В рамках антикризисной программы создали мы на своем предприятии уникальный музей восковых фигур из живых инженерно-технических работников. От нечего делать пусть стоят и восковеют, доход предприятию приносят не умом, так горбом. Кредиторы-посетители валом валят. Я на денежном потоке стою, билеты продаю, с человека по две монеты.
Деньги рекой текут! Сторож Данилыч с ружьем у входа сидит, "восковые ценности" караулит. Дисциплина у наших восковых фигур военная! На предприятии такой не была, как в антикризисном музее. Возглавляет музей с утра до вечера сам директор бывшего предприятия. Очередь к нему со вчерашнего дня стоит.
"Повезло, - думаю, - нам на воскового директора. Спиртное после работы употребляет умеренно. Хороший семьянин, в отпуск ездит только с женой, хотя доходят слухи, что не всегда со своей". Решила я воспользоваться служебным положением и обратиться к директору с просьбой принять моего мужа в музей на работу хотя бы самой последней восковой фигурой. Место уж больно доходное. Стала перед ним в позу просителя и давай клянчить: "Господин директор, зачисли моего мужа в штат музея. Он хоть и молодой, но уже сформировавшийся работник: лентяй и бездельник. Если не пьет, работает хорошо, А так как пьет очень часто, то работает очень плохо. Поэтому в музее ему самое место. Бесценный макет! В любых условиях может выполнить обязанности "кровательщика" высокого разряда".
Вижу - глаза и все остальное чисто наш директор, но уже совсем на себя не похож. Напрягся весь и стоит, не шелохнувшись, тоже в позе, но гордеца. Вид такой, будто привели продавать. Бизнес есть бизнес, дело всенародное. Я не сдержалась и нанесла ему языческое оскорбление. "Спрячь, - говорю, господин директор, свою гордыню в карман, или лучше между карманами, а спереди или сзади, сам выбери и помоги моему мужу с работой, так как я у него первая, а он у меня четвертый и очень вежливый. От него только "спасибо" и "пожалуйста", бывает за грудки возьмет "не ори, дурра, дай на бутылку денег, не то башку оторву". А где я их возьму? Пусть лежит в музее восковых фигур и зарабатывает. Внесите, говорю, тело моего мужа, он сам покажет, на что способен". От такой мольбы у любого человека сердце расплавилось бы, только не у директора. А во время нашей с директором односторонней беседы рядом шмыгает пушистая собачка-шавочка с веселеньким в репьях хвостиком. Подбежит к нему, как к одиноко стоящему столбу, и поморосит на штанину. Побегает-побегает вокруг нас и опять за свое дело. У воскового директора от злости глаза кровью налились, собачку ногой не пнешь, а до конца рабочего дня надо стоять свечкой. Штанина мокрая и даже ногу пощипывает.
"Вот, - думаю, - удачный момент подвернулся к директору в доверие втереться. Прекрати, приказываю собачке, мочить нашего директора! Он не какой-то террорист, чтобы, как сказал премьер-министр, где поймаешь, там и мочи. Ты бы лучше по музею побегала, может, мину вынюхаешь, народ здесь разный, в основном кредиторы".
Только услыхал директор про террориста и мину, мгновенно вышел из воскового транса. "Данилыч, - кричит сторожу, - немедленно эвакуируй посетителей музея, а в первую очередь, эту досадную даму с собачкой и телом ее мужа. Ну что за народ! Любую программу в кратчайший срок свернут. Как ни старайся, умом Россию не понять!"