Четыре следующих часа были заняты нашими попытками одолеть супостата и беганьем посредников между воюющими аудиториями с невозмутимо-непроницаемыми лицами...
- Итак, разбор тактической игры практически закончен, и у меня остался только один вопрос. Адресованный Вам, господин капитан. Думаю, остальным он тоже будет интересен, поскольку кое-кто из присутствующих всё еще сомневается в том, что Ваши действия имеют под собой реальную основу. Доложите подробней штатное расписание и вооружение Вашего батальона. - Начальник Академии, испытующе глядя на меня, ждет ответа...
Мы победили, причем, не всухую, но с разгромным счетом. Несмотря на то, что количество потерь у каждой из сторон определялось по очень оригинальной методике бросания костей. Но мадмуазель Фортуна и тут была на нашей стороне. Из почти тридцати тысяч человек мы "потеряли" убитыми две тысячи и ранеными пять. У "красных" же потери дошли до шестидесяти процентов, хотя при традиционных способах ведения боевых действий всё должно было быть с точностью до наоборот. Потом еще некоторое время спорили относительно малонаучной фантастики, представленной неким командиром отдельного батальона на всеобщее обозрение. Но в конце концов поверили официальной статистической сводке по Барановичской операции и моему честному слову о том, что пушки без прицелов не стреляют, что немецкие часовые по ночам очень любят спать и курить, выдавая свое местоположение, что пара гранат, заброшенных в вентиляционную трубу блиндажа гарантированно выводит из строя всех, кто там находится, что любую транспортную колонну можно намертво тормознуть, выбив первую и последнюю телегу, или авто, а потом вдумчиво и со вкусом перевести все остальные из категории "реально" в "виртуально", да и еще о многом другом, что господам "академикам" даже и в голову не приходило. Под конец почти все, за исключением язвительного скептика Леонова смотрели на меня, как на оракула, прорицающего будущее... Ладно, всё это в сторону, надо отвечать на вопрос...
- Ваше превосходительство, господа офицеры! Организационно батальон состоит из управления и четырех рот, не считая нестроевой. Первая - разведывательно-диверсионная рота. Включает в себя управление и четыре взвода по пятьдесят три человека. Взвод делится на два отделения, которые в свою очередь состоят из пяти боевых групп. На вооружении каждой пулемет Мадсена, винтовки Маузер 98, револьверы Наган, или пистолеты Люгер. Управление - командир, два младших офицера, ротный фельдфебель, три телефониста. Всего - семь офицеров, пятьдесят три унтер-офицера и фельдфебеля, сто шестьдесят три рядовых...
- Господин капитан, откуда такое количество офицеров и унтеров? - Недоуменно интересуется один из бывших "красных" полковников. - По штатному расписанию их положено иметь гораздо меньше.
- Командир взвода - офицерская должность, его заместитель, командиры отделений и боевых групп - унтер-офицеры. Штатное расписание Высочайше утверждено при формировании батальона. - Предвосхищаю следующие вопросы, не объяснять же им все тонкости и нюансы нашей службы. - Далее, вторая рота - пешая штурмовая. Также состоит из управления и четырех взводов, каждый из которых делится на четыре отделения по десять человек. Всего - семь офицеров, двадцать один унтер-офицер и сто сорок семь рядовых. В настоящее время рота проходит перевооружение на автоматические карабины полковника Федорова в Ораниенбаумской стрелковой школе.
Третья рота - конно-штурмовая. Создана на базе драгунского эскадрона и в целом соответствует его штатному расписанию. Отличие в том, что, опять-таки, командиры взводов - офицеры и добавлен пулеметный взвод. В строю восемь офицеров, двадцать унтер-офицеров, сто шестьдесят девять рядовых...
- Господин капитан, сколько пулеметов в эскадроне и как они перевозятся? На вьюках? - Один из полковников, заинтересовавшись, прерывает мой монолог.
- Шесть трофейных МГ-08, установлены на тачанках... - Вижу недоумение на лицах и соображаю, что ляпнул что-то не то. Блин, сейчас такого термина нет и в помине! Надо как-то выкручиваться...
- Прошу извинить за вульгаризм, данное название родилось в роте. Тачанка представляет собой обычную пролетку с усиленной рамой и задним сидением, переделанным под установку пулемета. Запрягаются тройкой лошадей, поэтому пришлось переделывать упряжь и притачивать много ремней. Отсюда и название.
- А зачем всё это? Неужели нельзя перевозить их на штатных пулеметных двуколках? - Подает голос еще один любопытствующий.
- Подрессоренных ход... пролеток позволяет двигаться на рысях, не отставая от эскадрона, и в любой момент иметь пулеметы готовыми к бою. Им достаточно прибыть на угрожающий участок, развернуться и открыть огонь. Шесть стволов на фронте в сотню шагов могут остановить любую атаку. Отработана даже тактика ложного отступления для заманивания неприятеля под массированный огонь...
Если не возражаете, я продолжу. Далее - рота огневой поддержки. Состоит из управления, четырех взводов и батареи трофейных стопятимиллиметровых гаубиц. Автоброневой - на вооружении три бронеавтомобиля, один с 47-миллиметровым орудием Гочкиса, два пулеметных. Гранатометно-минометный взвод, на вооружении десять ружейных гранатометов разработки штабс-капитана Мгеброва и шесть надкалиберных минометов собственного изготовления. Далее, ружейный взвод. Имеет на вооружении десять ружей Крнка-Гана...
- Простите, но зачем Вам это старьё? - Не выдерживает еще один "зритель". - Кучность отвратительная, дымный порох демаскирует позицию, да и зацепить его за что-либо прочное не всегда представляется возможным.
- Дело в том, господин полковник, что они показали высокую эффективность в борьбе с пулеметными точками, артиллерийскими орудиями, автомобилями... Был даже удачный опыт стрельбы по дирижаблю и паровозу. Что же касается недостатков - они сведены к минимуму. Переснаряжение патронов на бездымный порох позволило избежать демаскировки и, самое главное, - улучшить кучность стрельбы. А нынешний командир взвода придумал складную треногу с пружинным амортизатором для установки ружей. Расчет из трех человек обладает отличной мобильностью и без труда переносит ружье, треногу и боезапас.
- Где и каким образом производилось переснаряжение? - Вот, блин, настырный какой попался...
- В Офицерской стрелковой школе. Теперь на каждый ствол есть запас в пятьсот патронов... Но я не договорил. Также во взводе наличествует снайперское отделение, восемь человек, вооружены трофейными винтовками Маузер, снабженными оптическими прицелами.
Далее, саперный взвод. Обеспечивает все виды инженерных работ, а также минирование, разминирование и все остальные работы с взрывчаткой. По штату один офицер, три унтер-офицера и сорок рядовых...
Артиллерийский взвод состоит из расчетов трех револьверных 37-миллиметровых пушек Гочкиса. Орудия поставлены на самодельные колесные лафеты... - Краем глаза вдруг ловлю торжествующий блеск во взгляде Потапова и молнией в голове мелькает догадка. Ах ты, хитрож... премудрое чучело в мундире!.. А я, блин, лох педальный, мог бы и догадаться!.. Значит, вся эта затея со штабной игрой - способ поймать "на слабо" и разговорить тупенького... Ладно, посмотрим, кто кого нагнет под плинтус, а пистолеты-пулеметы, зенитная батарея "фон Абихт", "Неуловимый мститель" и другие маленькие радости жизни останутся до поры джокером в рукаве...
- Батарея трофейных гаубиц - четыре орудия, два офицера, шесть унтер-офицеров, тридцать девять рядовых. Нестроевая рота имеет установленный штат, поэтому не имеет смысла подробно на ней останавливаться... Капитан Гуров доклад закончил.
Блин, вопросы как из дырявого мешка посыпались...
- С кавалеристами и этими Вашими... как их... тачанками всё понятно. А каковой Вы видите тактику применения пехотно-штурмовой роты? - Спокойно и рассудительно, видно, ничуть не огорчившись проигрышу, интересуется бывший "красный комкор" генерал-майор Иностранцев.
- Рубеж атаки назначается за сто-сто пятьдесят шагов от неприятельских окопов. До этого штурмовики двигаются, следуя в колонну по два за бронемашинами и прикрываясь их корпусами. Достигнув рубежа, разворачиваются в цепь и броском преодолевают это расстояние. Броневики при этом следуют в цепи, поддерживая атаку пушечно-пулеметным огнем.
- Сами до этого додумались? - Генерал продолжает развивать тему.
- Никак нет, Ваше превосходительство. Первым озвучил эту идею штабс-капитан Поплавко. Если не ошибаюсь, он сейчас воюет на Юго-Западном фронте.
- А Вы, значит, решили на практике проверить его теорию? - Иностранцев одобрительно кивает, услышав мой ответ, и задает следующий вопрос.
- Да, только в несколько измененном виде. По замыслу Поплавко бронеавтомобили должны транспортировать группу гренадеров, вооруженных револьверами, бебутами и гранатами. По достижении неприятельских окопов те должны начать бой и продержаться до подхода основных сил. То есть, атака разбита на два этапа. Я же предлагаю осуществить непрерывное, возрастающее по мощи воздействие на врага до полного его разгрома.
- Поясните, пожалуйста, господин капитан, в чем же различие. - В разговор вписывается Богословский, предоставляя возможность дать более развернутый ответ. Скорее всего, из желания помочь.
- В предлагаемом мной варианте вся огневая мощь атакующего подразделения концентрируется на узком участке обороны, возрастая по мере приближения к линии обороны. Артиллерия, своя, либо приданная, в это время обеспечивает огневой вал и огневой коридор, отсекая подход резервов. Позади боевых порядков следуют минометчики, расчеты крепостных ружей, 37-миллиметровых пушек и корректировщики артогня, имея телефонную связь со своими батареями. Это позволяет в считанные секунды уничтожить уцелевшие огневые точки противника. После развертывания на рубеже атаки штурмовики двигаются не цепью, а перебежками, прикрывая друг друга...
- Господин капитан, да будет Вам известно, русский солдат во все времена славился своей храбростью. И пулям не кланялся! - Возмущается молчавший доселе грузный полковник с, прямо таки, тараканьими усищами.
- Извините, господин полковник, но я думаю о том, как уничтожить неприятеля в минимальное время и с максимальной эффективностью, а не о уходящей в прошлое лихостью и удалью солдатушек-бравых ребятушек. Принятие на вооружение пулеметов делает подобные маневры бессмысленной бойней!..
- Господин капитан, давайте не будем горячиться... Вы упомянули минометы, можете подробней рассказать об их устройстве и эффективности? - Генерал-майор Марков пресекает перепалку.
- Изготовлены кустарным способом в обычных железнодорожных мастерских. Представляют собой металлическую плиту-опору, на которой вертикально крепится градуированный сектор. Если позволите... - Продолжая говорить, рисую на доске эскиз, всё же проще один раз увидеть, чем путаться в технических деталях. - ... К направляющей прикреплен обрезанный ствол охотничьего ружья со спусковым механизмом, на него одевается мина...
- Что они из себя представляют? - Теперь интерес проявляет молчавший до сих пор артиллерист.
- Пока что мы используем переделанные унитары от 47-миллиметровок. - Рисую рядом еще один чертежик. - Гильза обрезается вот здесь, и делаются продольные пропилы, чтобы сделать оперение и присоединить трубку, надеваемую на ствол.
- Устройство очень похоже на миномет капитана Лихонина. Вы с ним знакомы?
- Не имею чести. Но с удовольствием бы побеседовал.
- У него используется ствол от вышеупомянутой Вами пушки. Выстреливает 180-миллиметровые мины на четыреста шагов. - Продолжает новый собеседник. - Заряд - около полпуда аммонала.
- Я считаю, что для штурмовой роты это излишне. Нам вполне хватает полуторакилограммовых гранат на дистанции до двухсот пятидесяти шагов.
- Сколько человек в расчете и какова скорострельность?..
- Три человека без труда переносят миномет и боезапас. Скорострельность - до пятнадцати выстрелов в минуту...
- Господин капитан, и всё-таки, зачем Вам такое большое количество офицеров? - Полкан, ратовавший за удаль и храбрость русского солдата, мешает дальнейшей беседе двух почти единомышленников. - И это в то время, когда на фронте их явный недостаток. Приходится в качестве крайней меры даже давать погоны прапорщиков отдельным нижним чинам.
- Простите, господин полковник, но у меня подавляющее большинство прапорщиков и корнетов - бывшие унтера, вахмистры и фельдфебели, и со своими обязанностями справляются отлично. А что касаемо количества - при боевых действиях роты делятся на большое количество малых групп. И каждой из них должен командовать офицер, как имеющий право принимать самостоятельные решения в случае изменения обстановки...
Судя по всему, присутствующим надоело слушать мою скучную и нудную болтовню о всякой ерунде (судя по выражению их лиц за редким исключением), поскольку вопросов больше не последовало. Посему начальник Академии поблагодарил всех за личный вклад каждого в общее дело и разрешил откланяться. Потапов, жестом попросивший меня задержаться, появился через пару минут и озвучил оригинальное предложение устроить коллективную пьянку:
- Денис Анатольевич, если не возражаете, давайте продолжим наше общение вечером в более непринужденной обстановке. Как Вы посмотрите на предложение посетить вечером ресторацию?.. Отношений подчиненности у нас нет, так что Вашему реноме это ничем не грозит.
Ну, что ж, Ваше превосходительство, раз Вы так желаете, давайте пообщаемся более непринужденно...
*
Поскольку любопытный генерал пообещал заехать за мной в семь вечера, оставалось еще достаточно времени, чтобы, отдыхая от трудов праведных, погулять по Питерским улицам, заодно и связаться с одним своим знакомым. Конспиратор в городе из меня никакой, это в лесу я могу спрятаться где угодно, а среди толпы сделать то же самое, или обнаружить за собой "хвост" - задачка еще та. Поэтому и доверяю решать её людям поумнее и посноровистее. В четвертом по счету магазине, куда захожу от нечего делать, телефон всё же находится и приказчик, получив определенную мзду, великодушно разрешает им воспользоваться. Называю барышне намертво въевшийся в память номер и, когда абонент отвечает, прошу позвать к аппарату "Порфирия Дормидонтовича". Когда в трубке раздается голос ротмистра Бессонова, выражаю сожаление, что не смогу сегодня перекинуться в картишки с честнОй компанией из-за приглашения одного очень важного господина отужинать с ним в ресторане "Гранд-отель" в семь вечера. В ответ меня заверяют, что расписать пульку на этой неделе можно в любой день и желают приятно провести время. После чего, устав от столичной суеты, решаю испить кофейку и располагаюсь за столиком в подвернувшейся кафешке. Неспеша выцеживаю маленькую чашечку, глазея тем временем на фланирующую публику. Кофеек оказывается очень даже ничего себе, вполне соответствует заявленной цене, но всё же Дашиным шедеврам не ровня... Так, лирику пока в сторону! Расплатившись, возвращаюсь на квартиру и готовлюсь к предстоящему ужину...
На этот раз Потапов не опаздывает и мы едем на казенном авто вкусить ресторанных деликатесов, а также принять участие в занимательной беседе.
- Никогда прежде здесь не доводилось бывать, Денис Анатольевич? - Интересуется задумчиво молчавший всю дорогу генерал, когда водила останавливает бенчик во внутреннем дворе, служащим парковкой и ресторану и гостинице.
- Не могу однозначно ответить, Ваше превосходительство. В ресторации - точно нет, а так - люблю иногда побродить по Петроградским улочкам. - То, что врать нехорошо, помню еще с детского садика, но сейчас не тот случай. Именно в этот дворик спускался по веревочной лестнице с крыши отеля, куда в свою очередь попал с крыши Императорского яхт-клуба. А туда забрался, чтобы полюбоваться крыльцом ресторана "Братья Пивато", возле которого некий господин Гучков именно в тот момент скоропостижно помер от внезапного переизбытка свинца и других цветных металлов в организме. И, чует моя интуиция, не последний раз вспоминаем мы сегодня об этом человеке.
- Ну, что ж, пойдемте. И попрошу Вас, Денис Анатольевич, давайте обойдемся сегодня без чинов. - Потапов, не найдя на моем лице проявления никаких подозрительных эмоций, возглавляет шествие ко входу в ресторан.
Посетителей пока не так уж и много, основное веселье должно начаться часиков в десять, но знакомые лица уже можно встретить. Не очень приятный мне лично штабс-капитан Кисилев в компании троих сослуживцев занимает столик перед входом в один из отдельных кабинетов. Судя по всему, в нем нам и предстоит утолять физиологический и информационный голод... Традиционная в таком месте и в такое время веселая компашка неутомимых энтузиастов Земгора, за соседним с ними столиком кучка еще каких-то подозрительных гешефтмахеров. Которых уже вовсю своим присутствием и бархатным хихиканьем охмуряет стайка ночных батерфляек. Ещё одна группка "погибших, но милых созданий" ждет своего шанса под присмотром "родственника мужескаго полу", являющегося, скорее всего кассиром, администратором и сутенером... Псевдорумынский оркестр ублажает слух присутствующих скрипичными звуками в стиле "меланхолия а-ля романтИк"... Ага, а вон там, почти в углу, устроившись в легком полумраке, весело проводят время ротмистр Бессонов в штатском и, дай Бог памяти, Апполинарий Андреевич в компании двух симпатичных дам...
В кабинете нас ждет уже полностью сервированный стол на три персоны. Ну, правильно, на Руси водку принято на троих употреблять, и я даже догадываюсь, кто будет этим третьим.
- Прошу простить меня за задержку, господа! Надеюсь, я не заставил себя долго ждать. - Батюшин появляется почти сразу после нас и незаметно, как ему кажется, кивает своему негласному начальству...
- Ну, что ж, Денис Анатольевич, предлагаю первый тост за Вас. - Потапов, отпустив официанта, берет управление застольем в свои руки. - Сегодня Вы показали себя с самой лучшей стороны, хотя и были персоны, недовольные услышанным.
- Вы имеете в виду полковника Леонова? - Первая порция водки, горячим шариком скатившись в якобы пустой желудок, по идее должна была способствовать установлению доверительных отношений "не взирая на чины" и способствовать развитию словоохотливости. Что и пытаюсь изобразить в меру сил.
- И его в том числе. Гавриил Васильевич будет заведовать обучающимися в Академии офицерами, и читать им лекции по военному администрированию и статистике. Тактика - не его конек. - Генерал многозначительно улыбается, открывая секрет Полишинеля и пытаясь тем самым убедить в своей откровенности.
- Тем не менее, экзамены придется сдавать и ему в том числе.
- На Вашем месте я бы особенно не переживал. Насколько я понял из сегодняшней игры, по предметам Вы подготовлены хорошо, к тому же у самих "академиков" появилась заинтересованность заполучить Вас в ряды своих слушателей... Тем более, что и мы в некотором роде этому поспособствовали, дав возможность изложить очень интересные мысли в кругу специалистов. Думаю, могу без опаски предложить выпить за Ваше поступление... - Опять многозначительный взгляд и желание "быть родной мамой", как говорил Карлсон.
- Благодарю, Ваш... Николай Михайлович. - Пока мы болтаем, Батюшин "заряжает" рюмки по-новой и дает понять, что не вовремя выпитая вторая - загубленная первая. Лошадей гнать изволите, господа? Хотите посмотреть, насколько я во хмелю буен? Не дождетесь, однако...
- Но мы хотели поговорить немного о другом... Эх, хороша рыбка!.. - Николай Степанович с явным удовольствием поглощает дары моря под соусом "Провансаль".
- Да, согласен, кухня здесь отменная, иным более знаменитым заведениям не уступит. - Потапов следует его примеру, но вдруг впивается в меня пронзительным взглядом и подкидывает провокационный вопросик. - Тут, кстати, в двух шагах от нас ресторация "Пивато", но туда до сих пор не пробиться после убийства Гучкова. Знаете об этом что-нибудь, Денис Анатольевич?..
Рыбка, говорите, хорошая? Обычный лосось с майонезом, не больше, не меньше... Сейчас быстренько дожуем и ответим...
- Конечно, все газеты писали про сие прискорбное событие. Скажу откровенно, сам в некотором роде к этому руку приложил ... - Оп-па, а господа генералы с чегой-то вдруг ушки навострили, глазками засверкали. - Помог убедить Великого князя Михаила Александровича отправить более искреннее и сердечное соболезнование семье невинно убиенного. Не секрет же, что сей господин был, в своем роде, врагом Императорской фамилии и отнюдь этого не скрывал. К тому же распространял письма, якобы написанные Великими княжнами к Гришке Распутину. С компроментирующими их признаниями.
- Да, он чуть ли не в открытую называл себя личным врагом Государя. Поэтому я не удивлюсь, если нашелся верноподданный, решивший отомстить за сюзерена. А уж если приложить к сему порыву личную обиду... - Потапов продолжает "рентгеновским" взглядом буравить мою черепушку насквозь. - Как Вы полагаете, Денис Анатольевич, могло такое произойти? Особенно, если в одном из городов Могилевской губернии незадолго до этого произошел... прискорбный инцидент с семьей некоего офицера-фронтовика, в котором принял участие один из ближайших помощников господина Гучкова. И, предположительно, по прямому указанию начальства... Кстати, с тех пор бесследно исчезнувший...
Интересно, откуда протекло? Хотя, помимо жандармов в расследовании должен был принимать участие Департамент полиции, скорее всего оттуда сквознячком тянет...
- Я полагаю, Николай Михайлович, что такое вполне могло иметь место. Потому, что верю, что в стране еще остались люди, могущие встать на защиту и своего Императора, и своей семьи... А еще могло случиться так, что руководители партии эсеров, тот же Борис Савинков, например, были сильно обижены на господина Гучкова за его пренебрежительное высказывание о том, что у них нет будущего... А еще в тот вечер убиенного сопровождала некая дама, об этом писали в газетах. И у ревнивого супруга таинственной красавицы не оказалось алиби... А еще это могли организовать вездесущие германские шпионы, дабы дезорганизовать работу нашего Центрального военно-промышленного комитета, где слишком многое зависело от личных связей его председателя.
- Денис Анатольевич, Николай Михайлович отнюдь не желает выступить в роли полицейского следователя, или прокурора. - Батюшин, поддерживая разговор, продолжает втихаря работать "аналитиком". - Просто нам хотелось бы уяснить для себя...
- Николай Степанович, давайте пока оставим эту тему. Помянем великого борца за благо России и - Бог с ним, поговорим о чем-нибудь более приятном. - То ли мне послышалось, то ли Потапов даже и не пытается скрыть циничную иронию. Какая там по счету уже? Пятая, или шестая?.. Водка потихоньку делает свое дело, но заранее съеденные бутерброды с маслом, не считая ресторанной лососины, прочно держат оборону. Хотя подстраховаться не мешает... Ага, официанты притащили что-то, торжественно именуемое "Филе де беф с гарниром и соусом Шомпи". Пока они возятся с сервировкой, извиняюсь перед собутыльниками и беру курс в туалетную комнату. Где и употребляю пару пилюлек, сделанных "алхимиками" Павлова как раз для таких случаев, затем возвращаюсь обратно к приятной компании...
- ... Денис Анатольевич, насколько я знаю, Вы присутствовали при сдаче Ново-Георгиевска. - Вместе с очередной рюмкой беседа вливается в новое русло.
- Да, Николай Степанович, имел, так сказать, неудовольствие видеть всё своими глазами. - Насколько понимаю, господа генералы поменялись ролями, теперь Батюшин будет подкидывать вопросики, а Потапов - пытаться накачать бедного капитана разнообразными растворами этилового спирта. - Но появился там слишком поздно... Да и бесполезно было что-то предпринимать.
- Это почему же? - Генерал, без сомнения, прекрасно всё зная, всё же пытается косить под дурачка. Ладно, подыграем немножко.
- Потому, что начинать надо было бы с расстрела главного инженера, сделавшего всё, чтобы еще до осады планы крепости оказались у германцев. И мне лично было бы без разницы, предательство это, или преступная халатность. Сам бы и пристрелил...
- А коменданта крепости - тоже? За бездарную организацию обороны? - Потапов опять глазками сверкает, надо постараться не переиграть и не выйти из роли слегка набравшегося головореза-фронтовика.
- Если бы это принесло пользу, то - да. Но крепость была обречена, можно было только потянуть время... Между прочим, со слов командира 249-го Дунайского полка полковника Асташева, среди остальных генералов были настроения арестовать Бобыря, но потом все сошлись во мнении, что уже слишком поздно, гарнизон морально разложен и подавлен, в плен солдаты сдаются чуть ли не тысячами и поделать ничего уже нельзя.
- Кстати, Денис Анатольевич, Вы знаете, что Вас прозвали "Смерть генералам"? - Батюшин мило улыбается, сообщая эту новость. - Из всех встреченных германских генералов в живых Вы оставили только Гутьера, а вот весь штаб Войрша ничтоже сумняшеся отправили на тот свет. И Гинденбург с Людендорфом не избежали печальной участи.
- Что касается Барановичской операции, задача была поставлена - уничтожить штаб. Не взять в плен, не обезвредить, а уничтожить. Что и было выполнено... А герр Гинденбург с герром Людендорфом оказались не в то время не в том месте. Не сунулись бы внутрь крепости, не попали бы под взрывы складов, отделались бы легкой контузией.
- Лукавите, Денис Анатольевич, ох, лукавите... - Потапов шутливо грозит пальцем. - Из донесений нашей агентуры доподлинно известно, что причиной смерти данных господ послужили не осколки снарядов, а винтовочные пули. И что кайзер Вильгельм, находившийся рядом, не получил ни царапины... Впрочем, нас в данном случае интересует только Ваше желание "воздать каждому по заслугам его", невзирая на чины и должности. Единственное, что хотелось бы уточнить, считаете ли Вы человека, поставившего свои личные интересы превыше интересов Отечества и наносящего ему вред в лихую военную годину таким же врагом, как германские генералы... И готовы ли поступить с ним так, как он того по Вашему мнению заслуживает? Ну, например, как тот же новогеоргиевский полковник-инженер?
- Ваше превосходительство, Вам, что, нужны кандидатуры для участия в таинственном заговоре с благородной целью спасти Империю? Я - только за, но при обязательном условии, если требуемые действия не пойдут вразрез с присягой и Уложением о наказаниях уголовных. - Похоже, подобрались к главному вопросу, можно немного и обострить диалог.
- Денис Анатольевич, мы же договорились - без титулования! За этим столом сидят... пусть пока и не друзья, но единомышленники. - Батюшин укоризненным тоном пытается меня образумить. - Посмотрите, что сейчас творится за дверями этого кабинета! Пир во время чумы!..
- И хуже всего то, что эти люди всерьез считают себя хозяевами положения. - Потапов не столь эмоционален. - Поскольку существующие законы бессильны против них... Более того, для Вас, скорее всего, тоже не секрет, что они сами эти законы и пишут. Да, буду откровенен, я имею в виду пустобрехов из Государственной Думы, которые, прикрываясь изящными словесами о благе Отечества, озабочены лишь набиванием своих карманов... Пойду еще дальше и скажу, что император всероссийский тоже не в силах сделать что-либо путное. Когда генерал Маниковский был на докладе у царя, он попытался обратить высочайшее внимание на то, что цены на снаряды завышаются вдвое, втрое, даже впятеро. И что услышал в ответ?.. "Пусть, лишь бы не воровали"!.. И это - Самодержец?!..
- Ну, сейчас-то страной фактически правит Регент, Великий князь Михаил Александрович...
- Пока что он никак себя не проявил, разве что, быстро и не слушая возражений Алексеева, своей властью развернул 2-й Гвардейский корпус к Барановичам во время прорыва. А внутри страны всё осталось как прежде. Если раньше многие дельцы и фабриканты готовы были чуть ли не ноги целовать Гришке Распутину, чтобы тот замолвил за них словечко перед императрицей, то сейчас они очень настойчиво ищут возможность пробиться в салон супруги Великого князя Михаила, которая давно привыкла, что он исполняет любые ее прихоти...
Ну, то, что на этой почве между ними пробежала даже не кошка, а небольшое кошачье стадо, знают очень немногие. Михаил Александрович решительно не стал путать личное с государственным, что явно пришлось не по вкусу графине Брасовой, наверное, уже получившей определенные авансы, которые надо было отработать...
- ... Россия уподобилась кораблю, на котором во время шторма команда ринулась опустошать трюмы и провизионки, а капитана разбил паралич.
- Николай Михайлович, в целом я согласен с той картиной, которую Вы так красочно нарисовали. Ответ на вопрос "Кто виноват?" мы нашли, осталось найти ответ на второй вопрос - "Что делать?".
- Искать решительных людей, которые в нужный момент смогут переложить штурвал и увести корабль от рифов. - Что-то потянуло генерала на морские аллегории, почувствовал море по колено? Или он тоже пытается играть подвыпившего собеседника?..
- Теперь хотелось бы понять, где их, таких замечательных искать, и насколько далеко в своей решимости они могут пойти? - Ну, давайте, господин генерал от разведки, сказали "А", говорите и "Б", не тяните кота за интимные места.
- Как Вы понимаете, искать таких людей в Думских партиях не имеет смысла... Остаются радикально настроенные революционеры, которые бесконечной говорильне и мышиной возне смогут противопоставить конкретные действия... - По мере объяснения Потапов несколько воодушевляется, вон глазки как загораются. Да, в принципе он прав, но вот друзей ищет не там, где надо. - Национализация всей оборонной промышленности, введение железной дисциплины в войсках и на заводах, выполняющих заказы для армии, жесткий контроль за фабрикантами, в крайнем случае - установить фиксированные цены на их продукцию...
- Простите, Николай Михайлович, но почему Вы уверены, что они будут лучше, чем заводчики и деляги? Потому, что декларируют борьбу с угнетателями народа и построение светлого будущего? А позвольте полюбопытствовать, на чьи деньги господа из, если Вас правильно понял, РСДРП(б) шикуют в той же Швейцарии? Своих сбережений - кот наплакал, партийные взносы - капля в море. Я так предполагаю, что либо проедают награбленные, то бишь, экспроприированные рублики, либо субсидируются теми же капиталистами-эксплуататорами, "сочувствующими" их идеям. А коль они - буржуа, то каждый франк и каждый фунт стерлингов эти борцы за народное счастье должны будут отработать. Простите за грубое сравнение, но "Кто платит, тот и имеет удовольствие с барышней"... К тому же, чем закончилась революция во Франции? Правильно - монархией. Первый консул, или кем он там числился, Наполеон Бонапарт в один прекрасный день решил вдруг стать императором, и стал им. Зачем огород городить, чтобы вернуться к тому же, с чего начали?
- Почему Вы сделали вывод о большевиках? - Батюшин неожиданным вопросом на несколько секунд ставит меня в тупик. Честно говоря, думал, что они вместе будут в прямом смысле агитировать за Советскую власть, а Николай Степанович большей частью молчит и наблюдает за нашими дебатами.
- Потому, что только они имеют четкую структуру, упомянутую железную дисциплину и даже военную организацию, действующую, в основном, в Петрограде. Но их ошибка в том, что крестьянство, составляющее подавляющее большинство населения, они и за людей не считают. У них только пролетарии в дело годятся. Мол, они не имеют ничего, кроме своих цепей, стало быть, высокие понятия им чужды и поэтому ими легче управлять. А у землепашцев наших надо из головы еще всякую дурь, типа вековых обычаев и уклада жизни выбить. Вспомним Пугачева, стоило ему назваться Петром III и от его имени обратиться к народу, полыхнуло так, что еле затушили.
- Денис Анатольевич, если Вы намекаете на идею "крестьянского царя", то... - Потапов задумывается на несколько секунд, затем вдруг очень внимательно смотрит на меня. - Или в Ваших словах есть что-то от офицера по особым поручениям при Регенте?..
- Николай Михайлович, Вы же прекрасно понимаете, что я не имею права честно ответить на этот вопрос... Но могу посоветовать повнимательней присмотреться к составу Регентского совета. На этом позвольте откланяться, благодарю покорно за приятный вечер. Честь имею, господа! - Хоть это и противоречит всем канонам вежливости и этикета, достаю из портмоне деньги и кладу на стол. Уверен, что так будет правильней...
Моего терпения стоически хватило на полчаса спокойно-философского созерцания того, как моя любимая мечется, будто угорелая, между трюмо и гардеробом, подбирая "хоть что-то приличное" для очередной встречи с суперзвездой. После чего пришлось состроить мрачно-решительную мордочку и заявить, что все эти прихорашивания моей дражайшей супруги перед рандеву с чужим мужиком вызывают неконтролируемые приступы ревности и могут привести к резкому ухудшению самочувствия одного очень знаменитого певца. В ответ на что был обозван очень многими ласковыми словами и облобзан,.. в смысле облобызован,.. короче, горячо расцелован Дашенькой. Нет, оно, конечно, понятно - Шаляпин есть Шаляпин. И ныне, и присно, и вовеки веков. Когда в день приезда попал с корабля на бал, то бишь, с поезда на концерт, ощущения были еще те! Особенно при исполнении "Орла 6-го легиона" в сопровождении рояля и двух диапроекторов, синхронно проецировавших слайды на экраны по обе стороны сцены. Кое-кто, кого я, кажется, хорошо знаю, с прямо-таки иезуитской хитростью подобрал исторические аналогии. Римские легионеры и русские богатыри, античная крепость и московский Кремль, прочие "совпадения" - еще куда ни шло, но когда под финальный куплет слева появился римский орел с лавровым венком, а справа двуглавый герб России-матушки, меня помимо могучего голоса, исполнявшего песню без каких-либо "фанер" и микрофонов, буквально в прямом смысле торкнула энергетическая волна присутствовавшей здесь публики и очень сильно захотелось достать из ножен что-нибудь очень острое и помахать железякой, вопя во всё горло "За Веру, Царя и Отечество!!! Вперед, на Берлин!!!". Впрочем, в сём порыве был абсолютно не одинок, все дамы насквозь пропитали слезами восторга свои кружевные платочки, а мужчины, независимо от возраста, комплекции и состояния здоровья выпятили грудь колесом и сжали кулачки, кулаки и кулачищи, чтобы тут же идти воевать супостата за только что названные Веру, Царя и Отечество.
Потом, после концерта, наступила очередь самого Шаляпина побывать в нашей шкуре. В мое отсутствие дамы уже исполнили для него всё, предназначенное для женских голосов, теперь наступила моя очередь. "Плесните колдовства...", "Я уеду, уеду, уеду...", "Любовь и разлука" Малинина произвели очень сильное впечатление, а когда мы с Дашей исполнили дуэт графа Резанова и Кончиты Аргуэльо, Федор Иванович пристал с очень настойчивыми расспросами о происхождении шедевров, и по его глазам я понял, что никакая спецподготовка и рукопашный бой сейчас не помогут. Пришлось, скромно потупясь, внаглую наврать знаменитости, что после контузии мне по ночам иногда снятся очень яркие сны, сопровождаемые такими вот песнями. И что я, как автор, не имею ничего против, а наоборот, буду очень польщен и безмерно счастлив, если сам великий Шаляпин включит их в свой репертуар. А о доходах с концертов (бесплатно же только птички поют!) его агенты всегда могут договориться с Павловскими адвокатами, любезно согласившимися оказать мне небольшую услугу. Причем, с очень прозрачным намеком я тут же пылко заявил, что свои дивиденды буду перечислять в недавно созданный Великим князем Михаилом Фонд помощи семьям фронтовиков, к чему Федор Иванович отнесся скептически, не зная, правда, о том, что эта благотворительная организация будет под колпаком и тотальным контролем Отдельного корпуса. В конце беседы пришлось, правда, добавить певцу в его бочку мёда небольшую ложку дегтя, поставив условие, что все договоренности будут иметь силу только, если маэстро примет личное участие в концертах для фронтовиков, для чего уже подобраны песни из "приснившихся" и я обязательно покажу их уважаемому Федору Ивановичу.
Назавтра Шаляпин, ожидавший услышать, наверное, что-то в стиле "Соловей, соловей, пташечка" и "Взвейтесь, соколы, орлами", снова хлебнул "арт-шоковой терапии" полной ложкой, прослушав казачьи песни Розенбаума, "Коня" и еще несколько шедевров "Любэ", ну, и, естественно, скребущие душу песни Великой Отечественной - "Землянку", "Тальяночку", "Темную ночь", "Синий платочек".
Посидев от услышанного полминуты в молчании, Федор Иванович от ступора перешел к активным действиям и, грохнув кулаком по столу, согласился на всё, более того, попросил разрешения привлечь к этому делу "друга Лёньку", которым оказался служащий в данный момент прапорщиком Леонид Собинов...
Гудок паровоза и лязг вагонных буферов вырывает меня из приятных воспоминаний и возвращает к действительности. Поезд замедляет ход, несколькими тусклыми огоньками в ночной темноте светятся окошки домов,.. а вот и вокзал. Где это мы уже? Ага, Погодино, значит, скоро приедем... Михалыч что-то невнятно бормочет во сне и переворачивается на другой бок. Надо и мне немного покемарить, а то буду с утра, как сонная муха ползать. А дел - невпроворот. Добраться до места, связаться с Остапцом, уехавшим искать "окошко" для перехода, еще раз проговорить со всеми варианты действий и связи и, наконец, благополучно переправиться всей нашей веселой компанией через линию фронта. Причем, сделать это так, чтобы никто ничего ни сном, ни духом.
Наша веселая компания - это штабс-капитан, подпоручик и полтора десятка прапорщиков, едущих на фронт пополнить штат всяких там пехотных полков. А, если серьезно, - это мы с Михалычем и три пятерки Первого Состава, отпущенные Регентом. На время операции резиденцию Великого князя взял под охрану и оборону взвод разведроты, клятвенно пообещав, что мимо них даже мышь сможет проскочить только имея при себе спецпропуск с тремя печатями и десятком подписей. Сам Михаил Александрович отказался передислоцироваться в батальон, или Институт и тоже пообещал никуда из резиденции носа не казать. А началось всё с того, что радиостанции Западного фронта приняли с той стороны непонятную телеграмму "МУСТИ" с несколькими цифрами в конце, и доложили по команде в разведотдел, а тот, уже оповещенный о важности этой белиберды, тут же снёсся со штабом Особого корпуса генерала Келлера. И всё это означало, что полковник Николаи согласился на встречу и будет ждать в указанное время в оговоренном месте.
Выхожу в коридор и тихонько приоткрываю дверь в соседнее купе. С нижней полки на меня вопросительно смотрит дежурный, показывающий большой палец в ответ на вопросительный кивок, типа, всё в порядке. Выхожу в тамбур покурить, и в голове всплывает последний разговор с Великим князем Михаилом и то, что я могу сказать гансам, а что - нет...
Керосинка освещает неярким светом землянку, выделенную по легенде для "нового пополнения", которое изображают Остапец и его пятерка, посланные найти лазейку в немецкой обороне. Ради такого дела, пришлось всем поснимать свои кресты, медали и вензеля с погон, а Первому Составу еще и переодеться из казаков в пехтуру. Даже я с особого разрешения, естественно, временно разжаловал себя из капитанов в штабсы и стал офицером оперативного отдела, приехавшим с проверкой. С подачи Главнокомандующего такие рейды на фронтах стали обыденностью. Отслеживалось, в основном, оборудование окопов и прочей фортификации согласно всех последних веяний военной мысли, благо, после Барановичской операции аж целая комиссия из Ставки ездила осматривать германскую оборону. И сделала достаточно правильные выводы. Так что теперь не редкостью были сумбурно-внезапные визиты полковых и батальонных командиров в роты после недоуменных звонков дивизионного начальства, которое в свою очередь было хорошо "взбодрено" вышестоящим на основании докладов оперативников корпусных и армейских штабов.
- ... В общем, Командир, в трех местах побывали, - дохлый номер. - Иваныч прихлебывает чай из кружки, затем неторопливо продолжает. - А здесь, кажись, можно попытаться. Надо только с человеком одним потолковать правильно.
Раз он говорит, что существует возможность, значит, шансы есть. Следуя примеру остальных, тоже делаю глоток круто заваренного чайку, затем интересуюсь:
- И что за человек? Кто таков?
- Унтер тут есть один, четвертым взводом командует. Фамилия - Куцевич.
- И что с ним не так?
- Во взводе куча разных германских побрякушек. У самого Куцевича прибор для бритья, бритва простенькая, но новая. А так, фонарик, зажигалки, ложки с вилками, еще какая мелочь. Где взяли - не говорят, отбрехиваются, мол, трофеи.
- Так, Глеб, смотайся к этому сказочнику, скажи, что прапорщик Остапец его на чай и разговор зовет. - Отсылаю одного из "призраков" в качестве вестового и, пока он бегает, стараюсь разузнать общую обстановку. - Кстати, как вас тут приняли? Проблем не было?
- У нас - нет. - Один из диверсов, улыбаясь, присоединяется к разговору. - Хотя, приходили тут вчерась... борзые. Типа, раз новенькие, проставиться не мешало бы перед старенькими. Мол, полфунта махорки с вас, да фунт сахару.
- И?.. - У меня возникает чисто гипотетический интерес, - в приютившей нас роте уже появились небоевые потери, или нет?
- Договорились, что завтра утром принесут. Типа, как извинение за беспокойство. - Боец изображает самую довольную из своих улыбок.
- Денис Анатолич, Тимоха вон вдвоем с Глебом этими придурками минут пять по окопу в футбол играли. Пока не притомились маленько. - Кивая на только что говорившего, добродушно усмехается Остапец. - Обошлось без крови, даже зубы никому не выбили. Так, по паре синяков каждому, но это - не в счет.
- Понятно... А что - ротный, как он тебе глянулся? А то мне к нему еще с инспекцией идти.
- Да, вроде - нормальный, дело требует, но без закидонов всяких... Любит словечки разные, прям, как наш батальонный командир. Типа, здесь вам - не тут, и потому что - это не оттого. - Иваныч прикалывается, пользуясь случаем. - Но до Вашего высокоблагородия ему еще далеко будет...
Скрипит, открываясь, дверь в блиндаж, и беседа прерывается с появлением гостя, того самого унтера:
- Дозвольте, Вашбродь... - Немного развязный тон меняется, когда он замечает еще одного офицера и, как-то странно глянув на меня, рапортует уже вполне официально. - Унтер-офицер Куцевич...
Тимоха наливает не успевшую еще остыть заварку в чистую кружку и придвигает к унтеру.
- Благодарствую, Ваше благородие... - Куцевич делает из вежливости пару глотков и вопросительно смотрит на нас.
- А позвали мы тебя вот зачем... - Правильно поняв его поведение, перехожу к сути дела. - Не расскажешь, откуда у тебя и твоих солдат интересные вещички? Только, чтобы не тратить время, сразу прошу - честно. Про трофеи можешь даже и не начинать - не верю.
Куцевич со вздохом отставляет в сторону кружку, молчит какое-то время, видно, перебирая варианты, затем поднимает взгляд на меня:
- Ваше благородие... Как на духу всё обскажу... Тока дайте слово, что - никому...
- Слово офицера, что всё, сказанное здесь, наружу не выйдет. Этого достаточно?
- Точно так, Ваше благородие... Я ж Вас знаю... Иначе б и разговору не было... С годик назад Вы у нас были, лопатки брали... Ну, штоб сваво выручить...
Стоп!.. Это когда Оладьин своего первого языка брал?.. Нам тогда пришлось Митяя отбивать... Как там того ефрейтора звали?..
- Это ты с Пашкиным тогда был? Всё жаловались, что ни винтовок, ни патронов нет?
- Точно так... Прокопыч, виноват, ефрейтор Пашкин сказал, што Вас солдаты "Бешеным" окрестили... А щас такие сказки говорят... И про княжну, и про Барановичи, и ешо про многое...
- Ладно, про сказки мы потом поговорим, ты нам лучше скажи, откуда всё это богатство у тебя.
- ... Тут какое дело-то... Нас, когда сюда определили, народ обживаться начал. Ну, и окрест шастать, мало ли что где осталось опосля германцев... Вопчем, нашли мои архаровцы неподалеку в рощице две повозки, видать, бросили их впопыхах колбасники, когда драпали...
- И там все эти побрякушки и лежали? - Скептически ухмыляется Остапец. - Милай, ты нас за детей неразумных не держи, а? Сами врать умеем почище твоего.
- Никак нет, Ваши благородия... Там тока консерва была, две полные телеги... Вот и решил я оставить всё это во взводе, подкормить своих... А потом как-то раз пошел к ручью, постираться надобно было. Тут недалече, как раз меж нами и колбасниками. Там даже окопов не рыли, сплошное болотце, так, колючки кинули три ряда и всё... Так вот, тока принялся, слышу - шаги, да с той стороны. Я бельишко-то мигом собрал, и - в кустики, в самое время притаился. Германец подошел с кучей фляжек, воды набрать хотел... Вот... Стрелять неможно, решил его тихонько ножиком кончить, да не смог... Уж больно он нашего дядьку Афанасия напомнил... На фабрике когда работал, был у нас слесарь один...
- Ты, что же, из рабочих будешь? - Иваныч ведет разговор, оставляя мне слушать и анализировать информацию.
- Ага... То есть, так точно, Вашбродь... Так тот германец воду набирает, по сторонам оглядывается, видно, пужается. А тут под ногой у меня ветка треснула. Он за винтарем дернулся, да я из куста высунувшись, уже в него уже целюсь. Он на меня смотрит, и просит, мол, не стреляй...
Ага, почти, как у Маугли - водяное перемирие, блин. Ну-ка, ну-ка...
- ... Не, он по-русски, правда, еле понять можно было, говорил... Ну, не смог я прибить его... Рука не поднялась... Так и подождал, пока он не уйдет, собрал свои манатки, и давай деру оттудова. А на другой день, всё ж пошел туда, к ручью-то. А на берегу - фляга лежит на самом видном месте. Я к ней подхожу, а из кустов этый же германец высунулся и опять негромко так, "Солдат, не стреляй". А потом выходит, берет флягу и мне протягивает - подарок, мол, говорит.
- А не побоялся, что отраву подсунут?
- Не, он крышку открутил и глоток сделал, мол, не боись. Ну, и я потом. Шнапс там ихний оказался...
- А дальше что? - Тут уж я не выдерживаю и сам влезаю в беседу.
- А дальше... Выпили мы с ним ту фляжку, и поговорили малость. Он раньше в Польше жил, тож слесарил, мастерскую свою держал. Керосинку там кому починить, лисапед тот же... Потом, перед войной уехал в Германию, а потом снова к нам попал, на фронт. Говорит, кайзер - дурак, начал с вами воевать, а надо торговать было... У него три дочки, одна замужем была, да вдовой стала, а двух еще выдавать надоть...
- Вот мы на них и поженимся всем обчеством, когда в ихний фатерлянд придем. - Подает голос молчавший доселе Тимоха, но тут же осекается под взглядом Остапца.
- Боец, если хочешь что-то сказать, - сиди и молчи. - Ставлю окончательную точку в определении правильного понимания текущего момента. - Тимофей, думать надо верхней головой, а не нижней. А то - одно неловкое движение, и ты - отец... В общем, я так понимаю, что подружился ты с этим гансом.
- Так точно... И стал потиху менять ихние же консервы на разные мелочи...
- Угу, и на шнапс. Да не делай такие честные глаза... И как часто вы собираетесь?.. Так, я ж тебе слово дал, что никому ничего? Нам эти ваши игры без интереса, мы в свои играем.
- ... Сёння должны были...
- Вот и пойдешь сегодня. Ты же не один туда ходишь? Вот и возьмешь двоих. - Киваю на сидящих рядом бойцов. - Пусть вон Тимоха с будущим тестюшкой познакомится, а то изнывает, прям, парень, жениться, говорит, хочу, аж челюсти сводит... А если уж совсем серьезно, тропинка нам нужна на ту сторону. Чтобы ни у нас, ни у них никто ничего не заметил. Так что немцев твоих трогать не будем, можешь дальше свою коммерцию крутить.
- Ваше благородие!..
- Всё, всё, шучу. Сходишь, сделаешь свои дела, потом Тимофей пройдется до германских окопов, дорожку запомнит. Дождетесь его, и - обратно. Всё понял, унтер?.. И еще... Дело секретное, понимать должен, если что... Короче говоря, мне даже лопатка не понадобится, усёк?
- Ваше благородие, да вот Вам истинный крест!.. - Куцевич быстро обмахивается щепотью...
Следующая ночь была хлопотной. Привезенный с конспиративной хаты поздно вечером, чтоб не мозолил глаза, мой эскорт прячется до поры в пустующих соседних землянках, дожидаемся "собачьей вахты" и двигаемся в неизвестность. Тимоха, искупая вчерашний косяк, безошибочно выводит нас на заболоченный берег ручейка. Затем, по одному ему понятным ориентирам, ведет всю колонну, наконец, останавливается и еле слышно шепчет:
- Командир, вон туда сотню шагов - колючка, четыре нитки, потом ихние окопы. Пулеметов нету, блиндажей - тоже. Часовые обычно крутятся вон там, на два пальца вправо отсюдова.
- Добро. Ждешь здесь четверть часа, потом уходишь. Если всё будет тихо - значит мы прошли... - Даю бойцу последние указания, затем поворачиваюсь к своим попутчикам. - Готовы?.. Пошли, братцы... С Богом...
*
В полном соответствии с пословицей о том, что бешеному волку пол чащобы - не крюк, точнее, Бешеному с его Стаей сотня с гаком верст - не расстояние, за трое суток вышли к условленному месту встречи, причем, двигались почти одними звериными тропами, избегая даже малейших намеков на контакты с любыми двуногими. Точку рандеву подбирал сам, примерно на полпути от Ново-Георгиевска до линии фронта. Около года назад, когда проходили здесь, недалеко от дороги нашли большой хутор в четыре дома, не считая хозпостроек. А кругом - лес со всех сторон. Отличное местечко для конфиденциальной беседы. Шли налегке, спасибо большое Павлову за его сублимировано-витаминизированные концентраты. Уж не знаю, чего он туда намешал, то ли женьшеня, то ли лимонника, то ли еще невесть чего, но неслись, как на крыльях, не чувствуя усталости. А, может, сыграло свою роль давно уже забытое и только сейчас вдруг проснувшееся ощущение свободы, когда рядом с тобой боевые друзья, впереди враг и абсолютно ясно, что и как с ним надо сделать. Конечно, капитанские гладкие погоны не сравнить с двумя "гвоздями" на каждом плече подпоручика, а отдельный батальон спецназа - это не сводный партизанский отряд, но за всё надо платить. Теперь мне понятны и близки тоска и грусть Дениса Давыдова в "Эскадроне гусар летучих", когда к нему прибывают курьеры с распоряжением присоединиться к регулярным войскам...
Добежали и еще двое суток играли в прятки с ни о чем не подозревающими егерями фон Штайнберга. Хотя немцы удовольствовались только организацией патрулирования и в нескольких местах расставили секреты. Никаких других заподлянок мы не обнаружили, хотя, как знать, может быть, самая главная из них как раз на хуторе и организована. Но проверить это можно только одним способом - сходить в гости. Еще раз обговариваю со своими орлами действия по вариантам А, Б и В, переодеваюсь в "парадную" форму, всё это время аккуратно носимую в ранце, умудряюсь даже надраить сапоги до вполне приличного состояния и в сопровождении Митяя выдвигаюсь навстречу неизвестности, до поры накинув поверх лохматку.
Заходим со стороны дороги, дожидаемся, пока очередной патруль исчезнет в кустах, затем отдав "камуфляж" Митьке, неспешно двигаюсь по грунтовке к хутору, помахивая перед собой импровизированным белым флагом из носового платка, привязанного к длинной ветке и бодро насвистывая "Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren". Бороться с мурашками, носящимися по спине и одновременно уверенно шагать приходится недолго, вскоре из кустов слышится вполне ожидаемое:
- Halt!
- Soldat! Nicht schießen! Ich bin ein Parlamentär! Führen zu deinem Kommandant! (Солдат! Не стрелять! Я - парламентер! Проведи к своему командиру!) - Громко, чтобы страхующий меня Митяй услышал, ору в ответ.
Из своего логова вылезают два ганса, один остается на месте, держа меня на мушке, второй осторожно подходит ко мне, стараясь не перекрывать напарнику линию выстрела.
- Soldat, führen zu deinem Kommandant! - Повторяю еще раз для особо непонятливых.
Нас замечают издалека, и возле ворот собирается небольшая кучка егерей. Но зеваки тут же возвращаются к прерванным делам при появлении какого-то рыжего, долговязого офицерика, к которому меня и подводят.
- Лёйтнант Нольд. - Представляется ганс, которого, судя по количеству сказанных слов, вряд ли можно заподозрить в словоохотливости.
- Капитан Гуров. - Отвечаю ему таким же манером.
- Вас ждут, герр гауптман. Я провожу. - Лёйтнант указывает рукой на один из домов и следует за мной по идиотской немецкой привычке сзади-справа.
Сопровождаемые множеством пристально-любопытных глаз, пересекаем двор и заходим внутрь. В большой комнате посреди разномастной, вероятно собранной со всех окрестностей, мебели стоит мой старый знакомый Генрих фон Штайнберг. И, хотя гауптман официален и невозмутим, протянутую для приветствия руку всё же пожимает.
- Гутен таг, Генрих. Рад снова вас видеть, - говорю вполне искренне.
- Гутен таг, Дэннис. - Немец кивает в ответ и отвечает примерно тем же тоном, чуть улыбаясь уголком рта.
Позади слышатся шаги, поворачиваюсь и насколько могу дипломатично щелкаю каблуками и козыряю, приветствуя старших по званию, хоть и вражеской армии. В комнате появляются оберст-лёйтнант, которого я где-то уже видел, и невысокий худощавый оберст с абсолютно непримечательной внешностью. К особым приметам, пожалуй, можно отнести слегка взернутый нос, создающий впечатление, что его хозяин к чему-то постоянно принюхивается и очень внимательный острый взгляд. Это и есть "тот самый" полковник Вальтер Николаи... А его спутник... Вспомнил, я видел его в Питере при передаче пленных, когда сцепился с Гучковым. Ротмистр Бессонов тогда назвал его... фон Тельгольмом... нет, фон Тельхеймом!..
- Здравствуйте, господин капитан. - Оберст говорит по-русски абсолютно без акцента. - Вы знаете, кто я?
- Здравствуйте, господин полковник. Да, знаю. Начальник отдела IIIb Германского генерального штаба полковник Вальтер Николаи. А вместе с Вами - скорее всего Ваш заместитель, оберст-лёйтнант фон Тельхейм, если, конечно, это его настоящее имя. Во всяком случае совсем недавно его называли именно так.
На мгновение взгляд подпола становится удивленным, но он быстро берет себя в руки и снова изображает казенную невозмутимость.
- Его действительно так зовут. - Николаи чуть улыбается. - А Вы - капитан Гуров, командир отдельного Нарочанского батальона и офицер по особым поручениям Великого князя Михаила. Который доставил нам очень много неприятностей.
- Простите, господин полковник, но мне кажется, я прибыл сюда не для того, чтобы выслушивать комплименты как лично себе, так и моим подчиненным, а по более важному делу. - Вот только давайте не будем переходить на личности, я сегодня нервный.
- Да, Вы правы. Герр гауптман, оставьте нас. - Оберст поворачивается к фон Штайнбергу, затем снова обращается ко мне. - Прошу садиться. Подполковник фон Тельхейм будет присутствовать при нашей беседе, он тоже владеет русским языком... Итак, насколько я понимаю, наша встреча имеет только предварительный характер?
- Да, конечно. Я ни в коей мере не отношусь к персонам, имеющим право принимать настолько важные решения. Моей задачей является доведение до Вас некоей информации, которая может повлиять на дальнейший ход боевых действия на нашем фронте.
- Хорошо, господин капитан. Если позволите, я начну с самого важного вопроса. На каких условиях Российская империя согласна заключить с Рейхом сепаратный мир?
Чего?!.. Здесь что, клуб любителей ненаучной фантастики собрался? Или наглость, как говорится, - второе счастье? Может быть, вам еще и ключ от квартиры, где деньги лежат?..
- ... Извините, господин полковник, вероятно, мой немецкий недостаточно хорош, поэтому гауптман фон Штайнберг и обер-лёйтнант Майер меня неправильно поняли. Речь не идет о сепаратном мире, Российская империя останется верна союзническим обязательствам. Во всяком случае - официально.
- Тогда я не понимаю, какую цель имеет наш разговор. - Взгляд Николаи становится холодно-колючим. - Или наши империи находятся в состоянии войны, или заключают перемирие. Которое и подразумевает выход России из войны и отказ от участия в "Сердечном согласии". Что, кстати, будет очень выгодно для неё. В первую очередь в финансовом вопросе.
- Вы имеете в виду предложения гросс-адмирала фон Тирпица о возможности выплатить за Российскую империю бОльшую часть французского долга и позволить нам присоединить часть Галиции? - Начнем потихоньку прессовать собеседника, пользуясь послезнанием ефрейтора Александрова, ныне носящего генеральские погоны и фамилию Келлер. - Простите, господин полковник, но даже мне, очень далекому от бухгалтерских книг, сомнительно, что Германия в столь трудное для неё время сможет выполнить обещанное по первому пункту и, что касается второго, - мы сами можем взять то, что вы нам предлагаете. Без чьего-либо на то разрешения.
- Вы очень хорошо осведомлены, господин капитан... - Медленно и, как мне кажется, немного растерянно произносит Николаи.
- Даже учитывая успех прорыва под Луцком, вы не очень-то продвинулись в этом вопросе. - Подает голос молчавший до сих пор фон Тельхейм, давая возможность своему начальнику придти в себя.
- Как говорил один восточный мудрец, "Чтобы плод упал на землю, ему необходимо созреть". Придет время, и мы возьмем эти земли малой кровью и без особых трудностей... Регенту Империи Великому князю Михаилу Александровичу свойственен не присущий большинству власть предержащих гуманизм и человеколюбие в отношении своих подданных. Он больше не хочет соглашаться на мольбы союзников и бросать русских солдат в неподготовленные наступления. Теперь в первую очередь для британцев настала пора умываться кровью, что они с успехом и продемонстрировали на Сомме, высокопарно назвав, правда, эту бессмысленную бойню "методичным штурмом".
- Вы не слишком жалуете своих союзников, судя по интонации. Это Ваше личное мнение? - Полковник пришел в себя и продолжает разговор.
- К сожалению - да, только мое личное.
- Но ведь они помогают вам воевать с нами. - Николаи выжидательно смотрит на меня.
- В первую очередь они помогают себе решать свои проблемы за наш счет... Простите, но мы, кажется, несколько отвлеклись от темы.
- Ну, почему же? Если Великий князь Михаил будет считать так же, что может помешать ему расторгнуть союз?
Кажется, из меня пытаются слепить агента влияния? Хрен вам, герр оберст, поперек вашей наглой германской мордочки.
- Господин полковник, прошу не обижаться на мои слова, но ваш Рейх эту войну проиграл. - Ой, как нехорошо фон Тельхейм на меня смотрит, еще чуть-чуть, и взглядом дырку прожжет. - Проиграл уже давно, как только не получилось осуществить план Шлиффена. И сейчас у вас осталось от силы год-два, чтобы продержаться. А если в войну вступят САСШ, то и того меньше.
- Почему Вы думаете, что они станут воевать с нами? - В глазах Николаи зажигается интерес.
- Чтобы американские миллионеры урвали свой кусок пирога. И ваш капитан Швигер, выпустив торпеду по "Лузитании" сделал им шикарный подарок. Погибло свыше сотни американцев.
- Все пассажиры были предупреждены имперским посольством через газеты, что они могут подвергнуться опасности. - Фон Тельхейм снова влезает в разговор.
- Я не собираюсь обвинять ваших моряков, тем более, что ни одна торпеда не может взорваться дважды, да еще и с разных бортов. Им нужен был сам факт нападения германской подводной лодки на мирное судно. Тем более, что способ не нов. Вспомните, 1898 год и взрыв американского крейсера "Мэн" в Гаване. Расследование еще шло полным ходом, а пресса уже готовила американцев к войне, крича о вероломном и подлом подрыве судна в территориальных водах будущего противника. Когда истерия достигла нужного размаха, президент САСШ объявил Испании войну, "выразив общее настроение американского народа".
- Хорошо, тогда почему до сих пор американцы не объявили войну нам?
- Господин подполковник, про зрелый плод я Вам уже говорил... - Надо как-то унять этого ганса, чтобы не мешал разговору. - В Америке живет очень много эмигрантов с немецкими корнями и их голоса будут очень нужны на ближайших выборах президента. А вот потом...
- Господин капитан, мне не верится, что обычный русский офицер может столь глубоко разбираться в политике... Кто же Вы на самом деле? - Николаи как-то даже задумчиво смотрит на меня.
- Капитан Гуров, командир отдельного Нарочанского батальона. А беседовать о политике и ругать правительство - это наше традиционное русское занятие.
- Хорошо, давайте, действительно, вернемся к теме разговора. Если сепаратный мир неприемлем, то чего хочет Россия? - Полковник наконец-то задает правильный вопрос.
- Проще сказать, чего она не хочет. Не хочет больше проливать русскую кровь за чужие интересы. Поэтому и предлагает вести боевые действия... особым, скажем так, способом. - Пора уже переходить к делу, а не заниматься словоблудием.
- И в чем заключается этот особый способ? - Полковник пристально смотрит на меня, ожидая ответа.
- В том, что мы не будем проводить крупных операций, объясняя это союзникам тем, что наша армия к ним не готова, например, нет необходимого количества боеприпасов, заводы по военным поставкам дают очень высокий процент брака, а сами союзники срывают сроки поставок. Вам это даст возможность перекинуть большое количество войск на Западный фронт.
- А вы, дождавшись этого, ударите нам в спину. - Ехидно замечает Фон Тельхейм.
- О том, чем и как это будет гарантировано, пусть договариваются наши сюзерены. Моя задача - лишь довести через вас предложение Его императорскому величеству кайзеру Вильгельму.
- Что же вы хотите получить взамен? - Николаи хочет услышать продолжение.
- Совсем немного. Во-первых, - глупо было бы требовать от вас раскрыть свою разведывательную сеть, но законсервировать её, отдав приказ воздержаться от активных действий, вам вполне по силам. Кстати, господин полковник, не стоит в ближайшее время ждать каких-либо вестей из Архангельска от бывшего капитана дальнего плавания, а ныне бывшего прапорщика по флоту Мелленберга. Он арестован и прямо-таки изнемогает от желания рассказать следователям всё, что знает. Там же, в соседних камерах сидят финны Фрейман, Каллио и Иогансон, которые слезно просили передать своим землякам из 27-го егерского батальона, созданного под вашим руководством, что не стоит появляться на побережье Белого моря ни под каким предлогом...
Оп-паньки, а вот это получился если не удар ниже пояса, то уж точно поддых, глава разведотдела IIIb аж замер, почти превратившись в библейскую соляную статую. Недавно Павлов с Келлером вдруг вспомнили, что незадолго до диверсии на "Императрице Марии" была архангельская трагедия, когда у причала рванул груженый взрывчаткой пароход "Барон Дризен", а спустя какое-то время - еще один пароход, "Семен Челюскин". Воронцов этим очень заинтересовался, даже выпросил у меня полувзвод в командировку. А вернувшись перед самым моим отъездом, рассказал, что ситуацию удалось выправить, выловили десяток диверсантов, которые, познакомившись со скополамином, тут же искренне покаялись в своих грехах и поставленной задаче взрывать суда, стоящие в порту.
Самое интересное заключалось в том, что и Петр Всеславович и мои "призраки" ехали в составе свиты морского министра генерал-адъютанта Григоровича и когда он, и без того строгий, а сейчас еще и настроенный очень решительно после беседы с Великим князем Михаилом, познакомился с пропускным режимом, точнее, с полным его отсутствием, а также почитал протоколы допросов и лично повертел в руках обезвреженный "пенал", то устроил всему архангельскому начальству операцию "Шок и трепет". Местные шишки, учуяв в непосредственной близости от своих бережно охраняемых интимных мест явную и неприкрытую угрозу их мужскому достоинству при полном отсутствии наркоза, развили такую кипучую деятельность, что в течение недели вся взрывоопасная гадость, лежавшая на причалах вперемежку с другим легковоспламеняющимся грузами, была или отправлена по железной дороге адресатам, или спрятана в моментально построенных складах, охраняемых не хуже, чем Форт-Нокс. А начальник жандармского пункта порта поручик Спицын после беседы с морским министром получил от Воронцова пароль для срочной телеграфной связи, чтобы в случае чего бодаться с местным начальством не в одиночку...
- Так что всех, пытающихся сунуть свой нос в наши дела, или как-то напакостить, мы со временем выловим, и единственное, что сможет спасти их от петли - искреннее раскаяние и всесторонняя помощь следствию...
- Хорошо, каково ваше второе условие? - Николаи снова берет себя в руки. Чтобы получить еще один удар.
- Оно достаточно близко первому. Нам известно, что некоторые высокопоставленные лица... в том числе и Вы, господин полковник, рассматриваете возможность переправки из Швейцарии на родину радикально настроенных российских социал-демократов и возможной помощи им в организации революции...
А вот это - уже нокдаун. Оберст аж отшатнулся, услышав мои слова и замер, не зная, что ответить. Сейчас будем его полоскать, как помойного кота.
- Господин капитан, все российские подданные, попавшие в Рейх, будут интернированы до конца войны! - Фон Тельхейм снова бросается на амбразуру. - Они будут содержаться либо под арестом, либо в специальных лагерях.
- Господин подполковник, давайте не будем пока касаться этого вопроса! Я боюсь, что не смогу удержаться и наговорю в ваш адрес много неприятного по поводу содержания наших военнопленных! - Надо оживить разговор, подпустив эмоциональной нервозности. - И я очень сомневаюсь, что беззащитные мирные люди будут находиться в лучших условиях!.. Но к названным мною господам террористам германские власти будут очень внимательны и заботливы. Вплоть до провоза по территории Германии в опломбированном вагоне, не так ли, господин полковник?.. Как видите, фон Тельхейм, ваш шеф не торопится меня опровергнуть.
- Вы не совсем правы, господин капитан. - Главный разведчик наконец-то обретает дар речи. - Не знаю, откуда Вы взяли подобную информацию. Да подобное предложение было высказано, но наш кайзер отрицательно к нему отнесся, сказав, что оно не соответствует его понятиям рыцарской чести...
Ну, что ж, снова залезаем в информационный ресурс попаданческого послезнания и немного разбавляем его домыслами и догадками:
- Вам наверняка знаком господин Гельфанд, он же Парвус, один из социал-демократов, кстати, уроженец Минской губернии. Который еще в марте 1915 года, приехав из Турции, предложил вашему генеральному штабу подробно разработанный план уничтожения Российской империи изнутри при помощи революционного движения, посчитав даже сколько миллионов рейхсмарок нужно будет для затратить на организацию забастовок на Обуховском, Путиловском и других крупных заводах, проведение диверсий на Трансибе, финансовую подпитку финских, кавказских и прочих националистов. И соответственно, сколько их осядет в его кармане. Официально его предложение отвергли, но некоторые высокопоставленные персоны, в частности, канцлер Бетман-Гольвейг, заинтересовался этим вопросом и поручил Вашему отделу проработать этот вариант, поскольку более двадцати российских социал-демократов являются агентами полковника Николаи. Причем, делается это уже без ведома кайзера...
А вот это уже - всё, технический нокаут, причем двойной, фон Тельхейм тоже молчит в тряпочку, не зная, что вякнуть. Интересно, найдут они утечку информации, учитывая, что все сведения будут рассекречены только через пару десятков лет?.. Ладно, продолжим:
- Со своими революционерами мы сами и разберемся, даже примем меры, чтобы эта зараза не перекинулась к вам... Не смотрите на меня так удивленно, через год на волне голодного недовольства и у вас могут стать популярны идеи свержения монархии. Особенно с помощью извне... Никогда не встречалась фамилия Бронштейн? Он же - Троцкий? Тоже революционер, бежавший из сибирской ссылки. Выслан из Франции и ныне обретается где-то на юге Испании, или плывет в Америку. Так вот, у него в голове уже созрела идея перманентной революции, когда она, победив в какой-то одной стране, перекидывается на другие, постепенно завоевывая весь мир... То, что вы воспрепятствуете появлению названных людей в Российской империи, будет правильно оценено при налаживании послевоенного сотрудничества.
- Значит, Вы считаете, что Германия обречена и после победы варварская, дикая и отсталая Россия будет снисходительно помогать бедной Германии?! - Голос фон Тельхейма похож на рычание, совсем не умеет вести себя прилично.
- Не снисходительно, а доброжелательно, господин подполковник. Несмотря на то, что войну начали вы. И это будет не милостыня, или подачка, а взаимовыгодное сотрудничество...
- Что вы можете нам дать?! Свой хлеб, кроме которого вы ничего не умеете выращивать? У вас нет практически никаких нормальных заводов, ваш народ - необразованные и вечно пьяные лентяи! - У фон Тельхейма, кажется, крышу снесло. Даже не видит предостерегающих жестов своего шефа.
- А что будут есть после войны голодные немцы? Крупповские снаряды, или отравляющие газы герра Габера?.. Тем более, что сейчас есть этот хлеб вы не стесняетесь. Думаете, нам не известно о поставках через якобы нейтральные фирмы, связанные с Германией? Мы можем в течение месяца перекрыть эти каналы, но тогда простым немцам придется еще туже затянуть пояса...
А насчет промышленности и прочих достижений прогресса - посмотрите сюда. - Достаю из кармана сублимированный пайковый брикетик и кладу на стол. - Его нужно положить в котелок, залить кипятком, и через несколько минут у вас будет смесь из сухофруктов и кедровых орехов. Солдату в сутки требуется три таких порции. Сравните это со своим "железным пайком" из позапрошлогодней кормовой брюквы. Да, согласен, такой паек получают далеко не все, но технология создана и производство налаживается. Если сомневаетесь, можем проэкспериментировать прямо сейчас...
Но вернемся к нашему вопросу. Поначалу сотрудничество будет именно таким - технологии в обмен на сырьё. Но, к примеру, те производства, которые будут вам запрещены, можно будет разворачивать у нас, но при условии, что каждый ваш специалист обучает наших работников. А со временем, как знать, возможно, и вы будете покупать у нас какие-то технические новшества...
За окном раздаются какие-то посторонние звуки, ухо улавливает работу автомобильного движка и конское ржание. Фон Тельхейм считает за лучшее сходить на свежий воздух, остыть после того, что услышал, а заодно разобраться с шумом и принести горячую воду для проверки правдивости моих слов.
- И, всё же, Вы абсолютно не похожи именно на простого русского офицера, господин капитан. - Полковник Николаи задумчиво вертит в руках подаренный брикетик. - Я бы и далее не отказался пообщаться и с Вами лично, и с теми, чьи взгляды Вы представляете.
- Если это не завуалированное предложение к вербовке, то - милости просим. - Улыбаюсь, пытаясь пошутить...
Разговор прерывается с появлением фон Тельхейма, но в руке у него вместо кипятка пистолет.
- Не делайте резких движений! Полковник Николаи, я имею приказ арестовать Вас по подозрению в предательстве и попытке сговора с врагом! Вы, господин капитан, с этого момента можете считать себя военнопленным!
В комнате появляется Майер, тоже с люгером в руке, и с язвительной ухмылкой направляется ко мне.
- Сдайте пистолет обер-лёйтнанту, кортик можете оставить при себе. Я думаю, Вы не настолько глупы, чтобы устраивать здесь бессмысленную драку. Только что в помощь егерям прибыл полуэскадрон гвардейской кавалерии. - Фон Тельхейм поворачивается к Николаи. - Герр оберст, генерал Фальгенгайн хочет выслушать все причины и доводы, толкнувшие Вас на этот поступок. Надеюсь, Вы также будете благоразумны.
Медленно поднимаюсь из-за стола, так же медленно расстегиваю кобуру и двумя пальцами за рукоять достаю свой люгер и отдаю Майеру.
- Герр оберст-лёйтнант, Вас не смущает то, что я прибыл сюда, как парламентер? - Пытаюсь вразумить неразумного, но тщетно.
- Когда того требуют интересы Рейха, я могу пойти на некоторое отступление от общепринятых правил. - На лице подполковника торжествующая улыбка, во взгляде ни капли сомнения. - Прошу на выход. Майер, Вы поведете автомобиль...
- Надеюсь, герр оберст-лёйтнант, Вы разрешите мне выкурить папиросу? - Останавливаюсь возле крыльца, лезу в карман за портсигаром, не замечая напрягшегося сзади конвоира Майера. Прикуриваю подрагивающими руками только со второй попытки, затем беру прислоненный к крыльцу импровизированный "белый флаг", ломаю ветку и бросаю всё на землю, объясняя свои действия присутствующим. - Вряд ли мне это теперь понадобится.
- Гауптман, со своими егерями и драгунами прочешите окрестности на предмет обнаружения русских. - Фон Тельхейм отдает распоряжения растерянному Штайнбергу. - Надеюсь, Вы понимаете, что от результатов зависит Ваша карьера и судьба?..
Майер заводит авто, Николаи садится рядом с ним на переднее сидение, сзади устраиваемся мы с фон Тольхеймом. Два десятка кавалеристов вскакивают в седла, готовясь сопровождать нас, остальные присоединяются к уже построившимся егерям. Машина трогается с места, и мы едем в неизвестность. Или почти неизвестность.
Гордый оказанной честью, обер-лёйтнант не торопясь ведет машину, объезжая рытвины, конвой рысит сзади, а я слушаю звуки осеннего леса, перекрываемые шумом двигателя, и отрешенно смотрю на проплывающие мимо кусты и деревья. Скоро поворот, где надо будет притормозить почти до пешеходной скорости... Ага, вот и он... Качнувшись на ухабе, наклоняюсь вперед и зажмуриваюсь, поэтому не вижу, как на дорогу летит несколько петард, слышу только знакомый чвирк "Атака!". Бабах не настолько громкий, чтобы оглохнуть, но магниевые вспышки ощущаются даже сквозь веки. Такие же хлопки слышны сзади. Пора!!!.. Открываю глаза, рука уже тянет из-за голенища "оборотень", распрямляюсь, делая руками движение наподобие плавания баттерфляем. Левая ребром ладони ломает горловые хрящи фон Тельхейму, успевая раньше подносимых к лицу рук, клинок в правой уже по рукоять сидит в шее Майера, машина глохнет и останавливается.
- Полковник, не двигаться!!! - Пытаясь перекричать грохот выстрелов, командую еще ничего не соображающему Николаи, выпрыгиваю поверх закрытой дверцы и ныряю в кусты. Травяной бугор справа поднимается, оказываясь Гриней, и протягивает мне "бетю". Передергиваю затвор и выскакиваю обратно на дорогу, но стрелять уже не в кого. Гансы-кавалеристы, не успев сделать ни одного прицельного выстрела, почти все неподвижно лежат на дороге. Ну да, ну да, два мадсена, десяток пистолетов-пулеметов, с двух сторон, с расстояния в пятнадцать метров... Исход вполне предсказуем...
- Командир, ты как? - Михалыч, улыбаясь, протягивает мне лохматку.
- Нормально, всё, как по нотам. Спасибо, хлопцы! - Натягиваю камуфляж, достаю из саквояжа фон Тельхейма свой люгер и обращаюсь к оберсту, прозревшему настолько, чтобы видеть двоих "призраков", целящихся в него, и поэтому сидящему очень неподвижно. - Жаль, что наш разговор так закончился, господин полковник. Но, сами видите, это - не моя вина.
- Капитан... Господин капитан... Возможно ли продолжение разговора?.. В будущем? - Николаи уже пришел в себя и, к чести для него, может мыслить правильно.
- Конечно. Сигнал тот же, но теперь встреча будет уже на нашей стороне... Если не боитесь. Мы найдем способ связаться и сообщить о месте. До свидания, господин полковник... Михалыч, уходим, скоро тут будут гости...
Исчезаем в кустах, на бегу строимся в походный ордер, и несемся подальше от рокового для некоторых места. Мы, конечно, круче всех гор в мире, но и противника нельзя недооценивать...
- ... Теперь я, кажется, на самом деле понимаю, почему вы ничего не могли сделать с его отрядом в прошлом году. - Николаи поднимает взгляд на вошедшего с докладом фон Штайнберга. - Прочесывание, разумеется, не дало никаких результатов?
- Две, или три сломанные ветки и след маленького костра, накрытый срезанным дерном в двух километрах отсюда. Больше ничего. - Гауптман несколько секунд раздумывает и добавляет. - На этот раз нам повезло, что они не устроили никаких смертельных сюрпризов, хотя и могли.
- Сегодня не тот случай... Готовьте роту к маршу, оставьте Нольда, чтобы дождался санитаров и вывез тела фон Тельхейма и Майера. Идите, Генрих, мне нужно подумать... И вот еще что, пока будем возвращаться в Берлин, вспомните всё, что знаете о гауптмане Гуроффе. Меня интересует абсолютно всё. Что делал, что говорил, особенно - как говорил, Ваши впечатления о нем, любые, самые незначительные нюансы...
*
Вчера за полдня отмахали довольно приличное расстояние от хутора, когда совсем стемнело, устроили ночевку, утром, после экспресс-завтрака (брикетик залить кипятком, употребить по готовности, сверху залить горячим чаем), снова быстро, но почти бесшумно ломимся дальше. Мало ли какой шум поднимет герр Николаи, когда придет в себя, вдруг сочтет себя обиженным, или оскорбленным. А вообще - интересный экземпляр, вчера, пока бежали, долго пытался рассуждать на ходу, но так и не пришел к выводу, был ли это спектакль, неудачно для немцев закончившийся, или фон Тельхейм действительно сговорился за спиной шефа с кем-то, влияющим на принятие решений и принадлежащим к умеренным "ястребам". Двух неумеренных уже похоронили больше года назад, остались те, кто считает, что надо нас вымотать, как следует, а потом свысока, через губу, диктовать условия мира.
Когда готовили операцию, обратный маршрут прокладывал мимо заимки деда Мартьяна, к которому нужно было обязательно попасть. Вторым, неофициальным заданием рейда была эвакуация с острова оставленных там больше года назад прапора и медсестрички из Ново-Георгиевска. Когда уходили, дал слово за ними вернуться, теперь пришло время сдержать обещание. Но сомнения, всё же, были, и нешуточные. Никакой военной пользы от этих двоих не предвиделось, и в голове постоянно вертелся вопрос, могу ли рисковать группой и успешным выполнением задания ради "подобной мелочи", как было бы сказано великомудрым начальством. Хотя Келлер, зная меня, не стал бы такое говорить.