Я ухожу в метель космоса. Мне пора, я своё отслужил. Будете плакать по мне, пойдут сопли из носа. Я не такими вас при жизни любил.
15.07.95
* * * * * * *
Бездушно в мире от отчаянья немого, безрадостно и затхло, как в мешке. Нет в человеке окаяния такого, что не воплотилось б на Земле.
Поругано святое и честь забыта; нет в мире ни добра ни зла, и чаша просветленья выпита, искусство же в плену у ремесла.
Страданье же и в норме, и не принято. Всех оскопила ложь. Так неужели же песок не сыпется и, может быть, не режет нож?
Проткнуть бы Землю шампуром небесным, изжарить в очистительном огне, чтоб не казалось человеку тесно в самом себе.
12.06.95
* * * * * * *
Без разбора, уж коли судьба всполошила тебя, уж если жизнь раздробила, когда Сам Бог наказал, кто бы ты ни был, как бы ты ни устал, не надейся уснуть в этом царственно мёртвом
сонмище страха
Жизнь - это плаха, топор - твоя голова, отсекающа Я твоё от тебя, не разобрав что к чему, не удосужившись, в перспективе сужавшись, в настоящем
ссупружившись.
Всё - сосны, да ёлки - твоего ничего нет. Глаза, уши, язык, тем уж более, ноги, или руки - не
твои.
Не береги - не береди - не заботься. Чем уж там и как доведётся, плыви, иди, лети, пока не оборвётся.
10.04.95
* * * * * * *
Великий Свет, я Твой проситель, прошу призри мой окоём, через него воздействуй на моё нутро. Я ждать устал и слабый я мыслитель, чтоб беспросветно жить с думою вдвоём.
Пусть будет так, как Ты того захочешь. Пусть будут свет и тьма Твои явлением для участи лишь одиноких, но серости не дай, не допусти.
Что нам с явления такого? В нём жизни нет и смерти нет. Всё в сером не старо, всё в нём не ново - безвкусный лишь фактический скелет.
Но дай знамения такие, чтоб разделили явь и сны, открыли бы пути благие и стёрли страха тупики.
Внемли же голосу земного алканья правды красоты, чтоб мир звучал единым Словом, чтоб в мире этом правил Ты.
12.06.95
* * * * * * *
Вот еле-еле расписался в своём желании быть. Быть без расписки я надорвался. На лице моём роспись: выжить.
95
* * * * * * *
Ты дыши, а я спою.
Вот за ещё одною чертою стою. Всё считаю в уме, прикидываю: что это плакостно мне так? А ответ лишь один: "Дурак".
Да, дурак. Это в мире не ново. Да, дурак. Что же в этом такого? Да, дурак. Снова и снова. Да, дурак. Дурак бестолковый.
Я смотрю на звезду. Эта звезда светит им всем. Не мне. Не на мою.... Где моя? - Спрятана. Говорят, лишь тому открыта она, от кого слышит "люблю", чья чаша - выпита. А у меня? Что же я? Так, ничто. Ничто, и всё. Только одна ис-те-ри-ка. Говорят, душа больная умирает раньше человека.
А я слушаю - не могу внять.
Мне понять, всё одно, не суждено. Так чего ж молчать, когда во вне. Так чего ж кричать, когда в себе.
10.04.95
* * * * * * *
Во всём я вижу лишь печаль, но что томиться. Мне никого и ничего не жаль - я словно птица.
Гнездо я вью в листве уютной, что от дождя спасёт и ветра. Пою, когда встречаю утро. И с родиной прощаюсь, первым холодом задетый.
Инстинкт во мне, что в человеке разум. И о душе не помышляю. Не одержим потусторонним лазом. И смертью не страдаю.
Я вольная птица. Рождён, чтобы петь и летать, любить тепло и бояться холода. Любить, плодить и не подозревать, что чьё-то дуло там, внизу, сверкнуло.
30.05.95
* * * * * * *
Всечасно растворяюсь в глубине, как будто бы всечасно претворяюсь. Изнемогаю я на дне, а внешним изнуряюсь.
И это мозгом я пишу. И не иначе быть задача. И то, что это ни к чему, то тоже, правда, не иначе.
Иначе не пойму, не предлагай, ведь мне не нужно сдачи. В кармане кукиш я держу. Всё потому, что я не зрячий.
Сейчас всплывёт сознание моё и уплывёт к перпендикуляру горизонта. Возьми сейчас твоё, не раскрывая зонта.
Вглядись в небес падучую капель. Услышь призванье на единство всех в мире приобретений и потерь, всех оправданий свинства.
О, это ты, сознание моё, никак всплыло, ну что же, здравствуй!
Теперь твоё - моё, моё - твоё. Не различу свободы с рабством.
А, всё одно, мне ни к чему теперь спокойно выражаться. Что я пишу - сам не пойму. Не различу: свобода ль, рабство ль.
Теперь возможности не быть. Теперь одни лишь случаи. И чтобы быть, мне должно быть. Быть, никого не мучая.
04.10.95
* * * * * * *
Всё уже сделано - пора умирать. Только неведомо зачем это знать. Если конец не за горами, то и не надо штормить тишину. Будьте спокойны все, вновь уходящие в Светлую Тьму.
26.09.95
* * * * * * *
Высокая нота - а, может быть, высочайшая - меня в свой дом забрала. Не то, что бы всё там по-другому, нет, но не так же, а как - я и сам не пойму. Как будто всё это снится, но наяву.
И что же мне делать, как быть? - Попробуй, не будь! Попробуй стать всем. Ты - всему ни к чему, всё - тебе ни к чему, но всё же вас двое, а это не быть одному.
Как странно.... Не подлежит ли сомненью? - У каждой вещи свой голос есть и прежде чем спешить сомневаться, попробуй, услышь!
Всех громче звучит одиночество, смотрящее в тишину. Усни своё бодрствование! Оглуши свою слышь! Камнем пади небесному дну!
24.08.95
* * * * * * *
В мире слышно тонкое звучанье: радость встречи, горечь расставанья, эхо на призванье, стебля увяданье, гром разрухи, благость созиданья, времена, приметы, люди и названья - в мире только тонкое звучанье.
В мире тонкого звучанья человеку почесть и руганье, боль, надежда, трепет и вниманье, безрассудство, мир, война, отчаянье, крик истошный, истины алкание - человека тонкое звучанье.
Между грубым, тонким - ров непонимания.
27.08.95
* * * * * * *
В мире честного танца нет проволочек из слёз. Говорю это я - танцующий в протуберанцах в ритме грёз.
Говорит это чистое сердце покоя вне вменений вины. В сумасшедшем этом мире быть изгоем значит Ангела Света и Тьмы.
10.04.95
* * * * * * *
В принципе, человек один. Вне принципа, его окружают. Желание вырваться - назовём это Сансарой - продиктовано целью: быть.
Странно, но "быть" может только один, остальные - "являются". Эволюция сознания в продиктованном смысле равна нулю: ощущений, желаний....
Это прочерк твоего одиночества говорит с тобой из тишины, лишённого органа речи, подсознания. Подсознание есть червь. Бесконечные его процессы сродни членению, положению в коконе и рождению бабочкой.
В пространстве какого мира ты перестанешь слышать завывание кошек, лай собак и прочую брехню под твоим письменным столом (в данном случае диваном),
стоящим над всем этим миром, якобинство какого до тошноты раздирает твои лёгкие? Ты уже не можешь дышать.
Ты занят рвением из своего нутра этого наружного средства от головной боли. Ты выблёвываешь весь этот мир, весь без остатка, чтобы не быть с ним одним целым. Плохая кампания.
Велико стремление тебя к пустоте. Какое блаженство быть полым - никакой разницы между мужчиной и женщиной.
В этом царстве свободы и Духа Творения ты жив и пока ещё в этом теле. Благодарность твоя бессловесна, ведь все слова носят костюмы от госпожи Фальши.
В твоих глазах рябь, как на экране теле с чёрно-белым изображением второго поколения. Всё за помехи! Но это не спасёт ни тебя, ни друзей от
я не знаю чему названия. Это просто есть. И как ни назови, быть оно не перестанет. Разве что, на какое-то время станет носить одежду от госпожи Иллюзии.
18.04.95
* * * * * * *
Повезёт, не повезёт - не знаю, только лишь всечасно верую. От незнания, надежды, самобичевания в диком страхе бегаю.
В пути, в сомненьи, в забытьи
глаза, душа, сознание. Нести, трястись, вести науку, космос, знание.
И вот уже за поворот, скончавшись от излишества, уйти. И не признать, что не окончен год, что пройдено начало лишь пути.
И всё-таки не знать, забыть, уснуть. И, продолжаясь в сумерках ночи, дневным сознанием свечи идти, идти, идти.
18.09.95
* * * * * * *
Гениальный свет за окном; свет гениальности заоконный; заоконная гениальность света; светящаяся гениальность заокна.
Чуткость, тонкость и нервность. Вот вползают два разных зрачка в заокна гениальную светлость. Гениальность зрачков в шесть утра.
Голова с гениальным приветом. Интуиция, кажимость, рядомость. Мне не то что бы, мне всё равно не понять как творится такое, как так может: и быть и не быть. И глазами глядеть непокоя, в гениальную светлость глядеть.
Я пущу это стихотворение вдоль по речке меж берегов самозвания и восхваления, дабы трезвости лишиться оков.
И теперь я идущий, как скачущий, собираю себя на расстрел. Со стола полиэтиленовой скатертью свою душу я укрыть не успел!
Ну и пусть это время не движется, пусть растут города. Всё равно в мире этом возвысится гениального света вода.
Эта осень уж вовсе не Пушкина и, конечно же, не моя. Собираю грибы простодушные гениального быти н е б ы т и я.
29.09.95
* * * * * * *
Господи, благослови всех живущих на свете и всех не живущих; всех, радостью и нуждой испытуемых. Короче, всех, кто кому когда-либо одалживал и должным был.
Я постигаю Твою красоту ушами, глазами, словом, душой и второстепенными словами пытаюсь поговорить с Тобой. Но разве это достойно слуха, слова, души, истинный смысл коих лишь Тебе постижим, (во мне заключённый и присвоенный мной).
А когда-то:
смерть путала себя с постоянством, жизнь с естеством; когда-то делали различья между "ты" и "я"; тьма противопоставлялась свету, который тоже был тьма; когда-то вопросы требовали ответов, приличие для.
А теперь:
в моей маленькой вселенной, что ни день, то тот же день из вечного небытия, день возможного рожденья, ожиданья смерти, как освобожденья, как учителя воскресенья, как дарителя вдохновенья, как разума забвенье, как лучшего в мире творенья, источника наслажденья, единственного отдохновения.
Нет пощады от светлого дня!
Пощада, меня бей себя отсутствием. Напутствие присутствия небытия - взрыв на экспериментальном участке лаборатории мозга:
как не жить, но прижить и нажить своё, самому себе, себя, для себя.
Бог достойный проклятья должен быть пощажён проклятья не знающим, богом любви шарового пространства, где все углы сочтены и образование новых предопределено, где любое "а" потом произносится "о"; где всё сведено к нулю и прощено хождение вместо ног головы по зелёному шёлку травы;
где из ничего только и можно создать всё.
30.07.95
* * * * * * *
Давай посмотрим друг другу в глаза. Постараемся правду не исказить улыбкой рта. Может быть, что-то случится.... Мы поймём, что любовь, как птица, полетит, прилетит, полетает и улетит.
27.04.95
* * * * * * *
Давно внутри меня потребность есть умолкнуть -
не продолжаться: не течь и не гореть, но от моих усиленных желаний мало толку, для жизни - смерть, для уха - слышать, для глаз - смотреть.
Не мной всё пущено по кругу, не мною же заключено в квадрат. Собой могу пожертвовать для друга, но друга нет.... Никто не виноват.
16.08.95
* * * * * * *
Да что ты маешься: удаль, не удаль? Всё одно, даль. А раз даль, вдарь. А раз вдарь, будь. А в который раз, забудь. Эка невидаль - жуть.
24.08.95
* * * * * * *
Если хочешь, схорони меня ты на своей груди. Хочешь, уйди.
Если надо, я буду врать, чтоб не думать, чтоб не стоять.
Если угодно, всё возмещу за повеленье, за красоту цветка, что в себе несу.
Только не нужно слов обманчивых, грозных. Не нужно красивых слов. Когда нежным быть невозможно, дверь не запирай на засов!
Лучшая участь земная поэту - жить вдали от своего ремесла. Но эта участь для жирных, а скелету диета и так не нужна.
Лучше в оковах быть, сравнимым с изгоем, лучше уж медленно умирать, чем быть свидетелем всех тех войн, которым глупости не занимать.
Да, это слюнявые строки, но, не поэта - эклисиастового пленника-гонца! Мы так верим в То, а То и есть Это, и Ариадна не спасёт от родства.