Зубов Алексей Николаевич : другие произведения.

Печать дьявола

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   День выборов в Государственную Думу выдался на редкость приятным. После вязких, как липкий, с мокротами шепот, сумеречных, без малейших признаков просвета и зябких до ломоты в ревматоидных костях недель, вдруг, прямо с восхода, стало необычайно светло до самого горизонта и, по-весеннему, затаенно тихо. Надоевший до сумасшествия, нескончаемый всех канувших десятилетий холод превратился в бодрящую свежесть, живительно прохладную, и она вместе с ярким, молодым солнцем опять манила надеждой.
   Сергей Петрович и весь вчерашний день, и сегодня с утра никак не мог определиться - сходить ему проголосовать или нет.
   Эти мысли о предстоящем, хотя и необязательном, походе на избирательный участок, и, главное, само это действие - некий выбор, приводили его в расстройство и сердили необыкновенно.
  Это была какая-то "политика", какая-то непривычная и неприятная Сергею Петровичу деятельность. Он с ужасом и брезгливостью отмечал, что в последнее время думает совершенно не о том, о чем привык. Он будто бы уже как пару дней сам сделался политиком.
  А политики Сергей Петрович, как всякий работающий, порядочный человек, сторонился и, вообще, считал ее чем-то сродни психической болезни.
  
   Работал Сергей Петрович детским врачом, и, так получилось в последнее время, работал он на нескольких участках один - персонала не хватало. Если не считать развитой, как генеалогическое древо князя Монако, администрации, в детском отделении поликлиники работали только он и медсестра Зоя Павловна.
  Ах, нет! Была же и еще медсестра - молоденькая, круглолицая гастербайтерша из Киргизии. Она делала забор крови. Ну, пускай, тогда две медсестры.
  Поэтому сегодня, в воскресение, он должен был провести до обеда плановый, а потом, поделившись по-братски с Зоей Павловной адресами, оббегать вызова.
  "Наверное, и не пойду, - размышлял он о выборах: И без меня решат, кому у кормила быть".
  Он надел легкое пальто "в елочку", кепку-балбеску, модную, при этом саркастически фыркнул, проверил, на месте ли, а именно, в застегнутом на пуговку внутреннем кармане пиджака, паспорт, удостоверение, телефон и банковская карточка, мазнул влажной губкой по удобно растоптанным туфлям и вышел на улицу.
  Жил он от поликлиники не очень далеко и всегда ходил до работы пешком.
  Это было и для здоровья хорошо и давало время подумать о чем-нибудь еще кроме работы.
  В этот день думал он о выборах, но думалось странно и сумбурно:
  "Поехал парень торговать в Бишкек,
  В Бишкеке поджидал его "эшэк",
  Остались только шляпа и пиджак,
  Исподнее и маленький ишак"...
  ...
  
   В один из тех дней, между августом и сентябрем, когда и не лето и не осень, а так, дрянь, безвременье - и ветрено, и припозднившиеся к нежно-ленивому, загорелому сезону бикини холодные синие грозы, и, наконец, тоска и скука, и просто, как мудро отмечают женщины, нечего надеть для улицы - вот именно тогда мне и позвонил Олег и предложил скататься с ним до Шиловки, набрать на зиму яблок. Яблок у него в Шиловке тьма-тьмущая. Так и сказал.
   Странно. Любой русский, думая о погоде, произносит: "Ветренно". Погода, по правилу нашей устной речи, не может быть ветреной, а только девушка.
  ...
   В два часа пополудни Сергей Петрович снял медицинский халат и опять сделался обыкновенным мужчиной средних лет, остро мечтающем о горячем супе и о бефстроганове с картофелем.
  - Вы, Зоя Павловна, на выборы пойдете? - спросил он на выходе из кабинета, вовсе и не интересуясь, пойдет ли та, но что-то "политическое" сказать в такой день было необходимо.
  - А как же, - отвечала медсестра.
  Сергею Петровичу захотелось спросить: а за кого будет Зоя Павловна голосовать? И он постоял немного в дверях, не решаясь задать щекотливый вопрос, но та сама продолжила:
  - Америка проклятая вон как гадит, денег молодежи дает, чтоб не ходили.
  "Какая Америка? Какие деньги?" - удивился Сергей Петрович, но продолжать разговор не стал, потому что ответ на вопрос был получен.
   Обедать Сергей Петрович ходил в уютный буфет, расположенный в подвале дряхлого хирургического корпуса взрослой больницы. Там, сбоку цоколя, была небольшая дверца, о которой знал только персонал больницы и курящие больные, и можно было запросто, без бахил, проникнуть через нее в полутемный подвальный коридор и, шагов через тридцать, обнаружить бункерную стальную дверь без вывески, за которой и был тот самый буфет.
  Народу обычно там было - никого, и это Сергею Петровичу нравилось.
  Он взял себе на поднос тарелку ядреного борща с оливками, блюдце с парой кусочков кислого черного хлеба, пахнувшего восхитительно, до слюнок, порцию бефстроганова, но с тушеной капустой вместо пюре, которого не нашлось, и хотел попросить у буфетчицы чашку кофе, но та внезапно ушла на кухню, даже не взяв с Сергея Петровича деньги за обед.
  - Черт знает что! - произнес он удивленно, потоптался возле кассы, потом решительно сел за столик и принялся обедать. Теперь, сидя к раздаточной спиной, он увидел в глубине зала мужчину лет тридцати - сорока, который, сидя в одиночестве, ел пирожок всухомятку и поглядывал на Сергея Петровича.
  - Хотел взять кофе, а она ушла, - обращаясь к нему, немножко виновато сказал Сергей Петрович, объясняя это свое "черт знает что".
  - Да у них и нет кофе, - ответил мужчина.
  - Да вот же, написано.
  - Это не кофе, а ополоски из здешней прачечной. Последний отжим.
  - Что же делать, раз другого нет.
  - А хотите настоящего кофе? Вы не спешите? Вот покушайте и сходим ко мне, я вас угощу.
  - Неудобно как-то.
  - Все удобно.
   Доев обед и расплатившись с буфетчицей, которую для того пришлось громко вызывать окликами "Хозяюшка!" и "Девушка!", несмотря на возраст "хозяюшки" давно не девичий, Сергей Петрович, все продолжая сомневаться - удобно ли? - и удивляясь тому, что вот так просто получил приглашение на кофе, пошел следом за мужчиной, который любезно поджидал его в коридоре,
   Поворот, еще поворот, еще - повороты были одинаковые, как в сказочном лабиринте.
   Они вошли в крохотное помещение сразу за лифтовой шахтой.
  Стол, два стула, чайник и тумбочка.
  Других предметов в помещении не было.
  "Как допросная", - подумал Сергей Петрович.
  - А что у вас здесь? - спросил он.
  - Приемная морга, - прозвучал спокойный ответ.
  - Так ведь морг дальше? - удивился Сергей Петрович.
  - Разумеется, поэтому здесь и приемная. Когда экстренный случай, и спасти не получилось, девочки лифтом спускают на каталке клиента сюда, сами обратно к хирургам в отделение, а я уж упаковываю посылку в мешок и не спеша отвожу патологоанатому. Иногда ведь и подождать приходится. Если Игнат Петрович, патологоанатом наш, не готов принять тотчас.
  - Как подождать? - тупо спросил Сергей Петрович.
  - В холодильнике, - пояснил мужчина и показал на серую широкую дверь.
  - Как же здесь кофе пить, при покойниках?
  - Да я и привык уже, а вам неприятно? Пустое это, не думайте. А хотите музыку включу?
  И мужчина достал из тумбочки радио.
  - Какая уж тут музыка, - пробормотал Сергей Петрович.
  Мужчина тем временем возился с кофеваркой. Но фразу услыхал.
  - Да ведь скучно без музыки! Особенно в праздники - сидишь тут всю ночь в подвале. Хорошо, если клиентов мало, тогда девчонки спускаются из отделения, хоть какой-то отттяг.
  - Да где же здесь оттягиваться? - опять удивился Сергей Петрович,- Не в холодильнике же?
  - А вот где, - мужчина хитро улыбнулся и поманил Сергея Петровича. Тот подошел и увидел совершенно незаметный встроенный шкафчик, выкрашенный, как и все помещение, серой краской. Шкафчик был неглубок.
  - Да как же? Тут еле встанешь.
  - Стоя и оттягиваемся.
   Они вернулись к столу. Мужчина поставил на него две фарфоровые чашечки и налил в них кофе, предварительно обдув их ртом и протерев салфеткой.
  - Персонала не хватает, полы в подвале раз в неделю моем теперь. Антисанитария. Я вот подумываю, замок на здешнем туалете приделать, от посторонних посетителей. Я там, в тумбочке, тарелки держу - под закуску.
  - Издержки капитализма, - сказал Сергей Петрович, просто чтобы хоть что-нибудь сказать.
  - Какой капитализм? Нету его. Выдумали лысые слово, для дураков.
  - Как нет? - думая, кто такие "лысые", удивился Сергей Петрович, - А социализм-то хоть есть?
  Общество ведь право имеет, - добавил он значительно.
   Он сказал так и почувствовал неловкость: "Какое такое общество? Какие права? Что я брякнул?"
  - Нет, конечно! И это выдумка! Болтовня одна.
  - А что тогда есть? - Сергею Петровичу стало весело и любопытно.
  - А вот что.
   Мужчина отпил глоток. И Сергей Петрович. Кофе и вправду был хорош.
  
   Собеседник Сергея Петровича был ему почему-то очень, даже завораживающе любопытен, это Сергей Петрович сразу отметил. Сама манера речи - несколько растянутая и гипнотическая, она ли так действовала? Он, например, делал необычные ударения в словах, "педалировал", делал значительные, менторские паузы, в которых, казалось, слышалось вальяжное обращение: "любезный", и, вообще, играл, актерствовал.
  Это актерство и раздражало и притягивало. Оно запоминалось.
  Оно пугало и соблазняло своей одновременно манящей и пошлой новизной.
  Оно обещало случай.
  Так что, когда в городе произошли те, известные всем, страшно неприятные события, Сергей Петрович почему-то моментально связал их с этим интересным незнакомцем.
  
  - Все эти споры, а под них и идеи, стары, как мир: как делить тушу убитого мамонта?
  Племя это очень волнует, - продолжил мужчина.
  - И иногда племя до того в спорах доходит, что за топоры хватается. Разум-то от идеологий, как от соли, быстро закипает. А если трезво сравнить: кому заводик или скважина принадлежат - одной слегка подозрительной личности или некому ответственному комитету уже просто из темных личностей, а по-народному, "решал", так согласитесь: разница невелика.
  - Как невелика! - воскликнул Сергей Петрович, - Вы что же, олигархов оправдываете? У нас в отделении один рабочий "УЗИ", а Абрамовичи яхты за полмиллиарда строят!
  - А вы по Франции прокатитесь, по долине Луары, там в каждой деревушке средневековая "яхта Абрамовича" стоит на горке, и ничего, живет Франция. Полмиллиарда, конечно, жирный кусок мамонтятины, да только получится ли такой же кусок у комитета "решал"? Там, скорее, кусочек махонький выйдет, и опять вам на "УЗИ" не хватит.
   Сергей Петрович хотел сказать, что средневековые обычаи баронов нынче неуместны, но не стал. А произнес слышанное где-то, но намертво, как гриб-сосальщик, прилипшее к сознанию и ставшее родным.
  - Элементарная справедливость требует, чтобы такие деньги шли на нужды народа! - так, несколько торжественно сказал он, и это, по его мнению, звучало убедительно.
  - Говорить о справедливости - уголовно наказуемо, - с усмешкой ответил мужчина,
  - говорить следует не о справедливости, а о благородстве. Кто они такие - Абрамовичи? - короли или люди из лакейской, надевшие мантии господ, пока те отлучились?
  Впрочем, возможно, время нынче такое - время пошлых королей.
  Но мне другое интересно - условия моей личной охоты на мамонта.
  Напрягаться ли мне и снимать заусенцы с "Мерседеса" и получить, за то, что напрягаюсь и лень свою ломаю, приз в виде свободы, глоток кислорода, или без напряжения восемь часов проваландаться, выдавая скучные пальто или валенки одного размера, но тогда и без приза.
  - И куда же свобода подевалась?
  - Никуда. Она тогда по дню размазана. Свободный труд всегда крадет свободу у досуга.
  Получается, вроде, и свободненько, но серенько. Без ярких выходных.
  - А что за лысые?
  - А вот, есть мальчик, один из ста, способный быть успешным врачом, есть, один из ста, чтобы быть программистом и так далее.
  - Ну и? - поторопил мужчину Сергей Петрович.
  - И есть мальчики неспособные ни к чему. Но по-звериному хитрые. Лысые вирусы - паразиты. Они-то, попинав воздух в Оксфордах, да Принстонах, и выдумали нам капитализмы с социализмами. Науськивают дурачков. И сосут здоровье. Кушают. Плодятся. Этим лысым вирусам очень важно чтобы иммунитет общества, причем всего человеческого общества, боролся с самим обществом, а не с ними. В будущем, я думаю, таких мальчиков медицина будет выявлять и усыплять в детском возрасте.
  - Ужасно, что вы говорите. Как можно усыплять детей! Вообще, рассуждать об убийстве человека.
  - Да ведь это не люди.
  - Как это не люди!
  - Это отдельный вид животных, только внешне схожий с людьми, но ничего человеческого в них нет. Я их вирусами называю, но и это мягко.
   Сергей Петрович некоторое время думал.
   Стены серого помещения теперь казались ему мрачными, как в некой исповедальне святого Патрика в старинном аббатстве.
  - Нет, ваша теория неверна, ведь в политику идут совершенно разные люди.
  - Шли. Раньше. Но не теперь. Теперь там все одинаково серы и пошлы - естественный отбор у них. Внутривидовой.
   Они опять помолчали.
  - А вы пойдете сегодня на выборы? - неожиданно для самого себя спросил Сергей Петрович.
  - Я не думаю, что своим бюллетенем их побеспокою. Такие деньги, такая безграничная власть, реально только через кровь отдаются.
  А проливать кровь - занятие юных.
  - Понятно. Значит, вы сторонник внесистемной оппозиции.
  - Нет, не сторонник, да и нет никакой оппозиции у нас. Есть дилетантские мнения, как недра делить. Тушу мамонта.
  Попросту говоря, сменить один комитет "решал" на другой. А, кроме как сегодня пожрать, что делать, никто не предлагает. Да и не может, потому что сам ничего и не делал никогда. Нельзя же всерьез воспринимать угрозы немедленно создать у нас тысячи высокотехнологичных рабочих мест, у нас и мигрантов трудовых из Германии столько нету.
  - Но симпатии ваши...
  - Какие симпатии! Может, и была бы симпатия, если бы с чужих слов знал, а как посмотрю в интернете какого-нибудь буревестника, оппозиционера вашего - и почему же у них у всех выражения лиц имеют отблеск лжи и красной звезды пролетариев? Просто печать дьявола какая-то. Невольно тянет к монархии.
   Они одновременно допили кофе.
  - Я все думаю, идти мне или нет? - произнес Сергей Петрович. Ему было интересно: что тот скажет?
  - Сходите, проголосуйте. Пока что глоток кислорода, хоть крохотный, вам каждый месяц дают, и слава богу! Другое дело, а вдруг кислород на всех закончится, и тут вам друг-генетик скажет с уверенностью стопроцентной: этот ребенок - он особь иного вида, не мы.
  Он из породы лжецов и пакостников и будущий лжец.
  Он с печатью.
  Решитесь вы усыпить или нет?
  - А вы так уверены, что печать дьявола существует?
  
   В кармане Сергея Петровича зазвонил телефон.
  ...
   Я должен извиниться перед читателями за свои продолжительные паузы в изложении событий, но дело в том, что доктор категорически запретил мне даже приближаться к компьютеру, поэтому свиданья наши будут тайны и кратки, как те, в моей юности, когда я забирался по пожарной лестнице на балкон к единственно желанной и сводящей с ума, и соблазнительно недоступной из-за строгой охраны в парадной.
  ...
  
   Шиловка - деревушка нынче совершенно вымершая и окруженная со всех сторон, как яма рогатками, надменными и молчаливыми коттеджными поселками. Последние ее, способные шевелиться обитатели, некогда жавшиеся к живым источникам - к почте и продуктовому магазину, давно перебрались в город, а старики перемерли.
   Торговля теперь сосредоточилась на товарах потребных приезжающему на ночь среднему классу, а именно, на автозапчастях и автосервисе и принадлежит также приезжающим из города.
  Дома в самой деревушке стоят частично заколоченные, частично разграбленные, с полинялыми от снегов и дождей плакатами: "Продам". Немногие, сохранившие намек на архитектуру, используются горожанами, как летние резиденции.
  Один из таких домиков, черный и даже седой от времени, с бурой, столетнего железа крышей был Олегов.
   Мы зашли внутрь и окунулись в забытый запах дерева и земли.
  - Ну, вот и мы, - сказал Олег, - здравствуй, дом.
  Я посмотрел на него и улыбнулся и хотел пошутить, но вместо этого сказал:
  - Привет, старина.
  Дом молча ждал.
  - Я предлагаю, соберем яблоки и потом пообедаем, - сказал Олег, - как тебе?
  - Давай, - согласился я.
  Мы вышли в сад.
  Он был еще зелен, еще силен, но кроны деревьев уже просвечивали небом, и уже были как рваные паруса пережившего шторма и штили и с трудом дошедшего в гавань корабля.
  Яблоки устилали землю сплошным покровом.
  Их было больше, чем звезд на небе.
  - Мама родная, - произнес я, - как же здесь ходить?
  - Ты не ходи, а собирай, - ответил Олег.
  Я поднял яблоко и, обтерев о свитер, попробовал. Оно было отличное.
  Второе, желтое в полоску, ничуть не хуже.
  Третье, медово сладкое, не доев, швырнул в забор.
  - Тебе нужно поставить яблочный сидр, - объявил я, - выйдет несколько бочек.
  - Мне этим некогда заниматься, - ответил Олег, - хочешь, сам ставь.
  Я подумал и сказал:
  - Мне бочку держать негде.
   Мы собирали яблоки минут двадцать, выбирая покрупнее и топча остальное.
  Пакеты были уже полны, а яблок в саду не убавилось.
  - А что бы тебе торговцам на рынке весь урожай не продать, хоть за копейки, - высказал я мысль.
  - А вот иди и продавай, раз ты такой умный, - ответил Олег.
   Мы сложили пакеты с яблоками в машину и, вернувшись в сад, уселись за деревянный, с облупившейся поверхностью столик под деревьями. Достали термос, колбаски, хлеб и прочее.
  - А где у нас соль? - спросил Олег.
  - У тебя, - ответил я, нарезая помидоры.
  - Да нет, - он порылся в сумке, - надо посмотреть в доме.
  Но и в доме соли не оказалось.
  - Это каким нужно быть растяпой - не взять соль, собираясь за яблоками! - зло сказал Олег, спускаясь с крыльца.
  - Я брал! - возмущенно воскликнул я, - Почему у тебя в доме нет соли - вот что объясни.
  - Потому что я дал ее взаймы соседке, мамаше ее, огурцы солить. Я только сейчас вспомнил.
  - Так пойди к ней и возьми нам соль! Уже, честное слово, хочется кушать!
  - Не пойду.
  - Почему?
  - Хочешь соль, сам сходи. А я не пойду.
   Я встал.
  - Так себя даже жлобы не ведут. Даже силовики.
   Олег молчал.
   Выйдя со двора на улицу, я завернул к беленькому и чистенькому домику, стоящему от двора Олега направо, потому что соседний дом слева был остовом.
  Постучавшись в калитку, я повернул стальное кольцо щеколды, отворил ее и зашел внутрь.
  Почти сразу за калиткой начиналась длинная купеческая веранда, располагающая побездельничать, идущая вокруг дома и в глубину сада.
  Сад был так же красив и усыпан яблоками.
  Сбоку веранды стоял новенький "Рено".
  На перилах веранды сидела девушка - и, вероятно, просто мечтала.
  - Извините, пожалуйста, - сказал я, не доходя до ступенек веранды, - я от Олега, он ваш сосед.
  Мы приехали за яблоками и хотим пообедать, и не можем найти соль. Вы не могли бы выручить нас щепоткой?
   Девушка молча меня разглядывала.
  Как экземпляр.
  - Вам нравятся яблоки? - наконец спросила она, не слезая с перил.
   Она была странно красива.
  Одурманивающе.
  Ее волосы, небрежно собранные и сбитые в пышный шар из мелких колец, обрамляли лицо, как букет цветов, а черные глаза манили древними тайнами потустороннего.
  - Время от времени, - ответил я, - знаете, зимой неплохо идет варенье из яблок.
  - Ваша жена варит варенье? - опять спросила она.
  - Жены нет, а сварить варенье - много ума не надо. Баночку, другую я и сам сварю.
  - Так вы повар?
   Я чувствовал себя полным дураком: "Что ей надо? Почему она не даст соль и все?"
   Я отлично знал - такие девушки имеют рядом успешных и спортивных парней, а мы, очкарики и "ботаны", вызываем у них ласковое любопытство, и только.
  Желание поиздеваться.
  По-женски, не зло.
  - Я программист, но в яблоках немного разбираюсь, - ответил я.
  - Это очень кстати. У меня ужасно тормозит компьютер. Не здесь, а дома. Хорошо бы вам посмотреть. Как мне вас найти?
  Я вынул визитку и подал.
  - "И" - это как? - спросила она, прочитав фамилию и инициалы.
  - Игорь.
  Она спустилась с перил, не назвав хоть из какого-то приличия своего имени, прошла мимо меня в дом, обдав удивительным запахом женщины, потом вышла, держа блюдечко с солью, поставила его на поручень и пошла в сад, не говоря больше ни слова.
  - Спасибо, - сказал я ей в спину и пошел к Олегу.
  - Живой, - увидав меня, пошутил Олег, - а я собирался обзванивать морги.
  - Вот вам соль, и давай уже обедать.
   Мы навалились на колбаски с помидорами и замолкли на время.
  - А чего ты к ней не хотел идти? - спросил я, когда жевать стало лень.
  - Видишь ли, дружище, то, что мы с ней соседи, совершенно не меняет мое к ней отношение.
  - А какое же оно? Симпатичная и даже весьма. Как актриса.
  - Еще год назад эта симпатичная актриса была замужем. Мужа ее я хорошо знал, он занимался поставками детских игрушек из Китая, и дела шли просто отлично.
  Прошлым летом они уехали на Красное море, заниматься дайвингом, а вернулась она одна - муж утонул.
   Теперь она владеет кучей акций и магазинов.
  - Несчастная женщина! - посетовал я, - Овдоветь в молодости.
  - Ее муж разговаривал со мной перед отъездом, и, между прочим, сказал, что они намерены развестись.
  - Это ни о чем не говорит.
  - Это говорит обо всем.
  - Провалиться! Я дал ей свою визитку!
  - Все, прощай, друг.
   Мы посмеялись и стали лениво собираться домой, прощаясь с садом, прощаясь с домом, и уже потихоньку забывая обстоятельства нашего крохотного путешествия.
  И прошло несколько дней, но эта девушка из яблоневого сада не выходила у меня из головы.
  Она стала моей болезненной игрой.
  Она подходила ко мне, брала мою руку своей, головокружительно теплой и нежной, и говорила: "Иди за мной".
  И я подчинялся.
  Ее губы, ироничные и гордые и балованные, ее глаза - ворота преисподней. Я с ума сходил.
  Я ненавидел и жаждал ее, а ее мужчин убивал на месте.
  Но они приходили снова и снова.
  Она - воплощенная мечта, воплощенная фантазия.
  Воплощенная фантазия показывает нашу собственную ничтожность - это игры дьявола.
   Звонок раздался спустя три дня.
  - Игорь, - это была она! - ты обещал посмотреть компьютер.
  - Да.
  Я еле соображал.
  - Когда вам удобно?
  - Я жду тебя сейчас.
  Она сказала адрес.
  
   Уже совершенно не помня себя, я кое-как собрался и, выходя из дому, взглянул в зеркало. В нем было отражение приговоренного к смерти.
  Я криво улыбнулся отражению.
  "Увидеть ее, потом повеситься".
  Я отлично понимал, что рассчитывать мне не на что.
  ...
  "Не будет больше ездить он в Бишкек,
  Не хочет больше получать "эшэк",
  Не нужно даже шляпы и пиджак,
  Оставьте только маленький ишак".
  ...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"