Внеконкурсные стихотворения

Евгений Полупанов
Александр Кирлан
Шамиль Чилугай
Фандор
Александр Каневский
Анастасия Кухарева
Демосфен
Наталья Патрацкая
Игорь Петенко
Михаил Гарцев
 

Евгений Полупанов  

На погосте

Ночь опустилась над нашим кладб'ищем -
Мёртвая тишина.
Снова с тобой мы друг друга отыщем.
- Дай обниму, старина.

Сядем на лавку в пору ненастья
Молча вот так посидим
Что ещё нужно для полного счастья
Нам таким молодым

Часто сидим так с тобою бок 'о бок
Смотрим в не ясную даль
Только порою бывает немного
Дней не прожитых жаль

Кончились нашей жизни страницы
Да и всего то лишь.
На горизонте играют зарницы
А на погосте тишь.

Изредка вскрикнет жалобно птица
Точно больной в бреду.
Ночь пролетела. Пора расходиться.
Завтра опять приду.

08 октября 1994 г.
 

    Случай на кладбище
 

     Некрофил

Туман спускается над чёрными крестами.
Я различаю еле видный силуэт.
И через час уже, там за кустами,
Я извлекаю из могилы Вас на свет.

И лишь луна, свидетель встречи нашей,
Взирает из далёкой высоты.
При жизни, кажется, Вас звали Сашей.
А может, Саша, перейдём на "ты"?

Нет. Мы ж цивилизованные люди.
Нам не пристало фамильярничать.
И глядя на подпорченные груди,
Не знаю я с чего же мне начать.

О, если Вы могли бы, Вы б сказали,
Как хорошо нам с вами здесь двоим.
Ну, а пока любезно Вы мне дали
Согласие молчанием своим.

И Вы, раскинув ноги без стесненья,
Доверились в объятия мои.
А я, испытывая вожделенье,
Читать стихи Вам буду о любви.

После чего разденусь я небрежно
И в тишине, среди других могил,
Любить Вас буду искренне и нежно,
Как никогда никто Вас не любил.

     Жертва некрофила

Лежу в гробу, о прошлом вспоминаю
И не забочусь о грядущем дне.
Чем дальше, тем ясней я понимаю -
Уже никто не вспомнит обо мне.

И не прижаться мне уже к кому-то,
Как в те года, когда была я молода.
И наслажденья сладострастная минута
Уже не повторится никогда.

Вдруг стук донёсся еле различимый,
Тревогой наполняя мою грудь.
По стуку слышу я - рука мужчины.
Не важно кто, пусть это будет кто-нибудь.

Отчётливей доносятся удары.
В груди пожар холодного огня.
Мужик - не молодой, но и не старый,
Сняв крышку гроба, смотрит на меня.

Взял на руки, переборов волненье,
Поднял на верх, одежду разорвал.
Потом, испытывая удовлетворенье,
Склонясь над головой моей стихи читал.

Лишь после продолжительных прелюдий,
Когда накал страстей во мне бурлил,
Мои обняв подпорченные груди,
Меня он искренне и нежно полюбил.

15 июля 2000 г.
29 октября 2000 г.
30 августа 2001 г.
 
 

Александр Кирлан  

Папирус Лукилия Лабиенуса

Аменофис был когда-то уродлив, драчлив и брюхат,
А после смерти все силы Дуата хранят его Хат.
Радостно взвешено сердце жреца у богов на весах,
Ка его следом за Ба силой Ах стало Сах в небесах.

Аменофис как и я был священником вечной Исис,
Тайну мистерий Осириса вычислил Аменофис.
Я подкупил ночью стражу на кладбище древних царей,
И у гробницы великого мистика встал у дверей.

Звезды, как желтые маски царей, обернулись ко мне.
Тени на землю ложатся, дрожат, отражаются в полной луне.
Мертвые души, как серые мыши, ползут на поля.
Стали мы ближе, они стали выше, уж дышит земля.

Кто-то из древних уже наверху и стоит за спиной.
Но Лабиенус не трус и не вор, его жребий иной.
Я поднимаю плиту саркофага, легко как во сне,
И понимаю, что слышу, как жрец говорит обо мне:

"Мне надоело вести в лабиринте загадок того,
Кто, презирая других, любит только себя одного.
Свет будут видеть другие, а ты будешь - жалок и слеп.
Станет твой разум как склеп. Будет горек твой хлеб.
Больше не будет удач, совпадений, открытий, идей.
Бегай как крыса один под ногами ученых людей.
Все твои мертвые знания станут отбросами зла.
Сила с тобой была и вела, но под землю ушла.
Знай, ты мне больше не нужен. Спасай свою жизнь, человек.
Если Христос не простит, будешь пойман и проклят навек."

Я задрожал. До сих пор не дрожал никогда.
Я возражал, но ответчик исчез навсегда.
Я убежал, проклиная путь левой руки,
А мой слуга сжег густую траву и камыш у реки.
 

Шамиль Чилугай

Ушедшей
(1972)
 
Дальняя дорога неземная,
Двух сердец отчаянный полёт.
Я тебя всё время догоняю,
А коснуться робость не даёт.

Стану ль деревом в степи широкой -
Степь от солнца не укрою тенью.
Стану ль берегом реки глубокой -
Я не в силах удержать теченье.
 
Ты в высоком небе лебедица,
Только где мне крылья обрести?
Ты - колодец с ключевой водицей,
Но - пустыня на моём пути.

Хладен камень-негорюн лежачий.
Хладен дальних звезд щемящий свет.
Ты ушла, судьбу переиначив,
А другой судьбы, похоже, нет

Пожизненка
 

Безукоризненна
Под землю лестница.
Ступень -
Пожизненка.
Ступень -
Досмертница.

Свят
и
Непогрешим
Звон
над
Могилою.
Пока не пал режим,
Не свижусь с милою.

Застыл на небе рог
Меж туч в проплешине.
Чужие грех и срок
На мне навешены.

Не жди меня, Надежда, не жди.
Живучи людоеды-вожди.
Лютуют следаки-мусора,
Наматывать срока мастера.

Перетерплю тоску без вестей,
Была б твоя согрета постель.
Была бы кем обласкана грудь.
Поезди.
Помолись где-нибудь!

Соври с умом, что в слякоть иль в зной
Тебе была свиданка со мной.
Соври, что мы любились три дня.
Роди мальца, как бы от меня.

Соври, что он в папаньку лицом.
Впиши меня посмертным отцом.
 

Безукоризненна
Под землю лестница.
Ступень -
Пожизненка.
Ступень -
Досмертница.

Свят
и
Непогрешим
Звон
над
Могилою.
Пока не пал режим,
Не свижусь с милою.

Застыл на небе рог
Меж туч в проплешине.
Чужие грех и срок
На мне навешены.

Соври, что он в папаньку лицом.
Впиши меня посмертным отцом.

Клянись полярным мраком зимы,
Что ты спасёшь его от тюрьмы.
Страшней клянись, хоть света концом,
Что сын не вырастет подлецом.

Надежда, в невесёлом краю
Давно я в небо песню пою.
Надеюсь, что журавлик с высот
Слова мои тебе принесёт.

Меня помилуй, ангел, дитём,
Дитём и благодатным дождём,
Чтоб все мои дела и грешки
Питали бы цветов корешки.

Ещё помилуй, ангел, червём.
По сути, мы для них и живём.
Пусть сохнут прахом в красной скале,
Кто недостоин пуха в земле.

Зарос зелёной травкой бугор,
Истёк ещё один приговор.

Не жди меня, Надежда, не жди...
 

Застыл на небе рог
Меж туч в проплешине.
Чужие грех и срок
На мне навешены.

Свят
и
Непогрешим
Звон
над
Могилою.
Пока не пал режим,
Не свижусь с милою.

Ступень -
Досмертница.
Ступень -
Пожизненка.
Под землю лестница
Безукоризненна.

Фандор

Истины

Крамольных истин, разрисованных надеждой,
В убогой памяти отыскивая след,
Душой, распятой на полуночном погосте,
Далеких окон я ловлю холодный свет.

И над погостом руки-крылья вскинув,
Собрав тепла остатки, словно бы в бреду,
Сомнений крест спасительный покинув,
На крест любви с улыбкой побреду.

...
...
И по распятью взмах крыла раскинув,
На крест любви в безумстве я взойду.

Раздам долги всем тем, кому не должен,
Кто на любовь мою отыщет векселя.
Далеких окон свет в полуночи бездомный,
Согреет душу призраком тепла...

Забыв про истину, сольюсь с крылом распятья,
Что б одиночество вернуть, как долг, судьбе.
Ночным полетом обрету крамолу счастья,
Но призовет меня назад погост к себе...
 

Александр Каневский

Я протоптал на кладбище дорожку.
Тропинка не широкая пока,
Но с каждым днем привычно, понемножку,
Как к морю полноводная река,

Все ширится. И чувствую, что будет
По ней все чаще надобно ходить.
Ведь умирают потихоньку люди,
И каждый раз их надо хоронить.

Все в жизни ждешь чего-то. Так бывает -
Я провожу спокойно свой досуг,
Как вдруг заслышу - музыка играет,
И там опять кого - нибудь несут.

Знакомый марш... Под траурные звуки
Спешу, забросив срочные дела.
О зрелище печали и разлуки,
О сладостные мертвые тела !

Но как бездушны и циничны люди !
Сперва у всех поплачут на виду,
А через месяц все уже забудут.
Я не таков ! Я вновь туда приду.

Под полночь. Землю мягкую отрою,
Зажгу свечу. Вокруг - глухая ночь.
И крышку гроба тяжкую открою.
Со мной тарелка. Кетчуп. Вилка. Нож.

Анастасия Кухарева

Встречи

Ну что сказать те на дорожку?
Про то, что он достал меня?
Что я устрою ему сцену и
буду рада за тебя?

Фигня, ты знаешь всё про нас.
Про то, что ты - случайный гость,
Про то, что я - привычно отношусь к тебе.
И что бы я не говорила, я не смогу соврать себе.

Прошло сто лет, как мы в разлуке.
Все эти встречи на вокзале,
когда подходит проводник и выгоняет,
и оголтелые цыгане в вагонах поднимают крик...

Всё это надобно тебе, не мне.
А мне не трудно, что стоит передать привет?
Сказать: "живу отлично", узнать, что жив Скелет.
Он скалит зубы с довольной рожей в вагоне наверху.
А я шепчу ему с досадой: "Увижу ещё раз - убью."

А он читает по губам и говорит: "Не надо, сдохну сам".
И ты опять в защиту станешь, и сказку говорить начнёшь:
Про то, что ты устал, на спал, не ел, не пил и счас напьёшься и уснёшь.

И будешь видеть кипарисы на ветру,
И море, бухты, скалы, рыбу на лету.
Как получается с тобой у нас,
Что говорим мы о другом?
Не зная, чем будет завтра-день для нас,
живём мы в прошлом и сейчас.

И видим те же лица и остовы на берегу.
А говорим про чаек и рыбу на лету.
Да только видели её втроём, а друга нет.
Прошло сто лет, зажили шрамы.
На теле, не в душе. Не сыпь мне соль на раны.

"Закончилась посадка, едем" - орёт на весь вокзал в окно Скелет,
твой вечный спутник И лучше друга нет.

И ты бежишь и догоняешь, потом хохочешь на ветру.
А поезд мчится, убегая. Я знаю - что проснусь и не умру.
Но только поезд хоть приедет, не привезёт тебя ко мне.
И только чайки тихо реют на кладбищенском холме.
 

Демосфен

Запахи сирени и полыни. (Для тебя)

Запахи сирени и полыни,
Лабиринт решетчатых оград, -
Для тебя на веки и отныне
Этот дивный неизменный сад.

Пыль, цветов искусственных букеты,
Даты, лица, мрамор и гранит...
Странники, вмороженные в лето, -
Так судьба хоронит и хранит.

Лунный день, предметов очертанья,
Леты неподвижная вода -
Для тебя, мое очарованье,
Для тебя. Отныне и всегда.
 

Наталья Патрацкая

Мистика

Момент инерции исчез,
Душа упала, раздвоилась,
Из тьмы возник какой-то крест,
И поднялся над тиной ила.
 
Взошла заря, разогнала,
Всю эту дикую картину,
Она одна, она мала,
И день настал, где солнце дену?
 
Оно светило из-за туч,
Оно вонзалось во все окна,
Оно не знало диких круч,
Оно всегда на крышах доков.
 
А где-то к вечеру луна,
Упала светом с полным ликом,
На потемневшие луга,
Где тени трав качались дико.
 
И сон окутал, как туман,
И темнота, и грусть манили,
В еще один ночной обман,
Вдруг лампа, вздрогнув, засветила.
2002

Игорь Петенко

Могильщик (Чёрно-ироническое)

Могильщик с грязными мудями
Сидит в раздумьях на погосте
У свежевыкопанной ямы,
На дно которой лягут кости.

Вот, вам, и праведным и грешным,
Подвёл итог я вашей жизни...
Быть может поздно иль поспешно -
Не мне судить - на то Всевышний...

Как ни петляли вы кругами,
С судьбой играя в кошки-мышки,
Доставят вас вперёд ногами
И не положат в гроб кубышки.

А для меня вы все едины -
Пусть гроб с кистями или бедный -
Стандарт извечный - два аршина...
Ну, кой-кому - оркестр медный...
 

Михаил Гарцев

НОЧНОЙ КОЛУМБАРИЙ

Никаких шуточек, все очень серьезно. Исполнять под классическую музыку, типа "Лунная соната" Бетховена.
 
Цветы на стене.
Без единой травники бутоны.
И озноб по спине...
Ощущается запах знакомый.

Как прекрасны цветы,
как сияют красой неземною.
Будто мы у последней черты
перед бездной немою.

Легкий шум, легкий звон, легкий стыд,
Взгляд застывший и странный.
Только сердце саднит,
вспоминая минувшего раны.

Но не ты за чертой, а другой.
Простирая к ушедшему руки,
мы не знаем, какой
он в последней разлуке.

Потому так красив
этот кукольно-яркий гербарий.
То последний печальный мотив
шлет ушедшим в туман колумбарий.
 
 
 

Линк-лист стихотворений, поданных вне конкурса

Евгений Полупанов  На погосте
Кирлан Александр  Папирус Лукилия Лабиенуса
Евгений Полупанов  Случай на кладбище
Чилугай Шамиль  Ушедшей
Фандор  Истины
Чилугай Шамиль  Пожизненка
Александр Каневский  "Я протоптал на кладбище дорожку"
Анастасия Кухарева  Встречи
Демосфен  Запахи сирени и полыни
Наталья Патрацкая  Мистика
Игорь Петенко  Могильщик (Чёрно-ироническое)
Михаил Гарцев  НОЧНОЙ КОЛУМБАРИЙ