Аннотация: А считали ли вы когда-нибудь ступеньки на лестнице?
А считали ли вы когда-нибудь ступеньки на лестнице? Например, на лестнице, по которой поднимаетесь до своего этажа. Нет? Вы уверены? Обязательно считали, ну хотя бы в детстве. Одни ли были или с друзьями из вашего двора, а, может, с соседскими мальчишками или девчонками. Ну, вспомнили? И сколько ступенек насчитали? Десять, одиннадцать или даже пятнадцать? И это только на одном пролете! А если до последнего этажа? Еще больше! И вы, наверное, хвастались своим друзьям, что в подъезде вашего дома больше всего ступенек. И спорили, считая вместе. Но даже если вам повезло жить в новеньком двадцатиэтажном доме, вынужден огорчить, в споре со мной вы бы не выиграли, ведь я насчитал тринадцать миллионов ступеней! И моя лестница даже и не думает заканчиваться. Не верите? Когда-нибудь и вы будете идти по этой лестнице, вверх или вниз - тут уж как захотите. Вот тогда встретимся и сравним, кто насчитал больше ступенек!
...
Я неторопливо поднимался по массивным ступеням и разглядывал проходивших мимо людей. Кто-то медленно брел вниз, с трудом переставляя ноги, словно не желая уходить отсюда, кто-то же напротив, торопился наверх, будто решил поскорее покинуть такое странное место. О, эта лестница! Широкая, с огромными ступенями-плитами без перил и опор, круговая, высеченная из белого мрамора, она начиналась из ниоткуда и вела в никуда! Словно гигантскую спираль бесконечной каменной ленты растянули, подсветили и подвесили среди абсолютной пустоты, позабыв добавить к фантастической картине других предметов и красок.
Как я оказался на лестнице, совершенно не помнил. Просто открыл глаза, как после продолжительного сна, и увидел перед собой то, что вижу до сих пор. Последние воспоминания касались собственной довольно неприятной смерти. И пока я с удивлением ощупывал слепленное заново тело и пытался понять, куда же попал - в рай или в ад, в голове прозвучал громкий уверенный голос:
'Пожалуй на лестницу новый скиталец, закончивший путь! Отныне судьбой не ведомый, себе управителем будь. Наверх ли отправиться долгим походом к небесным садам, исполнившись верой и многим терпением к божьим делам? Спуститься ли вниз, к преисподней, докуда добраться быстрей, смирившись с расплатой греховной? Пребудет задачей твоей! Однако запомни, скиталец: другого пути не дано - иные с дороги сбивались, к началу пришли все равно. На месте же, суть переходное, в сомнениях медлить нельзя - забвение тлену подобное навеки поглотит тебя! Так пусть не опустятся руки - идущий осилит сей путь, воздастся ему по заслугам, душа обнаружит приют!'.
Голос смолк, уступив эфир хлынувшему потоку вопросов: 'Кто ты? Как я здесь оказался? Что еще за лестница? Неужели я по настоящему умер? Что мне теперь делать?'. Но голос покинул голову и, наверное, уже навсегда. Остается самому разгадывать смысл этих запутанных слов, предлагавших следующий мир для существования после смерти.
Значит, оказавшись на загробной дороге, я остановился перед развилкой и должен решить, куда двинуться дальше - в рай или в ад... Но это глупо! Какой дурак по доброй воле отправится в пекло преисподней? Однако некоторые путники шагают не только наверх, но и вниз. Их существенно меньше, тем не менее... Может быть эти отчаянные головорезы при жизни теперь раскаялись и готовы понести справедливое наказание? Что-то не верится, особенно если достаточно просто пойти наверх. Или это не так просто?
В любом случае, я не тащил за собой огромный рюкзак тяжких грехов, но вот маленьких грешков - полные карманы... Да, господи, кто из нас их когда-нибудь не совершал? Такая уж у нас жизнь! Приходилось иной раз и обманывать, и завидовать, и потакать своим вредным привычкам. Ну а в детстве - кто не хулиганил, не дрался или не воровал? Зеленые яблоки из чужой дачи, крыжовник из соседнего огорода, сладкая булочка из магазина, мелкие деньги из кошелька родителей - у кого что было? 'Но это не повод отправляться в ад!' - твердо решил для себя и устремился вверх по лестнице.
Бодро поднимаясь, я мельком поглядывал на прохожих - людей всевозможных возрастов и национальностей. Ну, это в принципе правильно, ведь все мы смертны. Потом, присмотревшись к путникам, заметил более удивительную особенность: люди одеты в самые разнообразные костюмы, даже каких я никогда не видел, разве что в исторических фильмах или костюмированных сериалах. Вот, например, меня обогнал важный японец в ярких доспехах, с пустыми, правда, ножнами на поясе. Типичный воин-самурай, прямо как из картины 'Трон в крови'! А вот вниз прошагал опоясанный куском грязной шкуры косматый дикарь, напоминавший древних людей из научно-популярного фильма о доисторических временах. С ним едва не столкнулся молодой джентльмен в котелке, клетчатом костюме и с тростью в руках, словно пришедший из телесериала о приключениях Шерлока Холмса! Пробормотав извинения, он приподнял край котелка и отправился дальше. Тогда я понял, что на этой лестнице встречаются люди не только со всех концов света, но и с разных времен!
Когда англичанин поравнялся со мной, я попытался с ним заговорить.
- Извините, сэр! Могу я у вас кое-что спросить? - вежливо обратился к нему, но молодой джентльмен, почти не сбавляя шага, снова приподнял край шляпы и бросил на ходу, - Прошу простить меня, сэр, но я спешу!
Невероятно! И дело даже не в том, что викторианский англичанин так сухо ответил, это для них естественно, а в том, что я его понял! Он говорил со мной на чистейшем русском языке! Чтобы подтвердить свои догадки, решил пообщаться с девушкой, явившейся откуда-то из Южной Америки позапрошлого века, судя по смешной шляпе с широкими полями, усаженными цветами, и долгополому платью с туго завязанным корсетом и пышной юбкой. Помните, давно шел такой телесериал 'Рабыня Изаура' - вот эта девушка выглядела точь-в-точь как дочери богатых плантаторов из этого фильма...
- Добрый день, сеньорита! Позвольте спросить, а почему вы идете вниз, а не наверх?
- Потому что так надо, вот почему, - буркнула она, даже не посмотрев на меня, и продолжила осторожно спускаться по лестнице.
Я попытался завести разговор еще с несколькими прохожими, но меня всегда ожидало одно и то же. Мы выросли в разных странах, но прекрасно понимали друг друга, однако никто не захотел поддержать беседу. Все лишь отделывались парой фраз и немедленно продолжали свой путь. Мне стало понятно, почему некоторые из них так спокойно спускались прямиком, если не соврал голос, к преисподней. Люди брели вниз, словно у них не оставалось выбора, словно что-то вело их туда, не давая думать о чем-нибудь другом. Они не могли задержаться даже на секунду, чтобы поговорить со мной. Да и шагавшие наверх вели себя точно также, разве что сильнее спешили.
Почему же я не так фанатично целеустремлен, как окружающие люди? Почему, следуя наверх, могу отвлекаться по пути и смотреть по сторонам, разглядывать других? Это так странно чувствовать себя единственным нормальным человеком среди толпы эдаких зомби! Или же напротив, как раз они нормальные для этого места, а я здесь как будто чужой? Но если попал сюда по ошибке, тогда вовсе не умер, а выжил? Ну, или нахожусь на грани смерти и жизни, поэтому и веду себя не как все.
От этих мыслей голова потяжелела, и я решил присесть на ступень, чтобы успокоиться и обстоятельно все обдумать. К тому же устал подниматься, но не физически, а скорее морально, хотя вроде бы шел не долго...
- Ну, уж нет! Я помню, что точно умер! - громко сказал сам себе. Вспомнив в подробностях, как это произошло, лишний раз убедился в этом. После такого не выживают. Смерть была хоть и болезненной, но довольно быстрой. Правда, чересчур страшной, кровавой и до обидного нелепой - меня сбила машина...
А всё из-за моей невнимательности! Беззаботно шел с работы, отгородившись от улицы наушниками и солнечными очками. Музыка в ушах играла громко, заглушая все звуки города, а скрывшееся за тучами солнце и темное стекло очков превратили еще светлый день в поздний вечер. К тому же я так не вовремя задумался то ли о работе, то ли еще о чем... не помню уже - вроде о чем-то важном. И как вы, наверное, догадались, в таком состоянии я переходил дорогу. А там мчалась легковушка из семейства 'Жигули' (нет, чтобы иномарка крутая сбила, 'Мерс' например, а тут на тебе - обычная 'шестерка'), водитель которой тоже, скорей всего, задумался о чем-то очень важном. В общем, сильным ударом меня отбросило на встречную полосу под большой грузовик, возможно 'Маз'. Уж извините, не успел рассмотреть, как-то не до этого было... Последнее, что я увидел перед тем, как погрузиться в темноту - свое бедное измятое, изорванное тело с раскинутыми внутренностями, обваленными в дорожной пыли, и неестественно вывернутыми конечностями. Уж поверьте, зрелище неприятное, но запоминающееся... После такой травмы никакая медицина не поможет! Поэтому вопрос со смертью у меня решен на все сто процентов. Тут дело в другом. Но в чем?
Видимо я все-таки не такой уж ангел и во время своей короткой жизни успел наделать чего-то плохого, и потому меня не тянуло наверх, но и не настолько много, чтобы стремиться вниз. Может, стоит посидеть еще немного и вспомнить все свои 'косяки'. Это 'немного' растянулось на долгие часы, зато в итоге из прошлого всплыли некоторые неприятные поступки, например, как на вступительном экзамене не дал списать соседу сзади чисто из вредности. Ведь я так долго возился дома, делая шпоры, а этот тип за банальное спасибо у меня спишет. Или вот когда на работе ко мне подошел босс и хотел дать срочное задание, а я наглым образом спихнул все на коллегу, мотивируя тем, что ужасно занят отчетами, хотя давно их уже сделал. Или когда обещал родителям помочь со строительством бани на даче в свой отпуск, но потом соврал, что на работе завал и меня не отпустили. А сам уехал с друзьями на турбазу за Волгу. И еще вспомнил множество подобных 'косячков', но ничего уж совсем плохого в своих прошлых поступках не нашел. Так что надо идти вверх не только ради надежды попасть на небеса, но хотя бы и потому, что это не так скучно, как сидеть. Хорошо, что здесь, на перепутье миров не чувствуешь физическую усталость, жажду или голод.
Я продолжил свой путь, уподобляясь молчаливым путешественникам в рай, а лестница все никак не кончалась. Чтобы как-то вести учет времени пытался считать секунды, но часто сбивался. К тому же вскоре понял, что и со временем здесь тоже странности. Совсем непонятно, сколько ты уже прошел - сутки или уже неделю. Нет смены дня и ночи, не работают биологические часы, и мышцы в том же состоянии, как и перед прогулкой. Потом, наблюдая за сменявшими друг друга однообразными плитами из мрамора, я догадался считать ступени...
...
Одинаковые ступени с яркими пятнами сновавших прохожих быстро проносились мимо, оставляя в голове следующие по порядку цифры. После нескольких сотен я сбился, заглядевшись на полуобнаженную темнокожую красавицу, проплывшую с грустной улыбкой на лице - наверное, не так уж весело спускаться, подозревая, что именно внизу ожидает. После тысячи шагов мое внимание привлек укутанный в халат карапуз, упорно шагавший наверх, с трудом преодолевая очередной высокий барьер ступени. Но на этот раз я не сбился со счета - цифры складывались четко, как в счетчике, даже если их не проговаривать в уме. Перемахнув за сто тысяч, я перестал следить за пестрыми фигурами людей, устремив свой взор в убегающий от меня поворот лестницы. Казалось, вот за следующей ступенью покажется край золотой решетки, дубовой двери, сияющего портала или бездны червоточины, которая переместит меня в небесные сады, но нет - впереди все тот же пустой мрамор, приносящий пустых людей.
Один миллион ступеней пройден - почему меня не пускают в эти самые небесные сады? Не может быть, что все из-за каких-то мелких грешков! Или мне что, надо было при жизни активно молиться, ходить в церковь и соблюдать вот эти все посты, таинства и прочие церковные обряды и правила? Да этого и один процент верующих не делает! Вон моя мама, например, до чего стала набожной в последнее время, то иконы покупает, то свечки ставит в церкви (а ведь до перестройки слыла ярой коммунисткой и даже состояла в партии!), а как-то на поминках ей было некогда варить отдельный постный борщ для особо верующих бабулек (дело происходило во время великого поста), и она просто перелила часть в другую кастрюлю без мяса и докинула туда вареных грибов. И тогда что? Те набожные бабульки согрешили, навернув мясного борща посреди великого поста? А как же другие верующие, соблюдавшие лишь часть церковных правил (не все же праведные, как монахи и батюшки, хотя на счет последних я сомневаюсь), их тоже не пускают наверх? Тогда почему наверх столько народу топает - в разы больше, чем вниз! А я, между прочим, крещенный... и крестик носил, правда, не долго, ибо в детстве посеял, но потом даже как-то в проруби купался на Крещение! При этом, конечно, не крестился, да и в прорубь полез за компанию с коллегами, вроде как для новых ощущений. Думаю, остальные тоже не горели любовью к традициям и уже тем более к богу, как и большинство вот этих лестничных пешеходов...
Два миллиона - да это издевательство какое-то! Я бы уже до Луны пешком дошел и вернулся! Что там тот дурацкий голос говорил про терпение? Пошел он куда подальше со своим терпением! Какой смысл в этом рае, если туда бесконечно идти? Да и там сады какие-то, а я, между прочим, больше море люблю! Всяких садов за свою пусть и не длинную жизнь навидался довольно - начиная от детского сада с распушенными тополями и белыми кленами с вертолетиками, сосновых лесов рядом с пионерским лагерем, и заканчивая абрикосово-вишнево-яблоневым садом у родителей и сказочным дендрарием в Сочи с его экзотическими бамбуками, пальмами и кипарисами. Ну ладно, согласен, деревья мне тоже симпатичны, но море - заветная мечта! На море я был всего пару раз, да и то на Черном. А сколько побережий с бархатными золотистыми пляжами, с горящими закатами и бесконечными горизонтами не дождались меня! А еще другие удивительные места, такие как горы. Уходящие в небо снежные склоны, опоясанные зеленой бахромой подножия с нитками серебристого бисера горных ручьев... Вот уж действительно, жестокая несправедливость - жить в огромной стране с природными богатствами и не иметь возможности накопить на приличный отпуск куда-то подальше от собственного пыльного, грубого, грязного, набившего мозоли города! Только работа, дорога, кредиты, терпение, унижение, бедность, болезни и прочие радости жизни самого многолюдного, но отнюдь не среднего класса. Да какого хрена, я ведь достоин большего! И после смерти такая же шляпа...
Три миллиона ступеней - быть может, эти долгие ступени зачтутся мне в наказание за прижизненные грехи, и долгожданный рай скоро раскроет свои золотые врата, стоит лишь еще немного потерпеть? Или нужно покаяться? Что ж, признаю, жил я неправильно, можно сказать, грешно, но как это теперь исправить? Ведь каждому желающему встать на путь искупления, должна быть дарована возможность прощения, несмотря на совершенные грехи... Как там в библии об этом говорилось - прощайте и будете прощены? Если от меня требуется простить всех, кто в прошлом нанес обиды, то, что же, я готов! Готов простить старшего брата, глумившегося надо мной в детстве (конечно, с высоты своего возраста такие обиды кажутся ничтожными, но осадок-то на душе остался); отвратительного (и как учителя, и как человека) препода с кафедры по электротехнике, сделавшего невозможным учебный процесс без взяток (который однажды взял деньги для зачетов и неожиданно отказался в конце курса, испугавшись чей-то жалобы на поборы в деканат, в результате чего треть потока, спасаясь от отчисления, ушла в вынужденный академический отпуск); директора с прошлой работы, обманывавшего с расценками работ по сделке и задерживавшего зарплату под разными предлогами (причем для себя на новенькую 'Тойоту' денег хватило); и даже того мерзкого усатого мента из отдела по наркоконтролю, который, не обнаружив при случайном личном обыске ничего запрещенного, чуть не сломал руку в попытках добиться от меня липовых свидетельских показаний для будущего обыска университетской общаги. Живите счастливо, засранцы, я вас прощаю...
Пять миллионов - похоже, никто не собирается открывать для меня прекрасный новый мир, и вовсе не потому, что грешил или как-то неправильно жил. Просто я - неудачник! Таких издалека видно, таким всегда не везет ни в делах, ни в здоровье, ни в любви, ни уж тем более в счастье. Бродят себе бестолково в поисках лучшей участи, как я сейчас, а сами ничего не умеют и не хотят учиться. Потому что все равно ничего не получается. Вот, например, устроился на новую работу, вроде все освоил и стал зарабатывать, как весь отдел в спешке закрывают, некоторых переводят в другие отделы, а меня - за дверь. На другом месте начинаешь с нуля, учишься, трудишься, перерабатываешь, и хлоп - головной офис закрывает филиал в твоем городе вместе с тобой. А ты даже и нормальных денег не видел. На следующей работе, куда только пришел, начинается веселая игра в переезды - за полгода шесть адресов поменяли! Но самое обидное, после того, как ты сам плюнул на них и помахал рукой на прощанье, переезды прекратились. Будто они нарочно так делали. И, получается, стоит поступить на новое место, сразу случается какой-то треш, словно неудача следует за тобой по пятам и горе тому, кто с тобой познакомится. Кстати, о знакомствах. С женским полом у меня происходило нечто подобное, причем с самого детства. Помню, мне очень понравилась одна девочка со двора, мы с ней так мило гуляли, когда я еще учился в начальных классах, но потом моя семья неожиданно переехала на другой конец города, поставив крест на еще детских наивных планах. В новой школе тоже появлялись подружки, но, как правило, с проблемами и ненадолго. Одна стала избегать меня, а другая умудрялась гулять еще с двумя мальчиками. После школы проблемы не кончились: в основном меня бросали после нескольких свиданий, будто узнавали, какой я неудачник и скорее бежали, чтобы не заразиться неудачей! И лишь будучи студентом мне удалось встретить ту самую, которая согласилась стать моей женой. Однако счастье сразу помахало хвостиком на прощание - на первой же работе познакомился с удивительно милой и веселой коллегой, еще совсем юной, но вполне развитой (умственно..., да и физически тоже) девушкой. Как же было интересно с ней болтать и проводить вместе долгие рабочие вечера, когда приходилось задерживаться. Тогда я понял, что жену не очень-то и люблю и, похоже, никогда не любил! А люблю эту самую девушку с работы, яркую красавицу с ясными, как высокое небо глазами, сладкими губами и загадочной улыбкой, веселую сплетницу и озорницу, соратницу по самым разным интересам (вроде артхауса). В итоге я развелся и начал встречаться с коллегой, но если я жить без нее не мог и ловил ее взгляды и следовал повсюду, как преданный пес, то она, поиграв немного со мной, нашла себе новую игрушку. Черт, как это больно, когда бросаешь кого-то, а потом бросают тебя! Следующие знакомства уже не были столь драматичными, скорее курьезными. Например, знакомлюсь с симпатичной девушкой, но на свидание она таскает свою более неприметную подружку, и как-то после бурного веселья в ночном клубе я просыпаюсь... угадайте в чьей постели? Или же гуляю с милой девицей по набережной, нам так хорошо вместе, что хочется продолжить знакомство в более интимной обстановке, но я не желаю торопить событие и назначаю свидание на следующие выходные. А на другой день девица звонит мне с вокзала и говорил, мол, я уезжаю в родную Пензу, так как вчера у меня отменилась конференции в вашем городе, и вечером было скучно, а ты мне очень понравился, но ты - дурак, раз не позвал к себе ночевать. Что на такое ответить? Ведь на совместно проведенной ночи, не факт, что незабываемой, все бы закончилось. Не стал бы же я потом ездить к этой пензячке (или пензючке, или пензенке, или как там правильно?) и уж тем более переезжать к ней и самому становиться пензюком! Так что не дурак, а точно неудачник! И теперь, после неудач с любовью, работой и прочими делами и мелочами жизни, после, наконец, смерти, почему я решил, что мне повезет?
Когда количество ступеней перевалило за восемь миллионов, пришло тяжелое осознание, что небеса для меня закрыты навсегда - видимо я достаточно успел набедокурить при жизни... Что ж, ничего не остается, как, круто развернувшись, отправиться вниз, в подземное царство вечных страданий. С другой стороны, там будет хоть что-то новое - ну сколько можно созерцать однообразные ступени с постными мордами ее временных жителей! И пусть попаду в прямиком ад сразу на раскаленную сковороду злорадных чертей, я уже на все согласен, лишь бы не тащиться бесконечно в сторону напрасных надежд! Правда, теперь придется пройти столько же, сколько поднимался, а потом еще и еще, до самой преисподней, если, конечно, черти не придут мне на помощь раньше, организовав сатанинский портал на полу.
...
Бесконечные ступени сами прыгают под ноги, отпечатываясь в голове длинными цифрами, которые, вновь требуя к себе внимание, оттесняют прочие мысли на дальний план. Лишь останавливая шаг на мгновение, чтобы не налететь на спину очередного неторопливого 'счастливчика', можно напрямую задать себе какой-нибудь остро возникший нелепый вопрос и тотчас дать на него быстрый, но бестолковый ответ.
'Что же будет в аду?'.
'Наверное, пекло, лава, черти, сатана, пытки...'.
'И там будут меня мучить?'.
'Ну, уж точно не дадут мороженку и не уложат в гамак под тенек!'.
'А кто будет причинять боль и страдания?'.
'Местные черти, демоны, а может и сам Дьявол! Хотя вряд ли он снизойдет до такой мелочи, как я!'.
'Интересно, а как черти будут 'работать' со мной, по восьмичасовому графику или двенадцатичасовому?'.
'Думаю, круглосуточно, по сменам, сутки через трое!'
'И долго они будут меня пытать?'.
'Возможно столько же, сколько иду!'.
'Но ведь церковь обещает вечные муки за грехи, не так ли?'.
'Значит, и я буду спускаться целую бесконечность!'.
Перемахнув безумное число ступеней, я понял, что в моем случае совсем все плохо. Я спустился на куда большее расстояние, чем при подъеме, но никуда не попал - все тот же бледный, как высохшая кость, мрамор лестницы. Получается, даже жуткая преисподняя для меня закрыта? Тогда зачем я здесь?
Надо остановиться и основательно все обдумать, повторно прокрутив в голове приветственные слова голоса. Он ведь предупреждал о сложности выбора дороги: долгий путь в рай и короткий в ад. Но у меня сложность возникла не до, а после выбора - похоже, я насовсем застрял на этой дурацкой лестнице!
Еще он говорил, что нет иного пути, ...а вот это нужно проверить. Приблизившись к боковой грани, я осторожно наклонился за край ступени и заглянул вниз - там ничего не было, даже самой лестницы, а ведь она круговая, и где-то должен выглядывать ее предыдущий виток, но чуть подальше все тонуло в густой пелене тумане. Такая же странная картина ожидала и наверху.
- Ну, что ты там говорил про рай и ад? Где они? Сколько можно ходить туда-сюда? - громко закричал, обращаясь к голосу. Ответа, конечно, не последовало, и остальным людям тоже было наплевать, они не обратили на меня внимания, даже не повернули головы и не взглянули, продолжая безмолвно шагать с отсутствующим выражением на лице.
- Ха! Тебе нечего мне сказать? А как на счет пустоты? Что будет там? - продолжил я и прислушался к мыслям, но голос молчал.
- Говоришь, нет иного пути? - переспросил я, словно услышав его ответ.
- Сейчас мы это проверим!
Я сделал несколько шагов назад, к середине ступени, задев при этом двух ходоков, потом разбежался и прыгнул вперед. Глаза инстинктивно закрылись, когда тело коснулось густого тумана. Как странно - я не почувствовал падения. Открыв глаза, увидел приближавшиеся к ногам ступени, но уже с другой стороны лестницы. Как и было сказано, пришел к началу - на тоже место, откуда прыгнул.
- Ну что, доволен?! - в сердцах крикнул наверх (должно быть хозяин голоса живет именно там) и с видом проигравшего опустился на мрамор. Значит, лестница замыкается кругом, и выхода из нее всего два, но эти выходы для меня наглухо перекрыты. Осталось понять - почему?
Долгие часы, или дни, а может быть, и годы размышлений не принесли результата: наплодившиеся мысли так и не сложились в жизнеспособною идею, наоборот, они разбрелись по сторонам и попрятались в закоулках разума, а я, лишившись здравомыслия, поймал самую бестолковую из них, зациклился на ней, другими словами стал забываться, 'грузиться'. Осознав через некоторое время, что это ни к чему не приведет, я с трудом заставил себя встать и двинуться вперед, на этот раз наверх. Но не просто так, а с тем, чтобы найти что-то необычное, выходящее за рамки окружающей меланхолии. А чтобы хоть как-то ориентироваться во времени, вновь занялся подсчетом ступеней.
...
Вот я насчитал уже тринадцать миллионов чертовых белых ступеней, нескончаемым потоком вспененных волн ниспадавших к моим ногам и не приносивших ничего нового, кроме очередных путников, хоть и разных возрастом, цветом кожи и одеждой, но одинаковых поведением. Как сейчас, так и миллионы ступеней назад шли всё те же молчаливые, подобные ожившим мертвецам люди, всё так же скупо отвечают, лишь бы скорее отвязаться и продолжить свой драгоценный путь, пусть даже и безрадостный, если он проложен вниз. Может, они стали такими после долгих миллионов ступеней, когда уже смирились со своим наказанием за неправильно прожитую жизнь? Может, едва ступив на перепутье, они подобно мне носились вверх и вниз и приставали ко всем с расспросами? Вот бы повстречать свеженького новичка и желательно из моего поколения, чтобы вместе и современными мозгами разобраться с этим загробным переходом. Ну или, чтобы не было так скучно, ведь всегда можно найти общие темы с человеком из своего времени... Да хоть из далекого прошлого, главное встретить еще живого человека, пока тот не превратился в лестничного зомби или пока не превратился я сам...
Подумав об этом, начал искать людей, отличавшихся чем-нибудь от местных прохожих, и вскоре наткнулся на одного странного человека. А странным он был вовсе не из-за средневековых латных доспехов (таких воинов я видел достаточно, в основном среди спускавшихся), а из-за своего поведения - человек беспечно сидел на ступенях, свесив ноги в пустоту. 'Этот никуда не спешит и уж точно заговорит со мной!', - наивно подумал я, устремившись к нему с прыткостью газели, учуявшей воду после долгого перехода по засушливой саванне.
- Извините меня, - обратился к воину и решил добавить 'сэр!' на случай, если тот окажется благородным рыцарем. В ответ - полный игнор.
- Сэр? Вы меня слышите? Могу ли я с вами поговорить? - повторил уже более настойчиво. Но тот неопределенно хмыкнул и махнул рукой, отгоняя вопросы, как приставучих мух или комаров. 'Ну вот! Другие хоть отвечают отказом или ссылаются на спешку, а этот сноб даже повернуться не хочет', - подумал я, рассматривая неприветливого рыцаря. Подобно гигантской черепахе, тот втягивал незащищенную голову за края брони, но в железный воротник влезал лишь массивный подбородок. Спутанные пряди длинных волос темной тенью укрывали верхнюю часть лица вместе с глазами; плотно сжатые губы, обрамленные неухоженными усами и недельной щетиной, кривились горькой усмешкой. Доспехи рыцаря подобно своему хозяину не сияли блеском чистоты и были довольно изношенными: многочисленные вмятины и царапины хвастались пережитыми переделками. Суровый вид бывалого воина и особенно нежелание говорить еще больше подогрели интерес к его персоне. К тому же мне не терпелось узнать, почему он сидит, а никуда не идет. Скорей всего, рыцарь тоже застрял на этой треклятой лестнице.
- Уважаемый! - воскликнул я, небрежно потрогав его наплечник. Рыцарь никак не отреагировал и продолжал наблюдать за пустотой.
- Мне очень нужно с вами поговорить! - потребовал я и с силой потряс его за плечо. 'Как бы кусок от доспехов не оторвать' - подумал, заметив, как расшаталась кованая пластина на плече. Видимо почувствовав, что его латам грозит опасность, средневековый воин резко вскочил и повернулся ко мне. 'Ну вот! Наконец-то!', - обрадовался я, но потом понял, что напрасно. Вместо того чтобы заговорить со мной, рыцарь размахнулся закованным в железо кулаком и ударил меня по плечу. Я буквально пролетел одну ступень и перекатился еще через две. Проходившие рядом люди слегка расступились и пропустили меня, а потом продолжили свой путь, абсолютно не заинтересовавшись происходящим.
- Да что с тобой такое? - спросил я, как ни чем не бывало поднимаясь со ступени. Хорошо, что здесь не чувствуешь боли и не получаешь повреждения, ну в принципе правильно - и так уже мертвецы...
- Оставь меня в покое! - соизволил ответить рыцарь, возвращаясь на облюбованный край лестницы. Но я не хотел сдаваться, ведь впервые за столько ступеней я встретил нормального человека, а не зомби. Приблизившись к воину, деловито присел рядом и также свесил ноги в пустоту. Посмотрев на его меланхоличное лицо, я заметил в устремленных в мутную даль глазах сильную тоску и собрался спросить, что случилось и почему он здесь. Но, помня его крепкий удар, решил пока не мешать. Хорошо еще он без оружия, а то порубал бы меня каким-нибудь мечом. Хотя, конечно, здесь нельзя причинить никакого вреда.
Через какое-то время рыцарь сам не выдержал:
- Чего тебе надо? Ступай своей дорогой!
- Я пробовал, не получается, - пробормотал я, не поворачиваясь к нему, и продолжил смотреть перед собой. Клин клином вышибают.
- А слышал ли ты чудной голос, явившись в здешних местах? - вскоре спросил он. Похоже, я его все-таки заинтересовал. И после моего пересказа прозвучавших в голове слов, рыцарь сочувственно закивал.
- Пытался ли пойти наверх или вниз?
Я усмехнулся, - Даже пробовал прыгать в пустоту!
Набрав полные легкие воздуха, рыцарь с шумом выдохнул и сказал уставшим голосом, - И падал на прежнее место...
В подтверждение я кивнул. Потом мы посидели в тишине еще некоторое время, пока рыцарь вновь не попытался завести со мной разговор. Видимо, он так долго здесь находился, что потерял последнюю надежду вырваться хоть куда-нибудь.
- А я давно сижу на здешних ступенях...
'Ну вот, я так и думал! Всего лишь немного терпения и он сам все расскажет'. Но вскоре у меня появилась другая мысль, которая сразу же воплотилась в вопрос, - А ты встречал здесь таких, как мы? Ну, я имею в виду застрявших на лестнице?
Вместо ответа рыцарь хмыкнул и посмотрел на меня изучающим взглядом.
- Да было малость... Подходили, приставали с пустоголовыми речами...
- Вот почему ты меня хорошо припечатал!
Кивнув, воин опять погрузил взгляд в пустоту. Повернувшись к нему, я все-таки решил побеспокоить еще одним вопросом, возможно, одним из самых важных в этом месте.
- Не знаешь, кому-нибудь из застрявших людей удалось выбраться отсюда?
Рыцарь круто повернулся ко мне и, грубой силой схватив за шею, закричал прямо в лицо, - Считаешь, я сидел бы в здешнем месте? Считаешь, опустил бы руки, зная, что кто-то выбрался из мраморной ловушки? Я уж на все согласен! На преисподнюю с чистилищем вместе, и пусть там бродят демоны и жгут мне кожу калеными щипцами или черти варят суп из моих еще живых костей - мне все едино, но я... заточен тут навеки! И, верно, не я один - те другие, да и ты сам тоже!
На такую неожиданно резкую тираду не сразу нашелся, чем ответить.
- Но ведь так быть не должно! Здесь что-то не так...
- Так, не так... Мы застряли на колдовских ступенях навечно, всего и дел...
- Но ведь должен же быть выход отсюда! Просто его надо найти. Если ты сдался, то я не собираюсь! - выпалил я и попытался ослабить его крепкую хватку.
Усмехнувшись, воин отпустил меня, - Ну что ж, попытайся и ты. Удачи твоим делам. Встретимся немного погодя... лет эдак через сто!
Вскочив на ноги, я собирался бежать на поиски выхода или хотя бы подальше от этого пропащего человека, но замер на месте. 'Сто лет?!'. Бросив на него растерянный взгляд, тут же вспомнил, сколько сам прошагал в каждую сторону и успокоился.
- Ну? Почему же ты не идешь искать этот самый выход?
Вместо ответа я снова присел рядом и фамильярно ткнул пальцем ему в лоб. Да уж, за такой поступок, находись мы в его эпохе, он бы, наверное, оторвал мне палец. Но здесь это было не важно.
- Выход здесь, в нас самих! Кое-что при жизни мы сделали не так, поэтому и застряли здесь, понимаешь? Нужно узнать, что именно.
- И как же ты это узнаешь? - воина, похоже, заинтересовала эта мысль.
- Если расспросить всех застрявших на лестнице, то можно узнать историю их жизни. А потом найти что-то общее - так и узнать причину, почему мы здесь!
- Ну, а затем что? Вот мы поймем, за какие дела нас заточили. Разве это разрешит нашу проблему?
Пожав плечами, я ответил, - Зная истоки проблемы, можно приплыть к ее решению. Ответ часто кроется в вопросе! Главное правильно задать этот вопрос...
- Как умно. Сам придумал?
Усмехнувшись, я толкнул воина в плечо, как старого приятеля, - Нет, куда мне - слышал где-то в прошлой жизни!
Рыцарь демонстративно поправил свой наплечник, потом недовольно взглянул на меня, но вскоре его суровое лицо тронула легкая улыбка, - Умные люди живут в твоих временах. Хорошо, давай попытаемся... С чего мне начать?
- Ну, давай с того, как ты умер.
Рыцарь вдруг не к месту хохотнул, - Умер я бесславно, хоть и в бою и с мечом в руке, а не больным и старым в покоях... но... я всего-то упал с лошади!
- Поподробнее, - попросил я, нахмурившись - мне почему-то не было смешно, как ему. Над смертью не шутят.
- Случилась у нас небольшая стычка. Так вот, в разгаре сражения подпруга седла коварным образом лопнула, и я вместе с ним рухнул наземь и был раздавлен своим же вассалом. Ну не вассалом, конечно, - рыцарь неожиданно громко рассмеялся и звонко хлопнул меня по плечу.
- Коней среди вассалов не держал! А раздавлен был конем одного из моих баронетов. Он как раз скакал за мной на своем знаменитом арабском жеребце. Называл его ласково Сарацином. У нас тогда в Англии редкость большая на арабских...
Пока рыцарь, забывшись, принялся расписывать достоинства лошадиного племени, я задумался. А не случайность ли это? В те темные времена в знатных семьях борьба за наследство и вендетта были обычным делом. А если у этого рыцаря имелся еще и вассал - тут многое становится понятным. Надо выведать у него, какое положение он занимал при жизни.
- ...а вот мне по нраву наши британские тяжеловозы. Они хоть и сдают арабским скакунам по скорости, зато величиною и силой весьма превосходят. В доброй же битве...
Я вежливо закашлялся, перебивая воина, забывшего, о чем его просили рассказать.
- Извини, а кем ты был до того как умер? Какой титул занимал?
Рыцарь удивленно посмотрел на меня, но потом широко улыбнулся:
- А ведь и вправду, я же не представился... Места здешние такие - не располагают к доброй беседе и даже к положенному приветствию.
Он поднялся, принял благородную позу и выдержал долгую паузу. Я последовал его примеру, встав напротив, но такого импозантного вида у меня не получилось.
- Граф Джереми Хоук, к вашим услугам, - сказал он нараспев и сделал полупоклон. Видимо, так у них было принято приветствовать друг друга.
- Владимир Белов, - я скромно представился и протянул ему руку. Он пожал ее - видимо уже знакомился с кем-то из нашего времени.
- Пожалуйте, присаживайтесь, сэр Владимир, - предложил он, указывая руками на пол, будто предлагая мне милость усесться на его мягкое кресло.
- О, я совсем не сэр, - растерялся я от неожиданной любезности.
Граф загоготал, - Конечно, ты не сэр! Это я так шучу. Мне помнится, как однажды здорово подшутил над одним напыщенным бароном. Представил ему на балу под видом знатной девы свою кухарку, приодетую в богатое платье. Вот была умора! Этот осёл в нее влюбился, и даже в конце празднества едва не предложил руку с сердцем!
Нетерпеливо кашлянув, я напомнил рыцарю, о чем мы начали разговор.
- Не обессудь, Владимир. Сам понимаешь - тут не с кем потолковать, к тому же я ушел в глубокие раздумья, а ты меня растряс... А ведь при жизни был словоохотлив, - объяснил граф и сел рядом со мной.
- Скажи, Джереми, ...ничего, что я так тебя буду называть? Мне кажется, здесь, после смерти титулы уже не имеют значение.
Граф утвердительно кивнул, и я продолжил, - Тот вассал, чей конь тебя раздавил, он был верен тебе? Ведь, как известно, лошади сами боятся наступить на кого-нибудь.
Отмахнувшись от таких соображений, граф принялся меня поучать, - Да что ты знаешь в лошадях? Когда их гонят в пылу сраженья, то они, с пеной на зубах, с выпученными глазами и дымом из ноздрей, прут вперед, не разбирая дороги! А если еще на них доспехи навесить... Однажды барон Грэхэм с разгону врезался в дерево! Так его конь насмерть расшибся, голова треснула точно перезрелая репа! А сам барон, ничего, поднялся кое-как, хоть и латы его весили добрые фунтов сто пятьдесят... О! Виноват, опять отвлекся, - прервался Джереми, поймав мой укоризненный взгляд.
- Так о чем же я? Ах да, вассал. Да верен был тот баронет, верен. Баронет Освальд, между прочим. Уж точно вернее моего младшего брата, оставшегося почти без владений. Как-то меня пытались отравить, хорошо я заставил слугу выпить бокал красного вина, что странным случаем оказалось передо мной на одном пиру. Я-то предпочитаю белое...
Я напряг уши и уточнил у графа, - Джереми, как ты думаешь, твой брат мог подстроить твою смерть?
Рассмеявшись, он хлопнул себя по закованной в броню ноге, - Ну, это уж сомнительно! После того как я насильно постриг брата в монахи...
- Ладно, отпадает, - перебил я его. - А были у тебя еще враги?
- Ха! Если собрать всех моих врагов рядом, даже просторный родовой замок бы их не вместил!
- Ты кого-нибудь подозреваешь?
Задумавшись, граф почесал голову и ответил, - Нет, я все же считаю - это случай виноват. У моих врагов ума бы не хватило на такое. А умных врагов я старался не упускать.
- Значит, ты не хочешь никому отомстить за свою смерть?
Граф задумчиво покачал головой.
- Получается, тебя не тянет обратно в мир живых из-за мести, но может быть, там остались другие важные незаконченные дела, мешающие попасть ни в рай, ни уж тем более в ад?
Джереми вдруг стал серьезным, как препод, вспоминающий важные детали на ответственной лекции, а я задал этот же вопрос и себе. А ведь у меня взрослая жизнь, можно сказать, только началась: всего лишь три года прошло, как распрощался с альма-матер и еще не заработал на свое первое авто, не встретил настоящую (взаимную!) любовь, не порадовал родителей долгожданным внуком, не обкатал свежесобранный комп из новеньких деталей, продолжая по инерции бегать по Морровинду в безнадежном ожидании третьего Фоллаута...
- Послушай, Владимир! А ведь имело место одно весьма деликатное дело при жизни, которое я не успел завершить! - вдруг воскликнул он, прерывая мои воспоминания о неосуществленных планах.
Я сразу напрягся и стал внимать каждому его слову, чтобы не пропустить даже самую незначительную мелочь. 'Ну вот, удача улыбнулась мне - он скажет, почему не может продвинуться дальше лестницы!'.
- Я обещал кое-что сделать одной баронессе после очередного бала, а именно,
как она изволила выразиться 'взбить ее розовые подушечки'! - сообщил он с озабоченным выражением лица.
- Ты ее сильно полюбил, не хотел расставаться и теперь мучаешься, что умер и потерял свою возлюбленную? - домыслил я.
- Ха! Я ее полюбил? - рыцарь от внезапного хохота чуть не свалился с края ступени, - Да эти ее 'розовые подушечки', клянусь Святым Георгием, были шире, чем у моей кобылы!
- Все шутишь! Так тебя тянет обратно или нет?
- Вроде нет... Я прожил пускай короткую, но весьма веселую жизнь...
- Тогда вариант с незавершенными делами тоже отбрасываем, - выдохнул я разочарованно и задумался, чего бы еще спросить.
Граф посмотрел на меня прищуренным взглядом и нетерпеливо спросил, - Есть другие варианты?
- Знаешь, что точно может помешать переходу к следующему месту? Невозможность определиться - в рай или в ад!.. Джереми, вспомни, пожалуйста, что ты сделал плохого при жизни?
Почесав свой небритый подбородок (к счастью, на лестнице волосы и щетина не росли постоянно, а то за долгие годы здешнего пребывания люди потерялись бы в своих космах и бородах!), рыцарь начал вспоминать:
- Ну..., людей я убил не мало. Меч мой не знал пощады, рубил головы врагам, предателям и прочим соседям!
- Думаю, для твоего времени это было отвратительной, но все-таки нормой. Тем более, на войне как на войне! Может, нечто совсем мерзкое, ну... что не давало бы тебе покоя. Даже после смерти.
Опустив голову на сложенные руки, рыцарь вновь уставился в пустоту. Я решил ему не мешать и дать время вспомнить и поразмышлять. Уж чего-чего, а времени здесь пруд пруди!
- Впрочем, вырвался один плохой поступок с моей стороны, за что я потом долго переживал, - рыцарь поднял глаза, в которых зародилась печаль.
- Я как-то засек насмерть крестьянина за его вроде как недостаточно низкий поклон по случаю моего возвращения с охоты. Истинно же, я пребывал в дурном настроении - лиса-чертовка ушла от моих лучших гончих. А ведь пахарь кормил жену и пятерых детей! Потом его дура-жена пыталась отомстить и погибла от мечей моей охраны. Юных сыновей же отдали в монастырь, но они там все поперевешались. Бог знает, может, отец настоятель с ними плохо обращался, или же они так переживали за родных....
Присвистнув, я выдавил из себя, - Да за такое можно смело в ад отправляться!
- Да что ты! - возмутился граф. - Если б так, то всех благородных жителей королевства можно смело отправлять в преисподнюю безо всякого божественного суда. Напоминаю, это же крестьянин! Он принадлежит своему господину, и тот волен делать с ним всё, что ему заблагорассудится!
'Так оно и есть! Большинство знати того времени на самом деле заслуживает гореть в аду!', - подумал я, разозлившись.
Однако Джереми все-таки смутился.
- Но, отчего-то за тот поступок советь грызла меня долгими трезвыми ночами...
Я задумался над его рассказом. То, что он раскаивается - уже о многом говорит.
- Ну ладно, а чего хорошего ты сделал в своей жизни? - перешел к другой стороне вопроса.
Усмехнувшись, рыцарь ответил, - Ну, считаю, в том, что я подавал нищим милостыню - чести мало. И в том, что в бою прикрывал и выручал братьев по мечу - тоже. Они ведь защищали и мою спину. Битва есть битва...
- Вот! Вспомнил... Однажды ехал я через чужое поместье и увидел, как на поле юная хрупкая дева тащила плуг вместо вола. У нее получалось весьма дурно, но за ней по пятам шел надсмотрщик и щедро целовал ее плетью за нерасторопность. Я остановил коня и решил полюбопытствовать, не глупо ли использовать девку в таком деянии, ведь она могла послужить более практичным и приятным целям. Этого юнца я узнал, он оказался сыном соседнего графа, с кем у меня почти не случалось войны - на земли друг друга мы не заглядывались. Он заявил, что эта дрянь едва не откусила ему язык, когда он пытался применить ее, как раз в 'приятных целях'. Я тогда объявил этому болвану, что раз у него не удалось такого, заберу девку с собой, а он, дурень, пусть пашет землю своими руками - сам виноват!
Рыцарь расхохотался, а как успокоился, продолжил:
- Ты, верно, посчитал, что я такое свершил, дабы поиздеваться над глупым юнцом? Зная, что по тому поводу может случиться небольшая война между нашими графствами? Нет, дело в том, что мне стало жаль бедную деву - она достойна лучшей участи, чем пахать вместо вола или быть игрушкой этого болвана. Потолковав с девой, я счел ее довольно сметливой и решил подарить ее одному моему другу - маркизу (между прочим, большой шутник, почище меня). Я так ему и сообщил, когда заехал в гости и узнал, что он подбирает себе слуг из своих крестьян: 'Вот тебе весьма славная и умная козочка, не то, что твои ужасные и страшно глупые овцы!'. Он тогда ответил, дескать, это не помешало мне поваляться в сене с одной из этих ужасных 'овец', когда я гостил в прошлый раз! Потом мы с другом трапезничали, а спасенная дева нам уже прислуживала. И хоть она оказалась немного растяпой, маркиз ее даже не бил. Уж я б на его месте наказал за пролитое вино... По сему считаю, дева попала в лучшее место, нежели плети с плугом...
- Ты ее спас, не испугавшись мести за оскорбление! Это хороший поступок! - обрадовался я.
Глаза графа засияли, словно он вспомнил самые счастливые моменты своей жизни.
- А что случилось с девушкой потом? Ты заезжал к другу в гости? - поинтересовался я, уж очень мне понравилась эта история. Обязательно должен быть счастливый финал.
Однако лицо Джереми как-то сразу осунулось и помрачнело.
- Не знаю. Я больше не виделся со своим другом...
- Жаль, - пробормотал я и подумал, о чем еще спросить графа.
Ничего не придумав за несколько минут, решил, что пока хватит с вопросами и, поднявшись, протянул руку Джереми.
- Спасибо тебе большое, ты так много рассказал! Теперь надо будет выслушать и других застрявших, а потом хорошенько все обдумать.
Рыцарь встал и с чувством сжал ладонь, а в его глазах отразилась какое-то воодушевление, если не сказать восторг - либо он правда был счастлив мне помочь, либо искренне радовался, что я скоро уйду.
- Надеюсь, я помог тебе! А ты сумеешь помочь другим, и себя выручишь. Было приятно потолковать с тобой, пускай большей частью я держал слово. Ты всегда сможешь найти меня тут - буду рад снова увидеть нового знакомого! Эта колдовская лестница чудным образом повторяется, и даже если ты будешь все время идти наверх или вниз, то непременно встретишь меня.
- Спасибо! Мне тоже приятно с тобой познакомиться. И я постараюсь разгадать нашу тайну, сколько бы сил и времени на это не понадобилось. Всего доброго, сэр Джереми Хоук!
Отпустив его руку, я продолжил свой тягостный, но необходимый путь с ответственной миссией исследовать темные закоулки души застрявших в безвременье людей.
- Доброго пути, Владимир! Удачи! - крикнул вслед рыцарь и сел обратно, звякнув доспехами о мраморный пол.
А я шагнул на очередную широкую ступень и подумал: 'Как странно - граф пожелал добиться успеха в помощи другим и лично мне, но о себе ни слова не сказал... Как будто и не надеется на себя. Или же чего-то недоговаривает...'.
...
Какое-то время я поднимался по ступеням, не замечая людей, и раздумывал над словами рыцаря. Слишком уж нескладен его рассказ, совсем ничего конкретного - одни веселые истории и залихватская удаль. И нет ничего настолько серьезного, ради чего можно застрять здесь, на распутье между мирами. Такое чувство, словно граф сам не хочет в те места, куда ведет лестница, впрочем, и вернуться обратно в наш бренный мир тоже не желает, предпочитая остаться здесь. Что-то он явно скрыл... Что-то важное...
Пока я мысленно перебирал все сказанное рыцарем, внимание привлекло небольшое облачко сизого дыма, туманным грибом поднимавшееся вверху лестницы. Вот удача - еще не истекла тысяча ступеней от рыцаря, а тут уже кое-что необычное. Ускорив шаг, стараясь при этом не задеть неторопливо шагавшую вниз кучку людей-зомби, я вышел к источнику дыма. Им оказалась длинная черная трубка в руках индейца. Да-да, настоящего американского индейца, в мокасинах, с перьями в длинных волосах, заплетенных в косы, с бахромой на рукавах кожаной куртки и штанах. Укрытый куском пятнистой шкуры, человек прерий сидел на другом куске такой же шкуры со скрещенными ногами и сложенными на груди руками. Задумчивый взгляд его устремлялся наверх, и казалось, пронизывал весь космос в поисках недостижимой истины. Время от времени индеец выпускал изо рта струю густого сизого дыма. Несмотря на вид мудрствующего старца, он находился еще в начале жизненного пути (очевидно неожиданно оборванного). Юное лицо не имело ни малейшего намека на растительность (хотя что-то я не припомню бородатых индейцев), телосложение не выделялось мускулами, да и сам он казался каким-то худым и хилым. Если снять все его перья и стереть краску с лица - на вид пареньку больше тринадцати лет и не дашь.
Приблизившись к коренному американцу, я присел перед ним и поднял вверх руку, ладонью к нему.
- Хао, вождь! - выдал низким голосом, вспомнив кадры из старых вестернов. Кажется, так они приветствовали друг друга.
'Вождь' очнулся, перевел на меня еще непрояснившийся взгляд, продолжая по инерции затягиваться, и поперхнулся от внезапно напавшего смеха. Густо закашлявшись, он выронил трубку. Дымящийся табак рассыпался по мрамору, пугая богато одетого деда. Тот, небось, подумал, что уже спустился к пределам преисподней с горящими углями на входе!
- Рассмешил ты Оленью Шкуру, бледнолицый! Если еще предложишь бусы за землю, то придется снять с тебя скальп за оскорбление!
- Что-то не вижу я у тебя томагавка, о, Оленья Шкура!
Индеец прыснул от смеха совсем как современный подросток, и, наклонившись, схватился руками за колени.
- Скальп томагавком? - сквозь веселый юношеский хохот переспросил он. - Откуда ты взялся? Остальные словом не поделятся, не говоря о меткой шутке!
- Я пришел снизу, - неопределенно начал и сразу встретил пристальный взгляд сощуренных глаз.
- Из долины предков?
- Долины предков? - переспросил, стараясь понять, что имеет в виду Оленья Шкура.
- Место, куда уходят умершие, где всегда хорошая погода и удачная охота. Там живут предки...
- Нет, я из мира живых, как и все здесь собравшиеся, - пояснил я, окинув рукой окружавшую публику.
- Тогда что ты здесь забыл, бледнолицый? Иди, продолжай свой путь и оставь Оленью Шкуру в покое, - как-то устало произнес индеец и, словно забыв обо мне, поднял свою трубку из красного камня и дерева, чтобы набить ее листьями сушеного табака из припрятанного в шкуре мешочка.
Понаблюдав несколько минут за молодым 'вождем', раскуривавшим табак, я настойчиво продолжил, пропустив его неприветливые слова, - Я застрял здесь, как и ты, и не знаю, как выбраться отсюда...
- Ммм, - многозначительно промычал индеец, глубоко затягиваясь, но больше ничего не ответил. Он явно ждал, что я скоро сам уйду, не отыскав в нем собеседника.
- И есть как минимум еще один человек в таком же положении. Он тоже не может уйти в отличие от всех этих спешащих людей, для которых это место - временный переход в другой мир.
- Может, ты видел внизу лестницы сидящего рыцаря? То есть человека, одетого в железную одежду, - уточнил на всякий случай.
В ответ индеец прикрыл глаза и выдохнул дымом.
- Так вот, поговорив с ним, я решил отыскать других, чтобы всем вместе подумать и найти выход. Попасть хоть в рай, хоть в ад, хоть в эту, как ты там говорил - в долину предков, только бы подальше от...
- Ты ошибаешься, бледнолицый! - перебил меня Оленья Шкура.
- Меня зовут Владимир.
- Хорошо, бледнолицый Владимир. Ты ошибаешься, я не хочу отсюда уходить. Здесь теперь место Оленьей Шкуры.
- Почему же?
- Если ты, и бледнолицый в стальной одежде не знаете, почему не можете продолжить путь в долину предков, то о себе я все знаю, - заявил индеец и в подтверждение своих слов с шумом засосал трубку, окутав себя дымным одеялом.
'Какая удача! Похоже, индеец точно знает, почему здесь застрял. Это будет ключом для меня и рыцаря! Осталось только разговорить его'.
- Произошло что-то плохое при жизни, и это мешает тебе пройти дальше... в долину предков?
- Верно, бледнолицый Владимир. Плохое произошло. Я желал принести храбрость отцу, но отдал ему лишь позор. Потому что испугался. Меня победил страх, и он лишил жизни, поэтому я заслужил сидеть тут, - ответил Оленья Шкура и надолго замолчал, опустив голову, словно хотел скрыть стыд. Я не стал тотчас требовать детали, услышав некоторую недосказанность в его ответе, и через какое-то время был вознагражден подробным рассказом.
- Всё случилось на охоте. Следопыты заметили большое стадо бизонов и позвали всех охотников. Мой отец много раз брал меня на охоту, но не позволял в ней участвовать. Только наблюдать издалека, да разделывать мясо со всеми после удачной погони. На этот раз отец разрешил мне разделить охоту вместе с взрослыми. Я уже хорошо стрелял из лука, и отец дал свои стрелы со стальными наконечниками для бизонов. И лошадка моя хоть и была маленькой, но скорой - она годилась для преследования бизонов. Отец сказал тогда: 'Ты уже стал взрослым, Оленья Шкура! Иди и убей своего первого бизона, докажи, что ты охотник. Если ты убьешь бизона, я подарю тебе свой меткий лук, который не знал промаха!'. Мой отец - лучший охотник среди северных сиу! Я решил его не подвести и убить крупного бизона, но в одиночку, без помощи других охотников.
Индеец ненадолго прервался, чтобы покурить и вспомнить о той знаменательной охоте.
- Охотники ловко подкрались к стаду, чтобы не спугнуть раньше общей атаки. Потом разом пустили стрелы из своих луков - бизоны бросились в разные стороны. Поднятая пыль затуманила долину, но я успел заметить, как небольшая кучка отделилась от основного стада. Решимость и смелость завладели мной, я оторвался от других охотников и погнался за бизонами в одиночку, чтобы удивить отца. Он меня всегда учил, что можно одолеть любого бизона, большого и злого. Главное, догнать его, пока он бежит, смотрит вперед и не оглядывается по сторонам, и тогда - метко выстрелить ему прямо в сердце, под малое ребро. Но если бизон заметит охотника, то сам нападет на охотника. Разъяренный бизон своими рогами легко сбивает с ног лошадь вместе с охотником.
Я часто слышал истории охотников о моем отце, как он убивал бизонов одним метким выстрелом. Недаром его имя - Меткая Рука. Тогда я догнал самого крупного зверя, чтобы тоже убить стрелой прямо в сердце, но дорого заплатил за свою глупость! Слишком близко подъехал ради меткого выстрела. Бизон заметил меня, круто развернулся и взглянул своими свирепыми глазами. Я замер в ужасе! Так страшен был его вид... Страх сковал руки. Разъяренный зверь побежал на меня, но вместо того, чтобы выпустить стрелу, я выронил лук и стал позорно поворачивать лошадь. Да так сильно потянул поводья, что моя лошадка встала на дыбы и сбросила меня. Я только успел заметить кровавые глаза бизона и его огромные рога...
Заново переживая отчаяние, индеец опустил свое лицо на ладони и пробормотал, - Как я теперь взгляну в глаза предкам? Что им расскажу? Как страх поселился в сердце Оленьей Шкуры? Как Оленья Шкура опозорил отца? Нет! Лучше останусь тут...
- Значит, ты хотел бы вернуться назад и исправить свою ошибку, побороть свой страх? - спросил я, выждав некоторое время, чтобы индеец пришел в себя.
- Нет, бледнолицый Владимир. Оленья Шкура уже опозорил свой род! Понял, что трус и не достоин жизни среди предков. Теперь должен сидеть тут, в этом чужом месте - это наказание для Оленьей Шкуры! Не зря, когда очнулся на плоских камнях, рядом оказалась трубка предков, а с ней и табак. И этот табак не кончается - будто говорит, сиди и кури, пока не кончится время, - высказался молодой охотник и вновь занялся трубкой.
Я так разозлился на малодушное оправдание (еще и табак приплел), что захотелось наговорить гадостей, - И ты так легко сдался? Похоже, ты и в самом деле трус!
Мои неосторожные слова сильно ударили по гордости индейца - несмотря на малый возраст своего хозяина, глаза зажглись такой яростью, что я поблагодарил бога, что рядом оказалась трубка, а не нож или томагавк.
- Оставь меня в покое, бледнолицый, - насильно спрятав огонь за уставшими веками, достаточно сдержано произнес в ответ Оленья Шкура. - Иди своим путем!
Теперь от индейца ничего не добиться. Медленно поднявшись с колен, я обошел его и продолжил восхождение по лестнице. Обернувшись после нескольких шагов, все же рискнул попрощаться с индейцем, - До встречи, маленький вождь!
Но 'вождь' ничего не ответил, вновь погрузившись в свои видения, старательно раскуривая трубку.
...
Поднимаясь дальше, я пытался сравнить обе истории, понять их проблемы, найти что-то общее, способное помочь им и мне. Но чувствовал - пока не хватает третьей истории. Как в самолетной системе дальней радионавигации, которая вычисляет положение самолета, исходя из полученных сигналов трех передатчиков, расположенных на земле (вспомнилось из института). Вот и мне требовался третий застрявший. Хотя если разобраться, то это не совсем удачное сравнение. Даже совсем не удачное. Люди гораздо сложнее любой системы. Тем более, совсем забыл еще об одном застрявшем, ведь самый первый из них - это я сам! А это значит, уже можно подвести кое-какие итоги. Начнем с меня: в аду совсем не ждут, потому что ничего такого плохого не натворил, но и в рай почему-то не пускают тоже. Может, я чего-то не доделал важного при жизни и поэтому моя душа стремится обратно? Вроде нет... Не было никаких неосуществленных грандиозных планов - прерванной великой любви или незаконченной вендетты.
Так... Рассмотрим рыцаря. Этот в противоположность мне творил дела: и добрые, и не очень, и совсем не очень. Но для своего жестокого времени он выглядел вполне достойным человеком. Если убивал других, то исключительно на поле брани, где или ты убьешь, или тебя. Даже и в наше вроде цивилизованное время попы и священники окропляют святой водой солдат перед отправкой в горячую точку и благословляют их. Священный долг солдата, да и просто человека - защищать свою родину. Вот и благородный рыцарь защищал свой кусок земли - свое графство. Своих людей зазря не гнобил, хотя вот случай с насмерть засеченным крестьянином... С другой стороны, он бескорыстно спас от тяжелой участи девушку.
Теперь возьмем индейца. С ним кажется все просто. Как я помню, им неведомы такие понятия, как праведность или грех. Убийство для них - дело более обычное, чем для людей средневековой Европы, хотя убивали они лишь при необходимости, ведь гораздо почетней захватить врага в плен. И еще у индейцев развиты такие качества, как честь и храбрость. А такие, как подлость и трусость считаются величайшим позором. За свои поступки, плохие или хорошие, души индейцев не отправляются в рай или ад. Так происходит только в христианстве, ну и в религии Древней Греции и в ряде других схожих религий. Но как быть с другими народами. Например, с викингами и их Валгаллой? Или лестнице все равно, знает ли человек о небесах и преисподней, о хороших поступках и плохих - вроде как незнание греха не освобождает от ответственности? Может, лестница лично определяет, куда направить душу? Тогда зачем голос говорит, где рай, где ад и предоставляет право выбора? Издевается? Или это сделано для того, чтобы человек понял свои ошибки и сам сделал шаг к тому, чего поистине заслужил своими поступками при жизни? Да, эта мысль звучит вполне логично и даже очень правильно. Но опять же, что делать людям, которые по-своему воспринимают добро или зло, как они поймут, куда им - в рай или в ад? У этого индейца, например, умершие люди встречаются с предками где-то в другом загробном мире и продолжают там жить... Черт! Если бы я сейчас находился не на этой лестнице, у меня бы жутко разболелась голова от таких мыслей!
Остановившись, я присел на ступеньки. Местные люди как обычно не обращали на меня никакого внимания и живым потоком обтекали, даже не задевая. Я тоже перестал их замечать и всерьез задумался над жизнью индейца. Точнее, над его смертью. Все-таки причина, по которой он здесь застрял, кроется именно в ней. И еще совершенно не ясно - куда ему теперь, наверх или вниз? Впрочем, это сейчас не важно. Индеец опозорился на охоте, погиб из-за своего страха. Да и не от стрелы или томагавка враждебного племени, а на охоте, от предполагаемой жертвы. Молодой охотник не может просто так смириться со смертью. Ему нужно вернуться назад и перебороть свой страх, но как это сделать?
Еще немного поразмыслив над историей индейца, я продолжил восхождение, чтобы встретить еще одного застрявшего. Почему-то появилось стойкое ощущение, что это произойдет достаточно быстро. И точно, через пару тысяч ступеней мне посчастливилось наткнуться на очередную заблудшую душу. Уже издалека, среди мерно шагавших зомби я заприметил живого человека, беспечно сидевшего на ступени с внушительной овальной бутылью в руках. Его наряд отворил в моей памяти дверь под названием 'детство' и вывел наружу воспоминания о героях из книг Стивенсона и Сабатини: треугольный головной убор, украшенный пушистым пером, пестрый камзол с широкими обшлагами и, главное, деревянная нога, выглядывавшая из кожаной штанины. Седые, лихо закрученные усы с козлиной бородкой и большое кольцо в ухе дополняли хрестоматийный образ грозы морей и океанов. Невольно я воскликнул:
- Бог мой, да это же натуральный пират!
- И что? Ты отправишь меня на виселицу? - усмехнулся старый пират, оторвавшись от своего любимого занятия. Надо сказать, слух у него оказался отменным.
- Напротив, я здесь, чтобы помочь! - скромно заявил я, когда подошел поближе.
От такой наглости пират поперхнулся своим напитком и привычным движением схватился за ножны на поясе. Но вот беда, там не оказалось оружия - с досады он хлопнул себя по лбу и снова хлебнул из бутыли.
- Разорви тебя гром! Ты еще кто?
- Такой же, как и ты, - ответил я и, встав напротив, попытался перехватить бутылку из рук пирата.
- Морской дьявол, ты не похож на джентльмена удачи! - воскликнул он, шлепнув мою тянувшуюся руку.
- Ну, я не в том смысле, - сказал в оправдание, инстинктивно потирая ушибленную кисть, хоть и не было больно.
- Я здесь застрял, как и ты, меня не пускают ни в рай, ни в..., - хотел продолжить, но пират перебил меня грубым кашлем скорее от возмущения, чем от удивления.
- Глупая портовая крыса! С чего ты взял, что я здесь застрял? Как будто меня не ждут в аду! Да сам Дьявол с нетерпением ожидает, когда моя грязная задница окажется у него в когтях, чтобы загнать в нее раскаленный трезубец! Если бы ты знал, скольких я скормил ненасытным рыбам... С чего ты решил, что я здесь прохлаждаюсь?
- Ну, ты тут сидишь, и я подумал...
- Ты подумал? Иди и подумай в другом месте, сухопутная крыса! - взревел морской волк и проворно вскочил на ноги, притом, что одна из них была деревянной.
Я напрягся в ожидании неприятностей - все никак не привык, что в этой реальности мне боятся нечего. И, когда он схватил мое предплечье мертвой хваткой, немного занервничал.
- Жаль, мы не на моем прекрасном 'Ловкаче', а то б я проводил тебя по длинной доске, - зло пробормотал пират, потянув за руку к краю лестницы. Я и не пытался сопротивляться - старый моряк гораздо сильнее меня, да и не имело смысла. Но мне во что бы то ни стало нужно узнать причину, почему он не пошел вниз, как все обреченные гореть в огне преисподней.
- Подожди! Так ты что, боишься оказаться в аду?
Резко остановившись, точно налетев на невидимую скалу, пират развернулся и приблизил свое лицо к моему. Его опухшие глаза так яростно пылали злобой, что казалось, должны прожечь меня насквозь. Похоже, я попал в самую точку! Мысленно потирая руки, уже подумывал, будто нашел случай как у индейца. Только индеец боялся посмотреть предкам в глаза, а пират - расплаты за свои страшные грехи. Но потом понял, как сильно ошибся.
- Еще никто не называл капитана Жерве трусом! - прошипел пират и, отпустив мою руку, опять схватил воздух возле пояса. Осознав, что сабли у него нет и наглецу выпустить кишки не получится, капитан нахмурил густые брови, подернутые сединой, и приложился к бутылке.
- Нет, э..., капитан, я не это имел в виду! Ты ведь не хочешь попасть в ад...
Поперхнувшись, старый моряк отбросил бутыль. Она со звоном поскакала по ступенькам вниз, но вскоре остановилась, врезавшись в ботинок поднимавшегося солдата времен первой мировой войны. Пока я следил за пойлом пирата, он крепко схватил за горло правой рукой и, как мне показалось, даже слегка приподнял над полом.
- Да заткнись ты, сопливый щенок! По-твоему все прямо-таки мечтают записаться на прием к Дьяволу?
Мне не было больно, да и дышать не обязательно - мертвым не нужен кислород, однако ответить пирату я не мог.
- Что, тебе нечего сказать? Ну, тогда отправляйся на корм рыбам! - воскликнул капитан Жерве и с невероятной силой швырнул меня в пустоту за лестницу.
Появившись у него за спиной, я сразу парировал вопросом, - Почему ты не идешь в ад, как все прочие негодяи? Они, небось, тоже не горят особым желанием встретиться с Дьяволом, однако идут себе вниз с покорно опущенными головами.
- Проклятье на мою душу! Ты, еще здесь, щенок? Сделай одолжение, исчезни и оставь меня в покое! - прохрипел в ярости капитан, лихо обернувшись на деревянной ноге.
Я смело взглянул в его бешеные глаза (легко быть смелым, когда тебе ничего не угрожает!) и предложил, - Хорошо, капитан. Я оставлю тебя в покое, если ты мне ответишь на пару-другую вопросов.