- Что это за прекрасная панна разговаривает с вашим двоюродным братом, а, князь? Неужели это очередная любовь всей его жизни? И что по этому поводу думает его божественная жена?
Оба молодых человека переглянулись, а затем дружно рассмеялись. Катаржина, жена Миколая Радзивилла Рыжего, была широко известно своим скверным нравом и не слишком привлекательной внешностью, а её отношения с мужем давали немало поводов для слухов и шуток среди шляхты. Ну а сам же Миколай, в силу несчастья в браке, постоянно искал кого-то "на стороне", каждый раз чуть ли не обожествляя свою новую возлюбленную.
- Да что вы, Жигимонт! Могу вас заверить, что эта, как вы осмелились выразиться, прекрасная панна никоим образом не связана с любовными делами моего высокоуважаемого брата, - на лице князя Микалая Радзивилла Чёрного появилась кривая усмешка. - А что до Катаржины, так она, как всегда, сослалась на плохое самочувствие, и все лишь бы не идти на бал вместе с мужем.
Статные рослые мужчины в парадных костюмах, грациозные изящные женщины в богатых платьях заполнили залу. От всего этого великолепия рябило в глазах, но ведь не зря этот вечер был вечером танцев, музыки и развлечений.
Жигимонт отпил ещё несколько глотков вина из своего бокала. Вино действительно было хорошим, дорогим, с приятным привкусом.
- Так что же, мой друг? Вы так и не ответили на мой вопрос, кто же эта девушка, так увлечённо что-то обсуждающая с Микалаем?
Микалай Чёрный сначала перевёл взгляд в сторону брата, затем на Жигимонта и хитро улыбнулся.
- Может быть князь желает познакомиться с ней лично? Могу вас друг другу представить, она, скажу вам по секрету, одинокая вдова, не слишком-то сильно скорбящая по своему ушедшему из жизни мужу.
Жигимонт с ног до головы оглядел девушку, которая, к счастью, была слишком увлечена разговором с Микалаем Рыжим, чтобы заметить на себе пристальный, оценивающий взгляд. У неё была хорошая изящная фигура, золотистые волосы, приятное лицо. Одним словом, она была очень недурна собой. Что-то в ней было притягивающее, манящее, и внутренний голос Жигимонта подсказывал ему, что нельзя упускать такой шанс.
Великий князь поставил свой бокал на стол и решительно взглянул на Микалая.
- Заметьте, я вас за язык не тянул, Радзивилл. Пойдёмте, князь, представите меня этой одинокой вдове.
Микалай, ухмыльнувшись, допил содержимое своего бокала и встал из-за стола.
- Пойдёмте, князь.
Когда они уже подходили к разговаривающей паре, брат Микалая поднял голову и заметил приближающихся гостей.
- Жигимонт, приятно вас встретить здесь. И вас, брат мой, - поприветствовал их князь. Его собеседница скромно стояла в стороне, опустив голову и, кажется, думала о чём-то о своём.
- И вас тоже, князь Радзивилл, - ответил Жигимонт и многозначительно посмотрел на Микалая Чёрного. Тот в свою очередь кивнул и перевёл взгляд на девушку.
- Барбара, - мягким, заботливым тоном, которого Жигимонт ещё не слышал от Микалая за все годы их знакомства, позвал он. Девушка гордо вздёрнула головку, а в её глазах заиграли шаловливые искорки.
- Высокородная пани Барбара,- на этот раз более чётко и уверено произнёс Микалай. - разрешит мне представить ей досточтимого пана Жигимонта? Жигимонт, это Барбара Радзивилл, моя двоюродная сестра, вдова воеводы Станислава Гаштольда.
Казалось, Барбара несколько не смутилась такому высокому положению друга её брата, не начала тут же показывать живейший интерес к его персоне, а лишь протянула ему свою маленькую, такую хрупкую на вид, ручку. Это не могло не радовать князя, который сам был несколько ошеломлен таким ходом событий. Он взял её руку в ладонь и на несколько мгновений поднёс к своим губам. От Барбары исходил еле уловимый, прекрасный аромат роз. Жигимонт, конечно, знал, что у Микалая Рыжего есть ещё младшая сестра, но ни разу до этого момента не имел чести с ней встретиться.
- Нам с братом нужно... обсудить пару семейных вопросов, так что мы вас ненадолго оставим, - тактично сообщил Микалай Чёрный, и оба князя Радзивилла направились прочь от своих собеседников.
- Почему же вы не танцуете, пани Барбара? - Жигимонт не нашёлся спросить ничего другого.
Девушка смотрела него в упор, и князь утопал в этих бездонных карих глазах.
- Просто нам с братом было необходимо обсудить пару вопросов, касающихся... моего покойного мужа. А теперь бал уже в самом разгаре, но, видимо, сегодняшний вечер мне суждено провести одной.
- Ну почему же! - воскликнул Жигимонт. - Не согласиться ли пани на один танец?
Девушка поискала глазами в толпе своих братьев, но не заметила ни одного из них. Ну что ж, тем лучше.
Больше не о чём не думая, Барбара выпалила:
- С превеликим удовольствием!
Лето 1543 года, Геранёнский замок
Звонкий смех разлетался по глухим коридором Геранёнского замка. Ян, слуга молодой вдовы, улыбнулся и покачал головой. Он давно не видел госпожу такой счастливой и оживлённой, вернее сказать, вообще не видел. Покойный муж Барбары не сумел оценить красоту, ум и образованность этой женщины, что не слишком-то её радовало. Теперь же, всё было по-другому.
Барбара, идущая под руку с Жигимонтом, неожиданно появились из-за угла.
- Ян, как раз тебя мы и искали! - воскликнула она, её же спутник, казалось, ничего не замечал, кроме своей возлюбленной.
- Я к вашим услугам, моя госпожа.
- Пускай нам приготовят двух лошадей для прогулки. Да, и как можно скорее, - Барбара посмотрела на Жигимонта, и он лишь улыбнулся ей в ответ.
- Будет сделано.
Лошади ожидали своих наездников у главного входа, когда те вышли из замка.
Жигимонт, в невзрачном сером костюме, помог Барбаре, одетой точно так же, взобраться на лошадь. Даже в этой, недостойной её божественности, одежде, Басенька выглядела прекрасно. И, конечно же, её преследовал этот обожаемый Жигимонтом аромат роз. Юная вдова одарила его одной из своих лучезарных улыбок, от которых его сердце билось быстрее.
Начинался дождь.
Удобно усевшись в седле, он кивком дал понять Барбаре, что готов. Сначала та пустила свою лошадь шагом, затем перешла на рысь, а вскоре - и на галоп.
Где-то вдалеке сверкнула молния, послышался раскат грома, а дождь полил как из ведра. Но Барбара и не думала возвращаться обратно в замок.
- В детстве, - пыталась перекричать она бурю, - мы с Микалаем вот так и объездили окрестности Несвижа. А вот у Станислава было слабое здоровье, на меня он старался тратить как можно меньше времени, и, тем не менее, конные прогулки мне запрещал. Когда он умер, я почувствовала невероятное облегчение, хотя смерть и наводит на меня панический ужас. Как и отсутствие в замке библиотеки.
Жигимонт усмехнулся. Его Басенька действительно не могла и дня прожить без книги.
В первый раз в своей сознательной жизни Жигимонт по-настоящему влюбился.
Осень 1547 год, Вильно
Их сложно было не заметить. Прекрасная пара, танцующая посреди залы под завистливыми взглядами других. Высокая, стройная женщина, с белокурыми волосами, собранными в замысловатую причёску, в платье с пышной юбкой. Статный мужчина, в аккуратном парадном костюме, что-то шепчущий ей на ушко.
- Жигимонт! - послышался оклик, и мужчина оторвал взор от своей очаровательной спутницы. Невдалеке стояли князья Радзивиллы.
- Жигимонт, - уже более тихо повторил Микалай Чёрный. - Можно вас? На пару слов.
Великий князь нежно посмотрел на Барбару, что-то прошептал её и с явной неохотой подошёл к братьям.
- Чем могу помочь, господа? - поинтересовался Жигимонт и оглядел своих старых знакомых. В пыльной дорожной одежде, они явно выделялись из пёстрой толпы танцующих аристократов, что, кажется, не слишком их волновало.
Родной брат Барбары подошёл к ней и что-то спросил. Та подняла голову и выразительно посмотрела на Жигимонта. Не выдержав её взгляда, он повернулся к Микалаю Чёрному.
- Что всё это значит?
Микалай, сохраняя каменное выражение лица, указал в сторону двери.
- Нам нужно поговорить. Но не здесь.
Через минуту они уже выходили из бальной залы.
- Микалай, я даже не знал, что вы с братом в Вильно.
Радзивилл покачал головой.
- Мы прибыли пару часов назад.
На некоторое время повисла неловкая пауза.
- Жигимонт, - нарушил молчание Микалай, - о вас с Барбарой ходит всё больше и больше неприличных слухов, многие из которых, как мне кажется, не так уж далеки от истины. Это очень сильно вредят репутации сестры, и мы с Микалаем вынуждены поставить вас перед выбором. Либо вы женитесь на Барбаре, либо разрываете ваши отношения навсегда. Третьего не дано. Решайте.
Сначала на лице Жигимонта отразилось недоумение, затем удивление, а вскоре - мука и ярость.
- Вы... Вы... Вы не можете!
- Ещё как можем, - жёстко, разделяя каждое слово, ответил Микалай. - Барбара не какая-нибудь там простушка, с которой можно развлекаться в свободное время. Она - дочь своего отца, и будь Юрий жив, он бы не потерпел того, что сейчас между вами происходит.
Великий князь плотно сжал губы.
- Ведь дело не в репутации, - наконец вымолвил он, - дело в том, что отец стоит одной ногой в могиле, а как только он умрёт, мать начнёт искать мне подходящую партию? Вы с братом хотите, чтобы Барбара стала королевой. Сразу столько связей, перспектив, возможностей... Вы задумали это давно, когда ещё была жива моя жена. То есть четыре года назад, когда нас как бы нечаянно познакомили, в ваших головах уже созрел этот дьявольский план?
На губах Радзивилла заиграла печальная усмешка.
- А вы ожидали чего-то другого?
Жигимонт начал нервно расхаживать перед Радзивиллом.
- Я не могу... Не могу этого сделать! Моё положение при дворе и так не слишком устойчивое, а отношение матери к роду Радзивиллов, сами знаете, просто ужасное.
- Вы великий князь! - властно рявкнул Микалай. - Сколько можно ходить на поводу у королевы и этой недалёкой дворцовой знати, осуждающей любой ваш поступок!
Жигимонт смотрел Микалаю в глаза, в эти жёсткие чёрные бесстрастные глаза, и в голове пронеслась мысль, что, возможно, прозвище Чёрный тот получил не только за свою бороду.
- Мне нужно поговорить с Барбарой, - в конце концов произнёс Великий князь.
Они поженились спустя несколько дней. О тихой и скромной свадьбе знало лишь четыре человека - оставить до поры до времени всё в тайне было единственной уступкой, на которую пошли Радзивиллы.
Апрель 1548, Краков
Отец Жигимонта действительно умер, но не так скоро, как рассчитывали Радзивиллы. Со времени свадьбы с Барбарой прошло почти полгода, за которые новоиспечённые супруги больше ни разу не виделись. Радзивиллы до поры до времени отправили свою сестру в Дубингаи, Жигимонт же до апреля оставался в Вильно.
Старика похоронили со всеми подобающими почестями на Вавеле. Бона Сфорца, которой была не по душе роль безутешной вдовы, только на публике сохраняла скорбный вид.
- Сын мой, - озорно улыбаясь, королева-мать вошла в покои Жигимонта, и слуги тот же захлопнули двери. - Я рада, что вы наконец-таки вернулись домой.
Король усадил Бону в мягкое старое кресло, а сам устроился напротив.
- Заметьте, матушка, не я тогда решал, стоит или не стоит отправляться в Вильно.
- Всё равно речь не об этом. Жигимонт, вы должны прекрасно понимать, что теперь вам просто необходимо заключить выгодный брак ради блага государства и укрепления связей с Европой. К сожалению, ваша покойная жена была большой ошибкой...
- Которую вы безжалостно устранили?
- Как вы смеете?! - зашипела королева-мать. - Да, когда я объявила Елизавету подходящей партией для вас, то не знала, что та не способна родить наследника и страдает падучей. Но я тем более не скидывала эту непокорную пани с лошади! И если вы думаете как-то отсрочить поиск подходящей партии, то могу заверить...
- Матушка, я женат.
Бона замолчала. Своим острым проницательным взглядом впилась в сына и, поняв, что это не шутка, затряслась в ярости.
Одной фамилии этого княжеского рода хватило, чтобы окончательно вывести вдову из себя. Она кричала, воззывала к Богу и проклинала Басеньку так, что Жигимонт начал всерьёз опасаться за всё: за себя, мать и стены дворца, которые будто содрогались.
Но больше всего он боялся за Барбару, чьё нежное и печальное письмо, покоящееся в кармане на груди, согревало сердце и душу.
Декабрь 1550, Краков
- Жигимонт, одумайся.
Его мать, Бона Сфорца, сильно постаревшая за последние годы, взывала к благоразумию сына.
- Ещё не поздно всё отменить. Женишься на знатной и здоровой девушке, которая родит тебе наследника...
Если первое время королева-мать пыталась воздействовать на сына угрозами, криками и обвинениями, то уже сейчас она просто пыталась его вразумить, убедить и уговорить.
Король вздохнул и укоризненно поглядел на Бону.
- Завтра состоится коронация Барбары, и никто не посмеет мне помешать. Моё последнее слово.
Королева-мать грозно посмотрела на сына.
- Вы об этом пожалеете. Клянусь, вы об этом пожалеете.
Она с молниеносной скоростью, которой позавидовала бы любая дама её возраста, удалялась от Жигимонта.
У короля внутри всё похолодело. Бона никогда не бросала пустых слов на ветер.
Коронация состоялась. Во время всей церемонии королева-мать ехидно улыбалась. Жигимонт ещё не знал, что за несколько часов до этого Барбаре стало дурно и её едва привели в чувство.
Февраль 1551 года, Краков
Микалай Чёрный задумчиво вертел перо в руках, изредка поглядывая на письмо, лежащее перед ним. Наконец, глубоко вздохнув, он опустил перо в чернильницу и написал:
- А Барбара, Микалай, выглядит неважно. Король, кажется, тоже обеспокоен. На мой вопрос, не заболела ли она, сестра лишь пожала плечами - старается держаться храбро и не подавать виду, что что-то не так. А как она схуднела, одни кости остались! Собираюсь сегодня поговорить с Жигимонтом и дворцовым лекарем, уж больно мне не нравятся усмешки Боны, от которых кровь стынет в жилах...
Март 1551 года, Краков
Барбара, бледная и измученная как никогда, лежала на кровати в своих покоях, ворочалась и что-то невнятно бормотала. Служанка королевы, явно растерянная и напуганная, пыталась успокоить госпожу, но понятное дело ничего не помогало.
- Можешь быть свободна.
Служанка приподняла голову и, шепча что-то вроде "Ваше величество", в буквальном смысле вылетела из покоев.
Поморщившись, Жигимонт пересёк комнату, расшторил окна и открыл их настежь. Полумрак сменился ярким светом весеннего солнца.
Король присел на кровать Барбары и с горечью посмотрел на жену. Эта была лишь бледная тень той жизнерадостной красавицы, которую он встретил восемь лет назад.
Он взял её за руку и начал читать молитвы.
Прошло несколько часов. Пару раз приходили слуги и докладывали о прошении об аудиенции некоторых дворян и советников. Но король был непреклонен и не собирался отходить от ложа Басеньки.
Наконец, уже потеряв всякую надежду, он услышал стон. Барбара приоткрыла глаза и туманным взором смотрела на него.
- На Сейме, - закончил за неё Жигимонт и приложил палец к её побелевшим губам. - Шшш, всё хорошо, тебе просто стало дурно - вот и всё, - о том, что доктора не давали никаких прогнозов насчёт того, очнётся ли королева, а так же понятия не имели, что происходит, он тактично умолчал.
- Спи, набирайся сил, моя Басенька, а я побуду с тобой, - Жигимонт гладил жену по волосам и шептал ничего не значащие успокаивающие вещи, пока она не уснула.
Король встал с кровати и последний раз провёл рукой по голове. В его руке остался целый клок некогда прекрасных золотистых волос.
Май 1551, Краков
Стояла глубокая ночь. Плач и крики были слышны по всему дворцу. Жигимонт, плотно сжав губы, твёрдым шагом направился в сторону комнат жены.
Около входа в покои королевы, опустившись на холодный пол, навздрыв плакала любимая служанка Барбары.
- Не могу я больше! Не могу! Ну за что ей бедной всё это?! - в пустоту обращалась она.
Тут же открылась дверь покоев, и из неё вышел доктор. Увидев короля, тот устало склонил голову и прошептал:
- Простите, больше мы ничего сделать не можем. Остаётся лишь молиться за её несчастную душу.
С трудом сдерживая крик, вырывающийся откуда-то из глубины души, Жигимонт решительно направился к двери.
- Право, ваше величество, вы не захотите это видеть...
- Уйдите с дороги, - прорычал король. - И велите всем, кто находится в той комнате убраться, раз не можете ничем помочь!
- Там и нет никого, кроме королевы, - еле слышно проговорил доктор. - Никто не выдерживает этого.
Жигимонт резко открыл дверь и вошёл в покои. В нос тут же ударил до жути омерзительный, тошнотворный запах. Запах гнили и разложения.
Исхудавшая до нельзя Басенька, лежала на огромной кровати и громко стонала и рыдала. Агония была невыносимой. Несколько недель назад её гладкую кожу покрыли страшные нарывы, которые теперь лопались, доставляя невыносимую боль королеве.
- Я с тобой, Басенька, я всегда с тобой. Не бойся, - король присел и заключил жену в объятия.
Он не отходил от Барбары не на шаг три дня. Вечером третьего дня королева умерла.
И лишь Бона тихо ликовала. Яд сработал как надо.
Май 1551 года, между Краковом и Вильно
Траурная процессия растянулась на многие километры. Четыре лошади везли пышно-украшенный гроб, а сотни скорбящих шли вслед за ним.
В конце процессии плёлся человек. Он был одет в простую одежду бедняка, а кто подходил к нему и пытался заговорить, видел в его глазах одну только пустоту. Низко опустив голову, он следовал за гробом и беззвучно содрогался в рыданиях.
Мало кто знал, что это был за человек, потому что он был королём Польши и князем литовским Жигимонтом II.
Он отказался хоронить Барбару в Кракове. Этот город не принял её, отверг и убил.
Басенька любила Вильно. Там она и нашла последнее пристанище.
Довольная Бона быстро женила сына, которому уже было всё равно, на сестре его первой жены. Однако брак оказался неудачным и детей у Жигимонта так и не появилось.
Именно благодаря стараниям Боны, которая, разумеется, хотела для сына только лучшего, на Жигимонте прервалась великая династия Ягеллонов.
Говорят, что после смерти Барбары, Жигимонт не смог смириться с потерей жены. Он уехал в Несвиж, так любимый Барбарой. Ему в голову пришла идея вызвать дух своей любимой. Король обратился к графу Твардовскому, который по слухам продал душу самому дьяволу и являлся известным чародеем.
Июнь 1551, Несвиж
Граф ввёл Жигимонта в тёмную комнату. Вокруг стояло много зеркал, просто несчитанное количество, и на одном из них был нарисован еле различимый силуэт Барбары.
- Садитесь, - указал Твардрвский на кресло, стоящее напротив того самого зеркала.
Жигимонт подчинился.
- Мне надо привязать вам руки к подлокотникам, - известил Твардовский, - на случай если вы перестанете себя контролировать и решите прикоснуться к приведению, чего делать категорически нельзя.
Жигимонт смерил мага насмешливым взглядом.
- За кого вы меня принимаете?
- Но ваше...
- Я сказал, никто меня привязывать не будет.
Твардовский нахмурился но, тем не менее, кивнул.
- Закройте глаза и не открывайте, пока я не скажу.
- Хорошо.
Вскоре в зале послышались тихие шаги и невнятное бормотание. Жигимонт не мог видеть, что происходит, хотя, честно говоря, и не очень-то и хотелось. Так продолжалось несколько минут. Вдруг Жигимонту показалось, что подул холодный, ледяной ветер, но король отогнал от себя это чувство.
- Можете открыть глаза, но помните, что ни в коем случае нельзя прикасаться к...
Король больше никого не слушал. Его взору предстала расплывчатая белая фигура, которая как будто сходила с зеркала и начинала потихоньку принимать очертания Барбары. У Жигимонта спёрло дыхание. С каждым мгновением фигура приближалась к нему. Она плыла по воздуху, и теперь не оставалось никаких сомнений, что это покойная королева. Её бесстрастное бледное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, а одета она была в те самые одежды, в которых её похоронили.
- Басенька, любимая Басенька... - прошептал Жигимонт. - Басенька моя! - забыв про все предупреждения, правитель кинулся к фигуре. Где-то вдалеке послышался гулкий вскрик. Кажется, это взвыл Твардовский.
В то самую мгновение, когда Жигимонт дотронулся до призрака любимой, раздался хлопок и по комнате пошёл трупный запах.
Эпилог
Говорят, призрак Басеньки до сих пор блуждает по коридорам Несвижского замка. Давно покоится в могиле возлюбленный Жигимонт. Несколько столетий назад выветрился из её покоев запах роз.
![[]](/img/z/zorina_m_w/basenxkamoja/15nejsmit.jpg)