И я вас всех, - говорит, - ненавижу.
Вот, вы все здоровые и живые. А я, - говорит, - уже почти мёртв.
Мертвее камня на обочине буду и плешивого деда в гробе,
и мне, чтобы вернуться в ваш мир сияющий,
нужно будет переродиться. Но...
Сыграть в эту лотерею снова, я не готов.
В котика, в собачку, в жучка ли, в паучка, в синицу или
в журавля,
всё это один чёрт - просто смерть наоборот.

Жить по-настоящему может только человек,
потому что понимает, кто он,
потому что боится умереть.
Боится в следующий раз не переродиться
хоть в червячка или в куницу,
и страшнее всего - в разумное, предназначенное на убой.
Человек человеку и демон, и Бог,
и убивая очередного своего врага он знает,
что два оборота назад делает колесо сансары,
и в следующем перерождении не будет ему кар небесных,
но только жизнь красивого мотылька,
что сгорел у фонаря,
потому что лишь видел свет, а не огромную светящуюся надпись:
это твоя смерть.

Человек сам себе судья. А время палач. Впрочем, время
перемалывает в своих жерновах и вселенную,
а уж глупый человечек, что издаёт свой победный клич
над трупом врага,
под вой и скрип ржавых механизмов на небесах,
пародия сам на себя и на свою непроходимую глупость,
хрипя окровавленным ртом про себя:
"гойда... Боже, храни короля!"

Вот поэтому я вас всех ненавижу,
потому что в следующий раз будет - мотылёк или того хуже
девочка в стране бородатых фанатиков,
которую в двенадцать лет отдают за одного из них замуж...

Я вас ненавижу, god damn it,
лучше уже пускай будет смерть, как смерть
с темнотой, ямой в земле и бесконечным
бесконечным,
бесконечным,
бесконечным небытием.