Он шёл по авеню, и плакали сирени,
Кидая лепестки на мокрый тротуар,
Он шёл по авеню.... Сгущались ночи тени,
Оранжевый закат, пылавший как пожар,
Дрожал на глади вод великой древней Сены,
Сверкающей водой как золотом играл.
Он жаждал новизны, он жаждал перемены.
И сумрачной порой о русской он мечтал.
Он шёл по авеню.... Огни парижских зданий,
Янтарная заря не трогали его, 
Но не было границ для сладостных мечтаний:
Он ближнюю искал для сердца своего.
Глаза его порой во тьме её искали
При свете ярких звёзд и тусклых фонарей.
Он шёл по авеню.... Сирени отцветали,
Вечерний теплоход снимался с якорей.
И сумерки, скользя, окутывали землю,
И белый теплоход бесшумно отплывал.
Он шёл по авеню, земли дыханью внемля,
И видел, как Париж безмолвно засыпал.
Омытые дождём, блестели тротуары,
Прохладная роса горела на траве.
Он слышал плеск волны и тихий плач гитары,
Он слышал песни птиц в небесной синеве.
И в этот поздний час, Париж преображая, 
С безоблачных небес струился лунный свет.
Он шёл по авеню, прохожих не встречая:
Лишь изредка мелькал размытый силуэт.
Он шёл по авеню, и мимо проплывали 
То светлый ресторан, то яркий магазин.
Как странно, но они его не занимали:
Ни  красочность афиш, ни золото картин.
Сквозь ткань багровых штор большого ресторана
Светили лампы люстр и свечи на столах.
И пела там звезда с прекраснейшим сопрано,
В серебряном колье и с розой в волосах.
Зеркальный блеск витрин с цветными огоньками,
Изысканный товар его не привлекал. 
Не видел он витрин с французскими духами, 
Ведь сумрачной порой о русской он мечтал.
Но что такое Русь? И где она, Россия?
Нет, прелести её французам не понять.
И свет лазурных глаз, и косы золотые,
Милейшей простоты у русских не отнять.
(июнь 2012)