Четверо огляделись - они находились в просторной комнате с мягким полом, мягкими стенами и высоким равномерносветящимся потолком. Каждый посмотрел на остальных - и увидел, что все четверо были разного возраста; шестнадцатилетний, двадцатишестилетний, сорокашестилетний и шестидесятишестилетний. И все одеты так, как одеваются городские, собравшиеся пойти погулять по лесу.
- Я по лесу шёл, грибные места разведать, грибной сезон на носе... - сказал двадцатишестилетний - и вдруг что-то щёлкнуло, и я здесь...
- И я также... - добавил сорокашестилетний - и тоже щёлк, и я здесь...
- И я по лесу пошёл походить... - сказал шестнадцатилетний...
- И я... - изрёк шестидесятишестилетний - ужо нашёл время походить по тем местам в лесу, где когда-то молодым хаживал... Получается так, что нас инопланетяне украли, что ли?!...
Все ещё раз внимательно осмотрели комнату, а потом разошлись по ней и начали щупать мягкие стены.
С потолка раздался нежный девичий голос:
- Всё не так просто! Инопланетянам вы вовсе не нужны, чтобы вас воровать...
Четверо заорали:
- А?!....
- Что?!...
- Кто говорит?!....
- Что с нами будет?!....
Голос заявил:
- Не будете буянить - ничего плохого с вами не будет! А будет всего лишь вежливый разговор. И будет вам сделано предложение. Если вы его не примете - вас вернут в место и время отлова. Но вы его примете - потому что не вы первые, и не вы, надо полагать, последние; и ещё никто не отказался...
Четверо переглянулись, успокоились. И каждый из них подумал, что девичий голос редкостно красив и приятен.
А голос продолжил:
- Так что, не будете буянить?!... У вас же у всех ножики в карманах...
Четверо ответили:
- Не будем!...
- Тогда выходите из приёмной камеры в информационную!....
И в одной из стен открылась незаметная до этого дверь. Четверо прошли в неё, и оказались в ещё одном просторном помещении, тоже с мягкими стенами, с мягким полом и с высоким светящимся потолком, только что в ней стоял ещё и стол в форме полумесяца, сделанный тоже из какого-то мягкого материала. С выпуклой стороны полумесяца располагались четыре роскошных высоких кресла с подлокотниками и подголовниками, а с вогнутой - ещё одно кресло, повыше. И в нём сидела девочка четырнадцати примерно лет, редкостно красивая и в то же время слишком высокого роста и тонкого телосложения, держащая в руках что-то похожее на фигурный жезл с множеством кнопок. А одета она была в полосатый чёрно-белый комбинезон, такой просторный, что висел на ней балахоном, и такую же полосатую кепку, из-под которой тянулись длинные волосы цвета соломы, перекинутые через подголовник кресла.
Четверо расселись по креслам. А девочка их спросила:
- Я как, достаточно хорошо говорю на вашем языке?!...
- Очень хорошо! - сказал двадцатишестилетний.
- И очень красиво! - добавил сорокашестилетний.
- Не подумал бы я, что русский язык тебе не родной... - заключил шестидесятишестилетний.
- Тогда слушайте... - сказала девочка - И прежде всего поймите, что пространство многомерно и потому история многовариантна. В некоторых измерениях на Земле и жизни ещё не возникло, а в некоторых Солнце давно уже погасло. А в моём мире давно уже наука достигла таких высот, какие в вашем мире и представить не могут...
- Так вы не инопланетяне, а иномирцы...- заключил сорокашестилетний - по параллельным мирам шарите?!...
- О да, это мы умеем, шарить по многомерной Вселенной, вширь и вглубь! - согласилась девочка - И можем вам сказать точно, что у инопланетян совсем другая биохимия, у каждых своя. И с ними вы вот так не поговорили бы...
- А почему у тебя одежда полосатая?!... - подал голос шестнадцатилетний.
- Потому же, что и у ваших. Такое во многих мирах соображают, одевать зечек в полосатую робу... - печальным голосом ответила девочка.
- Так ты что, зечка?!... - удивлённо спросил двадцатишестилетний.
- Общаться с выходцами из вашего мира - зековская работа. Так что могу представиться - триста шестьдесят вторая...
- А по настоящему имени тебя можно?!... - спросил шестидесятишестилетний.
- А по настоящему имени в моём мире можно только свободных... - ответила девочка - А зечек только по номерам...
- А за что же ты так угодила?!... - бестактно ляпнул шестнадцатилетний.
Девочка аж привстала. И громко сказала:
- Никогда! Никого! Об этом! Не спрашивай!...
Потом присела и добавила уже поспокойнее:
- Вот потому общение с вами и зековская работа, что иномирцы очень бестактные. Они даже доходят до Вершины Бестактности...
- А это что?!... - спросил двадцатишестилетний.
- Дойду и до этого, не всё сразу... - сказала девочка - Сначала определимся с вами... Так вот, к вам, чужим иномирцам, в нашем мире обращаются по возрастам; вы для нас - шестнадцатилетний, двадцатишестилетний, сорокашестилетний и шестидесятишестилетний... Если станете для нас своими, вот тогда да, вам будет дозволено зваться по именам, но это в любом случае весьма нескоро. А пока что включим ментоскоп...
И пробежала пальцами по кнопкам на жезле. На столе возникла переливчато светящаяся многоцветная голограмма, непонятная для всех четверых. Девочка вскользь посмотрела на голограмму, потом указала жезлом на шестнадцатилетнего:
- Ты... Из шестьдесят шестого года?!...
- Да! - ответил шестнадцатилетний - А то из какого ж ещё?!...
- То есть как это?!... - подскочили остальные.
- Тихо! - цыкнула на них девочка - Не забывайте про многомерность Вселенной и умение жителей моего мира выходить в любые пространства и времена! И более всего никогда не забывайте, что самое-самое большое Заподло, которое каждый из вас может содеять остальным - это рассказать им о специфике своей эпохи. Тогда вам не жить! А потому - пусть каждый из вас будет для остальных просто из своего времени, никому, кроме него, не интересного, только-то и всего...
- Но почему?!... - спросил сорокашестилетний.
- Глупый вопрос, ответить невозможно!... - сказала ему девочка - Для вас необходимо и достаточно, чтобы каждый из вас своё время считал родным и не интересовался чужими временами со всеми их спецификами....
А потом продолжила, указав жезлом на двадцатишестилетнего:
- Ты... Из семьдесят шестого?!...
- Да!... - ответил двадцатишестилетний - мы с ним получаемся ровесники - и кивнул на шестнадцатилетнего.
- Вы не ровесники, вы из разных времён... - поправила его девочка.
Указала жезлом на сорокашестилетнего и сказала:
- Ты... Из две тысячи шестнадцатого года?!...
- Да! - кивнул сорокашестилетний.
- И, наконец, ты... - обратилась девочка к шестидесятишестилетнему - Из две тысячи двадцать шестого?!...
- Да-да... - ответил старый.
Девочка продолжила:
- Итак, для особо непонятливых повторяю, это самая основная ваша техника безопасности - ничего другим не говорить про своё время и самому не спрашивать про чужое. С нашими такое можно, но не с вашими; только что нашим вряд ли это будет интересно. Теперь далее. Вам, надо полагать, интересно, для чего вы нашему миру понадобились...
Четверо согласованно закивали.
- Так вот, слушайте. В нашем мире давно уже умеют не только пространство и время прокалывать во многих измерениях. Но и многое другое тоже умеют...
И медицина у нас на такой высоте, какой в вашем мире и представить не могут. Есть у нас медицинские машины, способные вылечить от любой болезни, и даже выправить генетику...
- А зубы, стоматологами выломанные, имплантировать можете?! Хотя бы у покойников надёрганные?!... - спросил один из четырёх.
А остальные согласно закивали. Девочка продолжила:
- Имплантировать нет надобности, можно вырастить свои. А поскольку разрушение зубов это чаще всего следствие генетических дефектов, то можно и их откорректировать... А можно и талантов каких-нибудь прибавить, и способностей, каковые в принципе могут быть у человека. К поэзии, к математике, к химии, к фехтованию...
- А можете сделать зрение десять единиц?!... - спросил шестидесятишестилетний.
- И это в принципе возможно, если очень хочется. А возможно ещё и повлиять медицинскими методами на возраст. Как вы насчёт снова стать двенадцатилетними, причём по-настоящему?!...
- Но это же... бессмертие!... - вскрикнул сорокашестилетний.
Девочка печально вздохнула и ответила:
- Ничего подобного! Всякая когда-нибудь погибает... В моём мире причина смерти почти всегда - случайный травматизм. Одна споткнулась, брякнулась, да затылком об ступеньку, аж мозги брызнули... Вторая нечаянно не ту кнопку нажала - и тю-тю... Третья просто пила из бокала, поперхнулась, задохнулась - и готова... Вот так и живём...
- Да уж лучше когда-нибудь так, чем от старости... - сказал шестидесятишестилетний.
- Конечно, лучше! - согласилась девочка - У нас уже много столетий так, что каждая может всегда быть в том возрасте, в каком хочет. И есть в этом такая вот очень интересная особенность, какую и в вашем мире хорошо знают, но внимания на неё такого как у нас не обращают; потому что у вас всякий человек слишком быстро и притом одноразово проскакивает через каждый свой конкретный возраст, и потому не может спокойно и неторопливо осмыслить всю его специфику. Которая вся в том, что человек каждого конкретного возраста по своей ментальности очень, очень не похож на самого себя любого другого возраста. И потому у нас очень многие предпочитают быть всегда в том возрасте, ментальность которого им нравится больше любого другого...
Поясняю вам это на таком примере - если бы в вашем мире такое было бы возможно, кем бы вы хотели быть всерьёз и надолго, третьеклассниками, четвероклассниками или пятиклассниками?!... Да не второгодниками, а самыми обыкновенными...
Четверо задумались.
- Я бы предпочёл быть на каникулах! - сказал шестнадцатилетний.
- А я бы при таком выборе предпочёл быть четвероклассником... - сказал двадцатишестилетний - третьеклассником мне было бы слишком простовато, а пятиклассником - наоборот, сложновато....
- А я вообще-то предпочёл бы быть студентом... - сказал сорокашестилетний - но не с моими способностями возможно им быть. Вот если бы я мог так, как киношный Шурик, прогулять сессию в своё удовольствие, а перед экзаменом бегло пробежать чужой конспект, и чтобы этого мне хватало для высшего балла... Тогда да!... Я бы согласился жить студенческой жизнью, пока меня не прихватит этот самый случайный травматизм...
Шестидесятишестилетний только развёл руками.
А девочка продолжила:
- Способностей добавить у нас - это как одежды добавить у вас. Так вот, возможно у нас и такое, как медицинскими методами сменить расу. Как вы насчёт отведать, а каково это, быть неграми преклонных годов?!... Или - молодыми китайцами?!...
Все четверо брезгливо поморщились.
- Это вы напрасно - сказала им девочка - пока не попробовали, выводов лучше не делать. Потому как может и понравиться. Превращение - это не театральная гримёрка, оно происходит по-настоящему, с коррекцией по всем показателям, и по биохимии, и по подсознанию. Вполне возможно, что кому-то из вас очень, очень понравится быть настоящим негром, и кушать обыкновенных негров...
Все четверо опять поморщились.
А девочка продолжила:
- А теперь подхожу к главному. Медицинскими машинами у нас возможно повлиять не только на способности, возраст и расу, но и на пол... Каждый в моём мире может быть того пола, какого хочет. Причём и это превращение происходит по-настоящему, а не по-пидористическому. Вот как вы насчёт стать девчоночками, молодыми, красивыми, настоящими?!...
Четверо посмотрели как-то подозрительно.
А сорокашестилетний спросил:
- По-настоящему - это как?!...
Девочка пояснила:
- Это так, что ничем вас невозможно будет от обыкновенных девочек отличить. Ни биохимией, ни хромосомами, ни подсознанием. Только что личности ваши останутся, и памяти; но из подсознания всё одно будут вылезать чисто девчачьи желания - перед зеркалом повертеться, о причёсках пошушукаться, тряпки попримерять...
- Нет уж, не надо! - сказал шестнадцатилетний - Мне бы лучше в моём поле и в этом возрасте так и оставаться...
- Да и мне бы лучше стать снова восемнадцатилетним, да так и оставаться... - сказал двадцатишестилетний.
- И мне!... - добавил сорокашестилетний.
- А если у вас люди всегда молодые, то как у вас насчёт пенсии?!... - практично спросил шестидесятишестилетний.
- Насчёт пенсии - так у нас почти все на ней - пояснила девочка - вкалывает техника, счастлив человек!
- Так у вас что, работать не нужно?!... - удивлённо спросил двадцатишестилетний.
А остальные закивали.
Девочка пояснила:
- Работают у нас только добровольцы, и только те из них, которые что-то могут сделать лучше машин и лучше других добровольцев. А таких работ у нас много меньше, чем желающих поработать от нечего делать; у вас это называется - на общественных началах. Так что насчёт пенсии не нужно беспокоиться...
- Хорошо живёте!... - сказал сорокашестилетний.
- Нам бы так... - добавил шестнадцатилетний.
- Кто ж вам виноват, что ваш мир не дорос?!... - ответила девочка.
А потом продолжила:
- Итак, подхожу к главному. Как вы уже знаете, в моём мире много столетий назад стало возможным всякому человеку выбирать себе пол, возраст, расу и талант. И перебирать много раз, если не нравится. Вот люди и пользовались такими возможностями, превращаясь то так, то этак... Очень уж многим это было интересно - почувствовать по-настоящему, а каково это, быть старым индейцем или молодой индийкой... Потому у нас считается Вершиной Бестактности интересоваться, хотя бы косвенно или опосредованно, кем кто была прирождённо и кем уже успела побывать... Запомните это!... А также и то, что чем дольше живёшь и чем больше превращаешься, тем более становишься ментально подобной сейфу. И все у нас такие, люди-сейфы...
Бывает иногда и такое, что некоторые особи, людьми у нас их не называют, от такого превращенчества становятся вовсе не сейфами, а наоборот, упрощенцами. И начинают очень, очень просто относиться к всему-всему-всему, не только к превращениям. Раньше у нас таких изгоняли в ненужные параллели; а теперь ментоскопы стали получше, и потому упрощенцев отслеживают ещё при зачатии и своевременно абортируют...
Четверо задумались. А шестидесятишестилетний спросил:
- И что же в вашем мире... творится?!...
Девочка сказала:
- У нас уже много столетий назад наша Система устоялась. А началась она с того, что люди, дорвавшись до возможности превращаться и хорошо ею попользовавшиеся, рано или поздно, кто-то столетием раньше, а кто-то столетием позже, приходят к одному стандартному выводу... Что лучше всего быть девочкой предпаспортного возраста, лет от двенадцати до шестнадцати, в крайнем случае до девятнадцати, очень красивой, здоровой и умной... Разумеется, лесбиянкой. Тот самый возраст, в котором детские игры уже не интересны, а взрослые игры ещё не интересны... Иначе говоря, тот самый возраст, в котором наряжать кукол уже не интересно, а возиться с детьми ещё не интересно...
Четверо посмотрели изрядно ошеломлённо.
Девочка продолжила:
- Потому как подсознание - оно полу и возрасту соответствует. И желания получать удовольствия - тоже им соответствуют. И, как следствие - наши люди превращаются в таких и остаются таковыми... Нередко, впрочем, меняя внешность, делая её то блондинистой, то брюнетистой, то рыжей, то ещё какой...
- Так у вас что - все девчонки?!... - спросил шестнадцатилетний.
- Не все - ответила девочка - на некоторых работах приходится быть мужчиной, и даже отнюдь не молодым. Потому как чтобы хорошо выполнить некоторые работы, нужна ментальность соответствующего пола и возраста. Типичный пример, специально для вашего понимания - представьте себе журналиста, которому нужно написать какую-то конкретную статью на какую-то очень конкретную тему; и вот он соображает, а какого нужно быть пола и возраста, чтобы его ментальность дала такую возможность, написать эту самую статью лучше всего...
Ну и, некоторые у нас по молодости лет ещё не убедились и не определились, кем быть лучше всего...
- А ещё у вас что - все лесбиянки?!... - спросил сорокашестилетний.
Девочка посмеялась и ответила:
- У нас так считается, что если мальчик с мальчиком, то это будет чистое и стопроцентное извращение, за которое нужно изгонять пожизненно в ненужные параллели. А если девочка с девочкой - то это, скорее всего, не извращение, а всего лишь игра, не имеющая с тем лесбиянством, которое извращение, ничего общего, кроме названия. Точнее говоря, девочка, предпочитающая девочек - это игра; а девочка, слишком уж категорически предпочитающая только девочек, и никак не мальчиков - вот это уже извращение, за него у нас тоже изгоняют. Ещё точнее говоря, если обыкновенная девочка с обыкновенной девочкой - это игра и удовольствие, а если одна из них прикидывается мальчиком, причём не только в постели, но и в жизни, а другая таких любит - вот это уже извращение...
А поскольку наши девочки любят играть между собой, то, если мальчиками всё-таки заинтересуются, уж несомненно предпочтут таких, про каких можно сказать, что "