* * * Возвращение (24.07.2006)
Я снова возвращаюсь в этот дом,
в котором не был долгие полгода,
смотрю на изменения и жду
хотя бы узнавания от комнат,
но стены эти помнят о другом:
о том, что, морщась, пил на кухне соду
и в неподвластном разуму бреду
искал впотьмах и в пустоте о ком бы

писать. Я возвратился в этот дом
давнишних грез о грохотах оваций,
об искрах взглядов между вспышек ламп,
брожу на слух по темным коридорам,
изгибы повторяя от и до:
лишь полотенце лезет целоваться,
в ногах - подобострастный вечный хлам,
и голод, что берет меня измором,

дежурит у калитки. Этот дом
мне памятен нелепою попыткой
отдернуть плотный занавес в чулан
и, наглотавшись пыли, обнаружить
сундук с тяжелой крышкой, с тайным дном.
Но там, где рядом с высохшей улиткой
лежала прошлогодняя пчела,
я не нашел сокровища. Все хуже

с рассветом новым становился дом:
являя миру шиферное поле,
он щеголял просветами и ржей
годами, как шрапнелью, взрытой крыши,
что плакала в бессилии седом
над тазиком, над горем тяжкой доли,
над грузом бесприютности чужой,
когда я на рассвете взял и вышел.

Вот так разрублен узел гордеца
простым ударом чуть скрипящей двери
о стесанный со временем косяк,
и так им обезглавлен сонм мечтаний.
Не открывая мрачного лица
дневному свету, так я слепо верил
тому, что окончательно вот так
надежда биться в пене перестанет.

Тянулись дни без таинства и слов,
и цепь следов тянулась пуповиной,
пунктиром, пульсом, прописью от стен
к другим высоким, неприступным стенам
и к тембрам непривычных голосов.
Я истоптал судьбу наполовину
трех с половиной сотен вечных тем
на полпути индиго вверх по венам,

и, кажется, является мне сном
сюжет, что в день дождливой непогоды,
оставив зонт на деревце в саду,
на этот раз почтительно и скромно
я снова возвращаюсь в этот дом,
в котором не был долгие полгода,
смотрю на изменения и жду
хотя бы узнавания от комнат.