"Боже, только не это!" - подумал поэт, завидев издалека грузного мужчину, пробирающегося меж столиков и отчаянно махающего ему рукой.
Поэт только что закончил писать в блокноте новое стихотворение, которое он, вопреки своей давней практике, решил озаглавить. "Небо над нами", как ему казалось, вышло довольно неплохим, и, удовлетворённый, он хотел немного передохнуть, прежде чем приступить к написанию следующего стихотворения, слова которого уже вертелись на языке.
"Дырявое небо над нами,
И холод земли в груди.
Жизнь останется в камне,
Душа к облакам воспарит
И вскроет воздух тягучий,
Покрывало ночное порвёт,
А за ним - двенадцать жемчужин,
Двенадцать открытых ворот.
Сквозь дыры в тверди сверкают,
Во тьме освещают нам путь,
О судьбе будто вещают
И к себе, мигая, зовут.
Ясное небо над нами,
Свет согревает внутри.
Жизнь прорастает цветами,
Душа в ожидании бдит".
Перечитав его, поэт откинулся на диванчике - в этот момент он и заметил надвигающуюся угрозу. Мужчина этот, прозванный поэтом после первой и единственной их встречи "рассказчиком", оказался весьма занудным типом. Познакомились они, в общем-то, случайно.
Поэт тогда был приглашён на день рождения своего приятеля, который как-то сильно критиковал его стихи. Тем не менее, поэт, проглотив обиду, пришёл по приглашению на праздник и преподнёс имениннику томик поэзии Серебряного века. Разумеется, одарённый тут же объявил, что поэт прочтёт свои стихи. Отказываться было нельзя, и пришлось, встав перед всеми гостями, продекламировать:
"Вы все смеялись и играли,
Вы все будто жили семьёй.
Не вы, а мы сейчас будетляне,
И каждый - сам себе герой.
Сходясь, стихи вы обсуждали,
Сходясь, стрелялись вы порой.
Потом вы тихо умирали,
Иль слышали, как взводится курок.
И не были ль счастливыми те годы,
Когда журнал сменял журнал?
Когда вы, вдохновения полные,
На суд цеха выносили себя?
А потом приходилось бороться,
И музу средь нищеты искать.
Кто повесился, кто застрелился, кто, изнемогши,
Не видя света, погибал.
Вы все смеялись и играли...
А если б знали, что б сделали вы?
Может, всё то же б писали,
Не испугавшись чаши судьбы".
Поэту недружно похлопали. Приятель, подойдя, не преминул заметить, что в четвертой строфе "не всё так гладко" и "неплохо бы ещё подкорректировать". Поэт, поблагодарив, скромно отошёл в сторону от всего торжества, и тогда-то к нему, в угол с напитками, и приблизился полный мужчина в просторном пиджаке, серых брюках, чуть подкатанных снизу, и белой рубашке, утирающий пот со лба и плеши.
- Вы - поэт, да? - он представился и, услышав имя поэта, вежливо склонил голову. - Не слышал, но я и не особо интересуюсь поэзией. Знаете ли, не моё и... вообще, признаться, я не считаю это каким-то стоящим делом. Баловство и шалопайство. Разве это производит какой-то продукт? Даже балет, который я тоже не люблю, это искусство, танец, мастерство, долгие тренировки, а поэзия... Нынче каждый если не писатель и блогер, то поэт. Особого ума, извините, не надо, чтобы писать стишки.
Поэт деликатно молчал, болтая в руках бокал белого вина. Собеседник, налив себе шампанского, продолжил расспросы:
- Вот вы, помимо писания стихов, чем занимаетесь? Ничем? Как?! Вы так и живёте? В этом смысл вашей жизни?.. Нет! Не верю. Неужели вы полагаете, что вы рождены для того, чтобы писать стихи и больше ничего не делать?
Поэт внутренне усмехнулся. Кто знает, для чего он был рождён?
"Повседневность кружит, вьюжит,
Суетой запыляет ум.
Безденежье и голод утюжат,
Телевизор заменяет досуг.
Разговоры пустопорожние,
День похож на другой.
Мысли идут несложные,
Жизнь - вялотекущий поток.
А потом, оглянувшись, скучно
Зевнёшь, но не скажешь: "Зачем
Я насыщал своё брюхо,
Пил и передачи смотрел?
Зачем я лежал на диване,
Зачем наслаждений искал?
Зачем ходил вечно пьяный,
Зачем обо всём забывал?
Всё прошло, вот я старый,
Вот я вижу свой гроб.
Вот стоят двое с лопатами,
И, кажется, кто-то поёт".
Повседневность кружит, вьюжит...
В заботы дня ты погружён.
Лишь мгновение подумаешь:
"Я не знаю, зачем был рождён.
Я не знаю, что мне здесь делать,
Потому я просто лежу,
Просто жду своей смерти,
А что будет после - разберусь, расскажу".
Мужчина покачал головой.
- Хорошо, а девушка у вас есть? Муза, так сказать?
Поэт помрачнел.
- Мы расстались...
- О, - протянул собеседник. - Не потому ли, простите, что вы бедны? Она наверняка ушла к более... богатому человеку? Я, признаюсь, люблю пикантные истории, у меня их целая прорва, рассказать не пересказать...
- Не потому, - прервал его поэт. - В наших отношениях было много лжи...
От злости ли, от обиды, ревности он написал после расставания:
"Игольчато сверкают фианиты
На позолоченном кольце.
Насмешку на губах таишь ты,
Презренье - на красивом лице.
Ангел с сердцем переливчато-алый,
Когда-то преподнесённый тебе,
Открою, родом не из Мурано,
Как не из шёлка и шаль на плече.
И ложно - сиянье кристаллов,
И ложна - ценность камней...
В глазах томно-усталых
Сжимается мой силуэт.
На прощание руку протянешь,
Ту, с кольцом "золотым".
На холодное "Твоею не стану"
Смолчу, что не буду твоим.
И растаем искрою воспоминанья,
И забудем про эту игру,
Как ты меня уверяла:
"Я с алмазами - века проживу!".
- Женщины, женщины, - проговорил мужчина. - Что им вообще от нас надо? Загадка. Вот, к примеру, расскажу тебе (мы можем перейти на "ты", да?) такую историю. Знаю я одного парня. Жил в Москве, учился в университете, неплохо, надо сказать, учился. И вот он познакомился - не помню уже где - с девушкой, которая, как выяснилось, проживала в Дмитрове. Считай - всего-ничего ехать от Москвы. Какое-то время они встречались так: он приезжал к ней, они гуляли, общались, а ближе к вечеру он уезжал обратно. Так они встречались год, пока он не выехал на летние каникулы за границу. И там ему приходит смс от неё: "Между нами всё кончено. Прощай!". Разумеется, он попытался как-то "достучаться" до неё, выяснить причину такой перемены. Она сообщила, что полюбила другого, и всё. И парень смекнул, что, пожалуй, истинной причиной разрыва было именно расстояние, разделяющее их города. А в Дмитрове наверняка немало свободных парней, она и нашла кого-то. Может, и не ближе по духу, но уж точно ближе по километражу. И что, ты спросишь меня, что случилось потом? Он через какое-то время узнал, что она уже - мать двоих детей! Вот так-то. Значит не любовь была, верно? Впрочем, в вашем возрасте все говорят о любви, а делают... секс. Становишься старше и видишь, что секс - это игра крови и инстинкта, любовь же важнее... - он помолчал. - Но как её отличить от привязанности и от простой симпатии к приятному человеку? Вот задача... Или - что ещё сложнее - как отличить любовь, эту вечную спутницу человека, от влюблённости, мимолётной страсти, ошибки скорее даже? Когда молод, то влюблённость кажется любовью, а когда стар, то задумываешься, вечна ли любовь.
Поэт сам думал над этим: "Влюблённость как придёт, так и уйдёт. Только истинная любовь никуда не денется. Не исчезнет, не умрёт. Её, говорят, можно убить, но как это случится, если она "никогда не перестаёт"? Выходит, то была ненастоящая любовь, если она смертна. Настоящая любовь вечна. И не зависит от обстоятельств жизни, не зависит от качеств человека, не зависит от его материального положения, от интеллекта, от характера. О любви замечательно говорил Апостол Павел. Эти строки часто цитируются, о них весьма много говорится везде. Но что есть любовь в нашем мире? Как выяснить - вот, это любовь, а это нет, вот это - влюблённость, симпатия, привязанность, а вот это - конечно же, любовь? Есть ли критерии?".
- А я, знаешь ли, - продолжал болтать мужчина, опорожняя уже третий бокал шампанского, поэт же всего пару раз пригубил от своего, - я разведён, сам воспитывал старшую дочь, которая теперь живёт в Германии со своим мужем. Бывшая жена вместе с младшей дочерью проживает тоже в Германии, у своих родителей. Любовницы или сожительницы у меня нет, и не предвидится... Я, может быть, и рад был жениться, - громко расхохотался вдруг он, чем привлёк к себе внимание некоторых гостей. - Но зачем?.. Пятидесятилетнему мужику жениться!.. На ком?.. На двадцатилетней?.. Или на сорокалетней?.. Зачем мне молодая? Чтобы деньги доить из меня и тратить на любовника?.. Зачем мне старая? По хозяйству я и так справляюсь. Вот ты - молодой и неженатый, подумай над этим...
Поэт кивнул.
- Но ещё одну историю расскажу, пока не пригласили к столу, - собеседник поэта заговорщицки наклонился и заговорил чуть ли не шёпотом. - Есть у меня один знакомый. Деловой парень был, видный, сейчас, правда, почти старичок... Его жизнь и так и сяк крутила, довела до несметного богатства, жены и, кажется, двух уже дочек... Ещё от любовницы сына родил, жене пока не признался... Но об этом - не рекомендуется говорить в светских обществах... Ты меня прости, я люблю посплетничать...
- Но вы с ним уже не дружите? - вежливо спросил поэт. Он не решался прямо заявить рассказчику, что ему совершенно не интересны слухи и сплетни, однако было видно, что тому попросту не с кем было поговорить на этом мероприятии.
- Я тебе после скажу... Ладно. В общем, он разбогател. Он, кстати, не казался мне особенно умным, я думал, когда же его пристрелят в лихие 90-ые... Стреляли в него пару раз. Выжил, лечился... В качестве сплетни могу сообщить и ещё кое-что... От любовницы-то ребёночка родил, да та, срубив деньжат, испарилась. Говорят, живёт где-то с мужем и уверяет всех, что ребёнок от неизвестного ей мужчины... Но сплетня в другом. Этот мой знакомый помогает материально одной молоденькой особе...
Поэт поднял брови. Зачем ему, лично ему, знать, что кто-то содержит любовницу? Что это ему даст? Как поможет в жизни? Только лишь в очередной раз он поймёт, как развращены люди. Разве что только это.
- Так вот, особе лет восемнадцать, не более. Живёт в Москве одна, студенточка, он ей снимает квартиру, оплачивает все её счета и платит ей энную сумму в месяц... Называет себя её ангелом-хранителем. Вот как! Знаешь ли ты, что бывают такие ангелы-хранители?.. В Москве это не новость, уверяю тебя, это сплошь и рядом... Единственное, что ему от неё ничего такого... ну ты понимаешь, что я имею в виду... не нужно. Он уверяет меня, что самое главное для него - выучить "девочку", дать ей образование, сделать ровной её дорогу по жизни. Я ему говорю - ты б на больницы жертвовал, дешевле бы вышло, чем на девицу, которая сама себя в жизни найдёт, сама везде пробьётся, голова, руки, ноги есть - и проблем никаких. А вокруг полно сирых и убогих, тех же девушек с заболеваниями, на которые требуются дорогостоящие лекарства, - завались. Им, говорю, покровительствуй, коли деньги есть; а на красоток при живой жене и дочерях того же, что и соблазнительница, возраста нечего зариться. Найдётся и по ней денежный мешок. Обиделся он на меня и перестал со мной пить... А скажи - я не прав что ли?
- Все мы не без греха, - ответил поэт, немного подумав. - Я согласен с вами - зачем тратить деньги на сомнительную в своей нравственности, если действительно так обстоит дело, женщину? Зачем забрасывать её деньгами, когда она не особо в них нуждается? Не лучше ль обратиться к тем, кто по-настоящему страдает? И если уж так ему хочется красивую девушку, то её можно отыскать среди страдалиц, среди сирот, среди воспитанниц детского дома, лишившихся родителей, выходить её, дать ей возможность встать на ноги. Она век благодарна будет! Век не забудет!.. Тысячам людей можно помочь, хоть красавицам, хоть простым женщинам... А он...
- ...а он тратит миллионы на ехидную, самодовольную особу, - закончил за поэта рассказчик.
- Бог ему судья. Как человек захотел распорядиться своими деньгами по жизни, так и поступил... Его деньги, его проблемы, его ответ.
"Разве мало людей, лукавых, обманывающих не только своих близких, но и самих себя? Отчего так происходит? Может, всё от того, что не за что уцепиться в этой жизни? Живи, как хочешь, и значит - всё можно, значит нет никаких ориентиров и берегов... Да...", - поэт задумался.
"Когда жизнь скучна и нелепа,
Бредёшь в поисках хлеба,
Кажется, зачем этот путь,
Ведь мир - такая муть:
Нет в нём - ни чистоты хрустальной,
Ни ясности идеальной,
Ни правды, ни вечной любви,
А всё говорят - "Живи, живи".
И наслажденья предлагают,
Забыться чтоб и не помнить о ней,
Будто и смысл в том, чтоб стараться
Своё время и тело стереть.
А потом спешат скорее замедлить
Его бег и старенье его,
Чтоб и лет в сто
Ты мог для себя что-то сделать.
Нет, когда жизнь скучна и нелепа,
Разве не хочешь на небо?
Разве не мечтаешь о нём?
Где вечный покой и сон,
Где играют на арфах.
Внизу на вертел сажают,
Но не пекись и не думай о них.
Ведь у них была своя жизнь
Весёлая и праздная,
Суетливо-страстная...
Но ты мрачен, и грустен твой взор.
"Я знаю, любить всех надо,
Но почему, почему я должен быть опечален
Участью развратных душой?
Почему я должен судить их выбор,
Почему я не могу веселиться
И даже на небе не думать о них?".
Взгляд подними.
Жизнь не скучна и не нелепа,
Мы все живём до собственной смерти,
Мы знаем все, что придёт.
Но что за порогом её?
Потому и веселимся,
Что нет ясности в жизни,
Нет очевидного одного -
Куда, куда мы все идём?".
- Я, если б узнал, что моя дочь, - сердито заговорил вдруг мужчина, - получает деньги от какого-то старика, от самовлюбленного типа, который посягает на её красоту... Я б этого мужичка... Ух, - он потряс кулачищем и сверкнул глазами. - Я её бы ни за что не отдал на откуп какому-то проходимцу с лёгкими деньгами в кармане! Да, - он подмигнул поэту. - Я б её никому просто так не отдам...
На счастье поэта, их тогда позвали к столу. Поэт постарался сесть подальше от рассказчика и, по окончании вечера, поскорее уйти, чтобы не попасться ему на глаза и не слушать очередную историю.
Сейчас же ему не повезло. Рассказчик заметил его издали и шёл напролом к нему. Поэт вздохнул. "Удача, удача, где же ты?".
Его столик в этом кафе располагался в маленьком зале, в углублении, с диванчиками вместо стульев. "А вы, сударь, - сибарит", - сказал рассказчик, грузно садясь на диван напротив поэта.
- Уф! - лицо гостя раскраснелось, на белой рубашке показались мокрые пятна от пота. Круглый пивной живот тяжело поднимался. - Не надо было так торопиться... Уф... Это всё - от барских щей.
Он поправил просторные полы своего пиджака и удобнее уселся на диване. Разгладив седые усы и проведя ладонью по изрядно поредевшей шевелюре, гость жестом подозвал миловидную девушку-официанта.
- Ты пиво не будешь? - осведомился он у поэта. Тот покачал головой и указал на чайник чая, стоявший на столике. - Я здесь редко бываю, а когда захожу, пью пиво... Жаль только, подходящей компании нет... Ладно, мне бокал светлого побольше, а поэту... кипяточку подлить, да?
Поэт согласился. Девушка кивнула и ушла.
- Что нового? Всё пишешь? Я вижу, что-то новое уже написал. Прочтёшь? Не бойся, я ничего плохого не скажу. Просто послушаю.
Как откажешь такой просьбе? Поэт пока не желал читать своё новое стихотворение, поэтому, незаметно для собеседника перевернув лист, прочёл ему другое: