И город священный тонул в сиянии рассветном,
как в бездне.

И за соборной площадью, за колоннами, за витринами магазинов,
за утренней дымкой золотистой,
рассыпался колокольный звон, как монеты по мостовой.
И платье твоё зелёное на ветру колыхалось и дышало,
и на шляпке расцветал красный шёлковый цветок.
И птицы в небесной сини кружились облаком серебристым,
что дух захватывало от пустоты и тишины кругом.

И захотелось сказать тебе, сглотнув горький ком,
возможно, этот мир не обречён,
пока в нём жива красота потерянного мгновения,
за которым не поспеть,
никак не поспеть нам,
даже, если бежать будем и ночь, и день.

В мире волшебников за окнами прячутся странные тени,
и двери могут впустить не туда, куда шёл, а куда захотелось,
и чёрные коты разговаривают по утрам, сидя на окнах,
а вечерами какао по чашкам разливают кошки.
А кого не бывает в этом мире точно, так это не верящих в то,
что магия царит кругом.

Мир держится на колдунах, что горят на кострах,
особым кругом расположенных по горам, лесам и полям,
на кровавых пентаграммах, на кострах, на отравленных шипах,
на кольях и на ржавых цепях.

И их молитвами, и только временно,
небо не падает на землю,
а всё ещё создаёт образ прозрачной и чистой бесконечности.
Магия здесь - соль и земля. Мясо и кровь.
Без магии здесь смерть потомкам рабов, сбежавших давно
от Короля Ада и Принцессы Забвения,
которые десять веков искали своих беглых,
чтоб наказав их изрядно, снова в цепи заковать и пить кровь
из вскрытых вен и черепов.

Поэтому твоё красивое зелёное платье заляпано чёрными пятнами,
алая кровь на зелёном - кажется чёрной, 
и поэтому твоё красивое лицо столь сурово;
костры догорают, звёзды вот-вот упадут на пустую землю,
и слов не станет, чтобы всем объяснять, как и когда им умирать.
Потому что спрятались так глубоко в складках пространства,
что пропали не только для бывших хозяев,
но и для себя. Толстый рыжий король скоро скажет,
что он всего мира император, и нам нечего бояться,
а Короля Ада он лично обезглавит,
и вот тут-то мы так хорошо заживём,
что от счастья сгорим живьём. И гореть будем долго.
Сообразно течению всех времён в нижнем Аду.
И не найдёт нас никто, не потому что хорошо спрятались,
а потому что не нужны, на самом деле, никому.

Тревожит меня твоё зелёное платье,
что колышется на тёплом ветру, на соборной площади,
где статуй богов стоит больше, чем людей на мессу набьётся,
а костров погорело столько, что белый мрамор стал чёрным.
И кровь между плит, как грязь под ногтями у палача,
ожидающего, кого обезглавить, желательно рыжего короля.
"Его" - скажешь тихо, глядя в размытую даль.
"Из крови сварим подношение, а на кишках будем гадать"