Старенький лифт раскачивался, дребезжал, и казалось, вот-вот обрушится к чертям и само допотопное - точнее домандатное - строение, приютившее русскую редакцию. Наконец зловещее устройство остановилось, издав звонкий "кляцк", и из его жерла выпал Бертик.
1.Бертик
На самом деле его звали не так. Сорок лет назад в далёкой Москве папа-музыковед (специалист по Шуману) и мама-филолог (шотландский диалект английского языка, исследователь Бёрнса) единодушно наименовали сына Робертом. Но потом как-то само собой повелось: "Бертик" да "Бертик"... Сперва он сердился на этакое снисходительное усекновение, а потом привык. Позже, уже живя в Израиле, даже стал подписывать так некоторые статьи.
К журналистике Бертик пришёл как-то нечаянно. Так уж вышло, что ни на что другое он не оказался годен. Будучи натурой непоседливой, успел поучиться в шести разных вузах, однако не только не получил диплома, но даже не продвинулся ни в одном из них дальше второго курса. Кем только не побывал Бертик за годы студенчества: и филологом, и физиком твёрдого тела, и народным хозяйством занимался один семестр, и японский язык изучал. И даже пытался поступать на режиссёрский факультет ГИТИСа, но его туда не приняли.
С таким багажом разносторонних, беспорядочных и не очень глубоких знаний путь ему был только один - и Роберт оказался на журфаке. До диплома опять же не дотянул, зато продержался дольше, чем где-либо: почти четыре семестра. Так он стал журналистом.
Перо его было лёгким. Подобно большинству его коллег, он знал по чуть-чуть обо всём и ничего толком. Со стороны это напоминало эрудированность. Не хватало только усидчивости.
Прекратив, наконец, учиться и чудом не угодив в армию, Бертик принялся "искать себя". Он болтался по каким-то романтическим северным стройкам, ездил в партии с бородатыми геологами, боролся за выживание где-то в тайге, пел под гитару у костра. Потом вдруг "всплыл" в Ленинграде, где, не имея прописки, работал в многотиражке. Почти год без особой пользы провёл в Риге. Здесь у него был бешеный роман с одной известной актрисой.
В конце революционных восьмидесятых умудрился напечатать несколько довольно острых статей в "Комсомольской правде". Его заметили, им заинтересовались. Появилась возможность сделать карьеру, но... опять помешал этот проклятый зуд записного бродяги, ловко прикинувшийся на сей раз зовом крови; пробуждённым, так сказать, еврейским самосознанием. И Бертик очутился в Стране Предков...
* * *
- Этот паскудный лифт когда-нибудь таки хлобыстнётся, - проворчал он, выходя из ветхого здания.
- Пак! - пикнула сигнализация и его машина подмигнула фарами. Своим автомобилем Бертик тайно гордился. Пусть ссуда, пусть долги... зато "Хонда"!
- Ты моя прелесть... - обратился он к ней. - Ну что, как поедем? Через город? Нет, не стоит. По трассе быстрее.
И, продолжая тихонько бормотать себе под нос, он слился с вечерним потоком машин.
* * *
В Израиле несколько лет ушло на самопознание и борьбу с антисемитизмом. Внутри себя. Если в Союзе Бертик гордился своим еврейством и втайне чуть снисходительно относился к чужакам, то здесь он неожиданно возненавидел своих. Да так, что несколько знакомых разорвали с ним всяческие отношения, заклеймив его черносотенцем и погромщиком.
Лишь со временем углы сгладились. Свои оказались не так уж и плохи, однако на этой нигилистической волне Бертик успел сочинить несколько обличительных статей, принесших ему имидж "борца за правду". ( Вынужденный скрывать истинную причину своего раздражения, он обратил весь гнев на язвы общества). Его снова заметили; каждую неделю он публиковал правдоборческий опус, парочку раз выступил по телевидению. Однажды его даже узнали на улице. Дальше дело не пошло.
Зарабатывал он слезливые гроши. Русские газеты платили не только мало, но и неохотно. Постоянной работы не было; чтобы хоть как-то прокормить себя и свою машину, пришлось заняться переводами субтитров для кабельного телевидения. Иврит он знал уже неплохо.
Когда приходил очередной гонорар, закупалась икра, водка, собиралась компания, в которой Бертик слыл остряком и озорником. Если же гонорар не приходил, то кто-нибудь другой из компании покупал водку и икру, ужин мягко перетекал в завтрак, мудрые беседы чередовались с шутками и жизнь казалась лёгкой и бесконечной.
Так прошло ещё годика три-четыре и как-то незаметно завершился четвёртый десяток Бертиковой жизни. И вот, в тот день, когда ему стукнули эти самые сакраментальные сорок ("мне сорок лет, нет бухты кораблю..."), он внезапно и резко остановился. Словно кто-то включил в комнате яркий свет - и выяснилось, что Золушка давно превратилась в тыкву, одалиски оказались проститутками, рыцари алкашами, дивный нектар - водкой "Голд", а сам герой... Бертик увидел в зеркале стареющего мужчину со складками в уголках рта. Ни жены, ни детей, ни приличной работы. Один. Есть, конечно, папа с мамой - так и те в Москве. Перспектива? Да никакой. Жизнь, быть может, ещё и не прошла, но уже явно перевалила за середину. А к чему она вообще была?
Последней соломиной - той, что ломает верблюду спину - стала смерть товарища, журналиста Саши Левина, писавшего юморески под псевдонимом Лев Иерусалимский. Толстенький забавный балагур Сашка вышел как-то днём из редакции, внезапно упал и тихонько умер. Не объяснив, не благословив, не прокляв. Вообще не сделав ничего эффектного. Врач объявил диагноз: тромб сосуда. Окончательно доконало Бертика то, что Иерусалимский был на семь лет моложе его самого.
Так Бертик стал задумываться о смерти.
2.Чёрный
На спуске на шоссе Аялон его грубо подрезал странный автомобиль. Бертик догнал его, чтоб рассмотреть получше. Это оказался "Мерседес" примерно семидесятого года выпуска, с прямоугольными вертикальными фарами. На такой машине мог ездить Луи де Фюнес, или молодой Ален Делон в каком-нибудь старом фильме (вспомнился 75-й год, кинотеатр "Ударник", отлов "детей до шестнадцати" и позорное изгнание из зала.) Бертик сглотнул слюну: он любил машины и давно мечтал поездить на подобном "антиквариате". Обогнав сей раритет, он заметил, что машина вовсе не музейная. То есть, не прилизанная, а напротив, бывалая. Цвет - невнятно-серый. Облезлый. На фоне лёгких современных силуэтов она смотрелась громоздским анахронизмом. Будто живой слон в магазине сувениров. И при всём том была в ней некая величественная элегантность. В дополнение - "Мерседес" был "одноглазый": левая фара его не светила. Зияла мёртвой чернотой.
"И на кой жё чёрт я его обогнал? Судя по тому, какой там горе-водитель, его спокойнее иметь впереди, а не сзади. Ну ничего, сейчас я уйду на "пятёрку".
Бертик свернул на трассу номер пять, одноглазый последовал за ним.
"Вот дьявол! Ладно, плевать. Мне скоро на "четвёрку" налево..."
Однако и на шоссе номер четыре "Мерседес" тоже выехал следом за Бертиком.
- Да что за чёрт! Никак от него не оторваться, - бормотал Бертик, глядя в зеркало заднего вида на непривычно-непарный луч.
Когда "Мерс" свернул за ним в Кфар-Сабу, Роберт ещё счёл это совпадением. Мало ли в жителей Кфар-Сабе! Он сделал хитрую петлю вокруг торгового центра, "экономя" светофор, и преследователь отстал. Однако уже на улице Таясим одинокий глаз нагнал его снова, следом за ним повернул на улицу Арлозоров, и вот тут Бертик почувствовал в животе колючий холодок.
А когда "Глаз" свернул следом за ним на Ротшильда, а с Ротшильда на Бен-Гурион, Роберт подумал с присущим ему иногда мрачноватым юмором:
"Так может быть, это мой чёрный человек? Ему подошёл бы такой антураж. Что, если это - действительно он? И это значит, что уже всё?"
"Хонда" остановилась. Одноглазый припарковался откровенно рядом с ней, и тут уже Бертик, обычно сдержанный, сорвался.
- Что тебе от меня нужно? - довольно резко бросил он на иврите.
- Успокойтесь, Роберт, - прозвучал ответ на чистейшем русском языке, и из "Мерседеса" вышел человек.
Маленького роста, щупленький, на вид лет шестидесяти. Совершенно лысый, похож на нахохленную птицу. Очки, сползшие на кончик носа, держатся на двух шнурочках, завязанных на затылке узелком. Что-то неуловимо чиновничье во всём его облике. А взгляд - пронзительный, умный.
- Успокойтесь, Роберт, - повторил пришелец бесцветным голосом. - Вам пора начинать ко мне привыкать.
- Кто вы такой? - спросил Бертик по-русски. - Откуда вы меня знаете?
- Кто я такой, вы уже прекрасно догадались.
- Я?! Когда? Что за чепуха?
- Да как же... вот только что, - и незнакомец вдруг запел противным тенорком: - "Мне-е день и-и но-очь... По-ко-я не да-ё-от..." Помните, кто не даёт покоя? - неожиданно подмигнул певец.
- Но это, простите, бред! - бухнул Бертик, а тенор продолжил петь:
- "За мно-ю... всю-ду... Как тень он го-онится..." Эх, музыку я люблю!
- Как вас зовут, уважаемый?
- Меня? Да что вы такое говорите, Роберт! Меня не зовут. Наоборот, мечтают, чтоб я не пришёл никогда. А я прихожу.
- Откуда вы меня знаете? Что вам надо?
- Я послан к вам.
- Я вам, извините, не верю.
- А вы в глаза мне посмотрите. Поверите.
Бертик заглянул в водянистые глаза и почему-то почувствовал себя бабочкой на булавке. Вдоль позвоночника мурашкой пробежал страх и неожиданно для себя он понял, что пришелец не врёт.
- Что, уже пора? - тихо и мужественно спросил он. За свою полную странствий жизнь он не раз был на волосок от смерти. Две вещи вынес он из всех приключений: постоянную готовность к катастрофам и желание встретить их с поднятой головой.
Посланец бездны рассмеялся.
- Ну что вы... Живите пока. Но я буду с вами.
- Так когда?! - уже задорнее спросил Бертик.
- Роберт, вы задаёте слишком много вопросов, - ответил "чёрный" очень серьёзно. - Я не имею права... Нет, правда, не могу!
- А почему вы во всём белом? Что за несоответствие?
Нечистый удивлённо оглядел себя. Одет он был - действительно - в мятые белые брюки (правильнее даже сказать "штаны"), белую ветхую футболку и сероватые от старости парусиновые туфли. Он опять рассмеялся.
- Ах-ха-ха! Люблю работать с интеллигенцией. Уж повеселят - так повеселят. Роберт, Роберт, ну что вы всё цепляетесь к мелочам! Я вот - так даже и сам не заметил, что на мне надето. Ну что вам, мил человек, нужно для комплекта? Копыта? Чёрный плащ? Жокейский картузик? Это же всё неважно...
- А в каком смысле "работать"? - зацепился Бертик за оброненное слово. - С кем вы ещё вот так вот "работали"?
Улыбка резко спала с лица и водянистый глаз сверкнул.
- Ну, например, с Александром Левиным.
Роберт похолодел.
- Что мне теперь делать? - проговорил он тихо.
- Да ничего. Живите как жили. Я буду рядом.
- Сколько у меня есть времени? Когда? Завтра? Через неделю?
- Ну вот, опять... Не могу я разглашать, у меня же инструкция, - "чёрный" полез в карман и достал отпечатанные на принтере листочки. - Ежели не верите...
- Ну хоть намекнуть-то можете?!
- Ну скажем... с Левиным я около года работал.
- О-ко-ло... года...
- Всё, хватит! Я и так сказал вам уже больше, чем нужно. Идите спать, Роберт. Идите спать!
3.На интеллигентной дистанции
Утром Бертика разбудил телефон; он не сразу узнал тусклый голос вчерашнего знакомого.
- Роберт, вы, конечно, простите мне некоторую назойливость... но у вас сегодня встреча назначена, вы не забыли?
Бертик вскинулся.
- Забыл! Ах ты ж... А откуда вы-то знаете? И мой номер...
- Роберт, я вижу, вы ещё не проснулись.
- Ну конечно, ведь вы же... Чёрт, совсем вылетело из головы.
Когда он спустился на улицу, лукавый ждал его на скамейке около дома.
- Слушайте, а вам-то что за дело, пойду я на встречу, или нет?
Бертик был сегодня настроен агрессивно.
- Ну как же, Роберт... - протянул собеседник. - Вы ж мне теперь не чужой. Я с вами работаю. Иногда и помочь могу.
- Понятно... Слушай, мужик, давай на "ты", что ли?
- Мне нельзя, я при исполнении, - молвил тот как бы с сожалением. - А вы не стесняйтесь, тыкайте.
Минуту помолчали, а потом посланец тьмы поторопил:
- Вам пора. Езжайте и не думайте обо мне. Живите как всегда, а я буду рядом.
* * *
И Бертик стал жить "как всегда". Он ходил на встречи, сидел на редакционных сборищах, писал статьи. Встречался с приятелями. Один раз даже ездил к непотребным женщинам.
"Чёрный" вёл себя деликатно, не лез, не раздражал. В гости не набивался, от приглашения на "рюмку кофе" вежливо отказывался. Выходя из дома, Бертик обычно встречал его сидящим на скамеечке, в той же белой футболке и брюках-штанах. Вежливо здоровались, и отправлялись по своим делам.
Одноглазый "Мерс" сопровождал его ("слепую" фару "чёрный" так и не заменил, возможно в этом был своеобразный демонический шик), но на рожон не лез и к заднему бамперу не прилипал.
Соблюдал интеллигентную дистанцию.
Думать о жизни и смерти Бертик себе настрого запретил; просто блокировал ту часть мозга, что отвечает за мысли о вечном, поэтому в целом вполне приспособился к новым условиям. Одно только его томило...
* * *
...Её звали Елена, она была на десять лет моложе и на пять сантиметров выше. Они познакомились много лет назад, ещё на курсах иврита, и с тех пор старательно мучили и изводили друг друга. То сходились, то расходились. То заводили другие романы, то возвращались. Лена успела даже несколько лет побыть замужем и развестись.
Они были такие разные.
Лена имела стабильную работу в хай-теке. Бертик перебивался случайными заработками в газетах, переводил плохие боевики. Редактировал рекламный листок города Ор-Акива.
Лена была стройная, с копной смоляных волос. Бертик начинал лысеть.
Она - спокойная, рассудительная, пунктуальная. Он - романтик и разгильдяй.
Она мечтала о детях. Он мечтал о деньгах и славе. Всерьёз рассчитывал написать гениальный роман, притом уровня "Фаустуса" или "Мастера".
И вопреки всему необъяснимая, однако непреодолимая сила влекла их друг к другу. Неудержимо. В последний раз они расстались, казалось, уже навсегда. Но вот опять... опять...
Пронеслось воспоминание... И откуда это назойливое чувство, что ты что-то упустил в жизни? Чертовщина какая...
* * *
В один из вечеров справляли день рожденья Марка Аврелия. Не того самого, конечно, а журналиста, писавшего под этим псевдонимом; в быту его звали Марик Аврутин-Кац. Когда он представлялся, он говорил "Аврутин-Кац через чёрточку".
Отмечали юбилей в ресторане "Русский дух", в городе Петах-Тикве. Все остроты по поводу этого названия уже отзвучали, а кормили в "Русском духе" прилично.
В толпе поздравляющих выделялся некий двухметровый хлыщ; Бертик, будучи сам среднего роста, покосился на него не без раздражения... и вдруг... что это за знакомый силуэт рядом с ним? Что?! Лена?!
- Старик, я тут не при чём, - суетливо прохрипел под ухом Марк Аврелий, из-за тембра голоса иногда ещё называемый в народе "Высоцкий" . - Я сам не знал! Ну ты что, мне не веришь? Неужели я бы тебя не предупредил!
- Ребята, познакомьтесь, - любезно сказала Лена. - Это Арсений.
- Арс... ух ты! Кхе-кхе... Очень приятно! - Бертик отвесил забавный поклон. - Очень... Нет, поверьте, просто очень рад!
"Ох и напьюсь же я сегодня", - подумал он про себя. - "Как последний некошерный свин!"...
...Он вышел из ресторана три часа спустя. В голове тихонько гудел невидимый трансформатор. Было свежо, вечерний воздух приятно холодил горевшее лицо.
- Роберт!
- А?... Ах, это ты... ик! Чертяка. Гы-гы!
- Роберт, вы пьяны, - укоризненно заметил нечистый.
- У-тю-тю-лечки, какие мы заботливые, лапа ты моя... Демон ты мой врубелевский. - Бертик полез обниматься.
- А твоё какое пёсье дело, пьян я, или нет? - вдруг осерчал Бертик. - Какого беса достоевского тебе надо?
- Я вам за руль садиться не дам, - тихо и твёрдо проговорил собеседник.
- Чего?!... Думаешь, убьюсь? Так ведь ты же и есть - моя погибель! Раньше, позже... какая разница! Тебе же меньше работы.
- Всё должно быть своевременно. Раньше - нельзя! Я за вас отвечаю. Дайте ключ, я вас сам отвезу.
- Клю-уч?! От моей "Хонды"? Во!! - Бертик показал "чёрному" кукиш. - Ты водишь хреново!
- Тогда поедем на моей, - не сдавался тот.
- На тво-ей? - Бертик попытался повернуться, но потерял равновесие и пьяно ухватился за плечо своего спутника.
- Вот именно! Идёмте, - он легонько подтолкнул Бертика и тот как-то сам собой очутился на мягчайшем кожаном диване "Мерседеса".
В пути Бертика развезло. Он принялся куражиться и задирать своего "куратора".
- Ну что, Мефисто? Ик! Души моей хочешь? Ну на! Бери мою душу бессмертную, сволочь! Молчишь, нечестивец? Лю-ци-ферушка... Гы-гы... Ик! Чё-ор-ный во-о- ра-а-ан, что ты вьё-ошь... Ся!! Над ма-а-е... Ю! Га! Ла! Вой... Ик!
- Вы бы, Роберт, лучше Шуберта спели. "Ворон", знаете? Смысл примерно тот же, а музыка лучше.
- Ах ты ж мой развитый! Чёрт... с тонким вкусом. Образованный, мля! Да ты кто вообще такой? Мелкий бес... Тень. Ведь ты же тень! Тень, знай своё место! Что молчишь, душегуб? Не хочешь правду слушать?
- Успокойтесь, Роберт. Я не реагирую на оскорбления, это профессиональное. К тому же, мы приехали. Шли бы вы домой... - мягко сказал "чёрный".
А когда Бертик скрылся в подъезде, он ещё некоторое время смотрел вслед удалявшейся спине, а потом чуть слышно добавил:
- ...И позже нельзя.
4.Как растягивается время
...Дома Бертик долго не мог заснуть, всё ворочался с бока на бок и пыхтел. Потом как-то мутно задремал, и ему немедленно приснилось, будто он уже умер. Он подскочил в холодном ужасе и зажёг свет. Руки на месте. Ноги на месте. Пульс сто сорок. Ф-ф-фу... Пронесло. Бертик почувствовал себя маленьким-маленьким мальчиком, и ему болезненно захотелось прижаться к маме.
"Всё... К чёрту! Немедленно беру отпуск - и еду к родителям в Москву!", подумал он и отключился.
В следущий раз он проснулся уже утром, от телефонного звонка. В трубке звучал голос Лены, но звучал он как-то очень неестественно. Звеняще. Страшно.
- Лена? Это ты?! Что случилось? У тебя такой голос...
- Беда... приезжай ко мне. Ты мне нужен. Ты можешь сейчас приехать?
- Конечно, Леночка, я приеду... Но что произошло?!
- Я не могу сейчас. Если можешь, приезжай.
- Господи... да что же...
- Я жду тебя. Скорее.
"Чёрт побери... Лена... Лена! Ах я дурак... Ведь это женщина, которую я искал всю жизнь! Почему же я, ублюдок, понял это только сейчас? У неё что-то случилось, она ждёт меня! Быстрее!"
Он скатился вниз по лестнице, и тут же вспомнил, что машина осталась в "Русском духе".
На скамеечке сидел его вечный спутник и курил.
- Отвези меня к Лене! Быстро! - почти приказал Бертик.
- Роберт, Роберт, успокойтесь, - "чёрный", казалось, совсем не удивился. - Я всё знаю. Но поверьте, вам ни в коем случае нельзя никуда ехать.
- Не хочешь меня отвезти? Тогда дай мне ключи, я сам справлюсь с твоей телегой.
- Роберт, не буяньте, - цыкнул "куратор" уже строже.
- Ключи!!! - вдруг дико взвопил Бертик, хватая нечистого за грудки и приподнимая его в воздухе и тряся. - Сатанинское отродье! Задушу скотину!!
"Чёрный" потянулся к карману.
- Ну смотрите... - просипел он придушенно. - Я вас предупредил...
* * *
Старенький "Мерседес" скрипел и визжал покрышками. Роберт гнал и гнал, не разбирая.
"Надо же, всю жизнь мечтал поводить "антиквариат", а теперь все мысли совершенно о другом. Быстрее, быстрее..."
Дорога петляла. Откуда возник перед ним этот очень грязный и очень железный грузовик, он не понял. Бертик даванул на тормоз, но педаль предательски ушла в пол.
Ржавая туша стремительно надвигалась. Он ещё попытался повернуть руль, но тот его не послушался.
"А вот теперь, видимо, - ВСЁ! Финал!"
Надо же, какие долгие, оказывается, эти последние секунды! Говорят ведь, что время растягивается. Успеваешь всё вспомнить, обо всём напоследок подумать. Картинки увидеть...
Вот ему пять лет, зима, снег, и папа ведёт его за руку - большой и сильный, с ним ничто не страшно! Вот ему десять, Новый Год, он с родителями наряжает ёлку и мама с папой нежно пикируются между собой. А вот - филфак, и девушка с рыжими кудряшками... Поцелуи в институтском лифте...
...Какой это писатель говорил, что руль в подобных случаях врезается в рёбра и очень смешно их крошит?...
А вот ещё картинка - огни вечерней Риги. Свинцовая Даугава. И ещё - тайга...
И Лена... Чёрт, я не успел...
Последнюю мысль Бертик уже не додумал, потому что внезапно что-то щёлкнуло и затем сразу стало темно.
5.Сон и явь
Он очнулся с тяжёлой головой.
"Неужели я выжил? Надо же! Да нет, это уже, вероятно... Ха! Да где я, чтоб меня черти унесли? Моя спальня? Ничего не понимаю..."
Жёлтая муть медленно оседала хлопьями и мизансцена постепенно становилась чётче.
"Сон?! Это всё был сон? Мне это только приснилось? Чёрный человек, одноглазый "Мерседес", и авария..."
Бертик ощупал себя.
"Невероятно! Остановись, мгновенье! Так ничего не было? Ну конечно, не было! Ты же материалист! Вольтерьянец! Реалист! И ты поверил во всю эту чушь... Книжек умных начитался! М-мистик... Ф-ф-фу-у ты ч-чёр-р-рт..."
Сквозь жалюзи пробивалось мартовское солнце, жизнь искрилась и была необыкновенно хороша. Но несмотря на всё облегчение и на всю радость вновь обретённого бытия, Бертик чувствовал: что-то ему мешает.
"Лена... Значит, и Лена тоже приснилась?"
И вдруг он абсолютно ясно понял, что надо делать - и рука сама нащупала телефон.
- Леночка. Это я.
- .......
- Алло, Лена, ты здесь?
- Да, я слушаю.
- У тебя всё в порядке?
- Да... Всё в порядке, а что?
- Да так, ничего, сон приснился... Ерунда. Представляешь, мне приснилось, будто ко мне пришёл мой Чёрный Человек - за мной!
- Ты звонишь, чтобы рассказать мне сон?
- Нет. Я звоню сказать... Ах, дьявол! Лена, я звоню сказать что я тебя безумно люблю! И... мне кажется, я не могу без тебя!
- Я тоже, - еле слышно призналась невидимая Лена в трубке. - Я тоже без тебя не могу.
- Правда?! Леночка, милая моя, единственная моя, я так соскучился... можно приехать сейчас?
- Приезжай, - прошептала Лена чуть дыша. - приезжай скорее. Я тебя жду!
* * *
Бертик чувствовал сумасшедший подъём. Душа его пела что-то очень полётное. Ничего не потеряно! Никаких чёрных человеков нет, а жизнь ещё только начинается. Новая! Радостная! И в этой новой жизни рядом с ним будет Лена - а это значит, что у них всё получится!
Верная "Хонда" ждала у подъезда - последнее подтверждение того, что сон остался просто сном. В кармане зажужжал телефон.
- Алло, старик, - прохрипел в трубке Марк Аврелий. - Ты помнишь, что сегодня мой юбилей?
- Конечно, Маркуша, конечно! Обязательно буду, да! Обязательно. Буду!
- Какой-то ты сам не свой... Возбуждённый... Слышь, так ты один будешь?
- Нет, - ликовал Бертик. - Вдвоём.
- Никак чувиху завёл?
- Старик! Я с Ленкой помирился! - восторженно выпалил влюблённый.
"Пак!" - открылись дверцы. Бертик вскочил за руль и полетел.
Состояние подъёма не проходило. Он ехал, опьянённый своим настроением, и потому не заметил старомодный автомобиль, который мягко отделился от тротуара...
...И, соблюдая интеллигентную дистанцию, последовал за ним.