- Он, видите ли, бойцу задачу поставил! - горячился командир полка, распекая понуро стоявшего перед ним командира мотострелкового взвода. - Так ты стой и смотри за ним, это же контрактник!!!
- А что смотреть то? - попытался возразить Антон Трушкин грозному командиру, - боец то получше меня в технике соображает, на "гражданке" автослесарем был.
- Короче, товарищ лейтенант, - сухо и официально закончил полковник Царьков, - чтобы к утру БМП (боевая машина пехоты) была отремонтирована.
- Есть, - обреченно произнес незадачливый офицер и в невеселых мыслях вышел из штабной палатки.
Было с чего горевать Трушкину. В его взводе осталось одно БМП на ходу. Но и тут не все ладно. Уже два дня как не могли починить заклинившую башню. А завтра ему предстояло блокировать проселочную дорогу. Оно конечно дорога третьестепенная и вряд ли кто там проедет, но все же... И черт его дернул сказать о поломке. Ну, простояли бы там сутки - двое да обратно в полк. Авось ничего бы и не произошло. А тут высунулся, вот и получил по первое число. А что, сам, что ли ее сломал? Вся техника во взводе уже раз сто списана, наверное, по старости. Хоть автоматы стреляют и то хорошо. А с БМП беда. Одна в ремонтной роте уже вторую неделю, а вторая вместе с отделением на ВМГ (войсковая маневренная группа), а тут еще и эту заклинило. Была, конечно, робкая надежда, что починит ее водитель, руки то золотые. На "гражданке" то иномарки вроде чинил, да пьянка сгубила. Впрочем, пьянка на "гражданке" привела под Трушкина крыло всех его подчиненных контрактников. Да что греха таить и сам командир тоже был не ангел. Потому до сих пор и ходил в лейтенантах.
А так это была вторая война Трушкина. Впервые в этих местах он оказался в далеком уже 1995 году. Тоже командиром взвода. Молодой тогда он был, только после училища, горячий и наивный. Но свежий горный воздух остудил не в меру горячую голову и выветрил из нее всякую дурь под названием патриотизм, долг, честь и совесть. Но видимо слабо дули те ветры. И хотя понял тогда Трушкин, что никакие они тут не защитники Родины, как учили в училище, а просто как "братва" на "разборке", но что-то мешало ему стать полным циником и тащить все, что плохо лежит и лебезить перед командованием. Может, уже капитаном был бы, как большинство из его выпуска. Но нажив на той войне контузию и орден Мужества, Трушкин вернувшись, попал в распростертые объятия зеленого змия. А оно разобраться, и было с чего запить. Пока Антон месил липкую чеченскую глину, его молодая супруга нашла себе "спонсора". И не было у Трушкина ни малейшего шанса вернуть лучшую половину. "Спонсор" был молод, красив, а главное богат и уверенно шел по жизни. Настоящий супермен. Что перед ним жалкий офицерик живущий от зарплаты до зарплаты и годами ждущий повышения жалования на несколько рублей и очередную звездочку? Тут еще и по службе неувязки пошли. Никак не мог Трушкин смириться с ролью безмозглого солдафона, каким по всем канонам он должен был бы стать. Ох, не то, совсем не то, надули в его голову кавказские ветры. Думать стал много, а сие есть большой грех для человека, что хочет карьеру делать. Тут не думать, а трясти надо, как в известном анекдоте. Одним словом, вооруженные силы расстались с лейтенантом Антоном Трушкиным. Но не надолго, только на четыре года. Теперь в 2000 году он вновь заключил контракт, на полгода, правда, и вот уже пятый месяц здесь. Может и продлить придется. Один черт, на "гражданке" ему особо ничего не светило.
Поправив автомат на плече, Антон закурил. Жарило невыносимо. Июль как никак. До взвода километра три по прямой. Трушкин решил пройтись пешком, собраться с мыслями. Он любил ходить в штаб полка и обратно пешком, когда погода позволяла. Дойдя до расположенной на территории полка роты спецназа МВД, которая жила своей жизнью за сделанным из ящиков высоким забором, Трушкин остановился. Желая позагорать в пути, он стал расстегивать куртку. В это время калитка закрытого подразделения распахнулась, и оттуда показался молодой лейтенант и двое забитого вида солдат - "срочников". До Трушкина донеслась брань эмведешного командира на своих нерадивых подчиненных. А дальше произошло нечто. По команде лейтенанта "срочники" скинули свою одежду, и, оставшись совсем нагими, побежали вокруг подразделения. Их командир, забрав вещи солдат, скрылся за калиткой.
"Да, дела, - подумал Трушкин, - может и мне своих так начать воспитывать?" Но мысль эта была только мыслью. Подчиненные были его ровесники, а кто и старше командира. Впрочем, и не в характере Антона было издеваться над солдатами. Еще тогда в 95-ом, его взвод был весь из "срочников". Но ничего, ребята как ребята. Конечно, у всех свои недостатки были, ну а как без этого? Оно и понятно, кто сейчас в армию попадает? Тот, у кого ума и денег не хватило от нее "отмазаться". Те, кто с головой да руками - дома остались. А уж в Чечню попадали совсем уж отпетые. Или те от кого командиры избавлялись, или те, кого служба совсем доконала, рады были куда угодно сунуться лишь бы из части долой. Вообще-то время было какое-то непонятное. Дезертирство возвели в доблесть, мужество в преступление. Правы, не правы ли были наши войска, войдя в Чечню, но сидеть, сложа руки тоже нельзя. Раз вошли надо воевать и на совесть воевать. Боевикам то все равно, что там у тебя на уме, хоть ты мусульманин, главное против них воюешь. Вот Трушкин и старался на совесть выполнять свои обязанности, хоть и видел, что тут не под красным или трехцветным флагом воюют, а гордо реет над всем зеленое знамя доллара. Ох, и много вопросов задавали ему тогда его солдаты, рано повзрослевшие простые русские парни. А что он мог сказать этим вчерашним мальчишкам, с которыми делил голод и холод, грязь и вши, опасности и усталость. За что действительно они должны были воевать? За наглых толстосумов ловко прихватившим народное добро? За более удачливых ровесников, что остались дома? За Родину? А что это такое? Сколько это стоит? Ведь все меряется деньгами, а денег им не платили. Льготы? Ну, это уж навряд ли. Карьера? Это ему, Трушкину, может она и светила тогда, а им...
Размышления прервались, когда показались позиции взвода. Вон то БМП видно. Желая побыстрее узнать об успехах ремонта, Трушкин ускорил шаг. Вся надежда была на механника - водителя, старого, лет сорока контрактника Сергея Мишина. Антон быстро надел куртку и напустил на лицо строго-усталое выражение, подобающее командиру. Когда же он оказался в своих владениях, то пришел в полное отчаяние. Из десантного люка БМП торчали Мишинские ноги в грязных, стоптанных кирзовых сапогах. На командирские оклики ноги никак не реагировали. В сердцах Трушкин пнул сапогом спящего водителя.
- Да пошел ты, товарищ лейтенант! - раздался заспанный пьяный голос солдата. - У меня дети старше тебя, а ты меня учить будешь!
Когда же Мишин соизволил наконец-то появиться на свет Божий, то стало ясно, что дальнейший разговор бессмысленнен. Все лицо вчерашнего автомеханика распухло и превратилось в красную, начавшую синеть маску. Форма заляпана кровью. Несло страшным перегаром. Башня БМП по-прежнему не вращалась.
"Черт, неужто все нажрались? - Пронеслось в голове Трушкина. - И где только достать умудрились?"
- Строиться, взвод! - гаркнул лейтенант.
Через минуту перед ним стояли остатки его воинства - всего двенадцать человек, тринадцатый, Мишин продолжал валяться в десантном отсеке БМП. Остальные были на ВМГ. Нет, слава Богу, все обошлось. Все трезвые. Хоть тут все без происшествий.
- Этого, - Трушкин ткнул пальцем в механника - водителя, - снесите в яму, где боеприпасы. И не выпускать оттуда, пока я не скажу.
Закурив сигаретку, он присел на бруствер и задумался о завтрашнем дне. По уму надо бы Мишина в яму посадить, пускай там его маленько повоспитают, но, увы, кроме него на ВМГ брать водителем не кого. "Да ладно, авось обойдется все", - с этой мажорной мыслю Трушкин ушел в блиндаж вздремнуть пару часиков до ужина.
И приснился ему дивный сон. Будто бы сидит он в роскошном офисе, вальяжно развалившись в кресле. А перед ним стоит, потупив голову Царьков, только не в полковничьем мундире, а в униформе частного охранника.
- Я за что тебе "бабки" плачу? - строго вопрошает его Трушкин. И тут же отвечает за провинившегося. - За то, что бы ты мое добро стерег, а не спал. А ты?
- Да я... - замялся Царьков.
- Вот, на полтинничек ты и влетел. Все. Свободен. - Подводит черту Трушкин.
И Царьков покидает его кабинет. А Антон Васильевич велит подать ему машину. И вот машина, вот слышен звук мотора. Сейчас он поедет в сауну попариться.
А машина и правда подъехала. Только не во сне, а наяву. Привезли ужин. Звук мотора вырвал лейтенанта из прекрасного сна в грубую и жестокую реальность. "Эх, жаль, такой сон оборвался", - сокрушался Трушкин, жуя перловую кашу. Идти ужинать в офицерскую столовую в батальон не хотелось. Лишний раз нарываться на нагоняй. Да и аппетита особого не было. Вот кофейку заварить другое дело. Благо осталось еще на дне в баночке.
Стемнело. Время от времени в воздух взлетали осветительные ракеты. Изредка раздавались одиночные выстрелы. То ли часовые проявляли бдительность, то ли просто со скуки стреляли в поле. Далеко далеко на фоне горы, словно комета пролетел огненный шарик гранатометного выстрела. Еще пара секунд и дала залп артиллерия полка. Где-то там, совсем далеко ухнули разрывы снарядов, отражаемые эхом от склона гор. Жизнь шла своим чередом.
Тут из недр земли подал голос Мишин. Он успел проспаться, но в наступившей темноте, не понял, где находится, решил, что в плену и заорал благим матом, ругая почем зря чеченское население и их родню до седьмого колена. В ответ ему раздалось дружное ржание сослуживцев.
- Хер вам чехи гребаные! Все одно вам хана. - Орал "военнопленный". - Мало вас б... на тапике крутили!
- Тебя самого на тапик нужно, - едва сдерживая смех, сказал Трушкин.
- Командир, тебя тоже взяли?! - с тревогой в голосе спросил водитель. - Вот теперь из нас баб сделают...
Очередной взрыв смеха. К яме подтянулись солдаты. Необычное шоу вносило разнообразие в скучные будни. Кто-то из шутников крикнул, имитируя акцент:
- Аллах акбар!
- Сосешь ты у своего акбара! - донеслось из ямы.
- Проспался скотина? Вылезай сюда. - Приказал Трушкин Мишину.
В тусклом свете очередной осветительной ракеты Мишин увидел смеющиеся лица своих товарищей, протягивающих ему руки, чтобы помочь выбраться. Страх его прошел, и он от души хохотал над собой.
- Ну, и где ты так нажрался? - начал воспитательную работу командир. - Рожу где разбил?
- Дык бес попутал, - виновато отвечал контрактник. - С башни упал, когда чинил.
- Старый уже, а брешешь как школьник. Чинил он. Вижу, как ты чинил. Спиртом что ли промывал внутри?!
- Так товарищ лейтенант, ее тока в ремроте исправить можно. Я же когда говорил еще.
Далее Мишин стал долго и запутанно в технических и матерных словах объяснять сущность неисправности БМП. Трушкину стало ясно, что ничего уже не исправить и придется брать то, что есть, то есть недоделанную машину. "Да и черт с ним, - подумал он, - остался месяц и контракту конец. Денег уже достаточно заработал, глядишь, и смогу на ноги подняться. А служить хватит. Ну его, надоело. Гоняют как пацана". Антон, желая улучшить настроение, стал считать в уме, сколько же он заработал за это время. И вышло у него этак порядка 5.000 $, что для городка, где проживал он с родителями, сумма очень даже приличная. Помечтать захотелось, что откроет какое-нибудь свое дело, какое он сам еще толком не представлял, но именно свое. Намаялся Трушкин в гражданской жизни на хозяина работать. Вечно не в чести был. То там оштрафуют его на ползарплаты, то вообще не заплатят. Была у Трушкина беда, не научился он ловчить в жизни, не научили его этому ни военное училище, ни война, вот и не вписывался он в бизнес - отношения. Бывало, не сдержится и правду ляпнет и все, прощай работа, прощай карьера, прощай зарплата. На войне попроще было. Сильно вертеться ужом не надо. Да и ловчить особо, тоже смысла нет. Если так разобраться, то пятый месяц Трушкин жил достаточно беззаботно, по сравнению с предыдущей жизнью. По крайней мере, не надо думать, как на кусок хлеба заработать. И опять же, вроде как при деле.
Утром Трушкин с тремя солдатами - экипажем БМП выехал на ВМГ. Больше людей взять он не мог. Надо же кого-то во взводе оставлять. Им предстояло нести службу на заброшенной проселочной дороге. Вокруг не было ни жилья ни людей. Встали возле жиденькой лесопосадки прикрывающей от палящих лучей солнца.
- Окопы выройте - приказал Трушкин своим бойцам.
Нехотя и вяло, солдаты стали ковыряться в земле. "Че тут окапываться? Поторчим до вечера, ну край до утра и назад. Один хрен тут сто лет никто не ходил, ни ездил, и еще сто лет не будет", - примерно так рассуждали они, втыкая лопаты в высохшую почву.
Перевалило за вторую половину дня. Начинало вечереть. Жара потихоньку спадала. Местность вокруг так и была пустынна и безжизненна. По рации был получен приказ выдвигаться в подразделение через три часа. Как и ожидал Трушкин, все обошлось без происшествий. Время активных боев прошло. Теперь боевики бегали как крысы, предпочитая совершать диверсии, и уклонялись от столкновений.
Так было и сейчас. Не знал Трушкин, не знали его солдаты, что в это время в их сторону пробиралась крадучись, окольными путями замызганные "жигули" - "копейка" везущая полевого командира и трех его охранников. Маршрут был выверен и все договорено с кем надо из русских. Все должно было пройти без сучка и задоринки. Деньги благо везде проложат путь. Слова Македонского царя Филиппа II: "Осел нагруженный золотом, возьмет любой город", - очень актуальны в наше время. Но что-то не срослось, кто-то обманул, кто-то не купился и вот на пути боевиков был выставлен пост во главе с лейтенантом Трушкиным.
Солдаты курили на обочине дороги. Скоро уже возвращаться. Антон отошел за БМП, что-то не вовремя скрутило живот. Тушенка из сухпайка видно подвела. И в этот самый момент машина с боевиками показалась на дороге, быстро приближаясь к блокпосту. События развивались молниеносно. Попов и Гаврилов, подчиненные Трушкина, вышли на дорогу остановить машину. Мишин продолжал копаться в своем вещмешке, отыскивая запропастившуюся куда-то зажигалку. Командир боевиков, поняв, что план его срывается из-за этих проклятых троих русских солдат, приготовил автомат к стрельбе. То же сделали и остальные сидящие в машине.
Трушкин ничего этого, сидя в кустах не увидел. Он только услышал звук мотора подъехавшей "легковушки" и три коротких автоматных очереди. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять что произошло. И Антон все понял. Он чудом, благодаря внезапному поносу, остался жив. Нет худа без добра... Его бойцы были расстреляны почти в упор. Машина, судя по звуку, удалялась. Боевикам не было смысла задерживаться. Еще пара километров и они достигнут леса. Там можно раствориться и безнаказанно уйти. Так было много раз, типичная тактика партизанской войны.
Ноги стали как ватные. В голове билась одна мысль: "Ну надо же! Пронесло! Пронесло!" Дрожащими пальцами лейтенант застегнул одежду. Схватил лежащий на траве автомат и подбежал к телам солдат. Краем глаза заметил медленно удалявшуюся по разбитой дороге "копейку". Машина с натугой поднималась в гору. "А ее можно, пожалуй, догнать", - подумал Трушкин и, действуя как автомат, запрыгнул в БМП. Асом вождения он, конечно, не был, но в училище получил кое-какие навыки обращения с боевой машиной. С первой же попытки она удачно завелась и сильно дернувшись, покатила по дороге. Гусеницы тут имели бесспорное преимущество перед колесами. Расстояние между ним и "легковушкой" сокращалось. "А на кой черт тебе это надо, - заговорил в голове Трушкина внутренний голос. - Солдаты убиты, их не вернешь, а тебе жить еще. Денег ты достаточно заработал. Контракт почти весь выслужил. Ну поругают тебя, ну уволят с позором, может быть. Ну и что? Кому нужно твое ненужное геройство? Вернешься домой живой, здоровый и при деньгах. Что тебе мнение людей? Куй свое счастье. Завалят сейчас тебя дурака и все. А то будешь жить припеваючи". "А долг, честь?" - вступил Антон в спор с коварным голосом разума, продолжая настигать уходящую машину. "А что много задолжал? - ехидно усмехнулся голосок, - полтинник прапорщику Маркову? Или еще долгов наделал? Честь? Твои 5.000 $ что ты уже заработал, сделают тебе честь в глазах людей, что знают тебя дома. Остановись дурак, доложи о случившемся, ну стрельни в воздух для вида. И все. Что ты еще сделать сможешь?" Так бы и надо было сделать, но вновь Трушкин поступил не как все нормальные люди, что живут и наслаждаются жизнью, кормят семьи и трудятся над куском хлеба. Он не останавливая движения, по рации вызвал подкрепление и продолжил преследование.
Машина боевиков наконец-то выехала на нормальный участок дороги и стала стремительно набирать ход. Ее водитель выжимал из мотора все лошадиные силы. Лес приближался. Там укрытие и спасение. "Вот и все, сейчас они уйдут. Ты сделал все что мог. Возвращайся", - вновь заговорил внутренний прагматичный голос. "Хрен вы уйдете! Не на того напали!" - вдруг взорвался Трушкин. Он остановил машину. Из башни стрелять бесполезно. Она застыла в одном положении. Оставалось одно - автомат. Высунувшись по пояс из люка механника - водителя, Антон поймал на мушку заднее стекло "копейки" и дал длинную очередь, разрядив весь магазин. Он так и не увидел, попали ли его пули в цель. Стекло разлетелось. "Легковушка" стала на месте. Ошарашенные боевики открыли огонь по лейтенанту.
Антон сам действовал как робот. В этот момент он уже не думал о возможной смерти, о потере своей жизни, в которой было в общем то и не только плохое. Страх, сомнения ушли с первыми выстрелами. Сейчас он лихорадочно доставал из "лифчика" следующий магазин. Тут, тяжелая пуля калибра АКМ 7,62 мм. излюбленного оружия боевиков, ударив в грудь откинула лейтенанта на броню. Ни боли, не страха, едва ли он что либо успел почувствовать в этот момент. Просто сознание того, что все кончилось. Еще несколько пуль поставили точку на сомнениях. Никаких видений прожитой жизни и прочего, о чем так ярко писал доктор Моуди, не было. "Все!" - только это пронеслось в его мозгу. Быть может в этот миг он вдруг ярко понял, что все суета сует и Бог есть и он, а не люди судят людей по делам их, а не по имиджу их. И на суде том, не ему быть среди козлищ. Рука, тем не менее, по инерции пыталась вставить магазин в оружие, но автомат уже выпал из бессильных рук.
Он погиб, не успев перезарядить автомат, он так и не узнал, что уничтожил полевого командира. Выехавшие по тревоге разведчики быстро обнаружили БМП Трушкина, даже двигатель еще остыть не успел. В сотне метров впереди, стояла изрешеченная машина боевиков. Они даже бросили, вопреки традиции, труп командира, не до того было. Оставшимся, раненым, боевикам скрыться не удалось. К утру, после непродолжительной перестрелки они были взяты в плен разведкой.
А трупы Трушкина и его подчиненных на МТЛБ (многоцелевой транспортер легко-бронированный) медицинской роты были доставлены в расположение полка, где завернутые в блестящую пленку были уложены в яму, выполнявшую роль импровизированного морга. Не было в полку торжественных проводов в последний путь и импровизированных речей. Просто помянули молча павших офицеры, традиционным третьим тостом, за которым принято молчать. А солдаты взвода Трушкина водки не достали, колонн не было. Потому не поминали никак. И не было это равнодушием или непочтением к памяти павших, просто суровая обстановка не позволяла долго думать о тяжелом, иначе с ума сойдешь, да и не до сантиментов, тут, когда любой может на месте их оказаться. Полк продолжал свою работу. А погибших пару дней спустя "вертушкой" (вертолетом), в качестве "груза - 200" отправили на "большую землю", откуда продолжили они уже в цинковых ящиках, свой скорбный путь в разные концы страны.
Можно было бы здесь поставить точку, но кто-то из мудрых сказал, что мертвые кормят живых. Так случилось и с павшим смертью храбрых лейтенантом Трушкиным. Никому не нужный при жизни, едва сводивший концы с концами, посмертно он стал внезапно востребован.
Стране требовались герои. Особенно мертвые (их кормить не надо) и тут Антон с бойцами стали лучшими кандидатурами и рекламой армии. Уничтожен то оказался большой командир и вышло по всему стать Трушкину Героем РФ (посмертно). Не обделили посмертно и его солдат. Вроде бы и восторжествовала справедливость, вроде бы и получили все по заслугам, но увы, не в этой жизни.
В провинциальном городишке, где он прожил большую часть жизни, разные ушлые деятели организовали сбор средств на увековечивание памяти погибшего земляка. И устроили пышные и помпезные похороны по новому посмертному Герою РФ, составившего гордость их городку, подвиг которого еще так кстати пришелся к предстоящим выборам. Даже бывшая супруга Антона лила тогда слезы, впервые узнав, какой оказывается, замечательный парень был ее муж, а вовсе на пьяница и неудачник, как она считала все время проживания с ним. Но не только женская впечатлительность была причиной слез. Была еще и досада, что страховка и льготы, положенные ее экс. супругу, достанутся увы не ей. "И дернул же меня черт, сразу развестись с ним? Жила бы так в формальном браке. Подождать надо было всего чуть чуть. Ай дура я!" - так думала она, поднося к глазам платок.
На могиле Трушкина возник гранитный памятник, заработать на который при жизни он смог бы лет за пять. Не обидели себя и деятели занимавшиеся этим. А Трушкин лежит в земле, как и тысячи, таких как он тружеников войны. Все течет своим чередом.