Экспозиция Флейблю, рецепт двадцать восьмой
Пурпурное тело ее выгибалось в танце, пульсировало, замирало паузой экстаза. В преувеличенно изысканных изгибах виделось нечто зловещее и противоестественное. "Таких изломанных интонаций тела не может быть у живого существа", - подумала во сне Ника. Если вообще можно думать во сне. Скорее, она уже знала: танцующая - мираж, создание воображения.
А сон - реальность?
О, да. Голографическая картинка, проект сознания мироздания! Сон рисовал танец настолько явственно, что не оставалось сомнений в реальности происходящего, но даже в этой явственности Ника не сразу разглядела партнера. Он был намечен светящимися точками на черном фоне ночи, но постепенно проявлялся в образ гибкого зловещего монстра, такого же эфемерного, как она. Тела переплетались руками и хвостами, сливались в экстазе - Черное и Алое растворялось друг в друге, и как только Ника поняла, что это не просто танец - соитие, пурпурную особь Князь Тьмы проглотил. Тело ее, все еще извиваясь, медленно затягивалось в воронку пасти, но прежде чем исчезнуть совсем, Алая разразилась фонтаном семени. Мириады капелек разлетались, как вселенная во время взрыва, но ни одна из них не канула в никуда. Великое множество невидимых вассалов Жизни ловили капельки семени, укрывая их в крошечные ампулы.
Всплеск сопровождался хором ангелов: "О, Великая Физа, королева Вселенной, да будет продлена твоя жизнь везде и всюду! И во веки веков!"
*
Ника проснулась от странных флинькающих звуков - Беня щелкал настройкой радио, но каждый раз ловил одно и то же.
- Похоже на позывные космических кораблей... И ни одной радиостанции, блин!
- Борьку разбудишь, хватит уже! - раздраженно сказала и вдруг поразилась, уставившись на мужа. - Шлёнский, что с тобой?
- Туман какой-то... вроде как знаю дорогу, но... - Беня качнул головой в сторону, не отрывая глаз от шоссе, - вон, взгляни.
- Серово уже? Я так крепко заснула?!
- Нет. Серово проехали минут как двадцать, - он сбавил скорость, открыв Никино окно в сторону залива, - посмотри!
- Ой! Ведь это место нашей с тобой встречи! Будто бы...
Радио опять зафлинькало, бульканье стало похоже на фразы. Бенька крепко сжал колено Ники, и ловко вырулил одной рукой на обочину.
- Узнала? Пойдем, пройдемся, - и, не дожидаясь ответа, вышел, осторожно закрыв дверь.
Ника оглянулась, - на заднем сиденье спал в обнимку с плюшевым медведем розовощекий мальчик, - поправила плед, заткнув края под ремни безопасности, и тоже тихонечко вышла.
Туман и правда был странный - разноцветный. Ночь приняла ее в свои объятия. Нику накрыла волна тепла, будто ангел дышал ей в душу и грел в своем пуху. Запрокинув лицо в звездное решето, она вздохнула всей грудью, распахнув кофточку.
- Господи, Шлёнский, я сейчас в обморок упаду! Да как же это? Здесь комбинат построили лет двадцать назад, на этом самом месте! Где ты меня поцеловал впервые... - Ника улыбнулась, закусив нижнюю губу и тут же была расцелована.
Память вдруг все разложила по полочкам. Поцелуй этот, страстный и нежный одновременно, после которого все поплыло куда-то и лишило ее реальности начисто. Она еще сопротивлялась, пытаясь объяснить, что выпотрошена совсем, перевязаны трубы жизни. И нет у нее выхода в любовь знаковую. Время ее кончилось на ней. Возражал спокойно, не настаивая.
- Выходов всегда два как минимум, даже если тебя съели с потрохами. А времени вообще нет, есть только сейчас. И мы. Здесь. Вне времени и пространства.
Она - с выскобленным нутром - последствием неудачного брака и болезни, он - с выскобленным сердцем от предательства любимой. Два человека с потухшими углями в душе захотели тепла друг для друга. Не для себя... И эти фонарики им были спущены.
Потом небытие. Провал памяти. Помнила только берег воды, песчаную отмель и луг.
Когда родила ко сроку, всех поразила - как так было возможно? А вот так, отвечала, и называла его Голубем или уменьшительно Беней.
Смеялся.
Плакал, рыдал даже, как пацаненок мелкий.
Радовался. Благодарил за сына.
А она все шептала: "Чудо, необъяснимое... Залетела по поцелую, обалдеть! Меня бы в Марию переименовать!"
Они потом несколько раз пытались найти это место, но часть намытой к заливу территории огородили высочайшим забором, трудно было даже опознать - в какой части лежал этот луг нескошенных трав...
И вот. Столько лет прошло - сам нашелся.
Берег залива серебрился отступившей кромкой воды, которая подрагивала легкой рябью, но плеска слышно не было. Тишина. Воздух был так чист и хрустально свеж, будто им никто никогда не дышал. А вдоль тропки кудрявились цветы - алые, палевые, васильковые - в изумрудном обрамлении листьев. Цветы невиданные, огромные, с кручеными диковинными лепестками.
Ника поняла, почему туман цветной, это и не туман вовсе - цветочный аромат был настолько вязким, что висел в воздухе неподвижным полотном. Удивительно, воздух, которым упивалась Ника, и это цветастое одеяло были как будто разными материями. И да, - ткань казалась волшебством, женщина протянула руку и вошла в разноцветный пух аромата - рука засверкала фиолетово-алым блеском.
- Ухх! - Ника опрокинувшись навзничь, упала на цветастую перину, Шлёнский шмякнулся сверху, оба залились детским счастливым смехом, как два колокольчика.
*
Шлёнский еще в аспирантуре собрал прибор, измеряющий метафон и отшагал с ним всю доступную окрестность. Профессор, у которого он стажировался, поддержал, а все остальные отвернулись - считали психом. Жена ушла к самому близкому когда-то другу, родители - в другие миры.
Однажды, привычно бороздя километры, он встретил девушку на мосту, на самой его середине. Стрельнула мысль: "а ведь я за тем же шел на мост, что она". В ее глазах прочитал примерно такую же. Прибор от ее фона зашкаливал. Говорила мало и какую-то чушь, а что именно - и не вспомнить... Что-то про поэзию говорила, про мифо-творчество, что строит миры... простенькие, типа детских раскрасок.
Они вышли с моста на другой берег, там колосились нескошенные луга. В этой шуршащей зелени целовались и плакали, плакали и целовались. Ничего большего.
Разбежались дорожками в тот же день. Он и имени ее не спросил, но назвал для себя Викторией - потому что так и случилось - победа: защита дисеры, за которую дали сразу доктора, своя кафедра, исследования метафонии в Аргентине и Африке. На том лугу Шленский построил лабораторию, а мост, кстати, исчез, как и не было.
Шлёнский как-то встретил ее зимой на Невском, - живот не давал застегнуться шубе, в глазах - лучезарное лето. Она гладила его по щеке и все повторяла: "надо же, ты - есть". Шленский понял тогда, что она права - есть, и не быть не может. С того дня они не расставались. Вероника говорила, что после того дня никого у нее не было... Странные они, женщины, как будто это имеет значение, когда мы уже неразделимо.
Тема его "детища" была закрыта, но признание и кафедра остались. Сын женился, семья росла в спокойствии и благополучии, пока не взбудоражил его жизнь ученик с новой бредовой темой о мерцающем пространстве и времени. Просчитывая картографию области со спутника, они обнаружили тот самый мост - он перелетел к другой реке. Шленский (в тайне от аспиранта) часто ездил через него, но ничего особенного не замечал. А с Никой поехал - и вот...
*
- Флен флейблю, пильпо.
- Предупреждение третье! Кодекс Голубой Сферы Сатурна: на гостевой планете говорить только на местном языке!
- Мы и говорим! Не медлите - пора вводить инъекцию, фленблю!
- Предупреждение четвертое!
- Просрете Момент, фленблю бля!
- У нас все под контролем! Поле держит ситуацию в расскадровке действий. Оцените лучше - какая налита экспозиция! Рецепт двадцать восьмой, фирменный. Эйфория чувств накроет - будьте нате! Результат стопроцентного попадания обеспечен!
- Время! Ампулу вскрывайте, фленблю-блю по!
- Предупреждение!
- Вам предупреждение, вы говорите на устаревшем диалекте местного на...
- ...все бля...
- Как? Все??!!! И это весь танец?
- Мы говорили! Флен флё блё, мать! Мы предупреждали, мать флё, просрете Момент!
- Да, что ж так быстро-то? Мы ж интермедию предполагали, фленблю-блю-блю...
- Экспозиция, флё! Вам доверили ввести Семя Великой Физы! Кому вы теперь введете? Где материал для спаривания, фля? Фленфо фоня фле фо! Фолей фа, бля!
- Предупреждение пятнадцатое! Кодекс Голубой Сферы Сатурна...
- Фля фоб ля, кодекс! И вас фля фоб ля, дебил!
*
- Шлёнский, ну ты прям как сорок лет назад! Я уже забыла, когда ты был на таком взводе! - Ника садилась в машину, отряхивая туфли.
- Бабуль, вы где были? - Борька просовывает мордочку между сиденьями, смотрит с удивлением на нее и деда, какие они раскрасневшиеся и счастливые.
- Какать ходили в кустики, - подмигнув Нике, довольно говорит дед, усмехаясь в усы.
- Я тоже хочу-у-у, - тянет Борька.
- Нет, - мгновенно сбросив улыбку, отвечает Шлёнский, - что-то мне это место подозрительным показалось, - цветы шевелятся, ландыши с метр высотой...
- Да, уж! - Ника тоже перестает смеяться, - ландыши... Это в ноябре-то!
|