Я вывалилась на перрон Нижнерытвинска, волоча за собой тяжеленный чемодан. Чудненько! Начало августа, жара.
Как я вообще оказалась в Нижнерытвинске и почему покинула Москву? Наверное, знаете, это не имеет значения - слишком долгая, слишком скучная история. А ведь по-настоящему важные события начались как раз после моего переезда!
Но, если вкратце, чтобы вы имели представление - лет мне на тот момент было двадцать с лишним, позвольте уж, как девушке, не уточнять, я с горем пополам закончила университет и получила бесполезный диплом философа, к тому же, синий, как Марианская впадина, проработала год книжным консультантом в магазине (работка не такая, чтобы за нее следовало держаться), узнала, что мой возлюбленный крепко и глубоко женат (это расстроило меня меньше, чем я ожидала, но все же, согласитесь - приятного мало), а в довершение ко всему я перенесла операцию на ноге, что закрывало для меня дорогу в спорт на полгода. Учитывая, что одним июньским еще вечером мне позвонил мой дядя Валера и сообщил, что их отношения с женщиной, которую он называл не иначе как "Моя", зашли настолько далеко, что они уезжают в Санкт-Петербург к ее родственникам, а следственно, нижнерытвинская квартира остается без хозяина, неплохо было бы не оставлять ее без присмотра. Я не стала долго думать и согласилась въехать - по крайней мере, до поры до времени, отдохнуть от столичной суеты. Полгода - очень приличный срок, его как раз хватит, чтобы найти жильцов, желающих снять нашу квартирку, а заодно и самой немного изменить ритм жизни. Это пойдет мне на пользу, подумала тогда я.
Сейчас я не могу понять, верно ли тогда решила. Как повлияли на меня те события?...
В общем, из поезда я кое-как вылезла. Раннее утро, еще не так жарко и душно, как днем, погода, как говорится, шепчет. Я осмотрелась: пустынный перрон, видимо, крошечный Нижнерытвинск летом популярностью не пользуется... Да, действительно, на весь плацкартный вагон нас было всего пять человек, и то двое вышли на подступах к городу, когда потянулись дачные поселки. В Москве я могла бы рассчитывать, что мне кто-нибудь поможет (а хрупкая невысокая блондинка с забинтованной ногой вызывает самое яростное желание понести сумку, обогреть, подвезти и проч., проч. - проверено неоднократно!), но в тот день на перроне возле меня стояли только: замешкавшаяся пожилая чета, еще один пенсионер (я не стала бы беспокоить столь древнего старца, даже если бы умирала под тяжестью чемодана), две девицы моего возраста или чуть младше, пузатый мужичок, словно сошедший с иллюстраций к книгам Гоголя или Фонвизина, молодая мама с ребенком, хам, толкнувший меня при выходе, теперь сладко курящий у урны, прямо под знаком, что это запрещено, и... станционный смотритель в желто-зеленом жилете. Здорово. Воспользоваться своим блондиничьим очарованием не на ком. Не то что б меня это сильно расстроило - до университета я считалась, да, наверное, и действительно была откровенной дурнушкой, но после переезда в Москву расцвела. Стоило снять брекеты, очки и перекрасить волосы, да напялить юбку покороче, как все внезапно начали считать меня красавицей. Хоть ничего существенно не изменилось: у меня все еще те же "несексуальные" узкие губы, длинный подбородок, все равно выдающийся вперед, хоть прикус и исправили, и нос "пимпочкой", а не "уточкой". Да-да, это я цитирую претензии моих приятельниц и несостоявшихся бойфрендов, решивших возвыситься за счет критики моей внешности. Были ли среди них Алены Делоны и Софи Лорен? Ни одной и ни одного, разумеется.
Итак, возвращаясь в тот август: я могла рассчитывать только на свои силы. Либо ехать на автобусе (сколько же здесь стоит билет? Восемь, девять рублей? Двенадцать? Какая еще смешная цифра против московской цены? Что вообще изменилось за шесть лет моего отсутсвия?), либо чесать пешком через парк либо в гору.
И я выбрала последнее. После операции или нет, но я спортсменка. И кобыла та еще, постыдила себя мысленно, вот еще выдумала, подвозить ее! "Пешком допрешь!" - прозвучало у меня в голове голосом бабТани, двоюродной бабушки по материнской линии. БабТаня всегда была сторонницей двух вещей: пеших прогулок, когда это только возможно, и сохранения каждой копейки, когда это, опять же, только возможно.
Там же, на перроне, я переобулась из босоножек на каблуке в кеды, в которых раньше бегала по утрам, и, перехватив поудобнее ручку чемодана, зашагала к парку. Несмотря на то, что мне не пришлось тащить пожитки на себе, мне все равно было нелегко, особенно с больной ногой, "стрелявшей" при каждом шаге. Наверное, весил чемоданище больше меня - килограмм шестьдесят. Я же знала, куда еду! В полнейшую, тотальную глухомань! Схватила все, что только могла увезти. Наверное, было еще не поздно вернуться и поймать такси или маршрутку, сесть на автобус - но разошедшаяся жадность уже победила, и я настойчиво перла вперед. Одна польза была от этой утомительной прогулки: я оценила, насколько изменился город за время моего отсутствия. На самом деле, поразительно! Или же я просто в юности не замечала этого. Старая стоматологическая клиника обветшала, магазины, в которые я раньше всегда заходила по пути в "зубнушку" и обратно, закрылись или сменили вид товара. Там, где продавали вкуснейшие булочки с вареньем, теперь воцарился "Мир обуви", а магазинчик с канцтоварами, куда я бы, если б оставалась возможность, зашла поностальгировать, превратился в "Ткани из Иваново".
Кто когда понимает, что детство кончилось, а я осознала это именно в тот момент.
Даже запнулась от неожиданности о бордюр. Охнула, схватилась за ногу - все как всегда, как я уже успела привыкнуть.
Дома меня ждал дядя Валера. Сказать по правде, я давно не видела его таким... ухоженным. Кажется, даже в пятьдесят лет роман способен кардинально переменить привычки человека - хотя бы в разрезе ухода за собой. Дядя был гладко выбрит по всей площади головы, от подбородка до затылка, только над губой остались топорщиться сицилийские усы, благородно вонял чем-то едким, в рекламе выдающимся за мужественное, и блистал улыбкой без промежутков в зубах, некогда оставленных хоккейным прошлым. В общем, просто другой человек! Но характер у дяди не изменился.
- Смотри, мужиков не води, - мрачно сдвинул брови он, так что глаза почти спрятались под ними, как у злого волшебника в кукольном мультфильме, - и не пьянствуй тут.
- И тебе доброе утро, - фыркнула я, вволакивая чемодан через порог. Ох, без лифта втаскивать шестьдесят килограмм на третий этаж - я не муравей все-таки! И не штангистка!
- Вот ключи. Через неделю приеду проверить, как ты тут.
Дядя бросил бренчащую связку на журнальный столик и вышел из квартиры. Я утерла пот со лба и присела на табуретку отдохнуть... Но меньше, чем через минуту встала, подошла к окну, посмотреть, как дядя выходит из подъезда. У нас с самого детства были странные отношения. Он никогда не относился ко мне хорошо... Нет, доброжелательно: дразнил, корчил рожи, пугал... Когда я подросла, он не прекратил меня задирать, только сменил детсадовские дразнилки на оскорбительные прогнозы: "Инка-то? В подоле принесет..."
Теперь я уже не виню его за такое отношение. Удивительно, но дядя Валера оказался прозорливей и чувствительней к тонкому миру, чем мама... Чем Надежда Андреевна.
Нет, не могу так ее называть. Кто воспитал - тот и родитель. Ведь так говорят об усыновленных детях? Думаю, в моем случае, можно сказать то же самое, хоть меня никто не удочерял.
Никто бы просто по доброй воле не согласился.
Но обо всем по порядку.
Я разложила вещи, провозившись до полудня, сходила в магазин за едой (копченая колбаса и сыр почтеннейшего возраста, благородно оставленные дядей Валерой в холодильнике, меня не прельщали), с удовольствием повозилась на кухне, готовя кабачки в сметанном соусе, и к трем часам дня, переделав все дела и поев, села за нетбук. По крайней мере, за Вай-фай дядя заплатил - зная его, подарок можно было счесть поистине королевским. Я стала искать, куда бы мне можно было приткнуться с моим жалким дипломом, а также - на что употребить вечера. Но это в Москве можно было рассчитывать на богатство выбора, а в Нижнерытвинске... Как писал Чехов, лопай, что дают - я отправила резюме на адрес книжного магазина, впрочем, уверенная, что мне повезет, в местную газету (без надежды), и попробовала дозвониться до магазина школьных принадлежностей, но единственное, что я услышала в трубке - песню "О боже, какой мужчина" вместо гудков. Что ж, кое-какие деньги у меня оставались с продажи велосипедного снаряжения в Москве (пока-пока, в этот спорт мне уже не вернуться, боюсь), плюс, накопления за год работы - месяц можно продержаться, если не больше - при здешних-то ценах! Миленький маленький островок коммунизма, где самый дорогой беляш стоит шесть рублей...
Разобравшись с вакансиями на работу, я переключилась на хобби: чем занять вечера. Конечно, ничего такого, к чему я привыкла, в Нижнерытвинске найти нельзя было. Какая уж тут зумба, какой пилатес! Единственное, что я обнаружила в местном доме спорта, так это бассейн (хотя, судя по фото, хороший!), боксерскую секцию, секцию карате и качалку. Боксом я никогда не интересовалась, карате и качалка отпадают из-за моей травмы. Конечно, можно было радостно завопить: тут можно и толсте-е-еть! Вот только мое тотальное разочарование в мужчинах совсем никак не было связано с наличием или отсутствием спорта в жизни. Через год я мечтала выступать на Чемпионате России по БЖЖ, а значит, за эти полгода мне следовало и восстановиться, и не потерять форму хотя бы до нуля - допустим, турник я и во дворе найду, повисеть можно и на перекладине качелей, но как быть с ногами? Что ж, до поры до времени иного выхода, кроме бассейна, у меня и не было.
Все вело меня в одну точку, как пути сходятся в Риме. Только я тогда этого не подозревала.
Но я пыталась - на свою беду - увильнуть с этой дороги. Например, в первый вечер я решила пойти не поплавать в Дом Спорта, а посетить могилу дедушки. Благородное желание, но лучше бы я выбрала другой день.
Или это тоже было предначертано?...