Чеснокова Юлия Олеговна : другие произведения.

Биение сердца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В погоне за славой и деньгами отказываешься от любви и себя самого, а когда получаешь то, чего хотел, уже и не знаешь, стоило ли оно того?

  
  
  Ранний вечер в общежитии популярной среди молодежи рок-группы 'Острова удовольствия', с каждым годом хватавшей всё больше славы, не оглашался ничем, кроме стука пальцев по клавиатуре и монотонного кликания левой, а иногда и правой кнопкой мыши. Саша, её солист, гонял очередную игрушку, уже частично надоевшую ему, но ещё не пройденную до конца, а потому и был повод не останавливаться. Вернее, остановиться было бы нужно, и заняться чем-нибудь более полезным, но компьютерная зависимость - это бич двадцать первого века, и даже самые стойкие не в силах с ним бороться. Поэтому когда из прихожей донесся громкий хлопок дверью, парень лишь повел ухом и продолжил рубиться на виртуальных территориях до тошноты угловатой 3D-граффики. Но покой нарушался поэтапно, и после череды шумных шагов, в комнату влетел Пашка, срывающий на ходу с себя спортивную сумку, висевшую до этого на плече, и шлёпающий её о кровать. Она бесформенно развалилась на одеяле.
   - Всё, мы с Кристиной расстались! - разъяренно выдохнул гитарист.
   - Опять? - непоколебимо произнес Саша, не отвлекаясь от монитора.
   - Да нет же! Ты не понимаешь, в этот раз насовсем! - Паша ударил ногой свешивавшуюся простыню, потом кулаком свою сумку, а затем плюхнулся рядом с ней и оперся локтями о колени, схватившись за голову.
   - Ты так же сказал в прошлый раз. Хотя, согласен, первые два раза ты говорил, что вы просто порвали. Без 'навсегда', 'теперь уж точно' и тому подобного.
   - Не умничай! Тогда всё было не так, - молодой человек тяжело вздохнул. - Ты не представляешь, что она выкинула! Это уже ни в одни ворота, это уже решено - она и я отныне чужие люди!
   - Ну, и что же она такого выкинула? - по-прежнему глядя в экран, спросил Саша.
   - Мы шли по улице, просто гуляли! - едва начав, заводился музыкант и сразу же пытался себя одернуть. - 'Казалось бы, ничего не предвещало беды', - литературно продекламировал он, гримасничая. - Навстречу шла парочка, примерно наши ровесники. И я случайно, совершенно бездумно повернул голову вслед им! - опять разгорелся идейный лидер 'Островов', собравший когда-то группу. - А девица была в коротюсенькой юбке, по самую... ты понял! Я просто обернулся, инстинктивно, даже не успев подумать о том, куда смотрю и зачем!
   - О-о-о... - протянул Сашка, догадываясь обо всем, так как знал характер Кристины, с которой приятель встречался уже больше восьми месяцев.
   - И что ты думаешь? - игнорируя звук предвкушения, размахивал руками Паша. - Она развернулась тоже и окликнула парня, шедшего с этой неизвестной. Окликнула и предложила ему минет! Просто из-за того, что я посмотрел не туда, куда надо было по её мнению, и дурь ударила ей в голову! Позор, стыд! Эти двое припустили от нас, как от сумасшедших. А если бы меня кто-нибудь узнал? Что тогда? Она абсолютно не соображает, что делает. Конченная идиотка, дура!
   - Паш, ты знал это ещё тогда, когда только решил начать с ней отношения, - устал от невозможности сосредоточиться солист и нажал на паузу. Крутанувшись на стуле, он посмотрел, наконец, на друга. - И полюбил её именно такой сумасбродной и шальной. Всё наладится.
   - Ничего не наладится! Знать её больше не хочу! Я ей сказал, чтобы не смела так больше делать, а она устроила мне - мне! - сцену ревности. Поверх своей-то выходки! - Паша завалился на спину, прикрыв лицо ладонями и неразборчиво забубнив из-под них. - Пусть катится в свой Лондон, или свой Питер!
   - Подумать над своим поведением?
   - Нет, совсем! Нужна она мне?
   - Да ты уже завтра по ней завоешь, - захихикал Сашка, вспоминая, чем всё заканчивалось два месяца назад, четыре месяца назад, и семь месяцев назад. Эти страстные скандалисты живут своей руганью, и, похоже, она для них лишний повод осознать собственную любовь. Жаль, что первое время после ссор и даже накануне примирения они этого не понимают. - Когда там она должна была улетать на учебу? Через три дня?
   - Она сказала, что поменяет билет на завтрашний рейс, - образовал щелку между пальцами Паша и блеснул показавшимся оттуда одним глазом.
   - Значит, с завтрашнего дня у тебя не будет под боком девушки, а потом мы входим в режим из-за записи, а потом тур по Сибири... да-а, не скоро тебе ещё секс перепадет, не скоро... - ведя крамольное рассуждение, посетовал Александр. Гитарист оживился и приподнялся на локтях, тут же одумавшись и застыв.
   - К чему ты клонишь? Думаешь, я не найду, где перебиться? Или я, по-твоему, такой озабоченный?
   - Нет-нет, что ты! Ты не такой, это не ты такой. - засмеялся Саша и получил кепкой в голову, козырьком ударившую его по затылку. - Ай! Ты чего дерешься?
   - Нечего намекать на то, что я сорвусь и побегу умолять Крис о прощении. Я не виноват! Тем более что в прошлый раз первой звонила она.
   - А в первые два на крыльях любви летел извиняться ты, - напомнил певец и пригнулся, чтобы не схватить ещё чего-нибудь за правду. Но Пашка присмирел. - В отношениях всегда так, тем более ваших.
   - Ой, знаток нашелся. Об отношениях рассуждает! - парень поднялся и забрал кепку из рук вокалиста, намереваясь пойти и отнести её в прихожую, на крючок, откуда регулярно сдергивал перед выходом. - Напомни, когда они у тебя последний раз были? Да и были ли они? Что-то из области легенд, поросших быльём.
   - Это жестоко, Паш. - поморщился Саша, и его товарищ, посчитав, что достойно ответил на попытки того быть умнее, вышел, оставив парня наедине со своими мыслями.
   Действительно, когда же у него закончились последние, более-менее серьёзные отношения? Около года назад? Он пытался встречаться с одной девушкой, тоже артисткой, как и он, но это не продлилось и двух месяцев, за которые свиданий было десять максимум. Нет, это не то. А что до этого? Ещё за год до того он встречался почти полгода... ну, как встречался? Регулярно спал с одной и той же личностью. В начале ещё были подозрения на любовь, но как-то всё быстро пришло к тому, что лишь симпатия, да и то слабая... А что ещё раньше? Раньше было то, что Саше не хотелось вспоминать. Не потому, что это было неприятно, а потому, что было приятно настолько, что в душе скрипело, как ветки за окном по стеклу. Было настолько хорошо и сладко, что тоска хлестала прожитым и упущенным по сердцу, как крылья огромной птицы. Но что теперь предаваться ностальгии? Это отсюда, с высоты взрослой и удрученной заботами и разочарованиями жизни, кажется былое светлым и лучшим, а на самом деле, повторись оно сейчас, казалось бы глупым, нелепым и пустым. В юности всё просто, соответственно запросам и пониманию, а когда дозреваешь до кое-какого опыта, ума и самомнения, то мерки меняются, и ранняя драгоценность становится стекляшкой. Это знакомо всем, если же нет, то кто-то не хлебнул проблем и настоящей жизни.
   Сашка снял игру с паузы и попробовал погрузиться в мир стрелялки по новой, но не пошло вовсе. Руки ещё боролись с противниками, но голова не концентрировалась, а потому промахи следовали один за другим. Всё скучно, всё бессмысленно... выпить что ли? И чего не нравится Паше? Есть девушка, любовь, даже если такая вот ураганная и неспокойная, но это же здорово! Живут насыщенно, найдя что-то, ради чего живут. А он что? Живет, чтобы петь и резаться в стратегии и пулялки? Жуть какая. Валере что ли позвонить? Этот умеет веселить и вправлять мозги. Мобильный, словно улавливая мысли о том, что им хотят воспользоваться, первым подал сигнал. Звук смс-ки пропищал рядом с ладонью Саши, сопроводившись вибрацией. Кто бы это мог быть? Неужели Валера научился реагировать телепатически? Парень взял айфон и открыл сообщение.
   Этот номер он бы узнал из тысячи, даже если бы забыл точное расположение цифр. Но стоило их увидеть, как он тут же понимал, чей он. Не записанный, потому что он поменял сам телефонный аппарат и потерял многое из записной книжки, не названный, он всё же был узнан и уголки губ Саши дрогнули. Нетвердым пальцем, он открыл сообщение и прочитал одну строчку: 'Ты лучшее, что было в моей жизни'. Изумленно вскинув брови, парень едва не задохнулся возникшей эмоцией. Рука коротко задрожала. Что могло вынудить Её написать такое? Обида на какого-нибудь бойфренда? Расставание? Нахлынувшее, как и на него, внезапное воспоминание? Увиденный фильм, который они смотрели когда-то вместе? Оставшаяся до сих пор любовь?.. Возможно ли это?
   Успокаиваясь, Саша взял себя в руки - всё-таки мужчина, - и нажал на кнопку 'вызвать' в функциях сообщения. Набрав в легкие воздуха, он дождался, когда гудки сменились нежным и робким 'алло?', таким родным и знакомым, таким близким и понятным, словно слышал его ещё вчера.
   - Ну, рассказывай, что у тебя случилось? - будто оттаивая от многолетнего оледенения, расслабился он, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза, чтобы погрузиться в звуки Её голоса.
  
   Первая любовь не забывается никому. Чаще всего нереализованная, или недонесенная до зрелого возраста, она кажется светлой и сказочной, такой, из которой можно было бы слепить нечто идеальное. Именно такой была любовь Саши и Марины. Они жили в одном подъезде и потому, даже когда он стал известным - а это произошло с ним очень и очень рано, - им не составило труда начать встречаться. Ему было шестнадцать, а ей пятнадцать. Целый год смущения от одной мысли, что они парень и девушка, и робкое держание за ручку. Наверное, на тот момент они и не осознавали до конца, что любовь между мальчиком и девочкой - это ещё и что-то телесное, а не только дружба и искреннее доверие. Поэтому месяц за месяцем, всё, что делали Саша и Марина - это легко касались губ друг друга, тут же отводя глаза и невинно обнимаясь. Когда он слышал понравившуюся новую песню, то первой, с кем делился, была она. Когда он покупал новую одежду, то бежал красоваться перед ней, а когда заработал первый гонорар, то тоже похвалился Марине. Даже когда слава понемногу начинала кружить ему голову, он знал, что именно по отношению к ней ничего не меняется. Она всё та же, его любимая и простая, разделяющая все его мечты и колебания, вызванные неуверенностью в себе, подхватывавшая его идеи и ценившая его не за количество появлений на экране, а за то, что Сашка был самим собой, родился и вырос, став тем, кем стал. А стал бы кем-то другим - она и тогда бы любила его, сомнений не было.
   А потом, когда ей исполнилось шестнадцать, они первый раз переспали. Это было ступенью вверх в их отношениях, они открыли друг друга ещё с одной стороны, но не разочаровались, хоть неопытность и ставила преграды в виде неловкости. И всё же они перебороли это вместе, пошли дальше, вдвоем, одновременно отворили дверцу в интимный мир, познав сокровенное друг в друге, и ещё долго-долго Саша вспоминал те полгода после лишения невинности как самые лучшие и неповторимые в своей жизни. Зачем и почему он всё испортил? Потому что в семнадцать лет был молокососом и дебилом. Нет, правда, его надо было тогда отдать в дом для умалишенных, чтобы подлечили, ведь испытания популярностью он всё-таки не выдержал и сорвался. Начались гастроли, обожание поклонниц, встречи с интересными людьми, каждый день новые лица, окружение красоток, деньги, выпивка, сигареты, иногда легкие наркотики, порочные связи, такое же влияние старших и развращенных коллег, снова выпивка, опять выпивка. В ней многое утонуло, в том числе его прежнее наивное восприятие жизни, когда он считал, что мнение Марины важнее его собственного. А тут вдруг оказалось, что важнее него самого, эдакого царя и бога эстрады, ничего нет. Сашка с трудом уже припомнил бы нюансы, но знал, что вел себя по-скотски, как мужчина, и истерично, взбалмошно, как подросток. Если бы ему тогда кто-нибудь набил морду, чтобы сбить спесь! Но никто не сбил, и Марина не выдержала его поведения. А он ещё и обернул всё так, будто это он послал её подальше. Естественно, кто бы это сам бросил самого Александра 'Санстара' (прозвищем наградили коллеги-музыканты, образовав слияние Сани и 'star', потому что кое-кто поймал звездную болезнь в определенный период)?! Девушка обиделась и не брала трубку, а он, вместо извинений, зашел к ней домой и сказал, что если её не устраивает его 'новая жизнь' (под этим он скорее подразумевал изменившегося себя, которого считал идеальным из-за чрезмерной востребованности), то нет смысла продолжать встречаться. Вот такой он был козел, и поступал, как самый последний козел.
   Парень прострадал ерундой на личном фронте где-то два года, считая, что съемные женщины и отдающиеся за один взгляд фанатки - это круто. Даже не хотелось ничего большего, ни для души, ни для тела. Пьяный угар, тусовки, приобретение мастерства 'любовного искусства', на самом деле не представлявшего собой ничего, кроме оргий и групповух после рок-концертов. Ничего хорошего тогда не было, и ладно бы хорошего - запоминающегося ноль! Зацепиться не за что, те два года прошли чередой однообразного прожигания суток, ночь за ночью, потому что спали в основном урывками и днем. Пока однажды Саша не попал под влияние Валеры. Тот и сам молодец в этом плане, конечно, но у мужчины подобный разгул остался в прошлом, пройденный раньше лет на пять. Валера умудрился выйти из бессмысленного кутежа в кутеж осмысленный, продолжая и попойки и сабантуи, но придавая им интеллектуальную окраску. С тех пор началось обратное преображение Сашки, настоящее его взросление, а не выдуманное, за которое он принимал отвязность и вседозволенность. Он не умел пользоваться свободой - вот что было плохо. И этому его научил Валера. Настоящее счастье, что они встретились. А через некоторое время Саша вновь встретил и Марину...
   Трудно не пересекаться с девушкой, которая живет там же, где твой дом. Несмотря на его виноватость и то, что ей следовало бы поколотить молодого человека и обругать, Марина не злилась, не злословила и не обвиняла его ни в чем. Просто остановилась перед подъездом и по-дружески поболтала, улыбаясь и радуясь за него, восхищаясь и хваля все его достижения за то время, что они не виделись. Но это подействовало сильнее, чем что-либо другое. В те минуты Сашка стоял и сжимал пальцы в карманах, ненавидя себя за то, что расстался с ней, той, которую, похоже, всё ещё любил, что совсем внезапно для себя обнаружил. Он любил её! А что же она? Презирает его? Видеть не хочет? Из вежливости разговаривает? У неё уже другой, несомненно. Да-да, какой-нибудь воспитанный и образованный донельзя тип, эрудированный и подкованный, способный поддержать любую дискуссию. Саша ненавидел этого воображаемого соперника и хотел задать один простой вопрос: 'А как у тебя на личном фронте?', но не мог этого сделать, боясь услышать правду и осознать - занято! В тот раз он его так и не задал, а ночью ворочался и не мог уснуть, то вспоминая, как они были вместе, как целовались, как гуляли, как им было здорово вдвоем; то рисуя в воображении, как ей хорошо теперь с другим, как тот... спит с ней! Сашка сел с этой мыслью и едва не заплакал. Почти двадцатилетний парень едва не рыдал, думая о том, как его бывшую девушку трахает какая-то сволочь, которая и не сволочь вовсе, по сравнению-то с ним, а очень достойный кандидат. Желание выкинуть всё из головы не помогло, не спасло настолько, что на следующий день он написал ей сообщение, интересуясь её делами, обычными бытовыми делами. Она ответила. Он написал снова, и ещё, уже о другом, о третьем, о пятом и десятом и вот, выяснилось, что у Марины с тех пор никого больше не было, и всё своё время она посвящала учебе. Вдохновленный и осчастливленный, Саша пригласил её прогуляться, затем назначил свидание, а после того они возобновили отношения и провстречались ещё год.
   Второй разрыв был не умнее первого. Теперь-то молодой человек думал, что всё переосмыслил, и главное - что Марина с ним, в любой момент под рукой, готова выслушать, понять, полюбить, отдаться. Частично изменилось его отношение к факту наличия второй половинки, но сам он до глубины осознанием правильности не пророс. Пьянки продолжались с завидной периодичностью, а в хмеле, да на гастролях, пара-тройка измен проскочила. К тому же, когда рядом такие друзья, как Паша и прочие рокеры, представители панк-тусовок и андеграунда, ну не реально было сидеть в уголочке и потягивать безалкогольное пиво, пока остальные жарят шлюх, упившись виски. И хотя он делал всё возможное, чтобы девушка ничего не узнала... из-за его нерасторопности она натолкнулась однажды на смс-ку от бабы, с которой он переспал. И даже не стала ничего выяснять. Марина и так подозревала, что он погуливал. Конспиратор из Сашки был плохой. Поэтому как-то придя вечером на квартиру, которую он для них снимал, парень обнаружил собранную возлюбленную, придерживающую чемодан на колесиках.
   - Ты не нагулялся. - тихо сказала она и вышла прочь, а он, как трус и дрянь, застыл и не нашелся, чем возразить. Он ведь, действительно, ощутил себя тогда ненагулявшимся и именно что подозревал влюбленность в ту, предпоследнюю, с которой валандался полгода, ни к чему не придя. А женщины всегда чувствуют, когда луч любви раздваивается и начинает светить ещё в одну сторону. Невозможно обмануть девушку пылкостью страсти, если страсть эта растрачивается хотя бы немного по пути в её постель.
  
   Вспоминая всё это, Саша ужасался самого себя, и именно поэтому предпочитал не предаваться воспоминаниям. Пока Марины не было в пределах досягаемости, он не был бессердечным мерзавцем, не было немого укора её глаз, не было бесценной улыбки, не умеющей на него сердиться. Слабая, хрупкая и беззащитная, надежной опорой которой он себя мнил, но каждый раз ранил куда сильнее других. В отдалении он переставал гадать, любит по-прежнему или нет. В делах и заботах некогда заламывать руки и сожалеть, некогда предполагать 'а что если бы?..'. Всё просто уходит на задний план и становится прошлым, имевшим место. Как просмотренный фильм: можно ещё раз крутануть его перед мысленным взором, но всё это словно не с тобой, не твоё. И не хочется столкнуть в настоящем главных героев этого произведения, потому что из киноленты они превратятся в реальность.
   Бежал он намеренно или не представлялось подходящего случая? В прошлом году, когда девушка, с которой теперь встречался другой музыкант из их группы, сессионщик, попала в больницу из-за несчастной любви, он так браво вставлял друзьям мозги, будто был самым знатоком, в чем сейчас его и упрекнул Пашка. Он пытался направить товарищей по другом пути, отличному от его собственного, чтобы они не повторили душераздирающей ошибки: не проворонили собственное счастье. Но снова, как всегда, за помощью другим, Саша прятал свою трусость и лживость. Вместо того чтобы попытаться вернуть свою любовь, он корчил умудренного и разочарованного, которому ничего уже не поможет. Подражал Валере или развивался самостоятельно? У старшего товарища тоже на данный момент в любви шкала ушла в минус, и им не хотелось ущемлять второго тем, чтоб найтись в личной сфере самому. Уж одиночества, так два.
   Да и прошло столько времени! На этот раз-то у Марины точно кто-нибудь завелся. Гнев не вспыхнул, как в более юные годы, но эта мысль задела. Время-то прошло, но вот он звонит ей, а девушка всё та же, словно ничего никогда не меняется и он, напялив сланцы, выбежит в подъезд, а там она, ждет у открытой двери, чтобы Сашка вошел и выпил с ней чаю, пока её родителей нет дома, а то 'без него скучно и не вкусно, хоть десять ложек сахара сыпь'.
  
   - Да ничего особенного не случилось, - мягко ответила она. - Просто захотелось написать тебе искренние слова, чтобы ты знал.
   - Спасибо, мне очень приятно, - как-то излишне по-деловому продолжил Саша и опомнился, что не с чужим человеком говорит. - Чем занимаешься?
   - Вхожу домой... пришла с прогулки. - 'Что же произошло на прогулке, и с кем она гуляла?' - тоном собственника успел подумать молодой человек, не поймав себя на этом. - А ты?
   - Ничем, безжалостно разлагаюсь в общаге, - растерявшись на мгновение, парень не стал ходить вокруг да около. - Может, встретимся? А то давно не виделись, по телефону много всего не обсудишь.
   Она имела законное право на отказ. Молодой человек знал, как больно делал ей раньше и к чему же ей добровольно соглашаться на встречу с ним, когда это вполне может окончиться очередными его попытками воссоединиться? Хоть бы она так не подумала, хоть бы не подумала! Саша просто хотел увидеть её, поболтать о разном, спросить, как Марина поживала, и рассказать о себе. По-дружески.
   - Можно и встретиться. Когда? - спросила она, заставив парня отмереть.
   - Да хоть сейчас! Я свободен. Где?
   - Я только поужинаю, и соберусь, - улыбнулась Марина, называя, куда удобнее было бы подойти. Ей подойти, а ему доехать на такси, но это не важно, потому что он уже поднялся из-за выключенного в процессе беседы компьютера и, попрощавшись до скорого свидания, направился к выходу.
   - Эй, куда это ты на ночь глядя? - высунулся из кухни Паша, ковыряющий в пластиковой посудине салат, добытый из холодильника.
   - Как куда? Охомутать личную жизнь, в отсутствии которой меня упрекнули. - накидывая толстовку с капюшоном, Сашка прошел мимо гитариста.
   - Лучше б ты тренажерный зал охомутал, увалень, - хмыкнув, продолжил жевать друг, но и говорить не перестал. - С твоим накопленным жирком удачи тебе не видать. И причешись хотя бы, лохмота!
   - Посмотрите, груда мышц заговорила! - воспользовавшись занятостью рук Пашки, ткнул его в беззащитный бок приятель. - Думаешь, что любовь строят только при помощи симпатичной мордашки и красивого тела?
   - А, так ты с места в карьер? Не за сексом, а сразу за любовью фуфыришься?
   - А чего мелочиться-то? - оглядел себя в зеркало Саша и, не очень обрадованный видом, отвернулся. - Мне скоро четверть века. Пора и о серьёзном рассуждать.
   - Я вот дорассуждался, фигня всё, - пафосно заявил Паша и у него в кармане зазвонил мобильный. Застыв, он воткнул вилку в салат и, достав телефон, воззрился на экран. Лицо его растеряло горделивую надменность. - Это Криса! Что делать? Поднять? Послать её? Нет, лучше не поднимать, да? Не о чем говорить же. Точка, так точка. Нет, у меня есть ещё что сказать! Подожди же! Подержи, - сунув Саше свою еду, парень нажал 'принять вызов' и пулей улетел в другую комнату, закрывшись. Друг, отнеся салат обратно в холодильник, осторожно подошел к запертой двери и услышал из-за неё мямлящее: - Я не специально! Почему я должен оправдываться? Хорошо, часть вины моя...
   Определенно, Саша хотел хотя бы чего-то подобного. Он быстрым шагом покинул общежитие.
  
   Старый двор спрятался под старожилами-деревьями, желтеющей листвой накрывавшими детскую площадку, но кроны ещё почти не опали, поэтому под ними, из окон домов, не видно было прохожих и сидящих на лавочках. Да и никого в такой час не было, кроме Сашки, усевшегося на изредка поскрипывающие качели. Когда-то он раскачивал на них Марину, ещё до того, как поцеловался впервые в жизни, и вот теперь, набравшийся опыта и разного груза лет, он сидел здесь же, и ждал её же, обещавшую спуститься. Долго ждать не пришлось - девушка никогда не опаздывала, потому что жутко этого смущалась, - и по тропке от подъезда застучали её шаги. Что-то внутри замерло, предвкушая встречу. Саша вспомнил, как не раз сидел тут после их ссор, или расставаний, и сокрушался о содеянном. Всегда, стоило подумать о Марине, он начинал жалеть о многом. Сладость воспоминаний слишком граничила с горечью, потому была опасной приправой для серых будней.
   - Привет, - остановилась она перед ним, держа руки в карманах тонкого серого пальто. На шее аккуратно был завязан шарф с цветочным узором. Глаза смотрят с интересом, словно впитывая что-то новое для себя. Сашке сделалось слегка неудобно. Он знал, что набрал немного лишнего веса, поизносился и выглядел не лучше всех, поэтому хотелось спрятаться куда-нибудь, но это было бы глупо, и, значит, надо просто перевести на что-то другое её внимание. - Давно уже здесь?
   - Минут пять, как подъехал, - парень встал, невольно пройдясь глазами от самых каблуков до макушки своей первой любви. Волосы были подстрижены точно так же, как он больше всего любил. Ей очень шло это каре, элегантно подкрученное внутрь. Марина смотрелась с ним чуть старше своих лет, но ужасно красиво. Когда он встретил её после первого расставания, то волосы были длинными, и едва начав встречаться с ним вновь, она сменила прическу на эту, сказав, что помнит, как ему нравится. Неужели и сегодня причина была в том же самом? - Посидим где-нибудь, пройдемся, или?..
   - Как хочешь, мне без разницы, - пожала плечами Марина, но не равнодушно, а тепло, как человек, который во всем доверяет, а потому, полагается на другого. Саше стало душно в толстовке, и стыдно за то, что она до сих пор не проявляла и малейшей ярости, гнева, недовольства.
   - Тогда зайдем в какое-нибудь кафе? - девушка кивнула на его неопределенный взмах в сторону и приблизилась. Они встали рядом. Посомневавшись, предложить ли ей руку или попытаться взять за ладонь, молодой человек ни на что не решился и просто пошел нога в ногу с Мариной. - Я думал, что ты не согласишься увидеться.
   - Почему? - она спрятала глаза. - Не так уж и поздно.
   - Ты же знаешь, что я не из-за этого думал... Марин, я сожалею.
   - О чем? - подняла взгляд она, неестественно улыбнувшись. - Что мы встречались?
   - Нет, ни в коем случае! - потряся головой, Сашка смущенно покривился, беспокойно шевеля руками в карманах. - Это было прекрасное время. Скорее о том, что всё кончилось.
   - Брось, не скажи, что теперь у тебя что-то хуже? - хмыкнула она, заставив спутника пойти медленнее, и ставшего чуть приотставшим. Она остановилась и оглянулась.
   - Да у меня теперь всё хуже, - он слегка исправился: - Кроме карьерных успехов, разумеется.
   - По-моему, у тебя просто хандра, - приободряюще заметила Марина. - Ты всегда сам говорил, что каждый лучше окружающих знает, что ему нужно, что сделает его счастливым. И ты всегда поступал, согласовываясь со своими желаниями, а значит, не мог завести себя туда, где тебе хуже, чем раньше.
   - Ты почти дословно помнишь тот бред, что я нес? - она промолчала. - А что если я ошибался? Все имеют право на ошибку. И тогда я был юный дурак и максималист. Разве все в том возрасте не рассуждают так? Я считал, что знаю всё и обо всем. Но судя по тому, что счастливым не стал, наверное, заблуждений было много.
   - К чему ты это всё? - стараясь придать себе легкомысленный вид, взмахнула девушка ресницами.
   - А к чему ты написала мне сообщение? - без экивоков задал вопрос Саша. Он уже не тот мальчишка, который смущался спросить 'как у тебя на личном фронте?', по крайней мере, на этот раз он готов был бросить все свои силы на то, чтобы стать повзрослевшим, ответственным и разумным мужчиной.
   - Я... не знаю, я же сказала, что просто захотела.
   - Ты никогда не была пустой и поверхностной, Марин, - лукаво прищурился Саша. - Бросить слова без чувств - это не твоё, ты так не делала.
   - Но ведь все меняются, не так ли? - она завозила ногой по тротуару, разводя в стороны опавшие листочки.
   - Нет, только не ты. Ты же константа. Ты не можешь быть другой. Иначе рухнет мир.
   - Да ладно тебе, - не поднимая взора, просияла девушка. - Я слишком ненадежная опора, чтобы на мне держалась такая громада. Не хочу нести такую важную ношу.
   - Марин... - Сашка вновь оказался совсем рядом. - Я часто вспоминаю о тебе. О нас. Это... это не просто фразы, чтобы сделать тебе приятно или порисоваться. Это, действительно, так, и... знаешь, наверное, есть что-то такое, как судьба. Оно не дает предназначенным друг другу потеряться, всегда сводит их или держит поблизости. И мне кажется, что мы с тобой именно такие: мы никогда не сможем до конца расстаться и забыть друг друга. Мы всё равно всегда будем думать друг о друге.
   - Саш, у меня есть парень, - произнесла она в ответ. Молодой человек сбился, как от удара прямо в лицо. Онемев, он пошевелил губами, приходя в себя. Зачем он всё это понес? Почему не подумал в этот раз? С чего взял, что Марина вечно ждет его, и всегда будет получаться, как раньше? Годы идут и, конечно, никто не обязан страдать по нему так, как он страдал. Страдал по Марине, что вновь осознал с особенной ясностью. Страдал яростно и с дикой болью, которая полилась по венам, дергая жилы. Парень, у неё есть парень. Всё-таки она заменила его кем-то, всё-таки полюбила другого. Как, почему? Нет, разве Марина, его девочка, не та, которая невинна и нетронута никем, кроме него?
   - Прости, - отвернулся он, чувствуя себя, хуже некуда. Растерянный, разбитый и каплю униженный, Сашка обернулся вокруг оси и застыл. - Тогда... что ж ты мне-то написала?
   - Давай войдем в кафе? - указала она на двери с надписью 'работаем с 10:00 до 23:00'. - Ветер дует.
   Саша посмотрел на неё, пытаясь понять, что же она хочет? И чего теперь хочет он? Но не ощутил в себе ничего, кроме прежнего желания вернуть Марину, оголтелой ревности и обиды за её хладнокровие, которое впервые сделало её немного чужой для него. Чужой, но словно ещё более желанной.
   - Пошли, - согласился он и они синхронно затопали по асфальту.
  
   Повесив верхнюю одежду на спинки стульев, пара заказала себе чай и, разлив его из керамического чайничка по чашкам, грела о них руки, продолжая личный разговор. Развязанный шарфик висел поверх водолазки на груди девушки, маня порассматривать себя, но сидевший напротив не поддавался.
   - И давно вы встречаетесь? - поинтересовался Саша, перебегая глазами со столешницы на руки Марины, по её пальцам на запястья, потом обратно и до блюдца, на котором стояла его чашка. Выше он смотреть ещё не мог. Нервничал. У него почти скрутило живот от её признания, так глубоко вошла мука от упущенного шанса.
   - Почти полгода. - Голос Марины стал ровнее и бесцветнее. Она не хотела говорить об этом, было заметно. - А ты?
   - Встречаюсь ли я с кем-то? - на секунду возник соблазн сказать, что он тоже занят, обмануть, чтобы подлатать гордость. Но потом он вспомнил своё решение повзрослеть. - Нет, у меня никого нет. Одинок и свободен.
   - Ясно, - девушка произнесла это с большей добротой, и Сашка поднял взгляд. Лицо Марины оттаяло.
   - Но это не имеет значения, не так ли? У тебя же парень! - с ехидством изрек певец.
   - Не надо, Саш, - опустила она брови, как предвестников смены тона. - Не делай вид, что тебя это трогает.
   - Нет, просто я не понимаю, зачем было писать мне, если у тебя всё отлично? - едва сдерживая куда более сильную язвительность, выкручивался Сашка от признания того, что его снедает собственничество.
   - А ты разве не рад?
   - Нет, рад, но... спасибо, конечно, но... тебе-то чего не хватает? - безнадежно пробежав глазами по меню и не найдя алкогольных напитков, которых вдруг захотелось, молодой человек отложил его.
   - Может быть, немного тебя? - постаралась не вложить в эти слова слишком многого Марина, но они всё равно вышли такими, что Сашка готов был броситься ей в ноги и умолять вернуться к нему.
   - Меня? Твой бойфренд так плох, как мужик?
   - Ты в состоянии обойтись без оскорблений? - девушка устало выдохнула, начав стучать ногтями по столику, но тут же успокоившись и подложив эту руку под подбородок. - Или тебе нравится сводить всю жизнь к постельным темам? Когда-то ты не был таким, а потом, когда просвещенность и развязность забрались в твою душу, ты постоянно только и меряешь всё телесным.
   - Ну, если это не так, то объясни мне, чего может не хватать, когда уже кто-то есть? - давно не состоявшему в отношениях, ему уже забылось, что такое иметь рядом человека, который во многом тебе не подходит, с которым ты ещё вместе, но он уже не в силах составить тебе компанию даже одной единицы личности. Он настолько разочаровывает и приедается, что становится четвертиной от себя, поэтому ты ищешь кого-то, чтобы добрать.
   - Объяснить? Ладно, попробую. - Марина замолчала, собираясь с мыслями. Но время потянулось долго, и Саша уже стал бояться, что она ничего не скажет или сменит тему, понадеявшись, что он забыл, на чем они остановились. В результате же она всё-таки заговорила. - Мы не встречаемся, а строим отношения, мы не мечтаем, а планируем, мы не бегаем по кинотеатрам, а ходим по магазинам, мы... стоит ли продолжать, или ты понимаешь, о чем я?
   - Вполне, - уловил сюжетную линию 'отношений' Марины Саша. - Тогда почему бы не расстаться?
   - Ради чего? - с вызовом посмотрела девушка и была права в том, что предвкушала трусость собеседника. Он не бросился заверять её, что готов хоть завтра вернуть их прежние чувства, что она должна бросить другого ради него. - Мне с ним комфортно, просто. Он любит меня, а я его уважаю. Это кое-что поценнее мимолетной страсти, но ведь и её иногда не хватает. Тебе ли не знать?
   Это было что-то вроде заслуженного упрека в его сторону, который Саша вынужден был проглотить. Наконец-то, за многие годы, Марина хоть как-то дала знать, что её волновали и мучили его измены, его поведение. Впрочем, приходилось ли сомневаться в этом? Но с едким озлоблением она озвучила это впервые. Всё же, и её ангельский характер не вечен. Она тоже повзрослела, узнала себе цену и, возможно, уже окончательно разочаровавшись в Саше, не видит больше, за что относиться к нему с терпением и пониманием. А что, если она потому и написала ему, что хочет проститься, оставить в прошлом всё, что между ними было? Что, если написать сообщение подвигла смерть первой любви, беспощадная и бесповоротная? Саше стало не по себе, и едва не выступил пот на лбу, так не хотелось верить в то, что всё так и есть. Если оборвется нить первой любви, то что вообще останется в его жизни светлого?
   - Марин, если бы можно было поступить в прошлом как-то по-другому...
   - Но это невозможно, - печально приподняла она уголки губ, как вестница горького рока. - Время не обращается вспять, так стоит ли говорить об этом? Что было, то было.
   - И всё же, - настроился договорить он. - Сейчас бы я так не поступил.
   - Или тебе так кажется? - долив остатки чая из чайника, она положила кусочек коричневого сахара и принялась по-интеллигентному беззвучно его там размешивать. - Тебе вновь кажется, что наступил самый мудрый возраст, и вот теперь ты точно всё делаешь правильно?
   - Нет, теперь я стал больше слушать других, - официанты стали поглядывать на них, как бы намекая, что дело идет к закрытию. - И я почти уверен в том, что ты права чаще, чем я.
   - О, нет. Я-то уж точно не тяну на того, кто знает, что верно, а что нет.
   - Но пока ты была мои ориентиром - я не сбивался с пути, - выпалил Саша, встретившись с ней взглядами.
   - А нынче сбился? - без насмешки, с озабоченностью насторожилась Марина.
   - Мне кажется, да.
   - Да что у тебя не так? - его печальное лицо заставило переживать сильнее. - Я надеюсь, что это не моя смс-ка испортила твой вечер? Не она заставила тебя удариться в меланхолию?
   - Нет, мне и без неё регулярно паршиво, - распластался на стуле Сашка, поймав оглядки обслуживающего персонала и жестом подозвав одного. Попросив счет, он вернулся к беседе. - Твоё сообщение осветило мой вечер. Ты не представляешь, как рад я ему был. Ты хочешь знать, что у меня не так? В принципе, если разобраться, то всё так. У меня куча денег, друзей, возможностей, дел, востребованность, популярность. Кажется, что у меня всё есть, да? А вот нет чего-то всё-таки. Смысла нет, огня нет. Тошно мне, однообразно и тошно. И когда вспоминаю детство, нашу юность, то с грустью думаю - как же хорошо там было! И дело вовсе не в телесном, а именно в том, что было внутри нас. Внутри меня. Я испортился, я зажрался, я подгнил. А я хочу обратно, туда, где одного твоего прикосновения хватало для того, чтобы я задрожал от счастья. Эта наивность, мечтательность... я понимаю, о чем ты говорила сейчас. Мы не только повзрослели, мы стали циничней и скептичнее. Мы разучились радоваться, и напрочь потеряли беззаботность. Неужели мы всё дальше от того, чтобы быть счастливыми? Та, прежняя Марина, никогда бы не стала встречаться лишь из-за уважения, но зато она была наполнена весельем и любовью. Где же она?
   - Может, где-то там же, где Саша, который ставил свидание выше автограф-сессии, а поцелую украдкой предавал большую ценность, чем пьяной измене? - Марина поморщилась от своих слов. - Ты иссяк раньше, чем я, на несколько лет, чего же теперь от меня хочешь?
   - Хочу, чтобы ты мне не уподоблялась. Чтобы была той же девочкой...
   - Ты ничего не знаешь, - оборвала девушка и рот её исказился в мимолетном движении, характерном для плачущих. Но она поборола себя и подождала, пока Саша расплачивался по принесенному им счету. - Уже поздновато. Пожалуй, надо бы отправляться по домам.
   - Я не хотел бы так быстро расходиться, - пришлось подняться парню, поскольку Марина встала и начала одеваться. - Давай ещё немного погуляем? Расскажи, что у тебя происходило за это время?
   - Куда менее интересные вещи, чем у тебя, - торопливо отболталась она, принимая помощь Саши по одеванию на неё пальто. - Проводишь меня? Вот и прогуляемся.
   - Конечно, - ухватился за последнюю возможность молодой человек и пошел с ней вместе. - Неважно, интересные они или нет, я просто хочу послушать о тебе.
   - Как-то мы поссорились из-за того, что тебе казались смешными и незначительными мои занятия по сравнению с твоими съемками и записями. Нет, из-за этого мы сорились дважды. - с удивительной точностью освежила воспоминания Марина, поджав губы. Было похоже, что плотина, возводившаяся её терпением многие годы, дала трещину, и вот-вот обрушится совсем.
   - Какая ты злопамятная! - попытался пошутить Сашка, но сердце защемило, ведь и он вспомнил ту ругань. Он был полная свинья, раз даже свои дела превозносил по сравнению с её. Нашелся, президент!
   - Я просто хорошо помню всё, - хотела смягчить признание Марина, но храбро передумала. - Всё, что связано с тобой.
   Парень подавлено вжал голову в плечи. Как и большинству мужчин, ему не свойственно было предавать значение сентиментальным моментам, мелочам в отношениях и каким-нибудь 'значимым событиям', вроде даты знакомства и тому подобному. Ему казалось, что раз он вспоминает их любовь в целом, хранит образ Марины в душе и скучает по былому, то он достоин какого-то прощения и снисхождения за страдания, с этим всем связанные. Но когда девушка с такими подробностями листала в памяти факты и вехи их совместного времени, ему почудилось, что стоимость его чувств снизилась до ноля. Каким он был невнимательным, бестолковым! Он не имел права сравнивать свою горечь в ностальгии с тем, что носила в себе Марина.
   - Я, наверное, ужасен, что не помню многого. - Они задержались возле качели, у которой встретились сегодня. - И то, что я очень много и часто пил в эти годы вовсе не оправдание. Да и жизнь была такой насыщенной и суматошной... нет-нет, не подумай, что я опять хочу сказать, что у тебя не было никаких дел, а я такой весь из себя. Не в этом дело. Скорее в том, что за показушностью, деланной важностью своей работы, на самом деле я ничему не придавал веса, потому всё и перемешалось мусорной кучей, накрыв более ранние воспоминания. Но тебя я не забывал никогда. Всегда помнил. Даже тогда, когда напивался и гулял напропалую.
   - Ну, не самые удачные моменты, чтобы вспоминать меня, - приглушенно засмеялась Марина.
   - Я вспоминал только в хорошем смысле, - развеселился, вторя ей, и Саша. - Не опошляя.
   - И на том спасибо. - Она быстро пооборачивалась через плечо и посмотрела на парня, подводя к прощанию.
   - Дома ждут?.. - так многозначительно затянул конец он, словно хотя услышать, живет она уже со своим бойфрендом или нет? Марина услышала эту подоплеку.
   - Да, мама. Отец уже спит, наверное. - Мысли о сожительстве исчезли без следа.
   - Слушай, - видя, как она не решается начать отступать, Сашка следил за её ногами в сапожках. - Это самое... в общем, - он сглотнул слюну и, поправив волосы, убрал руку обратно в карман. - А можешь отпроситься ещё?
   - Ещё? - Марина опять покосилась в сторону своего дома. - Холодно гулять, а в гости не могу пригласить. Некрасиво в такой час, мешать будем родителям.
   - Ну, это понятно, - делая даже для себя вид, что и не собирался напрашиваться в гости, судорожно соображал дальше вокалист. - А поехали к нам в общагу? Ребята будут тебе рады! Сколько лет не виделись?
   - Да тоже как-то неудобно, - отказалась Марина, но осанка расслабилась, выдавая ожидание других предложений.
   - Чего неудобного? Выпьем чего-нибудь на кухне, они спать скоро уйдут, а мы дальше потрещим.
   - Да нет, не стоит, - они посмотрели друг на друга, и Саша боялся поверить в то, что понимает правильно ход мыслей бывшей возлюбленной. В ней теплилась какая-то агония, просящая быть смелым и отважным. Но он остерегал себя, что это может быть иллюзией, и лишь он сам хочет зайти гораздо дальше.
   - Как хочешь. Ладно, - останавливая поток своей активности и выстраивая преграду из сомнений для словесной прыти, Саша неловко приблизился, собираясь поцеловать Марину в щеку.
   - Пока, и спокойной ночи! - подставила она её и, улыбнувшись, развернулась спиной, получив этот поцелуй.
   - Марина! - запаниковав, что всё-таки неверно истолковывает происходящее и лучше рискнуть, чем опустить руки, парень всё-таки остановил её. Девушка оглянулась. - Марин, а если... если снять номер в гостинице? Я заплачу. Ты поедешь? Поедешь со мной сейчас?
   Широко распахнув глаза, она разомкнула уста, тут же закрыв их, и снова разведя. Но ни звука не исходило от неё. Памятуя о том, как она сопротивлялась тому, чтобы жить вместе - ведь это не очень-то прилично! - Сашка проклинал себя за бестактность. Разве Марина та, которую приглашают на ночь в мотели? Он побледнел, уже въявь слыша отказ.
   - Я... я поеду, Саш, - вдруг выдохнула она, сменив растерянное остекленение лица сбивчивой радостью. Едва не потеряв равновесие от чрезмерных эмоций, парень тоже ослабил нервы и дернулся за телефоном, чтобы вызвать такси.
  
   Снятый на паспорт Марины номер - Сашка так быстро вышел из общежития, спеша на встречу, что забыл захватить свой, - распахнулся перед ними. Неловко войдя, они переглянулись и, разрумянившись, со смешком, отвернулись в стороны. Оба вспомнили тот день, когда их надоумило лишиться девственности. Они тогда выглядели примерно так же - неуверенные, трясущиеся, но старающиеся не показывать вида, что страшно.
   - Это как-то... необычно, - изрек Саша.
   - Да ладно? Для тебя-то? - хитро сузила глаза Марина. - Гостиничный номер и девица. Ни за что не поверю, что это не самый обычный твой рацион.
   - Девицы - да, а вот девушка, которая мой друг детства и... - она внимательно посмотрела на него, но под её взглядом он замялся. - И та, к которой я испытываю куда больше, чем к кому бы то ни было.
   Механически избавляясь от верхней одежды, молодой человек и его спутница перетаптывались по разным концам комнаты, разделенные кроватью. Саша как-то само собой продвинулся к окну и поглядывал в него, потому что каждый взгляд вовнутрь помещения превращал его в мандражирующего зяблика. Марина, позвонившая матери, когда они ехали в машине и предупредившая, что вернется к утру, села на стул, вертя в руках неприкаянный телефон. Она почти не стала обманывать и сказала, что встретила случайно Сашу, поэтому они с ним хотят посидеть и поговорить о жизни до самого рассвета.
   - Твоя мама, наверное, меня ненавидит, да? - поинтересовался солист рок-группы.
   - Нет, с чего бы? Я никогда не посвящала её в подробности своего личного.
   - То есть, если бы посвятила, то ненавидеть бы было за что? - уточнил Саша и опередил ответом сам же. - Риторический вопрос, я знаю, что есть за что.
   - Все люди рано или поздно поступают плохо. Вот я сейчас, разве хорошо делаю? Нет.
   - Ты делаешь нормально, - оправдал её для неё же и для себя парень. - Может, шампанское заказать сюда? Хочешь?
   - Нет, если честно. - Марина отложила мобильный на прикроватный столик, чтобы не теребить его бестолково. - Я не люблю, когда ты выпивший, даже если чуть-чуть... Хотя сама хотела бы чего-нибудь от нервов.
   - Можешь выпить бутылку одна, - улыбнулся Саша.
   - Это уже смахивает на алкоголизм.
   Молодой человек сел на кровать, поскольку с его стороны стульев не было. Чтобы не сворачивать шею, смотря на ту, с которой сюда явился, пришлось забраться с ногами. Горела люстра над головами, свет был ярким и, пусть даже двое понимали, что подобное посещение гостиницы должно закончиться чем-то 'взрослым', интимной обстановки никак не складывалось. Саша трезво рассудил, что сделать всё возможное для комфорта должен он.
   - Выключишь верхний свет? - указал он на выключатель рядом с Мариной. - Я зажгу лампу.
   Молча кивнув, девушка нажала на кнопку, и тот же миг Саша щелкнул переключателем. Распространяя из-под абажура розоватый мирный свет, лампа украсила помещение намеком на близость.
   - Залазь сюда, - похлопал перед собой по-дружески парень, предвкушая, что когда Марина окажется в пределах досягаемости, всё пойдет легче.
   Секунду переждав в сомнении, она подошла к постели и тоже на неё забралась.
   - Совсем как раньше, - сопроводила комментарием себя девушка. - Помнишь, когда мы въехали в квартиру тогда?..
   - И растерялись от того, что не надо больше поглядывать на дверь, переживая, не войдет ли кто, - подтвердил Саша. - О, да. Когда мы встречались первый раз, - между ними было принято так и говорить 'когда мы были вместе впервые' или 'когда мы были вместе второй раз', что соответствовало их отношениям в промежутках расставаний. - То это была настоящая беда: вечные оглядки, стрем и кипиш.
   - Зато сколько азарта! Каждое удачно оконченное свидание заставляло чувствовать себя героями.
   - А когда ничего не получалось из-за вернувшихся не вовремя родителей или мешающих звонков! Трагедии!
   - И мы так серьёзно ко всему относились, словно каждая попытка была последней, и после неё уже ничего не могло быть, - кивала Марина, делясь приятными воспоминаниями и принимая их от Саши.
   - А сейчас? Разве мы не слишком серьёзно ко всему относимся?
   - Если бы я серьёзно относилась к своим отношениям, я не была бы тут, с тобой. - хотела отвернуться она, но Сашка поймал её за подбородок и развернул к себе, нежно, просяще.
   - Ты тут, со мной, потому что я очень серьёзно к тебе отношусь. Потому что я не хочу, не буду больше воспринимать тебя так, как раньше - как данность. Уж прости за правду, но так я, судя по всему, думал тогда. - Пристально всматриваясь в него, Марина не выдержала и подалась вперед, поцеловав парня в губы. Тотчас среагировавший, Саша поспешил ответить, с пылом разведя её уста и устремившись языком внутрь. По всей коже пробежал легион мурашек, волнами прокатился и жар, и холод. Один поцелуй, и всё, он уже весь переполнен любовью, жаждет её, хочет, чтобы Марина была его, и только его. И никаких других мужиков, только он. Они вновь буду счастливы, вместе.
   Его руки, сначала обхватившие её лицо, вплелись пальцами в волосы, перебрали их, прядь за прядью, погладили их, спустились к шее, лаская её, обняли плечи, прижали Марину к себе, к груди, после чего продолжили путь вниз, где ухватились за низ водолазки. Девушка разорвала поцелуй и взялась за его кисти.
   - Саш... - запыхавшись от накатившей страсти, она сдерживала его движения.
   - Что? Ты... что-то не так? - осадил он себя, замерев.
   - Нет, всё так, но... - Марина поводила глазами из стороны в сторону и, так и не глядя на Сашу, стыдливо дернула головой. - Я должна тебя предупредить...
   - О чем? - испугался почему-то парень, хотя и представить не мог, что ему выдадут?
   - У меня... я... в общем, - она отодвинула его руки, заставив отпустить свою одежду, и положила свои ладони себе на грудь. - Ты хотел знать, что было у меня в жизни? У меня была операция на сердце.
   Саша, ещё не совсем понимая толком, о чем идет речь, молчал и слушал, застыв, как каменное изваяние.
   - Я бы не стала говорить об этом, но ты всё равно ведь увидишь. У меня огромный и некрасивый шрам, - как бы защищаясь, она всё ещё не убирала рук от того места, о котором шла речь. Молодой человек, не представлявший, что могло произойти что-то подобное, заинтригованно уставился на её руки. Шрам? Огромный и некрасивый? У Марины? Он вспомнил её невинное и такое безупречное тело и подумал, испортит ли его хоть что-нибудь? - Если тебя это испугает и не понравится, я пойму...
   - Марин! - остановил её Саша и взял за руки. - Господи, ну какая разница? Я что, за безшрамовость тебя когда-то полюбил, что ли?
   Поцеловав её в доказательство того, что не изменил намерений, он, уже тактичнее и плавней, взялся за водолазку второй раз, не переставая покрывать лицо девушки поцелуями.
   - Ты позволишь мне?.. - ощутив её кивок, он потянул одежду вверх и, отбросив её прочь, целуя щеки и подбородок, опустил свой взгляд вниз.
   Облаченная в бюстгальтер грудь была красиво приподнята, а между грудями, там, где пролегала будоражащая мужские фантазии складка, розовато-бледный рубец рассекал грудь сверху вниз, начинаясь ниже середины между ключицами и оканчиваясь... Саша провел глазами дальше и нашел конец рубца на уровне нижних ребер. Впервые видя что-то подобное, в то же время он прислушался к себе и понял, что его ничуть не смущает ни шрам, ни его вид, ни что-либо ещё. Подняв лицо, он увидел застывшую Марину, настороженно ждущую реакции.
   - Он тебя совершенно не портит, - искренне заверил Саша, поцеловав её в висок. Потом обнял её сильнее, прижав к себе, и поцеловал ещё много-много раз, пока не успокоил свои, почему-то запрыгавшие, нервы. - Что с тобой случилось? Почему была эта операция?
   С маленьким разочарованием окинув взглядом молодого человека, Марина чуть отстранилась.
   - Ты, конечно, не помнишь. У меня всегда был врожденный порок сердца. Я говорила тебе, когда мы встречались... - Саша судорожно напряг память, воспроизводя что-то такое. Да, она говорила нечто подобное, что-то о своем здоровье. Но, как и поголовно все люди, не страдающие каким-либо конкретным заболеванием, они понятия не имеют, что это такое, и как с этим обращаться. Пока не заболеешь сам, ты не склонен интересоваться тяжестью состояния другого и рассматриваешь жизнь, как и все здоровые индивиды, только с точки зрения денег, личной жизни, самореализации, не отдавая отчета в том, что существует категория людей, у которых ни что из этого не может быть только потому, что они лишены главного: здоровья. Но Марина всегда была такой обаятельной, милой и красивой, что трудно было заподозрить внутри неё неполадки, потому, наверное, Саша и не запомнил ничего из рассказанного ею, в то время как для неё это было, скорее всего, самой важной составляющей жизни. Той важностью, которую он не заметил, как ерунду, по сравнению со своими гастролями, репетициями, съемками.
   - Это... это очень серьёзно? - Саша чувствовал себя ужасно глупо, потому что не знал ничего о том, о чем шла речь.
   - Не бери в голову, - Марина улыбнулась. - У меня был дефект межжелудочковой перегородки, но его залатали. Это такая дырочка, которая мешала крови в сердце циркулировать нормально.
   - Но теперь всё в порядке? - у него даже ладони вспотели, пока он слушал девушку. Забота о ней и какой-то неосознанный страх пробрались в душу и, ему показалось на миг, что и его сердце забарахлило. Бедная Марина...
   - Да, всё хорошо, - отвела она глаза и поцеловала его в щеку. - Теперь всё хорошо...
  
   В кромешной темноте, защищенной от вторжения света плотной шторой, Саша обнимал Марину, прижимая её спину к своей груди. Его правая рука служила для неё подголовником, а левая, пробравшись под рукой девушки, обнимала тело, бродя по нему кончиками пальцев. Они не спали, утолив свою подзабытую страсть, вспыхнувшую с неожиданной силой. Но осторожничая со своим пылом, парень, всё ещё думая о состоянии возлюбленной, разбудил в себе заботливую нежность, которой в нем почти никогда не было, а если и была, то слишком рано, когда он ещё был чересчур юн и нежность кажется чем-то детским, от чего стоит скорее избавиться. Но в этот раз, став мужественнее, именно эти осторожные и трогательные ноты добавили того, что не хватало им каждый раз, когда отношения подходили к концу. В нынешнем, непонятном состоянии друзей-любовников, этот вкрадчивый язык пламени прежнего пожара заставлял замирать после каждого слова и думать о том, что же только что между ними произошло и что будет дальше?
   - Мне бы лучше вернуться домой хотя бы с рассветом, - прошептала Марина.
   Неуверенный в том, что быстро найдет в себе силы отпустить её, Саша поцеловал её плечо, думая над тем, а имеет ли вообще какое-либо право задерживать девушку, у которой другой парень?
   - Я бы хотел побыть с тобой подольше, - сказал он в результате. - Потому что потом у меня будет забитый график, и...
   - О каком 'потом' идет речь? - заметила Марина, не оборачиваясь. Её пальцы остановились на запястье возлюбленного. - Ведь мы не решили ничего насчет произошедшего, да и я честно призналась, что у меня есть молодой человек.
   - Да, я слышал, - нехотя подтвердил Саша, неосознанно прижавшись к ней теснее, как делает голодный, не желающий разделять с трудом добытый кусок пищи. - Но и что же с того? Сейчас же нам это не помешало...
   - Ты думаешь, я захочу продолжать это? - девушка убрала от него свою руку.
   - Ну, я бы не хотел, чтобы это осталось ничем, одной встречей...
   - Давай не будем говорить об этом? - оборвала она.
   - Но почему? - Саша хотел заверить, от чистого сердца, что в этот раз не желает упускать данный шанс, и готов действовать сразу же, но Марина приложила ладонь к его губам. Остановленный, он получил возможность подумать лучше. Стоит ли настаивать, если очевидно, что она не увлечена возможностью вновь быть вместе? Но зачем же было тревожить прошлое? Или она разочаровалась в том, каким он стал? С какой-то же целью она пошла на это всё, а теперь и думать не смеет о будущем? - Ладно, сейчас не будем.
   Кончики пальцев заново заскользили по давно знакомому телу, находя на нем новые отметины судьбы. Шрам и изъяны поменьше, выдающие себя едва ощутимыми неровностями, были для Саши переменами в Марине, чем-то, что произошло без него и изменило её. Полосной разрез груди и рубцы от дренажных труб и электродов, вытащенных после операции, для самой Марины были не просто неровностями на теле, а ранами, оставшимися после битвы за жизнь. Пусть Саша не посчитал их недостатками, испортившими внешний вид, но дано ли ему будет когда-либо понять, каких сил и мучений стоят бледнеющие шрамы? Впрочем, заведи они эту тему вслух, наверное, он бы нашел, чем похвалиться в ответ, в виде разбитой в детстве коленки или следов от давних ссадин, полученных вообще неизвестно как по пьяни. Мужчины умеют самому значимому не своему на равных выставить своё пустяковое ничто. Какой огромный пласт разных дней, проведенных отлично друг от друга, лег между ними! И мысли Саши вертелись всё ещё около того, почему же в Марине нет прежнего желания и огня? Разговор не о сексе, конечно - он только что был чувственен и прекрасен, - но где её серьёзность в плане отношений? Что с ними не так? Что в нем теперь не так? Неужели он так стал плох, что не вернет первую и самую лучшую свою любовь под свою крышу? Ему не стоит так просто сдаваться, ведь он уже хорошенько заучил, как всё равно вернется к тоске по ней и воспоминаниям. Это нужно прекратить раз и навсегда, завладев Мариной безраздельно.
   Саша развернул её на себя и вновь покрыл лицо поцелуями, такими повелительными и меткими, что каждый из них будто заявлял право на обладание целуемой девушкой. Подмяв её под себя, родную и близкую, слившуюся с ним телами так безропотно и знакомо, что не оставалось сомнений в их долгом счастливом прошлом, где они были самыми любимыми друг для друга, парень
  предался страсти по новой, проникнув между ног отдающейся Марины. Их бедра стиснулись воедино, крепко прижимаясь одни к другим, руки переплетались и искали изгибы, лаская, сжимая и вытаскивая стоны из разгоряченных тел. Саша всё сильнее тонул в этом ощущении настоящей интимности, без пошлости, без грязной до отвращения чуждости, без откровенного равнодушия в получении удовлетворения. Он выхватывал наслаждение от того, что дарил его же, хотел им одаривать, хотел знать, что Марина не забыла тех ночей, что напролет проходили в объятьях, на смятых простынях, по-юношески скоро и радостно. Они узнали первые оргазмы в своей жизни друг с другом, но те наивные открытия казались не до конца выкопанным сокровищем. Теперь, когда они опытнее и зрелее, теперь они могут получать в десятки раз больше удовольствия. Саша чувствовал это по себе. Каждая клеточка его плоти приходила в экстаз от соприкосновений с девушкой, каждый её выдох щекотал кожу до эйфории. Марина, милая, маленькая и чудесная, его нежный ангел, Марина...
   Откинувшись второй раз на подушку, парень подтянул к себе возлюбленную и она положила голову ему на грудь. Пальцы машинально нашли её волосы и вплелись в них. Он был счастлив тем призрачным и обманчивым счастьем, во время которого всё равно предчувствуешь его конец, ложкой прогорклого масла вливающийся в пока что скачущее и разрастающееся настоящее, не желающее знать о том, что финал будет и у него.
   - Если я спрошу, ты обещаешь ответить честно? - поинтересовался Саша.
   - Нет, - не думая, с насмешкой пробормотала Марина ему в грудь, вызвав прилив мурашек.
   - Ладно, но я всё равно спрошу. Твоя прическа... ты так постриглась, потому что мне так больше всего нравилось?
   Молодой человек затаил дыхание в предвкушении ответа. Ему хотелось услышать подтверждение. Он тайно, а для себя открыто, мечтал добиться признания того, что он всё ещё любим. Потому что он сам всё ещё любит, и если теперь это безответно, то он сойдет с ума! Это добьёт его, ведь оборвавшаяся в реальности, нить любви вытянет всё светлое и волшебное и из прошлого, в котором не останется, по чему вздыхать и во что верить.
   - Да, это из-за тебя, - согласилась Марина и на лице Саши во мраке прояснилась улыбка. - Я всегда так стригусь с тех пор, как мы расстались... Не знаю зачем, для себя бы я отпустила волосы длиннее. Но каждый раз думаю, а что, если опять наткнусь на тебя? Встречу, и буду выглядеть как-то иначе, не понравлюсь...
   - Ты не могла бы мне разонравиться любой, - с готовностью заверил певец, успокоенный тем, что и требовала его душа. - Но я очень рад, что ты сохранила эту прическу. Я рад, что ты думала о возможности новой встречи.
   - А ты нет?
   - Я? - хохотнув, Саша стал правдив. - Я не раз специально бродил по тем местам, где мог бы тебя встретить. Надеялся, что случайно столкнемся. Иногда просиживал в наших кафе по два-три часа, представлял, что ты войдешь.
   - И что бы ты сделал? - Марина приподнялась и направила лицо к нему. - Неужели то же самое, что сегодня?
   - Не знаю. - Он погладил её по щеке, положив вторую руку на её голое острое плечо. - Я боялся, что увижу тебя не одну. В итоге, почти так и получается...
   - Не будем об этом, - повторила она свою фразу. Приближалось утро, а они так и не завели беседы о том, должна ли во что-то вылиться эта ночь или нет? Будь это просто секс, наверное, можно было и не обсуждать. Но это было занятие любовью. Любовью, черт возьми, а разве ей раскидываются?
   - Марин, если я позвоню тебе, ты согласишься встретиться со мной снова?
   - Точно так же? - уточнила она, выдав голосом то, что её не прельстит ошиваться по гостиницам в поисках удовлетворения физиологических потребностей.
   - Нет, не обязательно. Мы можем пойти в парк, или посидеть в ресторане, или отправиться в кино, к нам в общагу, куда угодно! - Саша сделал паузу, пытаясь сочинить ещё что-то, но ничего не сорвал слету из воображаемых развлечений, поэтому вернулся к вопросу. - Ты согласишься?
   - Ты же знаешь, что я не свободна, и...
   - Марин, мне всё равно. - Получилось немного не то, наверное, что хотела бы услышать девушка. Саша сжал пальцы на её хрупком плече и с твердостью вымолвил: - Нет, мне не всё равно в том смысле, что я не хочу тебя делить с кем-то. Я бы хотел, чтобы ты рассталась с ним. Я хочу, чтобы мы были вместе. Но если ты решишь по-другому, то...
   - То что? - подтолкнула его Марина.
   - То я не думаю, что так просто сдамся, - хмыкнул он. - Я хочу тебя обратно. Пожалуйста, не отвергай сразу эту возможность, скажи, что надежда есть, и этот час не закончится очередными годами расставания. Прошу, Марина!
   - Позвони, для начала, - улыбнулась она, но оттенка её улыбки в темноте номера не было видно. Грустно-осеннего оттенка безверия. - Изменился ли ты за то время, что мы не виделись? Не знаю. В тебе половина того Саши, которого я полюбила, и половина того, из-за которого я разлюбила его. Хотелось бы понять, кто из них окажется победителем над твоей переменчивой и капризной натурой?
   - Я позвоню хоть сегодня же вечером! - окрыленный тем, что не последовало прямого отказа, Саша с опаской отвернулся на другой бок от окна, за которым светлел предрассветный туманный октябрь даже сквозь занавесь. - Если ты, как и я, хочешь вернуть то, что у нас было...
   - Саш, вернуть что-либо невозможно, - поцеловала она его в щеку. - Былое всегда остается былым. Не надо гнаться за неисполнимым. Ничего нельзя повторить.
   - Ты права, да. Но ведь можно попытаться сделать ещё лучше?
   - Попробуй, - вылезая из-под одеяла, отстранилась Марина. - Разве ты не суперзвезда, которая всего добивается?
  
   Переполняемый энтузиазмом, вокалист и вдохновитель рок-группы даже не сразу смог пойти из гостиницы к себе. Неудавшаяся попытка уговорить Марину задержаться хотя бы для того, чтобы попить вместе чаю - у неё были важные дела, ей никак нельзя было опаздывать, - не сломила его. Заморосил промозглый дождь, и под эту слезливую декорацию он уселся у стеклянной стены кафе и выпил две чашки зеленого чая с жасмином, одну за другой (а не пива, как обычно начиналось его утро). Что же, в самом деле, будет дальше? Если девушка даёт разрешение ухаживать за ней, то это уже полдела. Нужно просто проявить напор и настойчивость, и они будут вместе. Вместе. Ему так хотелось этого в глубине души, все эти годы, но ни верно ли заметила Марина, что он не сильно изменился? Сможет ли он, как в этот раз, в порыве от накопившихся эмоций, быть чутким, внимательным и остепенившимся? Насколько его хватит? Стоп. Саша тряхнул головой, облизнув ложку и положив её на блюдце. Откуда эти дурацкие сомнения? Не достаточно ли уже их было? Не становилось ли ясно, как божий день, что главное, чего ему не хватало - это Марины, для того, чтобы сложить полную картину своей благополучной жизни. Но Марина слишком хороша, даже с её новоприобритенным граммом цинизма, чтобы самому оставаться таким, каким он распустил себя с их последней встречи. Она не заслуживает больше его попоек с друзьями (а готов ли он от них отказаться?), она не заслуживает одиночества по вечерам, когда он где угодно, но только не дома, она не заслуживает вертящихся вокруг него фанаток и женщин, а куда без них, ведь это составляющая жизни артиста? Сейчас, когда он пытался здраво посмотреть на ситуацию, он впервые подумал, не что нужно ему, а насколько нужен он сам Марине, он такой, какой есть? Ведь её он готов был полюбить с прежней, а то и большей силой, несмотря на всё, что с ней случилось и её ставшее, по-милому, скверно-отстраненным поведение. Нужен он ей, в вечных разъездах, со своей романтикой и мечтательностью, оживающую лишь при ней, вместо серьёзного и, возможно, рассудительного, постоянного человека рядом? Готовы ли они, теперь уже насовсем, съехаться и жить вдвоем, отвечая за себя, и друг за друга? Саша расплатился и, всё ещё движимый желанием заполучить Марину, думал не только об этом, но и о последствиях, пытаясь представить, как станет выглядеть их обретение друг друга в этот раз?
  В общежитии он застал только Пашку, более оживленного, чем вчера. Хотя нет, примернонастолько же, просто качество оживления в этот раз было другим. Накануне он злился и негодовал, сегодня же задорно торжествовал, из чего Саша понял, что окончательное примирение произошло.
  - Ну что, - спеша, чтобы солист не начал подкалывать его по поводу предсказуемого исхода, гитарист принялся допрашивать вперед. - Секс, любовь, всё путем? Судя по тому, что ты даже не ночью вернулся - всё как надо вышло?
   - Даже лучше, чем я ожидал, - улыбнулся парень. Выходя отсюда, он и не надеялся на буквальное воссоединение с девушкой, а получил в результате важную для мужчин часть отношений. Но что касалось любви... А вышло ли, как надо? Не дав перевести на себя стрелы окончательно, Саша спросил: - Как Кристина?
   - Ну... - уклончиво начал Паша, но потом, будучи в добром расположении духа, всё же ступил на путь прямолинейности. - Она не поменяла билет, а я успел согласиться на предложение ребят собраться в баре... пригласил и её, так что идем посидеть вместе. Валера и Дима-Металлист будут, ты идешь?
   - Я даже не знаю, - выдохнул Саша, не готовый скакать с корабля на бал.
  - Идём! Чего торчать тут зазря? Или у тебя какие-то планы? - музыкант автоматически взял гитару и начал на ней что-то бренчать. Под видом настройки струн, руки невольно воспроизводили какую-то лиричную мелодию о любви. Конечно, Кристина не успела поменять билет! Интересно, они долго приходили к компромиссу или Пашка сразу стал просить её подождать? Со стороны Саши их разборки показались ужасно простыми и детскими. Почему у него всё сложнее?
  - Нет, на вечер планов не было. - Нужно было только позвонить Марине. И что сказать? Будь моей? Она, скорее всего, и будет. И чем это закончится? Тем, что она будет его на расстоянии, сидеть дома, пока его пятую точку поглощают приключения и посиделки в клубах. А вечером будет Валера, с ним так хотелось поговорить по душам и выпить, рассказать о новом витке событий, о Марине, о которой и так в своё время прожужжал ему уши. Ничего, позвонит ей из бара, заодно и окончательно определится со всем к тому часу. - Можно и сходить...
  - Вот и отлично! - кивнул Паша, благозвучно тронув струны, изобразившие настроение испанского тореадора.
  
   Но вечером Саша так и не позвонил. Не потому что передумал или не захотел, а потому что не набрался смелости, не собрался с мыслями, а потом и вовсе забыл, поскольку выпил слишком много. Вначале было не до этого; пока все поздоровались, уселись, заказывали напитки, народ подтягивался, пришли ещё знакомые, ребята музыканты, их товарищи с телевидения. Даже с Валерой никак не получалось перемолвиться с глазу на глаз. А стаканы всё наполнялись, и сколько он ни смотрел на мобильный, доставая его и вертя в ладони, то слова не шли на ум, то его что-то отвлекало. Как оказалось не просто набрать знакомый номер и просто сказать несколько строк! Да и для этого нужно было уйти куда-нибудь, уединиться, но единственная попытка ничем не окончилась, потому что его там нашел один из приятелей, потянув обратно выпить за произнесенный тост. Помимо Кристины была ещё пара девчонок, но Сашка даже толком не разобрался, кто они и с кем. Ему было не до них. Все помыслы, действительно, были о Марине, но вот только ни к каким жестам это не пришло.
   Когда рядом оказался Валера, и они развели доверительно-пьяную беседу, Саша уже понимал, что с такой кондицией нечего и думать кому-то звонить, лучше выговориться другу, который понимающе выслушал волнения певца, даже что-то отвечая и советуя. Но всё уже погружалось в приятное забытье, как льдинка в стакан с виски, в нем тая и исчезая. Музыка играла всё громче, напитки лились всё крепче, и такой, казавшийся ему тяжелым, вечер, скоро стал короткой легкой ночью, обратившейся в утро, куда потяжелее того вечера, который он незаметно упустил.
  
   Первая же мысль, отрезвившая его сильнее всего, что он в дальнейшем нашел на кухне в холодильнике, была: 'надо позвонить Марине, надо позвонить'. Он тут же вспомнил, что не сделал этого, поэтому достал телефон и, положив его на стол перед собой, гипнотизировал его, попивая рядом кофе. На кухню вошел Лёшка, не участвующий в большинстве попоек, поэтому всегда выглядящий куда бодрее, веселее, и по факту по утрам соображающий быстрее, чем старшие похмельные товарищи. Правда, Паша и вовсе не было, потому что, как вспоминалось Саше, из бара он уехал с Кристиной к ней на хату, к тётке, у которой та жила, приезжая в Москву на каникулы из своей Англии, в которой училась.
   - Ждешь чьего-то звонка? - проницательно отметил Лёша, давненько не замечавший, чтобы вокалиста волновали средства связи как-либо по непосредственному назначению. Обычно это скорее убиватель времени с игрушками при переездах или замена плееру, когда он забыт.
   - Нет, сам настраиваюсь позвонить, - подал подхрипший голос Сашка.
   - Возьми и позвони, - пожал плечами парень.
   - Не всегда это так просто сделать, умник, - поморщился старший, растянув перед этим что-то среднее между 'а-а' и 'мм', как будто ему наступили на ногу.
   - А, девушка? - вновь проявил недюжинную сметливость Алексей. - Тогда тем более, нечего тянуть время. Звони и говори, что думаешь. Когда подбираешь тщательно, что сказать, как-то лицемернее получается.
   - Как скажешь, любовный гуру, - пошутил Саша, взявшись за трубку. Гитарист из них был в самых долгих отношениях, да и парень он был добросовестный и хороший. Было чему поучиться. Что ж, звонить, так звонить. Саша нашел номер Марины и нажал на него, приложив к уху мобильник. Пошёл гудок, второй. Лёша принялся готовить обед... черт, ведь уже, в самом деле, далеко не утро, а почти полдень! Не стоило так поздно возвращаться, или встать надо было раньше, переборов себя. Десятый гудок. Никто не берет. Саша сбросил и отложил телефон. - Не берет.
   - Накосячил? - не оборачиваясь, над разделывательной доской полюбопытствовал одногруппник.
   - Да вроде бы нет... я обещал позвонить, но не называл точного времени. Хотел вчера, но не получилось...
   - Перезвони позже. Все бывают заняты, - безмятежно занимался своим делом Лёша. Сашка посмотрел на его затылок и опять поймал себя на легкой зависти. И у этого всё на личном прекрасно, и девушка у него хорошая.
   - Да, позвоню попозже ещё.
  Встав из-за стола, Саша переключился на свои обязанности знаменитости. Душ, приведение себя в порядок. Нужно отправляться в студию, посетить с менеджером фирму, заинтересованную в нем, как в лице для рекламы. Но через час рука уже сама достала телефон и набрала номер Марины. Снова почти десять гудков, и снова никто не поднял. Вечером он позвонил третий раз, и опять безрезультатно. Не понимая, на что можно было обидеться, ведь он не клятвенно обещал позвонить именно в тот вечер, он начал вспоминать прекрасную привычку Валерки удалять номера тех, кто не отвечает. Но это было без толку - телефонный номер Марины он знал наизусть. Он написал ей сообщение: 'Извини, что не позвонил вчера, был очень занят. Как у тебя дела?'. На это тоже отвечать никто не спешил. Нервы грозили лопнуть, голова отказывалась думать о другом, сотовый становился навязчивой идеей. Какая глупость! Марина тоже не обещала, что с радостью ему поднимет, она, по-хорошему, так и не сказала, что будет, если он позвонит, просто разрешила ему это сделать. Черт, как он сразу не понял, что в ней нет ни капли желания возвращаться к нему! Конечно, она-то выглядит всё так же, у неё есть парень, а он... Наверное, как увидела, сразу пожалела, что вообще написала ему, этому пополневшему невызревшему мужчине, который, как и раньше, не мог толком серьёзно поговорить, разложить всё по полочкам и разрубить все сомнения. Сашка откинул телефон и собрался ложиться спать. Ясно, что он ничего не дождется. И звонить больше не будет. Иногда может показаться, что судьба вновь возвращает тебе что-то, но, в конце концов, если и раньше ничего не клеилось, не пора ли понять, что это вовсе не судьба, а ошибочное стремление друг к другу? Нужно просто забыть о Марине, как она, похоже, уже сделала сегодня с ним.
   - Привет, Валерий Батькович, ты не занят? - не выспавшийся и немного нервный, Саша потянулся за моральной помощью к старшему другу.
   - Ты же знаешь, что я занят всегда, но для друзей я точно так же всегда свободен. Что такое?
   - Я хочу выпить, - проныл парень, надеясь, что его зов не оставят безответным.
   - Только позавчера ж надудолились, - зевнул мужчина, но, не видимый по другую сторону, уже полез в свой органайзер, уточнять расписание на ближайшие часы.
   - Знаю, но душа просит.
   - Что стряслось? - догадался о присутствии причины Валера.
   - Помнишь, я тебе пытался позавчера рассказать о Марине?
   - Да вроде даже рассказал. Я знаю вашу историю, можешь не уточнять.
   - Ну так вот. Ничего не вышло. Она не хочет меня больше видеть! Не могу сидеть на месте и думать об этом, трясти начинает, всё бесит! Какого черта ничего не получилось? Валер! - простонал Саша.
   - Ладно, давай встретимся через пару часов, но я могу задержаться.
   И вот они уже сидели в баре, заправляясь литром пива, потому что старший мужчина отказался переходить на более крепкие снадобья - завтра ему нужно было наверняка быть в форме. А Сашка раздумывал, не увлечься ли дальше водкой в одиночестве. Огорчение и досада теребили нутро, не сдаваясь на милость покоя.
   - ... и вот после этого всего, сколько раз я позвонил и даже написал, она молчит и не отвечает. - стукнув стаканом по барной стойке, вокалист покачал головой. - Пиздец, что я не так сделал?
   - А давай попробуем найти, что ты сделал так? - засмеялся Валера и похлопал его по плечу. - Хорош убиваться, этих баб никогда не поймешь. То им любви и нежности надо, а когда ты любишь и нежный, ты вдруг унылое чмо, и им надо мексиканских страстей. А когда ты по их же желанию превращаешься в мачо, то, оказывается, надо было позвонить не в тот лунный день, встав на левую ногу, перебросив через плечо соль и прокукарекав. Или я там не знаю, что ещё.
   Саша вымученно улыбнулся, закивав. Решившись, он попросил налить ему рюмку хорошей пшеничной водки.
   - Я вчера и прокукарекать был готов, если бы она сказала, понимаешь? А что вместо этого? Мне не поднимают! Игнор! Всё, пошел в жопу со своими чувствами. Плевать она хотела.
   - Может, не всё так плохо-то? Уверен, ей не безразлично произошедшее и происходящее. Когда женщине всё равно, она поднимет и поговорит, потому что в руках себя держит, а если не поднимает, значит, щемит что-то, ясно?
   - И как я должен понять что? Я же не телепат! Как будто она не знает, что я бы всё выслушал! - выпив первую порцию водки, язык парня развязался. - По сути, все наши отношения кончались, потому что она не выдерживала что-то во мне, потому что я себя вел не так, а она долго-долго терпела, а потом выговаривала, или не выговаривала и уставала от этого. А лучше бы сразу выясняла всё, и теперь то же самое? Опять молчать? Зачем? Господи, ну почему Марина настолько замкнулась в себе? Я же помню, что она была открытой, достаточно легкой на подъем, задорной...
   - Стало быть, такой её сделала жизнь. Или ты, - заметил Валера, ткнув пальцем ему в грудь сбоку.
   - Да я-то причем? Мы не виделись черт знает сколько! - парень вспомнил их последнюю встречу до этого. В самом деле, девушка становилась иной ещё при нем. Это он посеял в ней разочарования и позволил им прорасти. Но разве захочется признать, что ты стал бедой для любимого человека? - А жизнь - да, она её постучала. Думаю, что из-за её проблем со здоровьем она немало вынесла...
   - А что с ней? - полюбопытствовал товарищ.
   - У неё была операция на сердце. Не знаю точно, в чем суть. - Попросив бармена наполнить по новой до краёв, Сашка присосался к рюмке вновь.
   - Подожди, то есть у неё настолько всё серьёзно?
   - Она сказала, что теперь всё в порядке, - пожал плечами тот.
   - Понятие 'теперь всё в порядке' очень относительное. И ты поверил и расслабился? - Валера внезапно треснул его по затылку. Младший друг айкнул. - Ты вообще знаешь, что такое проблемы с сердцем?
   - Ты так говоришь, будто ты знаешь? - огрызнулся Саша, потирая макушку.
   - Лично нет, но мозгов хватает, чтобы понимать, что это не мизинец об угол стола ушибить. Нет, ты правда кретин? У тебя девушка с опасными синдромами не отвечает два дня на звонки и тебе хоть бы хуй? Ты считаешь, что она обиделась после того, как вы переспали и не попытаешься задуматься, а не случилось ли с ней что-нибудь?
   Молодой человек замер с рюмкой в руке. Внезапно его как будто обухом стукнуло. Наплывающая пьяность вмиг понизилась и стала возвращаться трезвость. Случилось что-нибудь? Почему он не подумал о такой возможности? Потому что привык жить в мире здоровых и деловых, но беззаботных, по-серьёзному, людей, где мало с кем что-либо случается, если не по собственной глупости. Любой, не сталкиваясь с определенными трудностями, не предположит их в случае чего, вот так вдруг. Случилось ли с Мариной что-нибудь? Волнение отдалось дрожью в пальцы. А если так и есть? Если он уже вторые сутки обвиняет её в жестокости и надменности, в то время как она... нет-нет, пусть лучше будет надменной, гордой, вредничает, капризничает, что угодно делает, пусть только с ней всё будет хорошо.
   - Что, задумался, оболтус? - хмыкнул мужчина, не удержавшись, и заказав ещё бокал пива.
   - И что мне делать-то? - посмотрел на него Саша.
   - Мне кажется, ты должен попытаться убедиться, что с ней всё в порядке. Или я не прав?
   - Прав, конечно, прав... поехать к ней домой? - с маленьким испугом задался вопросом молодой человек. И нужно было бы поехать, и в случае, если у неё всё отлично, и виной всему на самом деле её равнодушие, не хотелось выглядеть назойливым дураком под её дверьми.
   - Ну, ты же адрес знаешь?
   - Да. - Валера вытащил из его руки водку и отставил его в сторону.
   - Вот сиди, проветривайся, и поедешь. - Подумав, старший товарищ подвинул напиток себе, обозначив его в очереди следом за своим бокалом пива. - А то вдвойне будешь глупо выглядеть, если ещё от тебя спиртным запасет.
   Сашка опустил плечи, обреченный другом на план действий, который по их общему мнению был правильным. Разве это не логично? Волноваться, что человек не берет трубку и приехать узнать, всё ли с ним в порядке? И если всё хорошо, он даже не станет спрашивать, почему Марина не поднимала трубку, тут же уедет. Значит, у неё были на то причины. А если она там со своим парнем? Если этот тип откроет ему дверь? А он тут со своей заботой, со своими переживаниями. Как позорно он будет выглядеть! Жутко, отвратительно. Таких унижений, пожалуй, он не испытывал со времен... да никогда он унижений не испытывал! Он не позволял себе влипать в такие неловкости. Если обычно кто-то и требовал жалости, так это другие, вокруг.
   Певец, попрощавшись с другом, вышел на улицу и продолжал истреблять из себя запахи и действия алкоголя. Ещё не такой поздний вечер, а он уже выпивший. Если дверь откроет кто-то из её родителей, то будет совсем срамота. Хотелось выкурить сигарету, но ради сохранности голоса ему нельзя было этого делать. Ему много чего нельзя из-за того, что он знаменитость. Свободно гулять, встречаться, говорить людям то, что требуется, а не вежливо проглатывать любые мерзости, чтобы не уронить лицо артиста, чтобы не потерять поклонников. К сожалению, у него имидж не Шнура, а пай-мальчика, который за свою смазливость нравится девочкам. Времена потных и волосатых рокеров позади, сейчас нужно соответствовать требованиям масс, а их на концертах составляют школьницы и студентки, влюбляющиеся в ухоженных и пригожих юношей. Как можно меньше скандалов и слухов, не то разлюбят. Ему тоже нелегко живется, неужели Марина не понимает? Зачем издевается над ним? Саша поймал такси и, забравшись в него и назвав улицу и дом, прикрыл глаза, едва не задремав. Но в сон лезли картинки его далекого прошлого, где светлое юношеское сознание ещё не было затемнено славой и понтами. Они не давали ему расслабиться, поэтому он почувствовал, когда автомобиль стал останавливаться и тут же расплатился, выйдя из него.
   Ну, вот и нужный подъезд. И снова неуверенность и мандраж, смятение. Что сказать? Не звонить же и убегать, как первоклашка, чтобы из-за угла посмотреть, кто откроет. Выдохнув перед собой, Сашка принюхался, что выдающего амбре почти не осталось, но на всякий случай прогулялся до поворота, где стоял магазин и, заткнув рот жвачкой, прошагал ещё раз пять по линии тротуара туда-сюда. Наконец, он поднял голову к окнам квартиры Марины. В них было темно. Не только в её комнате, но и везде. Несмотря на то, что темно было уже и на улице, и чтобы что-то видеть в помещении, надо было бы включить свет. Почему же он не горит? Никого нет дома? Какой-то частью души парень ощутил облегчение, потому что тогда не придется столкнуться ни с кем и объясняться, но за ним тут же наступило огорчение. Что же, он прибыл сюда зря? Осмелев после этого вывода, он поднялся к домофонной двери и набрал номер, начав звонить. Гудки, так же, как и телефонные, следовали один за другим, но никто не поднимал и не отвечал. Парень почувствовал себя обманутым и покинутым всем миром. Ладно только Марина... она могла перебраться к своему ненаглядному, но где её семья? Они переехали? Но ведь только два дня назад она вышла отсюда! Не разыграла же она его, просто ради того, чтобы создать декорацию их первой любви? Не могла она так поступить, в этом не было смысла. Во всем происходящем Саша уже не видел никакого смысла и ничего не понимал.
   Скользнув в подъезд, когда оттуда кто-то выходил, он пешком поднялся на этаж девушки и затрезвонил так. Потом постучал. Потом снова давил на кнопку, но ничего не менялось. Проклятье! Удушающая безнадёга опустилась ему на плечи, и под её тяжестью он опустился на корточки у двери. Разве бывает, чтобы кто-то вот так пропадал или исчезал? Саша представить не мог, где ещё найти Марину или хотя бы того, кто может о ней что-то знать. У них не осталось общих друзей, разве что с этого же двора. Поспрашивать соседей? Те часто что-нибудь знают. На какое-то мгновение возникло видение, что сейчас во всех квартирах окажется пусто, никого нигде не окажется и Сашка поймет, что очутился в каком-то постапокалиптическом фильме. Но эта ерунда быстро покинула его голову, а взамен ей по лестнице послышались шаги. Навострив уши, молодой человек поднял взгляд и ждал, кто же появится. Наконец, на площадку ступил отец Марины, не сразу обративший внимание на то, что тут кто-то есть, и заметивший парня лишь тогда, когда тот стал вставать на ноги.
   - Виктор Николаевич... - парень поспешил расшаркаться, кивая в знак приветствия, рассматривая хмурое лицо мужчины, его опущенные плечи и висящие руки, в одной из которых был пакет. - Добрый вечер, Виктор Николаевич.
   - Александр? - узнал его тот спустя несколько секунд. - Какими судьбами? Столько времени тебя не видел!
   - Я пришел к Марине... я искал её, - твердо выговорил он и автоматически вытащил мобильный, зажав его в руке. - Я звонил ей много раз, но она не поднимала трубку...
   - Марины нет дома, - выдохнул мужчина после грузной паузы. - Телефон она оставила тут.
   - А! - с облегчением воскликнул Саша, радуясь, что хоть что-то прояснилось. Значит, она забыла телефон, поэтому не отвечала, а не потому, что не хочет его видеть. Валерка был прав, всегда во всем следует разбираться до конца.
   Отец девушки выжидающе смотрел, что ещё скажет молодой человек? Тем более тот всё ещё перегораживал ему путь к двери, почти прислоняясь к ней спиной. Саша облизнул пересохшие от волнения губы.
   - А где Марина? Я бы хотел с ней поговорить. Или, когда она будет дома?
   - Она... - Виктор Николаевич медленно придвигался в сторону парня, и тот почувствовал то, что старательно скрывал сам: мужчина где-то выпил и, хоть и не был пьян, всё-таки влил в себя пару рюмок. Глазами попытавшись просканировать его пакет, парень догадался по силуэтам, что и там припрятана пара бутылок. Что это? Ведь отец Марины никогда не пил. Вдруг он привалился к стене и, прикрыв глаза ладонью, сжатым голосом произнес: - Она в больнице, Саня. Я не знаю, когда она вернется.
   - В больнице? - ошарашено повторил тот, потому что не нашелся, что ещё сказать. В какой ещё больнице? - То есть... как это, в больнице? Я видел её буквально на днях и... и она хорошо выглядела и ничего мне не сказала...
   - А должна была? - несмотря на то, что голос страдающего отца становился всё более саднящим, он отвел руку от лица и воззрился на юношу. - Ты думаешь, такие вещи так просто говорить первому встречному? Моя дочь никогда ни с кем не делится своими проблемами, она всегда была такой.
   Заткнувшись, Саша почувствовал боль, будто её ввели в вену, и она побежала по организму, разрастаясь и увеличиваясь. Мало того, что Марина в больнице, так он ещё и оказался первым встречным. По крайней мере, для её отца.
   - Что с ней случилось? - через ломоту спросил молодой человек. Ему стало страшно. Страшно, что это что-то серьёзное, а весь облик мужчины перед ним говорил именно об этом.
   - У неё завтра утром операция, - ответил тот и кивком головы попросил парня отойти, чтобы вставить ключ в замочную скважину. На слабеющих ногах, певец послушался и отстранился.
   - Но ведь... у неё же уже была одна! Почему?..
   - Тебе нужны подробности? Тебя это так волнует? - не оглядываясь, отворил тот и остановился на пороге.
   - Да, меня это волнует! Я переживаю за неё, меня тревожит её состояние!
   - Что-то, - мужчина развернулся и посмотрел в глаза Саше. - Я не помню тебя тут уже года два, если не больше. Откуда вдруг ты тут взялся со своими переживаниями и волнениями? Иди домой, мальчик. Я знаю, что ты и так доставил моей дочери много разочарований. Она никогда с нами не делилась, но я это и без того знаю.
   - Виктор Николаевич! - поймал Саша дверь, продолжая разговор. - За два года многое произошло и изменилось. Я знаю, что я виноват перед Мариной во многом, и перед вами из-за неё, что не сделал счастливой, но не прогоняйте меня! Я не смогу спокойной уйти, уснуть, жить дальше, если не узнаю, что с ней, не убедившись, что она в безопасности! Я многое понял за прошедшие годы.
   - И что же ты понял?
   - Что я люблю её! - храбро бросил Сашка, что произошло, наверное, не без помощи загулявшейся в крови водки. Но, возможно, на таких эмоциях он бы произнес это и без него. - Я люблю её, о чем, в принципе, всегда знал, но не признавался себе в этом. Я был дураком... и сейчас не намного умнее, но я точно знаю, что это единственное, что неизменно во мне - я всегда думаю о Марине! Считаете, что я напрочь забывал о ней на эти годы? Ошибаетесь! Я всегда о ней вспоминал, только решимости не хватало и уверенности, и вот теперь, когда я нашел её, эту веру в свою любовь, когда я хочу исправить содеянное, Марина пропадает, вы гоните меня...
   - А ей ты сказал всё это? Что любишь её? - мужчина проницательно прищурился. Саша запнулся.
   - Нет, не сказал. - Да и собирался ли? Будь всё в порядке, он посчитал бы ненужным эти признания и уладил бы всё делом, а не словом. Разве не было бы так правильнее? Но сейчас, когда непонятно что происходит с состоянием Марины, сейчас он мог гарантировать, что увидь её - и скажет 'я люблю тебя' тотчас. - Но я хочу сказать ей это, Виктор Николаевич. Пожалуйста, помогите мне с ней связаться. Ведь можно ещё поехать в больницу?
   - Нет, туда уже никого не пустят, посмотри на время. - Отец девушки покосился на свои наручные часы. - Она в палате с матерью. Нам остается ждать только исхода завтрашней операции...
   - Нет... нет-нет, я должен увидеть её и поговорить с ней! Завтра ведь всё будет хорошо, правда? Ведь ничего серьёзного? Она была такой бодрой, если бы было что-то серьёзное...
   - Александр! Ты думаешь, что больные люди всегда выглядят больными? Ты считаешь, что больные люди не могут быть красивыми и улыбаться? Ты глуп и наивен! Они куда сильнее здоровых, и это мы, крепкие и беззаботные, можем плохо выглядеть, ныть, плакаться. А борющиеся за жизнь насколько её любят, что не позволяют себе прожить и одного дня, опустив руки и махнув на себя. - Мужчина скинул ботинки и пошел в прихожую, уже не гоня гостя, и тому невольно пришлось разуться и последовать за ним. - Внешность обманчива! Все привыкли воспринимать это только относительно характера, но что мы вообще знаем о внутреннем состоянии людей по их внешнему виду? Марина... дочке оставалось жить два-три месяца, если бы мы не решились на операцию.
   Саша упал на стул, чувствуя, как набегают на глаза слезы. Виктор Николаевич достал из пакета две бутылки столичной. Одну тут же открыл и достал два стакана, поставив их на стол. Парень онемел, не в силах поверить в услышанное.
   - Во время первой операции ей случайно занесли инфекцию... знаешь, у неё температура не спадала почти два месяца, а врачи только разводили руками и говорили, что это нормально, что это организм реагирует на заживление и хирургическое вмешательство. В результате, больше чем через полгода мы поехали на контрольное обследование, и выяснилось, что это был эндокардит. Это инфекция, садящаяся на сердце. Молодой организм в конце концов переборол его, но он поразил один из клапанов. Он фактически растворился... я вижу, что ты ни черта не понимаешь из того, что я говорю, - мужчина выдохнул, махнув рукой. - Клапаны - они отвечают за ток крови в теле. Я тоже не медик, но биение сердца - это и их работа. А теперь представь, что одного просто нет, и кровь льётся потоком. В таком положении человек живет не долго... - его губы задрожали, заставив приостановить рассказ, после чего, выпив пару глотков, он продолжил. - Происходит отек внутренних органов: печени, легких... и всё. Этого не написано на лбу, Саня. Ничего этого, мать твою, на лбу не написано! И даже почти ничего не болит, пока внутри происходят необратимые процессы. И дочка ни разу ни на что не пожаловалась... она даже не хотела идти на операцию, хотя и понимала, что без неё уже не выкарабкается. Мы с матерью настояли.
   - И... но ведь операция поможет? - с надеждой спросил Саша, неосознанно взяв стакан и не заметив, как сам присоединился в компанию папы Марины.
   - Если пройдет удачно, то да. Протез клапана обеспечит продолжение жизни, хоть и не совсем полноценной: ограничение нагрузок и прочее... Но ведь операция - это очень сложно, Саня. Никто не дает гарантий. В среднем из ста оперируемых один... - мужчина опять остановился. Достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. - Сам понимаешь, никто не застрахован.
   Они замолчали, погрузившись по-разному, но в одни и те же размышления. Каждый миг придавал Саше ещё большего ужаса, что он может никогда уже не услышать голос Марины, не увидеть её глаза, не тронуть её теплую руку, не обнять её тонкую талию. Почему судьба распоряжается так? За что всё это ему, но по большей части Марине? Разве есть справедливость в том, что девушка, которая и так не была в достаточной мере балована судьбой и счастливой, теперь отдана на очередные испытания? В эти минуты Саша даже забыл о том, что она говорила о каком-то там имеющемся парне. Для него сейчас не существовало никого, кроме них вдвоем.
   - Дядь Вить, а у тёть Лены ведь там с собой есть телефон? - оторвался Саша от бутылки и посмотрел через кухонный стол.
   - Да, конечно.
   - Не могли бы вы через неё попросить к трубке Марину? Мне необходимо поговорить с ней. - Ещё с утра он был зол на неё, чувствовал себя одиноким и неприкаянным, обиженным. Ещё час назад он был в гневе и хотел забыть о Марине навсегда, жалясь Валере. Но вот всё перевернулось, и его душа стала неполной без его возлюбленной, он готов был каяться перед ней вечно и понял, что заслужил с её стороны любые обиды. Он вошел в другой мир, в котором без неё не было места и, хоть он был печальным и тревожным, не имеющим надежного будущего, он уразумел, что вне его всё ещё более безрадостно и если где-то и есть возможность найти то, что нужно для счастья, то только здесь. Если ещё не слишком поздно.
   - Ей ни к чему накануне лишние нервы, - покачал головой мужчина. - Пусть общается только с самыми близкими, которые наверняка желают ей лишь добра.
   - Да неужели вы всё ещё не верите мне? - Саша поднялся. Глаза его, действительно, уже стали мокрыми. - Спросите её сами - я ей близкий человек! И она близка мне, вы даже представить себе не можете, насколько!
   - Ты не понимаешь разницы. - Не смотря на него, Виктор Николаевич выдохнул и положил ладони на колени. - Если с ней что-то случится, ни у меня, ни у жены не появится новой дочери взамен ей. У нашего сына не появится новая сестра взамен ей. Её лучшая подруга не получит взамен ей новую, которая знала бы все её секреты, выросла с ней вместе. А ты? Не станет Марины - ты найдешь другую, влюбишься ещё сто раз. Новая возлюбленная - это самое простое, что можно найти, Саня. Не обманывай себя. И в глубине души понимая это, все относятся к возлюбленным эгоистично, ища удовольствий лишь для себя, прекрасно понимая, что в случае чего - будут другие. А близкие люди, Саня, делают всё для любимого человека, потому что понимают, что другого такого у них никогда уже не будет. И они не ищут что-нибудь получше во время ссор, не перебирают варианты, а просто любят, что бы ни случилось и не произошло. Без перерывов на несколько лет и попыток понять очевидное.
   Пристыженный и раскаивающийся, Сашка сжал кулаки, кусая губы. Да, он заблуждался и терялся, он ошибался, но сейчас, когда отец Марины описал, что такое близкие люди, он осознал, что тем она и была для него. Сколько бы лет ни проходило и сколько бы перед ним ни проскользнуло лиц, никто не заменит её. Никакой другой лучше и даже подобной не будет, потому что Марина - одна. Как одна она у своей семьи, так одна она и у него. Единственная. И без неё других не надо, даже если их будет тысячи.
   - Дядь Вить, пожалуйста. Я не хочу расстраивать её и позвонить ей, чтобы успокоить свою совесть. Я должен был ей позвонить, и я хочу, чтобы она знала, что я чувствую.
   Продержав на молодом человеке некоторое время сомневающийся взгляд, мужчина поднялся и достал из заднего кармана сотовый телефон. Набрав номер супруги, он поздоровался с ней, спросив, как у них дела.
   - А не могла бы ты позвать Марину? С ней тут очень хотят поговорить. Я знаю, что она специально оставила телефон, чтобы никто не беспокоил, но, думаю, в этот раз ей лучше ответить.
   Трясущейся рукой Саша перенял трубку у Виктора Николаевича, сначала медленно донеся её до середины пути от своего уха, а потом молниеносно закончив движение. Губы дрожали, хотя он ещё даже не начал говорить. На этот раз он не то что знал, что сказать, а хотел сказать слишком много, так что не мог определиться, с чего начать. А начать, конечно же, следовало с главного, чтобы сразу расставить все точки над i. Отец не предупредил дочь, кто изъявил желание связаться с ней, поэтому та сама первой издала вопросительное 'алло?'.
   - Марина! - эмоционально воскликнул парень, стараясь быть не очень громким. Мужчина рядом тактично покинул кухню, прикрыв за собой дверь.
   - Саша? - удивилась она на том конце и замолчала.
   - Марин, я люблю тебя, - не думая больше ни минуты, на одном дыхании изрек певец и, втянув губы, беззвучно зарыдал. Из его глаз хлынули слезы, чего он сам от себя не мог ожидать. Что с ним такое? Отвратительная глупость, нелепица, плакать, как девчонка, когда ничего не случилось. И не случится!
   - Что? Саш... как ты нашел номер моей матери? Откуда? Зачем ты звонишь?
   - Какая ра... - всхлипнув в сторону, в кулак, молодой человек вытер глаза и, глубоко вдохнув, велел себе держать себя в руках. - Это всё не важно, Марина, ты слышишь, что я говорю тебе? Я люблю тебя! Я люблю тебя так сильно, что не могу без тебя! Я всегда любил только тебя, не прекращал любить, и буду любить, Марина!
   - Саш, что произошло? - недоверчиво хмыкнула она. Но так как он не спешил объясняться, как ей казалось, а он просто пытался совладать с чувствами, чтобы не выдать их скрипящим голосом, то девушка продолжила сама. - Ты не позвонил мне тем вечером. Я не стала больше ждать. Я устала.
   - Прости меня! Прости за всё, тысячу раз прости! Я хотел позвонить, клянусь, что я собирался и полвечера держал телефон в ладони, думая, что сказать, но... я не заслуживаю прощения, потому что я трус, который не смог нажать на кнопку вовремя, Марина. Прости...
   - В любом случае, теперь уже нет смысла, - выдохнула она, хотя её голос тоже стал подводить и уже не был таким сдержанным, как в начале беседы. - Это ничего не меняет, я же говорила, что у меня есть парень и...
   - Я не знаю, есть он у тебя или нет на самом деле, - обрубил её отговорки Саша. - Мне это не важно, потому что я люблю тебя и занятой, и свободной, и сделаю всё, чтобы мы снова были вместе. Ты, наверное, солгала мне, не желая говорить истинную причину...
   - О чем ты? - заподозрила осведомленность Марина.
   - Я в курсе, где ты, и что происходит, поэтому...
   - Отец рассказал, да? - с обидой промолвила девушка. - Он не имел права. Зачем он это сделал? Зачем ты спрашивал его? Поэтому ты звонишь, да? Пожалеть меня напоследок?
   - Не говори так! - ласково рассердился Саша. По-серьёзному он уже сердиться был не в силах. На кого-то другого - может быть, но не на неё. - Я искал тебя, пытался дозвониться. Я покажу тебе твой мобильник и ты убедишься! Я хотел, чтобы ты знала о том, что я испытываю ещё до того, как встретил твоего отца. Это ничего не меняет, Марина. Я всё равно хочу быть с тобой!
   - Поздно, ты что, не понимаешь?! - крикнула она, сорвавшись и заплакав, но точно так же пытаясь перебороть плач и говорить внятно. - Неизвестно, буду ли я ещё завтра, или меня не будет. С кем ты собираешься быть? Даже если я перенесу операцию удачно, мне почти месяц придется проваляться здесь, и около года минимум реабилитационного периода, когда я буду словно инвалид! Ты подумал об этом? Ни о чем ты не подумал и не мог, потому что ничего не знаешь, и никогда не старался знать, ведь мои проблемы - это такая ерунда, что в них не стоит вникать, верно? Ведь только твоя жизнь настоящая, и стоящая. Что такого интересного может быть у меня помимо того, что меня может не стать? Впрочем, и это не очень весело, а потому зачем думать об этом?!
   - Марин, перестань! - прорычал Саша, физически ощущая, как его сердце обливается кровью и желая, чтобы в эту минуту оно либо разорвалось, либо отдало часть себя Марине, чтобы её сердце тоже стало целым и невредимым. - Не мучай меня, я всё это понимаю! Но я никогда не считал твои проблемы менее важными. Возможно, бывали редкие случаи, но я ведь не подозревал, как всё серьёзно...
   - Потому что не пытался хотя бы обратить внимание на что-то, кроме своей драгоценной карьеры!
   - Я всё исправлю! Я исправлюсь, правда!
   - Боюсь, у тебя уже не будет шанса, - внезапно успокоившись, прошептала Марина. - Я не испытываю больших надежд насчет завтрашнего дня. Всё в руках Божьих, но у меня нет оптимизма и желания возвращаться...
   - Не смей, слышишь? - Саша затряс головой, поднявшись и заходив из угла в угол по тесному пространству. - Не смей так говорить! Ты должна хотеть, ты должна пережить это, ради родителей, себя, друзей... я не говорю о себе, потому что не думаю, что я достаточный довод для желания вернуться ко мне.
   - Ты для меня всегда был весомым доводом, - так же тихо добавила девушка.
   - Марина... - выдохнул певец согнувшись и положив лоб на подоконник. Ноги его подкосились. - Я хочу увидеть тебя, поцеловать тебя, я хочу посмотреть в твои глаза. Я хочу быть рядом с тобой и держать тебя за руку.
   - Уже нельзя, Саш, - подобрев, вынуждена была огорчить его она.
   - Меня могут пустить, я же звезда. Я Валерке позвоню, он без мыла влезет в любую дыру. Пожалуйста, скажи, что ты примешь меня. Марина... - но она молчала. Его запоздалый звонок и эти словоизлияния - что они меняли? Разумеется, трудно поверить в его искренность. Да и она без того в таком положении, когда на всё может стать всё равно. Для чего ей его суета и трепыхания? У неё завтра такое испытание! - Марин, мне страшно!
   - Тебе страшно? - девушка цинично хохотнула, хотя было слышно очередное влажное сопение, происходящее из-за борьбы с плаксивостью. - Что ты знаешь о страхе? Какое самое сильное волнение ты испытывал в жизни? Перед выходом на сцену? Во время получения награды? Когда вошел в комнату ужасов? Ты знаешь, что такое настоящий страх? Саш, у меня уже была одна операция... Наверное, кажется, что это так просто - как обычный прием у врача. Господи, Саша, да это как на войну пойти, понимаешь? Эта ночь накануне... - Марина начала всхлипывать. - Невозможно сомкнуть глаз, ведь ты не знаешь, будет у тебя ещё одна ночь или нет? Возможно, это последние часы на этом свете... а рано утром привозят каталку. Ты лежишь, глядя в темный потолок и слышишь, как её везут к твоей палате. За тобой. И каждый скрип колесиков отдаётся оглушающим эхом в ушах. А потом делают успокаивающий укол. Премедикация. Но разве он помогает? Тебя везут в операционную, анестезиологи и хирурги пытаются тебя приободрять и ты им даже улыбаешься, шутишь... а из головы не выходит мысль - конец или не конец? Проснусь я после или уже нет? Что будет, что будет? И когда наркоз начинает действовать, ты погружаешься в сон, понимая, что лучше бы поскорее заснуть и проснуться, но в то же время до отчаяния пытаясь не засыпать, ещё немного, посмотреть на этот свет вокруг... Можешь ли ты понять всё это и испытать этот страх?
   Саша закрыл глаза и пытался проникнуться всем, что говорила Марина, но, как бы ему не было тревожно, жутко за неё, разумеется, оказаться на месте другого и испытать в точности то же самое невозможно. Поэтому парень лишь стискивал зубы и сжимал кулаки, не трогая больше соленых капель, катящихся из-под ресниц.
   - Вот видишь... мне кажется, что это всё так серьёзно и важно, а тебе, наверное, всегда будет казаться, что я преувеличиваю и понизившиеся рейтинги продаж альбомов куда более трагичная штука.
   - Нет, не будет и не кажется! - Саша пнул стену. - Нет ничего важнее жизни. Тем более жизни близкого и любимого человека. Да, я ничтожество, если когда-то считал иначе. Но вряд ли я сделал бы это осознанно. Скорее, я не задумывался над такими вещами.
   - А теперь задумался?
   - Я думаю о многом с нашей последней ночи... веришь ли, нет, но так и есть. Я тысячу раз проклинал то себя, то тебя, не понимая, что произошло и почему ты не хочешь отвечать мне. Как последняя мразь, я не допер сразу же о том, что с тобой может быть, и винил за выкидоны с неподниманием трубки.
   - Даже если бы я не оставила телефон дома, я бы всё равно тебе не подняла, - честно призналась Марина.
   - Ты имеешь на это право. Ты даже имеешь право в любой момент оборвать разговор сейчас. Я не достоин ни одной секунды твоих нервов и грусти. Если тебе всё ещё неприятно слышать меня...
   - Я тоже люблю тебя, - оборвала она не разговор, а лишь его фразу. Саша остался с открытым ртом, не решаясь радоваться или горевать, ведь если завтра случится худшее, то будет в миллионы раз более острая драма. Любовь, которая была рядом всю жизнь, и которой он мог наслаждаться ежедневно, год за годом, была упущена и, найденная, потеряна в тот же миг.
   - Возможно ли это? - потер лоб молодой человек, вновь садясь за стол. - Ты святая, Марина, не меньше.
   - А что ещё остаётся в моем положении? - засмеялась она. - Если не любить сейчас, то когда? Это ты всегда временем разбрасывался, не имея подобного моему опыта. Тебе есть когда любить...
   - Марин, послушай внимательно и поверь моим словам: что бы ни случилось, каков бы ни был итог завтрашнего дня, твоё время - это моё время, каждый твой час - это мой час. Если я люблю, то только тебя. Моя любовь - вся в тебе. Без тебя её нет. Я всегда чувствовал это, что без тебя внутри меня пусто. Ты моя жизнь и любовь, Марина. Навсегда.
   Они замолчали, не решаясь нарушить сладость взаимных признаний и той великой силы, которая поднялась от них ввысь. Через дыхание, малейшие шорохи, передаваемые динамиками телефонов, пара чувствовала друг друга, ощущала присутствие и вздохами словно касались кончики его и её пальцев. Девушка улыбнулась и заговорила вновь:
   - Это забавно, что мы говорим по телефонам моих мамы и папы. Как-то символична эта принадлежность сотовых двум супругам. - Она вовсе не намекала на брак и какую-нибудь свадьбу, это было понятно в настоящей ситуации. Марина просто говорила всё, что думала, в коем-то веке не собираясь скрывать внутри себя ничего. Для этого теперь не оставалось гарантированного будущего.
   - А что? Почему бы и нет, - несмотря на осознанное, не сдаваясь, начал Сашка рисовать радужную картину. - Мы вполне неплохие были бы мама и папа, быть может. Хотя нет, папа из меня, скорее всего, не очень-то, а вот из тебя была бы прекрасная мама... - он услышал, как заплакала по ту сторону возлюбленная. - Что? Прости, я что-то не то сказал? Черт меня дернул за язык, Марин, пожалуйста, не плачь, я больше не скажу ничего такого... ну что ты?
   - Я... знаешь, я первую-то операцию могла не делать. Мне сказали, что в принципе я достаточно проживу со своим пороком сердца, с некоторыми ограничениями, но всё-таки. Одним из ограничений была невозможность иметь детей. Сердце бы не выдержало нагрузки беременности, был очень высокий риск, а мне так хотелось их когда-нибудь иметь, - Марина разразилась ещё большими рыданиями, которые утыкала в подушку или куда-то ещё. Они были глухими, но такими надрывными, что у Саши явственно болело всё, его ломало и крутило от того, что он не там, не рядом, не прижмет к груди Марину и не успокоит. - А теперь... если бы не эндокардит, который я пережила, я была бы абсолютно здорова, но вместо этого всё ещё хуже! Даже если всё благополучно пройдет, детей мне по-прежнему не видать. Я могу рожать только с риском для жизни. Саш, ведь я не нужна тебе такая, со всем этим! У тебя толпы здоровых поклонниц, с каждой ты создать можешь полноценную семью... Боже, ну для чего ты опять возник? Как же мне дурно от всего этого... ведь ничего до конца хорошо со мной не будет...
   - Марина! - грозящим тоном угомонил её молодой человек, заставив забыть о сомнениях. - А какое 'хорошо' может быть без тебя? Только там где ты моё счастье. Только то, что ты можешь дать - хорошо для меня. Ничего другого не надо. Хочешь детей? Так их усыновить можно. В нашем мире всё решаемо...
   - Не будем об этом, пожалуйста, не будем! - попросила девушка, совладав с собой кое-как. - Не хочу говорить даже о следующем часе, не то что о чем-то далеком и неизведанном.
   - Я тоже. Давай говорить о 'сейчас'.
   - Или о 'тогда', - с оживлением откликнулась на предложение Марина. - 'Тогда' мы, наоборот, очень любили говорить о будущем и мечтать. Как это всё наивно! Мечтания, планы... разве можно предвидеть что-либо?
   - Тем и хороши годы юности. Мы не думаем о том, возможно это или нет, не думаем, может ли что-то произойти.
   - Я бы хотела вернуться туда... хотя бы ненадолго. Когда я думаю о тех наших днях, то почему-то, вспоминая и вспоминая, не могу вспомнить ни одного пасмурного дня, ни одной ссоры. Память играет со мной шутку и выдаёт всё в розовом цвете, идеализирует жизнь двух подростков.
   - Не поверишь, но я тоже живу в ощущении, что тогда постоянно светило солнце, и мы без конца улыбались и смеялись. Ты думаешь, это обман памяти и так не было в реальности?
   - Не знаю, Саш. Но прошлое похоже на сказку.
   - У сказок всегда счастливый конец, ты знаешь об этом? - передавал заряд положительной энергии и запас жизненных сил своими фразами парень, надеясь, что Марина всё-таки избавится от поселившейся в ней безнадежности.
   - Одно то, что есть конец - уже разрушает ощущение счастья, - философски перечеркнула она его мед дегтем.
   - Значит, конца не будет. Всё будет без конца. Всё будет длиться до тех пор, пока ты не ощутишь счастья.
   - В таком случае, я бы хотела, чтобы этот наш разговор не заканчивался. Хочу слушать и слушать тебя. До последнего. - Саша не видел, как Марина, свернувшись на кушетке, смотрит в окно застывшим взглядом, и видит мысленно перед собой его лицо, как она обвивает себя свободной рукой, будто может прижать к себе его.
   - Хочешь говорить всю ночь? Без проблем. Я только перезвоню со своего телефона, чтобы не разорить твоего отца. И надеюсь, он не убьёт меня за то, что я не даю тебе спать? Когда-то он орал на меня на весь квартал за то, что я возвращал тебя хотя бы на полчаса позже обещанного домой.
   - Я нынче взрослая девочка. Да и, зачем мне сегодня высыпаться? Высплюсь ещё... - она воткнула зарядку в мобильный матери и, перевалившись на спину, закрыла глаза. - Помнишь, как мы однажды сказали, что ушли гулять, а вместо этого проторчали у тебя? Оказалось, что в это время прошел дождь, а мы и не заметили этого. Когда я пришла домой, то папа стал спрашивать, как это я не промокла под таким ливнем, а я возьми да ляпни 'а что, был дождь?'.
   - О да, после этого меня две недели не пускали на порог, - засмеялся Саша, а за ним и Марина. - Мне пришлось ночевать под твоими окнами, чтобы доказать, что я серьёзно настроен.
   - А я устроила голодный бунт, чтобы меня к тебе пустили. Не знаю, сколько бы я продержалась, если бы родители не сдались... - И двое погрузились в самые приятные моменты из закоулков своих воспоминаний. Ностальгия огромной волной накрыла их, как плотным покрывалом, и, не замечая текущих часов, они говорили и говорили, без умолку, восхищенно поддакивая, хихикая и напрочь забывая о том, что вокруг совсем не те времена, и вот-вот их застигнет мрачная минута, которую было не остановить.
   Совершенно отрешившись от больничной обстановки, Марина первая вышла из прекрасного забытья, услышав те самые отдаленные звуки каталки, которую заранее подвозила дежурная медсестра.
   - Саш, кажется, мне пора... - помертвевшим голосом, нехотя прервала она их настоящее веселье.
   - Как, уже? Ещё пару минут... - ухватился за воздух парень, паникуя и приподнявшись. - Они же могут подождать?
   - Нет, пора, - стараясь быть твердой, повторила Марина.
   - Ладно, хорошо... ладно, - почти заикаясь, закивал сам себе парень, всё ещё ища какого-то волшебного средства, чтобы остановить время. - Ты это... в общем, я жду тебя тут. Поняла? Я тебя тут сижу и жду.
   - Договорились, - бодро умудрилась пробормотать Марина, но тут же испугавшись и вздрогнув, понизила тон, сделавшийся минорным. - А если... если нет, Саш?
   - Какое ещё нет? Я дождусь тебя и точка! - нет, только не опять слезы! Парень потер глаза, ущипнул себя.
   - Но всё-таки! А если нет? Я не прошу у тебя верности и...
   - А если нет, - не дал ей сказать то, что ему было не по нраву певец. Губы его сузились от напряжения. - Если нет, то ты жди меня там. Обязательно жди, где бы это ни было.
  
   Отец Марины задремал в кресле гостиной, но так некрепко, что очнулся при первом же шелесте подошв Саши о пол. Тот вышел с кухни, просидев на ней ещё минут десять после окончания разговора. Ноги затекли, и только разъединившись с девушкой, он ощутил усталость и резь не спавших глаз. Плечи обвисали вниз с каждым шагом, и сил двигаться будто бы не было. Мужчина внимательно посмотрел на него и сразу всё понял, но всё равно предпочел заговорить, чтобы траурное онемение не брызгало по квартире, как из аэрозоля.
   - Повезли? - Саша кивнул, кусая губы, чтобы не разрыдаться при этом взрослом человеке, который страдал не меньше, чем он сейчас. Если тот думал, что только ему никто не заменит дочь, то обратное ему доказываться не собирались, но молодой человек нес в груди отзвуки последних слов Марины и знал, что этого ему тоже никто и никогда не заменит. Ни её грустно-понимающих очей, ни её профиля в пол-оборота, ни тех шестнадцати или семнадцати лет, что стали эталоном счастья для каждого мига его жизни.
   - А когда... когда будет известно, чем... как... как всё прошло? - спросил осторожно парень.
   - Сколько сейчас? - задался вопросом Виктор Николаевич и сам себе ответил, взглянув на часы. - Почти восемь. В прошлый раз операция длилась до четырех часов дня.
   - Так долго? - возглас сорвался с губ, и Саша тут же спохватился, замолчав. Разумеется, это же не носки штопать. - Извините... значит, часов до четырех дня?
   - Да. - Мужчина поднялся и указал в сторону спальни Марины. - Приляжешь? Можешь поспать там.
   - Спасибо, но вряд ли я усну...
   - Ты же всю ночь не спал? - отец девушки начал протирать глаза и вставать. - Не стесняйся. Думаю, дочь была бы не против, что ты побудешь в её комнате.
   - Да, но... я прилягу, с вашего позволения, - решился парень и несмело прошел в заветный уголок любимой, где они когда-то тайком делили радости любви, пользуясь отлучкой родителей. Но чаще сидели и болтали, баловались, смотрели телевизор или просто держались за руки.
   Молодой человек сжал руку, до страсти желая ощутить в ней ладонь Марины. Дайте ему её! Дайте ощутить эту мягкую и чуть влажную от волнения кожу! Хоть раз, ещё раз... Саша прикрыл дверь и, осмотревшись вокруг, нашел все практически без изменений с тех пор. Даже ремонта не было. Семья Марины была достаточно обеспечена, но не богата. Бывали минуты, когда он, уже став звездой, рассуждал об этом и прикидывал, нормально ли это будет, если такая девушка будет с ним? Будет ли это соответствовать его уровню? Псих, больной кретин! Какая разница кто она, откуда?! Черт, неужели люди, действительно, если не ударить их по голове вот такой ситуацией, угрозой безвозвратной потери, никогда не задумаются, насколько деньги - дерьмо, насколько любовь ценнее, насколько плечо рядом, касающееся твоего, висок, ложащийся на твоё плечо, дороже гребанных миллионов и миллиардов?! Тогда, когда Марина была рядом, в их юности, он мечтал о больших гонорарах, теряя Марину и приобретая их. Сейчас, получив свои драгоценные бумажки, стопки купюр, что бы он хотел больше всего приобрести на них? То, что купить никак нельзя: здоровую Марину рядом. То, что было его без единого рубля, бесплатно. Для чего же нужны эти деньги, которым люди воздвигают культ, если в результате на них нельзя купить то, что просит сердце? Спору нет, если ты мудак и бездушная скотина, которой Саша, похоже, был последнюю пару лет, то можно купить себе айфон, крутую тачку и путевку на Мальдивы, и считать, что ты самый обалденный в мире и равных тебе в счастье нет. Лежать на пляжу, смотреть на проходящие мимо пары и оплевывать их, как влюбленных дураков, фотографировать лобстеров и ананасы, выставлять их в Инсту, улыбаться для сэлок, потому что больше не для кого, кидать их в Твиттер, потому что тебя читают только чужие люди и написать некому, кроме как в безответную пустоту людской неразборчивой массы. Что там ещё из 'счастливой жизни'? Ах да, элитное пойло реками. Пьянки с друзьями, перепихон со шлюхами - то есть, с такими же гламурными и богатенькими красотками, которые считают себя верхом совершенства и демократичности, потому что дают, не отказывая никому, у кого есть деньги. Грязь, грязь, грязь... это слово легло на язык и не сходило, когда Саша думал о том, чем заменял их любовь с Мариной всё это время. Ему стало тошно от своего цинизма, в припадках которого он оправдывал, как достойную, подобную замену. Ему стало смешно и жалко всех таких циников и прагматиков. Какие же они несчастные и глупые создания! Говорить о материальных ценностях и их превосходстве, поистине, может только никому ненужный тупой и бездушный человек. Так с пренебрежением говорят нищие об икре и шампанском, которых никогда не пробовали, что это всё ерунда и гадость, не стоящая тех денег, которые за них просят. А на самом деле они просто неспособны на них заработать. Так и любовь нужно заработать, найти, заслужить, выстрадать, вымолить, завоевать, если то потребуется, а потом уже говорить, важнее или не важнее набитый кошелек в кармане. В конце концов, он всего лишь проще достижим. И бездарности и лентяи предпочитают взять то, что легче даётся. Любовь не по силам слабым, любовь - удел сильных.
   Саша обрушился на кровать Марины, упершись локтями о колени и подперев руками лицо. Его взгляд пал на прикроватный столик, где стояло фото в рамке. У него кольнуло под ребрами. Это был один из их с Мариной совместных снимков, когда он подарил ей первую парную футболку с красным сердечком на груди. Себе он взял такую же, но с фиолетовым. Оба они были в голубых джинсах с потертостями, такие забавные, простые, смеющиеся. Их пальцы сплелись, и они чуть касались друг друга лбами. Он сам тогда ходил крашеным блондином, а Марина была именно с этой восхитительной стрижкой, которая так его покоряла. От этой фотографии повеяло мощью животворящей иконы. Сашка судорожно схватил её за алую пластиковую рамку, в которую она была оправлена и, притянув максимально близко, уставился на лицо Марины. Она как будто смотрела на него через время, не меняясь, не прекращая улыбки любви длиною в вечность. Парень поцеловал её изображение и прижал его к груди.
   - Почему я не целовал тебя каждый божий день? Почему не говорил о том, что люблю тебя постоянно? Может, это что-нибудь бы изменило... - он упал на подушку и прикрыл глаза. Если бы она сказала ему, что хочет детей, но ей нельзя иметь их, то он бы успокоил её и они бы всё решили, ничего не нужно было бы делать! Если бы... если бы не произошло то, что сейчас случилось, одумался ли бы он когда-либо? Саше стало страшно, что понадобилась столь глобальная жертва для того, чтобы у него заработал мозг.
  
   Ветер развевал волосы Марины, она звонко засмеялась и, прищурившись от солнца, загородилась от настырных лучей ладонью. Они были где-то на побережье, линия горизонта искрилась золотом по водной лазури. Саша не заметил, как задремал и едва начал смотреть этот дивный сон, как его разбудил звонок мобильного. Подскочив, что ему было не свойственно с утра, он всё-таки осознал, где он и почему, после чего уже потянулся за телефоном. Это был Пашка.
   - Да? - пасмурно пробормотал он в трубку, сокрушаясь, что даже во сне ему с Мариной побыть не дали. Всё было так свежо и натурально, что он ещё чуть-чуть и поймал бы её за рукав, притянув к себе.
   - Привет, где тебя носит? Опять нашел секс, и в общагу вернуться не спешишь? - соло-гитарист говорил так обыденно и свойственным ему поверхностным тоном, что Сашу передернуло. Почему жизнь идет дальше и никого ничего не волнует, пока у него всё летит, крушится, ломается, пока его нутро выворачивает от тревоги и только что проснувшиеся мысли уже полны страданий и отчаяния? На часах, висящих на стене, стрелки показывали десять часов. Значит, прошло всего два часа... ещё около шести часов подождать. Как долго всё тянется... - Эй, алло, я с кем говорю? Ты тут вообще?
   - Секс, секс, секс! Тебя что-нибудь другое интересует? - неожиданно зло выдал Саша.
   - Хм, я думал, он не только меня интересует, - не поддался приятель гневу, не слишком обратив на него внимание, и даже попытался хохотнуть. - Что, не дали?
   - Знаешь что, тебе не помешало бы помимо члена, иногда чем-нибудь другим думать! - не в силах быть сговорчивым и добрым, певец всё-таки постарался уговорить себя не срываться на друге. - Тебе чего не спится в такое время? Выходной же, мог бы до обеда дрыхнуть.
   - Да я Крис на самолет проводил, приехал, а тебя всё нет. - Пашка громко зевнул. - А так-то я не против поспать ещё.
   - Вот оно что... - Саша вспомнил, что совсем недавно завидовал отношениям тех, мечтал хотя бы примерно о таком же. Вдруг их отношения увиделись ему низменными и бессмысленными, в них не осталось никакой прелести, лишь двое бездушных избалованных вниманием противоположного пола представителей богемы, удовлетворяющих физические потребности. - И ты запросто уснешь, не узнав, как она долетела, не дождавшись её звонка?
   - Ну... я же услышу, когда она позвонит, почему бы до этого не поспать?
   - То есть, ты за неё не волнуешься? - настаивал Саша.
   - Что за странные вопросы? Разумеется, я волнуюсь... - Паше хотелось отшутиться, но ничего не шло в голову. Товарищ застал его врасплох со странным допросом.
   - Волнуешься, но не сильно?
   - Да к чему ты клонишь? - не выдержал гитарист и тоже начал заводиться. - Надо как-то особенно волноваться?
   - Мне просто интересно... если бы с Кристиной что-то случилось, что бы ты почувствовал?
   - Санстар, что за бред? Почему с ней что-то должно случиться? Не нагоняй!
   - Черт, ответь! Задумайся хотя бы, Паш! Может, ничего никогда и не случится, но разве мы застрахованы? Ты можешь с уверенностью знать, что ни ты, ни она, никто не пострадает, и вы доживете до старости? - Сашку опять начинало трясти. Собственная боль поддевала, как не вытащенная заноза, как симптом какой-то опасной болезни, когда хочешь найти его ещё у кого-нибудь, после чего вроде бы становится полегче, что не одному тебе мучиться. - Представь хоть на секунду, что Крисы твоей больше не будет никогда с тобой, что её больше нет. Что тогда?
   Павел замолчал. Для него эта мысль явно была в новинку. Он никогда не думал о том, что потеряет девушку как-то трагически. Обычное расставание из-за ссоры - да, этого хоть лопатой черпай, но если с ней что-то произойдет?
   - Я не знаю, мне трудно сказать, - тихо и неуверенно заметил товарищ.
   - Ты бы с легкостью нашел ей замену? Скажи, ты бы быстро поставил на её место следующую?
   - Санёк, я себя чувствую, как на приеме у психолога, какого хрена ты этим грузишь? - но тот не сдался и настоял на том, чтобы ему ответили. - Повторюсь: не знаю. Нет, наверное, нет. У меня никогда не было такой девушки, как Кристина. Я люблю её, действительно, люблю.
   - Если действительно любишь, то ты никогда даже не станешь искать ей замену. Паш, любить надо тех, без которых жить невозможно, без которых жить нельзя и не хочется. - Вокалист замолчал.
   - Так во сколько тебя ждать домой, апостол Петр? - переждав немного, сменил тему Паша, у которого задвигались извилины. - Надеюсь, ты не в секту там попал.
   - Буду вечером, наверное, поздно, - быстро протараторил Саша и попрощался.
   Он снова лег, но теперь сон уже не шел вовсе. Понял ли что-нибудь друг? Тот был не слишком чутким, но наверняка будет докапываться, что нашло на Сашку, раз он ударился в такой импрессионизм. Часы тикали, раздражая нервы. Виктор Николаевич зашумел на кухне, видимо решив перекусить как-нибудь. Парень подумал, что ему бы и кусок в горло не полез. Язык не чувствовал вкуса, ведь он так давно даже не пил ничего, но, как ни странно, и жажда не изводила.
   Мужчина, еле слышно постучав, заглянул в спальню дочери, как будто откликнувшись на размышления гостя.
   - Хочешь чего-нибудь?
   - Нет, спасибо, - присел Саша, покачав головой.
   - Хотя бы чай или кофе? - предложил ещё раз хозяин, но у него самого не было морального запаса, чтобы настаивать на чем-либо, поэтому на второй отказ он удалился.
   Примерно в двенадцать позвонил Валера. Не прозвучало и трех фраз, как более опытный и старший уловил нечто ненормальное в голосе второго.
   - Ты... нашел свою Марину вчера? - издалека закинул удочку он.
   - Я... да, нашел. - Рокер почувствовал сдавливающий горло спазм. 'Не потерять бы теперь...'.
   - И как?
   - Давай в другой раз поговорим, ладно? - попросил парень. - Не хочу сейчас. Не могу. Не способен.
   - Понял. Выпить хочешь? - судя по депрессивному настроению, надо было поманить обычным безотказным средством. Валера выводил из любых состояний подобным образом кого угодно.
   - Не хочу. Не сегодня, - коротко и быстро изумил Саша приятеля. Отказывается напиться? Это что-то... - Позже созвонимся, ладно?
   Положив трубку, молодой человек отключил звук, оставив лишь вибрацию, и лег в очередной раз пластом. Марина... в самом деле, сможет ли он без неё теперь вообще? Его жизнь, его будущее, его судьба - с ней, только с ней, лишь с ней. А иначе как? Как по-другому? Да, по-другому только пить и останется. Без неё... слезы потекли из-под ресниц Саши. Нет, без неё ничего не будет, это невозможно! Марина должна быть, и мертвая хватка его любви устремилась через улицы, районы и пространства к её душе. Она её закуёт в кандалы и оставит у себя за пазухой. И с Мариной всё будет хорошо. Любопытно, а как выглядят души? Что они такое? Парень старался, как мог, сжечь хоть чем-нибудь время, перепрыгнуть мост из него и услышать уже, наконец, что всё прошло гладко, что Марина в безопасности. Но часы издевались и шли очень медленно. Минутная стрелка в его глазах двигалась как часовая. Несмотря на свет дня за окном ему казалось, что сумеречно и темно. Его света не было - его свет спал под наркозом, под хирургическим ножом, под искусственной вентиляцией легких и с искусственным кровообращением, опущенной до двадцати семи - двадцати шести градусов температурой тела, с подключенными датчиками, девушка, лежащая недвижимо на ровном столе. К его счастью, он не мог всего этого видеть и знать, иначе, скорее всего, ему стало бы ещё хуже.
   Четыре часа дня минуло, а из клиники так и не звонили. Сашу начало лихорадить. Стоит ли попросить Виктора Николаевича позвонить туда самому? Он знал, то мужчина и сам беспокоится, но держит себя в руках. И ему следует себя держать. Согласившись на чай, молодой человек всё-таки вышел на кухню и теперь они вдвоем сидели молча, разделяемые столом, и боялись узнавать сколько теперь точно времени. Нужно было ждать, ждать и ждать. Наконец, к пяти часам, телефон отца Марины разбудил звонок. Быстрее поднимая его со стола и глядя на экран, мужчина едва не выронил вещь из рук, прошептав 'жена!'. Именно мать девушки должна была позвонить и сказать, чем закончилась работа хирургов. Сашка замер, смотря на то, как муж отвечает своей супруге, и лелея надежду, что всё обошлось благополучно.
   Первые мгновения лицо Виктора Николаевича совершенно не менялось, и Саша не мог угадать, что тот услышал. Но потом складки на лбу того дрогнули, губы будто обмякли и во всем его виде отразилось спокойствие. Ещё не разбирая произносимых мужчиной слов, парень догадался, что Марина жива.
   - ... хорошо, да, я ещё позвоню тебе попозже, - закончил разговор папа его первой и единственной любви, и поднял взгляд на певца.
   - Всё в порядке, да? - несмело прошептал он.
   - Операция прошла нормально, - мужчина выдохнул и тут же повалился руками на стол, кладя на них лицо и качая головой. - Господи, спасибо, спасибо! Боже, как же это всё трудно каждый раз переживать, Господи...
   Саша замер, давая выговориться и отойти отцу Марины от нервного напряжения. Ему самому захотелось подняться и бегать с нечленораздельными криками, но он впал в ступор, продолжая осознавать, что с его любимой всё хорошо и самые худшие опасения, к счастью, не подтвердились. Всё вокруг стало как-то солнечнее и прозрачнее, будто до этого заволоченное мутной дымкой. Даже звуки появились, хотя вроде бы их не было до последней минуты.
   - Дядь Вить, - решился, наконец, побеспокоить его Саша. Мужчина поднял лицо. - А когда её можно будет увидеть? Я хотел бы навестить Марину...
   - Не так быстро. - Он серьёзнее взглянул на парня. - Это только первый этап, сынок, подожди. Сейчас её переведут в реанимацию, там посмотрят день, как идут дела, и решат, переводить ли в палату. А там будет видно.
   - Хорошо, тогда... могу я через вас узнавать, как всё обстоит? - ему кивнули и, взяв номер мобильного отца Марины, Саша, вежливо попрощавшись, покинул эту квартиру, в которой не только когда-то пережил самые великолепные часы любви, но и в которой теперь познал муки горести и ад непредсказуемого ожидания. Эти стены становились для него роднее, чем собственный дом, настолько пропитались важными вехами его жизни. Но и те и другие ему хотелось оставить в прошлом, чтобы начать всё заново, по новой, с нуля, с чистого листа, на котором не будет мазни и ошибок. С первой же, заглавной буквы, теперь стоило всё выводить с особым старанием и тщательностью.
  
   Молодой человек отправился в общежитие, но не прямиком. Не ловя такси, он зашагал пешком по ближайшим, наизусть известным улицам и переулкам. Осень шуршала у него под ногами, шелестя ободряющим хрустом рассыпающихся иногда на мелкие части листьев. Ещё вчера они все были одинаковые, как рисунок на старом пестром ковре, где затерлись различия между узорами и границы рисунков. Сегодня же ржавость смылась свежестью, это были яркие и своеобразные краски: багряные, желтые, оранжевые, красные, канареечные, малиновые. Каждый газон укрылся под собственным неповторимым холстом с рыжим натюрмортом. Саша вдыхал сыроватый городской воздух, и внутри него ложилось слабое умиротворение. Марина где-то просто спит и поправляется. Самое тревожное миновало их, пусть теперь всё будет хорошо, а он подождет. Столько, сколько надо будет, лишь бы дождаться.
   Войдя в родные пенаты общаги, парень ещё снимал ботинки, наступая на пятки, когда его вышел встретить Пашка, держащий в руке бутерброд и покусывающий его.
   - Явился - не запылился, - пробормотал он, уминая хлеб с листом салата и ветчиной за обе щеки. - Я уж думал, тебя черти утащили. Где был-то?
   Саша отставил обувь к стенке и, перешагнув чужую, подошел к подкаченному красавцу 'Островов', выпрямившись.
   - Да так... надо было.
   - А глаза чего красные? - заметил друг.
   - Не выспался, - отвел их Саша, потерев для верности веки.
   - А я уж подумал, что плакал, - хохотнул гитарист, отступая в глубину кухни. Механически, приятель пошел за ним. Плакал ли он? Да, плакал. Должно ли ему быть стыдно? Ни капли. Даже мужчины имеют право на слезы, когда им слишком плохо, когда они переживают, иначе они уже не мужчины, а роботы.
   - И это тоже, - без тени сомнений произнес вокалист. Паша удивленно обернулся, перестав жевать. Некоторое время постояв столбом, он вновь заработал челюстью, посмотрел, как сел товарищ, проглотил всё, что было во рту и опустился напротив.
   - Санстар, ты ли это? Влюбился что ли?
   - Влюбился. - Пальцы певца подобрали крошку со стола и смахнули её на пол. - Лет десять назад.
   - Не хреново до тебя доходило, - мотнул головой Паша, оценив масштаб трагедии.
   - Сам не в восторге. Надо менять операционную систему - слишком долго грузит информацию, - пошутил Саша, не рассчитывая, что товарищ окажется тем, с кем можно будет душевно поговорить о наболевшем. Этот человек всегда был не для таких тем.
   - Знаешь, - вдруг начал тот, помолчав и отложив остатки бутерброда на доску для нарезки. - Когда ты мне сегодня впарил свои вопросы про Кристину, я положил трубку, а сам задумался. Ты плохо на меня влияешь!
   - О чем задумался-то? - заинтересовался Саша, лишь на миг отвлекаясь от своих дум, хотя в голове всё равно трелью билось 'Марина, Марина, Марина'.
   - О любви, - неловко признался Паша, в принципе не любящий все эти сопли и сантименты. - О чувствах.
   - Надумал что-нибудь?
   - Да, я хочу предложить Крис перебраться в Москву. - Саша открыл рот и вылупил глаза. - Не смотри на меня так!
   - Но разве тебя не устраивало, что ваши встречи не слишком частые, что вы сохраняете свежесть первых встреч и вообще, если вы станете видеться больше, то разругаетесь в пух и прах?
   - Лучше я буду с ней ссориться, чем не видеть её, - бросил Паша. - Когда я попытался ярко представить, что её может больше не быть, когда я долго погружался в представление этого, то, в конце концов, мне стало страшно. Если она исчезнет, а я проводил с ней так мало времени... на что я тратил его, почему без неё? Нет, пусть лучше она мне надоест здесь, при мне, замозолит глаза, но я точно буду знать, что был с ней столько, сколько мог быть.
   - Эй, парень, да ты ванили переел! - засмеялся Саша, радуясь, что может парировать насмешки гитариста. Тот тут же замолчал и, приподнявшись, легонько ударил друга в бок.
   - Поговори мне тут!
   Вокалист встал и, подойдя к Паше, положил руку ему на плечо.
   - Я рад, что ты смог понять это раньше, чем понял я. Надеюсь, всё же, вы с Кристиной доживете до старости, бранясь и хоть дерясь, но счастливо и вместе.
   - Ну ты сейчас нарисовал просто восхитительную перспективу, я аж загорелся её реализовать, - продолжал иронизировать друг, но оба они понимали, что на самом деле стали всё воспринимать куда серьёзнее, чем ещё каких-нибудь пару дней назад.
   Позже вечером Саша позвонил отцу Марины, спросив, нет ли каких новостей о её состоянии, но всё было по-прежнему. Вымотавшийся, молодой человек вырубился на подушке и проспал до раннего утра, когда его растолкал менеджер, и всё завертелось, как обычно. За исключением того, что больше он не забывал делать звонки и тревожил Виктора Николаевича в течение дня раза четыре, узнав, наконец, после обеда, даже ближе к ужину, что Марина пришла в себя и её перевели в палату. Подпрыгнув с радостным возгласом прямо в коридоре между администратором группы и посторонними людьми, Саша не обратил внимания на непонимающие взгляды. Он только благодарил все силы Земли за то, что всё идет, как надо, за то, что Марина идет на поправку. Он считал часы до встречи, и ненавидел свою обычно обожаемую работу за то, что она отвлекает его от всего этого, хотя она и помогала коротать минуты.
  
   На четвертые сутки, до которых ежедневно звонил отцу Марины, а то и её матери, прося дать поговорить с девушкой, Саша получил разрешение навестить возлюбленную на следующий день. Но поговорить ему дали с ней по телефону лишь однажды, и то очень коротко. Услышав слабый, но достаточно довольный голос Марины, молодой человек ощутил себя самым счастливым на свете. Из лопаток проросли невидимые крылья, на которых он порхал до самой поездки в больницу. Никогда он ещё с таким нетерпением не стремился в подобные учреждения и был готов расцеловать каждого встречного в белом халате. Да и они отвечали ему любопытными взглядами и улыбками, поскольку узнавали знаменитость, внезапно оказавшуюся так близко.
   Родители Марины вышли из палаты, передав ему один халат, в котором положено было заходить.
   - Пожалуйста, не заставляй её испытывать никакие эмоции, - наставляла мать, не давая ему быстрее перешагнуть порог, как ему того бы хотелось. - Расстраиваться ей не нужно, и смеяться больно, шов всё-таки... и слишком близко к ней не подходи, не хватало ещё вирусов с улицы, хватило уже инфекций! - женщина вздрогнула, вспоминая пережитое, а Сашка активно кивал, впитывая все указы и не собираясь их нарушать. - Не задень там ничего, и не утомляй её...
   - Идем, Лен, пусть мальчик уже войдет, - остановил мать её муж и, придерживая её под руку, они удалились в сторону холла. Вдохнув полную грудь прокварцованного больничного воздуха, Саша открыл дверь и тихо шагнул.
   Марина была наготове и ждала его появления. Специальную гнущуюся койку для больных приподняли в изголовье и подложили под спину девушки подушку, чтобы она могла почти ровно сидеть, удобно откинувшись. Парень старался не пялиться на то, в каком она была положении, но невозможно было не заметить всего, даже если смотреть исключительно на её бледное, но улыбающееся лицо. К шее, пластырями, был примотан катетер с двумя выходами, сейчас закрытыми, а вот на локтевом сгибе к вене была проведена капельница, ведущая к лекарствам, возвышающимся рядом на металлической стойке, похожей на вешалку. Волосы Марины были аккуратно забраны назад, делая её черты острее и худее обычного. Свободная рубашка закрывала тело, но в неглубоком вырезе всё равно была видна повязка на груди, до самых ключиц.
   - Привет, - шепотом поздоровался Саша, не решаясь подойди, хотя для него заранее поставили стул в метре от постели Марины.
   - Привет, - засмеялась она негромко. - Ты чего шепчешь? Мне же не на уши операцию делали.
   - Я... я не знаю, - растерялся парень, поставив полный пакет гостинцев с краю и, наконец, пройдя на приготовленное ему место. Эта её улыбка... она парализовала его. Она была точь-в-точь такой, какой была тогда, давным-давно, без налета той озлобленности и бездушности, завладевших Мариной в последнюю ночь их встречи. Саша стал догадываться, что ожидание грядущего испытания сделало её такой в тот миг, и вот сейчас, уцелевшая и пережившая, Марина стала прежней. Той самой, от которой он сходил с ума. Впрочем, от какой Марины он бы теперь не сошел? Певец покряхтел в кулак, прорезав голос. - Ты, по-моему, похудела. Ты хорошо ешь?
   - Да мне пока не слишком много всего можно. Организм ещё толком не ожил, - девушка, смущаясь и не зная, чем их занять, завертела в руках непонятную штуковину, лежащую на ней, вроде пульта от телевизора, только толще раза в три. Сашка проследил, что провода из этой хреновины уходят под простыню, которой была накрыта Марина.
   - Это что такое? - опустились сами собой его брови.
   - А, это? - стало ясно, что она уже даже не обращала на предмет внимания. - Это называется пейсмейкер. Он задаёт ритм сердцу, чтобы оно правильно тикало. Ну... во мне же теперь искусственный клапан, протез. Он сам по себе не знает, как ему надо биться, поэтому пока он не освоится, вот эта вещь ему помогает.
   - Погоди... она что, к тебе подключена?! - округлил глаза Саша.
   - Да, провода идут прямо вовнутрь. Их где-то через неделю только вытащат, если всё будет хорошо. Спать с этим не очень удобно, но я почти привыкла. - Марина так говорила обо всем этом, что парень диву давался, как она держит себя в руках. Он бы уже истерировал и ныл, что его всё достало, что ему всё мешает и всё болит. Ведь болит же? Не может не болеть, когда тебя разве что напополам не разрезали, разводя грудную клетку и ковыряясь в ней. - Это из-за неё мама мне не даёт мобильный. Излучение может сбить аппаратуру, как считается.
   - Ужас какой... - только и смог изречь артист.
   - Да нет, нормально. - отмахнулась Марина. - Неприятно током когда вшибет неожиданно, если ритм сбивается, а так даже не чувствуется. Всё в порядке.
   - Ты мне и в прошлый раз так сказала. - неподдельно волнуясь, напомнил Саша. - Ты не сказала мне...
   - Я не хотела. Зачем тебе оно надо было? - опустила взгляд прооперированная.
   - Мне надо знать всё, что с тобой связано, - твердо отрезал молодой человек. - Кстати, всё хочу узнать... так что насчет твоего жениха? Он у тебя реально есть, или это было сказано, чтобы я отвалил подальше и больше не смел показываться тебе на глаза?
   - Он у меня был, - признала девушка. - До самого последнего момента. Но я поступила с ним так же: ничего не сказала о своём состоянии и пропала. Но отец сказал, что он мне и не звонил, и не искал меня. Если ему всё равно, то я имею право сказать, что больше у меня парня нет.
   - Нет, есть. - Саша подвинул немножко стул, всё ещё помня слова матери Марины 'не приближаться слишком близко'. - Я твой парень, Марин. Всегда им был, есть и буду.
   Девушка подняла глаза с пролегшими под ними тенями. Их взгляды встретились. Но, никто не успел бы досчитать и до десяти, как она широко улыбнулась.
   - Не нужна я тебе такая, Саш. Одумайся. Оставь эту благотворительность. Если я здоровая тебе эти годы и не вспоминалась, то сейчас очевидно, что тобой руководят совсем не те чувства...
   - Марина, - рука так и тянулась лечь сверху на её ладонь, но он сдерживался. - Я не буду с тобой спорить. Тебе нужен покой. А рассудит нас с тобой время.
   - Время нас уже рассудило, разве не ясно? - между её бровей пролегла морщинка, которую хотелось сдуть с её такого юного для двадцати трех лет личика. - Так давно мы друг друга знаем и...
   - И всё ещё любим друг друга, не так ли?
   Девушка опять пронзительно посмотрела на него, но Сашка лишь расплылся в улыбке без повода. Ей было не понять сейчас, что он видит её и уже от этого счастлив. Ей было не понять, что он испытал в ту ночь, в тот день, хотя она и испытала не меньше. Не меньше, даже больше, но не то. Она не боялась остаться без него, она не знала, что это такое, когда мир грозит рухнуть, хотя с тобой всё и в полном порядке.
   - Пройдет ли ещё год, десять лет или жизнь, Марин, - заполнил пустоту своим ласковым шепотом парень, потому что она всё ещё молчала, читая что-то в его глазах. - Моё сердце будет всё так же принадлежать тебе, потому что ты мой... как ты сказала, это называется?
   - Пейсмейкер, - засмеялась девушка, и тут же остановилась, прижав руку к груди. Ткани ещё срастались, и каждое лишнее движение отдавало тягучей болью. А чихать вообще было настоящей пыткой, от которой, казалось, кости внутри рассыпались. - Не очень-то звучит для комплимента.
   - Это не важно, я и не Есенин, чтобы тексты красивые сочинять, - Саша сомкнул пальцы своих рук и решил закончить. - Так вот, ты не то, ради чего я живу. Ты то, чем я живу и благодаря чему живу. Ты моё биение сердца.
  
  * * *
  
   Александр 'Санстар' вышел из такси и успел сделать лишь два шага по тротуару, когда у него зазвонил мобильный. Не очень довольный остановкой, он всё-таки дотянулся за телефоном в задний карман джинсов, намереваясь просто бросить взгляд на экран и не поднимать. Но там высвечивалось имя Валеры, и парень решил, что уж с другом-то перекинуться парой словечек успеет.
   - Внимательно слушаю, - поднял Саша, хотя бравадный пролог был лишен искренности. Если речь Валеры затянется, то младший готов был прервать его и сообщить о том, что у него дела поважнее имеются.
   - Приветствую тебя, гастролер! Что насчет пображничать вечерком? - не откладывая цели в долгий ящик, тут же спросил его мужчина и замолчал, ожидая быстрого согласия, поскольку они не виделись уже недели три-четыре из-за пребывания 'Островов удовольствия' в Финляндии, чьи клубы с удовольствием принимали популярных зарубежных рок-музыкантов.
   - Нет, сегодня не могу, - без тени сомнений ответил, вопреки ожиданиям, Саша.
   - Как? Разве ты не прилетаешь после обеда в Москву?
   - Уже прилетел, - улыбнулся парень, перетаптываясь нетерпеливо на месте. - Но вечер у меня уже запланирован.
   - Ага, кутишь с другими, спиваешься без меня и насыщаешься отвязными похождениями, бросив старого товарища? Ну-ну! - засмеялся мужчина.
   - Да, всё именно так, - почти совершенно серьёзно заверил молодой человек, поглядывая на букет цветов во второй руке. - Вернусь в общежитие под утро никакущий, так что даже не пытайся дозвониться после полуночи.
   - Ладно, как скажешь. Не буду задерживать, - выдохнул товарищ и мягким и дружеским тоном добавил: - Передавай привет Марине!
   - Обязательно! - расслабился Саша, обрадовавшись, что его поняли без слов. - Без обид? Посидим же в другой раз?
   - Конечно, о чем ты! В конце концов, твоя оседлость может толкнуть меня на хорошее дело, и я тоже найду себе бабу.
   - Не смеши.
   - Нет, ну а что? Мне уже есть восемнадцать, почему нет?
   - Тебе скоро разве что не два раза по восемнадцать, хватит прибедняться! - развеселился Саша, тронувшись с места и подойдя к домофонной двери.
   - Я ничего не слышал! Как ты можешь напоминать мне об этих страшных цифрах? Я вычеркну тебя со своей вечеринки на день рождения, как потенциальную опасность, озвучивающую правду.
   - Хорошо, сделаем вид, что её никто кроме меня не знает. Всё, я побежал, созвонимся! - распрощавшись с Валерой, парень набрал номер квартиры и, первой удивив мать Марины своим ранним появлением, вторгся в подъезд, в лифт, и вот уже стоял на пороге, где в дверях застыла удивленная девушка, не успевшая даже выпустить из рук расческу.
   - Ты уже прилетел? Я думала позже... я не успела нормально одеться...
   Саша преодолел разделяющее их пространство и, осторожно наклонившись, поцеловал Марину в губы, положив ладонь на её талию и не прижимая к себе девушку. Та подалась вперед сама и жарче поцеловала возлюбленного.
   - Уже почти десять месяцев прошло, - прошептала она, кокетливо улыбнувшись. - Я же не хрустальная теперь навсегда... можешь обнять немного крепче.
   Приложив совсем на чуть-чуть больше сил, Саша приобнял Марину, по-прежнему заботливо боясь как-то навредить ей. После операции три месяца врачами воспрещалось как-либо давить, стеснять её, заниматься сексом и даже спать как-то иначе, кроме как на спине - чтобы все косточки срослись ровно. Всё это было с его стороны терпеливо выдержано и привычки остались до сих пор, вовсе не отягощая его, а даже в какой-то мере открыв ему новое удовольствие этой нежной заботы.
   Взяв у Саши цветы, девушка развернулась, чтобы поставить их в вазу. Родители, поздоровавшись, понимающе удалились в другую комнату, чтобы не мешать давно не видевшимся влюбленным. Пока она набирала воду, парень подошел сзади и ласково поцеловал её в шею, не говоря ни слова и замерев, блуждая глазами по изгибу её плеча, спины, загривка, ведущего к линии волос. Он разглядывал маленькое ушко и забранные за него прядки.
   - Ты, конечно, открылся мне с новой стороны, ни разу не опоздав за последнее время, - шутя, говорила Марина, не видя затылком его покоренных и таких внимательных глаз. - Но то, что ты стал появляться даже раньше - это что-то!
   - У меня теперь постоянная паническая атака, - пояснил Саша. Девушка удивленно обернулась, упершись в его грудь вазой с букетом.
   - Что-что? Какая атака?
   - Страх прожить без тебя хоть на одну минуту меньше, - глаза в глаза, произнес это он. Марина закусила нижнюю губу, чувствуя, как откуда-то из глубины поднимаются слезы.
   - Тогда нам следовало бы опять начать жить вместе... - робко предположила она.
   - А когда я уезжаю? Оставить тебя в квартире одну? Ни за что. За тобой кто-то должен присматривать.
   - Саш... - он приложил палец к её губам и тут же поцеловал их, забрав у неё вазу и отставив на стол рядом.
   - Не спорь. Но сегодня, конечно, я хотел бы тебя забрать в общежитие. Или лучше в кино? Или посидим где-нибудь?
   - Нет-нет, не хочу никаких людных мест. Лучше с тобой наедине. - Марина обвила его руками и положила голову на грудь. - Я так соскучилась...
   - Я сильнее, - задиристо, как когда-то в юности, поддразнил Саша и, чмокнув девушку в макушку, отпустил её собираться дальше, побредя за ней в её спальню, где она, не смущаясь его, выбирала наряд и проверяла перед зеркалом, что лучше подойдет ей к данному случаю. Они столько лет знали друг друга, почти всю жизнь были где-то рядом, даже когда не близко. Они знали друг друга наизусть, будто были не только любовниками, женихом и невестой, но и друзьями, кузенами, кем-то очень-очень родным друг другу.
   Саша, опершись на дверной косяк, смотрел на аккуратно суетящуюся Марину и солнце, проходившее из окна мимо неё, и падавшее ему в лицо, одаряло его таким домашним уютом, что он казался ему сверхъестественным. Магия стопроцентного попадания в нахождении своего человека завладела им. Как много времени ему понадобилось для того, чтобы очистить взор! Нет, возможно, волшебство было не это, а наоборот, он находился под чьими-то гнусными чарами, сделавшими его слепым: чары славы, денег, мирской пустой суеты, тщеславия, желания погрузиться во все доступные удовольствия. Но он освободился от них, и теперь, теплыми лучами и замедленной мелодией любви, витающей в воздухе, Саша погружался в безоблачное счастье. То самое, которое нужно для любых свершений. Ведь разве взбираешься на гору для того, чтобы навсегда остаться на холодной и снежной вершине? Нет, на вершину есть смысл взбираться только тогда, когда знаешь, что есть куда вернуться, что есть кто-то, кто ждет тебя внизу, кому ты расскажешь, каково было на пике этой горы. Как, замерзнув на этой высшей точке, водрузив на неё флаг своей гордости, ты вдруг понял, что сидишь там один, как дурак, и очень хочешь обратно, потому что сверху стало виднее, сколь прекрасно всё то, что ты внизу оставил. И после всего этого важно правильно спуститься, а не упасть, чтобы разбиться о собственные честолюбие и амбиции ещё раз.
   - ...или лучше эту? - вырвала Сашу из задумчивости Марина, показывая на одну из своих футболок. Но тут же покачала головой, обратив внимание на её вырез. - Нет, слишком глубокий, будет видно шрам...
   - Какая разница? - он подошел и, вернув футболку ей в руки, оттянул ворот домашней майки, взглянув под неё. - Ты же не думаешь, что тебя что-то может испортить?
   - Но ведь это некрасиво...
   - Марин, тебе чьё мнение важнее: моё или какого-нибудь прохожего?
   - Твоё, конечно же, - не думая, выбрала она.
   - А для меня ты красивая вся. Как угодно, с чем угодно и в чем угодно. - Саша настойчиво потянул с неё майку, сделав выбор в том, что одеть взамен. - На улице жарко, а значит надо одеть что-то полегче.
   - Ладно... - неуверенно сдалась Марина. Молодой человек обнял её легонько сзади, и она вспомнила, как он гладит каждый миллиметр её тела, как покрывает поцелуями этот рубец и каждую ночь, что они проводили вместе за последние семь месяцев, в каком-то священном трепете готов был ласкать её без стеснений и заминок, не видя в ней никаких недостатков, даже тех, которые она сама в себе находила. - А ты знаешь, что я люблю тебя?
   - А я всё равно ещё сильнее!
   - Ну, перестань... - улыбаясь, имела в виду эти мерки Марина.
   - Не могу. Я всегда буду любить тебя, с этим ничего не поделаешь, - перевел тему Саша.
   - 'Всегда' - такое громкое слово...
   - Я не претендую на 'всегда' в масштабах вечности, - смиренно сдался парень. - Я могу отвечать только за своё собственное 'всегда'. До того момента, когда не станет самого меня.
   - Как же ты повзрослел...
   - Это плохо?
   - Нет, мне нравится.
   - Значит, раньше я тебе нравился меньше? - озорно поинтересовался Саша.
   - Не придирайся к словам! - едва толкнула она его сложенным кулачком. - Просто ты всегда говорил, что хочешь оставаться в душе ребенком...
   - ... а тебе не нравилось то, что я безалаберный и безответственный, как мальчишка, и не хочу серьёзнеть. Но вот, оно пришло само, без моего ведома.
   - В какой момент? - заранее догадываясь об ответе, всё равно спросила Марина.
   - В тот момент, когда в настоящей действительности ты мне стала нужнее, чем в воспоминаниях о прошлом. В тот момент, когда я перестал грезить и понял, что стремиться к чему-то можно бесконечно, но ценить нужно только то, что уже рядом. В тот момент, когда вместе с твоим сердцем вылечили мою душу.
   Они взялись за руки после того, как Марина натянула свою футболку и закинула сумочку на плечо. Вот так иногда обретается любовь: без скитаний по свету, без подвигов, без излишеств и сотен попыток с разными партнерами, без требований доказательств и капризов, без опасных захватывающих приключений, в которых двое находят друг друга. Приключения нужны тем скучающим, кто никогда не знал бед и проблем. А те, кто их познал, молча научаются хвататься за самые неуловимые шансы и уже не размениваться на мимолетные, ничего не стоящие соблазны. Любовь, как и дружба, познаётся в беде, но когда она есть, разве страшны тогда хоть какие-нибудь беды?
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"