Багажник забили под завязку: заграничная конференция - дело не шуточное. Шмоток набралось столько, будто экипаж собрался эмигрировать. На правах руководителя делегации, гитару я вручил сидящим на заднем сиденье. Костик при этом заметил, что лучше б меня учили играть на сопилке.
Гитару эту я очень любил. Давным-давно, когда без блата ничего приличного было не достать, я напоролся на нее в Бакинском ЦУМе. Остолбенев и с большим трудом оправившись от шока, я догадался: недоступное чудо предназначено для бакинских передовиков, до дна исчерпавших нефтеносный Каспий или, на худой конец, наметавших горы осетрины.
Гитарные бока восточной красавицы лоснились радужными цветами, однако колки с изящными, словно точеными из слоновой кости, белоснежными пуговичками и серебряные струны, придавали великолепию девичью строгость.
По-юношески наивный, я осмелился обратиться к дородной бакинке:
- Скажите, пожалуйста, а можно попробовать поиграть? Я аккуратно.
- Аккуратно, не аккуратно! Купи себе и пробуй на здоровье!
- Как это, купи?! - не врубился я.
- Что значит как? За дэньги!
- За какие деньги?
- Да, разуй глаза, вон ценник.
Так я оказался владельцем настоящей гитары, и не просто настоящей, а известнейшей чешской фирмы "Кремона".
Со временем лак потускнел, слоновая кость оказалась пластмассовой. На одном из колков умельцам пришлось пуговичку заменить ключиком от игрушечной заводной машинки, а к другому колку (второго подобного ключика не нашлось) припаяли трехкопеечную монету. Но ни с чем не сравнимое звучание сохранилось.
Гитара, конечно, не контрабас, и не виолончель, но тоже бандура изрядная. На скоростной трассе республиканского значения ухабов хватало на всю дорогу и страдалица безжалостно колотила друзей по коленкам.
Всю дорогу меня и костерили.
Не то чтобы злобно и даже не очень навязчиво. Друзья перемывали мне косточки, припоминая всякие грехи, однако доминанта прегрешений прослеживалась четко.
Песен моих только в Польше и не хватало! Отчего я заранее возненавидел оргкомитет?! За что готовлю изощренную пытку?! Поляки, может, не так музыкальны, как итальянцы, но могут раскусить зловредный замысел! Никакие командировочные не искупят выпавшие на нашу долю мытарства!
При "технических" остановках дважды предпринимались попытки "забыть" инструмент в траве на обочине, но бдительность мою усыпить не удалось.
В конце концов, все устаканилось. Убаюканная дорогой гитара, мирно заснула грудным ребенком у Кости на руках. Серега, прижав палец ко рту, призывал не беспокоить дитя, хотя и пришлось бы пропустить его черед "баюкать".
Последний отчаянный шанс избавиться от зловредной попутчицы был использован на таможенном посту.
Служивого Костя встретил вопросом:
- Правда, что музыкальные инструменты можно вывозить без документов и пошлины? - при этих словах он постучал по корпусу гитары, и разбуженное дитя ответило недовольным ворчанием.
- Неправда! - ответил знаток Таможенного кодекса, - если вещь имеет художественную ценность, нужно брать разрешение Министерства культуры, иметь оценочный акт и квитанцию об уплате таможенного сбора.
- А я что говорил! - воскликнул Костя, выставив старушку на всеобщее судилище.
Оглядев ее с явным сожалением, офицер задал убийственно наивный вопрос:
- Что это?
- Гитара?
- Сам вижу, не пылесос! Нет, эта штука ценности не представляет, государство без нее не обеднеет, - вынеся безапелляционный вердикт, он поставил штамп и, небрежно козырнув, удалился.
К месту проведения конференции, в маленький польский городишко, мы добрались на следующие сутки под вечер. В гостиничном ресторане нас поджидал директор фирмы-организатора Артур.
В предверии ужина завязалась "светская" беседа. Артур практически не говорил по-русски, но мой польский оказался достаточно сносным, чтобы изъясняться без переводчика, не слишком огорчившегося по поводу своей невостребованности.
Первый вопрос, конечно же, что будем пить.
Выяснилось, что Артур, уже встретивший сегодня две делегации и, начав с пива, будет продолжать в том же духе. Я погрустнел - это, вроде бы, вынуждало и меня довольствоваться тем же, а после дороги хотелось чего-то более радикального. Янтарный напиток хорош под неторопливый аккомпанемент долговременных переговоров. Для кавалерийского марш-броска к тесному знакомству водка гораздо предпочтительнее. Но не навязывать же свои правила.
Когда-то мне пришлось походить на курсы польского языка и там, неизбежно, готовить рассказ о себе. С домашней заготовки я и начал нашу беседу.
Меня зовут Яков. Родился в кузнице. Кузнице кадров на Днепре. Особые приметы: язык острый, глаза голубые, легко раскатываемая губа не дура. Защитив диссертацию, доказал: ничто не обходится нам так дорого и не ценится так дешево, как ученая степень. Люблю играть на разных инструментах. На пианино, на гитаре. На балалайке не играю. Карты скатываются.
В этот момент Артур, внимавший "безукоризненному" польскому, перебил меня и обратился к маявшемуся от безделья переводчику:
- Я не понял, какие карты?
- Конечно же, не топографические, а игральные! - не дав никому вымолвить слово, я попытался сохранить инициативу.
Однако Артур, теперь уже извинившись, стал детально выяснять, что имелось в виду. Разобравшись в особенностях игры на гитаре и балалайке, он до неприличия раскатисто засмеялся и, с довольным видом, неожиданно сообщил:
- А я тоже играю на гитаре!
- В карты? - уточнил я.
- Нет! - ответил пан-директор несколько обиженно - Не в карты, а на гитаре!
Желая сгладить впечатление от неуместной шутки, я предложил:
- О! Будьте любезны, сыграйте, пожалуйста!
- Яков! Ты меня удивляешь! Я, как и ты, в командировке. Мой дом несколько ближе, чем твой, но все равно до него очень далеко, где я возьму гитару?!
- Артур! Ты же имеешь дело со мной! Ничего невозможного для нас теперь нет. Достаточно щелкнуть пальцами и гитара окажется у тебя за спиной!
- Ты щелкнешь пальцами и появится гитара? - переспросил Артур недоверчиво.
- А что здесь такого? Только давай слегка перекусим, дорога была ведь долгая.
Чокнувшись пивными бокалами, мы приступили к трапезе. В подходящий момент, расправившись со стейком, я с видом рефери на ринге отодвинул тарелку:
- Пан директор готов сыграть?
- Яков! Перестань шутить!
- Готов? - и не дожидаясь ответа, театрально щелкнув пальцами, как заправский конферансье, я провозгласил,: - Гитара к Вашим услугам, сэр!
При слаженной команде сотворить небольшое чудо дело-то пустяковое.
Артур оборачивается, видит божественное творение и замирает, пораженный не меньше, чем я когда-то в Бакинском универмаге. Бережно взяв инструмент, он трепетно перебирает и подстраивает струны. По тому, как он держит гитару, прислушивается к звучанию, чувствуется, что игра для него не заурядное хобби.
Поднявшись из-за стола и поставив ногу на стул, пан-директор склоняется над инструментом и обращается к присутствующим:
- Минуточку внимания.
Однако и без этого все присутствующие уже замерли.
С первых слов и аккордов, с первого мгновения, я перестаю ощущать реальность происходящего. Я ожидал чего угодно. Битлз, "Но То Цо", "Катюшу", из уважения к гостям. Но то, что вершил Артур - это не было песней! Это была молитва! "Молитва Франсуа Виньон"!
Всю жизнь я, как и мой отец, любил песни Окуджавы. Магнитофоны тогда были в редкость, пластинок не достать. Песни отец "хранил", переписав слова мелким трудноразборчивым почерком. Конечно же, были и Высоцкий, и Визбор, и Галич. Но Окуджава... В его песнях было все. Надежда веры и вера любви, горечь побед и величие поражений. И все-таки, даже среди его песен для меня была одна самая-самая, одна-единственная. И если бы в самую дальнюю дорогу Всевышний разрешил бы мне взять с собой только одну, я выбрал бы эту.
- Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет...
Что было совсем поразительно, Артур пел по-руски. Оглушенный, полушепотом я повторял до боли знакомые слова.
- Господи, дай же ты каждому...
Взяв заключительный аккорд, музыкант отрешенно, медленно опустился на стул. Помолчал. Неожиданно, совсем не по адресу, обратился к переводчику:
- А почему нет водки?!
- Одну минуточку, пан директор, я приглашу официанта...
Званый ужин закончился за полночь. Пиво больше не котировалось, а сосчитать прозвучавшие песни и тосты, казалось невозможным.
С Артуром мы подружились. Музыка и Поэзия объединяют людей надежнее, чем какая-то там водка. Хотя и водка, конечно же, в этом смысле не круглая дура.
После успешного доклада и не менее успешных переговоров, всю обратную дорогу, мы ехали в прекрасном расположении духа, а гитару буквально везли на руках. Костик даже пообещал по возвращении достать для нее бархатный чехол.
Любимица наша по-прежнему в строю. Правда, ключик затерялся, пластмасска поискрошилась, а трехкопеечные монетки венчают теперь все колки. Они припаяны орлом наружу, и каждый колок украшает герб. Герб Союза Советских Социалистических Республик.
Монетки трехкопеечные. Но это ведь не умаляет ничье достоинство. Правда?