- Ну что, как дела на любовном фронте? Кто-нибудь уже прислал тебе валентинку?
Каждый год, четырнадцатого числа второго месяца, мать задавала один и тот же вопрос. И каждый год его ответ не отличался разнообразием.
- Ма! Ну ты же знаешь-это для маленьких, сколько можно повторять.
Он обиженно замолчал, снова склонившись над книгой, пытаясь сосредоточить свое внимание на ней. Мать замолчала. Он не хотел, чтобы она думала, что ему это не приятно. Просто это все забавы малышни, а он уже взрослый и не желает говорить о всяких там глупостях. И вообще он занят. Очень...
Читать больше не хотелось. Черт! Ну надо так испортить настроение. Ведь каждый год одно и тоже! Надо проветриться. Просто необходимо...
На сборы понадобилось минуты две. И он уже шел по темной аллее, заросшей кустами шиповника и акаций. Мимо то и дело проходили молодые и не очень пары, держась за руки. Что-то тихо друг другу шепча.
Нет! Так не возможно. Что они все от него хотят? Но проходившие мимо ничего не хотели. Они его даже не замечали. Он свернул на заросшую травой тропинку. Он знал, куда она ведет - там, в тихом сквере, он не раз засиживался до самой ночи, оставаясь один на один со своими мыслями. "Его" дерево было сплошь покрыто письменами, вырезанными перочинным ножом. Большинство из написанного сводилось к двум именам, соедененным символом "+", вот только после знака равенства стоял то знак вопроса, то еще что-то.
- Черт! Кого я обманываю!! - его нож воткнулся прямо посреди коряво вырезанного на шероховатой коре сердца, простреленного такой-же корявой стрелой - Она никогда меня не любила и не будет! Но почему тогда я так жду чуда? О, как я ненавижу этот праздник - это не день влюбленных! Это день отверженных и убитых горем. Вот почему это и мой праздник тоже.
Разве я хуже тех остальных, что прогуливаются по аллее, напевая друг другу слова любви.
Любви... Это болезнь...Когда ты хочешь встать, но обнаруживаешь вместо ног бесполезные обрубки - ведь только что ты вроде летал в облаках, а теперь падаешь в пустоту. И сам не понимаешь, что эта пустота и есть любовь...Черная дыра высасывающая жизнь.
Но ведь я не такой? - лезвие ножа крошило черную кору, превращая вырезанное сердце в небольшую воронку - Ведь я смогу бороться с этой болезнью?..
Внезапный смех и голоса заставили его замереть, притаившись в тени огромного дерева. Сзади его тыл был надежно прикрыт густыми зарослями шиповника. Сев на холодную землю, он воткнул в нее нож и попытался рассмотреть приближающихся людей сквозь кусты и сгущавшиеся сумерки. Внезапно его словно ударило током. Он понял...он еще не видел, но уже знал. Знал одного из этих людей, точнее одну. Именно в ее честь была изрезана большая часть поверхности многострадального исполина, под чьей надежной защитой он теперь скрывался. Это была она... да еще не одна. Тем более в такой день.
Руки судорожно схватили комья земли, разминая их в мелкую пыль. Казалось, он был ошеломлен, но это было не так. Скорее он был раздавлен, как тот маленький жучок, замешкавший и попавший в его ладонь, когда он сжал ее.
- Но почему?! - вопрос, заданный самому себе, гулко отдавался в голове, словно горное эхо.
В глазах потемнело.
Через секунду другую, когда он пришел в себя, смех уже прекратился, перейдя в еле слышный шепот. Но он, кажется, слышал все... все до последнего слова. Они стояли здесь, под его деревом, на его поляне, неизвестный трогал его мечту, а та не сколько не была против-убийственное завершение его дня.
- Но ведь я не такой?! - вспомнил он свои же слова и тут же чуть не вскрикнул от боли - его рука, предоставленная сама себе, совершенно случайно наткнулась на лезвие перочинного ножа - Ведь я смогу бороться с этой болезнью?.. - подумал он, сунув грязный окровавленный палец в рот.
* * *
- Милый! Ты где? - уже минут десять, как ее приятель ушел по особоважному делу в ближайшие заросли шиповника, оставив ее одну. - Нельзя же так долго делать это!
- Ты что утонул? - она с улыбкой представила себе эту ситуацию и в тот же момент улыбка сошла с ее лица. Было уже поздно, да и место это незнакомое.
Хотя, помнится, она была здесь уже раз с тем странным парнем из параллельного класса. Похоже она нравилась ему, но черт возьми, он был такой робкий. Все что он смог, так это привести ее сюда, так и не сказав ни слова, а потом проводить до дома. Вообщем скука...
Стас был не такой. Он знал, что ему нужно, а она знала, что нужно ему. И похоже им обоим нравилась такая осведомленность в собственных планах и желаниях.
- Ну куда ты провалился?..
Кусты плотной стеной встали на перед ней, растопырив во все стороны колючие ветки.
- В лоб их не возьмешь...- подумала она, пытаясь найти лазейку в этой колючей проволоке.
Лезть внутрь не хотелось, но и оставаться здесь она не желала. - Черт! Надрать бы тебе уши... А!.. Да тут еще и крапива! Замечательно - ей это уже переставало нравиться, похоже их первый небольшой праздник кончался не совсем хорошо.
- Ну, без сладкого ты сегодня остался точно! - шиповник закончился небольшой полянкой, что была раз в пять меньше той, где они со Стасом шептались. Но его здесь не было.
- Стас! - позвала она, уже не надеясь услышать ответ - Похоже он решил поиграться. Что ж,
сейчас она найдет его и тогда ему не будет пощады. Она улыбнулась и, пригнувшись, направилась к огромному дереву, где (а в этом она была уверена) скрывался ее приятель.
Было уже совсем темно и двигаться пришлось на ощупь. За деревом, однако, никого не оказалось.
- Что ж, ты сам себя выдашь - подумала она, опускаясь на корточки, когда ее опущенные руки вдруг наткнулись на что-то...Это что-то было мягким и теплым. Наклонившись вперед, она поняла, что это... Стас
Дикий вопль разрезал ночь, и все стихло.
* * *
Порезанный палец ужасно болел, он не помнил, сколько уже сидит здесь на холодной земле, наблюдая за ними. Час, два, а может всего минут пятнадцать? Для него время остановилось, когда он увидел Ее с ним. Когда тот привстал и, что-то сказав своей путнице, направился к кустам, он похолодел:
- Он хочет отлить! А лучшего места это сделать не нашел. Сейчас он точно меня увидит (О,
это будет позор почище, чем когда ему приклеили на спину плакатик "ПНИ МЕНЯ". А он весь день получал затрещины и тычки, не понимая в чем дело). Но нет! Этот придурок никому ничего не расскажет. Потому что...
- Потому что не сможет! - Пронеслась в голове мысль, вызвав зловещую улыбку на лице.
Стас, занятый растегиванием ширинки, даже не успел понять, что с ним случилось, когда из-за дерева вдруг скользнула тень, и точный удар перочинного ножа оставил его валятся на земле, булькая собственной кровью.
Когда она закричала, обнаружив труп, Он уже стоял позади, чтобы утешить ее и помочь улыбнуться... в последний раз... От уха до уха... своим перочинным ножом.
2 года спустя
- Признавайся! Кто он? - Света никогда не видела подругу такой счастливой. Она просто светилась и, если бы кто-то попросил прикурить, это вполне можно было сделать от ее лица.
- Ты знаешь его. Это .... из десятого класса.
- О, Боже! Что ты нашла в нем. Он ужасно зажатый.
- Знаешь, но в нем есть что-то милое. А когда он смотрит на меня - мурашки бегают по коже, словно в глазах какая-то тайна... Вообщем тебе не понять!
- Куда уж мне! - и обе девушки громко рассмеялись, продолжая крутиться перед зеркалом.
Света, улыбнувшись, добавила:
- Да пока ты дождешься, чтоб он тебя пригласил... или объяснился.
- Ничего! Я не гордая. И вообще не обязательно, чтобы мужчина приглашал девушку. Считай, что это мой белый танец: Дамы приглашают кавалеров!
- О! О! О! Надо же.
- Да! И вообще, я уже все решила. Сегодня я предложу ему проводить меня до дома, а уж там посмотрим, что будет.
- Ну смотри!.. не промахнись.
И они опять рассмеялись, выбегая из комнаты для девочек.
После занятий она уже ждала его на школьном крыльце:
- Не хочешь проводить меня до дома?
Он поднял глаза, и она в очередной раз испытала приятную дрожь.
- Пойдем...
Всю дорогу они шли молча. Но это не была ситуация неловкости, подобная той, что возникает между двумя незнакомыми людьми. Скорее они просто уже знали, что хотят друг другу сказать, но еще не пришло то мнгновение... Это было затишье перед бурей - и это они знали тоже.
Так продолжалось до самого подъезда. Уже там она почувствовала, как он прижался к ней (увидеть этого она не могла - в подъезде стоял полумрак).
Ее удивление было недолгим, когда вместо теплых, влажных губ, она встретилась с перочинным ножом и в ту же секунду мертвое, но еще дергающееся тело упало на холодный кафельный пол, заливая все черной жидкостью.
Никто не обратил внимания на молодого человек, вышедшего из подъезда. Тот огляделся, сунул руки в карманы и поспешил к трамвайной остановке, довольно буркнув себе под нос: