В Политехнического своды
Взвивался голос молодежи.
В лихие оттепели годы
Стих  вызывал мороз по коже.
И хоть он был не очень смелый,
Все ж бередил Москву и веси.
Светил рассвет полоской белой.
Усатый сдох, прошло лет десять...
Уже потом поймут поэты -
Марионетки комзадумок -
Лишь чуть открыл стальные шлюзы
Кремлевский лысый недоумок.
А в это время на востоке -
Четыре тыщи километров -
Творил художник одинокий,
Безумный метр - король всех метров.
И каждым вечером в одеждах,
Пошитых им из декораций,
Он выходил на  "Брод" с надеждой,
Что встретит музу у акаций.
Одновременно Фавн и Фауст,
Юродивый паяц  в берете,
Речь торопливая - без пауз
Движенья четки -  как в балете.
Певцы, стажеры и завторгом
А также  праздные зеваки
Смотрели на него с восторгом,
У лба прокручивая знаки.
На шее крупная подкова
Блестела фальшью бриллиантов.
Безумный гений Калмыкова
Стоял среди толпы инфантов.
И каждая собака знала -
Та, что по "Броду" тусовалась -,
В театре сказка возникала,
Как только сцена открывалась:
Луна как клещ въедалась в темя,
И вдруг светила светом дальним,
Но ни один не знал в то время,
Что это было уникальным.
И что придурок-декоратор -
Смешной инок полночных бдений
Был Ешуа и Прокуратор
И Маг и Монстр и просто гений.
Поэты скурвились, просели,
Еще чего-то сочиняют,
Но постарели, полысели -
И кто их музу вспоминает...
А я стою, боюсь заплачу,
У зала "Метрополитена" *
О чем-то критики судачат -
Сегодня праздник Мельпомены.
Сегодня праздник декораций  
И не простых, а лучших в мире.
Тут весь бомонд и папарацци,
Кто в смокинге, а кто в мундире.
Сверкают вспышки, бриллианты,
Духи бередят подсознанье.
Работы подлинных талантов
Магнитизируют  вниманье.
Но вот толпа вдруг загустела -
Давно здесь не было такого -
На стенке "Лунная" висела
Работы Сержа Калмыкова.
Спецы в восторге и невежды,
Фуршет под вспышки папарацци.
Я ж вспомнил метра в тех одеждах,
Пошитых им из декораций...