К этим строчкам Михаил Кукулевич написал музыку. Он нашел, что в них "романсовая драматургия". А я на скорую руку их сделала - надо было к фотографии придумать подходящую подпись. Но сама оценила строчки невысоко. Поэтому, да простит меня мэтр, это стихо и поместила в звениговский "шурум-бурум" (нечто, не вполне достойное внимания).
Барон и смерд
Бедные дни станционного детства:
книжки и скука, пёс мой - Барон...
Дядькой, живущим у нас по-соседству,
золотоглазый, отравлен был он.
А никого не кусал и не лаял,
громко смеялся, и тихо скулил.
Принят, как должно, в небесную стаю...
Но из слабеющих дружеских сил
в детскую руку дохнул напоследок,
только лизнуть, как обычно, не смог,
и виновато взглянул... А соседу
он бы простил, как прощает нас Бог.
Бог - не простил, и соседа под поезд
кто-то однажды, хмельного, толкнул.
Может, не кто-то, может быть, совесть?..
А не по-детски жестокая повесть
вмиг облетела родной Янаул.
Кто-то сказал: "Справедливая карма" ,
кто-то: "Собаке - собачья и смерть".
Фраза звучала довольно коварно:
Кто был собакой? Барон или смерд?
Сказочка
Жила-была старуха, жила она одиноко.
Хотелось ей жить у моря, у самого синего моря.
Старуха жила у горя - у самого сильного горя.
И было оно просторно, и было оно глубоко.
Какие там, к чёрту, рыбки, какие ещё невода?
Сияла на чёрном небе идеально кругло беда.
Мир как луна освещала.
А старуху это смущало.
Старуха хотела счастья, горе намяло бока ей,
Круглого-круглого счастья, которого не бывает.
Беда подкатила к окошку.
Старуха жалела кошку.
Ну, и себя немножко.
Сказочке тут конец.
Старухе, конечно, пипец.
Кто слушал, тот молодец.
15.09.2020
У самого синего Неба
жили-были старик со старухой...
Небо слушало их в полуха,
то громами над ними бухало,
то дождями их поливало...
Ну, а если солнцем в окошко, -
в основном, согревало кошку.
А тепла вокруг было мало.
Кошка жаловала старуху,
и мурлыкала ей на ухо.
Старика всегда привечала -
ну, когда его замечала.
Этой сказки неладно начало,
А начать бы ее сначала!
Значит, так: жила-была кошка,
что любила смотреть за окошко.
С нею жили старик и старуха,
а когда пролетала муха,
кошла прыгала и ловила...
По ночам наша кошка мило
умостившися на подушке
пела песни старушке на ушко.
А старушка шептала Небу...
Но не слушало небо старушку.
В автомате застряла двушка.
И слышнее было лягушку,
и кузнечика, и ракушку,
а старушку - нет, не старушку.
Ну, опять ни живо, ни баско...
Снова сказка пошла вкривую.
Так ить как я им растолкую,
что ни жизни не будет, ни сказки,
если с Небом согласья нету.
Уж которое лето, которое лето...