Старик склонился над черной книгой и при тусклом свете свечи стал бормотать заклинания, выученные им, наверное, уже наизусть, но до поры непроизнесенные вслух из страха. Теперь страх прошел и старик понял - время пришло. Будь что будет. Жить осталось не так уж много и вряд ли есть что либо чего стоит бояться в этом мире. А в том? Думать об этом не хотелось. Хотя старик понимал, какую цену запросит демон за свою услугу. Старик готов был заплатить ее. Он прожил долгую жизнь, полную потрясений, взлетов, падений, подлости и мерзости, да чего там только не было, всего в избытке, только одного было совсем мало, и ради этого малого старик жертвовал сейчас вечной жизнью за гробом. Пламя свечи загорелось ярче, высвечивая атрибуты Богомерзкого ритуала совершаемого безумцем в этом заброшенном домике. Круг на полу с грубо намалеванными мелом оккультными символами и пентаграммой, выбеленный временем человеческий череп и "гордость коллекции" веревка повесившегося самоубийцы, которая в данный момент "украшала" шею старика. Веревка была очень сильным средством необходимым для ритуала. Это было доказательство принесенной человеческой жертвы. Нет он не убил собственными руками, этого старик не делал уже со времени последней войны в которой он участвовал. Нет, он принес в жертву не только человеческое тело, но и душу, уговорив повеситься тяжелобольного лучшего друга, и теперь был готов предъявить вызываемому демону доказательство своей преданности. В самом облике колдуна не было ничего такого уж мрачного. Невысокого роста мужчина с виду лет 50-ти, не обрюзгший, хотя на самом деле ему перевалило уже за 60. Коротко подстриженные седые волосы, никаких усов и бороды, с какими привыкли изображать чернокнижников, и одет соответственно сезону в джинсовый костюм, его любимую одежду из за своего удобства и практичности. В глазах не читалось старческого слабоумия, напротив живой юношеский блеск. Движения были четкие. Чисто семитских черт в Якове Львовиче Манфреде, а так именно и звали старика, не было. Он вообще то был крещенный в православие еврей. От своего народа он унаследовал глубокую печальную мудрость Иова, но к его глубокому сожалению не приобрел природную предприимчивость и хитрость свойственную сынам Израилевым. Поэтому все предпринимаемые им попытки выбиться в люди кончались тем самым наваром от яиц из еврейского анекдота. Всегда Манфреду приходилось переплачивать за то, что многим людям давалось задаром. Вот и сейчас ставка была явно очень высока, но старик понимал, что другого шанса побыть хотя бы немножко счастливым у него не будет. Сейчас Якову почему-то казалось, что счастлив он был только те недолгие месяцы жизни в российской глубинке с девушкой по имени Марина, которая искренне любила его. Это было так давно, в далекой прошлой жизни, возврата к которой он сейчас хотел добиться.
Наконец в воздухе запахло смрадом, Яков едва не перекрестился, но понял вскоре неуместность этого действия. Оставалось ждать. Он знал, что демоны обманщики, и сейчас, то кого он вызывает, Вил, любит выжидать, он и будет ждать момента, когда колдун, утратив терпение, выйдет из круга, а тогда набросится на него. Но Яков был учен и терпеливо ждал. Впрочем, и идти было ему некуда. Наконец мяукнув в комнату вошел черный кот чудовищных размеров с гигантскими половыми органами. Кот медленно подошел к кругу, словно обнюхивая его и развалившись на самой границы стал заниматься любимым кошачьим делом - яйца лизать. Манфред понял, что Вил явился. Вызывающе отвратительное поведение свойственно всем падшим ангелам, так оно и вышло, окончив занятие, кот развернулся в его сторону и задрав хвост смачно опростался на границу круга.
-- Вил, заклинаю тебя именем пророка Даниила, - при этих словах у кота поднялась шерсть на загривке и он выпустил когти, - который во времена царя Навуходанасера посрамил тебя, слушай и подчиняйся. Я знаю твое имя, выполняй мою волю.
Произнеся это, Манфред замер в ожидании. Пот потек по его лицу. Он не знал, что сейчас будет. Как поведет себя демон. В книгах путано было сказано, что после этого демон примет нормальное обличье и заговорит. Хорошо бы знать нормальное для кого? Для демона или человека? А ну как правда сейчас черт с рогами выскочит? И поговори тут с ним.
Однако вышло не так. Кот мяукнув еще раз выбежал из комнаты. Вот этого Манфред совсем уж не ждал. Он почувствовал себя страшно обманутым. Боже, в какую чушь он поверил. Какая магия? Вот она вся магия. И жертвы? Как дурак друга до самоубийства довел, что теперь? Как жить? Нет все, хватит чепухи. Жизнь кончается, надо подводить итог. Тут размышления Манфреда были прерваны шагами на улице. Он выглянул в окошко и увидел БОМЖА уныло бредущего с сумкой с пустыми бутылками. "Вот еще его сюда нелегкая занесет среди ночи", - подумал он. Так и вышло, БОМЖ на заплетающихся ногах ввалился в дом и судя по звукам упал в соседней комнате. Манфред быстро собрал "подарки" и стал выходить.
-- Нет, только спички могу оставить, на, и давай мне пора, - кинув бомжу коробок, ответил Манфред и стал выходить.
-- Яша, постой, может сменяемся.
Бомж стал уже злить Манфреда, ему и сигареты и спички дай, а он еще и выпить захочет. И только тут он понял, что более всего раздражало его. Откуда бомж знает, как его звать? Может кто из старых знакомых?
-- Слушай, а мы что знакомы? - Манфреду стало даже интересно.
-- А как же, вот только и познакомились. Что же ты убегаешь, сам меня сюда пригласил, а теперь так гостя встречаешь?
"Не может быть, - пронеслось в голове Манфреда, - вот те номер. Ну чего уж ожидал, но в виде бомжа!" Следом пришел страх. Вот сейчас, вот именно сейчас надо отвечать. Отступать нельзя. Демон не простит, что его вызвали просто так. Он с интересом разглядывал бомжа. Затрапезнейший мужичонка лет пятидесяти, в какой-то драной болониевой куртке, грязные штаны с подозрительным пятном в промежности, босой, с грязными ногами. Ну ничего демонического, как рисуют. Манфреда заинтересовало, почему же он такую личину себе избрал. Ну, явился бы как Мефистофель в черном плаще, с рогами и хвостом уж хотя бы. А то вот тебе - бомж.
-- Ты, правда, Вил, - с некоторой робостью спросил Яков. Ему уже хотелось, чтобы этот чушка посмеялся над ним, признался бы в розыгрыше.
-- Да, да, тот самый Вил, про меня еще в Библии писалось, там, у пророка Даниила. Ко мне сам царь Навуходонасер ходил, а тут я к тебе пришел. Говори чего надо, а подарок ты уже сделал, когда друга к нам послал. Ждет он тебя. Привет передавал.
-- Эй, кто там меня ждет, чего ты плетешь бомжара. - голос Манфреда сбился от страха. Все казалось каким-то бредом.
-- Исаак ждет тебя, кланяться велел. Ох, и сильно ждет он тебя.
-- Ладно, демон, чего тебе надо, - как можно более твердо произнес Яков - чего мне нужно ты знаешь. Верни Марину. Тебе Исаак, мне Марина. Идет, демон?
-- Яшка ты сам так захотел. Цену знаешь. Твоя душа. Дешевле не будет. Маринка уже 40 лет в аду. Соскучилась уже по земле. Отпускаю. На неделю, так и быть. Иди домой, там и встретитесь.
-- От меня что надо. Ну подпись или что там?
-- Да полно Яша, сказал да, значит да. А то видно ты ужастиков насмотрелся и в чушь всякую веришь, - после этих слов БОМЖ противно рассмеялся и откуда-то из-за пазухи достал плоскую фляжку. После чего отхлебнув из нее вонючего самогона свалился в угол.
В ушах Якова стоял противный смех БОМЖА и его пьяное бормотание. "Такой старый, а все в сказки веришь. Тоже мне, чернокнижник хренов выискался".
Откуда ни возьмись подъехала милицейская машина и двое мрачной наружности сержантов уверено войдя в дом вытащили БОМЖА и посадили в машину. Не обращая на Манфреда никакого внимания наряд уехал. На дверце УАЗика виделась цифра 666. В воздухе запахло серой. Якова Львовича трясло. Он перестал что либо понимать. Идти домой, в пустую квартиру не хотелось. С другой стороны в голове его не могло уложиться увиденное. Что это было только что? Розыгрыш? А может и правда? А если и правда то, что будет дальше? Нет, без 100 грамм тут было не разобраться, и Манфред зашел в распивочную. Стакан водки зажег нездоровый огонь в его груди. Он быстро захмелел и решил напиться в стельку. Чудеса продолжались. Подходя к дому Яков спотыкнулся и едва не разбил две бутылки вина купленные им только что. Однако, худа без добра не бывает. Поднимаясь, он увидал бумажник лежащий на дороге. Оглядев по сторонам пустую улицу Яков быстро спрятал бумажник за пазуху и быстро зашел в свой подъезд.
Квартира как обычно встретила его холостятским одиночеством. "Опять обман, - грустно подумал старик. - Но как меня этот бомжара развел?" Однако кошелек оказался наполнен зелененькими купюрами. Это и выпитое улучшило настроение. Пропустив еще рюмочку, Яков Львович решил: "Гулять так, гулять" и набрал телефон эскорт услуг.
Если бы наш герой более внимательно посмотрел на деньги, то увидел бы что на всех купюрах присутствуют три шестерки, а головы американских президентов украшали чуть заметные рожки, но Манфреду было не до этого. Он ждал приезда девушек.
К моменту приезда девушек Яков был совсем пьян. Вряд ли он был бы состоятелен как мужчина сегодня, впрочем, и не только сегодня, а и вчера и позавчера. В глазах троилось и четверилось. Привезенные девушки выглядели на одно лицо. Одна из них улыбнулась, глядя на старика. и он тут же повел ее с собой.
-- На сутки, - произнес Манфред, протягивая сутенеру три 100 $ купюры из найденного бумажника.
Что было далее, нет смысла описывать, читатель и так знает, что делает пьяный мужчина с женщиной. А если не знает, то лучше и не знать, да и знать то особо нечего. Одним словом скоро "молодые" уснули. Но сон пьяницы крепок, но краток. И в полночь Манфред проснулся как бы от толчка. В кровати он лежал голый и один. Девушки рядом не было.
-- Во черт, куда она делась, - вслух выругался наш герой.
-- В ванной, в ванной, - прозвучал внутри него голос бомжа. - Иди Яшка, забирай ее. Порезвись недельку.
На неверных ногах Манфред стал с постели и прошел в ванную. Там действительно нежилась в пенной воде молоденькая девушка. Черты ее поразительно напоминали Марину, ту далекую подругу молодости нашего героя. Старик стоял и с интересом разглядывал девушку. Нет, эта девушка была постарше, года так на 4 той Марины, что знал молодой Яков. Хотя годы стерли что-то в памяти. Но тем не менее, тем не менее.... А хотя мало ли в жизни совпадений? Манфред никак не мог с похмельной головы понять, где реальность переплелась со сном. И что же было вчера вечером, наваждение, розыгрыш, а может наоборот, все сон и сейчас он проснется и поймет что все нормально, обычная жизнь одинокого старика. Но "сон" продолжался.
-- Нравлюсь, - голосом Марины произнесла девушка. - Я всем нравлюсь. А ты тоже ничего мужчина.
-- Не говори глупостей, я в маразм не впал, - ответил со смехом Манфред. - А то я себя не помню, небось, как бревно лежал, да мусолил.
-- Да нет, правда, все по человечьи было, выпили, закусили, а то козлы попадаются. Сам бревно, а себя гигантом мнит, как будто я виновата, что он у него уже 10 лет вялый.
Сказав это, девушка поднялась из ванной и стала вытираться. Манфред только сейчас заметил странный, едва заметный шрам на ее теле, идущий от горла до паха. Этот шрам напоминал тот матрасный шов, каким зашивают трупы в морге после вскрытия.
-- Это операция у меня была тяжелая, - видя интерес Манфреда, пояснила девушка. - Я даже в клинической смерти была. Во как. - И она захихикала точно также как и когда-то 40 лет назад Марина.
Теперь интерес Манфреда сменился на ужас. Неужели ему удалось сделать невероятное? Нет, может быть, совпадения. Хотя совпадениями мы объясняем все, что захочешь. А если, правда? Надо ненавязчиво поговорить и кое-что уточнить. А что девушка? Если и правда Марина, то почему она его не узнает. Да ну, все бред. Да и вообще, я даже не знаю, как ее зовут. Но, как начать разговор, как не сойти за полоумного маразматика? Раздумья Манфреда прервала сама девушка, сделав ему комплимент:
-- А ты ничего для своих 50-ти сохранился.
-- Мне 65 - ответил Яков.
-- Да ты че, не врешь? Ну, ты учудил.
-- Не веришь? Хочешь, паспорт покажу?
-- Покажи.
Девушка, не одеваясь, прошла за Манфредом в комнату, где он достал из шкафа свой паспорт и протянул его проститутке.
-- Ты че, иностранец что ли, - спросила она, недоуменно разглядывая паспорт Российского образца. - Хохол что ли?
-- Не хохол, а жид.
-- А че все по-русски написано?
-- Ты что, перепила или паспорт в первый раз видишь? - раздраженно спросил Манфред. - Чего дурочку то строишь из себя, или меня за старого дурака держишь?
-- Да нет, подожди, паспорт какой-то чудной, а где герб?
-- Да вот же на обложке - показал на двухголовую птицу Яков.
-- Ну я и говорю, паспорт какой-то не такой. Иностранный.
-- Слушай, - все больше раздражаясь, сказал он, - ты из какой глуши взялась, раз паспорт впервые видишь?
-- Я из Н-ска.
-- Откуда?! - Манфреда поразила страшная догадка.
Неужели, все происшедшее было не сном? Тот самый городок. Если еще и имя? Но почему она меня не узнает? И вообще, как она попала сейчас в эскорт услуги? Как-то все не вяжется. Она же мертва уже лет 40. А это просто похожая девчонка. Да нет, это бред сивой кобылы. Тот бомж в доме не демон, а просто пьюшка подслушавший меня. Если мне и вправду удалось вызвать Марину из ада, а кому это вообще удавалось? То, наверное, мы сразу бы узнали друг друга.
А события продолжали развиваться, подтверждая самые страшные и фантастические версии.
-- Из Н-ска говорю тебе русским языком. И паспорт видела, - обиженно произнесла девушка - он серпастый-молоткастый, вот. А у тебя какой-то не такой.
-- А у тебя какой?
-- Ну, как и у всех людей, советский. Слушай, кончай х...ню городить, давай лучше трахаться. - С этими словами девушка легла на постель, призывно раздвинув ноги.
Тон ее слов и движения напомнили Манфреду о Марине. Совсем так, как и тогда в их последнюю встречу.
Манфред перестал ломать голову. Выпил стакан водки для храбрости и стал изображать из себя мужчину. Вроде неплохо вышло для его шестидесяти с гаком. Но мысль о девушке не давала ему покоя. Захотелось поговорить с ней поподробнее. Яков достал очередную бутылку, памятуя о том, что ничто лучше водки не развяжет язык, да и самому храбрости набраться не мешало бы.
-- Слушай, а давно ты тут трудишься?
-- Да сразу после больницы.
-- А до?
Девушка внезапно потеряла веселость и беззаботность. Она как-то сжалась и завернувшись в простыню подбежала к окну. Там в свете луны четко вырисовывался на фоне ночи узкий двенадцатиэтажный дом, который Марина, будучи в гостях у него называла "каменный член". Повернувшись к Манфреду, она, пристально посмотрев в его лицо, дрожащим голосом произнесла:
-- Яша, налей водочки, мне плохо что-то.
-- Что с тобой, маленькая, - поднося ей стакан, спросил Манфред. Ему и самому стало не по себе. - Вспомнила что ни будь?
-- Да, да, больница, реанимация. Какой-то кошмар. Боль, страшная боль, понимаешь мужчина? Это так, так ужасно. Знаешь, это вот как тебя ударили по пальцу молотком и ты на стенку лезешь, но, но оно у тебя проходит, а тут.... Вот то же самое, только по каждой клеточке твоего тела и все сильнее, сильнее и не проходит, а сильнее. Нет!!!
Девушка зарылась с головой в подушку и забилась в истерике. Волосы растрепались по подушке, обнажив маленькую родинку на шее, которую когда-то давно целовал Манфред.
-- Успокойся, успокойся. Извини, я не знал - стал бормотать старик. - Я не хотел тебя обижать. Ну, хочешь, просто поспи, я ничего делать не буду. Или поешь, попей. "Да все ты знал", - снова отозвался в мозгу противный голос бомжа.
-- Нет, мужчина, все нормально, - повернув к нему заплаканное лицо сказала проститутка, - хорошо, что я неделю у тебя пробуду. С тобой спокойно, ты не козел. Если бы не ты, я бы с ума сошла бы наверное, а так отдыхаю. И ты отдыхай.
-- Как неделю? - поразился Манфред, - Я же на ночь только заказывал.
-- На неделю, милый Яша, мне еще Харя так сразу и сказал, что на неделю клиент берет.
-- Что за Харя?
-- Ну водитель наш, имя нерусское какое-то армяшка что ли, Харен или Харун, как-то так. Вот я его Харей и зову.
-- Может Харон.
-- Во, точно, а ты что его тоже знаешь?
-- Да так, слышал.
"А кто же про него не слышал?" - подумал Манфред. Да то и правда, кто не слышал про Харона, перевозчика душ в царство мертвых. Вот такая ситуация и сложилась у бедного еврея. Меж тем ничего демонического не происходило. Однако Яков понял, что можно сделать все просто, то чего ему от неожиданности в голову не приходило. Просто спросить ее имя и фамилию в конце концов. "Да боишься ты просто, - опять зазвучал в голове голос БОМЖа - все не веришь еще, что удалось. А тебе удалось. И цену платить не хочешь, а придется". После этого внутренний голос противно рассмеялся.
Но спросить Якову не удалось. Девушка крепко спала, с головой завернувшись в одеяло. Рука ее машинально обняла старика, совсем как тогда. А Яков предался воспоминаниям.
Они унесли его в те дни, уже почти сорокалетней давности, когда он молодой следователь, познакомился с Мариной, молоденькой цыганкой, попавшей в орбиту следствия. Как потерявший голову, Манфред устроил все, чтобы она была с ним. Ей и не было выбора. Но, как потом все повернулось. Мимолетная интрижка со смазливой молодой девчонкой переросла в дикую страсть. Причем у обоих. Он тогда понимал, что связь эта неестественна, даже преступна (Марина была несовершеннолетней), но поделать ничего с собой не мог. Она тоже пошла вопреки своим правилам, ведь жила с ментом, да еще не с цыганом (хотя вы видели цыгана - мента?). Черт возьми, он считал минуты на службе, чтобы прибежать домой, где Марина сходу прыгала ему на шею и покрывала поцелуями. Безумные ночи, сумасшедшие дни. Жизнь напоминала порнографическую ленту нон-стоп. Не было ничего, что бы они не испытали и не попробовали. Да ладно бы только это. Слияние тел и душ.
По цыганской традиции мужчина был для нее все. Женщины их племени приучены к полному повиновению и любое желание мужа для них закон. Но Манфред не был цыганом, поэтому такое положение, было так необычно для него, что он готов был носить на руках свою девушку, что он и делал, как в прямом, так и переносном смысле. Впрочем и у нее "сносило крышу" от такого непривычного обращения.
Длинные заполночь разговоры по душам, на любые темы. Недостаток образованности Марина с успехом компенсировала подлинной любознательностью и быстрой восприимчивостью к знаниям. Она впитывала в себя как губка, все новое что узнавала от Якова, который по интеллекту стоял на несколько голов выше ее прежних знакомых, воришек и пьяниц, ставивших из себя "блатных". Разговоры которых ограничивались тем, кто, когда, с кем и сколько пил, а потом крал. Уже через месяц она говорила как заправский прокурор: "Яша, сегодня будем совершать половой акт в извращенной форме. Орально". Или обращаясь к коллеге Манфреда: "Петр Петрович, я надеюсь, вы поступите согласно действующего законодательства?" Это забавляло и искренне веселило Манфреда. Однажды, она даже в соавторстве с ним сочиняла обвинительное заключение на кого-то из своих бывших друзей.
Манфред затянулся сигаретой. Девушка нервно дернулась во сне, и ее ногти впились в плечо Якова. Видно было, что ее мучили кошмары. "Может разбудить?" - подумалось ему, но, передумав, просто погладил ее рукой по спине. Девушка застонала и изогнулась, как в припадке сладострастия. Тут только Манфред заметил, что весь вечер не видит свою кошку, которая всегда неотлучно следовала за ним и спала с ним и даже ела с одной тарелки.
-- Мура, мура, кис, кис, - позвал Яков свою любимицу. Решив покормить ее. А то как-то забыл, за своими половыми утехами.
-- Мяяяуууу!!! - раздался истошный кошачий вопль откуда-то из кухни.
"Да что там такое, - вставая с постели, думал старик, - взбесилась, что ли кошечка?"
А кошечка и в самом деле взбесилась, да еще как. То, что увидел ее хозяин, не укладывалось в голове. Мура, широко разинув в вопле, красную клыкастую пасть расширенными глазами смотрела на Манфреда. Ее передние лапки были раздвинуты и выпущенные когти со всей силы впивались в доски пола. А позади нее виделся черный человечек, размером чуть более нее, голова которого была украшена рожками, а из-за спины виднелись края черных, наподобие летучей мыши, крылышек и кончик хвоста. Черт, а кто это еще мог быть, ехидно улыбаясь и подмигивая Манфреду, насиловал кошку, держа ее за задние лапки.
Яков опешил. "Допился до чертей", - только и мог он подумать. Настолько увиденное не укладывалось в голове, что иного объяснения происшедшего, просто не приходило в голову.
-- Чего уставился, - весело обратился к нему черт. - Сам попилился, и мне дай. Чего смотришь, к Маринке иди.
И что тут говорить? Яков и сам не мог понять, что это вообще такое? Откуда это все взялось? Что происходит? Заступиться за кошку? А против кого? Это же бред, продукт больного старческого мозга. Этого нет всего, этого не может быть. Однако черт продолжал свое дело и, закончив, оттолкнув кошку от себя, растворился в серном дыму. Мура, жалобно мяукая, подползла к ногам хозяина. "Кем же она окотится?" - внезапно пронеслось в его мозгу. Но тут же он поймал себя на том, что поверил в реальность происшедшего. Он поднял кошку и погладил ее, в ответ киска любя, слегка ужалила хозяина. Но была какая-то вялая. Осталось только поднести ее к еде. Однако она ничего не ела, а свернулась калачиком тут же у тарелки.
Манфред, полностью дезориентированный, отправился обратно в комнату, к девушке, с твердым намерением расспросить ее. Но войдя в комнату и увидев ее улыбающуюся во сне он не смог нарушить, ставший наконец счастливым сон. Он просто лег рядом и выпив залпом два стакана водки уснул. Прошлая жизнь проносилась во сне. Он словно смотрел фильм о самом себе.
Вот он просыпается среди ночи и обнаруживает, что один в постели. Марина так и не пришла. Это уже почти через год совместной жизни. Взгляд на часы - 2.00. А ушла вчера утром, на речку. Где она? Чу, вот кто-то открывает дверь. Яков прикидывается спящим и смотрит на комнату сквозь прищуренные веки. Осторожно Марина входит. Она пьяна, это видно. В руке букетик цветов, который она ставит в вазочку, прикидывая, как это будет лучше выглядеть. Вот вазочка поставлена на место и она раздевается, небрежно бросая одежду. И вот уже под одеялом. На якобы спящего Яшу обрушивается поток ласк и нежности. И тихий шепот из-за боязни разбудить "спящего": "Яшенька, я тебя так люблю, ты такой хорошенький. Прости меня Яшенька".
Мысль, она летит дальше. Вот разъяренный Яков с пистолетом в руке и зажавшаяся в угол Марина.
-- Ты, сука, с кем связалась? Опять за старое? - орал он, размахивая оружием.
Это после того, как ему стало достоверно известно, что Марина изменяла ему и ладно бы с кем, а то с его подследственными. Он не был особо ревнив, он бы простил измену, но нельзя же так вот, с теми людьми, с которыми он по роду службы борется. Им двигала не столько ревность, сколько уязвленная профессиональная гордость. И страх за будущую карьеру. Стыд перед насмешками сослуживцев.
Конфликт этот назревал уже не первый день. Чтобы жить с цыганкой, надо быть цыганом. Привыкшая к обращению как с вещью, женщина живущая по принципу: "Не бьет, значит, не любит". Почувствовав просто обычное отношение, сорвалась с цепи. Трудно сказать, что творилось в ее голове, но видимо Манфред по ее меркам не любил ее. Часто она сама провоцировала его на рукоприкладство, после чего дарила огненный секс. Но, раскусив эту уловку, Манфред перестал замечать ее провокации. И вот результат. Он потерял ее. Душа вопила, не бросай, разум холодно говорил - выгоняй, пропадешь.
-- Ты хоть дура, сама понимаешь, что у меня выхода нет? - продолжал орать Яков. - Надо мной весь отдел смеется. Что мне делать?
-- Яша, ну прости меня, я больше не буду, - раздался по детски нежный голосок. Юбка призывно задралась, обнажив загорелые ноги. - Яш, давай лучше потрахаемся, - нетерпеливо попросила Марина.
Яков не мог ничего сделать с собой, разум заглох. Они снова оказались в постели. Воплотились самые смелые фантазии порнографов и эротоманов. И Яков простил, он понял, что любит ее. Она тоже, но разница в менталитетах как стена разделяла их.
После, одеваясь, она попросила у него денег, сходить в магазин. И ушла. На три дня. А Яков только и слышал насмешки и рассказы, кто, где, когда и с кем ее видел. Теперь пути назад не было. Он собрал ее вещи и сразу вручил ей, не дав переступить порог. Он понимал, что если она войдет, то все повторится.
Потом он потерял голову, сначала дико ушел в работу, что стоило нескольким человекам лишения свободы. Яков рыл как крот, находил улики, там, где и подумать было нельзя, его хвалили, даже хотели досрочно повысить в звании. Но он понял, что на пределе. Иногда он видел краем глаза ее, в кампаниях местной алкоты. Пару раз она сама подходила к нему, когда он в одиночестве сидел в парке, пустыми глазами глядя по сторонам. Он отворачивался от нее, отстранялся от ее ласк, которые она пыталась подарить ему. И она снова уходила к своим. Он не знал, в каком притоне она живет, он пытался внушить себе, что ему все безразлично. Наконец он сорвался и страшно запил, уехал в отпуск в родные края, где и был уволен, так и не выйдя из запоя. Карьера, за которую он так трясся, все равно рухнула.
Кино шло дальше. Вот Яков валяется пьяный у подъезда, без денег, без работы, одинокий. Вот он в числе "диких гусей" едет подавлять мятежную горную республику. Бои, засады, грязь, вши, смерти. Мятущаяся душа вроде нашла покой. Он твердо решил вернувшись с войны забрать Марину к себе, вырвать ее из ее городка. Но тут, тут он увидел как бы со стороны, себя стоящего с телефонной трубкой в руке. Это он звонит своему другу в тот городишко молодости.
-- А Марину машиной сбило. Уже полгода как. - Отвечал друг. - А ты как Яша, тебя же больше года не было? Как там, на войне?
Опустошенный он вешает трубку. Все. Он пустился во все тяжкие. Пьяные оргии, сомнительные компании. Жизнь как в угаре. Случайные заработки, случайные встречи. Однажды, на какой-то хате поп - содомит посвятил его в основы кабалы. Тайного учения предков Якова. И того понесло. Теперь днями и ночами он просиживал над черными книгами. Многое не понимал, но глотал, глотал и глотал их. Благо времени было много, кроме как охранять что-то иного заработка он не имел, но зато имел массу времени для занятий. Он едва не сошел с ума, если бы не новая война, где он снова расправил крылья "дикого гуся". Вернувшись вновь, в голове все улеглось. Теперь он действовал планомерно, правда, не всегда удачно.
Яков улыбнулся во сне, вспомнив опыт с привораживанием. Тогда он хотел влюбить в себя девушку по вызову. И вот приготовив жабьи кости, которые надлежало закрепить на ее одежде, он с нетерпением ждал появления объекта. Амулеты были успешно закреплены в кожаной куртке девушки. А вот потом началось что-то невероятное. В течении месяца ему не давал прохода водитель конторы - юноша-армянин. Оказалось, это он дал девушке куртку на один вечер. Теперь он преследовал Манфреда, смотря на него влюбленными глазами, и все свободное время, вместе с машиной простаивал у его подъезда. Несколько раз доводил его пьяного до квартиры и приносил еще выпивку. Возил на работу, когда был свободен. Яков уже готов был сдаться, но тут влюбленный попал в аварию, что прочистило ему мозги, и он вновь стал мужчиной в полном смысле слова.
Сон прошел. Было уже утро. Манфред открыл глаза. Девушка сидела, с любопытством рассматривая его паспорт. "Украсть решила", - подумал он. Но, приглядевшись, увидел, что девушкой двигает не корысть, а любопытство, смешанное со страхом. Она встала и метнулась, именно метнулась к окну. Очертания ее фигуры, манеры, все напоминало Марину, ту, далекую и оставленную. Отскочив от окна, она еще раз взглянула в паспорт, а потом на лицо старика. Ужас отразился на ее лице. Наступило время решительного разговора. Яков поднялся с постели.
-- Слушай, - обратился он к девушке, - это важно, как тебя зовут? Только на самом деле, а не на конторе.
-- Марина, - с легким недоумением ответила она. - Да, на самом деле Марина.
-- Фамилия, - продолжался допрос.
Марина с недоумением посмотрела на старика: "Уж не извращенец ли какой?" И, решив идти напролом, ответила со всей наглостью:
-- Мужчина, я к вам для чего приехала, на допрос что ли?
-- Слушай, ты сейчас паспорт мой смотрела, в окно что-то разглядывала. Зачем? - напирал Манфред. - Что ты там увидела? Или хотела увидеть?
Марина снова глянув на него и на окно закрыла в страхе, лицо руками.
-- Ты была здесь раньше? Ты меня видела? - Яков понял, что еще немного и девушку прорвет на признание. Вот только что он услышит. В душе он надеялся, что найдется какое ни будь разумное объяснение случившегося.
-- Понимаешь, - чуть не плача, с трудом подбирая слова, заговорила девушка. - Я, была здесь, еще до болезни. Ты не думай, что я с ума сошла. Правда обстановка другая, но все остальное. Слушай, а у тебя сын есть? - Вдруг спросила она.
-- Нет, у меня только дочь. - Понимая, с ужасом, куда клонит Марина ответил он. Она тоже была испугана не менее его и тоже искала разумное объяснение.
-- Понимаешь, ты очень похож на моего бывшего любовника. Даже имя, фамилия, все совпадает. И внешне ты малость похож, только ты ему в отцы годишься, вот я и думаю, может ты и есть его отец. Или дядя?
-- Так как фамилия твоя, - повторил Яков вопрос.
-- Журавина, - просто ответила, как выдохнула она.
-- Так вот, - собравшись с духом, отвечал Манфред. - Я и есть Яков Ильич Манфред. Я жил и работал в Н-ске в 92 - 94 году. Я жил с Мариной Журавиной. Я привозил ее сюда в гости. Посмотри внимательно паспорт и год рождения. - Выдохнув все это, он налил и залпом выпил стакан водки. Второй стакан он поставил перед Мариной. Ей он был очень необходим.
-- Слушай, - с трудом выговаривала Марина, - дед, ты меня за дуру не держи. Тут получается, что ты меня только на десять лет старше. А тебе за шестьдесят. Ты что хочешь сказать, что сейчас 2030 год? - Она уставилась на него, как психиатр на дауна.
-- 2032 - ответил Манфред. - Вон календарь. Не веришь, телевизор включи, или вон в компьютере дата есть. Сейчас включу. - С этим словами он подошел к старенькому "пентиуму" и включил его.
Девушка тупо смотрела на календарь. От всего услышанного она не могла прийти в себя. Она так и не понимала, не розыгрыш ли все это. Как к этому отнестись? А если это правда? Тогда кто она и как здесь оказалась? Машинально выпив она откинулась на подушки и уставилась на старика, черты которого были так знакомы. Но ведь с Яшей она рассталась всего пару лет назад, а этот? Но квартира и вид за окном, как все знакомо. Хотя кое что изменилось, но это точно Яшин дом, тот куда он возил ее в гости, так неудачно знакомить с матерью. Отца точно не было. Он у него уже давно умер. Тогда кто этот старик? Даже в постели он так же как и тот, с поправкой на возраст конечно, что впрочем для орала значения особого не имеет. Может это правда постаревший Яша? Да ну его, чертовщина какая-то. Это сон.
-- Марина, расскажи о больнице, что произошло, только все, до мелочей, - принялся за расспросы Манфред.
-- Яков, я совсем тут с тобой голову потеряла, я не пойму, это что сон? Я что не проснулась?
-- Да, Марина, пусть это будет сон. Ты спишь и проснешься, все будет хорошо. А сейчас расскажи. Просто расскажи про жизнь. Все равно это сон.
-- Ладно, - уже пьяным голосом произнесла Марина, прижимая к себе ноги, - слушай. Короче, я тогда, ну перед больницей от Ленки шла по дороге, ну ты знаешь по какой, она там одна такая. Пьяная конечно была. Тут черт этот на "тачке" вылетел откуда-то. Гоняют, как напьются, по ночам. Удар, и не помню ничего. Очнулась ну как вроде больница. Голая лежу. Вокруг еще больные. - Тут она странно замолчала.
-- Ну, девочка, не бойся, дальше, - не отставал Яков.
-- Да не больные это были!!! - Истерично заорала она. - Это морг был!!! Я только сейчас поняла! Там же какие-то куски мяса лежали вокруг. И у меня все разрезано было. - Она нервно провела пальцем по едва заметному следу шва. - И операция, это же меня вскрывали! - Она забилась в истерике.
-- Ну, успокойся, это же сон, - как можно спокойнее попытался привести ее в чувство Манфред. Хотя в душе его все колотилось.
Он понял, к какой тайне прикоснулся сейчас. Все опыты, казавшиеся просто игрой ума, типа кроссворда обернулись страшной реальностью. Вот он перед ним - воскрешенный безумным стариком труп бывшей любовницы. Теперь нет сомнений, это она. Он поднял ее из гроба. Такое - кому еще удавалось? Ужас перед содеянным и гордыня за сотворенное обуяли Манфредом. Однако мысль о цене, которую придется платить, тут же вытеснила законную гордость. "Но, тем не менее, ничего себе, - думалось ему, - смог!" А теперь ему не терпелось узнать: что же там, за последней чертой? Даже сейчас, на краю бездны, он не мог избавиться от любопытства, толкавшего его всю жизнь. И теперь заведшего в такие дебри. А думы опять улетали в прошлое. Он вспоминал, как дошел до жизни такой.
Тогда, давно, он стал экспериментировать. Нет. Цели конкретной не было. Просто любопытство. Кабала, Папюс с его "Практической магией", много еще чего. Часто оказывалось, что это макулатура. Но иногда, как с юношей-армянином и выходило что-то. Но хотелось большего. Религия предлагала долгий, изнурительный путь на небо. Здесь же была возможность взять небеса штурмом. Хотя кому это удавалось? Никому. Но кого это остановило? Тоже никого. Манфред стал штурмовать небеса в безумной страсти к неизведанному. Оно манило как пропасть, человека стоящего на краю ее. Страшно, а хочется прыгнуть. И ведь прыгают, если только дружеская рука не уводит завороженного бездной человека от края. У Якова не было той дружеской руки. Он упал и летел вниз.
О Марине он подумал тогда, когда встретился с раби Шеломом. Мудрый рав помог ему в изучении тайн древних, как мир учений. Но он же окончательно столкнул соплеменника в бездну. Где сейчас старый рав. Достиг ли он Адам Кадмона? Шелом, наверное, перевернулся бы в гробу или в каком там сфероте от зависти перед учеником, ныне так опередившем учителя. Постепенно, заходя все дальше и дальше в своих безумных поисках, как наркоман, севший на иглу, Манфред пришел к мысли о человеческой жертве. Нет, не к той банальной, что приносят киношные сатанисты на грязных алтарях, а настоящей.
Случай подвернулся. Его друг детства Исаак, страдал неизлечимо от рака. Боли лишали его разума. Ничего не помогало. Тут "помог" Манфред. Он сам подвел его к мысли о самоубийстве, сам вручил ему в руки веревку. Укрепил в мысли, что миг, и страдания пройдут. Он обрек его на вечные муки самоубийцы. После этого он мог рассчитывать на благосклонность демона. Он и получил ее. На неделю. Неделя возврата в прошлое и вечные муки потом.
"Идиот, идиот, - клял себя Яков. - Доигрался. Теперь что мне от всего этого? Если душу потерял? А, ладно. Теперь надо оттягиваться. Гори все огнем". Он повернулся к Марине и продолжил расспросы:
-- Ну, девочка, успокоилась. Рассказывай, что потом. Это ведь тебе снилось. Что тебе снилось?
-- Больно было и страшно. Вокруг крики. Боль, все разрывает на части. Каждую клеточку. Вокруг тьма. Иногда какие-то рожи. Они смеялись. - Отрывочно говорила девушка. Ее голос дрожал. - Слушай, а это точно был сон?
-- Да, конечно сон. А потом, как тебя выписали? Как в контору попала? Долго это все длилось?
-- Я не знаю. Как-то вот один момент. Подожди, я пытаюсь вспомнить и не могу. Кажется, что время остановилось. Слушай, я не помню. Вот знаешь, поехали когда к тебе, как само собой разумеется. А как попала? Не знаю. Все как-то один момент. Болезнь, сон, и вот я уже возле твоего дома. - Марина была сбита с толку окончательно.
-- А с Хароном давно знакома? - не отставал Манфред.
-- Не знаю? Кажется да, а вот как, когда и вспомнить не могу. - И внезапно, - а что из этого сон? Не ври мне дед, это не сон. Что со мной? Где я была? Ты расскажи мне теперь, что происходит? Это не может быть сном, что это все значит!? Ты правда Яшка? Да правда, правда. Яша, что с тобой, что со мной? Почему ты так постарел? Расскажи, расскажи все, пожалуйста, Яшенька.
-- Марина, мне тяжело тебе сейчас это говорить. - Тщательно подбирая слова, заговорил Манфред. - Но то, что ты услышишь не бред. Отнесись к этому серьезно. Это не сон. Ты не спишь. И то, что ты видела, это не сон. Я правда Яша и правда то, что сейчас 2032 год. Ты была мертва, ты умерла почти 40 лет назад. Тогда под машиной. Не важно как, но теперь ты жива и так же молода. Только не спрашивай, как это вышло. Это мое дело. Но теперь ты среди нас. Живи. (Он умолчал, что сроку жить ей только неделя).
По лицу Марины проносилась буря эмоций. Страх, недоверие, радость. Все эти чувства боролись в ней. Трудно было поверить в сказанное, но все события ее жизни уже не укладывались в привычные рамки и не имели никакого рационального объяснения. Во время речи Яшки, она, тупо уставившись на него, лишь кивала головой, пытаясь переварить услышанное. Она встала и снова и подошла к окну. Там царила весна. Во дворе уже начали собираться алкоголики разного пола и возраста. Слышались обрывки оживленного разговора, смех. Повернувшись к Манфреду она сказала:
-- Яша, давай прогуляемся. Раз правда, то что ты говоришь, я хочу пройтись по улице. Посмотреть на людей.
-- Да, конечно. - Манфред стал собираться.
Они весь день бродили по городу. Многое изменилось внешне, появились новые автомашины, выросли новые дома, новые товары на прилавках и новая мода. Хотя люди те же самые. Они не изменились.
Так и Марина. Она не изменилась. Вечером, после бурных ласк она выскользнула на улицу, откуда раздавались ослиные голоса молодых пьянчужек, бесцельно прожигающих жизнь за стаканом. Якову Ильичу всегда было странно, что привлекало молодых девчонок в кампании этих скучных и глупых, по его мнению, людей. Вся жизнь которых проходила здесь, во дворе, перед его глазами. Часто они выпрашивали и у него денег, рубля по 2 - 3 на стакан самогона. Иногда он давал, иногда посылал куда подальше. Несколько раз, когда было совсем одиноко, он составлял им кампанию, но как скучно. Даже молодежь их не несла в себе никакого задора, одно отупение от пьянки и вечная мысль, где взять еще. Проснувшись, Яков понял, на кого променяла его Марина. В надежде вернуть ее он вышел во двор.
Там, как обычно ночью кипела алкогольная жизнь. Стайка разно половозрастных обалдуев сидя на лавке, обсуждали события вчерашней пьянки. Перед ними стояла двухлитровая пластиковая бутыль самогона, из которой периодически вытекала струйка в подставляемый стакан. Марины среди них не было. Глядя на них как на пустое место, Манфред стал осматриваться по сторонам.
-- Рубалек не добавишь, - спросил кто-то из пьюшек.
-- Иди, я тебе червонец добавлю, - с яростью сказал Яков.
Что-то в его словах и всем облике напугало сидевших, и они замолчали. Старик был страшен. Они вдруг поняли, что если что-то не так, он ни перед чем не остановится. Хотя он и стар, но будет переть напролом, пока смерть его не остановит. А к таким выкрутасам, жалкие герои подворотни готовы совсем не были. Взгляд Манфреда остановился на кустах, метрах в двадцати правее. Они скрывали скамейку. Там виделось какое-то движение. Не успел он ничего решить для себя, как из кустов вышел Дима, местный пьяница лет тридцати, ранее судимый, как обычно, неопрятный, неряшливый. А за ним, вытирая ладонью губы, шествовала Марина, собственной персоной. Ее пошатывало, она уже была порядком пьяна. Манфред молчал. Дима сев на лавку, налил себе самогонки и залпом выпил. Марина потянулась рукой к стакану. Но Димка не дал ей его.
-- Ты что, вафлерша, с общего стакана пить собралась? - Возмущенно сказал он.
-- Ну Димочка, налей мне тоже, - прощебетала Марина.
-- Стакан себе ищи, ты что нормальных пацанов зачушить хочешь?
Только тут Марина увидела стоящего Манфреда. Глаза ее округлились. Она вскочила и убежала, скрываясь в темноте. Плюнув на все, Яков ушел домой. Там он дико напился. В открытое окно доносился смех Марины и ржание алкоголиков, а может, это все и казалось ему. Все было напрасно. Он сумел вырвать ее у смерти и ада, но не сумел вырвать у молодых ничтожных идиотов. Как обидно. Ничтожества, которые не стоят и мизинца пользуются твоим достижением. Ей с ними интереснее, слушать кто сколько выпил и за что сел. Боже мой, променять покорителя ада на этих дебилов.
А дни бежали неумолимо. Манфред в одиночестве сидел дома. Он ждал конца. Неизбежного конца и ответа за свои дела. Он ничего не ел, почти не пил воды. Дни и ночи его были посвящены молитве. Он не просил Бога спасти его, он просто просил у Всемогущего прощения за свою дерзость. Не надеясь на рай, стоя на пороге ада, он признавал пред Ним свое полное фиаско. Он в своих молитвах так и говорил Ему. Нельзя штурмовать небеса. Нельзя делать невозможное и играть с огнем. Ему уже не было страшно. Ему было стыдно перед Богом. Он плакал от стыда. От того, что сбившись со светлого пути, пошел во тьму. Происшедшее было насмешкой над тщетной мудростью. Он добился невозможного, но не стал счастливее. Грядущий страшный конец был закономерной расплатой за его дерзкую глупость. Теперь в ад. Уже скоро демоны придут за ним. Они же заберут обратно и Марину. Манфреду было все равно, что будет с ней. Никого не обманешь. Все должно быть так, как и должно. Понятие этого устраняло эмоции. Только стыд перед Богом за дерзость. Небеса не обманешь. Да и не надо этого делать. Неужто мы можем что-то улучшить сами, не понимая замыслов Творца? Лучший путь - это покорность воле Бога. Ему виднее, как лучше. А глупый человек, цепляясь за бесовские учения стремиться сравняться. Только с кем? С бесами то и равняется. А они кто? Падшие ангелы, заражающие всех своим безумием. Манфред горько плакал. Ему было жгуче стыдно. Если бы можно было научить кого-то еще на своих ошибках. Показать лживость отца лжи. Если бы. Но время неумолимо. Настал последний день.
Дни бежали. Марина сошлась с Димой. Пусть он пил, ну и что. Зато такой интересный мужчина. Какие глаза. Залюбуешься. Ну бывает груб, так на то он и мужик. Марина бегала за ним как собачонка. Почти каждый день уносила его домой, когда он пьяный падал с лавки. Конечно изменяла еще с ребятами из их компании. Но не за так же. Иной раз и бутылочку можно было достать. Диме похмелиться с утречка. О Якове она забыла. Зачем нужен это скучный старик. Конечно у него побогаче, чем в вертепе у Димы, но с милым рай и в шалаше. Жизнь прекрасна. Надо радоваться каждому дню. Она и радовалась.
Настал последний день.
Дверь открылась. Кто и как открыл ее, было неясно. Впрочем, Манфред не обратил внимание на это. Он стоял на коленях и молился. Ему было все безразлично, кроме одной мысли. Принял ли Бог, его раскаяние. Он не ждал рая. Он ждал только прощения за дерзость. Он понял сразу, кто и зачем открыл дверь. Но не пошел навстречу незваному и страшному гостю. А гость и в самом деле был страшен. Теперь он был в своем настоящем обличие, подлинного безобразия, существа отпавшего от Бога. Стуча копытами, едва не задевая потолок рогами, он вошел в комнату. Но он был не один. В лапах он держал Марину и Диму. Оба были в полном шоке и не могли понять, что вообще происходит. Наверное, они думали, что сниться кошмарный сон. Настолько все было нереально и не вязалось с привычным ощущением мира. Манфред был спокоен. Глубокое чувство стыда заглушало страх. Он презрительно глянул на демона. Тот стоял в предвкушении жертвы. Дима попытался вырваться из лап, но демон встряхнул его так, что тот чуть не умер на месте и затих, жалобно заскулив.
-- Пошли Яшка. Срок подошел, - проговорило чудовище. - Видишь, я тебе даже компанию подобрал. Этот, - он приподнял Диму над полом, - тоже пойдет. Он через десять минут умрет, водкой опился.
-- Демон, если можешь, бери меня, - ответил Манфред, - но я расторгаю с тобой договор. Теперь я понял, кому должен был служить и слушать. Пусть Он, а не ты решает мою судьбу. Как Он решит, так и будет. Я предаюсь Его воле.
Бросив пленников, демон сделал шаг в сторону старика и тут же отстранился, отпрянув, сложно обжегся. Между ним и Манфредом возникла огненная фигура, неземной красоты и силы.
-- Вил, он не твой, я забираю его, - властным голосом произнес ангел. - Он понял свои ошибки, он нужен нам такой, раскаявшийся. А ты убирайся к себе.
Из пасти демона потекла вонючая слюна, но сделать ничего не мог. Тогда он со злобой лягнул копытом Марину, а затем намотал ее волосы на лапу. Когтями другой лапы он сжал глотку Дмитрия. Он зашипел от бессильной злобы.
-- Ладно, но этих то я заберу. Они мои. Так ведь, Ангел?
-- Да, эти твоя добыча.
-- Неет!!!! - Заорала Марина и забилась в истерике. - Не хочу обратно, не хочу туда. Яшенька, помоги!!!
-- Яков, пойдешь вместо нее? - видя замешательство Манфреда предложил демон. - Она здесь, а ты со мной.
-- Да, - твердым голосом произнес Яков. - Я стар, я отжил свое, а ей еще жить. Пусть я хоть что-то доброе сделаю в этой жизни. Я иду с тобой.
Демон выпустил Марину из лапищ, она тут же отбежала в противоположный угол, подальше от чудовища. Манфред сделал шаг вперед. И тут произошло что-то необычайное. Ангел взмахнул рукой и демон с воплями исчез, растворившись в воздухе.
-- Твое решение, пойти в ад вместо нее, заслуживает награды. - Сказал Ангел, -Она остается здесь.
Затем Ангел исчез. Исчез и Манфред. Куда он пропал, читатель может только догадываться. Марина осталась жить в его квартире. Уже через два дня она забыла Якова, часто ее можно увидеть во дворе, где собираются пьюшки, в компании которых она проводила все время. Часто, кто ни будь из ее собутыльников оказывался в ее постели. Так она и жила.
В положенный срок, Мура, кошка Манфреда, окатилась шестью черными котятами, с рожками на голове и копытцами вместо когтей. Они до сих пор бегают по двору, наводя ужас на ночных прохожих.
Год спустя Афонский монастырь издал серию книг, некого раба Божьего Якова, в которых разоблачались оккультные учения. Был ли это тот Яков Манфред или нет, я не знаю. Надеюсь, что его мятущаяся душа наконец обрела покой. И теперь он служит истинному Богу.
