|
|
||
Я не летала на самолетах с советских времен, и мне, как никому другому, заметно это чудовищное изменение мира, которое наступило с приходом нового тысячелетия. Когда я проходила досмотр в терминале алматинского аэропорта, мне вспомнились все фантастические боевики, изображавшие будущее. Вот оно и пришло. Добро пожаловать! Теперь каждый пассажир авиарейса потенциальный террорист-смертник, впрочем, как и экипаж воздушного судна. Надо отдать должное Коту, он оказался бурным деятелем и блестящим организатором поездок за границу. Он облегчил нам жизнь, взяв на себя всю организацию поездки, начиная с виз и заканчивая бронированием номеров в отеле. На нашу долю выпало только ожидание в аэропорту и утомительный десятичасовой перелет, который скрасился тем, что мы оживленно делились впечатлениями. Не знаю, как насчет Кота и Эда, но мне с Венерой и Жангиром явно было чем поделиться: мы впервые летели за границу. Тем более что наши места оказались рядом. Вена встретила нас ослепительным аэропортом и пасмурным небом. Когда мы, озираясь и оглядываясь по сторонам, пересели в поезд, я, привыкшая к алматинским пробкам и казахстанским расстояниям, настроилась на длительную поездку. Каково же было мое удивление, когда через пятнадцать минут Кот позвал нас на выход. Подхватив свой багаж, мы направились в отель. Портье передал нам ключи, мы с Венерой с нетерпением отправились осматривать наш двухместный номер. Кот и Жангир шагали следом за нами, а Эд куда-то испарился. Наш номер оказался просторной спальней с двумя кроватями, застеленными тяжелыми ярко-красными плюшевыми покрывалами и крохотной душевой. Обои и абажуры на лампах были под цвет покрывал. Или покрывала под цвет обоев и абажуров. Венера плюхнулась на кровать, а я стала распаковываться. Я уже собиралась в душ, когда в дверь постучали. Венера пошла открывать и впустила в номер Жангира с Эдом. - Девчонки, давайте посмотрим город, а заодно и перекусим, - предложил Эд. - Я тут отличные места знаю. - Да канеш, - поспешно согласилась Венера. Я тоже кивнула. Кот, сославшись на важные администраторские дела, отказался идти с нами, но проводил нас напутственными словами, предварительно выстроив в ряд. - Так. Жанчик, Красавчик, Зулька зеленая и Отморозок... - Это кто, я - отморозок? - возмутилась Венера, вытаращив глаза. - Ну, а кто еще? - удивился Кот. - У нас только один отморозок. Венеру явно переполняла масса эмоций, но почему-то она предпочла воздержаться от негодования. - Итак, - продолжил Кот, - по бабам не шляться и не напиваться. Прелюбодеяние и чревоугодие позволено только в раю на небесах. А пока, грешники, далеко не отходите и держите уши на ваших телефонах. - Да ты достал уже своими нотациями, - буркнул Жангир, и, надвинув на глаза новую бейсболку, двинулся к выходу. А мы за ним. Вена! Правда ли это! Город Штрауса и вальса, ослепительных балов и утонченной архитектуры, искушенных ценителей прекрасного и благородной аристократии. Во всяком случае, таким представляла его я. Эд уверенно вел нас по мощенным древним булыжником улицам и показывал достопримечательности. Этот компактный город очень удобен для туристов, так как позволяет без спешки осмотреть все популярные и известные достопримечательности. Сначала мы вышли к Музейному кварталу и стали рассматривать величественные здания, которые надменно и снисходительно взирали на нас. Через несколько минут мой восторг потихоньку стал остывать. Венера, Эд и Жангир по очереди щелкали друг друга на фоне то одного здания, то другого памятника. Неподалеку находилась группа туристов с гидом, который водил туристов по тысячекратно накатанному маршруту. Многочисленная семья индусов и группа японцев оживленно снимала достижения культуры на цифровые носители. Никогда не понимала этого увлечения - по-настоящему ценное и прекрасное невозможно запечатлеть на фотоснимке, можно лишь попытаться увековечить свою причастность к общепопулярным достижениям мировой цивилизации. Все эти памятники и достопримечательности затерты до дыр и истощены энергетически, поэтому для меня они не представляли никакого интереса. Я решила ненадолго улизнуть, свернув в узенький неприметный проход между зданиями, и теперь наслаждалась в одиночестве, созерцая окружающий вид. Прошлое, прошлое, прошлое окружало меня со всех сторон. Безвозвратно ушедшее прошлое смотрело на меня с барельефов, памятников и потускневших колонн. Интересно, куда подевались сами европейцы, где они все попрятались, словно спасаясь от чумы. Пока на моем пути мне встречались одни только иммигрантоподобные личности и масса людей с печатью постсоветского пространства на лбу. Если бы не вывески на немецком повсюду, можно было бы усомниться в том, что я действительно нахожусь в европейском городе. В одном старом рассказе, который однажды попался мне на глаза, описывался советский гражданин, страстно мечтавший о Париже. Он перечитал всю литературу, изучил все картины, связанные с этим городом. И однажды по чудесной случайности он получил путевку в составе советских туристов в этот сказочный город, город его мечты и стремлений. Восторженно осматривая площади и здания города под неусыпным и бдительным надзором толстой гидши, этот гражданин, свернув за угол какого-то здания и потрогав ближайший памятник, к своему ужасу обнаружил, что весь город является всего лишь виртуозно сделанным картонным макетом, искусной подделкой. Этот простенький рассказ тогда произвел на меня неизгладимое впечатление и заронил чувство непреходящего ужаса от мысли, что, возможно, и наш мир является такой же подделкой, а все светлое и высокое в нашей жизни всего лишь искусная приманка, чтобы удерживать нас в этом мире. Меня до сих пор пробирает дрожь от этой мысли. Интересно будет наблюдать, чем закончится синтез двух крайностей в Европе: европейской толерантности, переходящей в фарс, и восточной ортодоксальности, граничащей с радикализмом. Всякие там атрибуты в виде хотя бы светофорных знаков с однополыми парами должны со временем как-то воздействовать на людей в хиджабах. Во что выльется такое соседство, как бородатый мужчина в женском платье и бородатый мужчина в феске с четками в руках, сложно предугадать. Но той старой Европы, какой ее знал весь мир, больше не существует, на ее месте зарождается совершенно новая культура. Да и повсюду в мире теперь стало модным смешение жанров, стилей и контрастов. Я брела вдоль домов и фонтанных статуй, пытаясь побороть подкатывающую к горлу тоску. Она то сжимала мне грудь, то отпускала. Как никогда раньше, я ощутила свое одиночество и сиротство в этом мире. Не зря волки и собаки воют на луну, они просто ощущают свое одиночество и тоску по другому миру. Всегда и везде чувствую себя чужой, где бы я ни находилась. Зара обещала приехать с мужем и детьми, как только я прибуду в Вену. Она была несказанно удивлена, что у меня появилась возможность попасть в Европу, но думаю, еще большим сюрпризом для нее окажется причина, по которой я оказалась здесь. Артисток в нашем роду еще никто не жаловал. Зара, конечно же, примет это как печальный факт, который нужно принять со смирением. А вот насчет Ларисы не знаю. Не дай Бог, до нее дойдет новость о моей "кинодеятельности", запилит ведь до смерти. Я уже собиралась возвращаться к своим друзьям, пресыщенная прогулкой в одиночестве, когда заметила скромную вывеску над толстой дубовой дверью. После ярко-освещенных однообразных стеклянных витрин с бесконечными рядами одежды, эта дверь с вывеской мне показалась заманчивой. Да еще и старомодный шнур свисает сверху, а ручка двери торчит из медной пасти льва. Я не знала, принято ли здесь звонить в дверь или входить непрошено и поэтому неуверенно подергала за шнурок. До меня донесся откуда-то из глубины помещения едва уловимый звон колокольчика. Я подождала - никого. Подергала еще раз, результат тот же. Вероятно, это и не магазин вовсе. Я повернулась, чтобы уйти, и тут за моей спиной раздался звук отворяемой двери. Ослепительно ухоженная женщина с едва тронутой сединой волосами бесшумно появилась на пороге, настоящая немецкая фрау. Она приветливо улыбнулась, сверкнув жемчужно-белыми зубами, протянула нараспев "Guten taag!", и посторонилась, приглашая меня внутрь. Мое знание немецкого ограничивалось небольшим набором слов для туриста, и я только кивнула в ответ, задействовав свою самую любезную улыбку. Я стала рассматривать бронзовые статуэтки, музыкальные шкатулки и всякие сувенирные вещички. Но больше всего мое внимание привлекли толстые фолианты в потертых переплетах. Вот где бы я порылась, будь у меня время. Странный магазин, на мой взгляд. Разве предметы для продажи выставляют при таком тусклом освещении? Не очень-то, я вижу, торопятся хозяева этой лавки сбыть свой товар. А впрочем, кто знает, может, европейские правила торговли совсем иные, чем я их себе представляю. Но, несмотря на странности, мне очень не хотелось покидать этот магазин. Здесь было уютно, пахло книгами и духами, и фрау была такая милая и искренняя. Она тактично отошла в сторону и поглядывала на меня с улыбкой. А я все тянула время, не спеша уходить, как путник после долгого перехода пустыни не спешит покидать оазис. Чем дольше я находилась в этом хранилище старинных вещей, тем больше я испытывала странное ощущение. Какая-то непонятная волна то накатывала на меня, цепляя что-то в душе, то откатывала назад, оставляя меня растерянной, не могущей разобраться в своих ощущениях. Я брала в руки фарфоровую статуэтку балерины, и мне хотелось плакать. Потом трогала старинные часы, проводила рукой по изгибам лакированного дерева и меня захлестывала волна непонятного восторга. Миниатюрные музыкальные шкатулки, золотые ложки с ажурными ручками, серебряные кубки с фигурками нимф по краю, фарфоровые чайнички с золотистыми павлинами, большие блюда, расписанные золотом, медные подсвечники, украшенные изумительной резьбой - во всем этом ощущалась красота, изящество и любовь мастера. Эти вещи были сделаны не для извлечения выгоды, а от избытка любви. Они не предназначались для алчных лап перекупщиков, они предназначались тому, кто оценит, поймет и примет любовь, дарованную мастером, с благодарностью. Мастер, думающий только лишь о выгоде, обязательно поступится качеством, его творение будет холодным и бездушным. Он будет уже не мастером, а дельцом, совершающим выгодную сделку. С другой стороны, если нет ценителей красоты и качества, надобность в мастерах отпадает. Наверное, поэтому в современном мире перевелись Микеланджело и Тицианы. Мне стоило труда сбросить с себя оцепенение и чары, вызванные этой антикварной лавкой, распрощаться с предельно любезной фрау и покинуть магазин. Я еще вернусь сюда и обязательно что-нибудь приобрету. Моя сотка возмущенно дрожала в кармане. - Ты куда испарилась? - набросилась Венера при моем появлении. - Эд опять свалился, а ты смылась неизвестно куда! Эд лежал на скамейке, растянувшись во всю длину, а Жангир заботливо поддерживал ему голову. - Черт! - только и произнесла я. - Опять? Нужно в больницу обратиться. - Не нужно! - раздался слабый голос Эда. - Мне уже лучше. Венера вытирала салфеткой мертвенно-бледный лоб Эда, покрытый испариной. - Ты как работать собираешься, с такими приступами? - спросила она его неодобрительно. - А вдруг прямо посреди съемок свалишься? - Не свалюсь. Эд оттолкнул ее руку и приподнялся, подтягивая ноги. Странно было видеть здорового молодого парня в таком беспомощном состоянии. - Я чувствую, когда это только начинает накатывать. Жангир сдвинул бейсболку на затылок и, покачав головой, пробормотал: - Я, честно говоря, испугался. До сих пор руки дрожат. - Да ничего страшного, - раздраженно сказал Эд и встал со скамьи. - Прошло уже. Все! Пойдемте в кафе вас отведу. Да не больной я! Он вырвал свою руку из руки Венеры. - Ну, как знаешь, братан! - пожала та плечами. Эд недовольно поморщился. Жангир покосился на Венеру, но промолчал. Мы двинулись за Эдом, стараясь особо не надоедать ему пристальными взглядами. Кафе, в которое он нас привел, опять заставило меня вернуться в прошлое лет эдак на 50 назад. Какие-то потертые стены, старые снимки в рамочках на стене, пианино в дальнем углу, диванчики с полосатой обивкой, газеты на журнальном столике. Но обстановка по-домашнему уютная. Нет никакой помпезности, вычурности или холодности современных ресторанов. Когда мы делали вид, что рассматриваем меню, Эд сказал: - Я лично шницель закажу, и вам советую. А пирожное Захер вы и без моих рекомендаций попробуете. Жангир отложил папку с меню в сторону. - Да, пусть Эд сам за всех сделает заказ, никто не против? Мы стали дожидаться нашего заказа и разглядывать посетителей, среди которых я наконец-то заметила настоящих венцев - пожилую пару, седовласую женщину и лысоватого господина в очках, которые не спеша отпивали свой кофе из миниатюрных чашек, наблюдая жизнь за окном, и тихо переговариваясь между собой. На пианино наигрывал непонятные мелодии флегматичный мужчина средних лет с гладко зачесанными волосами, время от времени отрываясь от игры и перекидываясь парой слов с проходящим мимо официантом. И также много туристов, которые спешат отведать все меню этого кафе и немедленно выложить снимки в интернет. Жангир, потирая руки, обратился к Эду. - Эдуард, ты хоть в курсе, что за сценарий предстоит нам сыграть? - А вам разве не говорили? Будем играть самих себя, гостей Вены. Есть приблизительный сценарий, но в основном нам предстоит импровизировать. - А мне вообще пофиг, кого играть, лишь бы съемки растянулись подольше, - высказалась Венера. Признаться, шницель, который нам подали, стоил того времени ожидания, которое мы потратили, томясь и изрядно проголодавшись. Одно удовольствие ощущать такой непередаваемый вкус во рту! Я так увлеклась, что не скоро услышала звонок своего мобильного, пока Венера не пихнула меня в бок и не указала на телефон. Номер Зары. Я услышала сбивчивый и торопливый голос Зары. Их поезд, на котором они ехали в Кельн, повредило взрывом, и он сошел с рельсов, там ужасная паника, везде раненные и пострадавшие. Она сама с детьми отделалась ушибами и легкими травмами, Анзор пошел искать машину. Все это она выпалила на одном дыхании и предупредила, чтобы я воздержалась от поездок и вообще, была осторожна в общественных местах. У меня плохо получается скрывать эмоции, поэтому три пары глаз уставились на меня. - Что случилось? - Здесь есть телевизор? Моя сестра с детьми пострадала от взрыва в поезде. Эд подозвал официанта и на английском языке спросил про телевизор. Официант отрицательно покачал головой. Тогда Эд включил новости на своей сотке, и мы увидели весь ужас последствия крушения пассажирского состава. Обломки, искореженные вагоны, окровавленные люди, машины с сиренами, санитарные и полицейские вертолеты в воздухе, паника и хаос. Я вскочила. Мне нужно было что-то делать. Я не могла просто сидеть и наблюдать весь этот ужас. Я должна быть с Зарой. Не знаю, чем я смогу им помочь, но так будет спокойней для меня. Я должна быть там с ними! Несмотря на протестующие крики Венеры, я выскочила из кафе. И к своему удивлению увидела Кота, который стоял напротив через дорогу и пристально вглядывался в сторону нашего кафе. Заметив меня, он моментально оказался рядом, схватил меня за ворот куртки и грубо дернул к себе. Да что он себе позволяет, пронеслось у меня в голове, и в тот же момент рядом со мной с чудовищным грохотом и оглушительным треском обрушилась огромная вывеска откуда-то сверху, разбрасывая море стеклянных осколков вокруг. Разношерстная толпа прохожих разбежалась, раздались крики. А Кот схватил меня за руку и потащил за собой, игнорируя мои расспросы и требования оставить в покое.
"Зулейка Грин: Мост"
- Оставить комментарий
- © Copyright Зулейка Грин
- Размещен: 18/04/2020, изменен: 18/04/2020. 16k. Статистика.
- Глава: Проза
Связаться с программистом сайта.