Город девочки. Стоящей одиноко в его центре. От холода родную бьет озноб. Платье моментально леденеет. Распущенные волосы ее проглатываются голодным небом. Снег, улицы, машины, фонари рассыпаны гирляндой в круг любимой. Я - на периферии. Захожусь в истошном лае. Бездомным псом. Психованным. С зубов, блестящих в свете звезд, капля за каплей падает слюна. Шерсть клочьями свисает. От ужаса перед потерей чувства оживают все мертвецы. Все призрачные грезы. Их легион! Магнитом манит прошлое. В любовь, в ее истоки, сегодня уже дохлые. По трупам...
Город стремительной воронкой засасывает в Нее. Он самопожирается любовью. Дома соскальзывают с моих глаз в ничто. В последних собачьих попытках вскарабкаться по "Лунному хайвею" и оглянуться в Ее поисках - сдираю лапы в кровь. Два выстрела в упор. Предсмертный кашель пса бьет в уши. Стенания и стоны. Сирены, хохот пьяных и шум авто. Пули прошили сердце. Швейной машинкой "Зингер", легким галопом-стрекотом. Строчка за строчкой. Голосом... Нежным знакомым голосом. Голосом прежде любящей. - Она ставит клеймо на сердце. Осторожно. Ей тоже больно. Необходим нашатырь. Красивые глаза несут печаль. Для тяжелобольных. Для безнадежных. В последний раз увидеть красоту, услышать смех, почувствовать во вдруг немеющем от холода и страха теле живительную боль. Предсмертную. И после сдохнуть.
Сегодня убита любовь. А ее некому даже отпеть. В городе нет поэтов. Они строем ушли на закате. Тайными подземными ходами, грязными и затхлыми. В глубь озера. Под водяные толщи. Чтобы выжить - бросили нас умирать. Ослепительно-белое утро! Болезнено-белый свет! Сигнализация дико захлебывается в криках: "Да или нет, да или нет, да или нет?" ... И девочки тихий ответ. Молнией по проводам вырастает мертвым цветком голоса в телефоне: "Нет".... Город собирает свои камни. Время наносить удар. Бить, убивать, кромсать, жестоко резать.... Но для таких маневров - я слишком слаб. Поскользнувшись просто падаю на землю. И измученной марионеткой засыпаю.... Этот текст тебе - мой дар.