Их первое знакомство произошло много лет назад, при трагикомических обстоятельствах. Он был студентом второго курса консерватории, пробивался на вокалистком поприще, когда его внезапно прихватил приступ аппендицита, и вот, таким образом, он оказался на операционном столе. Оперировали тогда, как было принято, под местным обезболиванием. Он страшно переживал на операции, что уж тут говорить, чувственная театральная натура, иначе туда и не идут. Хирург время от времени задавал ему вопросы, чтобы не терять контакта с пациентом, мало ли что, анестезиологов тогда еще не было. Темы для разговоров были простые, чаще всего бытовые; узнав, что на столе лежит студент консерватории, конечно, сразу взялись за музыкальную тему, и стали донимать его шутливыми вопросами, А когда он признался, что поет, то даже попросили его что-нибудь спеть. Операция шла своим чередом, без каких-либо отклонений, с небольшим кратковременным болевым ощущением, ну хирурги в шутку и попросили его исполнить какую-нибудь арию Карузо. Студент, приняв все всерьез, смутился, начал отказываться, а хирурги продолжали подначивать - спой что-нибудь. Тут в разговор вмешалась операционная сестра, до этого молчавшая, и только, предугадывая очередное действие хирурга, подавала необходимые зажимы, шовный материал. Она встала на защиту пациента:
- Ну что вы пристали к мальчику, он еще студент, придет время, и он вас еще пригласит на свой сольный концерт.
Операция близилась к концу, возникшая шутливая перебранка закончилась так же внезапно, как и началась. Наложили швы, асептическую повязку, больного переложили на каталку и повезли в палату.
Студент с обостренным вниманием воспринимал все, что происходило с ним в это время. Он услышал голос операционной сестры, вставшей на его защиту, и как-то сразу проникся к ней симпатией и доверием. Ему захотелось увидеть обладательницу заинтересовавшего его голоса. Когда его вывозили с операционной, медсестра, проходя мимо, участливо обратилась к нему не то с вопросом, не то с пожеланием:
- Ну вот, все осталось позади. Как себя чувствуешь?
- Терпимо, - буркнул он.
Она пожелала ему выздоровления, и скрылась в предоперационной.
Вячек, так друзья звали пациента, смотрел на медсестру, ему хотелось получше разглядеть свою защитницу в операционной, но она была в медицинском халате, косынке, лицо почти полностью закрывала марлевая маска, из-под которой виднелись только выразительные глаза, обрамленные длинными ресницами, угольно-черные брови и лоб. Из-под шапочки чуть выбивалась прядь темно-каштановых волос, когда медсестра оглянулась в сторону окликнувшей ее санитарки, ему удалось разглядеть еще, что волосы собраны в плотный узел и небольшое изящное ухо без каких либо сережек, выглядывавшее из-под косынки. Под халатом угадывался стройный девичий стан, он только еще успел заметить и то, что ноги в тапочках были довольно привлекательны. В следующий момент санитарки подхватили каталку и покатили в палату.
Операционная сестра
Прошли первые послеоперационные тягостные дни, Вячек постепенно восстанавливался после операции, начал ходить, а мысли его часто обращались к той операционной сестре. Ему хотелось увидеть ее еще раз и познакомиться. В глубине души он, боясь признаться самому себе, почувствовал, что заочно влюбился в эту, едва знакомую, операционную медсестру, которая необъяснимым образом влекла его к себе. Он начал искать встречи с ней, часто выходя к операционному блоку, надеясь, что медсестра, заинтересовавшая его, должна, в конце концов, появиться из оперблока. Через пару дней, в конце операционного дня он ее увидел. Но не решился подойти к ней, заговорить, хотя от природы не отличался робостью, а тут оробел. Видимо потому, что она показалась ему в тот момент высокой, стройной, с броской внешностью и... недоступной. Он оробел подойти и заговорить с ней, боясь, что это может разрушить его надежду на продолжение знакомства. Но мысли об этой девушке захватили его так, что все его помыслы теперь выражались только в одном, познакомиться с ней, но в то же время получить отказ, пугало его своей неотвратимостью. Вячек проводил теперь все время, думая только о том, как познакомиться с этой незнакомкой.
Время шло, он все время старался найти повод, чтобы познакомиться с волнующей его воображение сестрой милосердия. И спустя время, как-то само по себе получилась, что незнакомка сама обратила внимание на выздоравливающего больного, который ей запомнился в операционной потому, как студент консерватории, которому хирурги шутливо предлагали спеть, а потом еще и окрестили "Карузо". Она узнала его, поздоровалась, потом спросила, как дела, а дальше завязался непринужденный разговор. Это короткая встреча и непринужденный разговор, имели продолжение, молодые люди проявили взаимный интерес, и начали встречаться. Девушка оказалась начитанной, интересным собеседником, обожала музыку, искусство, у них возникло много общих интересов.
Встречи стали более частыми, регулярными и вызывали уже более глубокие чувства. Вот только Вячек с первой встречи, когда у них появились первые намеки на взаимные чувства, продолжал ощущать чувство какой-то ущербности и неуверенности, и превосходства новой подруги, его пугала возможность, что она может разочароваться в нем, и уйти когда-нибудь от него к более удачливому поклоннику. Просыпалось, как ни старался он подавить, чувство ревности, хотя девушка отвечала ему искренними чувствами, и у нее даже помысла никогда не возникало дать повод для ревности.
Шло время, студент переходил с курса на курс, голос его крепчал. Взаимоотношения с медсестрой становились все более крепкими, они постоянно чувствовали необходимость общения. К концу обучения в консерватории они поженились. Его сразу приняли в оперную труппу театра, и вместе с этим началась круговерть семейной жизни. Жена продолжала работать в хирургии дежурной операционной медсестрой. В обычной жизни, общении с окружающими она оставалась общительной, отзывчивой, доброжелательной, улыбчивой, к ней тянулись и сотрудники, и пациенты.
А в операционной она преображалась, становясь кремнем, не зря один очень известный хирург говорил о настоящих операционных медсестрах: "Операционная сестра должна быть холерой...". У таких сестер хирурги не забывают в животе пациентов тампоны и инструменты. Это была умная, спокойная, выдержанная надежная медсестра; ассистируя, она предугадывала очередные действия оператора, вкладывая в руку необходимый инструмент, а в случае, когда внезапно что-то шло не так, не была сторонним пассивным наблюдателем.
А Вячек быстро продвигаться на поприще тенора-солиста, и спустя какое-то время его начали отмечать на певческих конкурсах, присваивать по нарастающей артистические звания. С самого начала у них в семье складывались гармоничные интимные отношения без каких-либо "посредников" группы изделий N2 Баковского завода. Валя (так назовем жену оперного певца) влюбилась в мужа, а женщины, влюбляясь в мужчину, подчиняясь велению Природы, как правило, хотят иметь от него ребенка. Валя не была исключением. Муж был согласен на первенца. Так время и шло, пока почти через год, у Вали не появились признаки грядущего материнства.
За это время муж привык ощущать жену в интимных отношений без каких-либо средств предохранения от нежелательной беременности. Это продолжалось какое-то время и после родов. А потом случилось так, что супруга совсем неожиданно даже при полном отсутствии месячных, во время лактации опять забеременела. Но второй ребенок в тот момент совсем не входил в их планы, и пришлось Валентине идти на выскабливание. После первого аборта через некоторое время последовал, второй. А дальше пошло-поехало.
Жена старалась угодить мужу, подстраиваясь так, чтобы моменты апофеоза близости совпадали, как есть, в незащищенном сексе, без кондомов. Чтобы избежать нежелательных беременностей, использовала, разве что, светлые периоды лунных циклов. Но муж теперь не мог терпеть никаких средств контрацепции, имевшихся в то время: лютенюринов, паст, мазей, всяких шариков, спринцовок, и всего прочего, от времен древних египтянок, которые даже крокодиловый помет (напоминавший овечий помет) умудрялись вводить в интимное место, лишь бы, не забеременеть.
Вспомнилось, как говорили в стародавние времена знатоки-эстеты и гурманы интима о презервативах (изделиях N2 Баковского завода), что пользоваться ими, это все равно, что нюхать розу через противогаз. Кстати, а знаете, что изделием N1 тогда обозначался противогаз!
Об оральных контрацептивах, тогда еще мало кто даже слышал. Они вошли в повседневную жизнь значительно позже. Поначалу у них были, почти "лошадиные" дозы гормональных составляющих, что при длительном применении вызывали маскулинизацию (волосатость - росли усы, борода, ноги обрастали шерстью, как у современных некоторых особ):
Ну и женщины пошли,
Ноги, как у сатаны,
Волоснёю обросли.
Собираясь на работу,
Сделав утром макияж,
Ноги бреют торопясь,
Но к ночи,ни дать, ни взять,
Ощетинятся опять.
Препараты эти вызывали к тому же ожирение, бесплодие, да и с онконастороженностью не все было благополучно, прием таблеток был ежедневный, неукоснительный. Потом появились более щадящие оральные контрацептивы 2-го, 3-го и последующих поколений, но это будет значительно позднее.
Ну а пока, суть да дело, муж вообще-то оказался не только тенором, но и мачо, смахивающим на альфа самца, к тому же сексуальным эстетом, Он признался жене, и потом не раз повторял ей, что у него от презервативов портится и даже пропадает голос! "Неужто, ты, любимая, хочешь угробить мой голос, дар божий?" - Спрашивал он ее. И жена, считая его своей настоящей половинкой, безумно любившая его, боготворившая и восторгавшаяся мужем, и его голосом, разве могла позволить себе такое? Не могла! И шла на жертву, терзая свое тело 2-3 раза в год ради сексуальной необходимости сохранения голоса тенора-козла. Жена шла на все пожелания мужу, следуя словам песни:
Буду любить тебя всегда, я не могу иначе...
Шло время, в начале 60-х годов, на третьем курсе мединститута мы впервые пришли на кафедру общей хирургии. Ребята студенты-первокурсники все мечтают быть хирургами, но по мере перехода с курса на курс таких желателей становится все меньше и меньше, так что к шестому курсу желающих выбрать специальность хирурга остается очень мало. Значительный отсев мечтателей-романтиков происходит на третьем курсе, когда впервые будущие медики приходят в хирургию, попадают в операционную. Когда вместо накрахмаленных сверкающих белизной, а нынче небесной голубизной или изумрудной зеленью киношных халатов, они получают из стерилизационных биксов пережженные после многократных автоклавирований халаты.
У преподавателей-хирургов, да и у рядовых врачей отделений за плечами была минувшая война. Они были и хорошими врачами, и хирургами, были хорошими наставниками подрастающего поколения врачей. Преподаватель в нашей группе был именно таким. И однажды он, собрав в группе всех желающих быть хирургами, сказал:
- Оперировать, вы все научитесь быстро, намного труднее правильно и быстро ставить диагноз, и, что еще важнее, во всех случаях правильно разобравшись в диагнозе, выбрать правильные действия и до, и вовремя, и после операции. Для этого нужно много времени, все увидеть своими глазами, работая рядом с опытными хирургами. Лучше всего готовиться к этому надо заранее, приходя на ургентные дежурства к опытному, приглянувшемуся хирургу, быть ему помощником. Помогать в "писарских делах", параллельно присматриваться и к манипуляциям. Необходимо осматривать больных вместе с дежурантом, а потом со временем ассистировать и во время операции, "держать крючки". Больше смотрите, кто, как оперирует, сами оперировать вы научитесь быстро". Эти советы в жизни пришлось с благодарностью вспоминать не раз. Вот с тех пор и начал приходить в дежурное отделение 1-2 раза в неделю почти до самого окончания института.
Вот тогда и пришлось в оперблоке познакомиться с ургентной операционной медсестрой В.К. Это была умная красивая стройная интересная волевая женщина лет 38. Вне операционной она была общительной, доброжелательной, страстно, можно сказать, до безумия любившая мужа.
Она была замужем за довольно известным тенором оперного театра, (об этой супружеской паре шло повествование в начале рассказа) он исполнял ведущие партии в некоторых операх, жена любила мужа, боготворя его талант певца. Хотя нам, студентам, слушавшим его на сцене, так не казалось.
Был он среднего роста, ухоженный, умеренно упитанный, чем-то напоминал вареник в сметане, носил костюмы светло-серых тонов, белоснежные сорочки, с выглядывающими из-под рукавов манжетами, и галстук бабочку-регат. Выглядел он так, словно только что сошел с фото в галерее театра, среди портретов остальных актеров.
Жена буквально светилась, когда он вечерами навещал ее во время дежурства. Вот только, как потом, оказалось, вел он себя, как муж-ревнивец, проверял ее, действительно ли, на работе, не заводит ли шашни на стороне, но самое удивительное, что потом он исчезал куда-то зачем-то до утра...
Валя догадывалась и знала, что ее "Карузо" для поддержания творческого вдохновения начал давно заводить один роман за другим, но все терпела, была любовь.
Можешь отнять покой. Можешь махнуть рукой. Можешь отдать долги. Можешь любить других. Можешь совсем уйти, только свети, свети.
Что тут удивляться, люди творческих профессий - художники, актеры, постоянно находящиеся в поиске вдохновения, больше всех подвержены различным соблазнам.
А вечерние визиты к жене во время дежурств объяснялись просто, тогда еще не было мобильных телефонов, которые держат на поводке всех владельцев даже в туалетах. А стационарные домашние телефоны были в большом дефиците, и ценились на уровне: "Я тебе телевизор, ты мне - телефон", а к 70-м годам: домашний телефон был эквивалентен цветному телевизору.
На дежурствах ургентная бригада в моменты затишья занималась, кто чем. Хирурги, как правило, "скрипя перьями", писали истории болезни, а в оперблоке сестры и санитарки дружно готовили перевязочный материал для стерилизации. Это были своего рода женские посиделки. Бригада сработавшаяся, примерно одного возраста, работала не первый год, хорошо знали друг друга. Обсуждали свои женские дела, семьи, детей, мужей. Нас студентов, которые приходили давно, были на подхвате, активно помогали всем, чем могли, со временем считали членами бригады, и мы, подсаживаясь в кружок, участвовали в кручении шариков и салфеток под строим присмотром операционной сестры.
Иногда в такие периоды затишья операционная сестра В.К. незаметно куда-то отлучалась почти на час. Персонал это не замечал, когда спрашивали, а где старшая? отвечали, да отлучилась по своим делам, сейчас придет. И, действительно, В.К. вскоре приходила и принималась за прерванные дела. Это случалось несколько раз, и однажды я спросил доверительно одну санитарочку, куда это отлучается В.К.? Она как-то смолкла, помолчала, а потом доверительно полушепотом сообщила, что она пошла к своей подруге-гинекологу в соседнее гинекологическое отделение.
- Зачем? - Наивно поинтересовался я.
Санитарочка хихикнула и сообщила:
- Чиститься. Да она к ней часто ходит. Договариваются о совпадающих дежурствах и встречаются.
А дальше словоохотливая санитарочка, видимо, не в силах более сохранять доверенную тайну, выложила все, что знала. Не зря, видимо, говорят, что женщина может сохранять тайну, чтобы не поделиться с подругой не более суток.
Узнал я в тот момент, что оказывается муж В.К. тенора оперного театра, от презервативов и всех остальных применяемых противозачаточных средств, портится голос... Что старшая от своего любимого мужа сегодня сделала уже 32-й аборт.
Наблюдая в тот вечер за В.К. после ее визита к подруге-гинекологу, невольно закралось сравнение с хохлатками, которые, только что, побывав под петухом - встают, отряхиваются и ведут себя, как ни в чем не бывало...
Послесловие.
Спустя несколько лет после описываемых событий, уже работая хирургом, однажды я встретил в городе В.К. Сразу я даже не узнал, мою первую операционную сестру. На ее лице обозначились признаки стремительно надвигающегося увядания и старости. Мы остановились, и несколько минут общались, обмениваясь событиями минувших лет. Осторожно спросил её: "А как муж, поет?" - лицо ее погрустнело, и после небольшой паузы она произнесла, - мы развелись. Я молчал, а она добавила: "Продолжает петь, остается эстетом, все так же следит, чтобы ни что не портило его голос, - потом после непродолжительной паузы добавила, - нашел и женился на другой почитательнице и хранительнице своего голоса". Воцарилась неловкая тягостная пауза, в конце которой мы попрощались и разошлись. Мысли сочувствия и сожаления еще долго не покидали меня к этой женщине, которая беззаветно любила мужа и жертвовала своим здоровьем ради него, удовлетворяя все его прихоти, и не получавшая в итоге ответной взаимности. От семьи сталось только пепелище.
Невольно на ум приходит мысль - Интимная близость между мужчиной и женщиной не исчезла ли вместе с появлением презерватива?
Прошлое пепелище семьи
Бурю пройду и пламень, лишь не прощу, холодной лжи, сердце мое не камень.Пела когда-то В.Толкунова.
Киев, 26.06.2018г.
Дед Зябел
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
Иллюстрации из ресурсов Интернета
А еще, если не трудно, поместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
* Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки:
;
![[]](/img/z/zjablow_a/kozeldoc/operatsionnaya_sestra.jpg)
![[]](/img/z/zjablow_a/kozeldoc/pepel-i.jpg)