Всякая фирма, словно мать, носит директора. Только мать может разродиться, а фирма - это мать иного рода. Хотя - мать. Никак на иначе. Назвать ее отцом язык не поворачивается. Отец - это что-то большое и теплое. И, хотя мать ближе, она все же - существо двоякое. Если приблизить ее по смысловому наполнению к общечеловеческим делам, или даже к предметам, то взять хотя бы нашу фирму. Мать наша всегда была существом полифоническим. Во-первых, мы все понтовались, у кого какой телефон, а в часы накурки это было концептуально. Самый крутой сотик был у Евгения, администратора. Сотовый понт - это великая русская идея. Это - жонглирование смыслом, это ковыряние в жопе у пустоты и антипустоты одновременно. В конце концов, это - квинтеэссенция речи говорящей обезьяны, которую можно увидеть, придя к очень серьезному косяку.....
Так бывало вечерами, и мне тогда приносили гитару, и я пела своим псевдооперным голосом. Иногда мне казалось, что вполне возможно закосить под Nightwish, но фиг. Жизнь и желанья - это краб и самолет.
-Наш директор - пидарас, - заявил однажды Евгений.
-Коз-зел, - подтвердила я.
-Мудак, - воскликнула наша кассирша, - как я его ненавижу!
-Сука, - сказала бухгалтерша.
Мы курили толпой во дворе фирмы по пятницам. Это вовсе не говорило о том, что мы могли курить реже. Коробок на толпу - дело не сложное. Тем более, что весь наш район торчит, а молодежь только и делает, что собирается в кучу и разговаривает о том, кто на какой тюрьме сидит и где лучше.
Нинка по накурке читала Эдуарда Асадова, мы слушали и грузились.
Мы мечтали убить директора.
Ночами ко мне из будущего приходила его тень. Его, убиенного нами....
За то, что он - мудак.
Коз-зел.
Пидарас.
Как мы его ненавидели.
Нелюбовь к руководству - дело также неоднозначное. Любовь - это существо не обратное, но обязательное, так как русскому человеку положено прогибаться. Ожидая, что когда-нибудь придет его очередь кого-нибудь гнуть, он падает, целует грязь и скрипит попавшим в рот песком. Ему кажется, что....
Но - это одна большая идея. Одна большая очередь.
-Слушайте анекдот, - проговорил Евгений.
У него были очень большие и выразительные, совершенно воровские глаза пропойцы. К слову сказать, он немало вынес из нашего офиса. И все - для нашего же блага.
-Ну, валяй, - рассмеялась бухгалтерша, пятидесятилетняя женщина с севера, немного блядеющая.
- Идет, короче, ёжик по лесу. И тут слышит: Встаньте в круг! Встаньте в круг! Он, офигевши, пошел посмотреть, что же это такое, а крик продолжался, и громкость его усиливалась. Встаньте в круг! Встаньте в круг! Выйдя на поляну, ежик увидел толпу ежиков, которые, встав в колону, бегали и ебали друг друга в жопу. А первый кричал: встаньте в круг!
-Ну, - сказала Ира.
-Да нет, ничего, - ответил Евгений, - этот грубый анекдот очень наглядно демонстрирует суть российской жизни. Согласитесь, очень хорошо быть в конце. Первому ёжику было хуже всех. Его имели, а он не мог никого отыметь.
-Облом, - сказала Нинка.
- Все правильно, - произнес Тимур, охранник, - как бы грубо это не выражалось, ничего более о нашей стране сказать нельзя. Все остальное - это вуаль для этого ненормального процесса.
-Но мы - концептуалисты, - произнесла Нинка.
-Верно, - ответила я, - давайте убьем директора.
-Да зачем его убивать! - воскликнула Ира. - Он же и так убогий.
У всякой накурки есть свои день и ночь, и это - далеко не пропорциональные обычным временам суток дела.
Другие дела.
Другой мир.
Еще, мне очень не нравился фильм "Другой мир", так как мне казалось, что его режиссер - двуногий глист. Я очень не люблю глистов. Дело не в том, что любое существо имеет право перевоплощаться. Впрочем, это - на усмотрение души оного. Если она есть. Если нет, то и воображения нет. Потому, большая часть людей - это пиявки земли. Они жрут и гадят. И больше всего он жрут друг друга. И выражается это очень просто. Человек, встретив человека, протянет руку и скажет: брат, сестра, здравствуй. И не будет никаких границ. И, даже если им вдруг захочется заняться сексом, это будет просто, так как страсть - это очень полезный механизм.
Но пиявка никогда не протянет руки. Хуже того - творческие пиявки. Они сложны. По их ебанным лицам постоянно бегают тени сомнения. Встретив другую творческую личность, пиявка возмутится и нагадит словами. Это ее суть. Она не может не нагадить. Очень даже и бывает, что ты выходишь в сеть и видишь там строи пиявок, и все они только и могут, что тебя возненавидеть. Мне даже кажется, что Бог никогда их не осудит. Ведь его дело - работать, созидать, руководить душами человеческими.
Нахуя ему души пиявок?
-Так что, чем директора мочить будем? - спросил Евгений.
-Как чем? - спросила я. - Один выстрел. Бдж-ж-жь!
-А у тебя есть?
-Что?
-Из чего стрелять.
-Нет.
-А ты думаешь, у меня есть?
-Н-да. Хорошо. Может быть, возьмем электрические провода и подключим их к стулу.
-К стулу?
-Ну да.
- В жопу, да?
-Да!
-Хватит вам! - воскликнула Ира. - Давайте лучше решим, кто за пивом пойдет.
-Мы сходим, - заявил Евгений, - да?
-Точно, - ответила я.
Пришла тьма, и она была густа, и звезды в светили прямо через ее лоно. Прямо оттуда. Прямо из тех глубоких, бесконечных мест, в нашу человеческую, засоренную думами об истязании друг друга, нору. Вечный холод их был безразмерен и величественно. Они никогда не сомневались. У них никогда не было шансов, чтобы поиздеваться друг над другом.
Звезды курили.
Это была их суть.
Великое мировое курение не кончалось никогда, и если некоторые из ученого рода и считали, что звездам когда-нибудь придет конец, то все это было совершенно надумано.
Разве дано им увидеть то?
Гораздо раньше весь род людской уйдет в локальную тьму. Мне иногда казалось.... На этапах самых сугубых накурок, самых синих, самых звездных медитаций, что мы уже восстали духом, и монокосмос уже не у дел, чтобы покончить с нами. И мы не умрем никогда.
Смотря в великое небо, хочется верить.... Но секунду спустя мы вновь заводим разговор о нашем директоре, и планы зреют.