Шиллер Фридрих : другие произведения.

Прекраснейшие стихотворения и баллады

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:

   ШИЛЛЕР ФРИДРИХ
  
   ПРЕКРАСНЕЙШИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И БАЛЛАДЫ
  
   ДЕВУШКА С ЧУЖБИНЫ
  
   В долине одной в хижине бедной
   Случался каждый молодой год:
   Лишь свистнет жаворонок победно,
   Прекрасной девушки дивный приход.
  
   Не в этой долине она родилась,
   А где, не было понимания,
   Но след её терялся тотчас,
   Как только наступало прощание.
  
   Её близость была упоительна,
   Но поодаль сердца стояли.
   Но достоинства её так вырастали,
   Что интимность возможна едва ли.
  
   Плоды и цветы приносила с собой,
   Что зрели в другой свободе,
   Свет солнца светил им другой
   В той счастливой природе.
  
   Она дары раздавала всем:
   Плоды одному- цветы другому,
   И юноша и седой совсем,
   Одарёнными уходили к дому.
  
   Желанные гости в часы были эти,
   Но влюблённые к ней подошли,
   И прекраснейшие цветы на свете,
   Как лучший дар они унесли.
  
   К РАДОСТИ
  
   Радость, искра Божья чудесная,
   Дочь рая достойная
   Мы в храм твой небесный
   Вступаем огнём напоённые.
   Соединяет твоя магия снова,
   Что мода строгая разделяет;
   Люди братьями стать готовы,
   Где их крыло осеняет
   Миллионы, тесней в объятья!
   Всему миру - те поцелуи!
   Над звёздным шатром ликуя,
   Дорогой отец обитает, братья.
  
  
  
   Кому успех достался чудесный
   И другом быть другу смог,
   Кто женщины добился прелестной,
   Вливает сюда же свой восторг!
   Да - кто также душу одну
   Зовёт быть на шаре земном!
   Кто не мог, плача, в другую страну
   Уйти из этого союза потом!
   Что большое кольцо обживает
   Благосклонность симпатии почитая!
   Ведёт их до звёздного края.
   Где незнакомец трон занимает.
  
   Все живые радость давно
   У груди природы пьют,
   Хорошие и злые равно
   По её следу из роз идут.
   Винограда поцелуи - её дарение,
   Другу, что смертью проверен не раз,
   Червю даёт она наслаждение,
   И Херувим стоит пред Богом сейчас.
   Миллионы, низко вы не падёте?
   И миру известно, то был Отцом?
   Ищите Его над звёздным шатром,
   Над звёздами Его найдёте.
  
   Радость движет пера мановением
   В природе нетленной.
   Радость, радость приводит в движение
   Колёса в часах Вселенной.
   Для неё выгоняют цветы семена,
   Солнце катится в небосводе,
   Сферы катит по пространству она,
   Что не видит труба звездочёта.
   Радуйтесь, как его солнце летит
   По роскошному неба плану,
   Ваша дорога, братья, бежит,
   Как к победе герой долгожданной.
  
   Из правды зеркального пламени
   Улыбается наука радетелю,
   И ведёт дорога страдания
   К крутому холму добродетели.
   Над горой, солнцем веры увенчанный,
   Смотрите, флаг её развевается,
   Сквозь гробов разорённые трещины
   Будто хор ангелов появляется.
   Миллионы - мужество и терпение!
   Терпение для лучшего мира?
   Вверху над звёздами в эфире
   От Бога получите вознаграждение.
  
   Богов некому наградить,
   Им равно всё прекрасное!
   Скорбь и бедность должна приходить
   С радостью не напрасною.
   Злоба и месть пусть будут забыты,
   Простите врага смертельного.
   Слёз не должен давить избыток,
   И не глодать сожаление.
   Книга долгов уничтожена будь,
   Миру всему примирение!
   Братья, над звёздами направление
   Бог указывает нам путь.
  
   Пенится радость в бокалах,
   В виноградной крови золотой;
   Даже кротость пьют каннибалы,
   Отчаяние и героизм святой.
   Братья, от вас летят верно,
   Когда вино в бокал щедро льётся
   Заставьте лететь к небу пену,
   Этот стакан - лучшему гостю!
   Кого кружение звёзд прославляет,
   Серафима гимн превозносит,
   Лучшему гостю стакан подносят,
   Кто над звёздным шатром обитает!
  
   Мужество в тяжких страданиях крепите,
   Невинности плачущей помогите,
   Присягу вечности принесите,
   Правду против врага за друга ведите.
   Гордость пред королевским троном,
   Что ценил лишь имущество и кровь.
   Тому, кто служит его короне,
   Гибель выродку всех лжецов.
   Плотный круг сожмите этот,
   Обещайте при вине золотом,
   И будьте верны вы обету,
   Обещайте пред звёздным Судьёй.
  
   ДИФИРАМБ
  
   Не верьте мне, возникшие Боги,
   Не один больше я.
   Ибо едва появится Бахус забавный
   Амур придёт, мальчик с улыбкою славной,
   Навестит величие Феба меня.
   Они идут, возникая передо мною,
   И наполняется ими пространство земное.
  
   Как угощу я землёю рождённый
   Хор тот небесный?
   Жизнь бессмертную мне подарите сейчас
   Боги! Что может смертный сделать для вас?
   Возвышаетесь вы на Олимпе чудесном.
   Радость живёт лишь в Юпитера зале,
   О, протяните вино мне в бокале!
  
   Протяните чашу, одарите поэта,
   Лишь занавесьте
   Ему глаза из небесной росы пеленою,
   Чтоб стихи презренные не зрел пред собою,
   Ни одного из наших в той Лете.
   Ключ небесный шумит и искрится,
   Успокоится грудь, и взор прояснится.
  
   ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ
  
   Пала крепость Приама,
   Троя в мусоре и пыли,
   Победно пьяные греки упрямо
   Грузят награбленное на корабли.
   На высоких судах восседали
   Вдоль Геллеспонта в ряд,
   Радость езды предвкушали
   К Греции прекрасной назад.
   Лейтесь, радостные песни,
   Ибо вновь к очагу родному
   Корабли повернули чудесно
   И назад идут к дому.
  
   И вереницей длинной, рыдая,
   Толпой троянцы сидели,
   В грудь мучительно ударяя,
   Волосы терзая, бледнели.
   В дикое радостное ликование
   Вплели песни боли неодолимой,
   О собственных плача страданиях
   В закате Трои любимой.
   Поля родные, простите!
   Вдаль от сладостной Трои
   Ведут нас чужие герои,
   Как мёртвые счастливы в Аиде!
  
   И для высоких Богов зажигает
   Огонь жертвенный Калхас;
   Палладе, что гордо города воздвигает
   И их разрушает тотчас,
   Нептуну, что целые страны
   Глотает своим поясом волн
   И Зевсу, что шлёт ужас внезапный
   И Эгидой машет, ярости полн.
   Выдержали поход успешно свой
   И в битву вступили они,
   Замкнули круг времени дни,
   И завоёван город большой.
  
   Сын Атрея, верховодя толпой,
   Оглядел народов число,
   Которых привёл он с собой,
   И в долину Саламандр кого принесло.
   И мрачные тучи печали
   Коснулись королевского взгляда:
   Из приведённого народа едва ли
   Многие вернутся обратно.
   И радостно песни рванулись внезапно
   Тех. Кто Родину увидит опять,
   Для кого будет жизнь расцветать,
   Но не все вернутся обратно.
  
   Не все, кому возвратиться дано,
   Радуются своему дому снова,
   У алтаря домашнего давно,
   Быть может, убийство готово .
   Кто-то падением другу обязан,
   Промахнулся в битве кровавой он,
   Говорил Улисс, предупреждением связан
   Афины, духом её осенён.
   Счастлив тот, чья супруга примерная
   Целомудренно предано дом охраняет,
   Ибо женщина ложь собою являет,
   А зло новое любит наверное.
  
   Женщине, в битве полученной,
   Радуется Атрид и сплетает
   Вокруг прелестного тела лучшего
   Руки, что счастье ему обещают.
   Но погубить злое дело должно,
   Месть следует за злодеянием,
   И справедливости свершиться дано
   По воле Богов и желанию.
   Зло со злом расправится тут
   Со святотатственным родом,
   Мститель Зевс свой правый суд
   Правде вершит в угоду.
  
   Счастливому нравиться подобает,
   Кричит Олеуса сын отважный,
   А правящий его славой желает
   Воссесть на престол небесный важно!
   Дары раздаёт не выбирая,
   И всем счастье подряд.
   Похоронен Патрокл, он знает,
   И Тирсит возвратится назад.
   Потому что счастье из бочки его
   Слепым рассеяно роком,
   Рискует сегодня тот ненароком,
   Кто не жизнь выбирал до того.
  
   Да, лучших проглатывает война,
   Вечное обдумано тобою,
   Брат, на празднике греков сполна,
   Он башней готов быть для боя.
   Тут горели греческие корабли,
   И спасение было в руке твоей,
   Тут хитрость и проворство сберегли,
   Прекрасную награду в доле сей.
   Мир святым останкам твоим!
   Нет, не враг у нас тебя взял,
   Аякс от силы Аякса пал,
   Гнев губит тех, кто любим!
  
   Родитель великому ныне,
   Неоптолему вино наливает:
   И лучшим жребием, как следует сыну,
   Высокого отца он награждает.
   Для все из жизненных благ,
   высочайшее - слава, конечно.
   Когда превращается тело в прах,
   Имя пребудет в мире вечно.
   Отважный, твоей славы сверкание
   В песне бессмертия пребывает:
   Когда земная жизнь убегает,
   Мёртвые остаются в признании.
  
   Когда песням пристало молчать
   О побеждённом герое,
   О Гекторе хочу я сказать,
   Начал Тидея сын, стоя.
   Он за свой домашний алтарь
   Боролся и пал, защищая, -
   Коронует честью победителя, как встарь,
   Его, как лестную цель почитая.
   Он для домашнего алтаря
   Погибая, сокровищем был и защитой,
   И рот врага, ныне закрытый,
   Держит его, почётом даря.
  
   Ныне Нестор, провидец седой,
   При нём три поколения жили,
   Подаёт бокал с зелёной листвой,
   Слёзы Гекубы его оросили:
   Пей из него напиток услады
   И боль забудь не изжитую,
   Бахуса дар дивной отрады,
   Бальзам для сердца разбитого.
   Пей из него напиток услады
   И боль забудь не изжитую
   Бальзам для сердца разбитого.
   Бахуса дар дивной отрады.
  
   Ибо даже Необа бедная,
   Цель тяжёлого небесного гнева,
   Плод колосьев отведала,
   Чувство боли преодолела.
   Ибо долго жизни источник
   На губ обводах играет,
   И легко волна Леты и точно
   Топит боль и изгоняет.
   Ибо долго жизни источник
   На губ обводах играет,
   И плач прочь изгоняют
   Волны Леты, смывая точно.
  
   И схваченная внезапно Богом
   Провидица встала у края,
   С корабля высокого смотрела долго,
   Дым родины узнавая.
   Дым всего земного творения,
   Колонны дыма доносят сюда,
   Исчезают земли селения,
   Лишь Боги остаются всегда.
   Чтобы коню всадника парить,
   И о кораблях их волнение,
   Завтра не можем мы быть тем не менее,
   Поэтому остаёмся сегодня жить
  
   2СТРАСТНОЕ ЖЕЛАНИЕ
  
   Ах, из этой долины причин
   Давит холодный туман всегда,
   Мог бы я выход найти один
   Ах был бы счастлив тогда!
   Холм прекрасный вижу вдали,
   Вечно юный и вечно зелёный,
   Имел бы перья, или бы крылья несли,
   На холм взлетел бы я неуклонно.
  
   Слышу я, звенят гармонично
   Звуки сладкие покоя небесного,
   И вечные ветры доносят отлично
   Аромат бальзама чудесного.
   Золотые плоды вижу, пылают,
   Мне из тёмной листвы кивая,
   И цветы, что там расцветают,
   Живут, грабежа зимы не зная.
  
   Ах, прогуляться там было бы прекрасно,
   В этом вечном солнца сиянии,
   И воздух на высоте не опасен,
   Как живителен он для дыхания!
   Но бешенство потока мне запрещает,
   Он в ярость приходит, бушуя,
   Волны высокие он вздымает,
   Пугая душу живую.
  
   Один чёлн качается на волне,
   Но ах, перевозчика не хватает!
   Вглубь, без колебаний свободно вполне
   Как живые паруса увлекают.
   Ты должен верить, отвагой дыша,
   И Боги твой путь отнять не должны
   Только чудом, достигнет твоя душа
   Этой волшебной страны.
  
   ТАЙНА
  
   Она не могла мне словечка сказать,
   Подслушивали нас со всех сторон,
   Взгляду робко смог вопрос я задать,
   И прекрасно понял, что ответил он.
   Приду в твою тишину я снова.
   Ты в шатре из бука под листвы отрадой
   Укрыла своим зелёным покровом,
   Любимого от мира общего взгляда.
  
   Вдали с шумом сумбурным
   День работает хлопотливо,
   Молота слышу удары шумные,
   Сквозь голосов брожение ленивое.
   Вырывает так трудно жребий скупой
   Человек из неба сурового.
   Но он легко получает порой
   От колен Богов счастье готовое.
  
   Чтоб люди не слышали никогда,
   Как верная любовь осчастливит нас,
   Помешают радости они тогда,
   Ибо не восхищает их радость как раз.
   Мир никогда не допустит счастья,
   Если не завоевал ты добычу.
   Пусть украдена будет с твоим участием,
   Пока не удивит зависть привычно.
  
   Тихо на цыпочках пробираясь,
   Тишина, что любит так ночь,
   Шагами быстрыми удаляясь,
   Бежит от глаз предательских прочь.
   О, обвейся мягкий ручей, играя,
   Широким течением вокруг нас,
   И высокой волной угрожая,
   Защити святыни сейчас.
  
   ПРОЩАНИЕ ГЕКТОРА
  
   Андромаха
  
   От меня уходит Гектор навек,
   Где Ахил безжалостный человек
   Патроклу жертву приносит ужасную?
   Кто малых детей твоих будет учить
   Копья бросать и Богов наших чтить,
   Если мрачный ад проглотит прекрасного?
  
   Гектор
  
   Жена верная, твоим слезам я велю
   Оросить после битвы тоску мою;
   Пергам защитит моя рука,
   Борясь за святой очаг Богов,
   Пасть за Отчизну рыцарь готов,
   Я спущусь вниз к зловещей реке.
  
   Андромаха
  
   Не услышу, чтобы твоё оружие звучало,
   Твои доспехи праздно улягутся в зале,
   Приама опора, погибнет великий герой.
   Крик реки плача до нас долетает,
   Твою любовь унесёт Лета с собой.
  
   Гектор
  
   Все мысли и тоску всю мою
   В Леты тихом потоке я утоплю,
   Но не любовь мою.
   Дикарь бушует у стен, смотри,
   Меня мечом опояшь и слёзы утри,
   Не умрёт в Лете моя любовь.
  
   ОЖИДАНИЕ
  
   Не скрипит ли калитка, слушаю я,
   Не лязгает ли засов?
   Нет, это ветер свистит сквозь тополя,
   Что бесконечно веять готов.
  
   О, укрой себя листьями, крыша зелёная,
   Ты должна сияющую мило встречать,
   Построй тенистый покой ей укромный
   И дай её тайно ночью обнять.
   И весь льстивый воздух не спит спокойно
   И хочет вкруг розовых щёк шутить и играть,
  
   Когда легко движется его прекрасная ноша,
   Что несёт он к месту любви осторожно.
  
   Чу! Что скользит там сквозь кустарник неясно
   Бегом шелестя торопливо?
   Нет, это лишь выгнанная ужасно
   Птица, что сидела пугливо.
  
   О, погаси день факел свой! Наступает
   Душевная ночь с её молчанием милым,
   Широко дымка пурпурная вокруг обнимает
   Нас ветками с таинственной силой.
   Наслаждение любви чужих ушей избегает,
   Бежит от нескромных взглядов свидетелей лживых!
   Только вечер один молчащий
   Доверителем может быть настоящим.
  
   Не звал ли издали тихо
   Шепчущий голос сейчас?
   Нет это лебедь кругами лихо
   Скользит по воды серебру как раз.
  
   Гармония мой слух наполняет,
   Фонтан опадает с шумом приятным,
   Поцелуем ветер цветы наклоняет,
   И существа меняются негой занятно.
   Виноград невинно и нежно кивает
   Персик лепет листьев слушает внятный,
   Воздух погружается в пьяный порыв,
   Жар с моих щёк - горячий прилив.
  
   Не слышу ли я голосов звучание?
   Не шелест листвы стремится сюда?
   Нет это плод упал от листьев качания
   От изобилия тяжёлый, как никогда.
  
   Дня пламенный глаз ломается сам,
   В сладкой смерти его краски бледнеют,
   Отважно открывает в сумерках милых там
   Чашечка, что тепло ненавидя, белеет.
   Лицо луны сияет подобно лучам,
   Мир расплавленной массой чернеет.
   Пояс не давит на меня раздражённо,
   Всё прекрасное кажется мне обнажённым.
  
   Вижу, не белое ли там мелькает,
   Не видится ли платье из шёлка мне?
   Это столб слабого света мерцает
   На тиса тёмной стене.
  
   О, тоскующее сердце, больше не наслаждайся
   Прекрасными картинами иллюзий играя,
   Не охладят мою грудь тени счастья.
   Рука, что хочет охватить их, пустая.
   О, веди меня, живущая, там с участием,
   Пусть чувствует меня рука нежно живая.
   От края плаща её тени мелькают,
   И в жизнь мою пусть сон вступает.
  
   И тихо, как с высоты небесной
   Часы счастья являются вдруг,
   Она приблизилась так незаметно,
   И поцелуем разбужен друг.
  
   ТАЙНА ВОСПОМИНАНИЙ
   К Лауре
  
   Застывший вечно у рта твоего
   Покров жара, кто снимет его?
   Кто негу твоего дыхания пьёт.
   Когда взгляд манит, кто к тебе идёт,
   И, утопая умрёт?
  
   Не беги, как сопротивления лишённые,
   Рабы сдающиеся и побеждённые,
   В эти минуты мой дух там, где ты,
   Штурмую смело жизни мосты,
   Когда вижу я свет красоты?
  
   Скажи! Почему бегут от хозяина
   Мои духи, что родину ищут отчаянно?
   Они считают себя разделёнными братьями
   С узами разорванными и объятьями,
   Они при тебе, вероятно?
  
   Существа наши уже связаны были,
   Поэтому сердца наши гулко били?
   В угасающем луче нам было жить суждено,
   В дне отшумевшего блаженства давно,
   И уже собраться в Одном?
  
   Да, мы были это! Со мной связана тесно,
   В вечности исчезла ты неизвестной,
   Моя муза видела это давно,
   Что на прошлого мутной доске нанесено,
   С жизнью твоей заодно!
  
   И в существах, крепко связанных тесно,
   Читая, удивлённо я с интересом,
   Были мы Богом, жизнь создающим
   И гордо ткань жизни плетущим,
   Свободно мир отдающим.
  
  
   А навстречу родники, нектара полны,
   Вечная струя наслаждения волны,
   Мощно от печати избавились мы,
   Солнечные осветили нам правду холмы,
   И на крыле мы взлетели из тьмы.
  
   Плачь Лаура! Мы не Бог и мы не едины,
   Мы прекрасные божьи руины,
   И ненасытным проникновением в нас,
   Существо потерянное проглотит сейчас,
   Этого божество желает как раз.
  
   Лаура, это требование жизни всегда,
   Застыло оцепенение у твоего рта,
   Блаженство твоего дыхание пить,
   Когда взгляды не устали манить,
   Умирая, себя утопить.
  
   Потому бегут, сопротивления лишённые,
   Как рабы сдавшиеся, побеждённые,
   Мои духи, что сейчас там, где ты,
   Штурмуют смело жизни мосты,
   Когда вижу свет красоты.
  
   Поэтому бегут от хозяина
   Мои духи, что Родину ищут отчаянно,
   Звенья цепи не соединённые,
   Целуются братья давно разделённые,
   Они снова знакомы, достойные.
  
   И ты тоже. - Видели твои глаза издалёка,
   Что пурпур румянца залил мои щёки?
   Мы родичами не убегаем с тобой,
   Но весёлыми ссыльными к сторонке родной,
   Пылая друг к другу душой?
  
   К ЭММЕ
  
   Там в дали серой, туманной
   Моё прошедшее счастье летит,
   И лишь в одной звезде первозданной
   Есть взгляд, что любовью горит.
   На роскошь звезды одеяния
   Похоже лишь ночи сияние.
  
   Но смерть закрыла глаз твои
   Долгим спокойным сном.
   Владел бы я приютом любви,
   Жила бы ты в сердце моём.
   Но, жизнь твоя - свет,
   Не моей любовью живёшь ты, нет.
  
   Может сладкое желание любви,
   Эмма, таким проходящим быть?
   Что там исчезло вдали,
   Может это любовью быть?
   Её пламени жар небесный
   Как всё земное умрёт известное?
  
   ВЕЧЕР
   Картина
  
   От жаждущих полей отвернись, Бог сияющий,
   После свежей росы, человек изнывает,
   Слабее тащатся кони,
   Склони свои щёки вниз.
  
   Смотри, кто из моря хрустальных волн,
   Улыбаясь, тебя мило манит! Узнаёт твоё сердце её?
   Кони быстрее летят,
   Божественная Фетида кивает.
  
   Быстро прыгает в её руки
   Проводник, хватает узду Купидон,
   Тише несите кони,
   Пейте прохладный прилив.
  
   Тихими шагами на небе вверху
   Идёт ночь ароматная а за ней
   Любовь. Успокаивает и любит,
   Возлюбленный Феб отдыхает.
  
   ЦВЕТЫ
  
   Дети молодого солнца весеннего,
   Цветы, что украсили поле,
   Вас растила для радости и наслаждения
   Любимая природа на воле.
   Вышито светом платье прелестное,
   Украсила вас Флора чудесная
   Красками божественного сияния.
   Сетуйте, милые дети весны,
   Ибо души вы лишены,
   И живёте в ночи мерцании.
  
   Соловей и жаворонок напевают
   О любовной свободе вам,
   Взлетая, сильфиды порхают,
   Ласкаясь к вашим росткам.
   Изогнулись ваших чашечек кроны.
   Не станете вы, дочери Дионы
   Подушкой любви, набухая?
   Плачьте,нежные дети весны,
   Ибо любви вы лишены,
   Она не для вас, святая!
  
   Но из взглядов няни моей
   Изгнала мать изречение,
   Когда собираю вас с лона полей
   Её нежный залог любви и спасения.
   Жизнь сердца и души поневоле
   Немой гонец сладкой боли
   Влил в вас это касание,
   И Божества сила огромная
   Заключает в лепестки ваши скромные
   Своё божественное содержание.
  
   АМАЛИИ
  
   Прекрасен, как ангел, полон блаженства рая,
   Был прекрасней всех юношей он,
   Небесный взгляд, нежнее, чем солнце мая,
   Чей луч в морском зеркале отражён.
  
   Его поцелуи, в них рай пребывает,
   Пламенем двойным обнимая,
   Как звуки арфы друг в друге играют,
   Гармонию небес создавая.
  
   Рухнули, убежали, душа за душой
   Губы, щёки горели, дрожали,
   Душа в душу лилась, плыли небо с землёй,
   Будто сплавленные в любовной печали.
  
   Он там. Напрасно, напрасно
   Робкий вздох ему стонет вслед!
   И радости жизни прекрасной
   О потерянном плачут, где его нет.
  
   3ДЕТОУБИЙЦА
  
   Чу! Колокола звучат глухо разом,
   И стрелка часов полный курс совершает,
   Ныне сюда Божьим именем и наказом
   К плахе похоронный возок подъезжает.
   Прими, мир, поцелуй мой прощальный!
   О, мир, в придачу слёзы прими.
   Отрава твоя так сладка и печальна!
   С отравительницей расквитаемся мы.
  
   На радости этого солнца чудесного
   Чёрную гниль здесь обменять!
   Хорошо временем роз прелестных
   Девушке себя опьянять;
   Езжай! В мечтах золото тканных
   Фантазии дети и рая,
   Горе! Они умерли уже в утренней рани,
   Никогда больше в свете не расцветая.
  
   Покрыло платье меня лебединое,
   Невинность украшена лентой пурпурной,
   Белокурые волосы с прядями длинными
   Были осыпаны розами юными.
   Горе! Укрывало теперь одеяние белое
   Жертву, что ожидает ад.
   Но ах! Место розовых лент умело
   Занял чёрный смертельный бант.
  
   Плачьте обо мне, кто не знает падения,
   Для кого лилии невинно цветут,
   И чьё нежное в сердце бурление
   Силы природы с наградою ждут.
   Горе! Сердце чувствовало заранее,
   И чувство должно быть мне судным мечом!
   Горе! Рукой лживого мужчины изранено,
   Он добродетель Луизы вскрыл, как ножом.
  
   Ах, может быть, порхает другая,
   Забыть думая, о сердце змее подобном,
   Утопая, когда к могиле я добредаю,
   У туалетного столика в забавах любовных.
   С локоном девушки, играть будет он,
   Поцелуем его завивая,
   Когда брызнет со всех сторон
   Моя кровь, из тела моего вытекая.
  
   Иозеф! Иозеф! В мгновения дальние
   Следует, Луиза мёртвых хор за тобой,
   И с колоколен глухие рыдания
   Настойчиво в слух ударяют мой -
   Когда из девушки мягкого рта
   К тебе пробьётся нежный шёпот любви,
   Вопьётся вдруг адская рана тогда
   В картину удовольствий твоих.
  
   Ах, изменник! Не Луизиной боли?
   Не женскому позору, суровый мужчина?
   Не малышу под сердцем изменил поневоле,
   Что лев и тигр не расплавят ныне.
   Из страны паруса его гордо бегут,
   Мои глаза вслед трепещут темно,
   О девушке на его берегу
   Скулит он лживо всё равно.
  
   И на материнском колене лежало
   Дитя в золотом сладком покое,
   Розовое утро прелестно вставало,
   И смеялся милый малыш предо мною.
   Смертельно милый говорил всем движением
   С образом его дорогим и любимым,
   Качает мать у груди со стеснением
   Любовь с отчаянием неутолимым.
  
   Женщина, где мой отец? Но напрасно,
   Как гром глухой его невинность спросила,
   Женщина, где твой муж? Но эту тайну
   В уголке каждом сердце хранило.
   Горе! Тщетно сирота его будет искать,
   Он, быть может, ласкает других детей.
   Часы нашего счастья будешь ты проклинать,
   Как услышишь "ублюдок" от людей.
  
   Твоя мать - у ада в груди,
   Во Вселенной и мире она одинока,
   Вечно жаждет у источника счастье найти,
   Что твой взгляд отравляет жестоко.
   Ах, о тебе каждым звуком напоминает
   Чувство боли, ушедшего счастья сейчас,
   И смерти горькой стрела пронзает
   Из улыбки твоих детских глаз.
  
   Ад, ад, где тебя не хватает,
   Ад, где узрят тебя глаза мои,
   Розгами Эвменид поцелуи твои награждают,
   От губ его - поцелуи любви.
   Его клятвы звучат опять из могилы,
   Вечно давит ложное слово его,
   Вечно вяжут снова меня гидры силы,
   И вот убийство произошло.
  
   Йозеф! Йозеф! В мгновения удалённые
   Гоним ты яростно мрачною тенью,
   Хочет схватить тебя руками холодными,
   Громы поднимут тебя из наслаждения.
   Увидишь звёзды в мягком сверкании,
   Дрожа, ребёнка смертельный взгляд:
   Это я встречаю в окровавленном одеянии,
   Бичом разгоняя из рая назад.
  
   Смотрите, тут лежал бездыханно у ног -
   Оцепенелый со взглядом пустым,
   Смотрела я на его крови поток,
   И моя жизнь утекала за ним.;-
   Страшно стучал уже рока гонец
   Сердца кошмарного моего.
   Весело спешила я в холодный конец,
   В пламя боли, где нет ничего.
  
   Йозеф! Бог в небе может простить,
   И грешница тоже прощает.
   Моя ярость хочет в земле завыть,
   А пламя сквозь дрова проникает.
   Счастливец, твои письма пылают,
   Победное пламя жрёт клятвы его,
   Высоко поцелуи его пылают
   Что на земле были дороже всего.
  
   Не омрачайте, розы, свою юность мною,
   Сёстры, мужья, не рвите сердце своё!
   Красота моя была падения виною,
   На эшафоте я проклинаю её!
   Слёзы? Слёзы у убийцы во взоре,
   На лицо накиньте повязку скорей,
   Палач, ломай лилию, это не горе,
   Палач, не дрожи и не бледней.
  
   ПУНШЕВАЯ ПЕСНЯ
  
   Сплачивает душевно
   Элемента четыре
   Создание жизни
   И строительство мира.
  
   Сожмите лимон,
   Звезду эту сочную,
   И терпкую жизнь
   В зёрнах давите прочно.
  
   И сахаром потом
   Того смягчённого сока
   Терпкость укротите,
   Укротите огнём жестоко.
  
   Налейте воды
   Искристой струёю,
   И вода вдруг обнимет
Весь мир покоем.
  
   Капля этого духа
   Снаружи видна
   Жизни жизнь придаёт
   Она лишь одна.
  
   Прежде чем это исчезнет,
   Черпайте скорей,
   Только пока сверкает
   Живительный ручей.
  
  
  
  
  
   ЮНОША У РУЧЬЯ
  
   У ручья мальчик сидел,
   Завивал цветы в венок он.
   И он видел, как они разорваны
   Гоняются в танце волн.
   И также бегут мои дни,
   Словно ручей, остановки не зная,
   И также бледнеет юность моя,
   Быстро, как венок отцветая!
  
   Не спрашивай, почему я печалюсь
   О жизни цветов течении!
   Всё радуется и надеется
   На весеннее обновление;
   Но эти тысячи голосов
   Пробудившейся природы
   Разбудят глубоко в груди
   Тяжёлые лишь заботы.
  
   Что радость мне принесёт,
   Что прекрасная даст мне весна?
   Одну из всех здесь ищу я,
   Близка и далека вечно она.
   Широко руки я простираю
   Вслед вслед образу тени любимой,
   Ах, не могу её я настигнуть,
   И моё сердце неутолимо!
  
   Сойди вниз, моя прекрасная, милая,
   И оставь гордый замок свой!
   Цветы, что весной рождаются,
   По коленям рассыпь волной.
   Слушай, роща звенит от песен,
   И звенит здесь ручей так ясно.
   Комната есть в маленькой хижине
   Для счастливой пары прекрасной.
  
   ПЕСНЯ О КОЛОКОЛЕ
   Зову живых, оплакиваю мёртвых
  
   Кирпичами в земле обложена,
   Стоит обожжённая фигура из глины.
   Колоколу быть сегодня положено,
   Подмастерья бодрей! Ваши руки едины.
   Со лба горячо
   Льётся пот на плечо,
   Но, сколь мастера не хвалить,
   Благословение сверху должно получить.
  
   Делу слово хорошее подобает,
   И готовимся мы усердно;
   Когда речи прекрасные сопровождают,
   Работа бодро идёт непременно.
   И с усердием будем теперь наблюдать,
   Что сквозь слабые силы вытекает:
   Человека плохого должны презирать,
   Который не думает, что совершает.
   Но тут есть, что его украшает,
   Разум он получает свой,
   Что он в сердце своём ощущает,
   Что делает он своею рукой.
  
   Кусок дерева от ели возьмите,
   Чтобы высушено было оно,
   И сжатое пламя тихо введите
   В печи плавильной окно.
   И в медную кашу тогда
   Олово скорее сюда,
   Чтобы колокольной бронзы течение
   Было в правильном направлении.
  
   Что в преграде яму глубокую
   С помощью огня строит рука,
   И с колокольной башни высокой
   Для нас музыка будет звонка.
   Ещё будет длиться в поздние дни
   И многих ушей коснётся,
   И будут печально плакать они,
   И молитвой хор отзовётся,
   Что Сыну земному падение снова
   Рок приносит непостоянный,
   Но корона металла утешить готова
   Звоном своим приятным.
  
   Прыгает белый пузырь, вижу я,
   И хороша река-масса,
   И пенная соль проникает, шипя,
   И переносит отливку прекрасно.
   И с чистою пеной нежной
   Это должно быть смешано,
   Чтобы этот чистейший металл
   Полнозвучно и чисто звучал.
  
   И так празднично радостный звон
   Приветствует любимое дитя,
   И первый ход своей жизни он
   Начинает в руке сне не шутя.
   Ему спокойно ещё в лоне времени,
   В чёрном, а также весёлом жребии,
   И материнской любви заботы нежные
   Хранят утро его золото свежее.
Годы бегут стрелою, свистя.
   От девушки мальчик отрывается гордо,
   Он в жизнь стремится неудержимо,
   Посохом странника мир меряет твёрдо,
   Чужим возвращается в дом родимый.
  
   И в юной роскоши великолепной,
   Как небес высоком творении,
   Со щеками стыдливыми несомненно,
   Видит деву пред собой, как видение.
   Охватила здесь тоска безымянная
   Сердце юноши, один он блуждает,
   Из глаз его слёзы льются спонтанно,
   В дикую очередь братьев он прибегает,
   Краснея, следует по её следам.
   И осчастливлен её он приветом,
   Ища прекраснейшую, он бежит по полям,
   И любовь свою украшает этим.
   О, страсть нежная, сладость надежды,
   Первой любви золотое время,
   Для открытого неба поднимаются вежды,
   Наслаждается сердце блаженствами всеми.
   Пусть пора эта пребудет зелёной вечно,
   Время любви молодой, бесконечной.
  
   Как трубки коричнивеют!
   Эти прутики я окунаю,
   Видим мы, как всё стекленеет,
   Отливку вовремя мы получаем.
   Теперь, подмастерья, бодрей!
   Смесь мне прогрейте смелей!
   С мягкостью ли хрупкость объединяется,
   Это хорошим знаком считается.
  
   Ибо, где союз заключила
   Суровость и нежность, мягкость и сила,
   Звук получается хорошим и звонким.
   Кто связан навек, здесь проверяется,
   Какое сердце другим встречается!
   Коротки заблуждения, раскаяние долгое.
  
   Невесты красивые локоны
   В венке девичьем играют,
   Когда колокол светлый церковный
   К сиянию праздника заряжают.
   Ах! Праздник жизни прекрасный,
   Кончается, как жизни май,
   Разрывает иллюзия ясно
   Надвое пояс свой и вуаль.
  
   Горе прочь убегает!
   Любовь остаётся,
   Цветок отцветает.
   Плод соком нальётся.
   4Мужчина уходит из дома,
   И в жизни враждебной
   Стремится он непременно
   Создавать и растить,
   добиться и захватить,
   Должен строить и рисковать
   И счастье своё догонять.
   Доброта течёт сюда бесконечно,
   Бесценный склад наполняя вечно.
   Пространства растут, и дом стал огромным.
  
   И властвует в доме
   Хозяюшка скромная,
   Правит мудро и важно
   В кругу домашнем,
   Учит девочек, мальчиков охраняет,
   И говорит постоянно
   О руках неустанных,
   Множит доход понемногу
   Разумом строгим.
   Сокровищами лавки наполняет блестящими
   И веретено крутит жужжащее,
   Собирая в чистый ларец застеклённый
   Шерсть сияющую, лён побелённый,
   Для добра блеск и мерцание соединяет
   И никогда не отдыхает.
  
   И отец радостным взглядом
   От дома видится фронтоном далёким,
   Считает счастье цветущее рядом,
   На подпорки деревьев глядит с умилением,
   Наполняет сараев своих помещение
   И амбар, благословением полный,
   Где зерна колышутся волны.
   Хвалит себя он ртом своим гордо,
   Как основа земли стоит он твёрдо
   Против силы и несчастья злого,
   Сияет блеск дома жилого.
   Но всё же рока давление,
   Нельзя связь с ним долго нести без сомнения,
   И несчастье быстро шагает нелёгкое.
  
   Хорошо! Ныне литьё мы начинаем,
   Прекрасно зазубрен разрыв.
   Но перед этим литьё выпускаем,
   Молитву-заклинание проговорив.
   Выбейте затычку скорей!
   Охраняет Бог дом людей.
   В изгибе ручки дымясь постоянно,
   Закрывают волны коричнево-пламенно.
  
  
   Благо сила огня создаёт,
   Когда человек его стережёт.
   За то, что изображает и творит,
   Небесную силу благодарит.
   Но страшна небесная сила,
   когда оковы она отпустила,
   Вступает на собственный след точь в точь
   Природы свободная дочь.
   Горе! Когда она вырывается,
   Растёт, сопротивления не встречая,
   Сквозь оживлённые улицы пробирается,
   Катит страшный огонь, наступая.
   Ибо ненавидят духи от века
   Изделия рук человека.
  
   Из облаков
   Благодать спускается,
   Дождь разливается,
   Не выбирая из-за туч,
   Трепещет здесь луч.
   Слушайте, это от башни стон,
   Шторм, да это он!
   Словно кровь, красное,
   Небо для нас.
   Это не пыл денька ясного,
   Какая суматоха сейчас
   На улицах всех,
   Пар вздымается вверх!
   Горят, столбы огня поднимаясь,
   Сквозь строки улиц прорываясь.
   Канаты ветер вперёд продвигает,
   Варясь, слов но в дыме печи
   Светится воздух, балка трещит,
   Столбы рушатся, стёкла бряцают.
   Дети плачут, их мамы блуждают.
   И звери нынче
   Средь руин хнычут.
   Всё бежит, спасается, проклинает,
   Нет дня, всё ночь освещает.
   Длинные цепи сквозь руки мелькают,
   И, как пари заключая,
   Вёдра на землю летят перед нами,
   Родник брызжет, наплывает волнами,
   Воя, шторм летит над головами
   И бушующее пламя ищет он.
   Из плода сухого вырывается стон.
   Падает пламя в амбарное помещение,
   Деревья сухие в оцепенении.
   И как бы хотел огонь сейчас сам
   Вбить себя в землю обожжённую,
   Разорваться в бегстве преодолённом,
   Вырасти прямо к небесам
   Огромно!
   И безысходно
   Силе Бога человек уступает всё,
   Бесцельно смотрит на дело своё,
   И, насмотревшись, уходит.
  
   Сожжена в пустую
   Вместо диковатого
   Шторма постель жестковатая,
   В опустевших провалах окон
   Ужас обитает,
   И за облаками небо наблюдает
   В высокой глубине.
  
   На могилу
   Взгляд с расстояния,
   Это его достояние
   Шлёт назад человека с силой -
   Посох странника со старанием
   Берёт, гнев огня ограбил его,
   Сладкое осталось ему утешение,
   Считает главным любви он лишение,
   И смотри! Это главное есть у него.
  
   На земле мы помещены,
   Наполнены формы счастливо,
   Проходят счастливые дни,
   Что искусством награждены?
   Когда отливка не удаётся.
   И форма вдруг рвётся?
   Но всё равно надеются люди,
   Что беда была, но больше не будет.
  
   Тёмному лону святой земли
   Доверяем мы дело рук своих,
   Желая, чтобы удачно они проросли.
   По благому совету небес голубых
   Ещё ценные находки мы укрываем.
   Мы, не печалясь, в лоне земном
   Уже из гроба надежду питаем,
   Расцвет в жребии получая своём
  
   Из собора
   С тяжким стеснением
   Колокола звучит
   Похоронное пение,
   Сопровождают скорби удары строгие
   Странника на последней дороге.
  
   Ах! Эта дорогая супруга,
   Ах, эта преданная мать,
   Которую князь тени хромой
   Из рук мужа прочь увёл за собой,
   Смерть от нежных детей увела,
   Их, расцветая, она родила,
   Как росли у груди то и дело
   С материнской радостью смотрела.
   Ах, от связи, что держала сильней,
   Свободу она обрела.
   Ибо живёт она в мире теней;
   Та, что матерью дома была.
   Ибо верного нет управления,
   Не бодрствует больше её забота,
   И в осиротевшем доме, наверное,
   Пустую любовь захватит кто-то.
  
   Пока колокол охлаждается,
   Работа тяжёлая отдыхает,
   Как птица в листве забавляется,
   Каждый хорошее сделать желает.
   Кивает свет звёзд,
   Свободный от всех забот,
   Слушает охотник полдня удары,
   Всегда надрывается мастер недаром.
  
   Бодро вдаль шаги направляет
   Странник к дикому лесу,
   Любимая хижина его ожидает.
   Блея тащатся овцы домой,
   И крупный скот
   Широколобой гладкой толпой
   Мыча, как обычно,
   Идёт в стойло привычно.
   Внутрь, качаясь,
   С зерном повозка
   Въезжает жёстко,
   На снопов связках
   Пёстрые краски.
   Венок лежит,
   Жнецов молодой парад
   В танце летит.
   Рынок с улицей будет чист.
   И к свету общего пламени
   Собираются жители дома,
   И ворота, скрипя закрываются.
  
   Мрак накрывает
   Нашу Землю,
   Но жителей всё же пугает
   Не сумрак ночи,
   Что зло ужасное пробуждает,
   Ибо открывает закона очи.
   Святой порядок, благословенный,
   Дочери неба прекрасно, наверно,
   Соединяют легко и свободно,
   тех, кому город построить угодно,
   И в полях на равнине великой
   Звал нелюдимых диких,
   Вступил в хижину человека
   С обычаем, привычным от века.
   И связью дорогой,
   Порываясь к стране родной.
  
   Тысячи усердных рук шевеление
   Помогает в этом союзе живом,
   И в радостном этом движении
   Все силы - в этом порыве одном.
   Мастер с подмастерьем в один ряд
   Для защиты свободы святой.
   И месту своему каждый рад,
   Говорит он, презирающему бой
   Работа - украшение гражданина,
   Награда труду благословение,
   Король чтит его достоинства ныне.
   И нас за усердие и терпение.
  
   Мира чудесного
   Сладкое единодушие,
   Остановись! Остановись!
   Овевает город радушие!
   Не мог появиться этот день никогда,
   Где хриплые орды войны,
   Беситься в тихой долине должны,
   Где небо
   Румянец вечера нежный
   Любовно изображает
   Для сёл и городов мятежных
   Страшно дикие огни излучает!
  
   При мне разрушают строение,
   Им исполнен план совершенно,
   Чтобы сердца и глаза в утешение
   Впитали удачный вид непременно.
   Махнёт молот, махнёт,
   До плюща достаёт.
   Когда колокол воскресает,
   Форму на куски разбивают.
  
   Мастер умеет форму разбить
   В нужное время мудрой рукой,
   Но горе - ручьи огня отпустить.
   Руде раскалённой дать катиться самой.
   Смело бушует с треском громовым,
   Разрывает лопнувший дом,
   И, как ад с открытым зевом огромным,
   Извергает гибель зажжённым огнём;
   Где сила безумно имеет власть,
   Прекрасные творения здесь не создать.
   Коль народ сам на свободу рвётся,
   Общее благо не разовьётся.
  
   Горе, когда внутри городов
   Огонь зажжённый тихо пылает,
   Народ разорвать свои цепи готов
   И в этом страшно сам себе помогает!
   Тут тащит колокол за верёвку
   Мятеж, чтобы звучал, завывая.
   Тот, кто звоном мирным известен только,
   Звонил, к насилию призывая.
  
   "Свобода и равенство"! Лишь зазвучат,
   Житель хватает оружие вдруг,
   Улицы наполняются криком подряд,
   Банды убийц рыщут вокруг;
   Являются бабы гиены пред нами тут,
   Сочиняют они ужасные шутки,
   И, дёргаясь, эти пантеры зубами
   Сердце врагу разорвут за минутку.
   Ничего святого в этой свободе,
   Рвутся связи робости кроткой,
   Зло на место добра приходит,
   И в народе властвуют все пороки.
  
   Льва будить очень опасно,
   Гибельны тигра зубы,
   И тот кошмар, однако, ужасен,
   Это человек в ослеплении глупом.
   Горе тем, кто слепы навечно,
   Факел у света небес занимает,
   Он не светит а жжёт, конечно,,
   Города и страны испепеляет.
  
   Радость дал мне Господь настоящую!
   Смотреть, как звезда золотая,
   Только что из оболочки блестящей
   Зерно из металла включает.
   Венец шлем заслоняет
   Солнечным глянцем играет,
   И герба изображение чудесное
   Хвалят все картины известные.
  
   Сюда! Сюда!
   Подмастерья , что работу завершили.
   Чтобы мы колокол, крестясь, освятили,
   Конкордией назвать его мы решили,
   К согласию и сердечному единению
   Собирают общины его звонкое пение.
   Пусть и впредь будет это призвание,
   Для чего мастера было создание!
   Над низкой жизнью земли высоко
   В голубом шатре должен небесном
   Парить соседом грому далёкому
   И с миром звёзд граничить чудесным.
   С высоты должен он голосом быть,
   И созвездия светлой толпой,
   Что Создателя, блуждая, должны хвалить
   Ведут увенчанный год за собой.
   Только вещи серьёзные, важные
   Пусть освятит металлический рот,
   И часы с взмахом их каждым
   Времени подвигает полёт.
   Судьбой язык одолжен ему,
   Самой бесчувственной и бессердечной,
   С каждым взмахом сопровождать по сему
   Жизни игру с переменами вечными.
   И как проникает в души звон,
   Что мощно звучит и звучал отдалённо,
   Что ничего не преодолеть, учит он,
   И затихает земное всё постепенно.
  
   Теперь канат с силой огромной
   Качает колокол из склепа мне,
   Чтобы он теперь в государстве звона
   Поднимался в небесный воздух сильней.
   Поднимайтесь сюда, подмастерья!
   Парит над нами его веселье.
   Радость города обозначает,
   в его звоне мир пребывает.
  
   5ПЕРСТЕНЬ ПОЛИКРАТА
  
   Он на башне крыши стоял высокой
   И смотрел он с радостью глубокой
   На Самос, которым владел.
   "Это всё покоряется мне" -
   Сказал гостю дорогому, вполне,
   Признайся, счастье мой удел".
  
   "Узнал ты Богов благословение,
   Вы раньше были равны тем не менее,
   Их теперь подавляет скипетр твой.
   Но живёт ещё тот, кто с местью придёт,
   И тебя несчастливым мой рот назовёт,
   Пока глаза врага следят за тобой.
  
   И едва гость-король это сказал,
   Из Милета тут же пред ним предстал
   К тирану посланник:
   Оставь, господин! Запах жертв поднимается,
  
   И ветви лавров сплетаются,
   Чтобы увенчать твои волосы в праздник.
  
   Сражённый копьём, утонул недруг твой,
   Послан я привезти эту радость с собой,
   Полководцем тебе дорогим Полидором -
   Сказал, из чёрной чаши доставая,
   Обоих владетелей ужасая,
   Знакомую голову в кровавом уборе.
  
   Король отступил с отвращением:
   " Не предавайся счастью неверному",
   И взгляд его полон заботы:
   "Обдумай на зыбких волнах,
   Как их шторм разбивает в прах,
   На сомнительном счастье плывёт твой флот".
  
   И прежде, чем слово он сказал,
   Ликование своё , наконец, прервал.
   Но с рейда радость звучит до небес.
   Нагруженные сокровищем чужим,
   К берегам вернулись своим
   Корабли, где мачты стоят , как лес.
  
   Королевский гость изумлён:
   "Велико твоё счастье",- молвил он,
   "Но непостоянства его опасаюсь:
   Критян толпы вооружённые,
   Войной тебе угрожают огромной,
   К берегу этому приближаясь".
  
   Но прежде чем слово достигло земли,
   Видят, навстречу бурлят корабли,
   "Победа"! Тысяча голосов кричат, как один:
   "Свободны мы от вражьего горя,
   Шторм развеял критян по морю,
   Война окончена, наш господин!"
  
   Друга-гостя ужас внезапно объял,
   "Я должен больше ценить тебя", услыхал:
   "Но всё же дрожу я за благо твоё" -
   Боги завистью мне угрожают,
   Жизнь радость с горем мешает,
   Это частью земного стало всё".
  
   Также удача вечно со мной
   При всех великих делах за спиной,
   Сопровождать меня милость неба должна,
   Дорогое наследство имел я всё же,
   Что Бог взял, у умершего видел я тоже,
   Счастье оплатила моя вина.
  
   Хочешь оградиться от горя как раз,
   Так незримых молю я сейчас,
   Что от счастья боль причиняют..
   Я не видел радостным никого,
   Чьи жадные руки полны всего,
   Боги их дары рассыпают.
  
   Когда у Богов нет представления,
   Что такое друга учение,
   И сам зову сюда своё горе.
   И из всех твоих сокровищ тогда,
   Что услаждают твоё сердце всегда,
   Оно возьмёт и бросит в море".
  
   И тот говорит, кем движет страх:
   "Из всего, что остров хранит на складах,
   Самое лучшее кольцо драгоценное,
   Его хочу Эриниям я посвятить,
   Чтобы они могли моё счастье простить".
   И бросил сокровище в течение пенное.
  
   И в свете ближайшего утра потом
   С радостным вдруг вступает лицом,
   Рыбак, перед князем склонясь:
   "Господин, рыбу эту я отыскал,
   Никто такой в сеть ещё не попадал,
   Тебе в подарок принёс, не стыдясь".
  
   Повар разделывал рыбу спокойно
   И вдруг приходит ко мне потрясённый
   И кричит с изумлённым взглядом:
   "Кольцо это ты носил, господин, смотри,
   У рыбы его нашёл я внутри,
   Нет твоей удаче преграды!"
  
   Тут гость обернулся с ужасным взглядом:
   "Не могу я с тобой находиться рядом,
   Не можешь ты дольше быть моим другом.
   Боги тебе уготовили смерть,
   Я не спешу с тобой умереть".
   И на корабле отплыл он с испугом.
  
   ИВИКОВЫ ЖУРАВЛИ
  
   Для колесниц и пения состязания
   На земле Коринфа случилось собрание,
   Что греческие роды объединяет радостно,
   Ивик явился друг Богов сладостный.
   Пения даром он был награждён
   От Аполлона звучною песней,
   Так бродил с лёгким посохом он,
   Божественности полон чудесной.
   Уже манит с хребта широких гор
   Акрополь Коринфа странника взор,
   И в Посейдона ельник зелёный
   Кротко вступает, дрожа потаённо.
   Не движется вокруг лишь стая
   Журавлей, его сопровождает,
   Вдаль, к югу в тепло улетая,
   Робкой эскадрой они мелькают.
  
   "Приветствую вас, дружеские стаи!
   Что к морю меня провожают,
   Лучшим знаком считаю я вас,
   Мой жребий вашему равен сейчас.
   Далеко протянуться нам нужно
   И молимся о крове, гостей принимая,
   Пусть те расположены будут радушно,
   От постыдных пришельцев нас охраняя".
  
   И будто вперёд направляет он шаги,
   Но среди леса его встречают враги,
   На тесной тропе закрывают путь
   Два убийцы, и ему не свернуть.
   К борьбе приготовиться должен он,
   Но рука опускается он изнемог,
   И никогда струн нежнейший звон
   Не извлечёт из лиры его смычок.
  
   Он людей и Богов окликает здесь просительно,
   Но молитва не достигает спасителя,
   Посылает голос он далеко,
   Но из живущих не нашёл никого.
   "Итак должен я здесь умереть,
   Не оплаканным на земле чужой,
   От рук злодеев принимаю тут смерть,
   Где не появится спаситель мой.
  
   И тяжёлым было его падение,
   И шумело вверху журавлей оперение,
   Он слышит, но видеть не может ясно,
   Голоса журавлей курлычут ужасно.
   "К вам наверх журавли я взываю!
   Если голос другой не отвечает,
   На убийц моих жалобу я вздымаю!
   Он кричит и глаза закрывает.
   Крепкий сон певца обвивает,
   И будет сиять его славы блеск.
  
   И горе гостей было бездонным,
   Кто собрался на праздник Посейдона,
   И всю Грецию боль сжигала,
   Ведь каждое сердце его потеряло,
  
   И теснится толпа к совету, штурмуя,
   И яростно требует народ:
   Пусть месть преступников не минует,
   Их кровь в искупление пойдёт.
  
   Всё же, где след прячется их,
   Среди множества народов чужих.
   Игры величием увлечённых,
   Как обозначен преступник чёрный?
   Грабитель, что убил так трусливо?
   Завистливый невидимый враг?
   Гелиос мог бы сказать терпеливый,
   Освещая землю: что, где и как?
  
   Он ходит дерзким шагом средь нас,
   Центром Греции идя сейчас,
   В то время, как рыщет месть за ним,
   Наслаждается плодом злодейства своим.
   На вашем собственном храма пороге.
   Он может быть мешает богам,
   И дерзко средь волн людей очень многих
   В толкотне театра прячется там.
  
   Итак, скамья за скамьёй тесно сидят,
   Так, что подпорки сцены скрипят,
   Издали вблизи их штурмовали,
   Народы Греции тут ожидали.
   Глухо бушуя, как волны моря,
   Киша людьми, строение растёт,
   Хвостатой аркой вырастет скоро,
   Верх до синих небес достаёт.
  
   Кто считает народы, имена называя,
   Что пришли сюда, радушием сияя?
   И с Кекрона и берегов Аули,
   Из Покиса и Спарты сюда завернули.
   Из Азии, лежащей так удалённо,
   Со всех островов пришли они споро,
   Слушают, прекрасно вооружённые
   Мрачные мелодии хора.
  
   Он серьёзно и строго по обычаю старому,
   Размеренно шагами усталыми
   Вперёд выступает от заднего плана,
   Меняя арену театра странно.
   Так женщины земные не шагают,
   Не свидетельствующие о смертном доме!
   Он встаёт громадой, будто угрожает,
   Над людьми дырою огромной.
  
   Плащ ударяет по бёдрам чёрный,
   Худыми руками они машут проворно
   Факелом с темно-красным огнём,
   И в их щеках нет крови при том.
   И где волосы трепещут приятно,
   Лбы людей дружески обвивают,
   Смотрят змеи гадюки в пятнах,
   Животы, раздутые ядом вздымают.
  
   В кругу повернувшемся страшно
   Мудрые гимн начинают ужасный,
   Что, разрывая, сквозь сердце идёт
   И разбойников банду грызёт,
   Что горящее сердце грабят старательно,
   Эриний разносится пение,
   Изводя уши Марка блистательно,
   Для звуков лиры нет здесь терпения:
  
   "Хорошо тому, кто вины и ошибок не знает,
   Детскую, чистую душу он сохраняет!
   От нас мести не ждёт неугодной,
   И по дороге жизни ходит свободно.
   Но горе тому, кто потаённо
   Убийцы свершил чёрное дело,
   Мы этих страшных людей законно
   Пошлём сразу в ночи пределы.
  
   Надеется он убежать, молясь,
   Крыл наших взмахов не боясь,
   Проклятие ему бросаем под ноги,
   чтоб на земле упал он без дороги.
   Так без устали за ним охотимся мы,
   За ним охотимся без сожаления,
   Гоним дальше и дальше в объятия тьмы,
   Не давая свободу его движениям."
  
   Так танцуют они, напевая,
   И тишь, как молчание смерти, такая,
   Что тяжестью над домом лежит,
   Словно Божество рядом стоит.
   И торжественно, по обычаю старому,
   Театра вращается круг,
   И шагами размеренными, усталыми
   Исчезают они за задником вдруг.
  
   И каждая грудь между правдой и ложью
   Мечется, сомневаясь, возможно,
   И ужасную власть почтением дарит,
   Что, направляя тайно, не спит.
   Непонятно, непостижимо она
   Вяжет тёмной судьбы клубок
   И объявить глубокому сердце должна,
   Что пред солнцем бежит чёрный рок.
  
   Тут слышат на ярусе высоком
   Кричащий голос одинокий:
   "Тимотеус смотри! Смотри туда,
   Ивика журавли прилетели сюда!"-
   И помрачнело небо внезапно,
   А над театром совершенно зримо
   В чёрной толкотне увидели внятно
   Стаи журавлей, пролетающих мимо.
  
   "Ивик" = имя это дорогое
   Отзывается в каждой груди тоскою,
   И, как в море за волной волна,
   Так из уст в уста пробегает она.
   "Ивик",- мы оплакиваем его,
   Что убийцы рука погубила!
   Что случилось? И что прежде всего
   С журавлями его объединило"?
  
   Всё время громко вопрос звучит,
   И догадка быстрее молний летит.
   Всем сердцам говорит,
   Это власть Эвменид,
   Это благословенного запах поэта,
   Убийца сам на себя указал,
   Схватите того, кто вымолвил это!
   И он пред судом тут же предстал.
  
   Зачем слово он то обронил?
   Лучше бы в груди его сохранил;
   Зря ужасно сказал бедный рот,
   Он тут же вину свою признаёт.
   Рвут и к судье их волокут,
   И сцена теперь трибунал представляет,
   И злодеи во всё признаются тут,
   И луч мести их настигает
  
   6ПОРУЧИТЕЛЬСТВО
  
   Воткнул Дионису-тирану
   Дамон в одежду кинжал.
   От ударов шпионов упал.
   Что ты делал с кинжалом так рано!
   Мрачный изверг спросил его прямо.
   "От тирана город освободить"!
   Тебе на кресте распятым быть!
  
   "Я,-говорит он,- "пред смертью не отступлю
   И не прошу о жизни своей,
   Но милости жажду твоей,
   И о трёх днях тебя я молю:
   Должен замуж отдать сестру я свою,
  
   Друга я оставляю в залог,
   Коль не вернусь, чтоб распять его мог".
  
   Король улыбается с враждою коварной
   И после короткого молвит раздумья:
   Три дня подарить тебе мне не трудно.
   Но, когда они пройдут безвозвратно,
   Прежде, чем ты вернёшься обратно,
   Вместо тебя умрёт тогда он,
   В наказание ту будешь освобождён.
  
   И он идёт к другу: "Король наш хотел,
   Чтобы я за моё выступление
   Окончил жизнь на кресте без сомнения,
   Но три дня даёт мне в удел,
   Чтобы выдать сестру замуж успел.
   Королю залогом будь вместо меня,
   Я вернусь, от оков избавлю тебя".
  
   Молча друг верный его обнимает,
   И к тирану он доставлен тотчас,
   А другой оттуда бежит, торопясь,
   И прежде третьей зари, что в небе сияет,
   Быстро сестру с мужем соединяет.
   И спешит домой, с душой озабоченной,
   К сроку стремясь появиться точно.
  
   Но сверху полил дождь бесконечный,
   Рушатся с гор потоком ручьи
   И разливаются морем они.
   Идёт странник к берегу с посохом вечным,
   Водоворот мост разрывает увечный.
   И, гремя, вздуваются волны
   До скрипящих дуг сводов природных.
  
   И безутешно он блуждает по берега краю
   Как пристально он смотрит вдаль,
   И в голосе его зовущем печаль,,
   Но чёлн от берега никто не толкает.
   Кто в место желанное его доставит?
   Нет корабля и парома тоже,
   несёт течение дикое к морю похоже.
  
   У берега падает он, плачет, молясь,
   К Зевсу он руки вздымает,
   Задержать буйство штормов умоляет:
   "Спешат часы, уже полдень сейчас,
   Вот закатится солнце как раз,
   Достигнуть города мне не успеть,
   И придётся другу за меня умереть".
  
  
   Но возрастает снова ярость течения,
   И бегут волна за волной,
   Час за часом уже в отдалении,
   Собирает мужество, страх гоня свой,
   В бушующее бросается он наводнение,
   Могучими руками поток разрезая,
   И милость от Богов получая.
  
   Достигнув берега, вперёд поспешает,
   Благодаря Богов за спасение.
   Но шайка бандитов без промедления
   Из ближайшего леса к нему выползают,
   Тропу заступив, смертью ему угрожая,
   И спешку странника замедляют,
   Гнутой дубиной над ним потрясая.
  
   "Что хотите?" - кричит он, от страха бледнея,
   "Мою жизнь сохранить я молю,
   Ибо должен отдать её королю!"
   И вырывает дубину у бандита скорее.
   "Ради радости друга вас я не пожалею!"
   И тремя ударами его убивает,
   Другие быстрей от него убегают.
  
   А солнце погружается наполовину в провал,
   И от усилий его неуёмных
   Колени подгибаются утомлённо:
   "О, ты от грабителей меня спасал,
   У святой Земли из волн достал,
   Но должен теперь в этом месте гнить,
   А другу моему уже не жить!"
  
   Но, чу! Бурлит уже светло серебристый
   Совсем близко, словно журчание,
   Он тихо слушает со вниманием.
   И видит: из скалы прыгает быстро
   Источник живой с бормотанием,
   И по-дружески омывая колена,
   Освежает он горячие члены.
  
   И солнце смотрит сквозь ветки зелёные
   И рисует на циновках сверкавших
   Тени деревьев больших, настоящих,
   И видит, два странника идут по дороге.
   И хотят мимо пробежать его ноги,
   Но их слова расслышал тут он:
   "Теперь на кресте будет друг казнён"
  
   И страх окрыляет спешащего ноги,
   Его гонят заботы мучений,
   И в лучах зари сверкают вечерней
   Зубцы Сиракуз, вызывая тревогу..
   И Филострат спешит к нему строго,
   Дамона он сторож честный,
   И тиран ему ужасный известен.
  
   "Назад, не спасёшь ты его.
   Свою жизнь спасти надлежит,
   Смерти друг твой не избежит,
   Час за часом ждал прежде всего.
   В душе возвращения твоего.
   И его мужественная вера
   Насмешку тирана отвергла.".
  
   "И поздно пришло сквозь петли дорог
   Спасителя желанное появление,
   Пусть смерть будет нам соединением,
   Чтобы кровавый тиран не мог
   Друзьям помешать исполнить долг,
   Он заколет жертву двойную
   И поверит в любовь и верность живую.".
  
   Солнце заходит, у ворот стоит он
   И видит, крест поднимают скорее,
   многие вокруг толпятся, глазея.
   На канате друг его вверх вознесён.
   Этот хор им, словно пикой пронзён:
   "Меня" - кричит он - "палач, задуши,
   Вот, я поручитель здесь, поспеши!"
  
   Охвачен народ весь изумлением,
   В объятиях друг у друга каждый лежит,
   От радости и боли плачут навзрыд,
   Тут глаз без слёз нет без сомнения.
   И к королю ведут это чудо творения.
   И касание людей ощущает он,
   И вот уже к трону он подведён.
  
   И смотрит тиран на них в изумлении,
   Молвит сверху: "Это им удалось,
   Сердце моё покорить довелось,
   Не пустое преданность заблуждение,
   Берите меня в ваше объединение:
   Просить вас робко берусь,
   Возьмите третьим меня в ваш союз"
  
   КАССАНДРА
  
   Радость была в Троянском зале
   Прежде, чем пала крепость высокая,
   Слушать торжественный гимн не устали,
   На золотых струнах игру глубокую.
   Покоятся все руки, уставшие
   От боя, полного слёз,
   Потому что Пелид прекраснейший
   Сватает дочь Приама всерьёз.
  
   И украшен зал побегами лавра любимыми,
   Празднично бурлит толпа за толпой
   К святым домам Богов неумолимых,
   Где Тимбрия алтарь золотой.
   Глухо бурлит переулком волна,
   Катится веселье вакхическое.
   И только с болью остаётся одна
   Печальная грудь жрицы трагической.
  
   Безрадостна средь радости моря,
   Нелюдимая и одинокая,
   Бродила Кассандра тихо от горя,
   В роще лавров Аполлона высокого.
   В леса, где тёмная глубина,
   Бежала провидица бедная,
   Сбросила повязку жрицы она
   На землю, как что-то скверное.
  
   "Всё - радость открытая здесь,
   И осчастливлены все сердца,
   И надежда у старых родителей есть,
   И сёстры украшены, как для венца.
   Лишь я печалюсь тут одиноко.
   Избегает меня сладкий самообман:
   Для стен крылатых, я вижу жестоко,
   Гибель движется сквозь туман".
  
   "Один факел вижу я сияющий,
   Но не у Гименея в руке,
   К тучам тянутся здесь горящие
   Не жертвы огни вдалеке.
   Готовят крепость к празднику ясному,
   Но я предчувствую, духом владея,,
   И слышу Бога шаги ужасные,
   Что всех разорвёт, не жалея!"
  
   "И жалобы мои у них не в чести,
   И боль моя им смешна,
   И одиноко в пустыне нести
   Сердце измученное я должна,
   Счастливых всех избегая,
   И радость - просто насмешка!
   Тяжелейшая доля такая
   Дана мне от Бога, конечно!"
  
   "Оглашает оракул твой приговор,
   Бросил ты меня почему?
   В город, что вечно слеп до сих пор
   С общительным сознанием по всему?
   Почему позволил увидеть мне
   То, что я не могу изменить?
   Что в тайной случится тишине,
   Сюда к нам ужасное стремится".
  
   Зевса поднимается свита сюда,
   Где близкий ужас его угрожает"
   Жизнь - заблуждение, я это знаю,
   А знание смерть обозначает.
   Забери, забери печальное знание,
   С глаз кровавое это видение,
   Страшной правде в нашем сознании
   Смертным сосудом быть провидения.
  
   "Слепоту верни мне опять,
   И весёлое тёмное сознание,
   Песен радости мне не распевать,
   С тех пор, как дар предсказания
   Будущего ты мне дал
   И часы жизни моей беззаботной,
   В один миг у меня забрал,
   И злой подарок вручил мне охотно.
  
   "Никогда счастливой невесты украшением
   В волосах не будет венка венчального,
   С тех пор как службе твоей посвящение
   У алтаря было печального.
   Только плачем была юность моя,
   И теперь только боль я знаю,
   И любая беда горька для меня,
   И удары сердца я ощущаю".
  
   "На подруг детства радостно я смотрю,
   Всё живёт и любит рядом со мной,
   Но чувство веселья всю юность мою,
   Туманится сердце лютой тоской.
   Напрасно является мне весна,
   Земли праздничное украшение,
   Кто жизни радуется сполна,
   Тот вглубь глядит без сомнения.
  
   Блаженную восхваляю я Поликсену
   И сердце, пьющее заблуждения,
   Так как он лучше Елены,
   Надеется невестой объехать владения.
   Гордость грудь её поднимает,
   Вряд ли захватит её наслаждение,
   Не вам, кто в небесах восседает,
   Завидует она в сновидениях".
  
   "И также, его увидела я,
   Кого выбирает сердце, желая,
   Манят его прекрасные взгляды меня,
   Жар любви моей одушевляя.
   С супругом хотела бы я охотно
   Под кров домашний придти.
   Но тень Стикса ночная бесповоротно
   Между нами стоит на пути.
  
   "Все ваши лавры бледные
   Прозерпина мне посылает,
   Где брожу, бушуя, шагом неверным,
   Тут духи дорогу мне преграждают.
   В веселье игры юных лет
   Вторглись они, всему ужасаясь,
   В толчее страшной радости нет,
   И радостной быть я не стараюсь".
  
   И мерцает, я вижу, смерти юдоль.
Глаза смерти начинают пылать.
   Ни влево, ни вправо и ни вдоль
   От ужаса я не могу убежать.
   Не бросила на повороте ни взгляда,
   Всё зная, смотрю я пристально,
   Судьбу мою закончить мне надо,
   Упаду в чужой стране у пристани".
  
   И ещё звучат слова её.
   Чу! Спутанный звук проникает.
   Из ворот храма доносится всё,
   Мёртвый сын Фемиды тут возникает!
   Эриннии, вздрагивают их змеи
   Все боги мести их избегают,
   И тучи громовые всё чернее,
   Тяжко над Илионом свисают.
  
   7ГЕРО И ЛЕАНДР
  
   Вы видите, напротив видны,
   Замки полные древней седины,
   В золоте солнца сияя,
   Где Геллеспонт полноводный
   Бушуя сквозь Дарданеллы, волны
   К воротам скал пригоняет?
   Слышите, штурмующий каждый прибой,
   Что штурмует крепость скал?
   Азию отрывает он от Европы.
   Но любовь он не испугал.
  
   Леандра и Геро сердец
   Своей стрелой коснулся юнец,
   Амур с божественной силой.
   Геро, как Геба жила, расцветая,
   Он шёл сквозь горы не уставая
   И в шуме охоты предстал перед милой.
   Но отцы, враждуя между собой,
   Разлучили пару неумолимо,
   И плод сладкой любви
   Повис над пропастью неодолимой.
  
   Там на Систе, на скале башни
   Куда, вечно штурмуя, страшный
   Бьёт, шумя Геллеспонт,
   Одиноко, испуганно дева сидела,
   На Абидоса берег смотря то и дело,
   Где горячо любимый живёт.
   Ах, к берегу отдалённому
   Не строятся сходни и мост.
   И паром от берега не отплывает,
   Но любовь всегда дорогу найдёт.
  
   Из лабиринта тропок немереных
   Руководит она нитью уверенно,
   Делает умных из дураков,
   Одевает ярмо на диких зверей,
   На лбы огонь направляет смелей,
   И плуг из диамантов готов.
   Сам Стикс, текущий девятикратно,
   Исключить себя не дерзает знакомо
   Грабить мощно влюблённых
   Из Плутона мрачного дома.
  
   Также сквозь потоки вод
   С жаром огненной страсти плывёт
   Леандр, мужеством их пронзая.
   Когда яркость дневного свечения
   Бледнеет, смелый пловец воюет с течением,
   Геллеспонт мрачный пересекая,
   Разрезает руками сильными волны,
   Стремясь к берегу дорогому,
   Где на высоком балконе, сияя,
   Манит светлый факел знакомый.
  
   Тут в руки так милой сердцу
   Бросается счастливец согреться
   Движением преодолённым.
   Он получает награду блаженную,
   Объятия крепкие. Нежные,
   Что любовь сберегла неутолённая.
   Пока край светлой Авроры
   Не пробудит их от благодатного сна
   И в постель холодную моря
   Из лона любви сбросит волна.
  
   И так тридцать солнц исчезли в пространстве,
   Быстро в этом украденном счастье.
   И этой паре блаженной.
   И этим радостям брачной ночи
   Даже боги завидуют очень,
   Вечно молодые и зелёные вечно,
   Они счастья такого не знали, конечно,
   И плод неба, не похищая из адской речки.
   Ознобом полным разрушены оба.
  
   Вечер с Авророй изведанным кругом
   Ходили по своду небес друг за другом,
   И видели счастливых они;
   Не листьев падает здесь убор,
   Не с севера обледеневший хор,
   Свирепой зимы приближаются дни.
   Радостно видят они, что дней
   Всё короче, короче становится ряд.
   За ночи долгого счастья
   Они Зевса благодарят.
  
   И вот весы сравнялись совсем
   На небе ночи и дня между тем,
   Но милая дева стоит, ожидая,
   На скале у замка смотрит вниз,
   Где кони солнца все собрались
   И бежали по небесному краю.
   И море лежало тихо, спокойно,
   Словно чистым зеркалом стало,
   Не ветру тихая ткань подобна.
   Это шевелится царство кристалла.
  
   И дельфинов весёлая стая
   В серебряной ясности резво играют.
   И чистая стихия вокруг
   С чёрно серою вереницей
   Со дна моря торопятся влиться
   Армия пёстрая Фетиды вдруг.
   Они свидетели единственные украденного союза любовного,
   Но закрыты всегда и навечно
   Их уста Гекатою злобной.
  
   И она радовалась красивому
   Морю с переливами льстивыми,
   Говорила она стихии:
   "Бог прекрасный!Ты затуманен,
   Нет, проступок не должен ложью наказан,
   Что недоверием и фальшью зовёт
   Род человеческий - это обман.
   И жестоко сердце отца,
   Но ты мягок и очень добр
   И знаешь боль любви до конца."
  
  
   "В пустынных скалах должна
   Я безрадостно плакать одна
   И отвечать в вечной печали.
   Но ты несёшь на своей спине
   Без чёлна и моста прямо ко мне
   В руки друга из безмерной дали.
   Серость в твоей глубине до дна,
   И течение волн твоих ужасно,
   Но тебя молит наша любовь,
   И смелость героев, что не напрасна".
  
   "И тебя тоже, Бог волн быстротечных,
   Коснулся лук Эроса, сильный, извечный,
   Когда Овна полёт золотой
   С Геллой с братом твоим, убегая,
   В прекрасной юности расцветая/,
   Нёсся над твоей глубиной.
   Быстро побеждает их возбуждение,
   Схватил ты их из бездны угрюмой,
   Стащил их с Овна спины,
   Вниз на дно морское, не думая".
  
   Одна Богиня с Богом живёт
   В глубине, где в воде у них грот,
   Живёт теперь и дальше бессмертная,
   Готовая помочь другой любви,
   Обезоружит она гонения твои
   И корабль в порт приведёт беззаветно.
   Прекрасная светлая! Милая Богиня!
   Счастливая, Тебя я умоляю!
   Принеси мне сегодня любимого
   По дороге, которую знаю".
  
   Но уже темнела прилива волна,
   И жар факелов оставляет она
   Перед высоким балконом сиять.
   Руководя в царстве пустынном,
   Знак подаёт она, едва видный :
   Любимого странника скорее встречая.
   Уже вдали свистит, угрожая,
   Барашками завивается море,
   Свет звёзд оно гасит, стеная.
   И гроза приблизится вскоре.
  
   На равнину далёкую Понта
   Ложится ночь и ручьи непогоды
   Рушатся вдруг из облаков лона,
   Молнии воздух пронзают.
   И из склепов туч вылетают
   Все шторма непреклонно.
   Роются пасти чудовищные
   В глотке воды глубокой,
   Зевая, как адская бездна,
   Открывается дно моря жестоко.
  
   Горе! Горе мне!, - бедняга взывает,
   Великий Зевс, понимая, рыдает.
   Ах! Что вымаливать я рисковала!
   Если Боги только слышат меня,
   Когда бог дал фальшивому морю
   Право в шторме рыдать немало,
   Все, живущие в море, птицы морские
   Летят домой, спеша торопливо,
   Все корабли, штормами испытанные,
   Спасаются в надёжной бухте счастливо.
  
   "Ах, верно бесстрашное
   Его дело часто опасное,
   Ибо мощный Бог гонит его.
   Он давал мне при расставании
   С любовью священное обещание,
   Лишь смерть освободит от него.
   Ах, в этот самый момент
   Борется с бешенством шторма,
   В его пасти я вижу теперь,
   Прилив, поднимаясь, его рвёт упорно.
  
   "Обманчивый Понт, твоя тишина,
   Была лишь предательством она,
   Ты словно зеркалом был,
   И коварно покоились волны,
   Пока ты обманом весь полный
   В фальшивое царство его заманил
   Был он в середине течения.
   И нет дороги назад.
   И выпускаешь ты в изменении
   Все свои ужасы наугад".
  
   И буйство моря растёт неуклонно.
   К горам подбирается словно,
   Набухая, моря раздаётся прибой,
   Пенясь, у скал подножия,
   И самому кораблю невозможно
   Приблизиться дубовыми рёбрами.
   И от ветра факел погас,
   Что дорогой был был света,
   Он просит воду и этот кошмар,
   что мешает ему выплыть при этом.
  
   И умоляет она Афродиту,
   Чтобы та ураган попросила сердитый
   Смягчить свой гнев пред небесами!
   И клянётся строгому ветру
   Возжечь ему богатую жертву,
   Быка с золотыми рогами.
   Всех богинь в глубине
   И всех богов существующих
   Молит умастить она маслом
   Громады валов штурмующих.
  
   "Слушай мои крики зовущие,
   Поднимись из зелёных глубин, всемогущая.
   Левкотея святая!
   Корабль, что в водной пустыне,
   В царстве волн ты спасаешь,
   Я это не раз наблюдала.
   Дай ему святое своё покрывало,
   Что соткала ты в глубине,
   Что принесёт ему его невредимым
   Из могилы прилива ко мне".
  
   И дикие ветра тут замолкают.
   И к окраине небес поднимает
   Светлая Эос своих коней.
   Мирно на своём ложе скальном
   Течёт море гладью зеркальной,
   Смеются воздух и море всё веселей,
   Волны падают мягче
   На берег, со скалою не споря,
   И они вымывают, спокойно играя,
   Мёртвое тело из пены прибоя.
  
   Это он, бездыханный, это не сон,
   Свою клятву святую не выполнил он!
   Его узнала, быстрым взглядом окинув,
   Нет не плачет она о нём.
   На землю не падают слёзы ручьём,
   Оцепенело, холодно надежду отринув.
   Безутешно в пустой глубине
   Смотрит она в высокий свет,
   И красит огонь благородный
   Лицо бледное в розовый цвет.
  
   "Я узнаю мощь вашу серьёзную,
   Строго исполняете вы право грозное
   Неумолимо, ужасно.
   Рано кончилось всё с этим ненастьем,
   Но всё же я наслаждалась счастьем,
   И был дан мне жребий прекрасный.
   Был твой храм у меня живой,
   Меня освящала жрица твоя!
   Тебе, радостной жертвой, Венера волн,
   Здесь теперь умираю я!"
  
   И в развевающимся одеянии
   На край башни взлетела в отчаянии,
   Вниз упав со страшною силой.
   Высокий в своём царстве прибоя
   Катит Бог тело святое,
   И он сам её стал могилой
   И доволен кражей своей.
   Тащит он прочь и льёт бесконечно
   Из своей урны неистощимой
   Свои потоки, текущие вечно.
  
   НЫРЯЛЬЩИК
  
   Кто осмелится, оруженосец или рыцарь сейчас,
   Нырнуть в зев бездонный?
   Золотой кубок бросаю я в пасть,
   Чёрный рот сглотнёт его неуклонно.
   Кто мне этот кубок доставит опять,
   Тот сможет его при себе удержать.
  
   Сказав, король бросает его без содрогания
   Со скалы крутой и обрывистой,
   И повис кубок над морем бескрайним.
   И слышен рёв Харибды прерывистый.
   Кто так смел, что за этот приз,
   Готов в эту пропасть прыгнуть вниз?
  
   Оруженосцы и рыцари вкруг него рядом
   Слушают молча и тихо,
   В дикое море бросают взгляды,
   Не желая кубок выиграть лихо.
   В третий раз король вопрос задаёт:
   Неужели никто из вас не рискнёт?
  
   Но всё немо, как и прежде вокруг,
   Но один оруженосец, спокойный, лихой
   Покидает товарищей робкий круг,
   Бросает он пояс и плащ долой,
   И мужчины, и женщины все подряд
   На прекрасного юношу удивлённо глядят.
  
   И вот вступает на скалисты склон
   И смотрит вниз в эту бездну,
   Удары волн наблюдает он,
   Что Харибда даёт назад непременно.
   И как гул отдалённого грома,
   Рушатся волны у мрачного лона.
  
   И всё там бурлит, шипит кипит,
   Будто смешалась вода с огнём,
   Пена, дымясь, к небу летит,
   И прилив за приливом набегают кругом.
   И не хочет больше опустеть с изнурением,
   Будто за морем нового моря рождение.
   Наконец, улеглась дикая сила.
   И из белеющей пены чёрная,
   Зияющий зев щель раскрыла,
   Как ада пространство бездонное.
   И, разрываясь, смотри в волны прибоя
   В клокочущую воронку перед собою.
  
   Теперь прежде, чем вернётся прибой,
   Юноша Бога к себе призывает,
   И крик ужаса слышит он над собой,
   И вихрь воды его смывает,
   И над смелым пловцом очень скоро
   Смыкает пасть ревущее море.
  
   И затихает всё над бездною водной,
   И в глубине бурлит впустую вода.
   Из уст в уста летает свободно:
   Благородный юноша едет сюда.
   И глуше, глуше слышны тут рыдания
   И ужасного мига страшно ожидание.
  
   Бросил бы корону ты в глубину,
   Сказал бы, кто её принесёт назад,
   Королём станет в минуту одну.
   Но не жажду я дорогих наград.
   Что воющая внизу таит глубина,
   Не расскажет живая душа ни одна.
  
   Корабль некий водоворотом схвачен,
   И тот в глубину судно толкает,
   Разбито всё, киль боролся и мачта
   Там, где могила всё поглощает.
   И сильней, сильней, как шторма кипение,
   Слышно ближе и ближе бурление.
  
   И всё там бурлит, шипит и кипит,
   Будто смешалась вода с огнём,
   Пена, дымясь, к небу летит,
   И прилив за приливом набегает кругом,
   И хочет больше опустеть в изнурении,
   Будто за морем нового моря рождение.
  
   И смотри! Из мрачного моря сердитого
   Лебединое белое что-то встаёт:
   Рука, и сверкает голова непокрытая,
   Пловец с силой большой усердно гребёт.
   Это он! И в левой руке высоко
   Качается кубок с весёлым кивком.
  
   Долго дышал, дышал глубоко,
   Приветствуя небесный свет,
   Ликовал и другого тащил он легко
   8Он жив! И того не оставил, нет.
   Из могилы, из ада кружения злобного
   Герой вытащил душу живую свободно.
  
   Он идёт и ликует вокруг народ.
   К ногам короля, склонившись почтительно,
   Подаёт кубок, на колено встаёт,
   Король дочь свою манит незамедлительно.
   Вином кубок игристым она наполняет до края,
   А юноша к королю повернулся, сияя.
  
   Живи долго, король! И радуйтесь все,
   Кто дышит тут в розовом свете,
   Но внизу, там, страшно, как нигде,
   Ты не Бог, человек, не за всё ты в ответе.
   Не пытайся больше смотреть ты туда,
   Что милостиво покрыла ночь и беда..
  
   Как быстрая молния, что-то рвало меня,
   Обрушилось на меня из шахты скалистой,
   Бежал навстречу поток, дико ревя,
   Меня схватило двойное течение быстро.
   И волчком завертело меня во вращении.
   Меня гнало, противиться не мог я течению.
  
   Тут показал мне Бог, кому я взывал
   В высшей беде ужасной:
   Со дна скалистого риф выступал,
   Я его ухватил проворно, избегая смерти напрасной.
   И кубок тут же на коралле повис,
   Иначе бы в бездну скатился он вниз.
  
   На гористом лежал я дне,
   В мрачном пурпурном молчании.
   Тут не слышали уши, будто во сне,
   И глаза смотрели вниз с содроганием,
   Как саламандры, драконы и гады
   Движутся в глотке ужасного ада.
  
   В мешанине чёрной кишели тут,
   Катились в уродливой куче,
   Скаты жалят рыб, и плывут
   Рыбы-молоты, уродов не лучше.
   Свирепыми зубами мне угрожая.
   Плыла акула мимо морская.
  
   Я висел тут, страх весь сознавая,
   От человеческой помощи так далёко,
   Под маской, грудью всей изнывая.
   В этом ужасе совсем одиноко.
   Под человеческой речью там в глубине
   С чудовищем печальной пустыни на дне.
   И, содрогаясь, думал, кто пал сюда.
   Ста суставами двигал одновременно,
   Хотела схватить меня химера тогда,
   От ветки коралла я отцепился мгновенно.
   Схватил водоворот меня с бешенством страстным,
   Но вынес меня наверх он на счастье.
  
   Слушал король, почти всему удивляясь,
   И произнёс: Тот кубок твой,
   И кольцо тебе я предлагаю,
   Драгоценный камень его украшает собой.
   Постарайся ещё весть доставить мне,
   О том, что в море ты видел на дне.
  
   Это слышала с нежным чувством дочь,
   И умоляет его льстивым ртом:
   Отец, брось игры жестокие прочь
   Он преодолел, что не смог никто.
   И старайтесь сердце своё обуздать,
   Оруженосцев и рыцарей не упрекать.
  
   Быстро хватает кубок король
   И швыряет в водоворот его с силой,
   Назад его мне принести изволь,
   Если ты рыцарь, к месту доставь его, милый,
   И мою дочь, как супругу, сможешь обнять,
   Её нежную милость ты должен принять.
  
   Его душу хватает сила небесная,
   И сверкают огнём глаза его смелые,
   Покраснев, смотрит на фигуру прелестную,
   Он ныряет, видя, она побледнела.
   За бесценной наградой он должен успеть,
   Он прыгает вниз на жизнь или смерть.
  
   Катит и назад прибой возвращается,
   Возвещает о нём звук громовой,
   С любящим взглядом она нагибается,
   Волны бегут одна за другой,
   Шумят вверху и внизу шумят,
   Но рыцаря не возвращают назад.
  
   РЫЦАРЬ ТОГГЕНБУРГ
  
   "Рыцарь, любовь лишь сестры надёжной
   Это сердце вам посвящает,
   Ждать Вам другой любви невозможно.
   Это боль мне причиняет.
   Спокойно принимаю я ваше явление
   Спокойно смотрю я на вас.
   Ваших слёз тихих течение
   Не могу понять я сейчас".
   Он слушает это со скорбью немой,
   Срывается, внутри кровоточа,
   Сжимает её сильной рукой,
   На коне качаясь, но всё же точно
   Посылает его к дружине родной,
   К Швеции едут они
   Поклониться могиле святой,
   И у каждого крест на груди.
  
   Много дел свершиться успеет
   Героев смелых руками,
   Перья шлемов их гордо веют
   В толпе между врагами.
   И Тоггенбурга гордое имя
   Мусульман пугает всегда,
   Но с печалями расстаться своими
   Не может сердце его никогда.
  
   Он это носил в себе целый год,
   Но дольше носить нет сил у него,
   Покоя никак он себе не найдёт,
   Уходит из армии он прежде всего.
   Корабль у берега он замечает,
   И паруса над мачтою реют.
   В родную страну он уплывает,
   Где её дыхание веет.
  
   Стоя перед замка вратами,
   Громко стучит пилигрим:
   Ах! С громовыми словами
   Они распахиваются перед ним:
   "Та, что ищете Вы, под покрывалом.
   Невеста она небесная;
   Вчера праздник был небывалый.
   Что Богу её доверил чудесно.
  
   И оставляет он навсегда
   Замок отца своего,
   Не увидит оружия он никогда,
   И конь верный уносит его
   Вниз от его владений
   Спускается он неизвестным,
   Накрывает он благородные члены
   Власяницей честной.
  
   И хижину строит он
   Ближе к месту тому,
   Где монастырь возведён,
   Он среди мрачных лип виден ему.
   С утра сияния ожидая
   До вечернего света.
  
   С тихой надеждой взирая,
   Сидел он один без ответа.
  
   На обитель смотрел на той стороне,
   Смотрел долгими он часами,
   Где любовь мелькает его в окне,
   Пока не зазвенят стёкла сами.
   Пока не покажется любимая,
   Пока образ тот дорогой
   Внизу, в долине недостижимой,
   Поклонится с ангельской добротой.
  
   Весёлым ложится он спать
   И засыпает утешенный,
   Тихо радуясь тому, что опять
   Утро наступит неизбежное.
   Так сидел он много лет,
   Ждал, не надеясь и не стеная,
   Стекла, зазвеневшего в ответ.
  
   Пока покажется его любимая,
   Пока образ тот дорогой,
   Поклонится в долине недостижимой.
   И так сидел он уже мертвецом
   Утром печальным одним
   И тихо смотрел на её лицо.
   И бледный образ склонялся над ним.
  
   ПЕРЧАТКА
  
   Перед львиным садом в молчании,
   Грозной игры в ожидании
   Сидел король Франции спесиво.
   И рядом с великой короной.
   И вокруг на высоком балконе
   Сидели дамы в венках красивых.
  
   И по пальца его мановению
   Открылась клетка в то же мгновение.
   И шагами неторопливо
   Лев ступает сюда лениво.
   Он смотрит вокруг
   На зрителей круг
   И с зевотою длинной
   Тряся гривой завидной.
   Спину свою расправляя,
   Ложится он, ожидая.
  
   Король знак подаёт опять,
   И открывается тут же
   Калитка другая,
   И выбегает наружу
   С диким прыжком
   Тигр, всех пугая.
   Как льва он увидал,
   Зарычал громко,
   Бьёт длинным хвостом,
   Он ужасен при том,
   С вытянутым языком.
   И по кругу он робко
   Льва обходит сторонкой.
   Яростно рыча,
   Распрямляется, чтобы ворча,
   В стороне лежать.
  
   Король кивает опять,
   И двойной извергает тут дом
   Леопардов, что рвутся вдвоём
   С жаждой борьбы опасной.
   На тигра этого страстно.
   Но тот хватает их лапами гневными.
   И лев с ворчанием
   Поднимается, и - молчание.
   Он на арене играет,
   Страстно убийства желая.
   И кошки ложатся скверные.
  
   И тут падает с края террасы
   Перчатка с руки прекрасной,
   В самом центре при том
   Между тигром и львом.
   И к рыцарю Делор, насмешкой звуча,
   Обращается Кунигунда надменная:
   "Рыцарь, если ваша любовь так горяча,
   Как ежечасно клянётесь вы неизменно,
   То перчатку мою принесёте сюда".
  
   И рыцарь быстрым бегом тогда
   Вниз к страшной арене идёт,
   Шагом уверенным,
   И жестом, точно измеренным.
   Дерзко у чудовищ перчатку берёт.
  
   Страх на лицах и удивление,
   Рыцарей и дам благородных смущение...
   Спокойно несёт он перчатку назад.
   Тут каждый рот его славит,
   но нежный любовный взгляд
   Близкое счастье отдать ему рад.-
   И Кунигунда его встречает.
   Он ей в лицо перчатку бросает дерзко:
   "Я Вас не жажду", - кидает ей резко
   И тут же её покидает.
  
   ГРАФ ФОН ГАБСБУРГ
  
   В Аахене, роскошью имперской сияя,
   В зале старинном
   Сидел король Рудольф - сила святая,
   на коронации празднике дивном.
   Рейнский граф Пфальц блюда носил.
   Вино- жемчужину Богемии он подарил,
   И семь выборных, как положено,
   Как звёзды хором вкруг солнца поставлены
   Дела владык им предоставлены
   Достоинством управлять ему вновь предложено.
  
   И вкруг зала полон высокий балкон,
   Народ с радостной толкотнёй
   Громко мешает с тромбоном в тон
   Ликующий крик с большою толпой.
   Конец пришёл сражению всех со всеми,
   Без императора было ужасное время.
   И судья на землю пришёл опять,
   И не властвует копья сила слепая,
   И слабый, и мирный живёт, страха не зная,
   Добычей сильного стать.
  
   Император хватает бокал золотой
   И говорит с взглядом довольным:
   "Блистает праздник и пир наш святой,
   Королевское сердце восхищением полно.
   Но нет певца, что веселье дарует,
   И сладким звоном грудь мне взволнует;
   И возвышенное учение божественное.
   Что было в юности у меня,
   О нём, как рыцарь, я пёкся естественно,
   Императору без него не прожить и дня".
  
   И смотри! В круг князей приближённых
   Вступил певец в мантии длинной,
   И изобилием лет побелённый,
   Сиял серебристый локон невинно.
   "Гармония сладкая спит в струне золотой:
   Певец поёт о любви молодой.
   Высшее, лучшее хвалит он в песне,
   Что сердце хочет и желает чувство,
   Но какое императора достойно искусство,
   На его празднике чудесном"
  
   "Повелевать певцу я не буду"-
   Сказал властитель с улыбкой мгновенной,-
   "Он долг Господу исполняет, как чудо
   И времени служит лишь повелению.
   Как в воздухе ветер и шторм свистит,
   Не зная, откуда, бушуя летит,
   Как родник, быстрый, глубинный,
   Так изнутри рвётся песня решительно
   И власть чувств глухих будет насильно,
   Что в сердцах спали пока удивительно".
  
   Кладёт руки на струны быстро певец,
   Мощно бить по ним начинает:
   "Благородный из дома едет ловец,
   За серной охотиться он желает.
   За ним оруженосец с луком охотничьим,
   И как он, на хорошем коне, сокольничий.
   На луг приехали все они,
   Колокольчик графу вдали прозвонил,
   То тела Господня священник был,
   И пономарь шагал впереди".
  
   И граф склонился тут до земли,
   Сняв кротко убор с головы своей,
   Чтоб христианские выразить чувства свои
   Почтить Спасителя всех людей.
   Ручеёк здесь сквозь поле шумел,
   Но горный ручей перешёл свой предел,
   Задерживая странников ход.
   Монах к таинству скорей поспешает,
   Быстро обувь с ноги он снимает,
   И босой прямо в ручей он идёт.
  
   "Что делаешь ты", - спросил граф потрясённо,
   Удивлённо на это взирая.
   К умирающему спешу я проворно,
   Кто томится по небесному раю.
   Я приблизился к подъёму ручья,
   И тяжко течение его для меня,
   Рвёт его волн водоворот.
   Чтоб к страждущему целым прибыть,
   Хочу спеша в эту воду вступить,
   Что пешком перейти ручей вброд.
  
   На рыцарского коня граф сажает его,
   И дать узду роскошную смог,
   Чтобы больного утешил, то важнее всего,
   Не упустил он свой святой долг.
   На оруженосца коня он вскочил,
   Развлечься охотой дальше решил,
   Устраивая поездку другую.
   На утро, взгляд благодарный кидая,
   Священник графу коня возвращает,
   Ведя его за уздечку тугую.
  
   "Не приведи Бог" - вскричал со смирением
   Граф,- "чтобы для ссоры и охоты,
   Коня использовал я принуждением,
   Отдаю творцу его бесповоротно.
   Коль ты не желаешь умножить доход,
   Пусть Господь его на службу берёт.
   Ибо я Ему отдаю
   Почитание своё и любовь.
   Несу ему благо земное и кровь,
   Душу, дыхание и жизнь свою".
  
   "Так хочет Бог, всемогущий оплот.
   Который молитву слабого слышит,
   Всюду к почестям Вас приведёт!
   Ибо почитаете Его вы всех выше.
   Вы, могучий граф всем известны
   Управлением в Швейцарии чудесным,
   У Вас шесть дочерей расцветают.
   И хотели бы, - вскричал восторженно он, -
   К Вам в дом привести шесть корон,
   И Ваш род в будущем засияет".
  
   И, задумавшись, император сидел,
   О прошлых временах вспоминая,
   И тут он певцу в глаза посмотрел,
   Вдруг его слова понимая.
   Священника быстро узнаёт, и потом
   Прячет слёзы, что лились ручьём
   И пурпур мантии заливали.
   И на императора все смотрели,
   Узнавая графа в нём в самом деле,
   И все Господа власть признали.
  
   АЛПИЙСКИЙ СТРЕЛОК
  
   Пасти ягнёнка не хочешь ли ты?
   Он кротостью нежной сияет,
   Ест он только траву и цветы,
   У ручья на краю играя.
   "Мама, разреши мне на охоту идти,
   В горах высоких мои пути".
  
   Не хочешь ли стадо ты завлекать
   Звуком рога живым?
   Колокольчики ты заставишь звучать
   Весёлым пением лесным.
   "Мама, мама, разреши мне уйти,
   В диких горах с луком брести"".
  
   Подождать не хочешь, чтоб цветы расцвели,
   Что на клумбе стоят беззаботно,
   Не уведёт тебя сад из нашей земли
   К диким горным высотам.
   "Мама, оставь цветочки свои,
   От моей судьбы меня не тащи".
  
   И охотничьей ушёл мальчик тропой,
   Что увлекает его беззаветно,
   Без остановки, вперёд с отвагой слепой,
   Где у гор мрачное место.
   Перед ним ветра быстрей
   Бежит трепещущая газель.
  
   По скалам ребристым и голым
   Взлетает она лёгким подскоком
   Сквозь разрывы утёса полые
   Отважный прыжок совершает жестоко.
   Но позади её, удалью полн
   Лук смертельный нацеливал он.
  
   Сейчас на зубце, где узкий карниз,
   Висит она на крае отвесном,
   Где скалы стремительно падают вниз,
   И где тропа теперь, неизвестно.
   А внизу высота крутая,
   И сзади враг настигает!
  
   Взглядом с плачем немым
   Охотника молит, что так суров!
   Тщетно! Страстью своей одержим,
   Тетиву спустить он готов.
   Но из трещин скал внезапно
   Дух горы выступает странно.
  
   И он божественными руками
   Измученную серну защищает,
   "Должен ты смерть послать со слезами.
   Ко мне послать", - он взывает?
   "Для каждого место есть у Земли,
   Зачем преследуешь стада ты мои?"
  
   9ПЕВЦЫ ДРЕВНЕГО МИРА
  
   Говорите, где лучших я нахожу певцов,
   Что словом живым народы волнуют,
   Что пред высоким Богом небу и людям
   пели,
   И дух несли на крыльях песни высоко?
   Ах живы ещё певцы, но действия им не хватает, чтоб лирой
   Радостно мир будить, ах, нет ушей восприимчивых.
   Счастливые поэты счастливого мира! Из уст
   в уста
   Летело от рода к роду задушевное
   слово.
   Как чувствуют Богов, приветствуя всех благословением
   Что несёт наслаждение, словом изображая и созидая.
   Пения жар чувства воспламенял,
   Слуха чувство жар питало певцов.
   Питало, их очищая! Счастливец тот, чей в народе
   Голос высок, и душа песни звучала,
   Что являлась извне в жизни небесного божества,
   Которые едва ли новых в сердце услышит.
  
   ТАНЕЦ
  
   Смотрите, как шагом парящим, взмахом волны
   вращается
   Пара, едва касаясь земли летящей ногой.
   Смотри, как мимолётная тень свободна от тяжести жизни?
   Вьются ли в свете луны эльфы воздушною чередой?
   Как лёгкий шум в воздухе льётся невесомый зефир,
   Как тихий чёлн на серебристом приливе,
   Понятливая нога скачет в такт мелодии волн,
   Шуршащий тон струны поднимает эфирное тело.
   Теперь, как если бы разорваны силой цепи танца
   Качается смелая пара в веренице плотной.
   Возникает пред ней быстро дорога, позади
   исчезая,
   Как магической рукой открывает путь и закрывает.
   Смотри! Исчезают теперь из взгляда в путанице дикой
   как попало,
   Обрушивая изящное строение движущегося мира.
   Нет, там парит наверху ликующий узел,
   распутанный.
   Здесь правила лишь изменённого возбуждения.
   Вечно разрушают и производят кружащиеся творения,
   И тихий закон управляет игры превращением.
   Кажется, неутомимо обновляют качающееся
   образование,
   И в движущейся фигуре преодолевает покой?
   Каждый властелин может слушать сердце своё,
   Но в спешащем беге находит единственный путь?
   Хочешь знать? Это Бога гармония сильная,
   Что организует бешеному танца телу прыжок,
   Что равен ритму золотых вожжей Немезиды,
   Управляет весельем бурлящим дикое укрощение;
   И для тебя тщетно гармонии вселенной шумят,
   И не хватает высокой песни течения,
   Не вдохновляющий такт всех существ тебя бьёт,
   Не вихревой танец, что сквозь космос вечный,
   Не солнца качание лёгкое в извилистом смелом пути,
   Это ты в игре скромно бежишь, ты - мерило всех действий.
  
   ПОКОЛЕНИЕ
  
   Объединились два любимых цветка в нежном детстве,
   Юноша с девушкой накрывают оба бутоны.
   Так рвётся надвое связь нежной природы,
   И от милого стыда расстаётся пылкая сила.
   Наслаждение мальчика - играть в дикой страсти, бушуя
   И лишь полным силой к грации возвращаться.
   Из бутона двойной вырастает цветок,
   Изящен каждый, но сердце тоскующее не успокоит.
   Прелестная полнота округляет девичью цветущую стать,
   Но гордость охраняет строго пояс очарования.
   Робко, как дрожащая серна, что следует
   сквозь леса,
   Видит в мужчине только врага, ненавидит, потому что
   не любит.
   Упрямо и смело смотрит юноша из-под мрачных ресниц,
   Натягивает тетиву, в бою закалённый,
   В толчее копий на ипподромах пыльных
   Зовёт его манящая слава, рвёт бурлящее мужество.
   Теперь защищай твоё дело, природа! Далеко друг от друга
   Бежит не соединённое Тобою, что вечно ищет
   себя.
   Но ты - это ты, сильнее уже, из дикой вражды,
   Прикрываешь ты божественной гармонией мир.
   Шумящая глухо, шумного дня охота
   Бурлит, затихая, бесшумно падают звёзды.
   Вздыхая, шепчет тростник, на глади ручья бормочет,
   И песней мягкой соловей наполняет рощу,
   Что, волнуя, поднимает девушке грудь?
   Юноша, что слезами взгляд наполняет твой?
  
   ПРОГУЛКА
  
   Приветствую тебя, гора с вершиной розово-лучистой,
   Приветствую солнце, что мило её освещает,
   И тебя, прелестное поле с кудрявыми липами,
   И радостный хор, что на ветках качается,
   Синева спокойная, также тебя, что бесконечно льётся
   На гору коричневую, под зеленеющим лесом,
   И на меня, что сбежал из заключения комнаты
   И разговоров близких, что спасает тебя.
   Твоего воздуха бальзам течёт живительной сквозь меня,
   И жаждущий взгляд яркий свет освежает,
   На цветущем лугу меняются краски, сильнее сияя,
   Но чарующий спор грацию освобождает;
   Свободно меня луг принимает готовым
   ковром,
   Сквозь дружелюбную зелень сельская вьётся тропа,
   Рядом зудит деловая пчела в полёте неуверенном,
   Качается бабочка над клевером красным,
   Блистая, встречает меня солнца стрела, пустоши тихо лежат,
   Только жаворонка песня кружит в воздухе ясном.
   Что-то шумит в кустарнике близко, сгибается низко
   ольха,
   Коронуясь, качается на ветру трава серебристая,
   Охватила меня амброзия ночи; в ароматной прохладе
   Владеет мной роскошная крыша буков тенистых,
  
   В тайну леса от меня вдруг ландшафт
   убегает,
   И извиваясь, тропа, ведёт меня вверх, поднимаясь.
   Только проникает украдкой сквозь решётку живую
   Свет экономный и, смеясь синева смотрит вниз.
   Но вдруг цветок открывается. И лес открытый даёт,
   Мне дарит удивлённого дня ослепляющий блеск.
   Необозримая льётся даль перед взглядом,
   И кончается в благоухании мира голубая гора.
   Глубоко, у подножья горы, что обрывается вниз
   Проносится мимо потока текущее зеркало.
   Подо мной бесконечный вижу эфир и надо мной он свисает,
   Взмахом глаз вверх я смотрю и так же с дрожью вниз,
   Но между вечной высью и глубиной вечной
   Подъём с перилами надёжно странник несёт.
   Берега богатые бегут мимо, смеясь,
   И усердие весёлое славит блистающий дол.
   Смотри! Те линии крестьянскую собственность делят,
   На ковре нивы Деметре служат они.
   Дружеский почерк закона, содержание человеком
   Бога,
   С тех пор, как, убежав из прошлого мира, исчезла любовь,
   Но перекрёстная вереница культурных полей
   Теперь проглочена лесом, а на горе наверху,
   Карабкаясь, мерцает полоса земли, связанная
   дорогой,
   На ровном потоке мелькают плоты,
   Звон стада звучит много раз с оживлённых полей,
   И будит эхо песня пастуха одинокая.
   Бодрые деревни венчают поток, в кустах
   исчезают,
   Другие рушатся с гребня гор, зияющих, вниз.
   По- соседски человек ещё с пашней вместе
   живёт,
   Её поля мирно кров сельский покоят,
   Виноград уютно тянется вверх у окна невысокого,
   Обнимая веткой вьётся вкруг хижины дерево,
   Счастливый народ полей! Ещё к свободе
   не пробуждён,
   Делишь радостно пашни свои с узким законом.
   Урожаев круговорот ограничивает желания твои,
   Как твой труд ежедневный разматывает жизнь!
   Но кто вдруг лишает меня прелести вида? Чужой
   Дух распространяется быстро над твоей землёй!
   Чопорно отделяется от того что, любя, смешало.,
   И равное только равному следует.
   Сословия вижу я образованные, гордые роды тополей
   Тянутся в организованную пышность и благородство.
   Правилом будет всё, выбором и значением,
   Эта свита служителей о правителе мне сообщает,
   Красуясь, объявили о нём купола освещённые,
   Из скалы вырастает громоздящийся город.
   Нарушая в зарослях фауну леса
   Но благоговение высокую жизнь камню даёт.
   Ближе человек двигается к людям, вокруг него теперь
   теснее,
   Пробуждается живость, перекатывается мир в нём быстрее.
   Смотри, в огненной борьбе загорается усердия сила,
   Много завязано в ссоре их, много в союзе.
   Тысячи рук дух оживляют, и бьётся высоко
   В тысячи грудей общим чувством, сердце, пылая,
   Для Родины бьётся, для предков закона горит,
   Здесь в почве родной покоятся их останки.
   С неба вниз спускаются Боги блаженные и занимают
   Жилища праздничные в освящённом районе.
   И прекрасные дары вручает явление их: Гера прежде всего
   Плуг в подарок приносит, Гермес бочонок сюда,
   Виноград - Бахус, Минерва - оливок побеги зелёные,
   И коня воинственного ближе ведёт Посейдон,
   Мать Гибелла натягивает вожжи колесницы со львами
   И в ворота гостеприимные входит она, как горожанка.
   Святые камни! Из вас вылилось плантация человечества
   Морей острова далёкие и посланы обычаи и искусства,
   Мудрецы утверждали право у этих святых ворот,
   Герои боролись за родные пенаты.
   Появились на стенах грудные дети на руках матерей,
   На войско смотрели, пока не поглотила их даль,
   Молясь, алтари Богов вниз опрокинули,
   Молились для вас о победе и славе и возвращении домой.
   Вам честь, и победа, и слава лишь в возвращении назад,
   О действиях ваших камень трогательно сообщает:
   "Странник, в Спарту придёшь и расскажешь,
   что видел
   Нас, лежащими здесь, как закон приказал".
   Покойтесь с миром, любимые, из вашей крови текущей
   Зеленеют оливы, весело посевы бесценные всходят.
   Свободный промысел загорается бодро крестьянский,
   Из камышей потока манит Бог голубой.
   Шипя, летит топор в дерево, это стонет дриада,
   С вершины горы грома рушится бремя.
   В скале разрушенной качается камень, рычагом окрылённый,
   В ущелье горы рудокоп спускается бодро.
   Наковальня Вулкана звучит в такт скрытому молотку,
   Внизу нервный кулак прыскает искрой стали,
   Блестя, вертится шёлк танцующего веретена
   Сквозь струны пряжи несётся ткацкий челнок,
   Далеко на рейде кричит рулевой, то флота ожидают,
   В чужие страны страны несут они усердие дома,
   Переезжают другие, ликуя, с дарами издалека,
   Высоко на мачте торчащей торжественно вьётся венок.
   Смотри, тут кишат рынки, источники радостной
   жизни,
   Путаница языков странно шумит в удивлённых ушах.
   На стапель насыпает купец земли урожай,
   Что родился под лучом сверкающим Африки,
   Что Аравия варит, что в Туле готовят,
   Добром радостным наполняет высокий горн Аматея.
   Родилось тут счастье таланта детей божественных,
   Вкушая свободу, искусство растёт и веселье.
   Подражанием жизни художник радует взгляд,
   И под резцом одушевлённым говорит камень живой,
   Искусственное небо покоится на тонких колоннах дорических,
   И завершает весь пантеон Олимпа,
   Легка, как Ириды прыжок, сквозь воздух стрела
   альпийского луга,
   Взлетает мостов ярмо над бурлящим потоком.
   Но в тихом покое важным циркулем чертит
   Мудрец, размышляя, дух вызывая
   творения
   Проверяет материи силу, магнит ненависти и любви,
   Следует сквозь воздух за звоном и сквозь эфир
   за лучом,
   Ищет знакомый закон в невероятном чуде,
   Ищет спокойный полюс в побеге безумном.
   Тело и голос наделят письмом мысли немые,
   Поток сквозь столетия несёт лист говорящий.
   И растекается пред удивлённым взором туман заблуждений,
   И ночи картины свету дня уступают.
   Рушит оковы свои человек. Счастливец! Он разрывает
   С оковами страх, только не вожжи стыда!
   Свобода разум зовёт, свободы дикая жажда,
   Они борются святой природой освобождённые.
   Ах, тут отрываются в шторме якоря, что у берега,
   Охраняя его держали, хватает мощно их поток нахлынувший,
   В бесконечность тянет его от исчезнувшего побережья,
   Высоко в приливе качается с мачтами чёлн,
   Исчезает за облаками вечных звёзд вереница,
   И блуждает в груди, ничего не оставив сам
   Бог.
   Из языка исчезает доверие, правда и
   вера,
   Также из жизни губя, приносящие ложную клятву.
   В сердца доверчивого союза и тайну любви
   Пробирается предатель, отрывая друга
   от друга,
   На невинного предатель косится алчным взглядом,
   Отравленным укусом убивает порочный зуб.
   В опозоренной груди проданы мысли и любовь,
   Выброшены прочь свободные чувства и благородство,
   Твой знак святой и истина лишь обман,
   Бесценные голоса святой природы лишённые,
   Что каждое бедное сердце в натиске радости изобретает,
   Едва проникает правдивое чувство сквозь немоту
   так знакомо.
   Хвалится право на трибуне, а в хижинах согласие,
   Призрак закона за королевским троном маячит,
   Долгие годы, столетия, как мумии длятся,
   Может обмануть взгляд, выдержать изобилие,
   Пока природа проснётся и тяжёлыми руками ранними
   У пустой разработки коснётся нужды и времени,
   Словно тигрица сломает решётку железную
   И нумидийского леса ужас вдруг
   вспоминает,
   Встаёт преступника бешенство и нищета
   человечества,
   И пепел города потерянную ищет природу.
   О, так открывайте стены и заключённого освобождайте
   К оставленному полю он вернётся назад спокойно!
   Но где я? Укрылась тропа и почва покатая
   Загромождает зияющими ущельями сзади
   и шаг предо мной.
   Сзади остались сады, живых изгородей сопровождение,
   Сзади меня каждый след человеческий снова.
   Только материю вижу я, нагромождённую из жизни какой?
   Всходит базальт сырой, надеясь на созидания руку,
   Бурля ручей, стремит течение вниз сквозь трещины скал,
   И корни дерева рушит, возмущаясь, дорога.
   Дико теперь и жутко, пустынно. В одиноком земном пространстве
   Висит лишь орёл и облака мира плетёт.
   Сверху не доносится до меня оперение ветра,
   Потерянные звуки людских трудов и веселья.
   Я и вправду один? И твоих рук дело, в сердце твоём
   Ах, природа опять! И это только сон,
   Который меня пугая, схватит жуткой картиной жизни,
   Обрушенной долины, что рухнула мрачно вниз.
   Честно беру я жизнь свою у твоего чистого алтаря,
   Возвращаю мужество радостно, молодые надежды назад!
   Вечная воля меняет цели и правила,
   Фигуры, повторяясь, перекатывают поступки,
   Но юна всегда меняющаяся красота,
   Уважаешь ты, природа, верный старый закон,
   Всегда такая же, сохраняешь в верных руках вассалов,
   Что тебе ребёнок порхающий, что юность доверчивая,
   Питаешь ты равно грудью много раз изменившейся возраст;
   Под одной синевой, под похожею зеленью
   Изменяются, близятся вместе вдаль бредут
   поколения,
   И солнце Гомера, смотрите! Оно улыбается также и нам.
  
   ТРАУРНАЯ ПЕСНЯ (ПЛАЧ)
  
   Красота тоже должна умереть! Это богов и людей
   побеждает,
   Не коснувшись прежде груди жуткого Зевса.
   Только раз смягчила любовь господина теней,
   И у порога уже он назад отозвал свой
   подарок.
   Афродита не лечит прекрасному мальчику рану,
   В изящном теле кабана она вырезает мрачно.
   Не спасает героя божественного бессмертная мать,
   Когда он, падая у скайского Тора судьбу свою исполняет.
   Но с дочерьми великой Нереиды она из моря встаёт,
   И возвышает плач о прославленном сыне.
   Смотрите! Тут плачут Боги, Богини рыдают все,
   О красоте, что проходит и совершенство умрёт.
   Жалобная песня замечательна в устах любви,
   Ибо пошлость беззвучно идёт к преисподней.
  
   10 К НАЧАЛУ НОВГО ВЕКА
  
   К...
  
   Друг благородный, где миру открыто,
   Где пристанище есть для свободы?
   Столетие распалось в шторме сердитом,
   И смерти вновь доступны народы.
  
   И петля повисла над каждой страной,
   И формы рухнули старые,
   Море мира не препятствует жить войной,
   А также Бог Нила Рейн усталый.
  
   Борются две мощные нации
   За исключительное миром владение,
   Свободу стран проглотить пытаются,
   Машут молниями с остервенением.
  
   Каждая местность золотом взвешена,
   И, как галльский вождь жестоким временем,
   Франк получает шпагу прежнюю,
   На весах справедливости тем не менее.
  
   Брит растягивает свой флот торговый,
   Словно руки полипов с жадным ртом,
   И царство Амфитриты свободный
   Хочет закрыть, как собственный дом.
  
   Южному полюсу не видеть звёзд никогда,
   Теснит их без отдыха бег неудержимый,
   За островами далью следит он всегда,
   Но лишь рай не виден ему любимый.
  
   Ах, тщетно на картах Земли населённых
   Область святую ищешь глазами,
   Где свободы сад, вечно зелёный,
   Где юность людей покрыта цветами.
  
   Бесконечный мир летит пред взглядом твоим,
   Все корабли его измерить не в силах,
  
   Но на его хребте, что неизмерим,
   Нет места для десяти счастливых.
  
   Бежать ты должен из жизни оков
   В тихое святое сердца помещение.
   Свобода есть только в царстве снов,
   И прекрасное цветёт только в пении.
  
   БОГИ ГРЕЦИИ
  
   Ещё прекрасным миром правили вы без сомнения,
   Вожжами радости лёгкой,
   Счастливые вели ещё поколения
   Прекрасных существ из страны сказок глубоких!
   Ах, вам тут ещё наслаждение сияло,
   Когда совсем другое тут бывало!
   Тут твои храмы ещё венки украшали,
   Венера Аматузия святая!
  
   Где поэзии волшебная тайна,
   Ещё истину покрывала любовно,
   Сквозь творение несла жизни полна ,
   К груди любви их прижимала словно.
   Она придавала благородство природе,
   Посвящённому взгляду всё открывала,
   Всё след бога находит.
  
   Где теперь, как мудрецам мнится,
   Кружится огненный шар бездуховный,
   Управлял когда-то золотой колесницей
   Гелиос в величии тихом и ровном.
   Ориады горы наполнял и тогда,
   В том дереве дриада жила неизменно.
   Из кувшин наяд любимых всегда
   Прыгал поток серебристой пены.
  
   Тот лавр для помощи вился прежде,
   О дочерях Тантала он молчит в этом камне,
   Сиринги жалоба из камня звучит без надежды,
   В этой роще болят Филомелы раны.
   Тот ручей слёзы Деметры встречал,
   Что плакала по Персефоне прекрасной,
   И зов Киферы с того холма звучал
   Прекрасному другу напрасно.
  
   Спускались вниз к родам Девкалиона
   Тогда ещё небожители-боги,
   Чтобы Перея дочь победить непреклонную,
   Взял сын Леты пастуший посох в дорогу.
   Людей, Богов и героев вместе
   Связывал Амур прекрасными узами,
  
   Смертные, как боги и герои известные
   Почитались в стране Аматузии.
  
   Серьёзность, мрачное, печальное отречение
   Были из службы вашей весёлой удалены,
   Сердца бились счастливо в упоении,
   Ибо вам было счастье равно.
   Святого не было ничего, красоту исключая,
   Не стыдился Бог быть счастливым,
   Где целомудренно музы румянцем сияли,
   А три грации правили миром.
  
   Ваши храмы , смеясь, равнялись с дворцами,
   Героев игра славила вас,
   На перешейке, коронованном крепостями,
   Колесницы грохотали к цели не раз.
   В выразительном танце вились прекрасные,
   У алтаря блистательно кружась,
   Венки побед украшали сны ваши ясные,
   Волосы ваши коронуя подчас.
  
   Ваше "эвоэ", Тирса шлейф бодрый
   И пантер упряжка великолепная
   Податели радости всё сообщала подробно,
   Фавн и сатир перед ним шатаются нелепо.
   Менады быстрые вокруг него мелькают,
   Их танцы хвалят его вино
   И хозяина коричневых щёк приглашают
   Кубок разделить заодно.
  
   Тогда ужасный скелет ещё не стоял
   Пред умирающего одром. Поцелуем
   С губ последнюю жизнь забирал
   Гений, факел неся, неминуем.
   Весы закона строгого ада
   Держал внук одного из смертных,
   И фракийца жалоба шла, куда надо,
   До Эринний дойдя непременно.
  
   Его радость встретила весёлая тень
   В роще Элизиума снова,
   Любовь верная мужа верного нашла,
   И возница путь свой готовый.
   Игра Линуса доносит привычные песни,
   Падает в руку Алцесты Адмет,
   Его друг опять узнаёт Ореста,
   И сражён стрелой Филоктет.
  
   Награда борца укрепляет высокая
   На пути труда, добродетелей полном,
   Исполнитель деяний больших и глубоких
   Карабкался вверх к блаженным упорно.
   Перед возвращения ждущими мёртвыми
   Склонялись тихие толпы богов,
   Сквозь приливы путь освещали кормчему
   Пред Олимпом пара близнецов.
  
   Где ты, прекрасный мир! Вернись,
   Прелестная опора природы цветения!
   Лишь в стране фей песни и жизнь
   Твой сказочный след оставлен без тления,
   Печалится об умерших равнинах.
   Божество не предстаёт пред моим взглядом,
   Ах, от той тёплой жизни картины
   Тень осталась лишь рядом.
  
   Завяли сразу все цветы
   От севера страшного дуновения,
   Мир всех богаче, мир красоты,
   Мир Богов был должен уйти без сомнения.
   На радуге звёзд я печально ищу
   Тебя, Селена, но тебя больше нет,
   Сквозь леса и волны громко кричу
   И нахожу пустоту в ответ.
  
   Радости, что дарит она бессознательно,
   Её великолепием восхититься не суждено,
   Не узреть духом, что ведёт так старательно,
   Счастливцу сквозь меня пройти не суждено.
   Бесчувственная художника честь сама,
   Красному удару часов с кукушкой равна,
   Закону тяжести служит она без ума
   И природе, что божества лишена.
  
   Утром вновь освобождённая опять
   Сегодня копает она свою могилу,
   И веретено вечно должно завивать,
   Вверх и вниз луны кидать оно в силах.
   Праздно вернувшись в поэтов страну,
   Кров богов не нужен миру сейчас,
   Они растили мир, как дитя в старину,
   парение своё держат как раз.
  
   Они вернулись домой и всю красоту,
   Всё высшее они забрали своими руками,
   Краски жизни, оттенки, красоту,
   И осталось лишь слов безумие с нами.
   Из потока жизни изъято парение,
   Оно спаслось от насмешек Пинда,
   Что в песне бессмертно без сомнения,
   И в жизнь должно заглянуть, как видно.
  
  
  
   ИДЕАЛЫ
  
   Так хочешь развести меня вероломно
   С твоей фантазией милой,
   С твоей болью и радостью бесподобной,
   От всех неумолимых бежать со всей силой?
   Ничто бегущее задержать не может тебя,
   Моей жизни, время золотое?
   Тщетно твои волны бегут от меня
   В море вечности голубое.
  
   Солнце погашено ясное,
   Что юности дороге светило,
   Растеклись идеалы прекрасные,
   Что прежде сердце большое поили.
   Она есть, эта сладкая вера
   У сути, что мой сон родила,
   Правда суровая отнять захотела
   Божественность, что прекрасна была.
  
   Как прежде с желаниями мимолётными
   Камень обнимал Пигмалион,
   Пока мрамора щёки холодные,
   Блистая лили чувства со всех сторон.
   Так вился я в круге рук любимых,
   Чтобы природа с радостью юной,
   Пока дышу, грела неутомимо,
   начиналось в груди поэта безумной.
  
   И пламенный порыв мой разделяя,
   Немые язык свой отыскали,
   Любовь, поцелуем меня одаряя,
   Моего сердца звон приняла вначале;
   Тут жили дерево и роза для меня,
   Мне ручья серебристого пело падение,
   И само будущее, чувством звеня,
   Моей жизни эха принимало значение.
  
   Это тянет с огромным стремлением,
   Кружась, вселенная узкую грудь отныне,
   В жизнь идти пришло повеление
   В дом, в слова, в звуки, в картины.
   Как велик был этот мир тогда,
   И почки, что так таились долго,
   Как немного их распускалось всегда,
   Скудны и малы, их было немного.
  
   Как прыгал он, мужеством окрылённый,
   Осчастливлен своей иллюзии сном.
   И всякой ещё заботы лишённый,
   Юности продвигаясь путём.
   Пока побледневшие звёзды эфира
   К полёту планы его повели,
   Ничего выше и дальше не было в мире,
   Куда крылья свои его понесли.
  
   Как легко принёс то он туда,
   Что тяжко счастливому без сомнения,
   Как танцевало пред повозкой жизни тогда
   Воздушное света сопровождение.
   Любовь с наградой, сладостью полной,
   Счастье в своём венце золотом,
   Слава с её звёздной короной,
   Правда в сиянии солнца святом.
  
   Но уже на середине дороги
   Потерялось сопровождение,
   Вероломством там оказалось многое,
   Один другому уступал тем не менее.
   Убежало счастье шагами лёгкими,
   Жажда знаний осталась неутомимая,
   Притащилось тогда отчаяние горькое,
   Накрыло картины природы неумолимо.
  
   Я видел славы венцы святые.
   Что пошлый лоб оскверняли,
   Как быстро дни любви золотые
   За короткой весной убежали.
   И тише стало здесь навсегда
   На подъёме оставшемся строгом.
   Что едва бросил свет бедный тогда
   Надежды на бедной моей дороге.
  
   Что от свиты осталось шумящей,
   Стоящей при мне терпеливо?
   Кто на моей стороне утешающий
   За мной до мрачного дома идёт терпеливо.
   И ты, который лечишь все раны,
   Дружбы рука, тихая нежная,
   Лишь бремя делишь со мной неустанно,
   Я раньше нашёл тебя в мире безбрежном.
  
   И ты, что соединяешь с дружбой охотно,
   Как она, душевный шторм заклинаешь
   Работа, какой изнурить невозможно.
   Что создаёт медленно, не разрушает.
   В строительстве вечности она.
   Хотя песчинку песчинкой лишь достигает,
   Но времени большая вина
   Дни, минуты и годы стирает.
  
  
  
  
   СЛОВА ВЕРЫ
  
   Три важные слова я вам называю,
   Они из уст в уста переходят здесь,
   Они не снаружи к вам прибывают,
   Лишь сердце подаёт благую весть
   Человеку, что всех ценностей лишён,
   Если в эти слова не поверил он.
  
   Свободным создан человек, и свободен он,
   И будто рождён он в тисках оков,
   Не блуждайте в крике черни со всех сторон,
   В злоупотребления буйных дураков.
   Перед рабом, что цепи свои ломает,
   Перед свободным дрожать не подобает.
  
   И добродетель - это звук не пустой
   Может в жизни её воспитать человек,
   Он может оступиться в день любой,
   Но к божественному стремиться целый век.
   И что не разум разумное понимает,
   Душу детскую в наивности упражняет.
  
   Бог есть, живёт Его воля святая,
   Как человечество тоже качаясь,
   Над временем и пространством вырастая,
   Живой мыслью над всем возвышаясь.
   И кружит ли в вечном изменении
   Спокойный дух к переменам стремления.
  
   Три слова важные вас охраняют,
   Они из уст в уста летают здесь,
   И они не снаружи к вам прибывают,
   Внутри у вас эта весть.
   Человек в веках этих слов не лишится,
   так долго, пока в них верить стремится.
  
   СЛОВА ИЛЛЮЗИИ
  
   Три слова слышны важные,
   В устах лучшие и благие они,
   Их звон пуст, это звуки напрасные
   Не могут утешить, помочь в эти дни.
   Прошутил человек своей жизни плод.
   Долго ищет тени он и зовёт.
  
   Как долго во время златое верит он
   Где право добра побеждено,
   Ведёт вечный спор с благом закон,
   Не погибнет враг никогда всё равно.
  
   Не задушит его воздух свободы,
   Ты растишь его силу на земле и в природе.
  
   Долго верит он, что счастье любви
   Соединится с благородством навек.
   Любовным взглядом за плохим он следит
   Землю плохому отдал человек,
   Пришелец прибыл , ищет он неустанно
   Дом, что будет ему постоянным.
  
   Так долго он верит разуму человека,
   Когда-нибудь истина воссияет,
   Но смертный вуаль не поднимет от века,
   Лишь советовать можем, думая, как подобает.
   Заключишь ты дух в звучащее слово,
   Что свободно бродить в шторме готово.
  
   Поэтому душа благородно тебя иллюзий лишает
   Небесную веру в тебе охраняя!
   Что ухо не слышит, глаз на различает,
   Всё же есть красота и правда святая.
   Это не снаружи, ворота ищешь напрасно,
   Всё в тебе , ты носишь в себе, это ясно.
  
   11 ПЛАЧ ГЕРЫ
  
   Вернулась на Землю милая весна?
   И Земля обновилась?
   Солнечные холмы зеленеют сполна,
   И гора ледяная развалилась.
   Из зеркала голубого течения
   Смеётся безоблачный Зевс,
   Крылья зефира легко веют весенние,
   молодым побегом глаза заняты здесь.
   В рощу пробираются песни,
И говорит Ореада:
   Твои цветы вернутся чудесно,
   Но не вернётся дочь - отрада.
  
   И так долго странствую я
   В поисках сквозь зелёные нивы,
   титан, лучи твои все любя,
   По дорогому следу иду терпеливо.
   Никто мне не приносит сюда
   Известий о любимом лице.
   И день, что всё находит всегда,
   Не нашёл потерянную в конце.
   О, Зевс! Её вырвало злой рукой,
   Её прелестей коснулась волна.
   Преисподней чёрной рекой
   К Плутону вниз она приведена?
  
   Кто будет на берегу этом тёмном
   Моего горя послом?
   От Земли толкает чёлн неуклонно
   Но получает лишь тени при том.
   Каждому блаженному глаза закрывает,
   Пропадает в ближайшей равнине,
   И так долго Стикс протекает,
   Но не принёс любимый образ доныне.
   Вниз ведут тысячи склонов.
   Но день никого не ведёт назад,
   У слёз их свидетелей нет изумлённых,
   И пустоты видит матери взгляд.
  
   Матери, что из рода Пиреев
   Смертными рождены,
   За любимым ребёнком следовать гневно
   Сквозь могильное пламя должны.
   Только, что Юпитера дом населяет,
   Не приближается к берегу тёмному,
   И лишь блаженных не тронет, сметая,
   Парки, рука ваша непреклонная.
   Обрушь меня в ночь ночей
   Из небес золотого зала,
   Не почитают Богиню в преисподней своей,
   Мука матери их достала.
  
   Где с мрачным супругом она восседает,
   Безрадостно царствуя, спускаюсь туда,
   И тихой тенью будто вступая
   Пред госпожой неслышно тогда.
   Ах, её глаза, от горьких слёз влажные,
   Ищут напрасно свет золотой,
   Блуждают в сферах далёких отважно,
   Но не видят мать пред собой.
   До того, как радость они найдут,
   И грудь с грудью соединится,
   И проснётся сочувствие тут.
   Плача, сам строгий Аид умилится.
  
   Желание суетны! Напрасны стенания!
   Спокойно на ровном пути
   Дня колесница катится без опоздания,
   Вечный замок Зевса не обойти.
   От этой тьмы непроглядной прочь
   Голову поворачивает он счастливую,
   Разом одним разрывая ночь,
   Она на век меня лишена ревниво.
   Пока течения тёмные волны
   От красок Авроры пылают,
   Ирида сквозь ад, душами полный,
   Прекрасную радугу простирает.
  
   Мне не осталось от неё ничего,
   Нет залога сладких воспоминаний,
  
   Что просторы любят больше всего
   И след руки любимой скрыт в тумане?
   Не завязываются любовные узы
   Между матерью и ребёнком ушедшим,
   И никогда не возникнут союзы
   Между живым и умершим?
   Нет! Не совсем убежала она,
   Не навек мы с ней разлучены!
   Вечная высь для нас создана,
   И беседы нам разрешены!
  
   Когда дети весны умирают
   От севера ледяного дыхания,
   Листья и цветы облетают,
   Голый куст стоит всё печальнее,
   Высочайшую жизнь я себе забираю
   Из рога фортуны святого,
   Жертву Стиксу я оставляю,
   Своего семени зерно золотое,
   Спускаясь под землю печально,
   Положив у сердца ребёнка,
   Чтобы говорить изначально
О любви и боли слишком горькой.
  
   Оры ведут теперешний танец опять,
   Весну ведут ныне радостно,
   Мёртвые могут вновь рождёнными стать
   Под взглядом солнца сладостным.
   Семена, что мертвы для глаз,
   Кучей в земле холодеют,
   В царстве весёлом красок сейчас,
   Пробиться радостно, быть может, успеют.
   Когда ствол к небу растёт,
   Ищет корень, робея ночь,
   Две равные части забота даёт,
   Стикса, а также Эфира мощь.
  
   Наполовину мёртвых должна касаться
   Наполовину область живущих,
   Ах, они дорогие посланцы,
   Голоса сладкие Коцита текущего!
   Пред заключением они равны
   В глотке его, полной ливня,
   Из ростков молодой весны
   Слышу голос дорогой, неизбывный,
   Что от дня золотого вдали,
   Где печальные тени страдают,
   И в грудь ещё живущих Земли
   Бьют сердца, мягко пылая.
  
   О, так весело приветствуют вас
   Лугов обновлённых дети,
   Ваша чаша должна перелиться сейчас
   Нектаром чистейшим росы на рассвете.
   Хочу окунуть я вас в лучи
   Света Ириды прекрасной,
   Хочу листья ваши я измельчить
   Равно лику Авроры ясной.
   В светлом весны сиянии,
   В ту нежную грудь собираю
   В осеннем венке увядания
   Мою радость и боль без края.
  
   ПРАЗДНИК В ЭЛИЗИУМЕ
  
   Колосьев венок золотой сплетён,
   Вплетены в него цветы голубые,
   Каждый глаз радостью оживлён,
   Королева вступает под своды святые,
   Укротительница обычаев диких,
   Что вместе людей соединяет,
   И народ хижин крепких и мирных
   В кочевом шатре она принимает.
  
   В горных ущельях боязливо
   Прятался троглодит,
   Бросил кочевник выгон свой торопливо.
   Где он бродил, там пустыня лежит.
   С луком и дротиком верным
   Охотник через страну шагает,
   Горе чужому, что в волнения первым
   Несчастливый берег навек оставляет.
  
   И приветствовал её на её дороге,
   По следу детей Геры блуждая,
   Побережье, забытое понемногу,
   Ах, поле тут зеленью не блистает!
   А что она находит здесь откровенно,
   Не кров, что ей предоставлен,
   Нет колонн храма, что построен смиренно,
   Что к Богов почитанию приставлен.
  
   Сладких колосьев нет урожая,
   Что подали бы к обеду чистому,
   Лишь страшные алтари украшая,
   Останки людей сушат костистые.
   Да, так далеко по кругу шагая,
   Нашла одну пещеру от века,
   Всем величием духа своим стеная,
   О падении плачет она человека.
  
   Всё же нахожу я людей опять,
   Кому мы одолжили картину нашу,
  
   Чья фигура прекрасная ей под стать,
   Что на вершине Олимпа всех краше?
   Не дали мы ему во владение
   Землю Божьего лона,
   И по королевским покоям в смятении
   Бродит без родины изнурённо?
  
   Не чувствует Бог с его состраданием
   Никого из блаженного хора,
   Чудесными руками он со старанием
   Из бесчестья вверх поднимает споро?
   Но в высоте неба святой
   Не касается чужой боли она,
   Но страх человеческой с болью большой
   Чувствует измученное солнце сполна.
  
   Чтоб человек с человеком был,
   Утверждает она вечный союз,
   Чтобы верящий на земле благочестия жил,
   На почве родных материнских уз,
   Законы времени уважая,
   И месяц походкой святой,
   Тихо размеренно он шагает
   С песней мелодичной и живой.
  
   И тихо их делит тумана видение
   И окутывает их взглядом
   И внезапно в диком кружении
   Божества образ становится рядом.
   На пиру победителей наслаждается,
   Находит там грубую ораву она,
   И чаши кровавой она не касается,
   Что ей в жертву принесена.
  
   Но с ужасом, содрогаясь,
   Отворачивается она и говорит:
   Кровавым обедом зверей не старайтесь
   Губы Божества увлажнить.
   Чистая жертва ему нужней,
   Плоды, что осень дарит,
   Дарами благочестивых полей
   Святого почитать надлежит.
  
   И она вынимает тяжесть копья
   Из охотника грубой руки,
   Рукоять убийства легко неся,
   Бороздит она ею пески,
   Из венка берёт она главное:
   Зёрнышко, силой своей наполняя.
   В щель она опускает плавно,
   И семя побег выпускает.
  
   И земля украшается стеблями зелёными.
   Быстро, словно волной,
   И сколько видят глаза удивлённые,
   Колышется всё, как лес золотой.
   Улыбаясь, она земле посылает
   Первый сноп заплетённый,
   Для очага камень она выбирает,
   И говорит её рот упоённо:
  
   Над всеми властвуешь ты, Зевс-Отец,
   Над всеми богами в эфире!
   Чтобы жертва попала к Тебе, наконец,
   Дай теперь знак в этом мире!
   И у народа совсем несчастливого,
   Что Тебя, высокого не называет,
   Прогони тучи с глаз торопливо,
   И своего Бога тогда он узнает!
  
   И слышит сестры здесь моление
   Зевс на троне своём высоком,
   Гремя с голубой высоты с нетерпением,
   Зазубренную молнию он кидает жестоко,
   Что нашла, где зажечься, треща.
   Кружась, над алтарём возвышается,
   И над всеми крыльями трепеща,
   Орёл кругами в ветре качается.
  
   И касается ног госпожи
   Большинство с радостным толчком,
   И расплывается в первом чувстве души
   Грубость, что расцветала в нём.
   Кровавые копья они бросают,
   Открывают связанный жаждою разум,
   Божественную науку они принимают
   Из уст королевы разом.
  
   И спускаются от её трона
   Все небесные неторопливо,
   Ведёт хоровод Фемида спокойно,
   И жезлом своим справедливым
   Отмеряет каждому право его,
   Сама камень ставит она межой
   И Стикса тайную мощь самого
   Зовёт в свидетели за собой.
  
   И идёт Бог кузнечного горна,
   Зевса сын изобретательный,
   Его сосуды прекрасны бесспорно,
   И в руде, и в глине он знаток замечательный,
   Клещей он учит умению,
   И мехов дыханию он тоже друг,
   И под молота его принуждению
   Появляется\ медленно плуг.
  
   И Минерва высоко надо всем
   Возвышается с тяжёлым копьём,
   Мощно голос её звучит между тем
   И армией божеств повелевает при том.
   Хочет возвести она крепкие стены,
   Защитнику каждому быть заслоном,
   Рассеянный мир соединить непременно
   В союзе доверительном и непреклонном.
  
   И величественный шаг направляет она
   Через поля равнины далёкой,
   И её походка, что силой полна
   Укрепляет границу Бога.
   Цепи ведёт она, измеряя,
   Холма зелёного окоём,
   Течение дикое заключая
   В своём пространстве святом.
  
   Все нимфы и Ореады
   За Артемидой быстроногой
   По горной тропе идти рады,
   Размахивая копьём её строго.
   Все приходят, руки свои возлагая,
   И всюду звучит ликование,
   И их топоров грохотание
   Рушат лес еловый до края.
  
   Также из зелёных собственных волн
   Встаёт Бог, украшенный камышами,
   Тяжёлый плот к месту катит он,
   Где властными правит Богиня руками.
   И часы исчезают вдалеке,
   Летят быстро для ловкого дела,
   И стволы грубые в тёплой руке
   Округляются изящно и умело.
  
   Бог моря также сюда поспешает,
   Быстро трезубцем своим ударяя,
   Гранитную колонну он разрушает,
   Из рёбер Земли прочь вырывая.
   Поднимает её руками огромными
   Высоко, словно лёгкий шар,
   И с Гермесом он так проворно
   Из камней нагромождает вал.
  
   А из струн золотых
   Манит гармонией Аполлон,
   И сила мелодий святых,
   И предел благосклонных времён.
   Девятиголовою песней
   Обрушиваются Камены,
   Тихо от звона песни чудесной
   Камень к камню сложились мгновенно.
  
   И крылья широких ворот
   Ставит опытною рукой.
   И Сибила задвижку к ним придаёт,
   И слесарь скрепляет связкой тугой.
   Скоро ловкими руками богов
   Совершилась стройка чудесная,
   И с весёлыми стенами храм готов,
   В роскоши праздника сияет весело.
  
   И с венком из миртов зелёных
   Приближается королева Богов
   И ведёт она за собой приближённых.
   Сюда прекраснейших пастухов.
   Венера с мальчуганом прелестным
   Сама пару первую украшает,
   Дары несут все Боги чудесные,
   Новобрачных благословляя.
  
   И новые граждане приходят сюда
   С хором Богов благословенных,
   И Гармонии входят тогда
   В ворота, открытые для блаженных.
   И жрица местом сим управляет
   С копьём у Зевсова алтаря,
   Её рука согнутая благословляет,
   В народном собрании говоря.
  
   Свободу любит зверь пустыни,
   Свободно господствует Бог в эфире,
   В груди их мощная радость отныне
   Принимает приказ природы в мире.
   Но человек, в середине их находясь,
   Себя ставит в ряд к людям другим,
   И по обычаям всех как раз
   Станет свободен и непобедим.
  
   Вьёт венок из колосьев она,
   Внутрь цветы голубые вплетая,
   Преобразить радость все взоры должна,
   Ибо сюда королева вступает,
   Что дала сладкую родину нам,
   Что людей с людьми соединяет.
   Наши песни подключает она к небесам,
   Счастливая мира мать здесь сияет.
  
  
  
   12 ХУДОЖНИКИ
  
   О, как прекрасно, человек с пальмовой веткой,
   Стоишь на склоне столетия крепко
   В мужественности благородной и гордой,
   С открытым разумом, с изобилием духовным
   В тишине, богатой делами, сердечности полный,
   Созревший сын времени твёрдый,
   Свободный разумом, сильный законом,
   Велик кротостью, сокровищем потаённым,
   Что долгое время грудь скрывала твоя,
   Хозяин природы, что узы твои обожает,
   Что твои силы в сотнях боёв упражняет,
   И из дикости, красуясь, поднял тебя!
   13 Вы показываетесь нам в одеждах невесты
   Страшные духи, что нам неизвестны,
   Жестокие Парки вещие.
   Пока урны ваши для погребения
   Покрываете вы сиянием волшебным,
   Хор забот трепещущей
   Тысячелетний быстро я пробежал
   Царство древнего мира необозримое,
   Где смеётся человечество, где я вас застал,
   Где лежит он за вами печально, любимый.
  
   Она прежде с воздушным своим оперением
   Взвилась из ваших рук, полных творческой силы,
   В вашей руке она была уверена,
   Когда победы тихое время само подходило,
   Обрели щёки жизни цветение,
   И смягчена была крепость тела,
   Но походкой с печальным ослаблением
   Седой с палкой крадётся несмело.
   Из ключа свежего достаёте со дна
   Что для жаждущего зовётся жизни волна,
   Дважды омолаживалось время,
   Дважды рассеивали вы семя.
  
   Армией варваров гонимы жестоко,
   Вырвали вы огонь жертвы последний
   Святых алтарей Востока,
   И принесли его на запад вы светлый.
   Вновь поднялся прекрасный беглец восточный
   Юный день на западе вверх,
   И на крыльях вечера распустился сочно
   Магического цвета сильный побег.
   Бросила природа в прекрасные души,
   Отражая мягко, сияние возвратное
   И вошла, красуясь, в украшенные души
   Света Богиня, высокая статная.
   Тут миллионы узрели цепи упавшие.
   И рабов осенило право людское,
   Как братья мирно друг с другом бродящие,
   Так поколение нежно взросло молодое.
   Внутренней высокой радостью полны
   Данным вам счастьем наслаждаясь,
   Под покров смирения вступить вы должны,
   Молчать о заслугах стараясь.
  
   Когда на мысли свободной пути
   Бойкий теперь со смелым счастьем гуляет,
   И пьяный гимном победы, зовущего к небу идти,
   Быстрой рукой уже корону хватает;
   Когда он наёмником с низкой оплатой
   Благородного вождя думал удалить,
   И рядом с мечтами о троне заклятом
   Искусства первое место рабу уступить:
   Простите ему совершенство короны взятой,
   Над головой вашей он хочет, сияя, парить.
   С вами первые побеги весенние
   Начала растить одушевлённая природа,
   С вами радостный венок урожая последнего
   Заканчивает совершенная природа.
  
   Она, что звуком поднялась от камня скромного,
   Тихой победой окружает искусство сотворённое,
   Духа неизмеримое царство,
   Что в знаний стране лишь первый раз открывается,
   Открывайте завоёванное вами богатство.
   Сокровище, что мыслителем награждается,
   В ваших руках обрадует его,
   Когда его наука красотой обвивается,
   И искусства дела облагорожены для него -
   Когда он на холм поднимется с вами,
   Будут очи в в вечернем мягком свете его,
   И живописная долина всегда пред глазами.
   Когда-нибудь, богатый, ваш быстрый взгляд развеселит,
   И высоко организованный дух красивый
   Волшебный союз насквозь пролетит,
   В наслаждение погрузит вас молчаливо;
   Когда-то мысли и чувства дальние
   Игре гармонии не случайно,
   Красоты раскрыл он поток богатый,
   Когда-нибудь в красивых частях мировой карты,
   Что теперь его творения калечат, позорно,
   Увидит он форму хорошо завершённую,
   Когда- нибудь из ночи выйдут загадки прекрасные,
   Богаче станет мир, что он обнимает,
   Раскинется море шире, с ним он протекает,
   Судьбы ослабнет сила слепая опасная,
   Устремятся выше порывы его,
   Меньше станет сам, любовь его больше всего.
   Так ведёт его в сокровенном движении
   Сквозь чистые формы в чистейших тонах
   Через вершину высокую красоты без дна,
   Сквозь полёт тихих цветов откровения,
   Наконец у зрелой цели времён
   Ещё одно счастливое воодушевление,
   Людей юности, поэзии вдохновение.
   И в руке истины окажется он.
  
   Она сама - Киприда нежная,
   Короной огненной озарённая.
   Стоит перед вашим взрослым сыном свободная,
   Как Урания без вуали, победная;
   Чем быстрее лишь его хватает,
   Тем прекраснее от неё убежал!
   Так сладко, блаженно её удивляет,
   Прежде сын Улисса благородный стоял,
   Тут его юности спутник небесный
   Преобразил дочь Зевса чудесно.
  
   Достоинство человека в вашу руку дано,
   Его берегите строже!
   С вами падёт и воскреснет оно!
   Поэзия со святой магией схожа,
   Служит мудрому миру она,
   Тихо правит океаном до дна
   И великой гармонией тоже.
  
   Отвергается временем вашим небрежным
   Серьёзная правда в поэмах безбрежных,
   В хоре гармоний нахожу я защиту:
   В её сиянии полноты высокой,
   Страшнее в оболочке покрове глубокой,
   В пении она возникает,
   И победный звон местью пылает
   Уху преследователя, что трусостью скрыто.
  
   Свободная мать свободных сыновей
   Вас крепким лицом прельщает.
   На место лучей красы высокой своей,
   /Что короны другие не ласкает.
   Сестёр, которые здесь исчезают,
   Догоните вы в материнском лоне;
   Что души красивые красоту ощущают,
   Должно совершенным быть и превосходным.
   Поднимется на крыльях отважных
   Высоко над вами времени бег;
   Далеко мерцает в зеркале вашем
   Жизни грядущий век.
   На тысяче разовой тропе переплетение
   Богатое разнообразие,
   Выходит, обнимая вас, навстречу в движении
   На тропе высокой согласия.
   Как себя в семи мягких лучах
   Белое сияние любезно преодолевает,
   Так семицветная радуга на небесах
   В белом свете себя растворяет,
   Так прозрачность играет тысячу раз,
   Очаровав опьянённый взгляд,
   Так в едином союзе притекает сейчас
   Правда в едином течении света назад.
  
   ИДЕАЛ И ЖИЗНЬ
  
   Вечно ясная, зеркальная, ровная
   Течёт жизнь, зефиру подобная,
   Там на Олимпе священном.
   Меняются луны, бегут поколения,
   Роз юности богов прекрасно цветение
   В покое вечном и неизменном.
   Между счастьем ума и миром души
   Человеку остаётся выбор тревожный.
   На лбу Ураниды высокой спеши
   Увидеть луч дробящий, с сиянием схожий.
  
   Хотите вы на Земле с Богами сравняться,
   Свободными в царстве смерти остаться,
   Не срывайте плод из вашего сада.
   Любит взгляд ваш пастись у свечения
   Переменчивой радости наслаждения
   Скоро мстит жаждой бегства куда-то
   Сам Стикс девять раз обвивая,
   не запрещает дочери Геры возврат.
   После яблоко хватает, переплетая
   С вечным своим долгом свой ад.
  
   Только тело силой той обладает,
   Что тёмную силу судьбы заплетает,
   Но от любой власти времён свободна
   Подруга детства святой природы,
   Что наверху по ниве света проходит,
   Божества фигура средь богов достойных.
   Хотите вы на крыльях её парить над Землёй,
   Отбросьте от себя страх всего земного,
   Бегите из узкой жизни глухой
   В царство идеала святого.
  
   По- юношески над земными страданиями
   Свободно на лучей окончаниях
   Парит человечество, Божье избрание,
   Как жизни фантом молчаливый,
   Блестя бродит у Стикса прилива,
   Как она стояла на ниве небесной,
   прежде, чем к саркофагу печальному,
   Бессмертная вниз спустилась,
   Когда в жизни борьбы весов изначальная,
   Качаясь, сюда победа явилась.
  
   Не для борьбы все части связующего
   Наслаждения Творца вездесущего
   Ароматный победы венок осеняет.
   Сила жизни, когда вы хотите покоя
   Разрывает вас мощно своею волною
   И время в свой вихрь танца бросает.
   Но опадают мужества смелые крылья
   На чувств мучительных перекрёстки,
   Вы увидите холм красоты сквозь бессилие
   И успешную цель радости кроткой.
  
   Если это значит видеть и защищать
   Воину воина атаковать
   На дороге счастья и славы,
   Тут может силу разрушить отвага,
   И с шумом колесницы, однако
   Смешать на карте запылённой по праву.
   Лишь мужество благодарность получит,
   Что на ипподроме у цели знак подаёт,
   Только само судьбу принудит,
   Когда слабость на дно пойдёт.
  
   Но закрытая скалами совершенно,
   Стыдясь себя, дико текущей наверно,
   Река жизни струится ровно и мягко
   Сквозь красоты тихой страны тенистой
   На её волнах серебристых
   Рисует Авроры и вечера краски.
   Распутанные в нежный любви перемене
   Грации объединяют союзом свободным,
   Здесь покоятся инстинкты все в примирении,
   И исчез навечно враг холодный.
  
   Когда смерть становится одушевлённый
   И с материей переплетённый
   Деятельный загорается гений,
   Тут сплелись первые старания
   И покоряется, борясь со страданиями
   Элемент размышлений.
   Но серьёзность без усилий бледнеет,
   Шумит правда глубоко в роднике,
   Но смягчит тяжёлый резец сумеет
   Зерно мрамора в хрупкой руке.
  
   Но приходит в красоту влиться время,
   И в пыли остаётся тяжести бремя
   С материей, что владеет опять.
   Не масса боролось мучительно
   Легко из ничего не появилась действительно,
   Стоит картина, чтобы взгляд восхищать,
   Вся борьба, все сомнения молчат
   В уверенности победы высокой,
   Всех свидетелей исключило подряд
   Человечество бедности глубокой.
  
   Когда вы в человечества печальной наготе,
   Перед величием закона стоите на черте,
   Когда к святому дому вина близится молчаливо,
   Тут бледнеет пере правды лучом,
   Ваша добродетель пред идеалом. При том
   Уныло, дико бежит и стыдливо.
   Не бежал от этой цели творец
   Над этой рассветною бездной,
   Нет чёлна, арок мостов, наконец.
   И дна не находит якорь железный.
  
   Не бежит из-за барьеров ощущения
   Прямо в свободу размышления,
   И страха явление убежало,
   И наполняется вечная бездна,
   Божественность вашей воле полезна.
   И она перед вашим троном встала.
   Вяжут строгие оковы закона
   Только раба сознание что приобретено,
   С человеческим отпором исчезает достойно
   Величие, что Богом дано.
  
   Когда обнять вас горе людское радо,
   Когда сын Приама от змеиного яда
   Защитится болью безымянной,
   Тут возвысится человек! И пробьёт
   Его жалоба неба свод,
   И разорвёт вам сердце чувство спонтанно!
   Победит природы голос ужасный,
   И радость щёк побледнеет, наверное,
   И святая симпатия изнеможет страстно
   Внутри вас, бессмертная!
  
   Но в регионах радостных вечно,
   Где чистые формы живут беспечно,
   Не шумит больше жалоб буря страшная.
   Тут боль не могла прорезать душу,
   Слёзы страдания не рвутся наружу.
   Только духа отважного
   Мило, как Ириса огненные краски,
   как из туч громовых роса ароматная,
   Мерцает сквозь грусти печальную маску,
   Здесь покой синевы необъятной.
  
  
   Глубоко трус слугу унижает,
   Что в сражениях вечно пребывает,
   Геракл на жизненном тяжком пути,
   Он боролся с гидрой, льва обнимая,
   Друзей яростно освобождая,
   Чтобы живыми в ладье мертвецов найти.
   Все муки всё земное бремя
   Катит хитрость Богини непримиримо,
   На послушных плечах ненависти семя
   Дн скончания жизни его нестерпимо.
  
   До того, как Бог земные снимет покровы,
   И, пылая, людей разделит сурово,
   Выпьет эфира лёгкое дуновение.
   Радости непривычно лёгкое парение.
   Течёт оно вверх над жизни притяжением
   И картина сна тяжёлого снизойдёт без сомнения.
   Олимпа гармонию принимайте без слёз,
   преображается Крона зал,
   И Богиня со щеками из роз
   Протягивает ему, улыбаясь, бокал.
  
   ОТРЕЧЕНИЕ
  
   Я был в Аркадии тоже рождён,
   И природа мне обещала
   У моей колыбели радости звон,
   Я был в Аркадии тоже рождён,
   Но только слёзы вскоре весна мне послала.
  
   Жизни май однажды расцвёл и не смог
   Вернуться, отцвёл навсегда.
   Оплачет братьев моих тихий Бог,
   Тихий Бог окунул мой факел в Леты поток,
   И его видение убежало тогда.
  
   Тут на мрачных мостах я застываю,
   Вечность ужасная.
   Письмо счастья доверенное мне принимаю,
   И к тебе несу его, не вскрывая
   Ничего не зная о блаженстве прекрасном.
  
   К трону твоему жалобу я посылаю,
   Закутанная судья.
   На той звезде, что радостно возникает,
   Ты закона весами тут управляешь,
   Немезидой называя себя.
  
   Тут говорят, ждут ужас от злого
   И радость от честного знания.
   Сердец изгибы обнажаешь ты строго
  
   Осторожно загадки решаешь мне снова
   И держишь расчёт со страданием.
  
   Здесь открывается для изгнанных с родины
   И кончается тернистый путь.
   Дочь Бога назвала истину благородную
   Что бежала, её немногие звали свободной,
   Она смогла мою узду натянуть.
  
   "Я заплачу тебе в жизни другой,
   Отдай мне юность твою.
   Я лишь дать указания могу дорогой,
   Я взял указания для жизни другой
   И отдал ей юность свою.
  
   Отдай мне женщину, что сердцу так дорога,
   Лауру отдай мне твою.
   Там страдания могил множат века,
   Я рву с кровью из сердца, что так дорога
   И плача громко, её отдаю.
  
   "Долговое обязательство звучит у мёртвых,"
   Издевательски мир смеялся,
   "Лгунья с деспотом связана твёрдо,
   Предлагала за правду тень тебе гордо,
   Тебя больше нет, боль в тени оказалась."
  
   Дерзко шутила армия насмешников - змей
   Над иллюзией, что давность лишь освящает.
   Ты дрожишь? Как твои Боги будут хитрей,
   Больному миру Спасителя дадут посильней,
   Человека смекалка в нужде его одаряет?"
  
   Что зовётся будущим, могилы нас покрывают?
   Вечность, которой хвалишься ты?
   Уважения достойна, ибо покров её одевает,
   Тень громадная ужаса нас обнимает
   Терзаний совести в зеркале пустоты.
  
   Фигур живых живые изображения,
   Мумии времени
   Перед бальзамом надежды в холодном стеснении
   Отданы в могилы приют без сомнения,
   Это зовётся бреда неумирающим бременем.
  
   За разложением надежды ложь карает всегда
   Отдашь ты ей благо, конечно?
   Шесть тысяч лет смерть молчала тогда.
   Но мертвец встал из могилы, как беда,
   С сообщением от мстительницы вечной."
  
  
   Я видел время, к твоим летящее берегам,
   Природа там процветала,
   Позади тело лежит где-то там,
   Не мёртвый из склепа взошёл по камням,
   Я верю крепко Божьему обещанию.
  
   Все мои радости уничтожил я для тебя,
   Теперь бросаюсь я перед троном закона,
   Большинство насмешек презрел храбро я,
   Лишь благо твоё почитал я, любя,
   Мстительница, награды требую я непреклонно.
  
   "Одинаково люблю я моих детей" -
   Крикнул невидимый гений,
   Слышно двух цветков человеческих детей
   Два цветка для искателя, что всех мудрей,
   Они зовутся "Надежда" и "Наслаждение" .
  
  
   Кто эти цветы сорвал один раз,
   Ничего не жаждет другого,
   Кто наслаждаться верой не может сейчас,
   Наука вечна, как мир. Кто верит, уходит тотчас
   История мира - Страшный суд для любого.
  
   Ты надеялся с наградой быть унесённой,
   Твоя вера была, как счастливый сад,
   Ты мог мудрость свою спросить удивлённо.
   Что отвергаться минутою склонна,
   Но не отдаёт ничего вечность назад.
  
   НАДЕЖДА
  
   Об этом говорят и мечтают многие люди,
   О лучших грядущих днях,
   К золотой цели, что счастьем будет,
   Бегут и гонятся второпях.
   Мир постареет, помолодев опять,
   Но человек готов улучшения ждать!
  
   Вводит надежда в жизнь человека,
   Над весёлыми мальчиками порхает,
   Чудный свет её мальчика манит от века,
   И с седым её не погребают.
   Ибо в гробу кончает он свой достойный бег,
   Но у гроба надежду вздымает он вверх.
  
   И это не льстивый самообман пустой,
   Что в мозгу дураков возникает.
   В сердце звучит это громкой строкой,
   Что родимся мы лучшими, как подобает.
  
   И что говорит нам внутренний голос,
   Душу нашу не обманет она ни на волос.
  
   14 БЛАГОСКЛОННОСТЬ МОМЕНТА
  
   Итак, находимся мы опять
   В пёстром ряду весёлом,
   И должно песен венок сплетать,
   Чтобы свежим был и весёлым.
  
   Но кому из Богов принесём
   Мы первую пошлину песни?
   Её перед всеми здесь мы споём,
   Принеся радости дар чудесный.
  
   Ибо полезно, чтобы жизнью отрадной
   Алтарь Геры украшен был?
   И чтобы пурпурный сок винограда
   Бахус в чаше давил.
  
   Небу искра не открывает,
   Что пламя помещает в очаг,
   В духе жаркого питья не хватает,
   И сердце не радуется никак.
  
   Должно из облака свалится оно
   Счастье из лона Бога,
   И мощнее всех будет одно:
   Господство момента святого.
  
   От старейшего возникновения
   Природы родной бесконечной,
   Все божественные земные явления
   Есть лишь мысли света извечные.
  
   Медленно в беге годов и времён
   Камень к камню подгоняется прочно,
   Быстро, как если бы дух рождён,
   Хочет дело прочувствованным быть и точным.
  
   Как в светлых солнечных взглядах
   Ткётся ковёр цветной,
   Как на его мостах неоглядных
   Ирида сквозь небо парит над землёй,
  
   Ибо дар прекрасный любой,
   Как молнии блеск мимолётный,
   Быстро в мрачной могиле земной
   Запирает ночь бесповоротно.
  
  
  
   ПОЭЗИЯ ЖИЗНИ
   К...
  
   "Кто хотел бы любоваться на силуэты,
   Что в мудрости свет заёмный одеты.
   С обладанием обманчивым назад идти?
   Обнажённую правду я вижу внутри.
   С моей иллюзией сейчас небо исчезнуть должно,
   Должен свободный дух полёт возвышающий
   В безграничном царстве возможностей обитающий
   Действительность строгими оковами связать,
   Чтоб он сам их учился одолевать,
   Для него будет последний приказ:
   Долг и страшная нужда в этот раз,
   Лишь того покорно найти сейчас.
   И правды власти боится нежность,
   Кто несёт сам неизбежность?"-
  
   Так зовёшь ты и смотришь друг мой строго
   Из убежища, что опыт диктует надёжный,
   Забрасывая на всё , что светит немного,
   Слова твои серьёзные, тревожные,
   От них убегает богов стая любая,
   Молкнет муз игра, не танцуют лето с весною,
   Оры тихо венки забирают с собою,
   Сёстры Богини бегут, локоны развевая,
   Золотую лиру Аполлон ломает в отчаянии,
   И Гермес свой посох заветный.
   И вуаль розового мечтания
   Спадает с лица жизни бесцветной.
   Это могила, думал мир безответный.
   С глаз мира снимает повязку, шутя,
   Киприды сына видит любовь,
   Она видит своё божье дитя,
   Смертных пугая, убегает вновь,
   Красота юности стареет,
   Губы сами собой холодеют.
   Поцелуй губ и радости взмах.
   Тебя окаменение держит в цепких руках.
  
   ПРОЩАНИЕ ПЕВЦА
  
   Муза молчит, ланитами девственными алея,
   С потупленным ликом стыдливо,
   Входит к тебе, просит отпуск скорее
   С почтением, но без боязни тоскливой.
   Похвалу добра иметь желает, смелея,
   Правда качается, света мерцанием не владея,
   Но тому, чьё сердце к красоте восприимчиво
   Бьётся в груди, тот коронует её по-привычному.
  
  
   Только не хотят дольше жить эти песни,
   До того, как обрадует сердце чувством их звук,
   Прекрасной фантазией окружают чудесно
   Высокими чувствами овевают:
   К далёким потомкам не хотят лететь вместе,
   Они звучат и во времени затихают.
   Момент удовольствия ими рождён,
   Они бегут прочь в танце времён.
  
   На поле прогретом проснулась весна,
   Вырывается весёлая жизнь вперёд,
   От куста аромата нектара льётся волна,
   Бодрым хором певцов небо поёт,
   Прогулка на воздухе старым и малым дана,
   Глаза и уши наслаждение ждёт,
   Убегает весна. Цветы в семена вливают всходы,
   Никого не осталось, кто сюда приходит.
  
   ВОСХИЩЕНИЕ
   Лауре
  
   Лаура! Мир и небо прочь уплывают
   В небесном майском свете себя воображаю,
   Когда твой взор в моих взглядах мерцает,
   Воздух эфира впитать я мечтаю,
   Когда мой взгляд в мягких глазах,всё меняя
   Словно в небесно-синем зеркале проплывает.
  
   Звону лиры из далёкого рая,
   Всплеску арфы, что со звёзд достигает
   Упоённое ухо, бушуя, внимает.
   Моя лира чувствует часы любви,
   Когда, полные неги, уста твои
   Серебристые звёзды неохотно роняют.
  
   Вижу я , как крылья Амура взлетели,
   За тобой опьянённые качаются ели,
   Будто опьянил зов струнный Орфея.
   Быстро катятся полюса вкруг меня,
   Когда в вихре танца, твои подошвы парят,
   Мимолётно, как волны и всё быстрее.
  
   Взгляды твои, улыбаясь, любовно,
   Могли бы мрамора жизнь обмахнуть безусловно,
   Пульс взять у сосудов тогда.
   О сути могу я только мечтать,
   Лишь в твоих глазах могу я читать:
   Лаура! Лаура! Моя навсегда!
  
   Когда, как со стержня снятые тут,
   Два светила торс к торсу растут,
   Рот в рот врастает, пылая,
   Искры блаженства из глаз вылетают,
   Свободные души друг друга встречают,
   В дыхании пламенном ветра витая.
  
   Пауза чувству здесь угрожает,
   Чёрная тьма ваш день догоняет,
   Вкруг пойманных взглядов растекается.
   Бормотание тихое, потеря всё глуше,
   Умирают постепенно опьянённые уши,
   И мир сразу в ничто превращается.
  
   Ха! Что теперь ожидали времени крылья,
   Изгнаны оцепенелые группы бессильно,
   Как мраморная статуя времени!-
   Но, ах, в море смерти бегут
   Волны, волны над упоением этим бьют,
   И вот всё в водовороте забвения.
  
   ФАНТАЗИЯ
   К ЛАУРЕ
  
   Моя Лаура! Водоворот мне назови,
   Что тело от тела мощно отрывает,
   Назови, моя Лаура волшебника мне,
   Что с духом дух по-царски сплетает.
  
   Смотри, он парящие учит планеты
   Около солнца вечно бегать по кругу.
   И детей, прыгающих вкруг матерей
   К княгине пёстрым кружком тянет друг к другу;
  
   Жадно пьёт дождь золотой лучей
   Каждое тело небесное,
   Пьёт из своей огненной чаши прохладу.
   Как часть духа из мозга чудесного.
  
   Солнечные пылинки с другими сочетаются
   В гармонии доверительной,
   Сферами друг в друге любовь управляет,
   Систем миров без неё нет, действительно.
  
   Погашает она природы часы,
   Оттолкнув осколки, скачет Вселенная,
   В хаосе гремят ваши миры,
   Оплакивает Ньютон их падение.
  
   Уничтожает Богиня из ордена духа,
   В теле смерти застывают они,
   Без любви весна не вернётся вновь,
   У созданий Бога нет цены без любви.
  
  
   Что случается, когда Лаура целует меня,
   Пурпура пламя на щеках расцветает,
   Моему сердцу приказано биться быстрее,
   Лихорадочно, дико кровь меня разрывает?
  
   Из предела все жилы мои,
   Его берег кровь заливает,
   Тело хочет на тело обрушиться сверху,
   В совместном накале наши души пылают;
  
   И сейчас всемогущее, как в мёртвых там
   Росчерком пера создание вечное.
   В паутине Арахны господствует здесь,
   Чувствующая природу любовь бесконечная.
  
   Смотри, Лаура, радость нас обнимает,
   Хоть горе дикое наболело,
   Надеждой любви грудь согревает,
   И отчаяние оцепенело
  
   Сестёр сладострастие смягчает
   Жаждущая тоска ночи ливней дрожащая,
   И рождённых детей золотых сияние
   Глаза от роскоши солнца блиставшие.
  
   Не управляет также империей скверны
   Симпатия грозная,
   Милуются с адом наши пороки, наверно,
   И катятся с небом серьёзно.
  
   Вяжутся вихри змей с грехами нашими рядом
   Эвменид раскаяния и позора,
   Свиваются с крыльями большими орлов
   Изменчивых опасностей свора.
  
   Забавлять с гордостью хочет падение,
   Чтобы с завистью счастье скрепить искусно,
   К их братьям смерть подскочила тотчас
   С открытой рукой сестёр похоти гнусной.
  
   Спешит будущее на крыльях любви
   В руку прошлого, в скоротечность,
   Долго ищет Сатурн бегущей,
   Его невеста святая вечность.
  
   Раньше, слышу я - говорит оракул-
   Поймать невесту Сатурн старается,
   Мировой пожар будет факелом свадебным,
   Когда время с невестой обвенчается.
  
   Прекрасная Аврора румянит,
   Лаура, также нашу любовь,
   Что продлится тихо каждую брачную ночь,
   Лаура, радости не прекословь!
  
   ЛАУРА У КЛАВИРА
  
   Твоих пальцев, Лаура, к струнам касание
   Превращает нас в изваяния,
   Словно без тела я тут стою.
   Ты управляешь жизнью и смертью
   Мощно тысячью нервных клеток,
   Любовь братская требует душу мою.
  
   Тише шумят уважительно
   Ветерки, что слышат тебя действительно,
   Они висят, прикованы к пению,
   В вихрях вечных стоят без движения,
   Блаженства вбирают они полноту,
   Природа слушает тихо песню ту,
   Волшебница! Словно звуком маня,
   Взглядом ты к ней приводишь меня.
  
   Множатся души, гармонии полные,
   Неистово сладострастные,
   Из струн, как из небесной страны,
   Возрождён Серафим прекрасный;
   Как хаос, убежавший из рук великана,
   Пугает солнцем созданный шторм постоянно,
   Но выводят из мрака и муки
   Потоки струн золотых, их звуки.
  
   Как над галькой пёстрой, красивой
   Ручьёв серебристых журчат переливы,
   Величественно нарушая покой,
   Словно органа звук громовой,
   Штурмуя дали и скалы,
   Шумят, пенятся ручьи небывалые,
   Будет журчание милое здесь,
   Скоро мягкое, льстивое,
   Как, сквозь осиновый лес
   Ласкаются ветры счастливые,
   Тяжелее, меланхоличнее и мрачней ,
   Как сквозь мёртвых пустыню ночи слышней,
   Где блуждает потерянный вой,
   Волны слёз ада таща за собой.
  
   Девочка, говори! Расскажи мне об узах,
   Состоишь ли ты с высоким духом в союзе?
   Язык этот и ты мне лжёшь
   В Элизиуме на нём речи ведёшь?
  
   С закрытых глаз прочь покрывало!
   А с ушей засов оцепенелый!
   Девочка! Дышать свободней мне стало,
   Ощущает огонь меня белый?
   И несут ли вверх меня вихри смело?
  
   Новый дух трона солнечного здесь,
   Кивает сквозь рваную щель небес-
   Над могилой утренней зари!
   Прочь, насмешки, остроумие клопиных чудес!
   Прочь! Бог один, что ни говори.
  
   ВЕЛИЧИЕ МИРА
  
   Созидательным духом, из хаоса вырванный мира,
   Сквозь мир парящий летел я полётом зефира,
   Где берег лежал,
   Там с волнами мира пристал.
   Якорь бросил, где дыхание больше не овевает,
   И камень лениво межу охраняет.
  
   Видел звёзды юные, что вверх поднимаются,
   Тысячелетних, что по небу катаются,
   Я видел, как звёзды играют
   И цели манящие наблюдают,
   Кругом блуждая, видел мой взгляд,
   Беззвёздные пространства встали в ряд.
  
   Воодушевлённый полёт в космосе пустом
   Направил я смело, взяв свет проводником.
   Туманы не тормозя,
   Летело небо мимо меня.
   Мира системы, как потоки ручья,
   Вслед солнечному страннику вихрятся, звеня.
  
   Вижу, пилигрим бредёт одинокой тропой
   Быстро навстречу.- "Что ищешь ты, странник? Постой!"
   "К берегу лечу я,
   Его мир интересует меня!
   Плыву туда, где дыхание больше не овевает,
   И творение камень межевой охраняет".
  
   "Стоп! Зря плывёшь, бесконечность перед тобою,
   Стой! Ты зря плывёшь тоже за мною!
   Опусти вниз без сомнения
   Орлиных мыслей твоих оперение,
   Пловчиха фантазия смелая,
   Брось здесь слабый якорь умело.
  
   СИЛА ПЕНИЯ
  
   Поток дождя из трещины в скале,
   Куда приходит неистовство грома,
   Осколки горы вслед бегут по земле,
   И рушатся дубы с могучею кроной.
   Со сладострастным ужасом удивлённо
   Слушает странник внимательно,
   Как поток у скалы бурлит неуклонно,
   Не понимает, откуда шумит он старательно;
   Так пения вытекает река
   Из скрытого в недрах ещё родника.
  
   В союзе с творением страшным,
   Что у жизни трона тихо кружит,
   Кто магию певца преодолеет отважно,
   кто звукам его противостоит,
   Как с посохом посланца богов,
   Владеет сердец он движением,
   В царство смерти нырнуть он готов,
   Он возвышает к небу своё удивление
   И между игрой и серьёзностью качается снова
   На шаткой лестнице чувства земного.
  
   Как если бы внезапно в этот круг
   Радостно гигантскими шагами
   Полная тайны мудрость духа вдруг,
   Чудовищная судьба вступает меж нами.
   Сгибается Земли величие любое
   Перед чужаком из мира другого,
   Ничтожный гул ликования сам собою,
   Молкнет, и каждая личина падает снова и снова,
   И перед правды мощной победой
   Любая ложь исчезает бесследно
  
   И отрывает от каждой ноши тщеславной,
   Когда певца раздаётся зов,
   Человек часть духа достоинство главное
   И вступает во власть святую Богов;
   Он - собственность их высоких,
   К нему земное ничто не должно приближаться,
   И сила другая молчит глубоко.
   И судьбе нападать на него не пытаться.
   И складка печали тотчас исчезает,
   Пока магия песни управляет.
  
   И, как после тоски безнадёжной,
   После горькой боли разлук,
   Дитя со слезами раскаяния нежное
   Стремится к сердцу матери вдруг,
   Так ведёт его к юности хижине,
   К его невинности счастью чистому
   Из чужой страны чужим укладом обиженный
   Пения изгнанника возвращает неистово
   В природы чистые руки,
   Чтобы обогреть после разлуки.
  
   ВСТРЕЧА
  
   Окружённую дамами ещё я видел её,
   Прекраснее всех было это видение,
   Как солнце кругом освещало здесь всё,
   Подойти не рискуя, я стоял в отдалении.
   Со сладким ужасом я смотрел на неё,
   Будто блеска было то приближение,
   И это захватило, как быстрые крылья меня,
   И по струнам тут же ударил я.
  
   Что в это мгновение чувствовал я
   И что пел я не вспоминаю,
   Внутри новый орган захватил меня,
   Порыв сердца святой говорил во мне, обмирая.
   Долгие годы была с нею связана душа моя
   Оковами, что теперь разрываю,
   И звуки нашёл в глубине я бездонной
   Нежданно божественны в душе обнажённой.
  
   И когда уже давно замолчали струны,
   Душа, наконец, вернулась в свой дом,
   Тут я увидел шествие ангелов юных
   И любовь, что борется с милым стыдом.
   И все небеса, верил я, летел здесь чудные
   Когда тихое слово услышал потом.
   О, наверху только в хоре блаженных
   Слышу я звуки столь совершенные!
  
   Верное сердце изнуряет себя безутешно
   И не сможет заговорить тихо и скромно,
   Его тайную цену сознаю я, конечно,
   И грубому счастью хочу мстить непременно.
   Пусть бедным подарят счастливый жребий навечно,
   Только любовь разрушает цвет любви скоротечно,
   Прекрасное сокровище сердцу принадлежит,
   Ему отвечать и чувствовать надлежит.
  
   ОРЛЕАНСКАЯ ДЕВА
  
   Издеваются над человечества картиною благородной,
   Катятся насмешки в пылище глубокой,
   Войну ведёт шутка с красой бесподобной,
   Она не верит в ангелов, также как в Бога,
   Сердце сокровище она ограбить желает,
   С ним обман воюет и сердце тиранит.
  
   Но ты всё же сама из детей поколения,
   Святая пастушка тебе даёт сам
   Поэзию и Божье соизволение
   Взлетает с тобой к звёздам и небесам
  
  
   И славой тебя окружает
   И сердце бессмертием награждает.
  
   Любит чернить мир сияние
   И в пыль высокое погружать,
   Но не бойся! Есть сердец воздаяние,
   В них высоты величия будут сиять.
   Дикий рынок Бога насмешек обсуждает,
   Благородный достойных людей обожает.
   Перевод Л. Цветковой.
  
   Friedrich Schiller
   Die sch"nsten Gedichte und Balladen- Piper M"nchen Z"rich - Herausgegeben von Marlene
   M"gschl.-2005
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"