Зыков Денис Геннадьевич
Слёзы Нинлиль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На что способна оскорбленная влюбленная женщина, тем более если она не просто смертная, а богиня, жестокая богиня ада?... Сможет ли Юлий Цезарь справиться с непосильной задачей и вернуть обещанное богине Нинлиль,сохранив тем самым свою жизнь и будущее всего человечества

  
  
   СЛЁЗЫ НИНЛИЛЬ
  
  
   Вот уже третью луну передовой отряд легата Фава вместе с самим Цезарем преследовал бегущие в панике остатки некогда великой армии непобедимого Помпея по бескрайним просторам Нубийской пустыни. Великий генерал бежал, поджав хвост точно битый пёс, бежал от своего бывшего союзника по триумвирату не в силах что либо изменить в свою пользу. И Помпей, гонимый, словно шакал, отступал, убегая в глубь Кессадийской пустоши, чтобы может хоть там найти своё последнее пристанище или смерть. Передовой дозорный отряд в две когорты, численностью по шестьдесят шесть всадников на каждую, торопился. Это были лучшие из лучших, которым Марк Антоний мог доверить сопровождать в этом броске великого Цезаря. Цезарь вот уже более суток не давал покоя ни лошадям, ни людям. Клавдий, верный спутник и ближайший соратник Гая опасался, что скоро наступит час, когда они вконец загонят лошадей и сами сгинут в этой проклятой пустыне без следа. Они вырвались вперед от основных сил армии на добрую сотню лиг и ждать подкрепления теперь пришлось бы очень долго, загони они лошадей сейчас.
   - Цезарь! Милости прошу. Коням нужен отдых. Да и людям тоже,- Клавдий сровнял своего Огненного с Борисфеном Цезаря. Цезарь пребывал в задумчивости и ответил не сразу.
   - Ладно. Привал.
   - Осмелюсь предположить, мой повелитель, что у Помпея дела гораздо хуже и он от нас уже никуда не денется. Впереди пустыня на семь лун пути. Мы возьмем его завтра, о Великий. Прикажи разбить лагерь. Надо найти воды. Еще один ночной переход они не вынесут.
   -Что ты вечно ноешь?!,- Цезарь поморщился,- не будь ты мне верным другом и слугой давно бы тебя уже четвертовал, негодяй! Дождёмся дозорных. Там посмотрим.
   Вперед отряда были высланы еще три группы, веерным порядком, на три лиги вперед. Их не было уже довольно долго. Или они нарвались на засаду, или вправду загнали лошадей. Цезарь снова нахмурил лоб в раздумье, вглядываясь в желтый горизонт. Клавдий крикнул солдатам распоряжение на привал и спешившись взял под уздцы коня цезаря. Офицеры соорудили наспех нечто вроде навеса из своих плащей и Клавдий завёл под него коня, с Цезарем верхом.
   - Вижу дозорного!,- с холма легионер махал рукой, жестом показывая приближение всадника. Цезарь пришпорил Борисфена и вскоре сам уже был на вершине холма. Вдалеке показалось сначала два, потом еще два красных перьевых хохолка на шлемах всадников. Часть группы возвращалась целой и невредимой. Значит как минимум два направления были пусты. Оставалось дождаться третьей группы. Цезарь вернулся в тень и спешился. Старший центурион протянул ему флягу с водой. Цезарь глотнул сам и влил остаток в пасть своего скакуна. Приказал сделать тоже самое с остальными конями. Прибывшие дозорные валились с ног, но спешили с докладом к императору.
   - Аве Цезарь!,- старшина вскинул руку в приветственном жесте.
   -Аве!,- кратко ответил Гай,- Какие новости? Порадуй меня Август!
   - Север и запад чист! Он идет на юг или юго- восток, мой повелитель! Он рвётся к морю! Я послал Маркуса до ближайшей деревни. Скрыться, залечь и ждать нас. Если он изменит направление- Маркус пришлет донесение. Там,- Август махнул рукой в направлении холма,- К вечеру от сюда, если быстрым ходом, есть не большое селение бедуинов, колодцы, сир, вода! Хорошее место для ночевки! У Помпея дела совсем плохи. Люди на грани бунта, все устали, часть рвётся к тебе под знамёна, центурионы силой удерживают армию, если её еще так можно назвать от
  
   полного развала. У них нет воды, они голодны. Они на нашли эту деревню.
   - А вы то как нашли тогда?
   - У Тибериуса глаз орла! Мы сначала тоже приняли горы и всадников за мираж. Но потом появились еще всадники, на верблюдах. Мы быстро нашли общий язык. Они будут рады приветствовать владыку вселенной и великого сына Венеры в своей скромной обители. Они ждут нас, сир!
   - А это не засада, Август?,- Клавдий насторожился.
   - Нет, генерал, я проверил лично и оставил двух солдат. Если они нас не встретят в лиге от деревни, мы туда не пойдем. Но бедуины настроены дружелюбно, они понимают кому надо помогать, а кому помогать не стоит. Жизнь не проходит мимо и этой пустыни тоже. Старейшина распорядился завалить верблюда в честь вашего прибытия, император!,- Август позволил себе улыбнуться. Все были уже окончательно вымотаны и отдых был просто необходим. А мысль о спокойном ночлеге, сытном ужине и глотке свежей воды и впрямь будоражила кровь не меньше, чем мысль о скорой победе, о разгроме некогда всесильного и опасного врага.
   - Чему ты радуешься, легионер?!,- Цезарь попытался сделать недовольный вид. Но всё шло как нельзя лучше и он решил сделать для всех эту передышку.
   -Ладно, командуй сбор, генерал,- обратился он к Клавдию,- выступаем. Август смени коня, возьми себе двух, нет трех свежих солдат и скачи обратно. Встретишь нас у деревни лично. Разведуй окрестности еще раз. Я хочу обойтись без сюрпризов.
   - Слушаюсь, мой повелитель!
   Отряд начал собираться в последний на сегодняшний день переход с отличным настроением. Весть о скором отдыхе и куске горячего жаренного мяса быстро разнеслась по когортам.
   -Аве Цезарь! Аве Рома!,- гулом пронеслось меж рядов всадников. Цезарь наконец улыбнулся, в первый раз за несколько дней. Повернулся к отряду и вскинул руку в ответ. Отряд откликнулся победным рёвом. Всё шло как нельзя лучше. Всё так и должно было быть! Завтра они догонят и прирежут эту больную старую собаку, зажилась она на этом свете, пора ей посетить уже темное царство Аида.
   Август не подвёл. В деревне и правда ждали. Еще задолго до того, как отряд увидел дозорного у подножья скалы, размахивающего ярко красным плащом, как знаменем, указывая отряду направление, они все почуяли запах жаренного мяса. Бедуины, как никто другие, умели приготовить верблюжатину по особому. Они забивали верблюда, свежевали тушу, потрошили её как следует, промывали и набивали тушу разнообразными овощами и только им одним известными специями. Затем обмазывали тушу глиной и закладывали целиком, на несколько часов в огромную яму с углями от кострища. Мясо, в результате такого приготовления получалось необычайно нежного и ароматного вкуса. Такое блюдо бедуины могли себе позволить делать не часто, лишь по очень важным поводам в своей не легкой пустынной жизни, будь то свадьба вождя или знати и приход в дом великого гостя. Так что, цезарю в деревне готовился воистину царский приём. Хотя Цезарь с малых лет и вёл спартанский образ жизни и к лишениям солдатской службы ему было не привыкать, но разделить приятную трапезу в кругу своих друзей он тоже любил. Он мог безропотно снести все тяготы военных походов- есть с солдатами похлебку из общего котла, уснуть на земле, подле коня, завернувшись в свой плащ у костра, как обычный центурион. За то и любили его простые солдаты, уважали и восхищались старшие офицеры. А сейчас, после изнурительной гонки преследования всем нужен был хороший отдых. Цезарь тоже был измотан и предвкушал уже все те не хитрые удовольствия, что приготовили подданные его могучей и мощной империи, таким приятным и случайным образом оказавшиеся сегодня у него на пути. Деревня располагалась в каньоне, меж двух продолговатых скал, которые нависали над ней огромным карнизом, давая тень всему живому большую часть дня. А наличие источника животворной влаги вместе с этим породило здесь довольно буйную растительность. Но с вершины холма селение не было заметно до тех пор, пока вплотную не приблизишься к ущелью. Вследствие чего, в пустыне издали его заметить было невозможно. Поэтому не зная троп, чужестранцу добраться до этого райского местечка было никак нельзя. Неудивительно, что отступающие в дикой спешке войска Помпея проскочили мимо этого оазиса жизни и не потревожили и не разграбили это чудное селение.
   - Аве Цезарь!,- Август лично выехал навстречу отряду,- всё готово, ждём тебя!
   - Что нового Август? Ты осмотрелся?,- Клавдий опередил вопрос Гая.
   - Да, мой генерал. Мои ребята и сейчас на северной оконечности скал. Там нашли какие то руины. Старейшина деревни отмалчивается на эту тему и не хочет говорить. Ну не пытать же мне его! Не гостеприимно будет с нашей стороны. Ну руины как руины. Вроде старого храма каких то богов, никто толком ничего не знает. Но я выставлю секрет туда, на всякий случай. Еще я выставлю посты по всем направлениям и объездной дозор на всю ночь, в две сменные группы. Расположение деревни очень удачно. Так что сюрпризов ожидать не придется.
   - Распорядись. После ужина ко мне, на совещание. Кстати, где я буду почивать?,- Цезарь вопросительно посмотрел на легионера.
   - Вон там, мой повелитель,- Август указал жезлом в сторону большого шатра, состоящего из трех палаток поменьше, соединенных между собой в одно целое. Со всех сторон импровизированного походного дворца императора горели осветительные костры и стояли люди с факелами, ожидая прибытия гостей.
   - А мы расположимся по кругу. Разведем костры. Ночью здесь холоднее, чем на вершине. Ущелье. Да и ветра,- Август слегка поклонился и поскакал вперед, сделать последние распоряжения.
   Когда немногочисленное войско вошло в деревню, навстречу Цезарю вышел человек с бородой и в богатом парчовом халате. Это был старейшина Бен Лазар.
   -Приветствую тебя, о Владыка Мира, в нашей скромной обители радости и покоя,- Бен Лазар склонился в поклоне.
   - Цезарь милует вас,- Клавдий спешился первым, взял под уздцы коня императора и тот с юношеской легкостью, как буд-то и не было трех дней тяжелого перехода по безжизненной пустыне, спрыгнул на землю.
   - Как твоё имя, человек?,- Юлий взял старца за плечи.
   - Бен Лазар, о владыка! Я и весь мой род приветствуют тебя! Прости великодушно за наш скромный быт и молю тебя принять дары, которые мы готовили к твоему приезду,- и Бен Лазар повел в сторону шатра рукой.
   - Ну веди, показывай. Мы устали с дороги, старик, и хотим есть и пить. Вели так же напоить наших коней, накормить солдат а после поговорим. У меня есть вопросы к тебе.
   - Слушаюсь и повинуюсь,- старейшина учтиво поклонился и удалился, как подобает, не поворачиваясь спиной к царской особе. Отойдя на почтительно расстояние он хлопнул в ладоши и что то крикнул своим слугам на арабском диалекте. Люди зашевелились и повсюду началось движение. Солдаты спешивались, отводили коней к водопою, разводили костры, занимались обустройством. Цезарь с Клавдием в то время входили в шатер. Изнутри этот импровизированный дворец представлял собой три соединенные между собой огромные бедуинские палатки, сшитые из бычьих шкур воедино, с одним общим входом. Центральная зала была помещением для приема пищи и гостей. По центру залы, было сооружено нечто вроде императорского трона из подушек и стеганных парчовых одеял, расшитых золотом. Все стены, пол и потолок шатра были устланы персидскими коврами в несколько слоев, так что нога, ступая по ковру, не ощущала пола под собой. Только мягкое, приятное касание подошвы о верблюжью шерсть. По шатру тут и там сновали слуги, делая последние приготовления к трапезе, соорудив некое подобие стола из тех же стеганных одеял, туго набитых хлопком, прямо на полу. Впрочем, римляне трапезничали лёжа и им был не в диковину такой способ принятия пищи. Узрев римского императора все замерли как по команде и стояли ошеломленные, предусмотрительно опустив глаза в пол. Зашедший следом, за цезарем в шатер Бен Лазар дважды негромко хлопнул ладонями. Всё снова ожило и зашевелилось с удвоенной быстротой.
   -Сюда, повелитель, сюда,- Бен Лазар отодвинул в сторону полог занавеси, скрывающей вход в левую половину шатра, где находилась сооруженная переносная купель. Купель была добротно скроена из выделанных кож, ладно сшитых и укрепленных на деревянном каркасе так, что походила на маленький бассейн, доверху наполненный подогретой водой. Около купели суетились в последних приготовлениях молодые наложницы бедуинов.
   - Цезарь желает омовения?,- Бен Лазар слегка улыбнулся, обведя комнату рукой.
   - Желает. Сегодня цезарь желает всё. А завтра...завтра мы увидим в какую дыру ты заманил нас, хитрый кочевник.
   - Ну что вы повелитель. Это разве я? Это Вы нашли моё скромное пристанище, мой оазис благоденствия среди мрачных пустошей здешних мест. И отец мой, и дед мой, и отец деда отца моего были караванщиками и погонщиками верблюдов. Только я изменил семейному ремеслу, предпочтя уютный теплый очаг в семейном кругу вечным странствиям в поисках истины. И вот уже десятую зиму я здесь, со своей семьёй веду мирный образ жизни, встречая и провожая караваны сородичей и просто путников из дальних стран. Вот великий и всемогущий Гай Юлий Цезарь почтил моё скромное жилище своим божественным присутствием.
   - Ну будет, будет тебе, оставь меня,- цезарь устало махнул бедуину,- От твоих сладких речей я засну еще и не поужинав. Распорядись лучше...
   - Всё уже сделано, мой повелитель...Кони напоены, люди размещены. Для всех твоих солдат мы устроили достойный ночлег и горячую пищу, не сомневайся, о император,- Бен Лазар в поклоне покинул палатку, предоставив Цезаря двум наложницам, которые уже начали снимать с него грязные облачения и манить жестами в ванную. Языка римлян они не понимали, поскольку видимо были варварами с отрезанными языками, как было принято поступать в этих диких местах со слугами, что бы последние не могли при всём своём желании разболтать хозяйских секретов. Цезарь устроился в теплой ванне и немного расслабился. Ноги гудели после трех дневного перехода. Он мысленно перебирал в голове события последних дней: бой с неприятелем, бегство Помпея, преследование, опять бой, снова преследование и вот наконец... всё так и должно быть. Всё идет к своему логическому концу. Дни Помпея сочтены и сейчас ему, сыну богов, можно хоть ненадолго расслабиться и дать телу отдохнуть.
   - Клавдий!,- громко крикнул Цезарь, вспомнив что то важное.
   - Я здесь, император,- Клавдий бесшумно вошел, как буд- то он всё это время незримо присутствовал за пологом и ждал зова своего хозяина, впрочем всё так и так и было.
   -Друг мой, Клавдий. Надо отдохнуть. Прими ванну тоже. Я сейчас уже закончу. Проследи что бы людей накормили и устроили на ночлег, потом возвращайся. Поужинаем и составим план на завтра. Я еще долго не усну, мне надо успокоиться. Даже эти прелестные рабыни не смогут меня сейчас обуздать,- цезарь погладил большую упругую грудь молодой девушки, которая натирала его тело миртовым маслом. Клавдий улыбнулся и вышел во двор. Послышались его четкие распоряжения легионерам.
   Уже перевалило глубоко за полночь, лагерь спал, лишь на сторожевых постах можно было видеть дозорных с факелами и время от времени проносящийся мимо конный разъезд. Охрана вокруг лагеря была выставлена по всем канонам военного времени. Император ужинал в кругу своих военачальников. Неспешно общаясь, впервые за два дня, в спокойной обстановке, когда не надо было никуда скакать, никого догонять они на равных обсуждали промахи и удачи прошлого боя и планировали действия отряда на завтра.
   - Клавдий, я хочу что бы завтра рано по утру, ты послал трех отдохнувших людей, на свежих лошадях навстречу обозу. Надо поторопить армию- мы слишком далеко ушли. У меня не хорошее предчувствие,- цезарь наморщил лоб. Он всегда делал так, когда какая то проблема не давала ему покоя, пока он не находил способа её решения,- Они должны передать центурионам мой приказ разбить армию на две группы и здесь, и вот здесь мы должны встретиться и сомкнуть кольцо вокруг Помпея. Он скорее всего сейчас вот здесь,- цезарь водил рукой по карте. Все понимали его с полуслова,- Он тоже сейчас отдыхает и завтра будет настроен на последний бой. Я знаю- он ждет меня. Он ждет меня одного, с сотней моих любимых бойцов, моей личной охраной, зная мой горячий характер. И готовит мне сюрприз- всю мощь своего отдохнувшего войска. Мы его удивим. Сомкнем кольцо на закате, когда он уже устанет ждать и будет пребывать в нерешительности, что ему делать дальше- уходить обратно в пустоши, где нет ни жилья, ни воды или идти к морю, где наверняка стоят галеры. Мы не дадим ему сделать выбор. Мы сделаем эту не легкую работу за консула сами,- цезарь усмехнулся, - и захлопнем ловушку либо тут, либо тут,- Юлий довольный своим замыслом стукнул по столу, на котором была расстелена карта местности.
   - Аве цезарь!,- военачальники были довольны таким решением. Неординарный и живой ум полководца уже не раз спасал их жизни и вытаскивал победы в сражениях из таких нелепых и не выгодных с позиции стратегов ситуаций.
   - Донесение императору! Донесение императору!,- снаружи послышались возгласы разбуженных солдат, приближающийся стук копыт и ржание.
   - Маркус! Это Маркус! Я узнал его Гарцала!,- Август не скрывал своей радости. Его друг и сородич вернулся из дальнего дозора живым. Значит, теперь удача будет точно на их стороне. Август выбежал наружу, навстречу легионеру. Цезарь улыбнулся и посмотрел на оставшихся,- друзья мои, наступает момент истины!
   - Мой повелитель!,- запыхавшийся, весь в пыли, Маркус влетел в палатку и припал на одно колено перед цезарем.
   - Встань, друг мой, встань! Не время для церемоний, рассказывай! Какие вести ты принес мне. Не смей сказать, что упустил подлеца, казню!
   -О нет, император! Помпей идёт к морю. Он издыхает. В войсках разброд. Центурионы постоянно казнят бунтарей- тех, кто пытается повернуть к тебе навстречу. Помпей в ярости, земля уходит из под его ног. Он спешит... На море ждет его Самоский прокуратор, с флотом из пятидесяти галер!,- Маркус выпалил всё как на духу.
   - Постой, дружище, постой... Откуда у тебя такие сведения, с такими подробностями? Это мы только что решили вот здесь, на этой карте, что завтра Помпея направим к морю и там ему устроим горячий приём. Откуда ты знаешь всё это?,- цезарь подмигнул и все кто был в шатре громко рассмеялись такому неожиданному повороту событий.
   - Он привёл с собой роту солдат, и все на конях!,- на последней фразе в шатер вернулся Август,- Кесарь, это проверенные люди, с моего протектората. Я всех их знаю, мы прошли через огонь! От них подлости ждать не придется. Они чудом бежали из лагеря Помпея, когда началась паника под ураганом. Дело было утром, они скакали весь день. Сейчас все измотаны и голодны. Они так бы и проскакали мимо нас, если бы не дозорный. Он хотел уже бить тревогу, но догадался притушить факел и только лишь услышав в темноте окрик Маркуса своему коню, криком спросил у него пароль. Маркус ответил и вот они здесь. Желаешь сам посмотреть, император?
   - Конечно, пойдем,- все встали и оживленно вышли из шатра. Перед палаткой стоял отряд измученных, усталых от трех дней бесконечной погони голодных грязных солдат. Но при виде своего императора они без команды все спешились и преклонили колена.
   - Аве цезарь! Аве Рома!,- раздались приветственные возгласы и солдаты замерли, ожидая решения своей участи от полководца.
   - Аве!, -ответил цезарь, подошел к первому солдату, поднял его с колена, посмотрел тому в глаза. Потом подошел, поднял второго, третьего и обратился уже ко всем:- Кто со мной до конца? Кто живота своего не пожалеет и жизнь отдаст за великий Рим, за справедливый Рим? Да будет славен он во веки! Аминь! Кто окажется на пути моём- да будет пёс этот предан огню и потомки его до седьмого колена в проклятии жизни свои будут влачить. Никого из вас не забуду, братья мои! Всех вспомню, по завершению дел наших ратных или я не цезарь!,- после таких слов весь лагерь еще долго скандировал и кричал победные возгласы, пока радость встречи не угасла и жизнь снова не пошла своим чередом. Военачальники вернулись в шатер и продолжили совещание.
   - Ну что теперь думаешь Клавдий? А ты Лукреций?,- цезарь обратил свое внимание на молодого, но уже перспективного центуриона. Он давно уже его заприметил, еще во время похода в Галлию и теперь он видел, что тот горит желанием отличится и рвется в бой при первой возможности.
   - Я думаю, повелитель, надо не мешкать. Сейчас посылать дозор к войскам. Пусть немедленно следуют к морю. А вторая часть - к нам! Мы зайдем, как ты сказал, к Помпею с тыла. А еще, я думаю, надо немедленно послать дозорных к морю. Пусть посмотрят - правда ли Самоский прокуратор дожидается Помпея и по возможности предупредят этого дурня об ошибке, которую он хочет совершить, снова оказав Помпею благодушие. И удержать его от гнева всесильного Зевса!
   - Правильно, мой мальчик! Я не ошибся в тебе! Клавдий. Именно эту миссию я и поручу тебе.
   - Но кесарь..,- Клавдий не успел возразить.
   - Не возражай! Меня есть, кому опекать сейчас. Вон Август, Маркус вернулся. Лукреций, в конце концов. Хотя нет, Лукреций, ты же рвешься в бой. Вот ты и пойдешь навстречу войску. И возглавишь поход к морю. Мы знаем теперь более короткую дорогу, нежели наши передовые части. А я...а я завтра осмотрю руины...думается мне...найду я там кое- что полезное... Дождусь подкрепление и ударю в тыл Помпею. Я думаю, когда на побережье заварится каша, трус побежит обратно в пустошь, желая найти там последний приют. Но я ему этого сделать не дам! И еще, Лукреций, вышли вместе с войсками мне друида старого, Орискуса, помнишь его?
   - Конечно, цезарь, помню. Как я мог забыть те славные дни,- Лукреций улыбнулся.
   - Он сейчас в обозе. Я держу его с недавних пор подле себя...так нужно...,- цезарь умолк. Скажи, что жду его я очень. Пусть с отрядом в сто лучников спешно двигается ко мне. Скажи- цезарь нашел то, что искал много лет. Он поймет. А сейчас спать. Подъем на рассвете и всё по плану. Есть вопросы?
   - Аве цезарь!,- военачальники отсалютовали командиру привычным жестом и удалились из покоев императора. Цезарь прошел в правую часть шатра, которая была отведена под опочивальню. Он там еще не был. Отодвинув полог он увидел прекрасную финикийку, возлежащую на толстой стопке стеганых одеял. В мерцающем огне оплавленных свечей её тело излучало желание... Даже цезарь иногда не может устоять перед колдовскими чарами этих созданий.
   По утру Юлий набросал Орискусу записку и передал посыльному. В записке он писал, чтобы Орискус спешил и что он, Юлий, похоже наткнулся на тот самый храм, который они так давно уже искали и боялись , что следы его потеряны навеки. Поэтому император приказывал Орискусу не мешкать и опережая время скакать изо всех сил к нему. Время поджимает, впереди битва с Помпеем, но уехать отсюда, не осмотрев храм он не может, а так как вторая половина амулета у друида, может ничего не получится. Затем Цезарь легко позавтракал и отправив первый отряд, как было задумано, навстречу армии. А второй к морю, сам же, вместе с шестью легионерами пошел к храму. Путь до храма был недолог. Храм находился за северной окраиной деревни, прямо за поворотом, на выходе из ущелья и стоял как аванпост. Если бы путнику захотелось попасть в селение с северной оконечности ущелья он неминуемо должен был пройти через храмовый двор. Уже на подходе к храму сердце Гая забилось чаще, а потом и вовсе стремилось выскочить наружу и поскакало вперед, не хуже арабского скакуна Огненного, на котором отбыл верный ему полководец Клавдий. Юлий побежал, не обращая внимания на окрики его спутников по направлению к храму, остановился у разрушенных ворот и поднял голову к ним. Жалкие останки некогда стоявших здесь огромных каменных ворот являли собой два столба и часть перекладины с центральной частью перемычки, на которой был высечен и еле угадывался знак богини Нинлиль: на выцветшем темном фоне желтый диск солнца в белой оправе, по обе стороны которого лежали две львицы. Барельеф конечно же был очень старый и давно выцветший, но очертания высеченного рисунка в камне наметанным глазом всё еще можно было угадать. Подбежавшие солдаты испуганно смотрели на своего командира и недоумевали- что могло заставить его повести себя подобным образом. Цезарь оглянулся на солдат, еще раз рассмеялся и вошел в створ ворот. Потом обернулся, взмахом руки подзывая отряд к себе и быстрым шагом направился как ему показалось ко входу в храм. Храм был разрушен до основания и входа самого как такового и не было, просто в центре площади, огражденной остатками каменного забора, который когда то наверное был забором храма зияла большая дыра, наполовину заваленная каменной плитой, бывшей раньше по видимому дверью во внутренние покои молельного зала. Цезарь приказал зажечь факелы, оставил двух дозорных у входа снаружи, а сам с четырьмя спутниками пробрался в лаз. Немного подождав, пока глаза привыкнут к темноте, маленький отряд двинулся на ощупь за своим предводителем. А тот держась одной рукой за стену, другой рукой подносил к стене факел, освещая дорогу и выбирая маршрут. Впрочем маршрут был один. Длинный коридор вел вперед и вниз, где казалось мерцал какой то свет. Отряд уходил под землю, но спертости воздуха не чувствовалось. Пол был засыпан песком, но довольно чист, так что отряд спокойно продвигался вперед. Все шли в молчаливом спокойствии. Звуки шагов приглушались песком отзвуки эха шагов отраженные от каменного свода и стен лишь немного разбавляли странную внезапно нависшую над всеми тишину. Внезапно коридор закончился и люди вышли в огромную залу, в двадцать локтей высотой. Зала в диаметре была чуть больше чем в высоту и все невольно ахнули от неожиданности и удивления. Сверху залу венчал купол с отверстием по середине, через которое внутрь попадал солнечный свет. Все стены залы и купол изнутри были покрыты изразцами. Краски на этих рисунках казались более яркими и свежими, хотя время их тоже не пощадило. Рисунки на изразцах являли собой сценки из древней жизни, церковных обрядов и каких то еще непонятных схем и рисунков с текстами на древнем языке. Цезарь узнал письменность междуречья. - Значит это всё таки был он! Он его нашел- храм богини Нинлиль!,- в голове у цезаря пронеслись образы: чертежи, карты, схемы, риснуки...сколько лет уже он искал этот древний и забытый всеми храм, эту частичку первородной религии древних и вот, он его нашел. Но в такое неподходящее время, в такой момент..впрочем время у него еще было. До подхода войск был еще как минимум день и Гай не намерен был терять его зря.
  -- Бен Лазара ко мне!,- от неожиданного окрика командира легионеры вздрогнули.
  -- Живо! Не поняли? Тащите сюда этого старика, я сейчас душу из него вытрясу,- цезарь был настроен скорее весело и дерзновенно, нежели грозно.
  -- Так точно! Аве цезарь!, - солдаты опомнились и зашевелились, ничего ровным счетом однако не понимая. Зачем ему здесь понадобился этот плешивый бедуин? Но роль простого солдата к тому и сводится, чтобы беспрекословно выполнять приказы своего командира без раздумья и обсуждения. Двое легионеров повернули наверх, за Бен Лазаром, а два офицера остались с Цезарем.
  -- Что это, мой повелитель? Что ты нашел, дозволь выразить своё любопытство,- не удержался Римул, командир второй когорты.
  -- Римул, это самое великое открытие, которое перевернет всю мою жизнь. И твою тоже, я тебе обещаю. Да что там жизнь. Я переверну мир, вот только потрясу хорошенько этого старого мерзавца. А это что такое...,- цезарь уже успел осмотреться по сторонам и направился в сторону странного сооружения, которое находилось в центре залы, прямо в центре круга солнечного света, падающего сверху в отверстие в куполе. Там в центре круга стояло некое подобие каменного столпа с площадкой наверху. На площадке находилось каменное кольцо с отверстием, размером с куриное яйцо. Кольцо было повернуто лицом к соседней стене, торцом ко входу, так что кольцо цезарь различил не сразу, а только когда начал обходить залу по кругу.
  -- Что ты нашел, мой повелитель? Это не опасно? Я не доверяю старым руинам. Очень много страшных тайн, бывает хранят в себе они,- Римул вынул, озираясь, из ножен короткий римский меч и подошел ближе к своему командиру.
  -- Не бойся, мой солдат. Нам здесь пока ничего не угрожает. А это...это устройство...впрочем не важно. Идём наверх! Мне надо как можно быстрее увидится со старейшиной,- Цезарь резко повернулся и быстрыми шагами пошел по направлению к выходу. Второй легионер поспевал за ним неся факел, свой Цезарь отбросил при входе в зал и теперь он лежал и догорал желтым, масляным огнем на песке.
   ***
  -- Рассказывай, старый пройдоха! Почему молчал до сих пор, что в вашей деревне храм имеется древний. Почему не сказал мне об этом вчера?,- цезарю явно было интересно узнать, что же ответит ему старец.
  -- Вчера вы были усталыми, с дороги, император. Не время было рассказ вести, да и повода не было. Я не думал, что старый наш храм родовой так тебя заинтересует. Еще прадед мой, покой его духу, Ибн ала Бул Мохат, придя на эту благословенную землю....
  -- И деревня твоя совсем не деревня, а старый забытый пустынный град по имени Урарахат!,- цезарь резко перебил рассказчика неотрывно глядя ему в глаза,- Я всё знаю старик, не лги мне! Мне, императору!,- цезарь стукнул ладонью по щиту, лежавшему у него на коленях. Щит зазвенел и опрокинулся на пол. Римул вскочил на ноги, вытащив из ножен меч, явно не ожидавший такого развития событий и теперь окончательно был смущен непониманием развивающейся ситуацией.
  -- Прикажи, и я отрублю ему голову!,- Римул просто не знал что еще он мог сделать для своего императора в такой ситуации.
  -- Успокойся Римул, сядь. Или лучше иди наружу, проверь стражу у храма. Поставь пару лучников. Никого, слышишь никого туда не впускать. Особый приказ. Любого, кто сунется туда уничтожить на месте! Ты понял?,- цезарь уже успокоился и теперь не глядя на дрожащего с стороне старика отдавал распоряжения военачальнику.
  -- Понял цезарь! Но...как же...,- Римул кивком головы показал на старца.
  -- За меня не бойся. Старик еле дух не испустил от страха,- цезарь громко и довольно рассмеялся,- Мы мило побеседуем, ничего не случится, иди.
   Римул вышел из шатра и крикнув солдатам сам бегом направился к храму, что бы проконтролировать стражу и вернуться назад, к цезарю.
  -- Садись старик,- цезарь указал жестом на подушки, подле себя,- Разговор будет долгим, не лги мне. Я знаю больше, чем ты можешь себе вообразить,- с этими словами он достал из- за пазухи висевший у него на шее амулет, похожий на одну половинку яйца, разрезанного вдоль, иссиня черного цвета и поднеся его к лицу старца спросил у последнего пониженным голосом:- Тебе известно, что это, о старый глупец?!
  -- О!...Слеза Нинлиль!,- тихо выдохнул старейшина.
  -- Рассказывай. Я хочу знать всё! От начала и до конца. С самого начала, слышишь и до последнего дня, как ты меня увидел.
  -- О всемогущий! Теперь я так могу тебя называть. Рассказ будет долгий, не гневайся. Дела давно забытых дней.....я думал, что никогда уже больше не увижу этот...знак. Это последний......как он попал к тебе, владыка?
  -- Это длинная история. Ну ладно. Сначала я тебе поведаю мою тайну, потом в ответ услышу всё, что знаешь ты,- цезарь хлопнул в ладони и сказал вошедшему стражнику, что бы их не беспокоили, пока он не даст знать и никого к ним не впускать, кроме как посыльного от Орискуса, если тот появится внезапно.
  -- Слушай, старик. Будучи наместником в Галлии...есть такая страна на севере, не раз мне доводилось слышать от друидов, местных колдунов и лекарей, сказку о чудодейственном яйце. Буд-то яйцо то и вовсе не яйцо, а застывшая слеза древней богини. Имеет она чудное свойство- тот кто овладеет им по настоящему и вернуть богине пожелает, богиня в благодарность исполнит всякое желание человека. Любое, будь оно хоть в тысячу раз нелепо и непостижимо. В Галлию этот камень попал с одним вельможей, с какого то похода на восток, во времена столь давние, что все забыли сколь далеки они. Принес в надежде получить за это выкуп на торжище или заложить его меняле. Род знатен его был, но беден. Но к великому сожалению вельможи, за безделушку никто и гроша ломанного не давал. Он же утверждал, что ценность яйцо имеет неимоверную и было добыто в бою с иноземцами и прошлый хозяин вещи отдал свою жизнь, не пожелав добровольно расстаться с ней. И уже совсем отчаявшись продать заморскую вещицу, хотел он было просто выбросить её в пучину бушевавшую морскую. Но встретился ему друид один старейший, с такой же как у тебя бородой, может даже больше и упросил ему отдать яйцо задаром, без всякой платы, пообещав лишь только, что дела вельможи наладятся вскоре и жизнь его, словно весенняя река, потечет по новому руслу, в достатке, как только он пожелает. Тот согласился. И правда, друид не обманул. Уже совсем скоро вельможа удачно женился, на дочери знатного человека и его финансовые дела поправились. Дальнейшая его судьба нам не известна и не интересна. Друид же этот передал яйцо, или теперь можно сказать слезу богини, своему сыну, тот своему сыну и так до десятого колена. Последнего в их роду, Орискуса я и встретил, когда наместником служил во славу Рима там. Он мне и поведал правдивую историю, передающуюся из уст в уста среди волшебников и колдунов о древней и могучей богине- матери Нинлиль. Но сейчас я хочу услышать эту историю от тебя, Бен Лазар. Как видишь, я знаю достаточно, скрывать что либо от меня бессмысленно. Во гневе я суров! И не пощажу даже такого дряхлого старца, как ты, задумай скрыть ты от меня хоть толику правды. Хочу лишь сопоставить факты, которые тебе известны и которые известны мне. А после я решу, что дальше делать.
  -- О великий! Ты прав! Ты знаешь многое, но далеко не всё. Это и дар и проклятие всему нашему роду людскому. Слеза богини...это лукавая насмешка над нашими слабостями. Мы просто люди и в горячке иногда об этом забываем. И начинаем мнить себя богами. Вот тут нас кара божья и настигает. Прости владыка мира...воистину теперь ты станешь им всенепременно! Я должен взять с тебя обет молчания о том, что ты сейчас услышишь из моих уст, иначе я не молвлю даже слова. Это страшная тайна моего народа. Это наш крест, а раз ты добрался до неё, ты станешь последним свидетелем и участником событий. Я знаю твои помыслы и остановить тебя на пути к погибели не смогу.
  -- О чем ты говоришь? О какой погибели, старый?! Ты что ли сгубить меня надумал?,- цезарь недоуменно посмотрел на старика. Всё это время они разговаривали вполголоса и их беседа со стороны могла показаться дружеским перешептыванием, а не допросом всемогущим кесарем одинокого старого бедуина.
  -- О нет, император! Что я могу с тобой сделать? Я, последний из рода Асамов. Моё настоящее имя- Ур Бен Лазар Асам.
  -- Так ты жрец!....,- теперь пришла очередь удивляться императору
  -- Да, о великий! Я верховный жрец храма богини Нинлиль, в разрушенном и затерянном в песках святом городе Урарахат, как ты сам это сказал. Я не знаю, от куда у тебя такие глубокие познания в устройстве нашего мира, но...да, ты нашел затерянный город. Наш род последний. И на нас история нашего города и нашего храма закончится. Я ждал появления последней слезы Нинлиль всю жизнь. Я молил её помочь мне в поисках, я искал, я объездил много стран, но на севере, далеко за пределами Месопотамии не был ни разу. Следы вот этой вот слезы,- старец кивнул на амулет, в руках Юлия,- терялись у берегов Красного моря и дальше я не смел продвинуться в поисках, боясь сгинуть до срока в варварских землях севера. Но...чудо свершилось, когда я уже потерял всякую надежду увидеть еще одну слезу при жизни. Оно само нашло путь домой,- старик улыбнулся,- и я чувствую близкий конец. Миссия моя подходит к концу. И скоро всё снова встанет на свои места, богиня обретет покой и не будет больше нужды ей служить. Она сможет уйти из мира демонов в другой, верхний предел. Но, я спешу, мой повелитель. Дозволь мне рассказать всё по порядку, что бы связующая нить рассказа не потерялась для тебя из виду. Еще раз молю дать мне жрецу обет молчания, мой император!
  -- Даю. Клянусь тебе старейший из старейших хранителей печати храма Нинлиль, что никто кроме меня и Орискуса не узнает то, что ты сейчас мне расскажешь. Орискус стал моим поверенным в делах религии и магии. Мы прошли с ним вместе большую дорогу. Дорогу к могуществу и славе римской нации. Поэтому ему ты можешь верить как и мне. Тайна уйдет с нами в могилу.
  -- Так было всегда! Да будет так и впредь, Аминь!,- старик вздохнул и продолжил, - Наш город ведет своё начало с древних времён и заканчивает своё существование во времена царствования Набонасара. После захвата и разграбления города Тиглатпаласаром III, события, последовавшие вслед за этим положили конец городу и началу упадка нашего рода. Набонасар был жадным царем и ему мало было земель в Междуречье, он хотел владеть и всей Африкой. Возомнив себя владыкой вседержителем снарядил он поход в Африканские земли, нацелившись на Нубийскую пустыню, в сердце которой и стоял наш славный торговый город. Народ молился и прославлял богиню Нинлиль, матерь всему живому, заступницу жен, покровительницу семейного очага и богиню плодородия. Дела города шли хорошо. Город жил торговой жизнью за счет караванов, которые шли непрерывным потоком из Междуречья по всей Африке, а наш город давал караванам временный приют перед тяжелым переходом по пустыне. Таким образов в Урарахате собирался народ всех мастей, со всех частей света, принося с собой часть своей культуры и частенько оставляя после себя не только воспоминания, но и потомство. Тогда нравы были свободны и женщины у пользовались правами наряду с мужчинами, потому что городу покровительствовала богиня мать. И они сами могли решать кого из мужей себе брать и на какой срок. В городе царил матриархат. И было благоденствие. Из под земли повсюду били источники сладкой холодной воды, буйная зелень окружала городские стены, куда не кинь взгляд и слава о оазисе гостеприимства и тепла ходила далеко за пределами Месопотамии. Сейчас, о великий Цезарь,- старик впервые назвал императора так,- мы сидим в самом центре нашего города, на главной площади, рядом с храмом богини. Руины давно уже похоронены песками пустыни и те скалы, которые образуют ущелье для моего селения на самом деле не что иное как стены дворца приемов, потрепанные временем и силами природы они давно уже утратили свой облик, навеки породнившись с этими песками и приняв облик скал. А источник...остался последний, как единственное живое напоминание и былой славе города и о том, что богиня нас еще не забыла и ждет... Когда она получит назад все свои слёзы, твоя слеза последняя, исполнится предначертанное ею проклятие и город падет навеки вечные в полное забвение. Источник пересохнет и пески накроют всё вокруг тяжелыми огромными холмами. И мы не в силах что либо изменить, такова воля богов!....,- Бен Лазар на минуту замолчал. Молчал и Юлий Цезарь. Он уже рисовал в своем богатом воображении картины исчезнувшего города, караваны верблюдов, перевозящие товар... Старик умел рассказывать.
  -- Конечно такой лакомый кусочек не мог не приглянуться Набонасару. Он непременно захотел наложить на него руку и сделать город своей летней резиденцией. Город был свободным и независимым. Там была своя стража и наместник, но так как население города, в основном состояла из приезжих купцов и их сопровождающих надобности в многочисленной армии и крепких стенах, выдерживающих длительную осаду не было. У каждого каравана тоже была своя вооруженная охрана, которая на время постоя в городе, по соглашению с властями выполняла военные функции, за это купцы платили меньше за постой. Таким образом город и жил- одним большим бурлящим организмом. Пока не пришла беда... Но я хочу сначала немного рассказать о самой богине, о великий, если пожелаешь, что бы ты понял глубину всего несчастья, обрушившегося на мой бедный род.
  -- Естественно желаю. Говори, как есть. Ты умеешь увлечь своими рассказами, старик. Прикажи подать вина, у меня в горле пересохло. Но мне не терпится узнать, что было дальше,- цезарь показал на пустую амфору, стоявшую на полу. Бен Лазар втсал, вышел из шатра и крикнул своим сородичам, что то на своем языке. Вскоре появился мальчик с бурдюком, наполнил амфору и молча удалился. Всё это время цезарь сидел и разглядывал в задумчивости свой амулет.
  -- У тебя только половинка?,- удивился Бен Лазар, не сразу заметив, что у цезаря на шнурке только черная половина "слезы богини",- а где вторая, белая?
  -- У Орискуса. Мы специально их разъединили, что бы ни у кого из нас соблазна не было воспользоваться в случае находки храма одной из них, без ведома другого.
  -- Это опасно цезарь, я не знаю весь обряд, но слышал от отца своего, а он от деда, что для полного обряда вызова богини нужно непременно иметь две половинки слезы или ничего не выйдет или хуже того будет всё очень плохо. Отец говорил, что он подслушал в детстве разговор прапрадеда с дедом, в бытность того учеником жреца, что одна половинка богиню вызывает, вторая её запирает. Я не знаю что это, больше я не помню ничего. Но твердо запомнил, что нужно иметь обе половинки, что бы приступить к обряду. Обряд проводится в полночь, в полнолуние. Когда луна займет центральное положение на небосводе и луч её коснется указующего перста в храме. Нужно установить каким -то образом в пазы кольца "слезу" и ...она придёт. А дальше...дальше я не знаю что нужно делать. Я на своем веку ни разу не был свидетелем обряда, как и мой отец, и дед. Поэтому тут, император, я тебе помочь не в силах,- Бен Лазар умолк.
  -- А когда полнолуние будет старик?
  -- Сегодня, о великий...но...ты не имеешь вторую половинку...ты не можешь..
  -- Только я один знаю, что могу я,а что нет! Как смеешь ты мне указывать, о несчастный!,- воскликнул цезарь в досаде, что Орискус так еще далеко и полнолуние придется пропустить из за погони за Помпеем,-Продолжай, старец, ты отвлекся.
  -- Начну с легенды. С повести о том, задолго до того как храм богини тут возник. Начну я с повести о самой богине.
   .....Это было в те времена, когда священный город Ниппур населяли лишь боги, дети Ану. Одна из богинь старшего поколения, старая и хитрая Нунбаршегуну задумала сочетать браком свою дочь Нинлиль и старейшину богов могучего Энлиля. Зная, что Энлиль любит бродить в одиночестве по берегу реки, Нунбаршегуну подговорила свою дочь прийти в это время к потоку, скинуть с себя одежды и сделать вид, будто она собирается искупаться. Случилось все, так как и рассчитывала хитроумная старая богиня. Энлиль, увидев прекрасное тело Нинлиль, воспылал страстью и тут же захотел сблизиться с ней, но девушка решительно отказала ему, сославшись на свою невинность. Обескураженный всемогущий бог с тяжелым вздохом отступил. Однако красота девушки запала ему в душу, и он обратился за помощью к своему слуге Нуску. Тот посоветовал своему господину быть настойчивей и похитить юную деву, дескать, она противится лишь из скромности, а, познав твою страсть и сама воспылает любовью. Когда на следующий день девушка пришла к реке купаться, Энлиль выскочил из зарослей тростника, схватил ее, посадил в лодку, заранее приготовленную Нуску, и пустил суденышко по течению. Там он силой овладел Нинлиль и через положенный срок молодая богиня зачала ребенка. Боги, узнав об этом безнравственном поступке, были сильно возмущены. Семь величайших богов и пятьдесят великих богов и богинь единогласно порешили, что Энлиль должен отказаться от верховной власти и в наказание за нарушение запретов отправиться в нижний мир. Но тут прекрасная Нинлиль, беременная будущим богом Луны Нанной, решительно заявила, что она любит своего обидчика и последует за ним в изгнание. Энлиль был сильно удручен тем, что если бы его сын родился в мрачном мире мертвых, то он не смог бы подняться на небеса, как было ему предначертано. Тогда у бога созрел хитроумный замысел. Он знал законы подземного мира. Для того, чтобы кому-либо покинуть "страну без возврата" необходимо было предоставить себе замену. Значит Энлилю, если он хочет вывести свою семью в верхний мир, надо было найти троих добровольцев, согласных остаться навсегда в царстве мрака.- Я хочу первым сойти под землю, - сказал он супруге, - и буду ждать тебя в сумрачном мире. Не торопись и спокойно снаряжайся в путь. Когда ты подойдешь к воротам подземного царства, то тебя встретит страж и спросит, кто ты и куда идешь. Расскажи ему обо всем и выполни все его желания! Потом ты достигнешь великой подземной реки и увидишь ее хозяина. Вновь назови себя и сделай все, что он захочет. Через реку перевезет тебя лодочник. Выполни также и его волю. Не страшись ничего. Все будет так, как предрешили заранее семь величайших богов, определяющих судьбы будущего. Совершив грех, ты останешься безгрешной! Простившись с женой, Энлиль принял образ стража ворот нижнего мира и стал поджидать Нинлиль. Та вскоре подошла к воротам, увидела стража и стала объяснять ему цель своего визита. Энлиль в образе привратника сказал, что пропустит ее, только если она возляжет с ним на ложе. После некоторых колебаний, вспомнив наставления мужа, богиня согласилась, и в ее чреве зародился бог Нергал - Месламетеа. Нинлиль двинулась дальше, подошла к берегу подземной реки и там встретила Энлиля в образе хозяина реки. Сблизившись с ним, она зачала бога Ниназу. Для того чтобы переправиться через реку, богине пришлось отдаться еще и паромщику.
   Таким образом, план Энлиля удался и три его сына остались в подземном мире, что позволило их старшему брату Нанне стать богом Луны и взойти на небеса. Энлиль и Нинлиль тоже недолго оставались в нижнем мире. Искупив свою вину, они вернулись в Ниппур, где Энлиль вновь стал во главе богов. Но как и все мужчины Энлиль не был верен только своей супруге, а продолжал вести беспутный образ жизни. Расстроившись Нинлиль дала себе обет что больше не полюбит никого и отправилась на войну в царство мертвых и злых демонов Лэнга. Демоны Лэнга были твари, похожие на изуродованных обезьян с невероятно длинными когтями и парой перепончатых крыльев за спиной. На всем теле у них нет ни волоска, лишь голая кожа цвета густых чернил. Это низший класс демонов- надсмотрщиков за душами умерших грешников, разведчики пустошей ада. Но битва с демонами не принесла победы славной и красивой богине. Она не устояла перед их числом и натиском. Но победив они не стали убивать её, ведь все таки она богиня, хоть и с верхнего предела, а вынудили к ним спуститься в царство на веки вечные, чтоб службу главному из демонов нести. И стала Нинилиль с тех пор богиней мучений, смерти и уничтожения всего, на что свой бросит кроткий взор, лишь маску сняв с лица хотя б на миг. Но людей, по прежнему строивших в её честь храмы и прославлявших прежнюю Нинлиль она любила и по договору со слугами ада она могла раз в полнолуние являться людям, по усмотрению и просьбы их любые утолять. Что так и было долгие столетия. Пока на царство не пришел коварный, вероломный Набонасар имея в милости великого полководца Тиглатпаласра III. Он и пошел на город войной, - старик остановился, сделал глоток вина из миски и продолжил рассказ, глядя цезарю в глаза,- В то время в храме предок мой служил. Звали его Ур Натмунсотор X. Корнями род наш уходит в египетское царство. Там и начался наш первый род жрецов Нинлиль, которые против обыкновенного могли заводить себе потомство и передавать по наследству знания и службу. Такова была воля нашей богини. Мы могли иметь детей и семьи. Жена моего предка ушла в мир иной очень рано, оставив мужу трех прекрасных малышей. Слаба она была духом и плотью. Велико было горе отца, но надо было жить дальше и исполнять свою службу великой богине. Предок молился истово и по прошествии времени, когда боль потери любимой жены утихла он полюбил и возжелал богиню, как простую смертную и стал служить и молиться ей усерднее, чем прежде. Образ красивой девы стал являться ему во снах и он не мог прожить уж больше без своей Нинлиль, как теперь бережно он называл богиню. Богиня услышала молитвы жреца, поверила в его чистую земную любовь к ней, всё таки она оставалась женщиной, по своей сути и в одну прекрасную лунную ночь, в полнолуние она к нему явилась. Явилась в образе прекрасной земной женщины и возлегла с ним, ложе разделив. Утром она исчезла в мире нижнем, оставив о себе напоминание на теле предка моего в виде семи следов горячих поцелуев. Убедившись, что это ему не приснилось, жрец ожил и зажил новой жизнью. Радость появилась в его глазах, ведь повторно жениться на обычной женщине он не мог и был обречен до самой старости скитаться в одиночестве, что для молодого, здорового мужчины сравнимо смерти, он же не давал обет безбрачия. А тут...он стал мужем самой богини! Он был избран! Единственное условие было у богини- она никогда не снимала маски и новый муж её земной никогда не видел её лица, иначе он просто бы умер и ушел в царство теней. Такова была миссия Нинлиль теперь, на службе демонов. Но и в маске она была просто прекрасна. Ни одна земная женщина не могла сравниться с красотой богини, её тело было словно нефрит, красоты неописуемой. Её глаза сверкали блеском перламутра в ночи. Губы её отливали алым шелком, так воспевал свою возлюбленную окрыленный Ур Натмунсотор. Счастью прародителя моего не было предела и скоро слух о сношениях жреца с богиней покинул и пределы города. Ну как тут в тайне сохранишь такое! Богиня была не против, что бы все узнали о их связи. Да что ей дела до людского толка! Кто ей указ? Ей даже муж Энлиль давно уж был не страшен. После его предательства и ухода на службу к демонам, она совсем перестала общаться с ним и со своими детьми от их брака. Поэтому она тоже наслаждалась обществом простого смертного, из древнего достойного рода жрецов её храма. Он и вправду был достоин её. Когда город на исходе первого дня битвы был захвачен Тиглатпаласаром, а вся его незначительная охрана разбежалась вместе со своими купцами и караванами, жители города остались беззащитными перед жестокими захватчиками. Захватчики жгли дома, насиловали женщин, детей, грабили, убивали стариков и все кто еще мог передвигаться укрылись на территории храма, в надежде, что солдаты побоятся осквернить чертоги бога и здесь люди найдут свою обитель. Солдаты и вправду будучи простым рабочим людом не стали приносить оружие в храм и в храме продолжать свои злодеяния. Но Тиглатпаласар был не такой. Он был надменный, храбрый и не хотел упускать возможности поквитаться со счастливчиком, мужем богини. Она должна стать теперь его женой. Он дождется полнолуния и вынудит простую женщину, в облике которой богиня являлась моему пращуру, возлечь и с ним тоже. Или выведет на чистую воду байки этого выродка о его связи с великой богиней. Он, сказать по правде, не верил, что богиня приходила к жрецу и наверное и правда хотел опровергнуть этот миф. Он вошел в храм и когда Натмунсотор вышел навстречу к чужеземцу. Что бы узнать о его намерениях, Тиглатпаласар вонзил в живот жреца свой меч по рукоять и провернул два раза, без слов и причитаний. Храм приказал солдатам разграбить, все сжечь и принести награбленное ко дворцу, который сделал своей временной резиденцией. Солдатам пришлось повиноваться. Настала ночь, как обычно, в полнолуние Нинлиль спустилась с небес к своему возлюбленному и то, что она там увидела повергло её в шок! Она снова потеряла мужа, ту небольшую возможность становиться ненадолго простой женщиной, желанной и любимой женщиной. Гневу богини не было предела. Она приняла свой обычный облик, ростом став в десять локтей и диким от тоски и горечи завыла голосом. Все солдаты и их предводитель в то время спали мертвецки пьяные уже в дворцовых чертогах. Их разбудил не человеческий полный ярости оглушающий рёв, небесной трубы. Они как есть по выскакивали на улицу, уж лучше бы они остались у себя в постелях! И что они увидели на площади дворца? Стояла величавая богиня. Черна как ночь, как столб нефритовый размером с дом, с прекрасной черной грудью, с огромными сосками ярко алым цветом. Грудь поднималась в скорбной ярости и опускалось с каждым вздохом. Богиня была обнажена и чресла её были великолепно сложены и привлекательны даже в таком размере. Все, кто посмотрел в лицо богини- тотчас окаменел. Богиня скинула маску и её настоящее лицо, с красивыми до помешательства чертами явились взору черни непристойной. Те кто не успел взор на богиню свой поднять, а это были лишь остатки жителей города, потому что пришлые чужеземцы не знали тонкостей общения с Нинлиль, на землю тотчас пали под раскатами ревущей девы. Из ушей потекла кровь от сильного давления звуком рёва на перепонки. Люди все, без исключения катались по земле и орали, молили о пощаде и орали. Не орал только Тиглатпаласар. Он вышел из дворца последний и уже оглохший с обнаженным мечом в руке шел по направлению к великанше, постоянно приговаривая "что я наделал? Это правда. Что я наделал". Богиня его пока не замечала. Она рыдала, она рыдала огромными слезами, величиной с куриное яйцо. Те слезы падали на землю и часть слезы, коснувшаяся земли тотчас становилась черной, черней чем ночь, как тело царственной богини. А верхняя частичка слёз осталась белой, как непорочность юных дев. Слёзы чрез миг застыли прочно, словно камни. Лежали и шипели на песке, как облитые угли в очаге. Затем богиня повернулась и увидела Тиглатпаласара. Она поняла кто он есть и что убийца -он! Рёв дикой ярости в лицо она ему пустила. Тиглатпаласар остановился окаменев незамедлительно, рассыпался и разлетелся на кусочки от толчка воздушной силы , через рёв богини. Лицо богини исказилось до неузнаваемости, оно стало уродливым, даже страшным, похожим на демонов, которым она служила. Богиня перестала плакать и впервые молвила слово людям за долгие столетия поклонения. Она сказала, что проклинает этот город, что унес её любимого в царство мертвых, откуда нет исхода никому! Она разрушит город этой ночью и камня не оставит на камнях! Проклятие падет на всю империю Набонасара и с этих дней не будет там покоя, и вскоре рухнет и она под силой демонов из ада. Навеки вечные она людей проклянет покуда слёзы все её упавшие на эту землю сей момент, не будут возвращены её до единой, жрецами культа и его единоверцами. Когда лишь слёзы будут собраны все вместе, возможно так они прощения её заслужат. Сказала, протрубила мощным гласом и тотчас руки в стороны воздев, она пустила дикую метель песка и пыли по улицам гулять Урарахата. Чрез время краткое утихла буря. Засыпаны колодцы были всюду, сады с корнями вырваны и смяты. Тела покойников лежали тут и там, повсюду. И вязкий запах разложения трупов стоял как буд- то город мертв уж был вторые сутки,- старик передохнул, глотнул вина и снова перешел на размеренный речитатив, вспоминая наизусть заученные строки, передававшиеся из уст в уста уже несколько десятков поколений жрецами этого странного культа. - Когда те, кто остался в живых, по вылезали из своих нор и щелей. Куда загнала их буря,- старик продолжил в обычном ритме слово построения, видимо устал декламировать так долго,- они были ужасно удивлены и испуганы. Ночь уже кончилась, буря тоже. Богиня исчезла так же внезапно, как и появилась. Её здесь больше нечего было делать. Все люди слышали слова богини, все их хорошо слышали и запомнили. Но слёз нигде не было видно. Их разметало по всей пустыне и еще бог знает где. Города уже не существовало. Все колодцы были безвозвратно потеряны. Люди пытались их раскопать, но тщетно. К исходу третьего дня удалось расчистить от трупов все центральные улицы, а к исходу пятого весь город. Трупы вынесли за городские стены и там, в овраге сожгли. Смрад горелого мяса стоял на улицах еще очень долго, напоминая о крахе некогда великого творения человека и природы. Удалось обнаружить и раскопать один колодец, который и существует по сей день и те несколько семей, которые остались живы после гнева богини, выжили только благодаря этому колодцу. Город так засыпало песком, что на его месте выросла новые горы и барханы. Осталась нетронутой только его центральная часть с храмом о руинами дворца наместника. С годами и центральная часть тоже была съедена пустыней. Пустыня не прощает ошибок и безжалостно забирает всё, что человек не смог удержать в руках. Среди караванщиков быстро разнеслась весть о том, что город прокляли боги и там теперь мор. И дорога иссякла. Караваны стали ходить в обход, по окраине пустоши. Дорога стала длиннее на два перехода и на окраине отстроили новый постоялый двор, но это был уже не тот старый добрый Урарахат. Да и люди стали другими. Более молчаливыми, запуганными и старались пройти побыстрее пустоши, надолго не останавливаясь в пути, как было принято раньше и ни с кем не вступая в дружеские связи. Пустыню стали бояться. Из самого города понемногу жители тоже ушли кто куда, остался только мой род, потому что наше предназначение служить богине. И мы снова начали это делать. Что бы не привлекать внимания, храм восстанавливать мы не стали,а только, если ты заметил, о великий, поддерживали чистоту внутреннего убранства, как могли. И старались не пустить пески в нашу деревню совсем. Но скоро и её они съедят, таков закон пустыни. Но я своё предназначение всё же выполнил. Мой предок, передавший мне знания и власть верховного жреца Нинлиль сказал, собраны все слёзы богини, кроме одной. Я боялся, что не смогу выполнить свой долг и наш род, как и весь род людской останется проклят навеки. Но вот явились вы, император, и надежда о помиловании богини снова затеплилась в моей старческой душе. Когда прибудет ваш слуга, со второй половинкой амулета? Вы должны закончить обряд.
  -- Я не знаю. Я сам его жду с нетерпением. Да, старик, ты много рассказал мне того, чего я знать не мог. Не знал я этой истории с богиней. Я узнал от жрецов культа Именхотепа, когда учился в Египте, в юности, только про заветное желание, которое может просить смертный у богини, когда вставит амулет в кольцо. Но что будет дальше и откуда всё это началось- ты сейчас открыл мне великую тайну,- цезарь задумался и напряг лоб. Казалось он отрешился и ушел в себя.
  -- Я прошу тебя, о владыка, дождись своего Ориску...., или как ты его зовешь. Не сделай ошибки. Не вызывай богиню, не имея всей слезы.
  -- Что? А....да да, старик, не волнуйся.....я помню. Ты иди, мне надо подумать,- цезарь и правда уходил в себя, как не редко это бывало, когда какая то проблема озадачивала его. Бен Лазар поднялся и пошел было к выходу, потом остановился, хотел было что то спросить, но передумал и пошел. Цезарь сам его окликнул,- Старик! А был ли кто то здесь из великих мира сего, ты знаешь об этом? Я имею в виду слёзы! Кто нибудь возвращал слёзы на твоей памяти.
  -- Нет, о мой император, на моей жизни не было. Но отец мне рассказывал, а ему его отец, а ему его дед, что был здесь и Рамзес, и Эхнатон, и Александр Велкиий...., - при этих словах у цезаря брови полезли наверх,- и все ушли довольные и получили то, что искали. Вот так, - старик отогнул полог шатра и вышел.
  -- Вот что он попросит у богини, когда вернет её последнюю слезу! Она должна быть благосклонна к нему за это. Цезарь уже знал, что ему желать от этой странной древней как сам мир великой богини. Он встал резко, прошелся по шатру, потом сел, через секунду снова вскочил. Посмотрел на амулет теперь уже более внимательно, засунул его обратно за пазуху и вышел из шатра. Уже на бегу по дороге к храму он крикнул, что бы седлали его коня. Он бежал, почти летел к храму. Он хотел еще раз, уже другими глазами посмотреть на это место, на это таинственное и страшное место, где в далеком-далеком прошлом решилась в один миг судьба всего человечества и его, цезаря тоже.
   Цезарь буквально влетел в центральную залу храма, выхватив на ходу у сторожевого, факел и остановился как вкопанный посередине зала, оглядываясь по сторонам и как бы ища подтверждения словам старейшины. Теперь уже и фрески на стенах и сам молельный зал уже выглядели по другому и теперь, после такого ошеломительного рассказа цезарь как буд-то чувствовал чье то незримое присутствие, словно тяжелое, мерное дыхание древней богини, а не порывы воздуха проносились по немногочисленным переходам галерей храма. Он словно сам на мгновение переместился во времени, на много столетий назад, в далекие, дикие времена и почувствовал себя в роли просителя, в роли мужа богини Нинлиль, который молилися здесь денно и нощно когда-то. Молился о урожае, о доброй дороге караванам, прибывающим и убывающим из загадочного, старого города. Молился о себе лично, о своем счастье, о том, что более кроме богини желать ему было некого, молился без какой либо надежды на успех, но просто потому что он верил. Верил в этот идеал женской грации, в существо высшей степени развития, в сущность, которая и сделала когда живое себе подобным, матери- матерей, великой богине прародительнице. Молился истово и получил.... И если хотя бы толика из услышанного от старца правда и действительно здесь побывали когда-то и Александр Великий, и Эхнатон,и.... Значит и они получили того, чего хотели истово, всем своим сердцем, всей душой! И он сможет! Он тоже попросит, и получит! Он вернет богине последнюю слезу и в благодарность она не сможет ему отказать, нет! Он будет учтив с ней, но тверд и непреклонен. Она должна ему помочь, должна. Она сама это сказала. Только бы старик не обманул. Иначе всё напрасно....Цезарь медленно обошел стоявший в центре столп, потом воткнул факел в расщелину между плитами пола и достал из- за пазухи амулет. Не спешно, словно боясь упустить наваждение, он поднес амулет к отверстию в кольце и тот аккуратно занял привычное место, как буд-то специально подогнанное именно под него....Ничего не произошло. Солнце продолжало светить и солнечный круг, образованный сквозь отверстие в куполе храма не сдвинулся ни чуть. В храме стояла мертвая тишина.
   - Чёрт, Орискус! Где тебя носит?!,- цезарь вышел из оцепенения на минуту завладевшее им и с досады пнул факел. Тот отлетел к дальней стене, где уже валялся его собрат, часом раньше там же брошенный цезарем.
   Гай взял себя в руки, вытащил из гнезда кольца амулет, еще раз осмотрел столп, каждую трещину, каждую расщелину на нём, ища наверное какие-то следы от прошлых посещений, может быть или просто наблюдая и запоминая всё вокруг. Прошелся еще раз вдоль стен, сосчитал количество ответвлений коридоров ведущих из залы в разные чертоги храма, их было семь. Углубляться туда не было смысла, да и одному, без охраны делать этого совсем не хотелось. Потом резво вышел наружу, кивнул стражнику и сказал, что бы дозор несли предельно строго. Еще раз повторил о необходимости никого не впускать. Осмотрел лучников, стоявших вокруг храма и успокоенный тем, что сейчас ситуация снова под его полным контролем, направился к шатру. Уже на подходе, цезарь крикнул дожидавшемуся его Августу, что бы тот оседлал его коня и своего тоже.
   - Поедем, прогуляемся, Август. Впереди большие перемены, будь я не цезарь! Я не могу спокойно сидеть и ждать и сделать тоже не могу ничего, разве что приказать времени двигаться быстрее. Поскачем на две лиги вперед, посмотрим, может мы своих увидим.
   -Император, сколько взять солдат?,- Август уже налаживал сбрую у коня цезаря.
   - Не много, пятерки всадников будет довольно. Не ослабляй охрану храма. Это важно. Маркус останься за старшего, пока нас нет,- бросил Гай, запрыгивая в седло подоспевшему к ним легионеру.
   -Понял, цезарь. Солнце высоко уже. Надо ли с собой вам провианта дать?
   -Нет! Мы вскоре будем. Скажи Лазару- пусть трапезу готовят. А сейчас мне надо поразмыслить. Вернемся вскоре как только нагуляем аппетит.
   Солнце уже село, но было еще светло. Цезарь исходил весь шатер вдоль и поперек. Два раза уже он посылал гонца навстречу отряду с Лукрецием, но их всё не было. Цезаря уже обуяла лихорадка действовать, но помня предостережения старейшины сейчас его обуревали сомнения: - дождаться Орискуса или начать таинство обряда без него. В конце концов, обряд можно и прервать и дождаться другого полнолуния. А еслди не получится прервать и случится худшее? А что может случиться, кто знает? А вдруг погоня за Помпеем пойдет не так. А вдруг потом они не смогут отыскать этот заброшенный старый город и он потеряет навсегда этот единственный шанс, о котором мечтал уже десять лет, без малого. Нет, отсюда уходить нельзя. Надо начинать обряд сегодня, несмотря ни на что! Дьявол, как всё сложно! Ну почему когда нужно принять судьбоносное решение так нелегко пойти на риск?!,- Вот сейчас, именно сейчас, как никогда цезарь понимал, что сегодня ему надо принять такое решение и он колебался.... Он выскочил в бешенстве на улицу из шатра и чуть не сбил с ног посыльного.
   - Есть новости, есть? Отвечай!,- с дикими, огромными глазами цезарь схватил за грудки бедного солдата.
   - Нет, мой император, новостей нет.
   -Ааааа! Что ты тут шляешься тогда? На виселицу захотел?,- цезарь в бешенстве отшвырнул бедолагу в сторону,- Где старик? Найдите мне старейшину.
   - Цезарь!, -подбежал еще один легионер и с испугом посмотрел сначала на поднимающегося на ноги товарища по оружию, затем на взбешенного командира,- жители уходят. Собрали вещи все, поклажу, на верблюды и теперь уходят вглубь пустыни. Что прикажешь делать, остановить их?
   - А где старик, он с ними?,- цезарь удивился и злоба вскипела в нем еще больше.
   - Да и он с ними.
   -Где он? Веди меня к нему!,- они почти бегом направились к группе людей, заканчивающих погрузку в стороне от шатра, около родника. Бен Лазар тоже был там и сейчас объяснял солдатам как надо укрыть ночью родник, что бы его не замело песком, если вдруг начнется буря в пустыне. Цезарь подскочил к старику и схватил его за грудки.
   - Ты что это надумал, старый чёрт,а? Вздумал меня провести?! Куда это ты собрался, отвечай!, - цезарь тряс старика с безумными глазами. Старик озирался по сторонам и показывал цезарю пальцем на губы, как бы моля сохранять тайну и глаза отводил в сторону, приглашая уединиться для объяснений. Цезарь отпустил его и жестом показал встать поодаль. Старик отошел и цезарь негромко дал команду легионерам пока никого из селения не выпускать.
   - Рассказывай старик, что ты удумал! Не то прикажу тебя вздернуть немедленно!
   -О великий, не прогневайся на меня, милости прошу. Просто, что не зашел к тебе сразу, немедля, но принял решение я недавно, а ты был в походе. Отпусти нас. Мы уйдем в пустыню и переждем там ночь. Пока светло еще, укроемся за ближайшими барханами в трех лигах отсюда. Утром вернемся немедля. Мой род так скуден и малочислен и я боюсь, что с ночью сегодняшней закончит он своё существование совсем.
   - Чего ты так боишься, глупый старец? Со мною рядом, чего тебе бояться, отвечай! Или ты мне поведал сегодня не всё? Не всю правду рассказал, есть еще чего опасаться мне?
   - Нет, император. Я сказал всё и я вижу, как после моих слов ты весь день не находишь себе покоя. И я думаю, что сегодня предначертанное свершится и ты захочешь завершить обряд. Но у тебя нет второй половинки амулета. Это меня страшит и пугает. Я знаю, что не имея амулета в том виде, что дала его нам богиня нельзя обряд проводить. А ты не можешь поступить иначеЈ я вижу это по твоим глазам. Взгляд твой помутнел и диким стал. Тебя мучают сомнения. А я опасаюсь за детей своих, за род свой. Вот если б ты дождался своего слугу и вместе с ним начал обряд, я был бы рядом и помог тебе во всём... А так уволь... Отпусти нас, не гневись. Мы простые люди и страсти великих мира сего нам неведомы. А утром я вернусь, клянусь тебе жизнью моих детей.
   - Хорошо старик. Так тому и быть,- цезарь успокоился и взял себя в руки. Всё сразу встало на свои места. Выбор был сделан. Обратной дороги нет,- Ты сам сделал за меня выбор.
   -Но, повелитель...
   - Не перебивай меня, - цезарь оглянулся на своих солдат, которые испуганно следили за их диалогом, держа оружие наготове, не понимая что происходит, но готовых в любое мгновение прийти на выручку к своему командиру,- Слушай. Раз ты сказал, значит так и будет. Я не могу ждать, пойми меня старик. Второго шанса такого может и не быть. Я начну обряд один. Главное ввязаться в бой, а там посмотрим. Так говорил мне мой учитель,- и цезарь уже совсем успокоенный хлопнул по плечу старейшину и крикнул солдатам, что всё в порядке, что бы разрешили жителям покинуть деревню. Бен Лазар, качая головой тоже было собрался к своим соплеменникам, но цезарь окликом остановил его:
   -Стой Бен Лазар, постой! Скажи, может ты всё таки вспомнишь- чего мне следует опасаться? Что ждет меня в процессе ритуала? Ну, старый! Напряги свои мозги. Может вспомнишь. Хоть каплю, хоть намек!
   - Нет, о великий! Такого не было на памяти у рода моего. Все ритуалы, все сто тридцать слез были должным образом возвращены владельцу и все обряды проводились точно как предначертано было. Твоя последняя и что сегодня ночью будет, я не знаю. Может ты всё таки передумаешь. Дождемся друида. В следующее полнолуние мы вместе завершим обряд и снимем с нас, со всех проклятие вечных мук, великой Нинлиль?,- старик в порыве схватил за поля плаща цезаря, глядя с надеждой ему в глаза.
   - Нет, Бен, ступай своей дорогой, я решений не меняю! Второго шанса может и не быть. А этот я уж точно не упущу. Цезарь своих решений не меняет!,- сказал, как отрезал и пошел прочь. По пути к палатке цезарь крикнул дозорному, стоящему на вершине скалы и всматривающемуся в темнеющий горизонт, что бы тот сообщал о малейших движениях в пустыне, не мешкая. Потом отдал приказ найти Маркуса и Августа. Приближалась ночь, надо было разработать план.
   Маркус первый ворвался в палатку, поклонился и опустился на колено, неподалеку от цезаря. Цезарь жестом подозвал его ближе и указал на место рядом с собой. Август тоже не заставил долго ждать себя.
   - Друзья мои. Мои верные командиры! Не просто так я вас позвал. Сегодня ночью свершится нечто, о чем потом пииты будут слагать песни. И если Зевс всесильный будет с нами в эту ночь- пииты петь о нас лишь будут. Я проведу ночь в древнем храме. Я намерен выполнить древний обряд, значение которого я объяснять не буду. Скажу лишь, что бы вы мне верили и подчинялись всем мои приказам, сколь нелепыми они бы вам не показались. Наутро мы окажемся другими людьми, верьте мне и повинуйтесь
   - Аве цезарь!,- хором ответили легионеры.
   - В полночь я войду в храм. Войду один. Обряд тайный и участвовать в нём может лишь избранный,- легионеры молча переглянулись, цезарь продолжил,- От вас я хочу следующее..... Цезарь приказал выставить заграждение по всему периметру храма на внутренней территории из лучников и легионеров, лицом ко входу храма и такое же количество выставить на наружном периметре храма, спиной к храму. На тот случай если кто-то или что-то попытается напасть на них извне. На скале он приказал оставить двух дозорных с сигнальными кострами на всю ночь, чтобы те могли отслеживать любое движение в пустыне, насколько это возможно и поддерживать сигнальные костры, если Лукреций с Орискусом подоспеют ночью, внезапно. С селянами от приказал так же отправить пятерых солдат, что бы те были под началом у старейшины и охраняли жителей деревни темной ночью от любой напасти. Как только закончится обряд и цезарь выйдет сам из храма или даст сигнал, что можно войти, кто-то из них, Маркус или Август, должны последовать на его зов, но не раньше. Все приготовления были сделаны и до полуночи осталось ждать не долго. Цезарь, как перед боем решил не ужинать и проходить обряд в голодном теле, с ясным не затуманенным рассудком. Последние часы он непрерывно ходил по своему шатру, держа амулет в руке и перебирая в памяти всю свою жизнь, вспоминая что успел сделать, что нет, пытался сконцентрироваться на чем-то, но безуспешно. Чем было ближе к полуночи, тем сильнее билось сердце цезаря. Он нервничал как никогда в своей жизни и сейчас уже ничего не могло его успокоить. Он вспомнил свою прошлую ночь, проведенную в объятиях прекрасной рабыни и усмехнулся. Да, сейчас ему это не помешало бы... Но, будь, что будет, жребий брошен! Цезарь решительно распахнул полог занавеси шатра, вышел на улицу. Вокруг стояла необычайно мертвая тишина, и лишь далекий треск сигнальных костров на вершине скалы и редкие переклички солдат друг с другом говорили о присутствии людей в этом странном древнем месте. Ночь была лунная и необычайно светлая. Огромная луна уже нависала над ущельем, освещая всё вокруг своим нереальным синим светом, магически маня к себе взор.
   -Пора!, -подумал Гай и твердой походкой пошел к храму, где его уже ждали его верные центурионы в боевом построении солдат. Всё было выполнено в точности, как он и приказал. Он подошел ко входу в храм, еще раз оглянулся, хлопнул по плечу Маркуса, вопросительно глядящего на Цезаря, взял факел, приготовленный ему и не сказав ни слова нагнулся и исчез в проеме, ведущем к центру храма. Все молча проводили взглядом императора и замерли в ожидании. Август прикрикнул на солдат, что бы те не засыпали и с удвоенной бдительностью продолжали нести охрану и всматриваться в не естественный синий свет ночи.
   Цезарь вошел в храм и остановился. Ночью, в лунном свете здесь всё выглядело по иному. И фрески теперь как буд-то ожили и казалось двигались причудливыми тенями по стенам, оживляя картины из жизни давно ушедших в прошлое богов.... Весь храм как буд-то дышал ночью, дышал самим этим лунным светом и упивался самой ночью.
   - Да тут и впрямь жила любовь когда то...,- почему то шепотом молвил Юлий и внезапно умолк, испугавшись своими крамольными речами потревожить раньше времени спящее божество и испортить глубину момента. Затем он погасил факел. Больше он не был нужен. Лунный свет заливал все пространство храма настолько сильно, вернее стены храма отражали этот магический свет таким образом, что вся зала казалось была наполнена сиянием необычайной красоты. Затем он подошел к столпу, снял с шеи амулет и вставил его в кольцо таким образом, что отсутствие его, белой половинки было заметно лишь со стороны стоящего пред столпом цезаря. А с другой стороны столпа амулет выглядел обыкновенным, цельным. Сначала ничего не происходило. Цезарь отошел немного назад, оглянулся и стал ждать. Потом, немного погодя, вокруг кольца, а затем и столпа началось какое- то движение. В воздухе стали появляться маленькие белые искорки, кружась и паря вокруг амулета. Искорок и всполох становилось всё больше и больше. Они начали вертеться с быстрой скоростью, как стая мотыльков вьется вокруг огня боясь упасть на него и не в силах улететь. Вокруг столпа, по другую сторону от цезаря в воздухе началось движение и вскоре шевелилось и плыло, словно мираж в пустыне уже все пространство. Не было ни звука, всё проходило в полной тишине. Пространство затуманилось а потом и вовсе почернело. Было чувство нереальности происходящего. Амулет пылал ярким, синим огнем, искры и сполохи сновали вокруг него с неимоверной скоростью, а сзади воцарилась темная бездна. Колыхающееся темное ничто. Остальной же зал по прежнему был залит небесным лунным светом.
   -Началось,- еле слышно смог промолвить сухим голосом, цезарь.
   И тут появилась она. Она пришла так же внезапно как приходит ночь, сменяя день на своем пути. Она появилась из колыхающейся темноты, из пустого мрака и падающий сверху лунный свет озарил богиню. Она была великолепна. Все её тело было черней, чем самая темная ночь, лишь ногти на кончиках пальцев отливали жемчужно белым цветом. Тело богини было идеальных пропорций и сложено лучше всех олимпийских женщин, которых цезарю довелось повидать не мало на своем веку. Её огромная колышущаяся грудь поднималась и опускалась в такт дыханья. Большие темные соски заканчивали плавную окружность каждой груди коричневой точкой. Лоно богини манило к себе неведомой силой и отвести взгляд от него стоило больших трудов. Она была обнаженной и прекрасной. В такую женщину нельзя было не влюбиться. Лицо её прикрывала маска в виде шали, под которой угадывались красивые и правильные черты проматери всех матерей. Это была она- Нинлиль!
   Нинлиль осмотрелась по сторонам, окончательно выйдя из сумрака и остановилась по другую сторону столпа, напротив цезаря. Она вдохнула полной грудью воздух храма, затем выдохнула и склонилась над амулетом, протянув к нему свои громадные ладони. Ростом богиня была не менее десяти локтей и голова её не доставала свода храма совсем немного. Она была воистину прекрасна и величава. Увидя светящийся амулет богиня улыбнулась и посмотрела наконец на Гая Юлия Цезаря.
   -О Смертный, ты принёс мне каплю горя. Последнюю, как думается мне?,- богиня улыбнулась и протянула руку в сторону цезаря,- я дала слово выполнить любое сокровенное желание того, кто слёзы мне мои вернет и сбылось это. Проси, что хочешь, я исполню. Твоя воля!,- говорила богиня не открывая рта, но несмотря на это цезарь отчетливо слышал каждое её слово и понимал. Хотя осознавал, что общается она с ним на его родном языке. Богам не свойственно различия в языках. Это удел смертных. Впрочем цезарь не знал, раздаются ли звуки в храме или только в его голове, а снаружи на самом деле сохраняется неподвижная ночная тишина.
   - Великая, великая праматерь всех народов! Богиня, я не смею даже имени твоего произнести без разрешения! Позволь мне преклонить колени в знак верности тебе и превосходства надо мной, презренным смертным,- цезарь заговорил на манер богини, речитативом какой он уже слышал из уст старого жреца. Богиня запрокинула голову и громко засмеялась. Это был красивый и не человеческий смех одновременно. Так могло смеяться наверное только богоподобное существо. Что творилось сейчас снаружи и что об этих звуках, доносящихся из храма, думали верные воины, цезаря не беспокоило. Он целиком и полностью был во власти наваждения, которое сопровождало появление богини и теперь не отпускало его, обволакивая мозг, все чувства, органы осязания мягким, липким и сладким дурманом. Цезарю не хотелось, что бы эта минута когда-то закончилась. Ему хотелось навечно оставаться с этой могущественной и прекрасной женщиной всех женщин.
   - Да ты словам обучен, словно жрец. Но вижу на тебе военные одежды. Просить победы хочешь у меня? Иль славы, денег, радости любви? Проси скорей, не мешкай зря. Течение времени не властно мне. Коль скоро ночь к концу, уйду и я, забрав свою слезу и сняв проклятия, людскому роду данное во гневе так давно. Тебя благодарить и славить будут уже за то, в веках мои жрецы!,- богиня казалось и правда была расположена к цезарю, так как он волею судьбы оказался последним в длинной цепочке людей, которые возвращали богине слёзы, искупая тем самым общую вину человеческого рода, убившего избранника богини.
   - Богиня, я прошу величия! Я славы для империи прошу! Хочу свой след в веках оставить! И что бы Рим стоял как ныне вечно! И Цезаря что б помнили в веках! Хочу быть первым и единственным правителем, владыкою Земли!
   - Да будет так!,- богиня улыбнулась. Тебе я покажу твой путь земной с начала и до исхода в царство мертвых. Покинув стены храма ты забудешь обо всем. Лишь облик мой вовек ты не забудешь. Смотри, счастливчик, вот твоя судьба!,- с этими словами богиня махнула рукой в сторону и стены храма ожили, превращаясь в одну целую движущуюся сущность. Изображения фресок на стенах размылось и все стены затянуло голубой пеленой, словно туманом. Скоро, по кругу, на стенах храма, стали проступать движущиеся образы и звуки. Хаотичное движение образов упорядочивалось и звуки, все звуки одновременно ворвались в мозг цезаря и чуть не сбили его с ног своей какофонией. Цезарь в испуге закрыл уши руками, но звуки не исчезли. Они громыхали у него в голове. Затем звуки приобрели формы и Юлий стал различать уже отдельные фразы и слова, словно он внезапно оказался в толпе народа на сенатской площади или в Колизее, на боях гладиаторов. Изображения на стене тоже приобрели отчетливые формы и теперь цезарь смотрел на них, на эти движущиеся картинки и видел в них себя, своих соратников, бои бесчисленные войны и бои, где он выходит победителем. Он видел Триумфальное шествие по Риму, себя в его Главе. Видел как покоряется ему Египет и затем вся Африка, Он видел всю Европу под своим началом. Видел все народы, славящие его, великого и справедливого императора. Он видел здание сената, споры. Он видел всё, он будет величав! Богиня щедро наградила его и сдержала обещание. Сбылось! Вот всё к чему стремился Юлий. Всё, что он хотел, о чем страдал, мечтал безлунными и долгими ночами. Все потаенные мечты и ожидания она ему сейчас показала и дала, в обмен на амулет. И значит Александр так себе судьбу устроил и все другие великие и славные отцы, кто смог познать эту тайну и совершить обряд. Цезарь стоял и упивался своим превосходством над остальными людьми, о том, что ему удалось добиться немыслимого. И теперь уже всё будет точно так, как показала ему эта древняя прекрасная богиня. Мысли цезаря прояснились, действие обволакивающего дурмана ослабло и сейчас Юлий мыслил очень четко, как никогда!
   -Но...плату смертный за твоё желание я не назначила тебе покуда!,- богиня вернула Цезаря из размышлений в эту нереальность бытия, где он по прежнему продолжал неведомым образом общаться с существом высшего порядка
   - Как...какую плату?..Амулета разве не достаточно?,- цезарь был удивлен и не знал, что делать дальше. Смутные не добрые предчувствия вернули его к реальности и теперь, чутьё подсказывало ему дальнейшее развитие событий в неблагожелательном для него виде.
   - Великим из великих пожелал стать, ты, о смертный! Не первый ты кто так судьбу свою узрел. Но в мире ведь во всём есть равновесие и без последствий нарушать нельзя. Вот так и ты за славу и величие своё заплатишь жизнью! Срок твой тут не долог. Ты будешь императором людей, ты покоришь миры и страны и править будешь миром безраздельно, но не долго. Падешь внезапно от руки союза! Предательски убит ты будешь другом. Великая, но кратка твоя жизнь!
   - Не-ет! Нет! Не хочу такого я конца! Богиня смилуйся! Зачем судьба такая? Уж лучше сам я буду...,- цезарь не договорил, понимая всю тщетность своих попыток уговорить коварную богиню передумать и поменять желание. Он понял уже, что сделал глупость, так необдуманно и доверчиво попросив самого простого, что просят у богов смертные- власти и денег. Это было не ново. Богиня снова засмеялась трубным гласом. Потом посмотрела на него снисходительно сверху вниз, улыбнулась и молвила:
   - Не бойся смертный. Выйдя отсюда, ты обо всём забудешь...И умрут твои печали. Пока вершины власти безраздельной ты не достигнешь, всё будет не плохо. Всё будет даже очень хорошо. И лишь в предсмертный миг, когда агония тебя склонит на землю- ты вспомнишь и меня и слова эти. Да будет так! Пора, уж на исходе ночь!,- богиня повернулась к столпу и протянула руку. От амулета к её руке полетели белые искорки- всполохи и ничего более ничего не происходило. Богиня удивленно посмотрела на кольцо, в которое был установлен амулет, затем на обмякшего, сидевшего на полу Юлия и загадочным голосом, почти ласково спросила:
   - Скажи о смертный- ты приготовил амулет мой к ритуалу? Имеешь ключ, врата за мной скрывающий?
   - Да...ключ..врата... Имею, да, вот он,- цезарь вскочил на ноги, соображая, что всё уже пошло не так.
   -Да где же он, не вижу белый ключ!,- и с этими словами амулет выскочил в раскрытую ладонь богини и она увидела, как жестоко её опять обманули и что амулет не полный, на нем на хватает одной белой половины. Лицо её исказила гримаса бешенства и даже под маской вуали можно было заметить какая дикая злоба охватывает прекрасное лицо неземного существа.
   -О, Как посмел ты, недостойный муж! Ты потревожил мой покой и вызвал в мир свой, не имея права?! Где слеза моя, презренный!,- последние слова богиня уже прорычала, глядя сквозь вуаль вплотную, в глаза испуганному до смерти человеку.
   -Здесь, скоро будет. Если ты великая подождешь немного, я сейчас прикажу....
   -О горе тебе, смертный! Что ты наделал! Ты обряд испортил! Ты нарушил клятву и порядок делать все как я велела. Раз нет ключа врата из Лэнга запирающего- так тому и быть! Через три ночи, если ключ не будет отдан и обряд закончен- я мир смету ваш мерзкие людишки! И ты просил желание, правом не владея?! Тебя распять готова я сейчас же! Но нет, твоя смерть будет пострашнее. Ты будешь умирать осознавая, что все врата из ада в твой мир своими ты открыл руками! О люди- смерть вашему роду!,- с этими словами богиня взмахнула рукой в сторону обескураженного человека и в сторону императора из черной колыхающейся стены позади богини вытянулся отросток, словно стрела и пронзил бок цезаря. Если бы цезарь не увернулся в последний момент от этого кинжала из преисподней, он распорол бы его надвое, а так удар получился скользящий и распорол только край живота. Богиня уже исчезла в темноте. Картины на стенах погасли, и даже казалось, лунный свет, горевший до этого невероятно ярко, стал каким то бледно- землистого цвета. Половину амулета она всё же забрала с собой. Цезарь вскрикнул от боли и упал. А когда встал всё уже закончилось. Богини не было, амулета не было, с ним осталась только ноющая боль в животе и воспоминания, всё до мельчайших подробностей этой дикой, колдовской и безумно долгой ночи. За столпом всё еще колыхалась и покачивалась тьма. Всё пошло не так. Цезарь не знал, что дальше делать и просто на ощупь стал пробираться к выходу. Когда он, окровавленный показался в проеме, один солдат увидел его, вскрикнул и бросился навстречу. Цезаря уложили на сооруженные из копий и плащей носилки и отнесли в шатер. Ночь перевалила за свою вторую половину, но рассвет еще был далек. Маркус сидел подле и прижимал кусок ткани к ране на животе у императора.
   - Что случилось, мой повелитель? Кто тебя посмел тронуть? Что нам делать?
   - Не смейте туда входить,- цезарь стонал и морщился от боли,- Рана большая, я не вижу?
   - Не очень, но крови много, надо её остановить. Органы похоже не задеты. Надо сделать прижигание.
   - Действуй. Не в первый раз, выберусь. Никого в храм не впускать. Позовите мне Августа.
   - Я здесь, император,- Август подошел к лежащему на ложе цезарю
   - Возьми двоих бойцов, самых лучших и спуститесь в храм, на разведку.....Всё пошло не так.....Сначала я держал всё под контролем....а потом...ммм,- от боли цезарь снова застонал и потерял сознание.
   - Странная рана, -Маркус показал Августу разрыв в теле командира, - надо бы прижечь. Но она как буд-то уже чем-то опалена. И кровь не останавливается. Август, нужна твоя трава, которую Орискус дал, ты помнишь?
   -Да, конечно. Сейчас заварю. Она кровь останавливает. Сделаем отвар и примочки. Ко мне, рядовой,- Август вышел из шатра и послал солдата за кипятком. Потом вернулся:- Он сказал идти на разведку в храм? А что там разведывать? Внутри то? Может он бредит? Что ты думаешь об этом?
   При этих словах цезарь снова пришел в сознание и поморщившись произнес:- Август! Коль скоро ты начал обсуждать мои приказы? Я сказал- в разведку немедля и поставь в центральной зале пост. Обо всех изменениях и странностях сразу докладывать мне, немедленно! Мы можем всё потерять. Я виноват...моя вина.....я не знал...я хотел...Орискус...мммм,- цезарь снова провалился в небытие.
   - Август, давай вышлем навстречу Лукрецию еще кого- нибудь? Поторопить бы надо. Друида очень сейчас здесь не хватает.
   - Сам знаю. Но выслать некого, людей очень мало и тем более сейчас. Я иду в храм, а ты пошли лучше гонца за старейшиной. У них наверняка есть лекарь. Да и пусть наконец объяснит старый бурдюк, что здесь такое творится!
   - Старца не трогать! Август выполняй мой приказ! Они сами к утру вернутся. Уже не за горами....,- цезарь не успел закончить фразы, как неожиданный и дикий порыв ветра чуть не снёс шатер и с диким ревом просвистел в сторону ущелья. Снаружи послышались изумленные и испуганные крики солдат. Тотчас же поднялась буря.
   - Август, в храм, немедля! Маркус останься. Август оборона храма, во имя господа, держите храм,- цезарь провалился окончательно в глубокий обморок. Товарищи испуганно переглянулись, Август вытащил меч из ножен, дотронулся до плеча соратника, секунду посмотрел другу в глаза и вышел. Больше друзьям в этой жизни встретиться было не суждено.
   Буря поднялась настолько стремительно и внезапно, что никто не успел приготовиться и сообразить что делать. Посреди ясной, как день ночи, вдруг словно из ниоткуда на лагерь надвинулись тень и мрак и внезапно, со стороны храма ударила воздушная волна сметая всё на своем пути. И те легионеры, кто стоял в охране на стороне храмовых ворот первыми оказались под ударом стихии. Причем удар был настолько же силен, насколько и внезапен. Казалось, что он пришел из самого храма, поскольку те солдаты, которые стояли на внешнем охранном кольце периметра, за пределами видимости внутреннего двора храма и позади него почти не пострадали от удара, напротив те же, кто стоял лицом к храму и спиной к нему за оградой- первые ощутили натиск порыва ураганного ветра и получили серьезные повреждения. Трое солдат было отброшено в сторону с такой силой, что у них оказались переломанными ребра и руки с ногами. Те пятеро, которые успели пригнуться после того, как ударная волна отбросила их товарищей на добрых сто локтей вперед, из первой шеренги охраны просто ослепли от налетевшего вмиг им в лицо тучи песка и пыли, остальные же залегли и теперь перекрикивались, дабы определить потери и взять ситуацию под контроль. Было такое ощущение, что буря начиналась в самом храме и расползалась дальше по селению. А задняя сторона храма оставалась нетронутой и в том направлении ничего не происходило. Но это было не так. С обратной стороны храма на лагерь надвигалась тьма, холодная и пустая, наводившая какой-то животный ужас на людей, поэтому те, кому довелось стоять на тыльной стороне храмового ограждения, начали тесниться к своим товарищам и вскоре, после начала бури, всё оставшееся боеспособное войско в количестве сорока человек жалось теперь под стенами храма, с наружной стороны и боялось даже голову высунуть за остатки некогда большой храмовой стены, что бы узреть то, что творилось на внутреннем дворе. Когда Август почти ползком приблизился к своим солдатам, боевой дух у них был сведен на нет. Они недоумевали и что-то несли про злых духов и демонов, которых император по неосторожности выпустил на свет божий. Август собрал всех бойцов за заваленными на бок у входа в храм створками каменных ворот и в этом временном импровизированном убежище пытался поднять боевой дух солдат.
   - Аве цезарь! Цезарь жив! Кто сказал, что силы ада...,- слова Августа порывы ветра периодически заглушались и отдаленные от него легионеры почти ничего не слышали. Да и видели то практически тоже ничего. Песок так и норовил пролезть сквозь забрала шлемов и плащи, которыми люди пытались хоть как-то укрыться от напора урагана.
   -Раненных подобрать и отнести к шатру цезаря! Аврелий, Луций и ты Валенсий исполнять! Остальные слушать сюда,- август подождал пока солдаты, которым он только что спас жизни, отправив их подальше с раненными от бушующего эпицентра циклона не отползут на безопасное расстояние, на котором сила ветра была уже не столь сильна и продолжил,- со мной идут четверо- ты, ты и вы двое,- не различая в кромешной тьме, кто из его солдат сидят ближе всех, Август наугад ткнул пальцем вперед,- Остальным не покидать позицию. Сгруппироваться по обеим сторонам от входа, укрыться и ждать прояснения. Мы должны проникнуть внутрь и взять под контроль помещение храма. Там бури быть не должно, поэтому берем с собой мечи и луки. Сибелиус,- Август наконец различил очертания своего любимчика, здоровенного кавалериста, родом из под Пьезо,- Сибелиус, ты останешься за старшего, пока я не вернусь.
   Гвардейцы воспрянули духом, увидев одного из своих командиров и начали исполнять приказания с прежней уверенностью. Цезарь жив, всё под контролем, Август ведет в бой, всё будет как надо!
   - Аве цезарь! Аве Рома!,- с этими возгласами гвардейцы начали перестроение и четверка отважных бойцов, во главе с Августом двинулась к храму. Уже на подступе к проему, один из бойцов окликнул командира и указал ему в сторону разрушенной храмовой стены, обращенной в другую сторону, противоположную воротам.
   -Что за....,- Август недоумевал. За стеной храма царило безмятежное спокойствие. Вернее сказать, там не было ничего. Просто совершенно ничего. Там была черная пустота и всё. Безмолвие пустоты не нарушаемое даже ветром, гонящим мириады песчинок во всех направлениях по эту сторону храма, в поблекшем лунном свете. На той стороне не было ни света, ни ветра, ни песка...Просто не было ничего. Как буд-то за храмовой стеной заканчивался мир и начиналась вселенская бескрайняя пустошь... От увиденного мурашки пронеслись по спине Августа. Такого он не ожидал увидеть и на минуту он оторопел. Потом, следовавший за ним на ощупь боец наткнулся на него и Август пришел в себя. Он показал остальным на проем в храмовой стене и пополз по направлению к нему. Думать было некогда. Нужно было достичь цели, а потом рассуждать и принимать решения. Сначала нужно добраться до безопасного участка, а там будет видно, как действовать дальше. И в следующее мгновение буря стихла также внезапно как и началась. Все оторопели и невольно замерли. Август поднялся на ноги и не веря собственным глазам и ушам, боясь, что ослеп и оглох от напряжения посмотрел сначала на своих гвардейцев, потом на храм окрикнул солдат. Из за храмовой стены, снаружи показался сначала один шлем, затем еще несколько и потом все, кто был в засаде и сопровождал Августа поднялись и начали отряхиваться, не понимая ровным счетом уже совсем ничего. Как могла такая сильная буря так быстро закончиться, не оставив даже следа своего недавнего присутствия. Воздух стоял прозрачнейший, тишины необыкновенной, так что на небе можно было угадывать знакомые созвездия. Все переглядывались, боясь неосторожным словом нарушить это равновесие сил в природе и вызвать гнев богов и бурю снова. Август опомнился первым. Он распорядился провести перекличку, проверить раненых и перегруппироваться. А своей группе дал приказ следовать за ним и первым шагнул в темный зев прохода. Коридор, ведущий с улицы в центральную залу храма шел под наклоном, так что купол храма возвышающийся на несколько локтей наверху, от поверхности земли, внутри залы начинался на приличной высоте от пола. Получается, что храм находился под землей. И сейчас спускаясь, отряд с трудом продвигался вперед, по заметенному песком коридору с трудом переставляя ноги. Местами песок доходил до колен и каждый шаг давался с большим трудом. Пройдя три четверти пути Август засомневался, стоит ли идти дальше, ведь если здесь образовалась такая преграда, чего искать там, внизу, там и вовсе всё может быть засыпано. Но сомнения центуриона прервал рёв донесшийся из залы. Рёв был дикий и нечеловеческий. Так рычать могло лишь существо, которое обладает неимоверно сильной глоткой, потому что звук такой силой разошелся по стенам храма, что у всего отряда заложило уши, а один легионер рухнул, потеряв сознание от страха.
   - За мной, не останавливаемся! Все слышали приказ цезаря? Умрем же с честью за него! Аве цезарь!,- с этими словами обнажил свой клинок доблестный Август и не раздумывая, с победным кличем кинулся он вперед, на невидимого еще врага. Остальные последовали его примеру и лишь тот воин, что упал в обморок остался одиноко лежать в пустом и темном коридоре.
   Наверху солдаты уже успокоились и перегруппировались, как приказал командир. Теперь они лежали в засаде и ждали возвращения разведчиков, в полной тишине, настолько велико было напряжение. Все старались не обращать внимание, по молчаливому договору между собой на черную стену ничего, возникшую из ниоткуда за пределами храма и устремили свой взор лишь на пролом, в котором пять минут назад исчезла группа передового отряда. Через какое- то время в проеме показался Красс, боец второй когорты, храбрый малый. Его лицо было покрыто мелом или так казалось, в отступающих ночных сумерках. Настолько оно было белым. С диким воплем он выскочил из проема и бросился бежать к своим товарищам, как вдруг нечто вылетело вслед за ним, пронзило его тело сзади чем- то вроде длинных когтей и утащило обратно в храм, едва он успел выкрикнуть слово "Спасайтесь!". Никто не успел ничего сообразить и только лишь два человека вскочили охнули и осели, при виде такого зрелища.
   - Вы видели? Какая- то тварь утащила его обратно. Это демоны! Это демоны ада, я же говорил!,- заверещал вдруг легионер.
   - Заткнись, а не то я тебя сейчас брошу туда же, куда улетел этот несчастный,- Сибелиус знал своё дело. Он был хладнокровен. Когда тебе выпадает доля в десять лет спасать родного отца от клыков дикого кабана и тащить потом истекающего кровью родителя до дома, сердце твое грубеет и становится выносливым ко всякого рода неприятностям, встречающимся то и дело на жизненном пути. Сибелиус соображал медленно, но верно. Сейчас он раздумывал, что предпринять. Надвигалось утро, уже светлело и мрачные предрассветные сумерки накатывались на стены храма, оставляя позади страхи и кошмары ночи. С другой стороны, они похоже лишились командира и теперь ему придется принимать командование на себя, пока не подоспеет кто-то старший по званию. Делать было нечего и он решился.
   - Тавгилиус, Ариций и ты Брут! Со мной, вперед!,- Сибелиус пригнувшись бегом преодолел короткое расстояние от ворот, до проема и залег за обломком стены слева от него. Остальные трое солдат, которым он скомандовал, так же по очереди перебежками добрались до него и залегли по обе стороны от входа в храм.
   - Что будем делать, Сибелиус? Нам страшно,- Ариций дрожал крупной дрожью и зубы его отбивали настоящую чечетку, при каждом слове.
   - Ариций, ты же прошел с нами не один бой. Ни в одной схватке я не замечал твою робость, возьми себя в руки.
   - Сибелиус, это другое. Ребята правы. Император вызвал каким- то странным обрядом силы ада и теперь нет нам спасенья. Пред этим врагом мы бессильны. Лучше нам отступить, пока не поздно. Дождемся колдуна цезаря, он знает что нам делать. А потом...
   - А если не дождемся? А если не будет у нас больше этого "потом". Об этом ты не думал?,- шепотом зло прошипел Сибелиус. Надо сейчас что то сделать, а не драпать. Куда ты побежишь, скажи мне на милость? Кругом пустыня!
   В этот момент в темноте проема раздался протяжный звериный вой и изнутри на людей пахнуло запахом гнили. Все зажали носы и готовы уже были броситься в рассыпную, когда Сибелиус осмелился подняться и крикнул по направлению к подземелью:
   - Август! Ты слышишь меня? Есть кто живой? Вы живы?,- Сибелиус не успел закончить фразу, как на его голос что то вылетело из темноты проема, лязгнув челюстями. Сибелиус успел увернуться и запустил в вылетевшее существо мечом. Меч пробил перепончатое крыло уродливой твари и отлетел в сторону. Существо взвыло, сделало бросок в сторону и попыталось вспорхнуть выше, взмахнув целым крылом, волоча пробитое за собой. Ариций не растерялся, с криком бросился к нему и пронзил туловище странного существа снизу вверх, поддев его на копьё. Существо издало скорее жалобный, нежели устрашающий возглас и рухнуло на землю, продолжая трепыхаться из стороны в сторону, размахивая длинными лапами с большими и острыми когтями на них. Люди очнулись от оцепенения и набросились на внезапную добычу. Еще два копья намертво пригвоздили его к земле и когда первый луч солнца коснулся земли израненная и измученная тварь предсмертным криком огласила окрестности. От этого крика кровь стыла в жилах. Но сейчас солдаты опьяненные внезапной победой, первой удачей за сегодняшнюю длинную и страшную ночь не обратили на него внимания, продолжая кричать и с обезумевшими глазами кружить вокруг урода, корчившегося на песке, в предсмертных судорогах. Солнце в пустыне поднималось быстро и уже через минуту первый робкий луч коснулся хвоста этой умирающей твари. Тварь заверещала и попыталась скрыться в тень. Она оказалась на редкость живуча.
   - Вытащите её на солнце! Смотрите, она боится солнца!,- наперебой кричали друг другу солдаты но никто не решался приблизиться к этому страшному подобию обезьяны и летучей мыши на расстояние удара её длинных когтей. Все еще хорошо помнили, как оно легко и без сопротивления утащило в темноту их сослуживца, всего лишь несколько минут назад. Сибелиус рискнул подойти и накинуть ему на шею петлю из веревки, которую кто-то успел принести и волоком потащил трепыхающееся и сопротивляющееся тело на ту часть двора, которая уже была залита лучами восходящего солнца. Как только существо попало на солнце оно дико взвыло, в последнем рывке жизненной силы поднялось в небо на несколько локтей, пытаясь утащить за собой и легионера с арканом. Но потом рухнуло оземь и вспыхнуло ярко- алым пламенем и сгорело дотла в момент. Все ахнули и расступились. Никто не ожидал такого исхода ночи.
   - Проклятое место....нечистая сила....демоны... ,-зашептались легионеры и начали расходиться. Кто-то сообразил и накинул на сгоревшие останки твари плащ, что бы он мог хоть частично скрыть уродливое творение преисподней и не напоминать лишний раз о том ужасе, который им пришлось только что пережить. Сибелиус расставил дозорных по местам, сказав, что приказа отступать и бросать свой боевой порядок не было. Потом назначил Ариция за старшего и сам направился к шатру цезаря. На подходе к шатру он увидел творившееся там оживление. Вернулись Бен Лазар с ночной стоянки деревни и пять охранников с ним. Бен Лазар уже суетился у шатра, выслушивая объяснения Маркуса. Тот отчаянно жестикулировал руками и всё время показывал на что-то по направлению к храму. Руки у Маркуса все были в крови. Похоже дела у императора были гораздо хуже, чем можно было предположить. Когда Сибелиус приблизился к ним, старейшина обхватил голову руками и всё время причитал что-то на местном диалекте, непонятном римлянину. Сибелиус отдал честь Маркусу и всё подробно изложил о ночном происшествии, начиная с того момента как внезапно началась буря, как ушел и не вернулся Август с маленьким отрядом, как унесла тварь солдата вглубь мрака подземелья и как, наконец они всем миром одолели мерзкую тварь. Рассказывал взахлёб, без остановки. Маркус закричал, когда узнал, что нет больше в живых его друга. А Бен Лазар всё время причитал что-то и раскачивался взад и вперед, сидя на песке. Прибывшие солдаты были всё еще немного напуганы ночной бурей и не могли взять в толк, что же здесь всё-таки произошло. Потом Бен Лазар встал на ноги, утер слезы на щеках и направился медленными шагами к храму, повторяя какие то непонятные слова "Нинлиль, нинлиль...".
   Цезарь очнулся. К утру жар его спал, но дела все еще были плохи. Рана не заживала и кровь остановилась лишь немного. Обугленные края раны продолжали гореть огнем, принося хозяину тела дикую, тупую, ноющую боль, от которой хотелось лезть на стену. Цезарь еле сдерживал слёзы бессилия и пил отвар, который Маркус сделал ночью из трав, собранных Орискусом и немного снимавший эту боль. Все вокруг было в крови, в крови великого римского императора.
   - Неужели так и закончатся мои дни? Сис муви глория мунди,- с горечью подумал цезарь и сделал еще глоток отвара. В шатер влетел старейшина, увидел цезаря на окровавленных простынях и отвернулся застонав.
   - Брось старик, ты ни в чём не виноват! Это я тебя не послушал. Я должен был, как я посмел, несчастный. А ты был прав, она прекрасна. Всё так, как ты сказал....черней чем ночь, богиня ада...прекрасная, жестокая Нинлиль. Лазар, она сказала мне, что я всё забуду, выйдя с храма, а я всё помню...почему? Я помню всё, до последнего мгновения и от этого мне становится еще хуже. Лучше бы я всё забыл.
   - Ты не завершил обряд, понимаешь?,- Бен Лазар повернулся к цезарю и обреченным голосом продолжил,- Скажи мне, что она тебе сказала, дословно, если можешь, это важно. И цезарь поведал всю встречу с богиней жрецу, опустив лишь подробности его грядущей жизни, которую он увидел в храме. Бен Лазар выслушал императора, промывая его рану и перевязывая жгутом его торс.
   - Теперь уже всё равно, -продолжил император, - я умру и этим всё закончится.
   - Нет, ты не понял. Этим не кончится. Она сотрет с лица земли весь белый свет. Теперь ей ничего не мило. Её обманул простой смертный, прости мне дерзкие мои слова, о повелитель. И теперь она будет рада спустить всех адовых собак на нас. Осталось лишь молить бога, что колдун твой не пропал в пустыне этой ночью и подоспеет со второй половинкой амулета. Надо завершить обряд, во что бы то ни стало. Боюсь только...что теперь богиня не примет дара. Она обезумела и та частичка доброты, которая еще тлела в ней сегодня видимо умерла навеки,- старик умолк опустив голову.
   - Я пойду сам. Я должен это сделать сам. Когда прибудет Орискус, позови его...
   - Возможно ты и прав, но ты и шагу сделать не в состоянии сейчас. А там....там демоны Лэнга! Я видел одного только что. Ты понимаешь что это значит?!,- глаза старика заблестели безумным огнем,- Они перешли границу. Теперь наши миры лишь сумрак ночи разделяет. Но надолго ли? Сколько еще мы сможем продержаться и зачем всё это... Я видел существо, описанное в той легенде, которую тебе вчера я поведал. И по размерам, думаю это лишь детеныш ада, не успевший вовремя убраться восвояси, с уходом ночи. Но они окрепнут и с каждым днем их будет больше. И силой, и выносливостью научаться владеть они и в нашем мире. Я думаю, что эта ночь для всех, для нас последней станет.
   - Не горюй старик. Есть еще время. Мы без боя не сдадимся. Надо будет- костьми ляжем во славу Рима. Позови мне Маркуса, я хочу дать распоряжения.
   - Цезарь! Командир!,- Маркус вбежал в палатку, как раз вовремя,- Тебе самому надо это видеть, мы поможем.
   В шатер вошли солдаты, отдали честь раненому командиру и вынесли его на улицу, на солнечный свет, на носилках. Цезарь поморщился на ярком солнце, прикрыл глаза окровавленной рукой. Потом он огляделся и увидел, что всё не многочисленноё войско собралось у его палатки и ждет хоть слова, хоть полслова от своего командира. Надо было что то сказать людям, как то их приободрить. Цезарь посмотрел вдаль, в сторону храма. Там, вдалеке, за храмом мерцало на утреннем солнце какое-то марево, какая то дымка не дающая возможность заглянуть дальше. Как буд-то кто-то воздвиг невидимую стену между ними и остальным миром в пределах древнего храма.
   - Что это?,- цезарь обратился ко всем и ни к кому в отдельности. Бен Лазар оглянулся в направлении указующего перста императора и вздохнул.
   - Что, так плохи наши дела, старик?,- попытался улыбнуться полководец.
   - Это врата, я думаю...врата из мира Лэнга, где богиня обитает. Сейчас, до ночи заперты они. Но, как видишь становятся реальней с каждым мгновением. И даже дневной свет теперь им не помеха.
   - мы пробовали обойти "это" с другой стороны,- вмешался в разговор Маркус,- но там ничего нет...совершенно ничего... То есть всё, но пройти сквозь это нельзя. Там как буд-то стена из ничего и копьё и меч отлетают от этой стены, словно от камня. Скажи что-нибудь солдатам, император, а то они болтают невесть что,- уже в пол голоса добавил легионер. Цезарь посмотрел на него, потом на старейшину.
   - Солдаты! Братья мои, друзья! Не я ли вас водил не раз во славу Рима на штурм крепостей и городов. Не мы ли с вами взяли храбрых галлов и покорили половину мира?! Мы! Вы и Я, ваш император и господин! И сейчас я вам скажу, что выберемся и из этой передряги. На подходе наши соратники. Нам продержаться здесь еще немного надо. Мы не можем уйти, потому что нам некуда идти! Мы примем бой! Я первый вчера взял удар из преисподни на себя, вторгшись в пределы недозволенные для простого смертного. Ну что ж, ответ за это я несу пред богом. А вы, вы клятву дали на верность мне и Риму! Так будьте клятве сей верны до конца! Никто не будет забыт из тех, кто ночью жизнь свою положил за наши. И в следующей, и впредь. Всех поименно награжу, слышишь Маркус, всех поименно! Сейчас я спросить хочу вас- вы со мной?
   - Да! С тобой! Аве цезарь! Аве Рома!,- сначала не дружно, но потом всё сильнее и сильнее скандировали легионеры. Их осталось не много. Меньше одной когорты. Но все были проверенные в бою, сильные и закаленные духом и телом. Сибелиус, Ариций и еще с десяток, известных цезарю по именам. Остальных он не знал лично, но друг за друга все готовы были поручиться- что не дрогнут и не побегут в тяжелую минуту. Сейчас они стояли перед ним изможденные, грязные и немного испуганные, но поп прежнему верные клятве верности своему императору. Сегодня ночью большинству из них свою клятву придется кровью подписать. Цезарь устал от долгой речи, потеря крови сказывалась на его самочувствии. Он закончил и упал устало на подушки. Его хотели занести обратно в шатер, но он остановил бойцов и попросил ему на улице организовать навес, что бы мог он наблюдать воочию, что происходит вокруг. Вокруг же налаживалась дневная жизнь и все старались не обращать внимания на то место, где реальность кончалась и переходила в прозрачную, колыхающуюся, почти живую стену. О том, что бы вернуться в храм не было уже и речи. Теперь даже просить об этом кого- либо было бесполезно. Это означало лишь одно- послать солдат на верную погибель. К обеду дозорные нашли еще два тела тех солдат, кто ночью оставался на вершине скалы. Их ударная волна задела мимоходом, но бросить смогла далеко в пустыню. Один из них, бедняга, в падении наткнулся на свой меч, а второго просто засыпало песком и он не смог выбраться из под кучи. И нахлебавшись его так и остался лежать в этом естественной природной усыпальнице. Их решили не трогать, да так и похоронили вместе- просто закопали и присыпали курган получше сверху. Из троих раненых, которые в числе первых приняли удар стихии на себя в живых к утру остался только один. Из пятерых ослепших от песка и пыли, двое оклемались, а трое так и остались слепыми. Им уже было не помочь. Таким образом за первую ночь боя с силами преисподней люди потеряли девять человек навеки и еще трое, не считая цезаря выбыли из строя. Такова была плата за обман богини смертным. И это было лишь начало...
   К исходу дня лагерь оживился, получив радостную весть. Дозорные посланные Маркусом на две лиги вперед увидели вдалеке. В одном лишь переходе караван огромный. Сомнений не было, это был Лукреций! Значит еще не всё потеряно. Есть еще надежда вернуть всё на места свои и вымолить пощаду у богини. Цезарь ожил и с нетерпением ждал теперь встречу со своим другом и советником, как никогда тоскуя без него. Он уже предвидел долгий разговор и загодя позвал старейшину деревни. Бен Лазар и сам был рад содействовать скорейшему избавлению от неприятностей, которыми могла обернуться надвигающаяся ночь. Караван был еще на переходе, когда отряд с Лукрецием и Орискусом из двухсот всадников прибыл в лагерь на закате дня. Как все были рады этому событию, не описать. Солдаты обнимали своих однополчан и целовали их как женщин. А те не могли взять в толк, что же такого произошло, почему все, абсолютно все сошли от радости с ума. Никто не хотел начинать объяснения, что бы не испугать новоприбывших и не дать им даже задуматься о том, что бы повернуть назад и спасаться от этого проклятого места бегом. Орискус и Лукреций вкратце уже были осведомлены от сопровождавшего их последнюю лигу на пути к лагерю дозорного и по прибытии, сразу, без лишних объяснений отправились к шатру. Лукреций вошел, увидел Августа, подошел к нему, обнял его молча, посмотрел в глаза, как бы поминая общего друга, пропавшего ночью в храме адского божества и припал к ногам цезаря.
   - Великий Юлий, я всё сделал как ты хотел. Караван будет здесь завтра утром. Вот Орискус, но я вижу, что мы опоздали.
   - Нет, друг мой и соратник, это я поторопился, -цезарь был бледен и белее снега галлии.
   Орискус посмотрел на него недовольно и с горечью. Хотел что то было сказать, но император его опередил:
   - Потом, мой друг, потом. Сначала дело. Расположи солдат, Лукреций. Маркус тебя введет в курс наших дел. Грядет ночь и она будет нелегкой. Пострашнее предыдущей, это точно. Надо подготовиться. А ты Орискус, посмотри сначала мою рану. Она не нравится мне. По моему я начал гнить заживо и с этими словами полулежащий на подушках цезарь отвернул полог накидки, наброшенной на его раненный бок и всем открылась незаживающая большая рана в боку, к тому источающая не приятный запах. Она и вправду начала гнить. Здесь, в условиях пустыни раны заживают и без того плохо, а такая вот, тем более не могла зажить никак. Орискус кивнул, что бы все вышли, цезарь за рукав удержал жреца и сказал Орискусу, что тот останется для разговора. Пока Орискус обрабатывал рану императора и готовил ему один из своих волшебных друидских отваров, Бен Лазар, попеременно с Юлием рассказывали ему всё, что они узнали друг от друга за последние сутки. Друид был мрачен, но императору не перечил, тем более, что это уже было бесполезно, дело было сделано, ворота отворены.... Теперь надо было думать, как их затворить.
   - Мне кажется, что рана твоя не физического свойства. Она сделана тебе богиней, существом высшего порядка и носит магический характер. Ты будешь умирать от неё медленно и болезненно. Сначала от потери крови, а потом от гниения. И даже я бессилен что либо сделать с ней сейчас. Твоя рана заживет, как только падет проклятие, а это в свою очередь свершится, когда закроются врата в неведомый нам мир. Стало быть- надо закрыть врата, а потом залечить твою рану. Потому что сама по себе она так страшна и в другом месте, при других обстоятельствах, о мой император, ты бы уже встал на ноги. У тебя задета лишь мягкая ткань, ты вовремя увернулся от удара. Она ведь метила тебе в селезенку. Не увернись ты в последний момент- ты умер бы там же от внутреннего кровоизлияния. Видишь ожог, по краю раны. Это печать тьмы. Я такое раньше видел. Она не дает отпасть твоей некрозной ткани и дальше, и всё дальше ткань живую поражает. Поэтому надо решить кто пойдет на завершение обряда.
   - Я готов, но...,- Бен Лазар посмотрел на цезаря, затем на друида,- По преданию, один человек входит в храм и один выходит. Тот, кто начал обряд, тот и должен его завершить, иначе ничего не выйдет. Она не примет дара от другого.
   - А как же она собирается принять дар от мертвеца? Она же его убить вчера пыталась?,- Орискус искренне удивился.
   - Вот именно, что никак! Ей надоело жить в мире Лэнг, на службе демонов, а раз не удалось собрать всех слез, значит путь наверх, на небеса, ей заказан. Таков был уговор столетия назад. Тогда она решила выйти к нам, в наш мир и полновластной стать владыкой - госпожой, сровняв с землей все города и храмы и нас, людей смести за оскорбления, которые предки наши нанесли ей, разбив её сердце. Населив же землю демонами, она сама станет ими управлять и ей не надо будет больше подчиняться кому либо. Она чертоги себе ищет, понимаешь? Она обезумела и вышла на тропу войны!,- Бен Лазар откинулся назад, на подушки, в ужасе от сказанного самим собой. Все молчали в глубоком раздумье.
   - Я пойду тогда. Раз суждено мне умереть в холодной кессадийской пустоши, то пусть так и будет. Всё равно я с этой раной долго не протяну. Я видел то, что хотел. То, чем мог стать, чем мог сделать свой мир, свою вселенную...Вы не понимаете...Я на секунду был владыкой мира.... Теперь я готов на всё. Даже на смерть,- цезарь попытался приподняться, но застонав от боли упал на постель.
   - Ты никуда на пойдешь, император. Ты потерял много крови. Я приказал бычка зарезать молодого. Тебе сейчас горячей крови нацежу. Надо пополнить запасы крови в организме. И ты, старик, не пойдешь. Ты жрец, слуга лишь по наследству. Скажи, много ты обрядов провел за всю свою большую жизнь,- Орискус посмотрел на Бен Лазара.
   - Нет, не много. Каждый год, в день весеннего равноденствия мы приносили в дар богини молодых ягнят и прядь волос, с чела первенцев, в знак уважения и памяти о ней. Ну и....по большому счету всё.
   - Ну вот, а я действующий маг пятого круга. Наследный принц трона Перкиликалов. Я знаю все магические рунны и на каждое заклятие есть у меня ответ. Быть может, я сумею убедить великую богиню не убивать любимый свой народ и дать ему еще раз шанс. А в подарок поднесу ей амулет и откажусь от имени цезаря от желания, которое он ей промолвил. Это выполнимо, император?,- цезарь так и не сказал им что он попросил у Нинлиль, да это сейчас уже было и не важно.
   - Да, я на всё согласен, если ты сможешь завершить обряд и мы останемся живы- клянусь перед вот этим старцем, что сделаю тебя наместником Галлии или даже нет! Я Галлию тебе отдам, Орискус, что бы вы сами там решали галлы! Как жить и как вам умереть. Я клянусь тебе в этом, именем цезаря! Аминь!,- молвил цезарь и упал бессильно на подушки. Орискус посмотрел на жреца, улыбнулся:
   - Ну это он погорячился. Завтра чуть свет- забудет о такой безделице. Но я пойду итак, это мой шанс узреть воочию венценосную богиню. За такое я готов отдать жизнь, тем более, что я уже прожил не мало. Готовь меня к походу, старец. Показывай дорогу, скоро ночь уже.
   Орискус вошел в храм, когда уже смеркалось. Из всех легионеров переживших прошлую ночь никто не отважился его сопроводить даже до проема, ведущего вниз, не говоря о том, что бы вместе с ним спуститься в сами чертоги прекрасной и страшной богини. Поэтому сопровождающего он нашел среди вновь прибывших солдат, да и то, подойдя к проему солдат начал подвывать и молить что бы маг дальше шел без него. Что то действовало на сознание, давило....хотелось повернуть назад и бежать, бежать стремглав, не поднимая головы сколько есть мочи, холодный ужас стальными оковами сковывал конечности и заставлял сердце биться гораздо сильнее чем когда либо. Чародей мотнул головой и стряхнул с себя наваждение. Такое бывало с ним уже раньше не раз, но солдат, искушенный в боях с видимым неприятелем совсем не был подготовлен ко встрече с неведомым доисторическим божеством, поэтому друид решил не мучить молоденького бойца и отпустил его к своим. Остальные солдаты не смея оставить без приказа пост у ворот храма еще днем соорудили нечто вроде крепостной стены из веток поваленных прошлой ночью деревьев, старой арбы племени бедуинов, мешков с песком и разного другого хлама, который попадался под руку тут и там. Так и засели за этой стеной, надеясь хоть как то себя обезопасить в эту ночь от удара стихии, хотя кто знал, что стоило ожидать от этого старого заброшенного храма с разбушевавшимся в нем божеством? Друид вздохнул, глядя, как мальчишка добежав до ворот, спрятался вместе со своими товарищами за мешками, наблюдавшими за всесильным магом и явно ожидая от него какого- то чуда, повернулся и пошел дальше. Ему бежать было некуда. И как не хотелось, но надо было идти и исправлять ошибку великого цезаря, которая возможно будет стоить ему жизни, если он всемогущий Орискус, сын Орландского оракула из Кафедонии не сможет совладать с силой, которая на несколько сотен тысяч лет старше всех его предков вместе взятых и всех, накопленных ими знаний за долгое существование ордена Кельтских друидов. А ему молодому, еще 19 летнему пареньку еще предстоит немало славных сражений, где он сможет отстоять свою честь во славу великого императора, поэтому пусть бежит и прячется, эта битва не для него. Он ему тут ничем не поможет, думал так Орискус, нагибаясь и делая первый шаг в темноту холодного проема, который так и гнал прочь. А он шагал вперед, только вперед. Друид сотворил вокруг себя охранную свастику, пробормотал охранные рунны, достал из-за пазухи щепотку высушенной и измельченной кожи Единорога, которая обладала защитными функциями и не раз спасала жизнь волшебника при нападении темных сил и дождавшись, когда вокруг его тела появится заветное голубоватое сияние, показывающее, что заклинание сработало и двинулся вглубь храма, освещая себе дорогу факелом, сжимая в другой руке другую, белую половинку слезы богини. Войдя в храм, Орискус удивился- вокруг него была сплошная густая и непроглядная тьма. Как буд-то кто то нарочно накрыл какой- то гигантской крышкой свод купола, что бы не пропустить внутрь лунный свет и весь храм был погружен в кромешный мрак. Даже ночная мгла имеет хоть какое-то легкое свечение и звуки, но здесь же была почти осязаемая, липкая и давящая темнота, которая усиливалась тем, что не пропускала даже звуков. Друид шел по песчаному полу и его сандалии беззвучно ступали и проваливались в темноту как буд-то там и не было пола вовсе. После первых шагов Орискус испуганно на минуту остановился пытаясь осветить пространство впереди себя. Ему показалось, что там пустота и он сейчас шагнет в неё и упадет в бездну небытия. Однако свет факела выхватил лишь небольшой участок пола, локтя на два, не больше Остальное пространство темнота буквально пожирала собой и не пускала туда свет. Поистине она была живая и страшная, эта темнота. Даже свечение кожи единорога не помогало ни на йоту. Оно давало, лишь не большой и тусклый ореол, хотя в обычном мире, на поверхности, это свечение в ночное время служило путеводной звездой не раз помогавшее магу найти путь в кромешной тьме ночи, на пути к цели. Но здесь всё было по другому. Посмотрев на песочные часы, которые друид благоразумно захватил с собой, что бы не потерять связь в внешним миром и временем окончательно он понял, что бродит здесь уже довольно давно и уже должна настать полночь, хотя на самом деле он не успел сделать и десяти шагов. У Колдуна по спине пробежали мурашки......он тихонько начал бормотать известные ему заклинания, помогающие сосредоточится в трудные, опасные минуты и возвращающие рассудку здравый смысл, в тех случаях, когда уже не остается для него точки опоры и весь мир, кажется, летит в тар- тарары. Заклинание помогло несколько успокоиться, взять себя в руки и двинуться дальше. Надо двигаться в любом случае, хоть куда, но надо было двигаться. Стоять на месте могло быть опасным и друид решил найти на ощупь стену и прислониться к ней, что бы обезопасить себя хотя бы от внезапного нападения сзади. Он сделал пару шагов в сторону предполагаемой стены, выбросив вперед руку и шаря ею по воздуху, как это делают не зрячие люди, потеряв опору, как вдруг всё начало меняться. Темнота задвигалась, она явно зашевелилась и начала вращаться. Этого не было видно, но это ощущалось всем телом. Движение темноты можно было различить по изменяющемуся отблеску факела, который оставлял на полу, подле ног человека. Темнота стала разжижаться и становиться менее осязаемой, когда появились звуки. Из ниоткуда они налетели внезапно и мощно. Сначала слабо издалека, потом всё сильнее и сильнее, как бывает завывает ветер в печной трубе. Вперемешку с воплями хора младенцев появился нарастающий вой стаи из тысячи волков, вот на что была похожа эта какофония звуков, которая стремительно нарастала из небытия. Когда хаос звуков превратился в рёв, похожий на рёв бури, темнота окончательно исчезла и её место сменил привычный лунный свет, падающий сверху на столп с половинкой слезы в каменном кольце. Черная половинка казалось ожила и пульсировала своей темной гранью в лунном свете. Друиду на миг показалось, что темнота выходила именно из неё и ушла туда же. Значит настала полночь, пора!,- друид достал белую половинку амулета и приготовился к появлению Нинлиль. Но ничего не происходило. Луна светила по прежнему, храм был залит спокойным голубым светом. Никого здесь не было и все страхи, минуту назад обуревавшие человека теперь казались нелепыми и выдуманными. Как буд-то магом овладело короткое помешательство , а теперь голова его прояснилась. Но он то знал, что всё было не так, на самом деле. Он был готов к встрече. Друид всё же отступил к храмовой стене и прислоняясь спиной к ней, почувствовал небольшое облегчение. Когда его спина коснулась шершавой и холодной стены ощущение реальности происходящего с ним вернулась окончательно и теперь мир уже не уплывал из под ног. Вернулись привычные звуки. Песок вновь зашуршал под ногами и пламя факела вновь стало потрескивать, выжигая намотанную на палку промасленную ткань. Даже вернулись запахи. Мир людей снова стал подвластен магу. И тут появилась она! Друид не успел толком осмотреться, как нежный, ласковый, но очень громкий голос спросил его:
   - Принес, несчастный? Где моя слеза?, - Друид обернулся- на месте столпа теперь мерцало и переливалось черно- голубым светом марево, которое бывает в пустыне, когда видишь мираж, возникший на горизонте. И в этом магическом, неестественном мареве, во всю высоту храма возникло лицо великой богини, скрытой по прежнему не проницаемой вуалью, под которой, по очертаниям угадывалось прекрасное женское лицо. Лицо смотрело в его сторону внимательно и неотрывно.
   - Великая и всемогущая Нинлиль! Мать всех матерей! Наследница трона страны богов и владычица земной юдоли. Прими этот дар и прости нас смертных за то, что своим глупым проступкам смогли потревожить твой покой и разозлили тебя, о великая!,- друид припал на одно колено и протянул на открытой ладони в сторону лица богини вторую, белую половину амулета.
   - Кто ты? Что ты здесь делаешь? Где тот несчастный, который отворил врата и вызвал меня?! Я сказала, что дар должен принести именно он. Как посмел ты нарушить мой приказ?! Я уничтожу вас всех! Всех людей до единого! Где тот, вчерашний смерд?
   - Прости богиня! Он не выдержал твоего праведного гнева и лежит пораженный твоим ударом, прошлой ночью. Рана его смердит, он в бреду и не может встать с постели. Я верный слуга его, Орискус, принес тебе то, что ты хотела и прошу смиренно прощения, молю о снисхождении для моего господина и всех рабов твоих, о владыка!
   - Меня не волнуют твои слова! Он должен был принести амулет! Открыть и закрыть врата должен один человек! Один вошел- один вышел! Я сказала, что на исходе третьей луны, не получив своё- я уничтожу вас всех, мерзкие люди! Я прокляла вас и исполню проклятие! Как ты посмел, ничтожный смерд нарушить мой приказ?! Ты кто такой?
   - Я Орискус, владыка мира. Смиренный раб твой и других богов. Я сын Магнуса, оракула из Кафедонии. Потомок колдунов пяти кругов и основателей ордена друидов, о всемогущая!
   - Да мне плевать! Так ты колдун....Ну что ж..это меняет дело. Испугавшись того, что натворил, твой господин послал тебя вместо себя, решив что ты, ничтожество, сможешь хоть чем-то совладать с моею силою?! Несчастные! Вас и вправду надо уничтожить! Ну что ж давай, показывай- на что способен ты, паук пустынный! Чему тебя твои ничтожные предки научили! Я жду!,- Богиня внезапно казалось успокоилась и даже с интересом стала наблюдать за магом. Друид почувствовав, что наконец он начинает владеть ситуацией, решил что теперь он способен решить проблему и поразив богиню своим мастерством сможет вернуть её расположение. Он начал делать руками пассы, пытаясь увеличиться в размерах, дабы стать значительнее и весомее, что бы прекрасная Нинлиль поняла, что он великий колдун и умеет обращаться с тайными знаниями. Пассы не помогали. Друид начал произносить заклинания, всё громче и громче, быстрее и быстрее, не прекращая делать пассы. Он понял, что его силы здесь не действуют. Что в этом храме не действуют никакие заклятия, кроме силы самой богини. Он внезапно прекратил действо, поняв всю свою беспомощность и даже растерялся, не зная, что делать дальше.
   - Это всё? Это всё, чему ты обучен, ничтожный раб?! Как ты посмел явиться сюда и что то требовать от меня, от первородного существа, суть которого тебе, ничтожеству не дано понять никогда! Да за одну только эту дерзость я сотру тебя в порошок немедленно!
   - Но великая, позволь мне...
   - Ты еще смеешь ничтожный, меня перебивать! Так вот слушай меня внимательно: если по истечению следующей луны я не увижу свою последнюю слезу- твоему миру не быть! А мерзавец, что отворил врата в страну демонов будет гореть в огне мучений, пока демоны не выпотрошат весь людской род до последнего колена и еще три тысячи лет! Тебя же, гнилой раб, не будет это волновать, потому что сейчас пришел твой страшный миг! Последний и ужасный!,- богиня внезапно расхохоталась и её демонический и громоподобный хохот разнесся по храму. От этого мощного напора звука у колдуна лопнули перепонки и из ушей пошла кровь. Он уже не слушал её. Только хорошо видел, как она прекрасная и ужасная в своем страшном великолепии и гневе хохочет, запрокинув голову. Колдун почувствовал, что приходит его последний час и решил поставить свою последнюю защиту, в последней надежде выжить. Он начал водить руками пассы и чертить на песке ногой рунны защиты от четырех стихий. В обычном мире это ставило мощную непреодолимую стену между человеком и надвигающейся опасностью, сейчас же это не вызвало ничего, кроме ужасного порыва гнева богини.
   - О мерзкий гнус! Ты напоследок еще пытаешься со мной совладать?! Еще пытаешься перечить моей воле?! Ну тогда получи всё сполна сейчас, для тебя не будет даже последней луны,- с этими словами богиня перестала смеяться и сняла маску с лица. Её красивое, божественно прекрасное лицо, которое на миг ослепило своей красотой Орискуса в следующий момент превратилось в ужасную гримасу неведомого существа из потустороннего мира. Её рот заполнили несколькими рядами чудовищные торчащие в разные стороны острые клыки. Ноздри на огромном остром носе превратились в раздувающиеся жабры, а глаза...глаза стали чернее ночи. Они стали частью той живой темноты, еще не так давно нагонявшей животный страх на человека. Богиня показала ему своё истинное лицо. Свою черную, изнаночную сторону. Сейчас перед друидом в полный рост, до макушки купола храма стояла обнаженная и ужасная богиня верхнего предела Лэнга, богиня смерти Нинлиль! Она пригнувшись вздохнула полной грудью и выдохнула в лицо колдуна. На Друида обрушился шквал. Дыхание богини веяло смрадом. Мерзким нечеловеческим смрадом. Так воняет наверное труп, который лежит и разлагается под солнцем пустыни несколько дней и когда дуновение ветерка несет этот запах по миру, тот кто его почует сразу бежит в сторонку выворачивая внутренности на изнанку. Вот на что было похоже смертельное дыхание великой богини. Выдох был настолько сильным и мощным, что человека сбило с ног и друид задохнулся в этом смраде и на секунду потерял сознание. Придя в себя и не в силах дышать, он завернул своё лицо в плащ и направился в сторону выхода поняв тщетность своего посещения. Делать здесь было больше нечего. Человек был ослеплен, оглушен и не мог дышать вонью, несущейся нескончаемым ветром выдоха великой богини. Друид просто шел, шел наугад не выбирая пути, касаясь рукой стены. Амулет висел на шнурке, на шее. Он уже был не нужен. Богиня решила уничтожить землю, уничтожить людей. Всё было тщетно! Эти последние мысли успели промелькнуть, когда в голове старца раздался голос богини:
   - Я хочу видеть мерзавца! Принесите мне его! Живого или мертвого! Осталась последняя луна и свершится моё проклятие! Да будет так! Последняя жертва мне будет велика и ужасна, о люди!
   Друид шел к выходу уже не разбирая пути, спотыкался падал и снова шел. На корточках прополз в проем на улицу и упал замертво. Последняя мысль пришедшая в его умирающий мозг была: "Как же она прекрасна!"
   В то время, когда друид находился внутри храма снаружи творился ад. Ветер, принесший смрад из подземелья пронесся по ущелью, обдав всех гнилостным запахом разложения и все- люди, животные, все вдохнули хотя бы раз этот дух потустороннего мира и тела их моментально покрылись язвами. Язвы были ужасные. Гнойные, текущие и болезненные. Первому ряду легионеров, занявших позицию у храма за сооруженной стеной прикрытия досталось больше всех- люди просто были сметены ужасным дыханием богини. Они все поголовно мертвые лежали тут и там скорчившись в немыслимых судорогах, с пеной на губах и бешеными выпученными глазами. Смерть их была ужасна. Остальные тут и там валялись по земле в судорогах и плевались. Кого то рвало, кто- то харкал кровью. Животные сходили с ума. Лошади, стоявшие поблизости к храму падали замертво, другие же, стоявшие на дальнем конце ущелья уносились в пустыню, срываясь с привязи, в кровь разрывая рты. Легионерами охватила паника, никто не понимал что происходит. У шатра цезаря валялась охрана. Цезарь мучился в судорогах. Его тоже рвало, но он был в беспамятстве. Его рана не заживала и гноилась всё больше и больше. Он уже почти не приходил в сознание. Бен Лазар, сидевший с ним в эту ночь мучился меньше. Помня о буре прошлой ночью он загодя приготовил мокрый шарф, которым обмотал своё лицо. Намочил же шарф в специальном растворе, который бедуины знали издревле. Раствор этот помогал задерживать песок и пыль, с которыми пустынному люду приходилось жить бок о бок всю жизнь. Ему тоже было плохо, но он был в сознании и на каждый порыв рвоты он отгибал край шарфа и старался не дышать, пока его рвало. Потом он снова заматывал шарф и только тогда делал маленький вдох. Он не понимал, что происходит и боялся до смерти выйти наружу. Забившись в дальний угол шатра, он лежал на боку и молил своих богов поскорее прекратить его мучения любым путем. Прошло немного времени, когда ветер смерти стих и люди смогли дышать привычным им воздухом, но казалось что пытка длится уже целую вечность. Люди стали тихонько приходить в себя, вставать с земли, поднимать оставшихся животных, помогая друг другу, харкая кровью и прижимаясь к кострам и друг другу, стараясь преодолеть ужас ночи, которым им принесла судьба. На теле людей кровоточили и гноились язвы. Руки, ноги ломило и на смену одной напасти пришла другая. Все понимали, что эти беды исходят из подземелья, но сделать хоть шаг в сторону древнего проклятого храма не решался теперь никто и трупы их товарищей, стоявших у входа в охранении одиноко лежали в разных замысловатых позах под лунным светом, напоминая как еще совсем недавно их соратники стояли бок о бок, понадеявшись вместе преодолеть очередные превратности судьбы и выйти из боя с неведомым победителями. Командиры, пришедшие в себя, подбадривали сникших солдат и уповая на опыт старых вояк, давали указания к перегруппировке, пытаясь хоть как-то навести в опустошенном лагере подобие порядка. Цезарь перестал метаться по постели и успокоился, по прежнему пребывая в небытие. Бен Лазар, поняв, что опасность миновала, встал, подошел к императору, вытер ему лицо, смочил губы водой, сам выпил немного. Вода всё еще отдавала мерзким тленным запахом, как и всё вокруг. Но выбора не было. Подавив рвотный рефлекс, бедуин оправился и осторожно выглянул наружу. Такой беды он не помнил на своем веку. Он представил, что сейчас творится в его стойбище, там за холмом. Выжил ли кто- нибудь после подобного или нет? Бен Лазар чуя, что друиду не удалось успокоить богиню решил отправиться к храму и осмотреться на месте. Домекрат, командир пятой когорты уже выстроил новый караул из наименее пострадавших легионеров и командовал занять позиции на подступах к храму. Все подчинились, понимая, что выбора у них, собственно и нет. Со щитом или на щите! Так гласила старая пословица, так они и жили- простые солдаты и командиры римской армии. А собственно куда им было сейчас деваться. В худшем случае они примут смерть за и во славу цезаря! Все вместе. А в лучшем...в лучшем случае все останутся живы, если боги Олимпа будут к ним снисходительны. Подойдя к храму Бен Лазар заметил что-то лежащее около проема. Он решился подойти. Медленно, боясь навлечь на себя новое несчастье бедуин приблизился к останкам друида и не в силах сдержаться вскрикнул- маг лежал, превратившись в камень. Его окаменелое лицо выражало спокойствие и казалось даже...улыбку. Да, да, похоже колдун напоследок улыбнулся и окаменел.
   - Значит он видел Нинлиль. Она на него посмотрела, -вспомнил пророчество жрец: "...Когда снимает она маску, всякий на кого упадет её страшный взор тут же каменеет....". За жмурясь, на всякий случай, он протянул руку к груди каменного человека и нашел там амулет. Амулет остался не тронутым проклятием богини. Спрятав за пазуху камень жрец тихонько отполз за ворота храма и притаился за мешками, рядом с трупами солдат, переводя дух. К этому времени подоспело подкрепление. Небольшой отряд в двадцать человек подошли строем к заслону и принялись без лишних слов оттаскивать в сторону своих мертвых товарищей. Внезапно внутри храма раздался дикий возглас, не человеческий возглас. Скорее вопль демона! И на улицу, из темного проема, на залитую лунным светом храмовую площадь друг за другом вылетело несколько тварей. Они вылетели, поднялись в небо и начали кружить истошно воя, от чего кровь стыла в жилах и спина покрывалась мурашками. Все оцепенели и замерли. Внезапно один из демонов, сложив перепончатые крылья, спикировал вниз к подножью храмовых ворот и вырвал буквально из рук легионеров труп их умершего товарища. Все, кто стоял рядом ахнули и осели. Потом с той же легкостью демон поднялся обратно вверх, на сто локтей, где кружила стая таких же как он, тварей. Они принялись жадно рвать тело человека на куски и поедать его. Демоны питались падалью! Когда еще не остывшая кровь легионера упала на лицо Домекрата, он вздрогнул выйдя из оцепенения и крикнул лучникам команду открыть огонь. Домекрат был одним из немногих, переживших прошлую ночь и он уже видел вблизи одну такую тварь. Остальные же солдаты все были из вновь прибывших, поэтому их ужасу, казалось, не будет конца. Никто не шелохнулся. Все стояли с задранными кверху лицами и молча наблюдали, как возникшие из ниоткуда монстры пожирают их мертвого товарища. Хруст от разламывающихся костей был слышен очень хорошо. Демоны как буд-то даже повизгивали от удовольствия неожиданно выпавшей возможности полакомиться свежей человечиной. Домекрат выхватил у ближайшего лучника лук, зарядил стрелу, натянул тетиву и почти не целясь выпустил одну, потом еще одну и еще, в сторону этой мерзкой летающей и чавкающей своры. Две стрелы, по видимому, достигли цели и демоны взвизгнули. Свора разлетелась на части и теперь кружила с опаской. Это вывело остальных из ступора. Лучники начали палить стрелами. Кто- то даже догадался обмакивать стрелы в масло и поджигать их перед выстрелом. Вскоре разгорелась настоящая битва. Лучники выпускали стрелы почти не целясь, успевая их поджечь, а остальные подбадривали их криками. Когда несколько зажженных стрел вонзились в тела двух тварей, те мгновенно вспыхнули словно свечи и истошно воя камнем рухнули на землю. Огонь, всепоглощающий, живой огонь- вот было лучшее оружие против злобных монстров преисподней. Копьеносцы с радостными возгласами и с чувством первой победы над страшным врагом подбежали и начали наносить бесчисленные и беспорядочные удары по конвульсирующим в агонии тварям. Остальные сородичи летающих обезьян поднялись выше, на безопасную высоту, там, где стрелы уже не могли их достать и начали теперь озлобленно реветь отрывистыми, гортанными звуками. Похоже они тоже готовились к бою. Солдаты, окрыленные первой удачей в бою воспряли духом и образовали теперь какое то подобие боевого порядка и хотя противник был в непривычной для человека воздушной среде, многолетняя выучка подсказала легионерам, что готовится атака и все молча, не сговариваясь прикрылись щитами и замерли. Остатки демонов догорали на земле, потрескивая перепонками сухожилий. Все были готовы к отражению. Неожиданно вдалеке послышались окрики приближающихся людей. Это солдаты, которые оправились уже от гнилого ветра спешили на выручки к своим соратникам. Но они не ведали, что за бой здесь происходит. Они слышали лишь победные крики друзей и видели, как огненные факелы падали с небес на землю. Внезапно, на подоспевшую было подмогу с неба, из темноты обрушились существа и начали выхватывать по одному из строя прибывающего отряда солдат и уносить их ввысь. В отряде началась паника. Они не понимали что происходит и начинали истошно вопить и разбегаться назад. Вдобавок ко всему те солдаты, которые были схвачены демонами и унесены в темноту ночного неба начали с криками падать вниз. Они разбивались на смерть сразу же. Демоны не ели живых существ, они питались падалью. Они готовили себе завтрак....Домекрат сообразил, что сейчас войско разбежится и так хорошо было начатое сражение грозит обернуться полным провалом. Он зычно скомандовал, что бы все, кто его слышит легли на землю и выставили вперед себя и вверх копья и мечи и наносили удары по всему, что будет двигаться. Лучникам он отдал команду приготовиться к очередному залпу и всем взять на прицел одну цель. Он правильно сообразил, что всеми силами сразу легче будет поражать демонов одним за другим. Так и получилось. Когда сверху опять спикировала мерзкая тварь и солдат, видимо сумевший пронзить её копьем заверещал от ужаса, увидев вблизи с кем ему пришлось столкнуться нос к носу, Домекрат махнул мечом в сторону вопящего воина и все лучники как по команде пронзили еще одну тварь и она вспыхнула ярким пламенем, освещая вокруг себя большое пространство. Солдат пронзил живот твари копьем и отбросил с большим усилием её в сторону. В это время он оказался хорошей мишенью для летающих сверху уродин. Еще одно существо мгновенно спикировало на него и попыталось утащить в небо как остальных, но не тут то было. Легионер зацепился за ногу лежащего рядом товарища и тварь двоих уже не смогла поднять, а подоспевшие лучники расстреляли почти в упор и это чудовище. Так они сразили еще четыре твари и потеряли пятерых бойцов. Время шло, а рассвет всё не наступал. Бен Лазар всё это время лежал под перевернутой арбой и молился. Молился, что есть мочи. Ибо он не был воином и не мог ничем помочь этим отважным людям, дерущихся с полчищем ужасных чудовищ уже не на жизнь, а на смерть. Что то во тьме пошевелилось или жрецу это показалось, точно он сказать не мог из- за криков людей и воя тварей окружающий мир сузился для него до размера сломанной арбы, которая теперь могла стать как его спасением, так и погибелью. Ибо сбежать отсюда он уже на смог бы никуда. Что-то или кто-то опять пошевелился на песке, там поодаль, около проема, на площади. Бен Лазар не выдержал, схватил ближайший к нему факел и бросил по направлению к шуму. Раздался истошный вопль старика. Домекрат отвлекся от битвы с летающими монстрами и кинулся ко храмовым воротам, где вместе со стариком залегало еще с десяток доблестных воинов, вооруженных лишь короткими мечами и поэтому не участвующих в сражении. Домекрат посмотрел в направлении, котором указывал заикающийся старец и обомлел. Из черной пустоты проема на свет божий, вернее сказать во тьму мира божьего выползали полчища разных тварей, больших и маленьких, паукообразных и гусеничноподобных. Они расползались кто куда, подальше от маленького света догорающего факела, брошенного Бен Лазаром. И в довершении к увиденному из проема в стене показалось огромное щупальце, как у гигантского спрута, изредка попадающихся рыбакам в его родной Ливадии. Когда щупальце наткнулось на факел, оно сначала отдернулось от него, а затем как бы не почувствовав реальной угрозы от этого не большого затухающего огонька пришлепнуло его сверху вниз своей огромной присоской, величиной с человеческую голову и всё снова погрузилось во тьму. Домекрат заорал трем ближайшим лучникам, что бы те перевели свой огонь сюда на проем, а сам тем временем схватил ближайшую к нему амфору масла, поджег её факелом и кинул в направлении чудовища. Амфора разбилась обо что-то твердое и вся храмовая площадь озарилась светом огня. Во дворе, занимая почти всю её площадь стоял во всей своей красе великий подземный бог монстров. Это было нечто невообразимое, дико скрещенная сущность паука великана, чьи мохнатые лампы с шерстяным покровом, как у здорового яка, достигали десяти локтей в длину с сущностью гигантского осьминога. Лапы паука чередовались щупальцами осьминога. На паучьих лапах монстр стоял, а щупальца тем временем развивались по воздуху, нащупывая то, что можно было схватить. Пауко-осьминог не передвигался. Он уже выполз на поверхность и теперь стоял, осматриваясь вокруг, ища жадным взглядом четырех рядов своих огромных круглых черных глаз жертву. Заметив стоящего неподалеку от храмовой стены спиной к нему солдата, бьющегося на смерть с летающей обезьяной Лэнга, эта тварь с легкостью вытянула вперед, к нему своё щупальце с тысячью присосок и одним легким щелчком содрала с легионера вместе с одеждой и кожу спины. Легионер заорал истошно, рухнул на землю и покатился. Паук тут же подхватил его другим щупальцем и отправил в открывшийся рот, где несколько рядов обнажившихся острых зубов вмиг перемолотили тело бедного солдата. Всё произошло в несколько мгновений с того момента когда амфора с горящим маслом обрушилась на панцирь уродливого монстра. Домекрат закричал лучникам целиться в щупальца, а сам схватил еще одну амфору, подбежал ближе и метнул её в разверзшуюся пасть монстра. Полетевшие следом четыре горящие стрелы зажгли сосуд уже в пасти гада. Он так и проглотил эту горящую амфору и вспыхнул изнутри. Затем последовал огромный взрыв и чудовище вывернуло наизнанку, вместе со всеми внутренностями. На людей полетели вонючие ошметки адской твари и брызги какой то зловонной жидкости, похожей на кровь, но холодной и липкой. Все ликовали. Победа медленно, но верно переходила на сторону рода людского. Другие добивали мечами и копьями более мелкую живность или лучше сказать смертность, выползающую изнутри проема, как где то впереди забрезжила полоса рассвета.
   - Слава богу утро... Хвала богам Олимпа!,- Домекрат победно поднял вверх короткий меч,- Мы смогли, мы выжили, мы сделали это.... Он не успел закончить фразу, как сверху на него спикировала летающая тварь, пронзила плечи солдата когтями, расположенными на кончиках крыльев и истошно вопя унеслась вместе с орущим от ярости и боли командиром вверх. Лучники спешно стали натягивать тетиву и стерлять вслед удаляющейся тени, но всё было тщетно. В пылу победной радости все позабыли об осторожности, за что горько и поплатились. Тварь с римлянином, который всё еще не сдавался и размахивая одной действующей рукой с мечом пытался нанести ей последний, может быть в своей жизни удар поднималась всё выше, как внезапный, первый солнечный луч озарил их, там на большой высоте. Обезьяна вскрикнула от боли и ринулась к земле. Домекрат отрубил одним удачным ударом сложившееся на миг крыло твари и теперь они оба падали камнем вниз с огромной высоты. Последнее, что перед падением на землю успел крикнуть солдат было: "Аве цезарь!". Такое благородство и воинскую доблесть показывали не многие. Умирая, зная, что его уже ничто не может спасти человек возносит славу своему императору, господину, за которого он и принял эту смерть и принял бы еще тысячу раз, если была бы такая возможность. Все, кто видел эту сцену на миг замолчали и битва прекратилась почти полностью. Легионеры опустились на одно колено и склонили головы, сняв шлемы в знак траура и уважения по павшему командиру. Благодаря ему часть из них дожила до утра. Солнце уже занималось и твари, которые не смогли спрятаться в тени поджаривались в лучах восходящего солнца. Одна летучая обезьяна успела залететь в тень нависшей скалы, недалеко от храма и теперь сидела там и шипела на солдат, пытающихся копьями подцепить её и выволочь на дневной свет.
   - Маслом, подожгите тварь маслом! Не надо испытывать судьбу, мало вам ночи что ли было,- Маркус устало сидел на камне и осматривал свое измученное и истрепанное тело. Оно всё сплошь и рядом было покрыто гнойниками,- Ну что теперь будем делать старик,- Маркус обратился к вылезающему из под колесницы жрецу.
   - Я не знаю, господин. Я такой же как и ты смертный и не могу знать, более тебя. Быть может этот день для нас всех и впрямь последний и мы еще возможно будем завидовать тем беднягам, которые умерли раньше нас. Кто знает, что станется с нами в следующую ночь,- еле выговорил старик и поплелся по направлению к шатру.
   - Ты куда? Я еще не закончил,- Маркус попытался было остановить его, но потом устало махнул рукой и откинулся на спину. Надо было хоть немного передохнуть. После решим что делать дальше. Он прикрыл глаза и тут же провалился в сон. Бен Лазар обернулся, посмотрел на него, покачал головой и пошел проверить как обстоят дела у императора. К его удивлению Цезарь пришел в себя. Он был в горячке, но соображал что происходит вокруг. Он приказал вынести его на носилках на улицу и теперь под навесом наблюдал за результатами трагедии, которая развернулась ночью в его лагере. Лукреций весь в крови сидел рядом с ним, не произнося ни слова, давая возможность владыке самому убедиться в плачевном положении дел и принять решение.
   - Ты жив еще, старик... скорее с радостным удивлением, нежели вопросом Юлий приветствовал жреца.
   - Волею богов...Но клянусь, это наш последний день. Грядущая ночь станет последней для всего живого в этом мире, царь!,- с этими словами Бен Лазар протянул амулет цезарю.
   - Так он не смог....Где он? Он жив? Что....
   - Нет, великий, он первым принял смерть из уст великой страшной Нинлиль. Он поражен был её взглядом, хоть и умер с улыбкой на лице. Мне так показалось....
   - Где он? Я хочу видеть его тело!,- Цезарь в горячности схватил старца за грудки и пытался трясти, но силы вновь покинули императора и он рухнул на подушки.
   - Он лежит у входа. Он превратился в камень.....Пророчество сбылось, мой император.... Значит он не смог убедить её.... Не смог...
   - Сегодня я пойду! Я положу этому конец! Или я не император Рима! Старик поставь меня на ноги до ночи! Ты сможешь? Я знаю, ты сможешь! Даже если после я умру- я должен встать и сделать это! Это моя вина за всё произошедшее. Я отплачу долги сполна и выполню наш уговор с богиней. Подними меня на ноги, жрец, слышишь? Я сделаю тебя великим человеком. Любые драгоценности проси, любые земли...Если мы останемся в живых...
   - Хорошо, великий и всемогущий. Как я могу тебе перечить. Я подниму тебя на ноги, я сделаю это,- Бен Лазар украдкой посмотрел на Лукреция. Тот слегка кивнул ему в сторону и сам пошел туда.
   - Как ты можешь такое ему обещать? Он же не доживет даже до вечера, старик! Ты видел его рану. Она уже не кровоточит. Она гноится не переставая. Я думал Юлий не переживет и ночи, но у него крепкий организм. Но на ноги поднять....,- Лукреций обреченно и обеспокоенно смотрел на жреца
   - Я дам ему снотворное. Если мы доживем до вечера. Я сам пойду последний раз просить милости у богини. Нам всё равно конец. Не все ли равно раньше или позже. Пусть император встретит смерть во сне.
   - Ты что задумал мерзкий раб? Убить своего господина, владыку мира?!,- Лукреций схватил раненной рукой за шиворот жреца, но тут же со стоном отпустил. Рука ныла и пульсировала от боли. Выше локтя на ней красовалась большая рваная дыра, оставленная когтем летучей твари. Кровь уже не шла, Лукреций прижег рану факелом, но боль всё еще была нестерпимой.
   - Дурак! Я дать хотел ему безвредное снотворное сейчас. Проснется ночью он, когда всё будет покончено. Или уже не проснется, если всё кончится не так. Не хочешь- не дам. Сиди с ним сам и идите сами в этот чертов храм! Кто начал обряд, не имея на то права, я?,- старик одернул воротник одежды и смотрел на командира безучастно. Ему уже было ровным счетом на всё наплевать.
   - Сейчас я пойду проверю- остался ли кто жив из моих родичей, затем вернусь и займусь цезарем.
   - Делай, что знаешь. Тебе виднее. Я лишь командир и выполню любую волю своего господина. Но если есть хоть малейший, хоть ничтожнейший шанс что то сделать, исправить положение- надо им воспользоваться. Поэтому, когда вернешься, устроим совещание. Осталось нас пятеро начальников и сорок семь солдат, я посчитал уже. Надо спланировать отведенное нам время и если всё уж предрешено....может не стоит ждать...может стоит самим нанести визит богине, в преисподнюю, а?
   - Нет! О нетерпеливый! Не смейте этого делать! До ночи всё равно дорога в храм закрыта, я уверен. Туда нам не пробраться. А к вечеру мы решим что следует предпринять.
   К исходу дня порядок в лагере более менее был восстановлен. Хотя порядком назвать происходящее можно было с большой натяжкой. Все люди были угрюмы и обреченно дожидались конца, как предрекала богиня. Разнесшийся слух о том, что наступающая ночь будет последней в их ратной жизни не добавил радости к обрушившимся на людей несчастьям. У всех без исключения тела были покрыты страшными язвами, которые на солнце смердели и истекали гноем. Животных, которые остались живы, после испытаний выпавших на их лошадиную долю и которых удалось отловить в пустыне за день стояли на привязи и жалобно блеяли. Не ржали, а именно блеяли, предчувствуя скорую кончину и это тоже не вселяло оптимизма в сердца израненных людей. После того, как Ур Бен Лазар Асам, потомственный жрец наведался на временную стоянку своего и обнаружил там останки своих родственников, дочерей, тело сына, растерзанное по видимому одной из тварей, горю его не было конца. Он конечно разумом понимал, что после такой страшной ночи, которую ему самому чудом удалось пережить мало было вероятности что бы хоть кто из простых, не обученных ратному делу людей смог остаться в живых, но до последнего мига надеялся именно на это чудо, что может быть хоть кто-то, хоть младенец или женщина куда-то спрятавшись в ночи, услышав страшные вопли из- за холма выживет и род его на нем не замкнется. Но видимо, великой богине Нинлиль так было угодно. Такая жертва ей нужна была....Он походил по палаткам, ставшим на пару ночей временным прибежищем его несчастным детям, потом нашел мешок со своей праздничной формой храмового жреца, произвел омовение песком и облачился в тогу. Так и пришел он в лагерь римлян, бывший когда то его родной деревней, а еще раньше, задолго до этого, славным городом Урарахатом. Его сразу не признали даже в столь не обычном для этих мест и для этого момента праздничном облачении. Поэтому войдя на совет командиров и представ перед взглядами легионеров в таком обличье он одним своим появлением подтвердил намерение войти ночью в храм и попытаться еще раз. Затем они совместно разработали стратегию последнего боя. Никто не хотел принимать смерть молча, стоя на земле и ожидая когда несметные полчища страшных тварей не порвут их всех на части. Поэтому был уговор, что если жрец не выйдет с доброй вестью через время в четверть луны после полуночи, войска с заранее приготовленными остатками масла, разлитым по амфорам и разным сосудам займут позицию у входа в храм и сверху купола, станут забрасывать проклятые чертоги огненным дождем и попытаются устроить злой богине "ужин императора"- жестокую пытку, придуманную одним из древних варварских царей диких племен, поступающих так с неугодными ему народами, загоняя все население не больших городов и селений в одно помещение, полив затем всех обильно маслом и поджигая заживо всех людей горящими стрелами. План был не ахти какой, но выбирать не приходилось. Это была последняя надежда. За ней шла пустота и небытие......
   Ур Бен Лазар Асам вошел в храм при полном параде, с горящим факелом в одной руке, с амулетом на шее, в торжественном церемониальном головному уборе, в котором он все эти годы исправно и прилежно выполнял свои наследные функции. Занял позицию у столпа, напротив того места, где , по его мнению должна была появиться Нинлиль и стал ждать, перебирая в памяти свою жизнь, вспоминая и оплакивая детей. Сегодня в храме было по обыкновенному светло. Лунный свет падал как обычно сквозь купол вниз и озарял своим мягким и приятным светом весь храм. Старик стоял и плакал. Плакал молча. Слезы текли по его щекам и падали на каменный пол храма. Сил рыдать у него уже не осталось. Он рыдал весь день. Рыдал, проклинал злую богиню, проклятого цезаря, навлекшего беду на весь его род, проклятых чудовищ, сотворивших с его любимым сыном страшные деяния, проклинал себя, за то, что когда умер отец и сказал ему- выбирай сын свою долю сам, он выбрал. Выбрал и остался навеки в этой холодной, не приветливой пустыне служить мифической древней богине, поддерживать её культ, проводить ежегодные празднества в её честь, приносить в жертву агнцев, в надежде когда-нибудь в жизни поучаствовать в настоящем обряде "явления лика народу" и может быть даже в надежде пообщаться с самой великой богиней. Его надежды и мечты сбылись. Сейчас ему выпадет великолепная возможность и поучаствовать в обряде, и принести великую жертву великой богине. Последнюю жертву. Он невольно усмехнулся своим горестным мыслям и вытер тыльной стороной рукава мокрую щеку.
   - Чему ты смеешься, презренный? И почему ты плачешь? Ты боишься смерти или...,- Бен Лазар не заметил появления богини. Она явилась как обычно из ниоткуда, из черного мрака небытия пеленой, колыхавшейся за её спиной. Она была огромна. Огромна и великолепна. Сегодня на ней не было абсолютно ничего, кроме маски на лице и жрец, потерявший от неожиданности на мгновение дар речи, про себя отметил как она божественно идеальна и прекрасна, по сравнению с любой другой смертной женщиной, когда либо существовавшей на Земле. Она была воистину царица всех царей и мать всех матерей, великая Нинлиль! О как она была прекрасна!,- Жрец стоял с этими мыслями открыв рот от изумления, не в силах произнести ни звука.
   - Я слышу твои мысли, жрец! Ведь ты жрец не так ли? Кто ты и зачем пришел в этот скорбный и последний час для рода вашего людского?,- Богиня была немного сбита с толку и удивлена, что люди еще что-то пытались предпринять, даже сейчас в эту последнюю для их мира ночь, а не смиренно ждать своей участи в молитвах или может быть в пьяном разгуле страстей, как это обычно бывало раньше, когда она стирала неугодные города и страны, континенты с лица Земли. Но сейчас она готова была испепелить всю Землю! Всю до единой! До последнего таракана, мерзко ходящего на двух лапах!,- жестокость и злоба снова овладевали богиней, приходя на смену удивлению и спокойствию.
   - О великая! Моя любимая!.....,-Жрец от неожиданности немного начал заикаться,- Любимая моя богиня из всего пантеона богов и великих героев. Я твой верный раб и слуга. Я служу тебе вот уже шестой десяток зим. Всегда исправно приносил тебе дары и жертвы, в дни праздников большого пантеона и малых торжеств по случаям, завещанным мне предками моими со дня сотворения Урарахата и храма твоего. Прости меня, нижайше тебе падаю в колени...,- с этими словами старец бухнулся к ногам богини и стал пытаться дотянуться до его огромных кончиков пальцев своими. Сущность жреца взяла вверх в нем над остальными. Он молился и общался со своим божеством, которому посвятил всю свою жизнь, еще в детстве, слушая рассказы своего отца, деда о том как надо служить, какие ритуалы проводить в какие времена года, в какие луны, в какие дни. Слушал рассказы о некогда прекрасной богине, дивной красоты, затмившей своей красотой ночную госпожу луны, слушал и впитывал в себя с верблюжьим молоком любовь к этому высшему существу. А сейчас он стоит на коленях и общается с ней....Общается вот так вот запросто, без всяких церемоний.
   - Что? Я не поняла... Что ты сказал, несчастное ничтожество про Урарахат?... Что ты знаешь об этом, я хочу знать, прежде чем отдам твою голову на растерзание моим верным псам! Твои мысли сумасбродны и беспорядочны. Я вижу там знакомые события, но не могу понять- какое ты к ним отношение имеешь, смерд?,- Богиня подозрительно и презрительно посмотрела сверху вниз на Бен Лазара, как буд-то тот ненароком затронул святая святых богини, запретную тему, о которой не то, что рассуждать- думать даже было невозможно!
   - Я...Мы....Я- Ур Бен Лазар Асам девятый! Потомок славного и верного тебе Натмунсотора!,- со страхом и облегчением на одном дыхании ответил старик и замолчал, ожидая реакцию великой богини.
   - Этого не может быть! Ты врешь проклятый! Как все вы мне ужасно надоели, проклятые и лживые создания!,- Богиня топнула ногой, громогласно крикнув в лицо старцу, всё, что она думает о нем и обо всём роде людском. Старец чуть не оглох от этого рёва и от страха даже зажмурился, думая, что вот и пришел его бесславный конец и теперь уже всё равно. Поэтому наверное он и решился на отчаянный поступок. Он скинул с себя ритуальные одежды, снял головной убор и повернулся к богине задом.
   - Смотри великая! Весь род наш, по мужскому руслу, издревле отмечен вами же богами, как слуг своих любимых метят короли. На спине моей родимое пятно в форме красивой темной женщины, как знак принадлежности тебе, Нинлиль. Только тебе....Я не лгу,- и правда, на спине старца красовалось огромное черное родимое пятно, по форме очень напоминающее лежащую на ложе деву.
   - Повернись лицом, человек,- уже мягче произнесла богиня, я хочу заглянуть тебе в глаза.
   Старик повернулся и богиня наклонилась к его лицу. Прищурилась немного недоверчиво, а затем взяла двумя своими огромными пальцами за подбородок и внимательно рассмотрела его со всех сторон. Старик стоял голый, испуганный- ни жив, ни мертв. Ему терять уже было нечего.
   - Натмунсотор, возлюбленный мой! Ты переродился в своем потомке! Я тебя узнала! О боги, неужели это правда?!,-богиня воскликнула в удивлении, всё еще не веря в такое чудо. В то, что по прошествии стольких сотен лет она опять видит перед собой своего любимого человека. Своего маленького и упрямого Натмунсотора. Смешанные чувства овладели теперь уже богиней. Она стала меняться на глазах. Выражение её лица становилось, то грозным, то ласковым, то задумчивым, то горестным, как буд-то тысячелетние воспоминания вихрем проносились в этот момент по челу высшего существа.
   - Нет- нет, великая богиня, ведь это я, Ур Бен Лазар. Натмунсотор лишь мой великий предок,- наконец подал голос старик. Богиня снова рассмеялась, запрокинув голову. Но теперь уже её смех походил больше на добрый, нежели злой. Но он был всё равно чересчур громким для уха обычного человека и жрец невольно поморщился.
   - Нет, дорогой мой Натмунсотор, это ты! Меня ты не обманешь в этот раз. И отпускать тебя я больше не намерена. Я столько лет скиталась в одиночестве по черным пустыням Лэнга. Теперь когда ты снова мой, мы вместе вознесемся в моё царство. Где нас на троне ожидают дети. И будем среди равных равными. Мы будем жить и предаваться радостям любви. Ведь я богиня радости была когда то, помнишь?
   -Помню...,- ответил старик и сглотнул комок, подступивший к горлу. Такого поворота событий он явно никак не ожидал. Неужели он и вправду настолько похож на своего древнего праотца, что великая богиня признала в нём своего возлюбленного.
   - Но...я же стар, Нинлиль. Какой из меня муж?,- старик развел руками, как бы обращая внимание на своё одряхлевшее тело. Богиня снова рассмеялась. Теперь уже совсем задорно и лукаво.
   - Я верну тебе молодость, любимый. Ты забыл кто я? Ты станешь бессмертным рядом со мной. Мы вместе будем неразлучны веки вечные и сто веков после скончания века! Теперь всё будет по другому,- с этими словами она наклонилась к старцу и дыхнула ему в лицо. Старик зажмурился и не сделал вдоха.
   - Не бойся глупец! Теперь я больше не богиня смерти. И моё дыханье жизни приносящим станет, благодаря тебе, мой милый жрец!,- и снова она дыхнула ему в лицо. На этот раз старик отважился и вдохнул полной грудью её выдох. Вдохнул и от неожиданности замер, распахнув глаза. Её волшебный вдох наполнил сдавленную старческую грудь, расширяя её и увеличивая в объеме. От этого волшебного вдоха внутри тела начали происходить какие-то метаморфозы. Как буд-то кровь забежала по жилам с новой силой, заставляя сердце биться быстрее и разгоняя застоявшуюся в сосудах кровь по всему телу.
   - Дай мне еще!,- промолвил жрец, чувствуя в этом вдохе уже не просто приятное мгновение, но даже прибывающую к нему жизненную силу. Богиня засмеялась и дунула не сильно, но долго в его лицо. Человек начал дышать часто и жадно, глотая вдохи большими порциями и выпуская выдохи маленькими. Он чувствовал, нет, видел как его тело молодеет, мышцы наливаются силой, с лица исчезает борода и разглаживаются морщины, а сам он увеличивается в размерах и вот он уже почти в рост с самой богиней. Она уже не кажется ему столь великой и громогласной, но прекрасной меньше от этого не становится. Нинлиль снова засмеялась, увидев, какой эффект произвели на её спутника новые трансформации.
   - Ну всё, тебе достаточно, любимый, милый мой Натмунсотор?, -уже тихо и спокойно спросила своего спутника, нового бога, мужа Нинлиль, прекрасная, черная как ночь, статная красивая женщина.
   - Да мне достаточно. Теперь я чувствую, я понял кто я на самом деле. Неважно, как ты будешь меня звать. Я твой навеки, я и есть Натмунсотор!,- молодой красивый смуглый мужчина, возвышающийся еще на голову, выше своей прекрасной богини, стоял теперь такой же обнаженный, обтянутый мускулами рядом с ней и смотрел на женщину влюбленными горячими от страсти глазами,- Куда мы теперь, моя мечта, моя возлюбленная Нинлиль?
   - Теперь...Теперь только наверх! В покои моей матери! Там ждет меня заветный трон и место твоё отныне рядом со мной,- с этими словами богиня скинула маску и посмотрела на своего любимого полубога изумительно красивым лицом, лицом прежней Нинлиль, с глубоко посаженными огромными и глубокими как ночь глазами. С союзными дугами бровей, смыкающимися на переносице. С красивым, гордым орлиным носом и губами полными желания и страсти. Она была великолепна и безупречна во всём. Это была сама ЛЮБОВЬ!
   - Теперь я снова стала тем, кем изначально рождена была. Когда нашла свою любовь, тебя мой ласковый Натмунсотор, упала пелена проклятия и обета моего. Больше мне нет нужды прислуживать царю Хашминсалоду, великому владыке и демону бескрайней преисподней! Ему свой долг я отдала сполна! Нет надобности снова умерщвлять столетиями города и страны. Ведь по натуре я- великая и благостная матерь. Так буду ею, я хочу испить и эту чашу всю сполна, с тобою вместе, мой любимый муж, Натмунсотор!
   - Прошу прощения, великая богиня! Смиренно раб твой, я пощады и милости прошу!,- их диалог прервал слабый голос, доносившийся откуда-то снизу. Боги обернулись и увидели, как в храме, опершись на костыль, из последних сил стоит бледный и измученный человек. Бен Лазар, а ныне Натмунсотор, не сразу узрел в нем Гая Юлия Цезаря, римского императора, повелителя народов.
   - Что тебе, несчастный? Чем я помочь тебе могу?,- богиня изменилась на глазах и теперь участливо смотрела на бедного человека.
   - Богиня, я прогневил тебя.....Прости. Если еще возможно...Вот дар тебе я возвращаю... Это...Это слеза твоя, та белая, светлая сторона твоей печали. Затвори врата, молю тебя. Возьми мою жизнь, не губи весь род людской,- цезарь держался из последних сил и кажется плохо соображал, что здесь произошло сейчас. У него в мозгу сквозь боль свербила лишь одна мысль: - Вернуть богине амулет! Вернуть богине амулет!
   - Ну что ты, смертный! Я тебя не убью. И никого не убью. Я больше не убивающая, а жизнь Дарующая Нинлиль. А это...мою слезу...оставь себе на память.
   - Супруга, любовь моя! Он умирает...,- Натмунсотор попытался исправить положение и довести до конца начатое им дело, -две ночи назад ты ранила его касанием смертельным, теперь его бок гниет и кровоточит. Надо что то сделать. Ведь благодаря ему с тобой мы встретились, в конце концов. Нинлиль улыбнулась, протянула руку цезарю. Тот положил в её ладонь слезу, белую её часть.
   - Где твоя рана, покажи!,- приказала богиня, сжав ладонь в кулак. Цезарь откинул тунику, обнажив ужасно воспаленную рану в боку, гниющую и не заживающую. Нинлиль разжала ладонь и теперь, вместо камня у неё в ладони плескалась капля жидкости белого цвета, мерцающая голубым сиянием луны. Богиня наклонила ладонь и жидкость стекла в рану. Через мгновение цезарь вскрикнул и упал, не в силах стоять от внезапно возникшей дикой боли. Из раны наружу полезли белые, жирные черви. Они шипели, падая на песок каменного пола. Когда последний червь упал, рана начала затягиваться буквально на глазах. Богиня наклонилась к цезарю и слегка дунула ему в лицо. Её дуновение пошатнуло императора, но он устоял на ногах. Силы постепенно возвращались к нему и теперь он с каждой секундой становился увереннее и увереннее. Пришла ясность мысли. Дуновение богини было фантастическим и приятным одновременно. Оно не было похоже ни на что и было похоже на всё. Это был и легкий морской бриз, что так любил ощущать император, прогуливаясь вечерами, по балюстраде своего дворца. Это было и дыхание весны и запах молока матери, и запах свежевспаханной земли, и запах первой в жизни женщины, который на всю жизнь остается с мужчиной....Это был запах жизни. Богиня возвращала императору жизнь. Силы вернулись к цезарю. Он почувствовал себя уже совсем хорошо.
   - Великая богиня! Я построю десять тысяч храмов в твою честь! Там мои люди, славные воины. Они умирают...
   - Уже нет, не думай об этом, - молвила богиня и еще раз выдохнула вверх, в сторону отверстия в куполе. Ветер жизни пронесся по всему ущелью, неся с собой лекарство и здоровый сон,- сейчас ты, смертный, выйдешь и пойдешь своей дорогой. А поутру ты напрочь всё забудешь. Все последние дурные ночи. Как и весь твой бравый воинский отряд,- богиня рассмеялась. Она была сейчас по настоящему счастлива,- Вы поутру проснетесь и пойдете прочь своей дорогой. Меня ты тоже позабудешь, царь! Не надо храмов мне, отдай ты лучше людям....своё уменье, мудрость, щедрость и блага. Я матерь всех людей, народов всех. И все без исключения люди - мои чада, дети, отпрыски, потомки. Люби людей, как я люблю- вот жертва высшая мне будет от тебя.
   - Благодарю великая богиня, я сделаю всё как ты повелеваешь!, - цезарь припал на одно колено и склонил голову,- Позволь мне удалиться и оставить тебя с твоим супругом на едине?
   -Иди, великий полководец,- цезарь поднялся с колена и направился к выходу, но богиня его окликнула напоследок:
   -Ты помнишь всё о чем просил меня в ту первую, нарочитую ночь?
   -Конечно помню, о Нинлиль!,- цезарь с энтузиазмом повернулся и бросился обратно к ногам богини.
   - Так и быть! Я выполню свой обет... Я дам всего, что ты просил меня, с избытком. Но ты об этом вскоре позабудешь. Но знай сейчас- богини слово держат!
   - Не знаю как еще благодарить тебя, великая!,- цезарь припал к ногам богини и прикоснулся губами к ноге богини.
   - Не надо благодарностей. Я лишь вернула долг! Ты мужа дал мне, без времени ушедшего столетия назад. Тебе дала я то, что ты хотел. Мы сделку совершили, смертный! А теперь иди! И нам пора,- с этими словами Натмунсотор обнял за талию свою новоиспеченную супругу и они удалились, растаяв в мерцающей дымке. Цезарь поднялся с колен и направился к выходу. На улице он обнаружил, что все мертвецки спали. Весь лагерь, даже кони, повалились абсолютно все. Там где стояли, там и улеглись спать как попало. Цезарь прошел по всем постам, загасил факела, что бы не дай бог не вызвать пожара, потом пошел к своему шатру. По дороге он заметил, что язвы сошли на нет у всех людей и животных и следа почти не осталось даже от ран, полученных в сражении со страшными чудовищами.
   - Утром, проснувшись мы все всё забудем... Как не хотелось забывать такое великое приключение и то, что цезарь теперь знает о своем грядущем. Каким могуществом власти он теперь станет обладать и даже знает кто его предаст в итоге и убьет.....Как себя обезопасить? Жаль, что предателей сейчас нет поблизости. Сейчас бы он изменил грядущее одним ударом своего меча. А завтра он даже и не вспомнит об откровении богини, жаль.... Но будет так, как будет...,- с этими мыслями цезарь вошел в шатер и рухнул на кровать. Через мгновение он спал здоровым крепким сном младенца. А стены храма тем временем осыпались, превращая в песок груду старых каменных развалин, на которых еще недавно разыгралась кровавая баталия с силами ада. Превращая всё вокруг в песчаные холмы, ничем не отличающиеся от других холмов в этом старом ущелье и на сто лиг вокруг......
  
   - Гонец! Гонец к императору!,- легионеры расступились в строю, пропустив гонца к императорскому шатру. Внутри шатра Гай Юлий Цезарь проводил совещание со своими командирами. Маркус, Лукреций, Долиниксис и еще несколько центурионов малых когорт обсуждали план наступления передового отряда цезаря на армию Помпея. Сейчас было важно определиться с кем стратегически было необходимо и выгодно объединить застрявший из- за непогоды на три дня, в этом ущелье, передовой отряд императора. И если бы не помощь бедуинов, которые потом куда- то исчезли без следа им всем пришлось бы очень туго. Многие так и сгинули в сражении с пустынной бурей. Отважный Домекрат, Орискус, еще солдаты, много солдат....Их имена будут навечно высечены в памяти живых. Но сейчас пришла пора действовать. Буря кончилась и военачальники планировали свои дальнейшие действия. Гонец влетел в шатер, обвел взглядом присутствующих и найдя взором цезаря выкинул руку в приветствии:
   -Аве Цезарь! Славься в веках!
   - Говори без промедления- какую весть ты принес мне? Со щитом или На щите?!
   - Со щитом мой император! Со щитом! Помпей разбит! Мы достали его на побережье! Клавдий лично отрубил мерзавцу голову. Он везет тебе подарок с отрядом. Меня же послали упредить тебя, владыка! Дождаться основных сил здесь и всем вместе двинуть на Александрию! Твой верный Антоний готовит там тебе королевский приём! Аве Цезарь!,- выдохнул разом легионер. Видно было, что он скакал без продыха всю ночь, что бы донести благую весть первым до своего императора. Цезарь подошел к нему, обнял, потом снял с пальца кольцо и отдал гонцу в награду. Командиры радостно улыбались и хлопали друг друга по плечам. Мужчины праздновали победу. Цезарь вышел из шатра к ожидавшим его снаружи стройным рядам легионеров, остаткам его отборной личной гвардии. Солдаты стояли и блестели на солнце начищенными доспехами. Красные плащи развевались на ветру. Все смотрели на своего бога, на своего императора и ждали, что молвит тот. Цезарь поднял вверх руку с чуть согнутым пальцем, от подрезанного в детстве сухожилия и улыбнувшись негромко сказал:
   - Аве Рома!
   - Аве Цезарь! Аве цезарь! Аве цезарь!,- троекратно грянули легионеры. Весь мир лежал у его ног...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"