Я Атлас злополучный! Целый мир,
Весь мир страданий на плечо подъемлю,
Подъемлю непосильное, и сердце
В груди готово разорваться!

(Генрих Гейне)

***
Сила времени против тетради
слишком слабая, а я силён.
Может этого приходит ради
вдохновение - любви циклон?

Расписание твоих автобусов
словно детская дневная жизнь.
И созвездие над лужей топится,
если нагло так по ней пройтись.

Правдой сытые стоят стаканы в ряд,
ночью смытые костры страданий спят,
ночью длинные столбы пол неба зрят,
быть бы толще мне, застрять я в мае рад...

Только в имени есть почерк тайного,
только в памяти пути трамвайного
есть спокойствие и толща выгоды,
ток падения и искр вылеты.

25.04.10г.

***
Мы - белые клавиши,
ждём белоснежного дня,
Как белые ландыши,
сорванные со дна.

Нас любят мажорные
гаммы, без нас они тьфу,
Слегка приглушённые
этим, играем во тьму.

Призрачные покои
тоже белы и стройны,
за белой игрою
кроется тень вины.

Весёлой беспечности
кто-то захочет от нас,
Нас чёрной диезности
перечеркнёт чёрный бас.

28.04.10г.

***
Он вертится и меня в нём нет,
Загадкой этой меня проткни.
Как месяц вдруг покорит рассвет,
так жизни круг разведёт огни.

Огня зелёного крут овал,
печали солнечной тает свет,
На море срок его отбывал,
ведь ночью кончился волн балет.

Молчания скачки через скачкИ,
скачаешь сказочный Интернет,
расширенный голос, а в нём - зрачки.
Он полный дом. А меня в нём нет.

И семь веков золотых сидят,
а им играет орган запрет,
И семь ветров золотых в сто крат
реальнее бесконечных лет.

***
Ради тайны сущий образ,
только синтез жизнью выбрал
той, что в слове, мрачный логос,
из которого я выбыл.

Гибкий лёд стал больно колок,
мозг и мост последней встречи,
запах скошенных иголок
настроение мне лечит.

В зеркале закрылись щёки,
мёртвое метро молчаний,
в сумму тьмы дверные щёлки
сложатся в момент печальный.

Окна половинкой хищной
половинку чести гонят,
что тебе от жизни личной,
если главной ты не понят?


***
Учусь у времени, преподаю по снегу,
питаюсь библией от августа до марта,
стою на камне, как бы обнимая негу,
стою на тайне разобщённой с послезавтра.

Счета внезапного на слове ударенья
есть та же живопись речного раздвоенья,
и даже вечное не избегает тленья,
когда отнимешь цель его перерожденья.

Что осязается, когда тревожен век мой,
и с ним прощается акмеистичный зверь мой,
и в нём вращается пессимистичной темой
стихия верности Любови первой.



***
Ты, я, они, она, оно.
Песок. Часы. Окно. Струна.
Возможно приближение одно.
Реальна успокоенность одна.

Огонь меня! Дождись меня во мне!
Февраль себя, собою говоря!
Так мало до мгновения вине,
и слишком охлаждённая заря.

Беречь хотел, и плеть сразила воск.
А крались вдоль обочины бычки.
Сомнительное делание - мозг.
Нелепо обозлились новички.

И вышли за пределы ветви сна.
И мысли обнаглели приходить.
И камерная входит тишина,
тяжёлую вселенную продлить.

Потерянная связь, не медли впредь!
Отсталый лифт, я - творчество тропы!
Рабыня-смерть, не узнаваний смерть,
кто не отучит быть с тобой "на ты"?

***
Отгонит мысли выдуманный шёпот.
Господь пронзит растоптанную грязь.
Войдёт мой сон сквозь глаз несчастный ропот,
и мы достигнем радости, смеясь.
От одиночеств оды, тайны, тонны
мгновений вечных. Камень говорлив.
Походкой старца разгоняю стоны,
Ведь этот возраст добр и прозорлив.
Хочу проверить, есть ли мы с тобою
и в списках песен - трио для души,
и эта бедность щедрая с лихвою,
и оболочки жалкие гроши.
Боль отнимает стол из-под ладоней,
Виолончель, застывшая на "ми",
как этот воздух, недовольный волей,
философа не спасший за дверьми.


***


Ты - внемлющий Бог, а я - небо-фоб.
Во что бы сыграть... Поверить во что б...
Обелена кровь прибрежных песков.
И только любовь холодных ветров...

И только глаза несчастной строки...
Серебряный шар в квадрат заточён.
Твоя ль то мечта, мои ли грехи.
А в городе есть ночлег-звездочёт.

Во всём преуспел у берега люд.
Весьма высоко зашёл небоскрёб.
Нам нищий и чёрт об этом поют,
а модный лоток нас любит взахлёб.

Скажи: "минус речь",- не струшу ничуть.
Возьми эту рысь позора за хвост!
До дому я сам!.. Дойду как-нибудь!..
И Богу смолчу на лишний вопрос.


***

Призрачный мир за стеклом.
Камни бульваров Сент-Луис.
Я доиграю потом
целое каменных улиц.

Мой талисман - смена лет.
Тайны сбегаются в гибель.
Боль создаёт из примет
времени сладкий  целитель.

К вечеру сердце остыть,
всё забывая, спешило,
Странное высилось "быть"
и исчезало светило.


***
Знак восклицательный и сразу знак вопроса.
На парте школьник режет колбасу.
Порок внутри в очках без стёкол косо
глядит на бар ночной и прыщик на носу.

Позволь отпраздновать на чёрном красный
конец недели - выигрышный день.
А люд проходит занятый, напрасный
мимо той школы, где невыносима лень.

Мечта всё ближе, арочность сонливей,
дворов повадки смертности страшней,
наш общий сявка заучил колибер
всех солнцестрельных пионерских лагерей.

На крыше голубь и ощипан ветром
ряд тополей, мелодия - асфальт.
И тонкий голос первоклашки где-то
пронзает вечный крик и чёрной глыбы гвалт.



***

Простое рассветное утро громами богато.
Игрою тебе говорить и не трогать окна.
Изгнанник! А это всего лишь электро-Геката.
Должник мой! Сегодня прошла через веру игла.

Шлифовка двух демонов, горя и зноя, мешает.
И петь колыбельную рано: идиллия дня.
Богиня! Младенец стареет, а старец ветшает!
И письма пощады, возможно, не тронут меня.

Безоблачный дождь. В целлофане шевелится логос.
Эпоха тоски и коррозии, слякотный дом...
И пятого пальца на клавише слышится возглас,
что плыл после речи прохожих "сюда не пойдём"...


***   


от тебя не порыв, а отчаянье
от меня превосходство, апломб
лодок мысленных страшно качание
и глаза, что молчат прямо в лоб

я не более, чем разумение,
ты не менее, чем благодать
повелительное наклонение
и уже никого не узнать

околесица вплоть до беспамятства
маска, воздух и в море мечты
мы от нашего бегства попались на
наваждения вечной тщеты

прочитай меня в боли и голоде!
посади меня в здание дней!
не сорвусь, но повисну на проводе
телефонном, чтоб стало больней.


***

В ответ  на творение капает с неба.
Готовый на муки чернеет асфальт.
Окно сохраняет все линии света.
За ним в заточении маленький март.

Провёл интеллект свои тесты и споры.
Компьютер мгновенно проблемы решил.
И тени слоняются, моты и воры,
и шумные призраки тише могил.

Бояться, бороться, сбываться, стремиться!
Повестка в грядущее пляшет в ветрах.
И в море словесная тонет темница,
и в доме - телесная больше, чем страх.



***

Солист Савелий тяжело дышал.
Оркестр, хор и зал объединились.
Рояль ревмя был вставлен под вокал,
а старый дирижёр был тощ, как ибис.

Часы над потолком отбили шесть,
играть, солировать, подыгрывать и петь
хотела только третья часть людей,
и атмосфера становилась всё лютей.

Столь рабский век отображённым стал
по замыслу стареющих артистов,
что жалость вдруг по зрительным местам
прошла, словно ватага террористов.

Я вышел отдышаться в вестибюль,
вдруг ощутив всё, что уже увидел
в себе, и лишь Савелий выпал в нуль.
Он дал фальцет шутя, и этим всех обидел.



***


Против склероза - на первой полке.
Против забывчивости - на второй.
И от бессонницы - прямо в койке.
И от депрессии - под полой.
Самокритичный? - пей  сразу пятую!
Другоподлящий? - Шестую пей!
Не повезло? - Пей седьмую, проклятую!
Выпить восьмую от спешки успей!
Можешь идти! Только выпей девятую!
Мир станет кругл после всех десяти!
Ты никогда не закончишь палатою,
вроде таких, кто не пил по пути.
Каждый твой день, чтобы в год было тысяча!
Каждый твой шаг разменяй на глоток!
Жизнь хороша, но когда-нибудь вытечет
ливнем таблеточным, ливнем бутылочным,
наискосок... 



***

Вещь для разминки пальцев.
Под новогодней ёлкой
копятся мифы. Вальсы
в дисках над книжной полкой.
Быстрая смена масок.
Резкое охлажденье.
Волны небесных красок
годы сдают в движенье.

Скроется за молчанкой
тихой игры звоночек.
Бедность моя за мамкой
в виде бессонных ночек
ходит, сгоняя скверну
с окон и стен бесплатно,
а за дверьми таверну
музыка жжёт бездарно.

- Больше не бойся, больше
не сомневайся, больше...
- Не говори так, Боже,
не поступай так тоже!..

Змей улетает в небо.
Мёртвый колышет нёбо.
Станем больше, чем лето,
лето большое, оба...

5.03.10г.


***

Несовершенная 
любовь-недосягаемость.
Из под ворчливых лбов
разгаданность волшебная. 

Средь одиночеств сред
и пятниц неурядиц,
боюсь оставить след
обмана средь распятьиц.

Или исчезнут зря
зелёных парков блики,
или ослепну, зря
своей эпохи сдвиги.

И совершенную
досовершу ошибку,
И наших фраз вранья
коснётся ночь, как скрипку.

6.03.10г.


***
За пролитую кровь дождя,
за маленьких коров конфет
коробка сладкая меня,
подарков столько, сколько лет.

Окно - мой занавес живой,
дверь отбирает силы жить.
Чей аппетит идёт за мной?
Чем станут за меня платить?

Конечно, я предметам здесь
непонятное НЛО,
живого с мёртвым эта смесь
неописуема, как зло.

И соразмерен мне мой враг,
Клондайк из пролитой воды.
И вот, мелькаю я  в руках
после короткого "войди".
7.03.10г.



***
Хорошо, что всё имеет форму.
Хорошо, что боль рождает двойню.
И дома почти неодолимы,
ведь чужие сразу за своими.
Это "хоть куда", куда не сунься,
Это синева с повадкой солнца,
Мысли, не спеша, в одно сольются,
там, где свет любви на лица льётся.
Хорошо, что было и что спето,
плохо что негромко и фальшиво,
можно было петь под мглою света,
в темноте лишь стон звучит не лживо.
Ты от лишних встреч лишилась воли.
Я от срочных дел сражён печалью.
Ад, что нам играет на виоле,
знает, как прекрасно там, за далью.



***
Подлиннее день и жарче стал.
Мною семь пейзажей начато.
И пчела сомнений жалится,
тоже смертная красавица.

А пейзаж один, за окнами,
Ночи так хотят быть нотными,
а пчелиный хобот - музыкой,
только улица - быть узенькой.

День обиженный вниманием,
дно питается сознанием,
только гости не расходятся,
ангелы поют в два голоса:

"Вдоль песков по бесконечности,
шёл Иуда, как падучая,
шёл Иуда вдоль той местности,
где не скрыться от удушия".

8.03.10г.


***

Произошло непоправимо с нами,
и стало близким и теперь во мне.
Где мы прошли, за нашими следами
то чей-то стон, то родина в огне.

Прощались, как могли, писали жестом
по воздуху, любили наугад,
в метро, таком таинственном и честном,
стоически шатаясь на ногах.

На горизонте полосы и точки,
ослепший город слов его магнит.
Темно, и ты, как призрак в оболочке
растения, вселенною обвит.

9.03.10г.



***


Этот город переполнен дымом.
Этот страх в глазах детей ничей.
Сирота я и живу я с миром,
в мире плача, лжи, игры ничьей.

Знаю, ветер добр и благодарен,
Он ведёт сквозь пытки и затор,
Знаю, дождик об листву ударен
и идёт над морем он с тех пор.

Что мой подвиг нежности и стиля
против права верить и вершить,
добиваясь, чтоб в ночи светила
Троица свечами для души?

Где был враг, когда я шёл за гранью
прошлых лет, влюбляясь в новизну?
Что теперь, когда я внял молчанью
у звезды далёкой на виду?

10.03.10г.


***
Настроение в пальто
странное, немое.
Я люблю тебя за то,
что число восьмое.

Дверь закрыта. День прошёл
медленно, сердито.
А по мне прошёлся шов,
всё во мне зашито.

Спрашивай! - ответ не дам!
Бей! - лишился слёз я!
Обижай! - всего то шрам.
Шрам внутри, не бойся!..


***
Вообрази себе, любимый нами штат,
соединённый со столом комод.
В мозгах все эти войны пролетят,
различий между нами нет и вот,
Вообрази себе, я перестал болеть,
около ста звонков знакомым и
наш кислород взрывает комнат клеть,
и стала ты свободнее внутри.
Вообрази себе, из множества сетей
осталась тонкая и слабая совсем,
и ты спешишь, но там, на высоте
покой небесного царя доступный всем.

Вообрази, как дети в школе видят сны,
Вообрази, как стены в доме помнят нас,
Вообрази, как всё одно и мы одни,
Вообрази себе последний века час.
И в тишине твой говорящий рот
затронет главное во мне и станет жаль
простого прошлого, что  здесь во мне плывёт
вдоль настоящего, предсказывая даль...


***
Ширится моментально взрыв,
катится планетарный шар,
Медленный исчезает миф,
тайнами озадачил пар.

Нрав такой, что и долог день,
нотный сплав прожигает нерв,
чётки сжал - отбежала лень,
посчитал - победил семь неб.

Больно гладь обласкала год,
мой апрель среди пятниц-сред,
млеко - жизнь, а любовный мёд
только в ней , но её здесь нет.

Город нимф переполнен в транс,
'книжный мир', ровно в три я там,
'жди, люби, приходи в свой час
к тем, кто дверь распахнёт ветрам'.



***
Боль - это часть меня.
Знание - часть меня.
Каждый шаг - это я.
Каждый крик - это я.

Глыба льда в вышине,
Долгий спор в тишине,
больше не обо мне,
нет сомнений во мне.

Прямо-прямо пойдёшь,
сказка - честная ложь,
там и право найдёшь,
там и влево шагнёшь.

Конь - это старший брат,
жизнь - это ценный клад,
меч - это свят, свят, свят,
Знаешь, как ты богат...

14.04.10г.


***
Плёнка, полная семейства,
чёрно-белый коридор,
в памяти моей соседство
давних пор и этих пор.

Правда жёсткая молитвы,
мягкая постели гладь,
В моём сердце плод элитный
и желание желать.

Создан кто-то для портретов,
кто-то для задач простых...
Кто-то ходит в эполетах,
кто-то в париках густых.

Только я одет небрежно,
локти голы и разут,
напугать бы этим нежно
перед сном кого-нибудь...


***
Странный полдень едкой правды,
мир, заполненный любовью,
скорчен полдень едким правом
сохранять в бетоны волю.

Я лишь дерево в морозе,
коркой льда покрылась память,
жизнь, развёрнутая в прозе,
проза, собранная в запад.

Тонкая ложится краска
на восточной мысли остов,
красная нисходит ласка
в белоснежный зимний воздух.

Нет меня, спешит эпоха,
спета нота в суть рассвета,
мода, понятая плохо,
весть, потерянная где-то...

16.04.10г. 




***
Философия жизни смертна,
и песок здесь рисует море.
Ты себя поглощаешь верно,
как в каком-то зловещем хоре.

На прощание слов хватает,
остальное до боли сложно,
я философ частей, хотя мне
говорят, что я мыслю ложно.

Происходим от Вавилона,
передумаем, перелюбим,
беззаконие от закона
разделяется светом лунным.

И язык - камень краеугольный
оживляет собой универсум,
И какой-то молчок бездонный
долго властвует этим сердцем.

12.03.10г.


***
Город цвета песка и камни
пойманы в сети развалин.
Комната помнит всё, что ныне
осколки, пни, бездорожье.

Сандалии из кожи питона.
Питоны в форме сандалий.
Жёлтая ночь за вишнёвым садом.
Ночь влюблена в ничтожность.

Лёд, самогон, вентиляторы стонут
в сброшенной оболочке
      тьмы  чёрно-жёлтой... На берег выйдешь -
               в грязном тумане - море...

Стоя у телефонной будки
я звонка твоего ожидаю.
Только лишь с ветром мне изменишь -
на ночь останусь наедине с бумагой...

13.03.10г.


Грёза

Игры в комнатах закроем,
боль обманем как-нибудь.
И исчезнем странным строем,
выйдя на широкий путь.
А широкий путь погибель
детским снам уже сулит,
согнут горизонт в погибель,
и огнём земли омыт.
Птица за окном горланит,
стынет пища сто минут,
запах солнечной герани,
тайн пронзительных уют.

14.03.10г.


***
Переменить собою век
мне выпала пора.
Я различаю только снег
и шорохи двора.
Как раньше счастлив, но не тот
напрасный и простой,
помнил и полнил каждый год
порывы чистотой.
Магнитофон молчит о том,
что нету в нём лица,
и заполняет болью дом
морозная пыльца.
А так хотелось мир обнять,
но добродетель зла,
и странная погибель-гать
вдоль времени легла.

16.03.10г.


***
Молчание похожее на страх
все виды речи комкает надолго.
Твой хронотоп в хтонических мирах
блуждает по инерции без толка.
И весть летит. Не значит, что легка,
И виноград заманчив и космичен,
Но ты молчи, чтоб в царстве языка
ты преумножил скорбь и был не вычтен!
Когда мечтаешь вовсе об ином,
чем свет и эхо, т.е. о небесном,
не просишь о вращении земном
во времени тупом, на месте тесном!

16.03.10г.


***
Исчезли, растворились в свете,
стали гармонией благой
объекты города в объекте
в объекте неба надо мной.

Смычок, за скрипкой исчезаешь,
уходишь за рассветом, дождь,
и, зеркальце, куда не знаешь
с собою зрение возьмёшь.

Ничто захлопывает входы
в метро, не вышло ничего.
А мне потребовались годы.
Вот так я нищ. И что с того.

Зачёркнутое всуе имя,
потраченное время, что ж
словами поиграл своими -
хотя бы девочку не трожь !

И минус речь, и страсть к разлукам,
и пафос прошлого иссяк.
Амур, стреляющий без лука,
и сердце ноет просто так.

17.03.10г.


***
Свирепствуешь зря, мой зверь,
теплее и суше земля,
дубовая заперта дверь,
вишнёвый напиток тая.

И непримиримы враги,
и крепкие души верны,
за стол не пускают грехи,
и сложно бежать от вины.

Надежде я верный брат,
я мнений двух господин,
где люди млечные спят,
я бодрствую там один.

И блик рассветный храня,
я брошен  в море потерь,
остался след от меня, 
тебя изгнал я, мой зверь.

Возможно, сладок итог,
быть может, горек ночлег,
но я не плачу о том,
когда волна бьёт о брег.

18.03.10г.


***
Черты потерь шероховатых
на жизни праздничном стекле,
вдоль улиц ровных и дощатых
солдат идёт навеселе.

Мешок, похоже, чем-то полон,
торгует целый день народ,
Солдат как будто чем-то пойман,
не думает и не живёт.

Вдоль берега прошёл и замер,
глаза закрыл, исчезла даль,
А за закрытыми глазами
война и никого не жаль.

Прохожий увидал беднягу,
украдкой приоткрыл мешок,
и в нём увидел только флягу,
но смело отхлебнул глоток.

19.03.10г.

***
Блюдце, чайник, нет причины
мама, плакать в тишине,
я уйду от сказки длинной,
только так простишь ты мне.

Полка с мисками грохочет,
мы с братишкой ждём врача,
рана заболела очень
в сердце, точно, сгоряча.

Врач тот праведник и монстр,
гость испуганных овец,
безбилетников компостер
и бездарностей отец.

Племя призраков исчезло,
превратилось в горизонт,
ждать так долго бесполезно,
и, должно быть, боль пройдёт.

22.03.10г.


***
Долго молились, покойного Савву тревожа,
конь, колесница разбрызгали пыль небосвода,
день Справедливых и ночи прозрачная кожа,
где-то Планида ждёт нового полдня прихода.

Спали на жёстких матрасах, проспали все деньги,
ходит последняя пешка во мгле первобытной,
можешь спросить меня, как от -Авива до Дели
каждым порывом дыхания полным молитвой.

Можешь спросить меня, как пребывать на Венере,
только сейчас наша роскошь во змей превратится
и разольётся вино... и закроются двери,
и запоёт за окном о прощании птица.

22.03.10г.


***
Хромые, босые, безногие
грибы горемыки горят.
Холмы холодеют пологие,
леса вроде царских палат.

Мне всё это снилось и выцвело
во взгляде под вечер в апрель.
Темно и давно я без выбора,
и нет больше юных кудрей.

Шаги в оболочку домашнюю,
и мрак возвращается вновь,
в котором не вспомнить вчерашнюю
разгадку из полутонов.

И внешность на этом кончается.
И правда пришлось говорить,
Что ты не желаешь бить палец о
палец, а надо бы бить.

24.03.10г.


***
Моя боль - приближение к смерчам,
смерчи сами, без демонов слепы.
Я такой же, по нынешним меркам,
мне походят подвалы и склепы.

Мне подходит палач и садюга,
чтобы дьяволу вмазать по роже.
Моего драгоценного друга
за грехи я люблю, ну и что же...

Платье белое тьма одевает,
возвращается осень в мой город,
и предчувствие боли едва ли
для её приближения повод.

24.03.10г.


Вальс.

Мама готовит омлет,
папа готовит паштет,
дочка готовит попойку.
В школу готовится брат,
бабушка ест виноград,
просится хлам на помойку.

Диктор на радио спит,
пёсик на привязи сыт,
окна надраены мылом.
Если весь мир исключить,
всё равно будут ключи
в спальню и бак над сортиром.

Тихо играет Шопен,
мама глотает пурген,
дедушка в спальню пробрался.
В спальне висит гобелен,
на гобелене Гоген,
тоже в восторге от вальса.

24.03.10г.



***
Магазин самый крайний от города
назывался "волшебный приют",
Там кафе по соседству, где здорово,
где в три дорога всё продают.

Я сегодня расстанусь навеки с ним,
я там нажил врагов и погиб,
я ослеп от предательств и ереси,
я там пел и надолго охрип.

Лучше буду гулять в центре города,
страстно женщин чужих обнимать,
заступаться за них и без повода
обозлённых старух донимать.

Ведь в грядущем я тоже участвую,
ведь и в прошлом я не был забыт,
чтоб тоску не изведать напрасную,
чтоб когда-нибудь в море уплыть.


25.03.10г.


***
Чаша страданий - веры осколок.
В пальцах песок и в горле мотив.
Был я когда-то чистый ребёнок.
Стал я недавно синий залив.

Что оно может счастье без правды,
речи потраченные и года.
Всё превратится в боль для услады,
всё перестанет быть без труда.

Новое лето, многие лета,
сонная Лета, горечь глотка,
"Бога от Бога", "Света от света"
не отделяют злые века.

Я изменяю странность на смелость,
Звука герани лезут в окно.
Я отбываю то, что оделось
в несокрушимое звездное дно.

26.03.10г.


***
В такой открытке что угодно
напишешь, даже сгоряча.
А время просто не съедобно.
А люди точно саранча.

За городом стареет церковь,
история её мрачна.
Есть что-то в днях от человеков.
Есть что-то в гроздьях от вина.

Закрыл себя на три засова,
в могилу музыки залёг,
хмельной от вечера такого,
и хмелем свой стакан сберёг.

Возлюбленный мой Тишинополь,
садами памяти ты свят,
мой превращённый в космос вопль
пошли в навек замолкший взгляд!

27.03.10г.


***
В самом разгаре твой милый цветок,
пальцами тёплыми стебель срываешь,
крови горячей в ладони приток,
а под ногами земля и трава лишь.

Так на любимой пластинке поют,
этим любая печаль отразится,
можно, когда твою веру сорвут,
взором смотреть колдуна-ясновидца.

Синяя чаша на белой воде,
чёрная суша и белое море,
хаосом белым сегодня владей
на разграниченном Богом просторе.

Скажешь однажды про зелени смех,
водный комфорт среди вечной дремоты,
как ты постиг не затейливый верх
смысла, который сказал тебе кто ты.

28.03.10г.


***
Машина времени пьёт кровь.
Рассвет во сне встречаю.
Священных вывели коров,
зачем - я разгадаю.

Чтоб их в кострах безумья жечь
и дань платить эпохам.
И снова солнечная речь
с её кромешным вздохом.

Когда безвкусица пройдёт,
когда пройдёт бездарность,
когда пройдёт война и год 
почувствует к нам жалость

В сомненьях комкая письмо,
я твёрдо вдруг поверю,
что боль преодолеть я смог,
что я забыл потерю.

28.03.10г.


***
Играю хромого на площади риска.
Играю слепого на скорой тропе.
Лекарства и простыни кончились быстро,
и ангельский льётся навстречу распев.

Короткая вера в непознанный случай,
тревожная память гармонии слов,
И время проходит строительной тучей,
и ветер играет замками дворов.

Мой друг, это новость про долгую старость,
она повторится ещё и ещё,
как будто ты счастлив и что-то осталось
в разграбленном сердце под чёрным плащом.

29.03.10г.



***
Доброте не угнаться за гаммами,
и пороку красивым не стать.
На весах нашей улицы граммами
капли дождика красят асфальт.

Разбегаешься в мокрое зеркало,
просыпаешься в липовый чай.
Но сомнение быстро развеяло
это горькое ночи "прощай!".

Некий демон зовёт в сновидение.
Тихий ангел колышет окно.
От любви колдовство, наваждение,
повреждение только одно.

31.03.10г.

***
Пол в осколках. Лампы молчат.
Сон промчался солнцем жесток.
Запах ягод, кухня в лучах,
а простить себя я не смог.

Капля моря, ветка в воде,
танго-эхо, сока глотки,
Вдоль стены и больше нигде
тень моя, мертва от тоски.

Завтра - праздник, завтра - ответ,
"да" - зелёный, "нет" - золотой.
Может быть, ничего больше нет,
кроме песни до боли простой?

Лодка мысли, старый комод,
пыльный Гегель, только проснись,-
тонкий стебель рвётся в полёт,
хвост кошачий тянется ввысь.


31.03.10г.

***
Такие странные ритмы.
Боль и горы. Горе и быль.
Ей о любви говорил ты.
Она внимала что было сил.

Коварно хитрое время.
Люди в гости не ходят ко мне.
Сказал ей: "сердце согрей мне!".
Она вздохнула в задымленной тьме.

И это всё на картине.
Ты и она. И несчастный ночлег.
Кто-то шепчет: "Прости мне",
кто-то: "не стоит, родной человек".

Одна тишина отвечает.
Мне делать по дому так много теперь...
Я сам был влюблён и отчаян,
с надеждой смотря на закрытую дверь.

1.04.10г.


***
Время - война дырокола с поверхностью,
вечный вопрос из ответов одних.
Странная комната полнится вечностью,
струйных сомнений забился родник.

Сны из бессонницы  доблестной родины.
Маска за маской уходят друзья.
Эти дороги мной с радостью пройдены,
главная то-то пустует стезя.

Каменный лев и тигрица кирпичная,
а между ними божественный нимб.
Жизнь - это пасха Святая, коричная,
где за стеною последнею миф.

Яд и похмелье, синица и голуби,
мыслей красивых всемирный потоп.
Нет! Исчезают лишь вороны в городе,
в озеро, чёрное озеро толп.

1.04.10г.

***
Враги эпитета обманы множат,
сегодня выпито вина так много,
такого кислого, и мысли гложат,
такого сладкого, как тайна Бога.

И ей препятствует окно большое,
во сне, как счётчик ты, считаешь тени,
такое светлое, что ходишь в шоке,
такое честное, как в спальне деньги.

Любить тенденции в уме и в строках
есть дело честное, как ритмы сердца,
возможно, главное оставим в скобках,
быть может, ненависть заставит греться.

И предан тлению предмет вселенной,
пока мы спорили о свойствах чуда,
и как далёк от нас любви мгновенной
огонь, что в рай ведёт из ниоткуда...

19.04.10г.

***
Закрыть глаза на правила,
испробовать восторг,
нам прошлое оставило
такой большой восток.

Пройдёт и то, что начато,
и то, что к верху дном,
что слишком много значило
и то, что стало днём.

Обмана стал бояться я
чуть больше, чем акул,
Гладь моря сине-ясная,
тебя ли стерегу ль?

Для запаха, для почерка,
для массы мышц листок,
реальной жизни очерка
хватило на восток.

20.04.10г.


***
'Просто' с 'ложно'. Просто, сложно
просто-сложно им сплетаться.
Сочиняю осторожно
мысли для шального танца.

В маске призрака шатаюсь,
память гордую врачую,
Врач залечит эту шалость,
плату взяв с меня большую.

По автобусному следу,
по этическому эху
опознай себя, исследуй
и срази слезливость эту!

Но, печаль без меры гибнет,
и тоска без веры дрогнет,
а оставшийся эпитет
гор окажется огромней.


***
Моё рождение, как и со всеми
было прежде, чем произошло.
Объяснить это сложно и время
слишком резательное стекло.

Я вырываюсь из этого дома
лет так десять, а фото моё
есть свидетельство кражи и взлома
скрытых качеств, чердак и жильё.

А в пляске смерти я пойман задолго
до того, как о смерти узнал,
Воспитание длится без толка,
вечное, как этих люстр накал.

Жить, обнимая то лес, то море,
то небо, дыша просто так
я начал, познав расстоянье и горы,
расставанье и горе, и грязный овраг.


21.04.10г.

***

Движение притягивает космос,
шаги твои здесь больше не слышны,
Так много тайн, а забываешь голос,
он сам звучит и волны так сильны.

Простая власть дыхания над кожей,
порою мысль одна заменит страх,
дождёшься его, понимая тоже,
как страшно не прийти с тобою в снах.

Его пытал гадатель-психиатр,
тебя берёг он даже в самый шторм,
Но что война, когда Господь-каратель
решил ослепнуть, лишь бы он пришёл.

Решил ослепнуть и сбежали люди
в короткий праздник, на изгибе лет.
Как в словаре, застряв на абсолюте,
так долго бестелесно видеть свет...

23.04.10г.

***
Сто один вопрос, сто один ответ.
Сорван голос "да", в лето дом плывёт,
сорван голос "нет" и покоя нет,
сороковость лет, маленький исход.

Исчезает шум, пропадает плеск,
понимаешь, риск... а виною - спич.
Переполнен зал от свободных мест,
переплавлен меч в затаённый клич.

Танец лебедей, глянец живота,
пляски у костра, зашифрован крик.
Сто одна мораль, сто одна тщета,
сто таких вот слов. Вот и я возник.

Хватит Баха нам, армии, любви.
Только веры в нас меньше, чем воды.
Комнатный орган, боль моя, плыви,
вечная печаль... Радость, приходи.

2.04.10г.

***
Внутри отбивало количество целей.
Снаружи отбило шесть.
Походкою лошади ходишь в апреле,
чтоб к маю выросла шерсть.

Мне слишком печально и что означает
ромашка среди озёр?
История кончилась в самом начале
молчанием рек и гор.

Падение помыслов, царствие боли,
профессия рвать рассвет.
Ремонт обрывает зачатки неволи,
молитва срывает бред.

И ходишь и ноешь по дому-майдану,
ночами себя коря,
за то, что когда-то открыл свою тайну,
а время сказало "зря"...


4.04.10г.

***
В призрачных окнах дева молилась,
в чёрных туннелях время текло.
Жалко, что стал я хламом навынос,
невыносимо в пальцах стекло.

Бог тебя любит, Бог тебя слышит,
Бог тебя любит по имени звать.
Кофе во днях растворилось и выше
сказано больше, чем принято в ад.

Каменной розы шипы и забрало
пыльные, словно в чистилище снег,
Брошенный Данте на покрывало,
письма, в которых премудрости бег.

Много их лестниц, правды связавших,
танцев среди одурманенных пчёл,
тихих средь шума царей, разгадавших
тайны вселенных, к которым я шёл.

5.04.10г.

***
Из интереса ко всему без исключения
родился опыт, из отчаянья - игра,
родился свет на этом свете огорчения
и хорошо, что поздно, только мне пора.

Ты словно мёртвый, я пришёл к тебе паясничать,
и поплясать, как на могиле, от тоски.
И хорошо, что всё закончилось и я сейчас
похож на мелкое излишество строки.

Строка короткая, а всматриваюсь - мудрая,
привычкой самообольщения пропах.
И хорошо, что стрелка длинная, минутная
на том же месте, где вчера была в часах.

Часами мыслю себе годы и сомнения,
здесь тяжело мятежным снам найти приют.
И хорошо, что всё распалось от везения,
соеденясь от воли, выстраданной тут.

9.04.10г.

***
Полки сохраняют эти тайны.
Лампы, словно в поезде, игривы.
Чётки пересчитаны и в спальне
библии красуются изгибы.

Медленная кислорода полька
заполняет полое пространство,
Тонкая характера иголка
нам велит со всем живым расстаться.

Избы снов из нового рожденья,
вишни в середине чистой ночи,
танца не распавшиеся звенья,
цепи средостений средоточий.

Речь моя исследована верно,
вера - о бессмертии страница.
Главное, что кончится мгновенно
вечность, и из вечности родится.

10.04.10г.
***
Ничтожны мои секреты.
Вникаю в позавчера,
вчера, послезавтра, где ты?
На месте твоём дыра.

Прохожий из чёрных шмоток,
походкой своею тих,
Машины, не помня пробок,
выскакивают из них.

А люди закат вчерашний
позвали в окна себе.
На землю свою ниспавший,
он нравился всей семье.

В восторге своём я слепну,
И нет никого со мной.
Но музыку помня эту,
уже не заснёшь с иной.

12.04.10г.


Coda...

Далеко до близости. Прощаемся.
Высоко до дна, и ты - не я.
Ты своей сонливости и шалости
страшная волна небытия.

Под оркестр падаем в религии.
В жалкой жизни жуть они возьмут.
И от нас останутся великие
перемены с казни на уют.

Кропотливо заслоняют облако
кисти ветра и браслеты звёзд.
Я и в небе прошатаюсь около,
не касаясь истины всерьёз.

А она, видать, - волчица, поймана...
Всё молчит, седая от словес.
Оболочка времени разорвана
и пространство оставляет лес.