Вы читали сочинения Лейбница? Я прочитал и был очень удивлён. Он пишет крайне сумбурно, неакадемично. Большинство его работ недоделаны, если не сказать - неудачны. Он пытался создать математическую логику, но не дошёл даже до булевой алгебры. Он пытался создать матанализ, но пошёл по "ложному" пути - рассматривал бесконечно малые величины, не считаясь с аксиомой Архимеда. Ньютон, Коши и другие рассматривали не величины, а последовательности и пределы... И только в 20 веке был создан нестандартный анализ (Робинсон) - на основаниях, заложенных Лейбницем. В философии Лейбниц ввёл понятие монады, как объекта, из которого строится мир. Главное свойство монады: отражение и самоотражение. Но именно рефлексия и авторефлексия - лежат в основе диалектики Гегеля.
Вот почему, начиная работу по философии Гегеля, я вспомнил именно Лейбница. И, увы,- я тоже пишу эту работу сумбурно и бессистемно. В каком-то смысле, я пишу конспект по философии Гегеля - конспект далеко не полный, грубоватый и краткий; в каком-то смысле, я отвлекаюсь от Гегеля, пытаясь разобраться в своих (странных?) идеях. Следует, однако, заметить, что за внешним академизмом Гегеля тоже скрыт сумбур, часто переходящий даже в вопиющие для современной науки ошибки! Если, прочитав хотя бы часть моей работы (которая довольно скучна, как я полагаю), читатель поймёт, что главное содержание сочинений Гегеля (как и Лейбница) - вовсе не ошибки (реальные и мнимые), то я буду считать, что справился со своей задачей. И, более того, столь фундаментальные труды, как у Гегеля - без ошибок вообще невозможны.
Далее. В связи со сказанным, важно отметить особое положение в философии математики. Надо бы построить математические модели философских построений. Математика должна появиться в философии. Но не как диктатор (наподобие её положения в физике). Скорее, как дополнительный, совещательный голос,- консультант. Не следует, однако, делать то, что делает в точных науках структурализм (упрощённое, "ботаническое" описание структуры и ничего более; при этом, я не отрицаю несомненной пользы структурализма в гуманитарной области). Философия оперирует интуинтивно выработанными содержательными понятиями; поэтому очень часто речь она ведёт о смыслах слов и грамматике языка,- этим и занимаются стркутуралисты, филологи, антропологи, и т.д.. Но есть в этих языковых конструктах и объективный момент. Поэтому нужна формализация: чтобы чётко знать, а что мы изучили в природе, когда построили философскую систему? И всегда надо сознавть, что наша формальная конструкция недостаточна для описания философского содержания. В связи со значительным развитием математики после Гегеля, вопиющим недочётом является то, что нет попыток формализации его диалектики (как в логическом, так и в предметном аспектах).
Нечто подобное можно сказать и об экспериментах (наблюдениях? - как в астрофизике...) в философии - многие результаты у Гегеля выведены ка обобщения натурфилософских наблюдений.
Следует также подчеркнуть: Гегель видит науку в её классическом (даже для того времени, когда Гегель жил), гуманитарно-описительном виде: ответить на вопрос "как?", не задавая вопроса "почему?"; и уже после этого подогнать факты под теоретическую схему - не биология, но ботаника...
В конце "Философии духа" я также цитирую Малявина, и вообще - высказывания философов даосизма. Потому что считаю даосскую диалектику дополнительной к Гегелевской: они столь же противоположны, сколь и подобны одна другой. Это очень важно как для формализации обеих, так и вообще,- для поиска истины.
Все эпигоны Гегеля на самом деле не следовали ничему из того, о чём, собственно, рассуждал сам Гегель. Они либо "совершенствовали" знаменитые диалектические схемы, либо же превращали диалектику в софистику и демагогию,- просто для того, чтобы обосновать для себя и других свои собственные взгляды и теории. Были также мыслители, которые претендовали на развитие и совершенствование теории Гегеля. Я считаю, что и они тоже потерпели неудачу. Например, Фейербах просто заменил гегелевские схемы примитивным материализмом (ценность произведений Фейербаха скорее поэтическая и просветительская, нежели чисто научная; его исследования направлены на синтез искусства и науки, как мне показалось). А такие мыслители, как Маркс и Энгельс, вообще подменили Гегеля догмами вульгарного материализма,- скорее, в сектантском стиле, нежели в научном.
Я полагаю, что главное наследие Гегеля, это диалектика идеального и материального, внутреннего и внешнего, их взаимопревращаемость и равноправие, процесс "скольжения" этих глобальных понятий в своеобразных "системах отсчёта", нелинейных и парадоксальных. И эти идеи ещё нуждаются в дальнейшем развитии и уточнении, особенно,- в свете новейших знаний практически во всех естественных науках.
Что касается гегелевской философии природы, то известно, что его взгляд на естественные науки очень часто был ретроградным и тривиально ложным; наука не пошла тем путём, который представлялся Гегелю. Я думаю, что это, наоборот, лишний повод ещё раз оглянуться в направлении гегелевских размышлений о природе и её познании. Следует заметить, что натурфилософия Гегеля очень часто выглядит (а часто и в самом деле таковою является), как наивный дилетантизм. Но, тем не менее, эта натурфилософия содержит и ряд интереснейших идей; некоторые из этих идей могут стать гораздо ближе к реальности благодаря аппарату современной математики и знаниям современной физики. Главная цель моих "совместных" с Гегелем рассуждений состоит в том, чтобы это показать.
Я почти полностью изложил и прокомментировал то, что считаю важным в "Науке логики", и частично - в "Философии природы" Гегеля. Другие его работы (например, "Философию духа") я затронул менее тщательно. Важно было выявить диалектический метод Гегеля и отвлечься от свойственного ему схематизма.
В общем, я продолжаю свои размышление в том стиле и в той форме, которым я следовал в предыдущих своих попытках: "Беседы с Кантом и другими философами", "Моя переписка с Чефрановым",- и в других.
цветовые обозначения:
синий Гегель
зелёный мои размышления
красный важное, незавиисмо от авторства
чёрный заглавия, другие авторы
Наука логики
Комментатор советского издания: Гегель превращает предикаты вещей в субъекты, а вещи,- в их продукты.
Гегель: Скорее предикат есть субстанция; субъект перешёл в предикат и, тем самым, снят; то, что казалось предикатом, стало цельной и самостоятельной массой ( (Я: уж не субъектом ли?).
Я: Надо создать теорию, утверждающую равноправие предиката и субъекта. Потому, что мы видим это равноправие в квантовой механике; и мы его видим в математической логике: это просто два вида объектов, главное - их отношения между собой.
Гегель: Нечто всеобщее, центральное, в своей деятельности может производить лишь себя самого, ибо если оно производит только частности, единичности, то оно самО отрицает всеобщность - деятельность всеобщего сама всеобща.
Декарт: Мышление существует только тогда, когда оно действует.
Гегель: Животное относится к пожираемым вещам как к объекту поиска (в этом его активность и пассив); человек же - формирует их сам (Я: точнее - выбирает: искать или формировать).
Гегель: Самопознаваясь, идея противопоставляет себя себе, выходит вовне, объективируется, материализуется. Это и есть творение. Природа - реальность абсолютной идеи.
Фихте: Это всё так, но природа субъектна, это моё "Я".
Гегель: Сущность должна являться. Сущность без явления - это вещь в себе (и только в себе), это идея без реальности, ничто. Ибо тогда она неконкретна, неполноценна, абстрактна,- её момент для-себя-бытия фиктивен, так как он совсем не выходит за её пределы.
Развиваясь, живая материя занимается всё большей реальной идеализацией мира,- и теоретически, и практически.
Логика - изображение абсолютной идеи в её абстрактном бытии.
Время - это отрицание, отнесённое к себе.
Знание только тогда истинно, когда оно есть единство различных понятий, а не их перечисление, когда все понятия друг из друга вытекают, а это достижимо, когда наша теория определена в себе и для себя, самоопределена по сути своей.
Маркс: Гегель неправомерно изгнал диалектику из материальной природы в понятие.
Авторефлексия - способ познания мира умом (теория - выражение практики), но не свойство самого мира. В диалектике Гегеля всё взято из опыта, а не из неё же самой.
Я: На самом деле авторефлексия, отражение и самоотражение именно фундаментальным свойством Вселенной и являются. Поэтому этим свойством обладает и наш ум. Маркс догадывается, что если он согласится с Гегелем, то и материализм придётся взять под сомнение. Рефлексия и авторефлексия - это и есть информационное начало природы.
Гегель: Диалектика должна базироваться на авторефлексии из-за единства различного, которым она пронизана (внешнее и внутреннее, утверждение и отрицание, и т.д.).
Изучать понятие надо начинать "в себе",- в его относительной непосредственности (это его простое бытие); потом оно выступает опосредовано, "для-себя-бытии" (сущность); потом оно выступает как понятие - единство обоих, т.е. - "в-себе-и-для-себя".
Рассудочная диалектика - это когда противоположности просто ставятся рядом и констатируется их мера (принцип дополнительности в квантовой механике); это только начало истинной диалектики, исходящей из тотальности каждой противоположности (в ней содержится и другая сторона и всё противоречие).
Я: Вот почему надо понимать импульс как характеристику всех координат, и наоборот. И опять это приводит понятие в "состояние" в-себе-и-для-себя. Авторефлексия.
Как строго (физически м математически) реализовать идею Гегеля о тождестве метода и результата диалектики? Что-то около потенциальной бесконечности конструктивизма (множество в процессе становления; но такая диалектика всё ещё рассудочна). Надо, чтобы множество само себя строило (по Гёделю и Кантору)...
Надо внимательно исследовать противоречивость финитного: 1) "Мета-бесконечность" при попытке формального описания конечного. Избежать бесконечного обоснования финитного чем-то внешним, иным для него, можно лишь через само-обоснование; а это уже авторефлексия, т.е. - бесконечность. 2) Неизбежная ограниченность чем-то внешним. 3) Непознаваемость природы: всякое знание неизбежно исправляется и уточняется. 4) Конструктивно неразрешимые утверждения с недоказуемой (конструктивно) неразрешимостью. 5) Скрытая актуальность потенциальной бесконечности: "для всякого натурального х существует натуральное у=х+1" - что тут означает квантор "для всякого"? 6) Может ли финитизм доказать свою непротиворечивость? Что такое "конечное вообще"? 7) потенциально бесконечное число инскрипций любого конечного объекта. 8) Как финитное может познать себя? Отразить себя в себе?
Кстати, если марксизм принимает гегелевское тождество метода и результата в диалектике, то как же он от понятия "в-себе-и-для-себя". Тем более, что хороший тому пример - живое?
Гегель: Добро - это тождество, абстрактное единство; зло - раздвоенность, абстрактное противоречие, различённость. Отличие между добром и злом есть только в раздвоенном, т.е. - в том, где есть само зло. Суть зла в его отличии от добра, т.е. - в добре. Суть добра - в единстве злого. В добре они оба совпадают, т.е. - они в нём добры. В зле они раздвоены, т.е. - злы.
Я: Надо как-то формализовать на языке систем отсчёта гегелевские термины: "в-" и "для-". Имеет ли смысл "в чём-то" без "для чего-то" как мета-системы отсчёта? Кстати, один из способов скольжения систем отсчёта - это мета-рассмотрение. Суть самой системы отсчёта в том, что она есть "мета-" для своего предмета (и свойства) рассмотрения. Может, через это "мета-" и создать нелинейность линейного пространства (ибо оно хорошо описывает нелинейный мир)...
Ансельм Кентерберийский: Если ты не стараешься понять то, во что веришь, то веришь ли ты?
Спиноза: Истина есть показатель и себя, и заблуждения.
Гегель: Понятие есть понимание самого себя и того, что понятия лишено. То же, что его лишено,- его не понимает.
Я: мета-философия - это и есть философия, по Гегелю. Так же и в математике. Так же и в природе, и в живом и в сознании.
Гегель: Вера не имеет ничего общего с уверенностью слепого догматизма.
Конечные эмпирические науки (в отличии от философии) имеют всеобщее, безразличное к его единичному, произвольное сочетание независимых единичностей и ряд непосредственных аксиом.
Я: Думаю, что это и к философии относится. И прошедшее время (несмотря на ряд революционных прорывов) ситуацию не улучшило,- традиционное мышление снова пришло "на круги своя", часто эти круги опустились даже ниже на ступень...
Гегель: Блуждая в дихотомических делениях рассудка, мышление не может найти себя, ибо не находит единства. И только синтез этих разделённостей диалектикой,- приводит мышление к самопознанию. Так мышление находит Бога,- вначале как абстрактное, пустое тождество; но понукаемое конкретным опытом, оно делает конкретным и Бога.
Я и Гегель: Всякая система отсчёта должна отражать все другие системы отсчёта, и отражение это нелинейно и нетранзитивно. А что с этим ОТО Эйнштейна и в квантовой механике? Далее, само целое является системой отсчёта, состоящей из мозаики всех других,- друг в друга соскальзывающих систем отсчёта, которые определяются только друг через друга, а не априорно. Система отсчёта должна смотреть в мир через авторефлексию. Отсюда - нелинейность. Реальные системы отсчёта состоят не только из часов и линеек, но каждая из своей материи, различающей внешний (и внутренний) мир.
Гегель: Философия состоит из трёх частей 1) логика - наука об идее в себе и для себя; 2) философия природы - наука об идее в инобытии; 3) философия духа - идея, возвращающаяся в себя из своего инобытия.
Далее следует моё замечание, которое сделано лет 40 назад. Сейчас я считаю это замечание слишком традиционным, чтобы привести нас к результатам интересным и новым. Но думаю, что о нём всё равно следует написать, если мы хотим когда-нибудь найти нечто реально интересное и новое...
Я: Физическое приложение: поиск естественных Гёдель-кодировок в физике и математике, поиск естественных систем отсчёта (различителей). Например - формулировка арифметики сразу на языке чисел её индивидной области (вместо переменных, скобок, последующей кодировки и т.д.). Реально ли это?
Осмыслить язык как пространство функций из абсолютно неоднородного множества в абсолютно однородное множество (в связи с различимостью); как сделать так, чтобы это было "одно" множество; что такое так интерпретированный язык в теории категорий? Вообще, ведь язык - только тогда язык, когда он может отобразить процесс своего отображения реальности (т.е. по Гёделю и по автомономорфному определению бесконечности - по Кантору). Как это совместимо с тем, что язык есть линейное пространство? А как кодировку Гёделя отобразить в теории категорий? Булева алгебра гёделево неполной теории сама неполна? Связь гёделевости с нестандартностью... Много вопросов.
Предварительное понятие
Гегель: Чувственное это не то, что обязательно поставляется внешними органами чувств. Это то, что абстрактно, единично. И так как единичность всегда связана с другими единицами, то чувственное есть их внеположность друг другу, ближайшие формы которой - это совместность и последовательность.
Посредством языка нельзя выразить ничего, что небыло бы всеобщим.
Представление - это объединение чувственной последовательности в нечто одно, как простое всеобщее. Рассудок - установление связей абстрактно необходимых представлений.
Я: Значит, наше представление, как правило, чувственно и рассудочно. Представление у Гегеля - это определённый результат применения теоретико-множественной "функции собирания"; таким образом, рассудок является логикой множеств.
Гегель: То внутреннее, что присуще всякому единичному,- всеобще для них. Всё внешнее, являющееся,- единично; оно опосредовано внутренним, всеобщим, которое непосредственно само не является. Всеобщее доступно лишь разуму и духу, которые сами всеобщи для всех единичных мыслителей. Т.е. - внутреннее и всеобщее отражается только во внутреннем и всеобщем. Поскольку природа мышления исключительно внутренняя, то оно всегда свободно, самостоятельно. Из практики мы видим, что в основе внешнего и чувственного лежит всеобщее, объективно идеальное, понятие.
Природа материи - это окаменевшая мысль, форма еёё бытия, определения мышления. Поэтому мышление - не специфическая наша способность, а наша сущность. Человек мыслит лишь постольку, поскольку для него существует всеобщее. Мышление существует во всём, но для животных и мёртвых предметов его не существует, они его не воспринимают. Человек есть всеобщее для всеобщего. "Я" есть чистое для-себя-бытие, где снято особенное и единичное.
Логика изучает чистые мысли, содержанием коих и является само мышление. Содержание обычного мышления - некий предмет, нечто иное ему. Свобода - это когда для меня нет ничего такого иного, чтобы оно не было моим. Произвольность - лишь формальная свобода. Поэтому логика имеет дело с мышлением над теми образами, которые сами есть мысль. Другие науки применяют это мышление к иным образам. Логическое мышление - это не форма, а само содержание всякого другого мышления. Логическая, философская истинность - это согласие некого содержания с самим собой. В других науках требуется согласие с чем-то иным. Философская ложность - это противоречие понятия и бытия предмета, понятия и его определения. Только Бог есть истина абсолютная. Бытие конечно и неистинно. Вот почему оно смертно; поэтому и существует время.
Все заблуждения и ошибки мышления - только в его конечности.
Но идея налична и действительна только в явлениях и через них, а не где-то позади их.
Став для себя, человек раздвоился и познал зло, потеряв своё непосредственное единство. Истинное же единство - это когда человек придёт к нему через раздвоенность. Христос учит нас стать детьми, но не учит детей оставаться детьми. В этом и суть грехопадения.
Стыд - первое проявление раздвоенности; животные его не знают (Я: это не всегда так). Труд это и порождение раздвоенности и её преодоление.
Различение человеком себя, как самосознательного, от остальной природы,- результат его раздвоенности и ведёт к борьбе с природой (Я: т.е. - мы боремся с миром оттого, что боремся с собой; став для себя, мы перестали быть в себе). Из-за раздвоенности,- конечность нашего мышления и воли.
Желая быть естественным, природным (из-за тоски по единству), человек ищет единичности.
Рассудок - это только финитное мышление.
Первое отношение мысли к объективности
Метафизика
Гегель: Конечное это то, что перестаёт быть там, где оно касается своего иного (абстрактное отрицание, граница). Предмет познания всегда иной для мышления; именно поэтому финитное знание и пришло к непознаваемости предмета. Но если мышление мыслит себя (а оно таково по природе своей), то его предмет снят, идеален, он сразу и не предмет вовсе; оно бесконечно. Определяя, ограничивая нечто, оно тут же снимает эту границу.
Наличное бытие слишком низко для абсолютной идеи, Бога.
Если бесконечное определяется как не конечное, то такая бесконечность ограничена конечным, и потому сама конечна.
Истинное познание предмета - когда он сам определяет себя из себя; а не тогда, когда к нему прикладываются внешние предикаты (да и сами эти предикаты внешни друг другу). В то же время в таком конечном познании, пытаясь познать предмет, мы познаём лишь предикат, ибо только последний указывает, что есть его субъект.
Идеализм - синоним бесконечности. Само время - идеальная сторона природы.
Конечное мышление понимает логическую истину как отсутствие противоречий между внешними друг другу предикатами; но следует ещё посмотреть, не противоречив ли предикат внутри себя сам.
Я: Конечность по Гегелю всегда привязана к бесконечности.
Гегель: Свобода конкретно определена в себе, из себя, самою собой (в это она и состоит),- поэтому она и необходима. Следовательно, внутри необходимости - свобода. Зло - это то, что не имея для-себя-бытия, силится его получить, это в-себе-отрицательность.
Доказательство существования Бога должно быть индуктивным: он не есть вследствие того-то и того-то, а то-то и то-то есть вследствие него; он же есть вследствие себя; иначе мы опосредуем Бога его творением.
Отношение мысли к объективности
Эмпиризм
Гегель: Душа не может быть простой, ибо она существует в себе и для себя, а не пусто самотождественна; душа - единство различённого.
То, что истинно, можно воспринимать.
Никакой эмпиризм не избегает метафизики, но пользуется ею бессознательно, некритично, наглядным пространственно-бытовым образом. Однако, эмпирический принцип впервые открывает познание для бесконечности, ибо опыт неисчерпаем.
Эмпиризм неправомерно ограничил познание восприятием, ибо последнее единично, а познание должно идти от единичного ко всеобщему. Таким образом, эмпиризм занят анализом, но не синтезом. Но анализ - это уже абстракция, его результат уходит и от восприятия, и от истины. Никакой эмпиризм не может уйти от теоретической деятельности, неявно признаёт истинность мышления.
Материализм - следствие эмпиризма; он признаёт объективность за материей - абстрактом от всего чувственного. Но чистой материи не существует. Однако, у них эта материя - основа всеобщего конкретно чувственного. Материализм тоже неявно опирается на идеализм.
Эмпиризм - учение рабства, ибо ставит меня в зависимость только от внешнего, иного.
Всеобщность - это нечто совсем другое, чем множество.
Критицизм
Гегель: Критицизм прав в том, что само мышление должно быть результатом познания. И он не прав в том, что хочет научиться плавать прежде, чем войти в воду. Диалектика - единство познания и метапознания. (Я: Поэтому она открыта и опыту, внешнему,- оставаясь в себе и для себя именно через своё иное.)
В-себе-и-для-себя сторону мышления Кант понял как произвольность и априоризм.
Воспринимаемое на самом деле необъективно, ибо не имеет опоры в себе.
Кант разрывает вещи в себе и наши мысли (нас в себе). Но мысль - это вообще "в себе" вещей, меня и любого предмета, ибо "в себе" неотрывно от "в ином", только через него оно "и в себе" тоже. Кантовская философия изначальной основой мышления считает наше "Я", единство самосознания, самотождество. Из ощущений и созерцаний к нам идёт нечто различённое, многообразное,- это из-за внеположности чувственного. "Я" относит к себе это множество, объединяя его в одном сознании; и тогда это множество приводится к тождеству, к изначальной связи.
Законы логического мышления должны быть выведены им самим из себя.
Примеры внеположности чувственного: "теперь" всегда относится к "раньше" и "после"; красное относится к жёлтому и голубому (Я: Итак, принципиальная нетранзитивность систем отсчёта - относительно меня красное берётся как относящееся к другим предметам, которые тоже относятся ко мне. Скольжение системы отсчёта: её суть в отношении к другим системам отсчёта).
Поскольку "в себе" есть только через "в ином", то нет чисто "моего" всеобщего, а есть всеобщее всего. Всеобщее не дано в ощущении,- оно дано в ощущателе.
Чтобы иметь содержание, надо быть чем-то бОльшим, чем чувственный материал, и это бОльшее - мысль.
Кантовская "вещь в себе" - абстракция от любого чувственного и мысленного восприятия, т.е. - ничто. Ошибка Канта ещё и в том, что бесконечность разума он понял как отрицание конечности рассудка.
Воспринимаемое - это, по сути своей, явление и имеет своё основание в чём-то ином,- в том, что оно есть в себе.
Я: Отвлечение. Где может существовать мир в целом, именно как целое, а не как своя часть? Только в себе и для себя, т.е. - как Бог.
Гегель: Прыжок мышления от чувственного к сверхчувственному - это и есть само мышление.
Всё финитное потому финитно, что его бытие отлично от его понятия; поэтому из его понятия нельзя вывести его бытие. Когда я представляю 100 талеров, я представляю и то, что на них можно купить,- но купить это нечто реально я могу только на реальные деньги, не возникающие из представлений (Я: Ну, не совсем так: я могу, исходя из опыта и своих представлений, начать действовать в материальном мире и таким образом добыть эти деньги). Бесконечное же, истинное понятие, не имеет бытия, от него отличного. Вот почему верно онтологическое доказательство существования Бога (Я: Но такой Бог абстрактен, ибо существует только в себе и для себя. К тому же, я не раз уже говорил: будучи абсолютом, Бог раньше бытия и небытия; а потому к нему неприменимы категории существования и несуществования; не может быть или не быть то, что является источником этих качеств; но тут возможна и некая авторефлексия Бога в его бытии и небытии...).
Маркс: Гегель считает, что бытие - это почти ничто, отличное от него лишь акцентацией, наличностью (думаю, Гегель так не считает...). И это верно, но верно только в понятии, в идеальном, так как бытие сплошь материально, внешне, и изначально для идеи.
Гегель: Все антиномии Канта возникают из-за того, что он понимает разум как формальную, только отрицательную бесконечность; она может опираться только на финитное и рассматривает только его, но барьер отрицания не даёт этого.
Наличие живого в природе и прекрасного в искусстве - уже показывает действительность идеала даже для чувства и созерцания.
Троичное отношение мысли к объективности
Непосредственное знание
Теория непосредственного знания обосновует себя опосредованным методом: доказывает конечность мышления и бесконечность созерцания. И когда она требует того, что только созерцание бесконечно,- она сама уже финитна. Нельзя так просто отбрасывать мышление.
Всеобщая непосредственность - это скрытая опосредованность. Это можно усмотреть непосредственно из опыта. Далее, всеобщая непосредственность снимается в собственном бытии опосредуемого, и тогда оно выступает как непосредственное; всеобщая опосредованность - результат снятия непосредственности опосредуемого. Примеры: моё непосредственное присутствие здесь опосредовано моим сюда приездом; ребёнок, существо в себе непосредственное, опосредовано своими родителями, и т.д.. (Я: столько словесных нагромождений, и такие ясные примеры! А всё лишь для того, чтобы дискредитировать созерцание перед мышлением. Мне представляется понятным, что это равноправные и равно своеобразные способы познания; они скорее дополнительны, чем отрицательны, друг для друга.)
В любом случае, чтобы осознать знания, существующие во мне непосредственно, я должен опосредовать это осознание воспитанием, образованием, культурой созерцания, и т.д.. Ибо вообще непосредственное знание сначала дано мне как существующее в себе, как потенция только. Его раскрытие надо опосредовать. Итак, ошибочно рассматривать лишь непосредственное в отрыве от опосредования.
Кроме того, непосредственное - это то, что самоопосредовано.
Истинна лишь та идея, которая опосредована бытием. Бытие тоже истинно лишь посредством идеи.
Никогда и нигде нет устойчивого различения противоположностей.
Фактически абстракт непосредственного знания упирается в пустой произвол субъективизма. Это неоправданное возвышение своей единичности до всеобщности.
Пустота непосредственного знания и дурнота бесконечности опосредованного знания снимается в знании, которое самоопосредовано; оно суть единство двух этих сторон.
Сама теория непосредственного знания не избавляет от абстрактного самоопосредования этого знания, ни от его опосредования субъектом.
Дальнейшее определение логики и её разделение
Диалектика имманентна, это переход данного определения в противоположное, причём, переход из самого этого определения. Внешняя диалектика ещё рассудочна.
Диалектика - отрицательный момент рассудка; спекуляция - положительный момент диалектики. Результат диалектики есть отрицание конкретного рассудочного определения, и это конкретная, положительная отрицательность, а не абстрактное ничто. Спекуляция - единство данного определения и его диалектического отрицания, различённое, конкретное единство, тождество различного.
Понятие есть единство бытия и сущности; оно и есть истина. Чистое бытие не истинно, ибо оно лишь непосредственно; чистая сущность не истинна, ибо она лишь опосредована; доказательство в философии - это показывание того, как предмет из себя и через себя делает себя тем, чем он есть.
Учение о бытии
Бытие - это понятие только в себе.
Качество - тождественная с бытием определённость, когда нечто перестаёт быть тем, что оно есть, если потеряет своё качество; количество - внешняя бытию, безразличная для него определённость. Мера - их единство. Она определяет количественный диапазон данного качества.
Чисто бытие - начало, ибо оно есть неопределённая простая непосредственность; бытие - это абстрактное самотождество; это мысль чистая, в её неопределённости, ибо для определения нужно различение. Сущность тоже лишена определённостей, но в ней они просто сняты, а в бытии их просто нет.
Философия опровергает предыдущие системы их снятием, а не зачёркиванием. Философское знание вечно, новая система просто запредельна для старой, которая составляет её момент.
Качество
Чистое бытие есть абсолютный абстракт, т.е. - абсолютная отрицательность. Если его взять непосредственно, то оно есть ничто (они просто совпадают). Вещь только в себе - тоже не определена, бесформенна и бессодержательна,- тоже ничто. Дальнейшее развитие логики - снятие бытия и его противоположности (ничто). Бытие и ничто сначала только различны, но это различие лишь в себе, оно не положено. Ведь бытие это то, что лишено определений, и такое же отсутствие определений - ничто; их различие мнимо и абстрактно; ибо различие полагает некую определённость и некое сведение к чему-то общему. Здесь этого нет.
Ничто, взятое непосредственно как себе равное, то же самое есть, что и бытие. Единство их обоих - становление. Но они тождественны и неразличимы, только взятые в их непосредственности. Бытие и ничто некого определённого содержания - уже различны.
В становлении бытие и ничто едины, друг в друга переходят, и тут же положен уже момент их различия, ибо единство противопоставлено себе в себе же.
Наличное бытие есть, напротив, абстрактное единство бытия и ничто; и поэтому оно конечно; здесь различие имеется лишь в единстве, но в нём не положено. Дальше, если снять становление и отождествить становящееся с тем, из чего оно становится, то получим: "Из ничего ничего не происходит", и "Нечто происходит лишь из чего-нибудь".
Становление - это бытие, которое в ничто остаётся у себя; это первое конкретное понятие.
Мышление абстрактно тождественно ибо оба есть только нечто всецело тождественное и утвердительное. Но именно абстрактно тождественно - нельзя отождествить сущий камень с мыслящим человеком.
Новая философская система снимает старую, отрицая её из неё же и этим отрицанием приходя к себе.
Результат становления - наличное бытие; ибо становление снимает дихотомию бытия и ничто.
В диалектике нельзя останавливаться только на отрицательном результате ("если движение противоречиво, то его не существует").
Наличное бытие есть единство бытия и ничто, в котором исчезла их непосредственность; значит, исчезло и противоречие в их отношении. Так как результат - снятое противоречие, то он есть в виде простого самоединства, т.е. - сам есть бытие; но бытие, содержащее отрицание и определение; он есть становление, положенное как бытие.
Бытие и ничто исчезают в становлении; оно есть само их исчезновение; поэтому оно исчезает само в себе. Результат этого - не пустое ничто, а ничто конкретное, наличное бытие, ставшее.
Наличное бытие это определённое бытие, которое есть непосредственность или сущая определённость, которая есть качество. Наличное бытие, рефлектированное в своей определённости в себя,- есть нечто.
Качество - тождественная бытию непосредственная определённость; количество - внешняя, безразличная к бытию определённость. Качество конечно. Поэтому идеальное бескачественно. Качество выступает в нём как наводка финитного мира и не исчерпывает его, теряя свою суть как качества (например, характер человека). Если же сия наводка выступит как истинное качество, человек помешан или одержим страстью.
Качество есть бытие для другого, ибо его суть - конкретное отрицание другого, т.е. - инобытие нечто. Бытие же качества как такового, в противоположность бытию для другого, есть в-себе-бытие.
Основа всякой определённости - бытие. Рассудок, рассматривая определённость положительно, получает пустое, чистое бытие этой определённости, а оно бессодержательно. Но есть в этом и момент истины, ибо положенная определённость наличного бытия - реальность. Поэтому тело - реальность души. Но если мы понимаем реальность как соответствие предмета своему понятию, то это уже идеальное, для-себя-бытие.
Бытие, как отличное от своей определённости, как в-себе-бытие - есть пустая абстракция бытия. В наличном бытии определённость с ним едина; но она, положенная как отрицание,- есть граница, предел. Значит, инобытие - момент наличного бытия.
Лишь благодаря границе нечто есть то, что оно есть. Поэтому граница не внешня наличному бытию, а проникает всё наличное бытие. Здесь речь идёт о качественной границе.
Человек, желая быть действительным, должен существовать налично, должен себя ограничивать. Избегая конечного, мы абстрагируемся и истлеваем в себе.
Граница несёт в себе противоречие: реальность и отрицание наличного бытия. Предел, как отрицание,- не абстрактное ничто, а конкретное ничто, другое. Нечто есть в себе другое себя, и в другом для него объективирована его же граница. Значит, нечто и его иное,- суть одно. Иное для нечто - само некое нечто. Нечто - иное для своего иного, рассматриваемого тоже как нечто. Качественное иное само полностью определено начальным нечто.
Поэтому конечное есть в себе своё иное; потому оно изменчиво. Изменение имеет причиной внутреннюю противоречивость, самоотрицание наличного бытия. Так возникает дурная бесконечность во времени и в пространстве (нечто - иное - нечто).
Истинная бесконечность - когда нечто в своём ином приходит к себе. Дурная бесконечность - безрезультатное бегство из финитного, она недостижима. Истинная же бесконечность - конкретна и всецело налична.
Конечное и бесконечное не просто едины, но конечное снимается в бесконечном; бесконечность положительна и только конечность снята; бесконечность - истина конечного, его идеал. Это и есть основное в философии.
Для-себя-бытие - завершённое качество. Оно содержит бытие и наличное бытие, как идеальные моменты. Как наличное бытие оно бесконечно определённо, имея в себе различие снятым. Пример - наше "Я". Для-себя-бытие - идеальное; наличное бытие - реальность; идеальное - истина реальности, которая, положенная как то, что она есть в себе,- сама есть идеальное. Идеальное имеет содержание лишь будучи идеальным чего-то (реального наличного бытия). Дух - снятая материя и наоборот. Снять - значит устранить, отрицать и в то же время - сохранить.
Отношение отрицательного с собой само отрицательно, отличение единого от себя, отталкивание единичного, т.е. - полагание многих единичных. Это самоотталкивание становится отталкиванием этих многих как наличных - их взаимоисключением. Так одно самополагается как многое. Для-себя-существующее одно - единство нечто и иного в самом себе, и это самоотношение отрицательно. Так единое исключает себя из себя и самополагается как многое; но всеобщее из многих само есть единое, и оно ведёт себя как таковое: отталкивание становится притяжением. Всеобщее из многих суть одно и то же, и через своё отношение к другим оно самоотносительно. Во многих - одно самоснимается. Качественная определённость, достигшая в одном своего в-себе-и-для-себя определения бытия, перешла в снятую определённость в бытие количественное. Так качество переходит в количество. Последнее - снятое качество.
Количество
Количество это чистое бытие, в котором определённость положена не тождественно бытию, а как снятая, безразличная. Величина - не произвольное, а определённое количество. Математическое определение величины как того, что увеличиваемо и уменьшаемо, ещё недостаточно, ибо не выводит количества из качества. Материализм сводит качество к количеству. В природе, как в идее в инобытии, и вне-себя-бытии, количество играет бОльшую роль, чем в духе; триединство Бога по сути качественно, а три измерения пространства количественны. Соответственно, и в неживом количество играет бОльшую роль, чем в живом (Я: Наиболее количественны пространственные отношения мёртвой материи. Поэтому материализм идёт рядом с механицизмом).
Количество, взятое в определении саморавенства,- непрерывная величина; взятое в определении одного - дискретная.
Количество,- результат для-себя-бытия, имеет в себе оба момента,- отталкивание и притяжение,- снятыми; поэтому оно и непрерывно, и дискретно сразу. Пространство этой комнаты непрерывно, но оно и дискретно, ибо мы его делим на отдельные точки; 100 человек в этой комнате - дискретная величина, но и непрерывная в том, что обще им всем: в роде человеческом,- проходящем сквозь них и их связывающем.
Определённое количество положено как исключающее все другие его определения,- оно есть наличное бытие количества; чистое количество это простое бытие количества; степень - для-себя-бытие количества.
В чистом количестве различие, непрерывное и дискретное, имеется лишь в себе; в определённом количестве оно положено, и количество выступает как различённое и ограниченное. Так определённое количество распадается на неопределённое множество определённых величин. Это и есть числа. В дискретном проявляется множественность количества, в непрерывном - его единство. Основа арифметики - единство многих и множественность единства; в этом состоит содержание численных равенств; так как сами числа друг другу безразличны, то их единство в равенстве имеет вид внешнего сочетания посредством операций. Сложение выражает различие чисел, умножение - их равенство (?); функция следования (х+1),- их единство в единице.
Граница тождества с целым определённого количества, как многообразное в себе - экстенсивная величина; как в себе простая определённость - величина интенсивная или степень. Отличие непрерывной или дискретной величины от экстенсивной или интенсивной,- в том, что первые относятся к количеству вообще, а вторые - к границе, к определению количества. Математика до сих пор изучает лишь экстенсивные, а не интенсивные числа (Я: Думаю, это неверно). Физика неоправданно их отождествляет. Нельзя интенсивные термодинамические величины просто поменять экстенсивными,- статистическими. Нельзя удельный вес подменять числом атомов, а яркость - числом фотонов. Правда, опыт говорит, что когда обе (экстенсивная и интенсивная) величины воспринимаются, то между ними имеется изоморфизм (вес кошелка определён числом монет в нём). Но ведь атомы-то мы не воспринимаем! Далее, истинность высказывания об элементах множества - экстенсивна для этих элементов, будучи интенсивной для всего множества. Интересна связь интенсивных и экстенсивных аспектов: температура интенсивна, но термометр её меряет экстенсивной высотой ртутного столбика. Далее, интенсивный дух простирает свои деяния экстенсивно дальше, чем дух менее интенсивный.
Степень - величина для себя безразличная и простая; и ту определённость, которая делает её определённым количеством, она находит вне себя, в других величинах (в степени понятие определённого количества положено). Из-за того, что для-себя-существующая безразличная граница есть нечто, абсолютно внешнее, возникает дурная количественная бесконечность.
Число - это мысль как абсолютно внешнее себе бытие. Определённое количество по сути своей есть постоянный выход за свои пределы. Поэтому суть в бесконечной увеличиваемости и уменьшаемости. Эта дурная бесконечность - только повторение самопротиворечия количества, но не решение его.
Спиноза: Дурная бесконечность - это только воображаемая бесконечность.
Количество имеет успех в описании природы, ибо материя, по сути своей количественна,- внеположна и множественна. Однако материя не только исчисляема, но и воспринимаема. Традиционные числа - плохой способ выражения идеи: можно сказать, что 1,- простое и непосредственное; 2,- различие и опосредование; 3,- их единство; но эти связи внешни, в самих числах нет этих идей; чем далее, тем произвольнее соответствие идей и чисел, ибо: 7=6+1=5+2=3+3+1, и т.д..
Я: Думаю, что эта потеря смысла при росте числа (и усложнении внешней и внутренней структуры числа) вызвана общим непониманием того, как этот смысл работает конкретно.
Это свойство определения количества быть себе внешним в своей для-себя-сущей определённости - составляет его качество. В нём соединены: внешнее бытие и для-себя-сущее, качественное бытие. Количество - это его отношение к другому количеству; но само это отношение количественно.
Я: Надо окончательно формализовать мою идею "приписывания": число есть одновременно - и элемент множества, и оператор над этим множеством.
Истина количества (количественное в своей внешности есть самоотношение, оно в себе объединяет для-себя-бытие и равнодушие к определённости (однородное множество: когда элемент самоопределяется через другие элементы)),- это мера.
Поскольку величина определяет себя другими величинами, то она изменчива( возникает время), причём так, что в этом изменении она ещё и остаётся сама собой. Это противоречие, дающее нам качественное количество, истину обоих - меру. Количество - способ познания качества; т.е. - в количестве нас интересует мера, измерение качества; вся суть восприятия - в этом измерении.
Мера
Мера есть некое определённое количество, с которым связано некое наличное бытие или некое качество. Мера - завершённое самоопосредованное бытие, достигающее завершённости именно в этой самой мере. Поэтому Бог - мера всех вещей.
В мёртвой природе мера скрыта и неопределённа; в живой - явна и определённа; ибо в мёртвой материи количество и качество более безразличны друг другу (например, скала и её величина).
В мере единство и различия количества и качества выступают как непосредственные. Тождество количества и качества в мере есть лишь в себе, но оно ещё не положено. Это значит, что общее из двух определений (единство коих - мера),- проявляется также и для себя; поэтому количество может меняться без изменения качества, но до некоторой границы. Количественная перемена "невинно", хитро и неявно даёт качественную перемену. (Я: последняя - Вращение Света над первой?). Даёт ли прибавление одного пшеничного зерна кучу?
Безмерность - выхождение меры за пределы количественной определённости. Но тогда вся количественная ось получает дополнительную качественную определённость, которая, воплощаясь количественно,- сама будет определённым количеством; и безмерное - тоже мера. Эти два перехода (от качества к определённому количеству и обратно) - бесконечный процесс, снятие и самовосстановление меры в безмерном.
В мере количество (как и везде) есть выход за свои пределы; поэтому когда количество переступит свою качественную грань,- снимется и его качество,- и его место займёт другое определённое качество (Я: можно сказать, что причина времени - самоопределение количества).
В этом процессе меры её непосредственность снимается; так как количество и качество в ней непосредственны, то она - их относительное тождество. Мера снимается в безмерном, но она в нём приходит и к себе, ибо оно её хоть и отрицает, но само оно есть единство количества и качества.
Бесконечное,- утверждение как отрицание отрицания, стало теперь более конкретным, имея своими сторонами количество и качество, а не абстрактное бытие и ничто, нечто и иное, и т.д.. Количество и качество, переходя друг в друга, выступают как отрицания. Бытие, или непосредственность, которая, через самоотрицание, самоопосредована и приходит в самоотношение,- есть сущность. Она поэтому есть опосредованное, снимающее себя, ведущее себя к самоотношению, к непосредственности. Она есть мера, приходящая в себя в своём процессе. Процесс меры - не только дурная бесконечность, но и истинная бесконечность самосовпадения в своём ином. Качество и количество сначала противостоят в мере как нечто и иное. Но качество - в-себе-количество, и наоборот. Когда они переходят друг в друга в процессе меры, то каждое переходит в то, что оно есть в себе,- мы получаем сущность. В-себе-сущность была уже в мере и теперь она полагает себя тем, чем была в себе. В сущности процесс меры снят и есть только отношение, которое и является её определением. Если в бытии, нечто, становясь иным, исчезает, то в сфере сущности,- при переходе различного в различное,- оно не исчезает, но различные остаются в их отношении. В бытии всё непосредственно, а в сущности - всё относительно. Бытие и ничто берутся лишь для себя, но положительное и отрицательное всегда отнесены друг с другом. В бытии соотнесённость есть лишь в себе; в сущности она положена.
Я: Итак, эмпирически установлено, что всякое качество занимает некий диапазон количеств. При этом мы не имеем формального определения качества; но имеем интуитивное представление о нём. Что касается количества, то я дал некоторое его определение здесь: https://doi.org/10.48550/arXiv.2307.00069
Возможно, это определение ещё надо уточнять... Эмпирически также известно, что качество более "устойчиво" во времени, а количество более "переменчиво". Возможно, следует искать некий принцип неопределённости и дополнительности между количеством и качеством. Не думаю, что на данный момент можно сказать что-то ещё на эту тему...
Учение о сущности
Сущность есть понятие как положенное и в её сфере определения суть лишь относительные, но ещё не рефлектированные в себя: понятие здесь ещё не есть для себя (Я: Ибо "положенное" - это ещё не для себя).
Сущность есть самоотношение лишь через отношение с другим. В сущности бытие низведено до видимости, а сама она в себе самой и есть бытие как видимость. Ибо непосредственное бытие в ней опосредовано. Сущность - погружённое в себя бытие. Бытие как видимость, это не ничто, а бытие как снятое, т.е. - отрефлектированное (опосредовано) в сущности. Познавая мир, мы тоже его в себе отражаем, познаём его как положенный, опосредованный в нас, т.е. - сущностно. Нельзя говорить о Боге как о некой данности - ибо это уже финитность, уже не Бог. Нельзя говорить о Боге, как о высшем среди всего,- тогда он финитизирован этим всем. Нельзя говорить о нём как о потустороннем - тогда он финитизирован посюсторонним и абстрактно пуст. Бог - снятие посюстороннего всеобщего, единая и единичная сущность.
Сущность реальна лишь в явлении.
Если бытие берётся обособленно от сущности, то оно несущественно. Но сущность существенна лишь постольку, поскольку имеет в себе несущественное как свою видимость.
В видимости или в опосредовании содержится различение; различённое (как отличное от тождества, из которого оно происходит, и в котором его нет, в котором оно - видимость) само получает форму тождества; поэтому сущность получает форму самоотнесённости непосредственности или бытия; значит сущность - ещё несовершенное соединение непосредственности и опосредования. Она так положена, что относится с собой и сразу же соскальзывает за свои пределы в видимость. Сущность это непосредственное бытие, рефлектированное в саморефлектированном бытии; вместо бытия и ничто в сущности имеем положительное и отрицательное. Первое - как тождество, второе - как различие. Здесь различие просто соединено с тождеством как независимое.
Сущность как основание существования
Чистые рефлективные определения
Сущность светится в себе видимостью, она есть лишь отношение с собой и поэтому она имеет момент тождества.
Не абстрактное, а в самом себе конкретное тождество - это ведь и есть авторефлексия. Рассудочное А=А противоречит себе по форме своей, оно противоречит времени в вещах, оно пусто по содержанию. Истинное тождество - снятие различия.
Авторефлексия - не только истинное конкретное тождество, но и момент, истинно выделяющий объект среди всех иных объектов,- истинное основание различия и индивидуации.
Сущность - самоотносительность, отрицательность. Поэтому она содержит и различие (ибо она самоотталкивается).
Тождество - различие себя от себя, отрицательное самоотношение. Различие возможно и дОлжно только внутри тождества.
Развитие бывает непосредственным (разность), когда всё различённое само по себе есть то, что оно есть и равнодушно к отношению с другим, которое тогда будет ему внешним. Из-за этого само различие пребывает вне различённых, а в третьем, производящем сравнение (системы отсчёта). Это внешнее различие есть, как тождество соотнесённых,- сходство; и как отрицание тождества - несходство. Взятые для себя, они станут тождеством и различием.
Лейбниц: если предметы по конечному числу свойств, то и по всем свойствам они не могут быть абсолютно подобны. (Я: надо формализовать это топологически).
Сходство есть тождество нетождественных вещей; поэтому сходство и несходство светятся друг в друге. Поэтому разность - это различие в себе. Различие и сходство друг без друга немыслимы (Я: здесь следует вспомнить мой принцип "максимального подобия максимально различных" - как некую попытку измерения информации).
Различие в себе есть различие положительного и отрицательного.
Различие сущности есть противоположение, по которому различное имеет перед собой не вообще другое, а своё другое; тогда каждое есть другое своего другого, рефлектированного в себя лишь постольку, поскольку рефлектировано в другое.
Различие в себе даёт закон исключённого третьего. Формулируя свой закон, мы уже подразумеваем третье, которое исключаем. Да и отрицание в нём берётся абстрактно, чего в природе не бывает, и что содержит неявное утверждение (что значит отрицание А без самого А?). Отрицание и утверждение данного свойства - полностью относительны. Они принадлежат системе отсчёта, а не самому свойству. И они бессмысленны друг без друга. Поэтому отрицание и конкретно (не вообще другое, а своё другое, не внешне другое, а внутренне необходимое другое).
Отсюда, например: природа и дух друг без друга не существуют.
Если мы в области мышления говорим, что возможно ещё и внешне другое, то мы по сути занимаемся случайным, а не необходимым. Мышление же только тогда истинно, когда оно мыслит необходимое.
Конечность вещей состоит в том, что их непосредственное наличное бытие не совпадает с тем, что они есть в себе, их бытие состоит в их отнесённости с другим. Поэтому они стремятся положить себя тем, что они есть в себе. Противоречие движет миром и его можно мыслить. Верно лишь то, что противоречие самоснимается через себя. Но снятое противоречие не есть абстрактное тождество, ибо последнее - лишь одна сторона противоположности. Ближайший результат противоположности, положенной как противоречие,- это основание, содержащее снятыми: и идеальное, и тождество, и различие (Я: Значит, материальное - это то, что существует в восприятии иного; материальное стремится сделать себя в системе отсчёта иного таким, каково оно в своей системе отсчёта,- идеальным. Возможно, это и есть причина движения?).
Основание
Основание - единство тождества и различия; оно есть сущность, положенная как тотальность; в самой себе сущая сущность. Закон: "Всё имеет своё достаточное основание",- гласит, что нечто имеет своё бытие в ином, которое, как его тождественное с собой, есть сущность. И нечто не может быть определено иначе (Я: Т.е. - система отсчёта всякого "нечто" всегда соскальзывает). Но основание - не только единство, а и различие тождества и различия; оно - и снятие противоречия, и новое противоречие. Основание и обоснованное имеют одно содержание; различие между ними лишь в том, что первое дано в его непосредственности, а второе,- как опосредованное. В этом - формализм основания. Основание самоотталкивается, и то, что от него произошло,- оно же само. Когда мы говорим об основаниях вещей, то желаем видеть вещи удвоенно: в их непосредственности и в их основании, где они опосредованы. И весь смысл закона достаточного основания в том, что вещи существенно опосредованы. Между тем, сам этот закон ничем не опосредован; закон пуст. Основание не только самотождественно, но и самоотлично; поэтому есть разные основания одного содержания.
Дальше, все основания должны и могут быть полностью достаточными, ибо они не определены в себе и для себя. Истинное достаточное основание вещи - понятие (Я: Следовательно, лишь авторефлексия понятия может замкнуть дурную бесконечность оснований).
Существование - это бытие, опосредованное снятием опосредования. Когда самоединство сущности положено как снятие различий, возникает восстановление непосредственности бытия - существование.
Я: Выводы о законе достаточного основания. Ещё Лейбниц обратил внимание на этот закон. Всегда можно задать бесконечный детский вопрос "А почему"? Этот вопрос говорит о неисчерпаемости познания. Но, с другой стороны - это дурная бесконечность вопросов. И Гегель прав, утверждая, что решить подобный вопрос можно лишь авторефлективно замкнув основание, таким образом сворачивая дурную бесконечность. Однако, мы не знаем, как это сделать конкретно. Понятно, что если нечто является одной из причин некого другого нечто, то это равносильно одной из систем отсчёта, в которой это другое пребывает; такие системы отсчёта представляют собой бесконечную цепочку систем, постоянно соскальзывающих одна в другую. Нужны попытки, пробы и модели...
Существование
Существование есть непосредственное единство рефлексии в себя и рефлексии в другое. Сущность, как снятое бытие, первоначально обнаруживается как видимость в самой себе, и определения сей видимости: тождество, различие, основание. Основание - единство тождества и различия; поэтому оно есть также и различение себя от себя. Основание - самоснятие, и то, к чему оно снимается, его отрицание - есть существование. Основание существующего само существует.
Существующее, рефлектируя в иное, неотъемлемо от этого саморефлектирует. Этот островок авторефлексии есть вещь. Я: Значит, образы - понятие объективное? Это просто "петли авторефлексии" в "сетке рефлексий"? И это можно перенести в теорию множеств и в теорию топосов?
Таким образом, вещь в себе, это абстрактная авторефлексия без рефлексии в иное. Естественно, что она непознаваема - она абсолютно абстрактна и неопределённа. Любая вещь в себе стремится обнаружить себя как рефлексию в иное, и через это стать для себя, т.е. развиться. Рефлексия в иное - это и есть свойство.
Вещь
Благодаря рефлексии в другое, вещь имеет в себе различия, из-за которых она есть определённая и конкретная вещь. Эти определения имеют рефлексию в себя в вещи, а не в самих себе. Это свойства вещей; понятно из предыдущего, что они отличаются друг от друга и вещи ими просто обладают. Вещь - авторефлексия как тождество, отличное и от различия, от своих определений.
Прошлое есть снятое бытие и дух - его авторефлексия, лишь в духе оно ещё налично; но дух отличает это снятое в нём бытие также и от себя.
Вещь это связь, объединяющая разные свойства. Не надо путать свойства с качеством. Сама вещь конкретна, а её свойства абстрактны.
Материя есть абстрактная или неопределённая рефлексия в иное; или она есть авторефлексия, но при этом определённая. Она есть поэтому налично сущая вещность, устойчивость вещей.
Вещь есть существование, самоснимающее себя в себе, т.е. - явление.
Явление
Видимость в сущности есть её снятие в непосредственности, которая как рефлексия в себе есть устойчивое существование; форма же есть рефлексия в другое,- снимающее себя устойчивое существование. Видимость - то определение, из-за коего сущность есть сущность, а не бытие. Развитая видимость это явление. Значит, сущность должна являться. Именно потому, что сущность есть то, что существует,- существование есть явление; сущность поэтому не находится ни за явлением, ни по ту его сторону (Я: Вот каково Вращение Света). Существование, положенное в его противоречии,- явление. Оно не есть голая видимость. Видимость - ближайшая истина бытия или непосредственности. Непосредственное - не есть то, чем мы его предполагаем,- не есть нечто самостоятельное, самозависящее, а есть лишь видимость; и как видимость, оно сосредоточено в простоте в себе сущей сущности. Последняя - тотальность видимости в себе; но она не остаётся в этом внутреннем, а выступает как основание вовне, в существование; существование, как имеющее основание не в себе,- и есть явление. Явление и сущность друг из друга вытекают, самоснимаясь; поэтому-то мир и познаваем, а вещи меняются и взаимодействуют.
Являющееся имеет основание в рефлексии в себя, противоположной своей же непосредственности (ибо она, сущность,- берётся основанием именно этого явления); но тем самым получается основание только в иной определённой сущности, в только другом её явлении. Так возникает время и развёртывается тотальность мира явлений - мира рефлектированной финитности.
Внеположность мира явлений есть тотальность, полностью содержащаяся в своём самоотношении - она составляет форму этого мира; и по сути своей эта форма не рефлектирована, равнодушна и внешня явлению. В своей конкретности она и есть его содержание. Тождество содержания и формы - вот та истина, к коей стремится наука и искусство.
Наука конечна, если в ней мышление только формально, а содержание берётся извне как данное.
Части есть части лишь постольку, поскольку они, взятые вместе,- есть отрицательные части. Непосредственное отношение есть отношение целого и частей. Благодаря отношению, существующее не абстрактно для себя, а лишь в другом; но в этом другом оно есть самоотношение; отношение - единство самоотношения и отношения с другим. Отношение целого и частей неистинно постольку, поскольку его понятие и реальность друг другу не соответствуют. Целое, по своему понятию, есть то, что содержит части; но целое, положенное тем, что оно есть (т.е. - разделённое),- уже не целое. Философская неистинность и есть несоответствие понятия и реальности (неистинное может и существовать).
Отношение органов и тела в живом гораздо глубже, чем отношение целого и частей (взаимоопределённость). И тем более - в духовном.
Содержание есть целое и состоит из частей (формы),- из своего отрицания.
Тождественное в отношении целого и частей, имеющееся в нём самоотношение, есть отрицательное самоотношение. И оно таково именно как опосредованное, в коем тождество равнодушно к различию; и в то же время оно самоотталкивает себя как авторефлексию к различию, полагает себя как рефлексию в иное, и наоборот,- возвращает сию рефлексию к самоотношению и к равнодушию. Это отношение силы и её окружения (внешний оператор, действующий изнутри). Отношение целого и частей есть непосредственное, и потому пустое отношение перехода самотождества в разность.
Действительность
Действительность - ставшее непосредственным единство сущности и существования, внутреннего и внешнего (Интересен общий корень слов: сущность, существование, существо, существенность, сущее, и т.д.).
Бытие - нерефлектированная непосредственность и переход в иное; существование - непосредственное единство бытия и рефлексии; оно, поэтому, явление, возникающее из основания, и в основание погружающееся. Действительность непреходяща, её наличное бытие - самопроявление, а не проявление иного (Не слишком ли много схоластики в логике Гегеля?).
Возможность - абстрактная рефлексия в себя, снятое внутреннее, т.е. - только положенное; поэтому она и модальна; напротив, действительность и необходимость - это завершённое в себе конкретное. Поэтому возможность есть, ближайшим образом, лишь форма самотождества, т.е. - правило непротиворечия себе в себе; следовательно, возможно всё, ибо всякому содержанию можно придать эту абстрактную форму. Действительность богаче понятийно, интенсивно; возможность богаче экстенсивно. По закону достаточного основания, возможно всё то, чему можно найти основание, т.е. - всё.
Действительность, оцениваемая как одна лишь возможность,- есть случайность. Возможность и случайность суть моменты действительности, формально положенные. Материя тем более случайна, чем более она материальна. Но сквозь её случайность светит необходимость понятия.
Далее. Произвол - не истинная, а формальная свобода. Истинно свободная воля содержит произвол в снятом виде, осознаёт своё содержание как в себе и для себя прочное, и вместе с тем,- имеет его как своё. Свобода произвола имеет лишь форму свободы выбора. Это скрытое рабство, ибо мир неформален. Произвол - случайность воли, идеального.
Итак, предмет может быть случайным по сути, но указующим на необходимость; а может и казаться таковым по нашему незнанию. В обоих случаях цель науки - поиск необходимого.
Случайность, как непосредственная действительность, есть и возможность чего-то иного; и эта возможность уже не абстрактна, но суща - она есть условие. Отсюда - время, в коем возможность снимается в действительность,- снимая прошлую действительность, внутренней сутью которой она была (прошлая действительность ведь сама по себе была положена непосредственно). Итак, при этом прошлая действительность лишь полагается по своей сущности, естественно умирая при этом в своей непосредственности; но теперь эта сущность опять полагается непосредственно, и т.д.. Действительность есть не только непосредственно сущее, но как существенное бытие,- она есть снятие своей непосредственности, и через это - самоопосредуется. Это процесс действительности. Вообще, быть условием - быть возможностью иного.
Необходимость - единство возможного и действительного. Абстрактная опосредованность осуществляется не через себя, а через иное, и поэтому совпадает со случайностью. Но необходимость содержит опосредованность, которая осуществляется через себя, она самоопосредована и содержит в себе опосредование снятым. Однако необходимость слепа, ибо в её процессе цель ещё не стала для себя. Необходимость есть движение действительного. Целесообразная деятельность уже более свободна, ибо цель в ней приобретает конкретное для-себя-бытие, а не является внешней процессу. Понятие - истина необходимости, содержит её в себе снятой; и наоборот, необходимость в себе есть понятие, т.е. - свобода. Слепа необходимость, не постигнутая в понятии.
Несвобода основана на удержании противоположности без разрешения (ограничения произвола - абстрактная несвобода).
Спиноза: Бог это субстанция.
Но субстанция - это абсолютное самотождество необходимости. Бог же - ещё и абсолютная личность. Спинозизму не хватает западного принципа индивидуальности, впервые высказанного в монадологии Лейбница. Спинозизм не имеет общего ни с атеизмом, ни с пантеизмом,- он просто отрицает реальность конечного и индивидуального.
В геометрическом (аксиоматическом) методе Спинозы - форма не осознана имманентно содержанию, и поэтому соединена с ним внешне. Да и субстанция принята Спинозой непосредственно (аксиоматически) без диалектического опосредования; поэтому она - лишь всепоглощающая безличная бездна.
Субстанция, как абсолютная мощь, есть мощь, относящаяся к себе лишь как к внутренней возможности. Такая мощь сама себя отрицает; следовательно, она самоопределена к акцидентальности, к особенности.
Причинное отношение
Субстанция есть причина, ибо она, в противоположность своему переходу в акциденцию,- рефлектирована в себя и поэтому - изначальна; с другой стороны, она снимает авторефлексию и свою голую возможность: полагает себя своим отрицательным (акциденцией) и поэтому рождает некое действие, некую действительность, которая таким образом,- лишь положена, но из-за действия, эта действительность одновременно и необходима.
Причина и действие по сути тождественны: в действии нет иного содержания, чем в причине. Но сие тождество распадается на две грани: 1) как изначальная, причина имеет абсолютную самостоятельность относительно действия; 2) эта изначальность снимается в действии, в коем причина делает себя положенностью. Но эта положенность тоже непосредственно снята - она и есть авторефлексия причины, её изначальность; только в действии причина и есть причина, и в нём она действительна. Поэтому причина в себе и для себя есть causa sui. Это и есть абсолютная истина причины.
Всякая финитность есть то, что не выходит за пределы различия определений, и всякая финитность порождает дурную бесконечность. Ибо финитность основана на отсечении (выделении из) того, что лежит за её пределами. И сие "то", реальность чего неявно финитностью признаётся, требует полной реализации в финитном, т.е. - возникают другие "такие же" финитности. Природа сама занята индукцией. Так и в последовательности конечных причин и действий.
Причинное отношение принадлежит к необходимости; но оно - лишь одна из её сторон. Если мы занимаемся только причинностью (как это любит рассудок), то мы её имеем не в истине, а лишь как конечную, ибо причина и действие держатся тогда лишь как различные. Но ведь они ещё и тождественны! Причина причинна лишь постольку, поскольку вызывает действие; действие действительно лишь постольку, поскольку имеет причину. Поэтому они имеют одно содержание, а их различие есть лишь различие между полаганием и положенностью, т.е. - различие формы. Но это различие снова самоснимается, ибо причина есть причина не только иного, но и себя; и действие есть действие не только иного, но и себя. Конечность вещей в том, что причина и действие тождественны по понятию, но выступают в них раздельно; так что они и меняются местами, но всё же причина есть действие не в том отношении, где она причина, а уже в ином,- и наоборот; это дурная бесконечность.
Я: Восприятие в системе отсчёта оформляет данное содержание; содержание - имманентная форма - самовосприятие предмета; форма - это содержание для иного; но они соотносятся более сложно: существуют друг через друга и друг в друге, имеют мета-ступени, друг в друга превращаются, и т.д.. Итак, по Гегелю: содержание идеально, а форма материальна.
Действие отлично от причины. Первое есть положенность. Поэтому второе - предположенность.
Я: В диалектике Гегеля каждый абстрактный аспект есть в предмете; их единство - не "каша", а взаимоснятие. Объект в себе и для себя есть результат взаимоснятия всех систем отсчёта, в коих он воспринимается (ведь объект-то один)! "Все системы отсчёта" - это и системы иного, и система в-себе-и-для-себя. Отсюда надо сделать выводы об идеальном и материальном.
Гегель: Во взаимодействии причинность ещё не положена в истинном определении, но всё же дурная бесконечность причин и дёйствий снята истинно, ибо она замыкается в себе. Это замыкание состоит здесь, как и повсюду, в простой рефлексии того, что в дурном повторении есть лишь одно: другие причины и их отношение. Взаимодействие само, однако, есть чередование различения (не причин, а моментов, в каждом из которых, взятом для себя, полагается и другой,- из-за того, что они нераздельны, т.е. - тождественны; так как причина есть причина в действии, и действие есть действие в причине.
Взаимодействие
Определения, удержанные во взаимодействии различными, суть в себе одно и то же: одна сторона есть столь же причина, сколь и другая. Поэтому их различия бессодержательны, и в себе имеется, собственно, лишь одна причина, снимающая себя в действии и утверждающая свою самостоятельность только в этом производимом действии.
Но это единство есть также и для себя, так как всё это чередование моментов есть самополагание причины, и лишь оно есть её бытие. Несущественность различия есть не только в себе, но и само взаимодействие означает, что каждое из положенных определений снова снимается и превращается в противоположное, т.е. - та несущественность моментов, что есть в себе,- полагается. Взаимодействие есть причинное отношение, положенное в его полном развитии, его ближайшая истина. Но это ещё только "предпонятие", ибо оно ещё не эквивалент своего понятия, а само требует опосредования в понятиях; и требование опосредования, являющееся главным мотивом применения отношения причинности - снова не удовлетворено. А чтобы понять отношение взаимодействия, мы должны не оставлять обе его стороны в непосредственной данности (как делали до сих пор; иначе взаимодействие будет лишь бессодержательной констатацией), а познать их моментами третьего высшего,- кое как раз и есть понятие. Иначе мы по сути не поймём ни одну из сторон.
Это чистое самочередование есть поэтому раскрытая или положенная необходимость. Связь необходимости как таковой,- есть тождество - ещё внутреннее и скрытое, ибо оно есть тождество вещей, кои считаются действительными, но самостоятельностью коих должна быть необходимость. Поэтому шествие субстанции через причинность и взаимодействие - есть лишь полагание того, что самостоятельность есть бесконечное отрицательное самоотношение; ибо здесь самостоятельность выступает тождеством.
Значит, истина необходимости есть свобода; а истина субстанции есть понятие, самостоятельность, коя есть самоотталкивание (она самотождественна именно как это отталкивание).
Необходимость жестока и абстрактна, если не идти дальше её как таковой, дальше её непосредственной формы. Тогда выходит, что на некое содержание, имеющее для себя устойчивость, наступает иное содержание и его губит. Тождество этих содержаний (в необходимости) есть лишь внутреннее тождество, и ещё не существует для того, что подчинено необходимости. Свобода здесь поэтому есть ещё абстракция, которую мы спасаем лишь через отказ от своей непосредственности. Но, как мы видели, процесс необходимости таков, что её нутро открывается вовне. Тогда видно, что оба содержания на самом деле не чужды друг другу, а есть лишь моменты единого; каждый из моментов в отношении с другим остаётся у себя и самосоединяется (Я: Борьба противоположностей такова, что через неё осуществляется их единство. И наоборот. Марксу, с его пристрастием к борьбе, потребовалась только одна сторона этой диалектики; тем самым, вся диалектика исчезла в агрессивной схоластике).
Это - превращение необходимости в конкретную и положительную свободу. Свобода - снятая необходимость. Сия свобода - действительна, абстрактная же свобода - лишь возможна (это произвол).
Например, высшее состояние человека - знать себя как то, что всецело определяется абсолютной идеей (Спиноза это называл "интеллектуальным боголюбием").
Понятие есть истина бытия и сущности, ибо видимость есть в то же время самостоятельная непосредственность, и сие бытие различённой действительности есть непосредственно лишь видимость в себе самой. Поэтому бытие и сущность вернулись в понятие как в своё основание; значит, и понятие развилось из бытия как из своего основания. Первая сторона есть самоуглубление бытия; вторая - происхождение более совершенного из менее совершенного. Бытие, как непосредственное самоединство, отличается от понятия, как от свободного самоопосредования. Так бытие обнаруживает себя моментом понятия. Как авторефлексия и как снятия опосредования, понятие есть предполагание непосредственности, тождественное с его самовозвратом, и сие тождество составляет свободу в понятии. Отсюда - понятие, по сути своей, свободно испускает бытие. Совершенство понятия в том, что оно есть снятие своего несовершенства (что вытекает из природы понятия).
Бытие столь бедно, что оно есть минимум того, что есть в понятии. Переход от необходимости к свободе и от действительности к понятию, ибо надо мыслить самостоятельную действительность в её переходе и тождестве с её иным; сие иное (понятие) - и есть это тожество. Поэтому понятие и трудно понять...
Мышление есть совпадение себя в другом с самим собой. Поэтому оно есть процесс освобождения от иного; как существующее для себя,- сие освобождение есть "Я", как развитое в свою тотальность - свободный дух; как чувство - любовь; как наслаждение - блаженство. Спинозизм есть лишь в себе освобождение от конечного для-себя-бытия. Понятие же (в отличии от спинозовской субстанции) - само есть для себя мощь необходимой и действительной свободы.
Мы не начали свою теорию с понятия, ибо нельзя начинать с истины, так как истина в качестве начала - лишь абстрактное заверение, а "истинная" истина должна доказать себя (мыслимая истина должна доказать себе мышлению).
Учение о понятии
Понятие свободно и для-себя-суще. Оно - тотальность, в коей каждый момент есть целое. Поэтому понятие, в своём самотождестве,- есть в себе и для себя определённое.
Я: Если нечто определено для себя, но не в себе (как материя по Гегелю), то оно самоотрицается; тогда возникает время и смерть; в понятии же время снято).
Система отсчёта понятия есть система отсчёта абсолютного идеализма; философия есть познание в системе отсчёта понятий, ибо она существенно индуктивна; и всё то, что наше нефилософское сознание считает сущим и самостоятельным в своей непосредственности,- в философии есть лишь как снятое, как идеальный момент. Будучи принципом всякой жизни, понятие всецело конкретно; оно содержит в себе снятыми все прежние определения мышления.
Абсолют - это и есть понятие. Оно - всеобщая форма всякого содержания (ибо содержание всегда содержится именно в понятии), т.е. - оно и есть та точка, в которой содержание тождественно форме. Движение понятия это и есть развитие; когда происходит движение чего-то другого - это лишь переход и видимость в ином; ибо только в понятии различённость с иным есть сразу и тождество; поэтому, изменяясь, понятие не умирает и не находится в плену у дурной круговой бесконечности: круги его моментов - лишь его новые моменты. Даже само это развитие - лишь момент понятия.
В природе ступени понятия отвечает жизнь.
Учение о понятии делится на субъективное и формальное понятие; понятие, как определённое к непосредственности - объективность. Предыдущие логические определения (бытие и сущность) - суть лишь определения понятия; понятия в себе, или (что одно и то же) понятия для нас, для иного; ибо то другое, в кое всякое определение переходит (или в коем оно светится видимостью - пребывая как нечто относительное) - не есть их свобода (оно не тождественно, а лишь противоположно). Формальная логика делает понятие финитным и настолько отрывает его от содержания, что эту пустую форму уже нельзя наполнить содержанием,- что противоречит опыту и применению самой формальной логики.
Субъективное понятие
Оно как таковое содержит: 1) момент всеобщности, как свободное саморавенство в его определённости; 2) момент особенности, где всеобщее ещё себе равно; 3) момент единичности как рефлексию в себя определённостей всеобщности и особенности,- отрицательное самоединство, кое является в себе и для себя определённым всеобщим.
Единичное - это действительное, положенное (в качестве всеобщего) как отрицательное самотождество. Действительное вообще - лишь в себе (или непосредственно) есть единство сущности и существования; поэтому оно может действовать. Единичность понятие есть безусловно действующее; и оно действует не как причина, коя по видимости производит своё иное: единичное производит себя. Единичность, субъект - это понятие, положенное как тотальность.
Пустое, абстрактное всеобщее, отметающее особенности,- это формальное понятие. Всеобщее же понятие всегда самоспециализируется, и в сей специфике (в своём ином) остаётся у себя. Принцип личности есть истинная всеобщность (но "личность" - излишне антропоморфна для таких обобщений!).
Ясно, что понятие полностью конкретно. Поэтому его моменты неразрывны и сами суть понятие - каждый из них имеется лишь в других и через других. Всеобщее самотождественно лишь в том смысле, что содержит особенное и единичное. Особенное - это уже нечто различённое, но оно таково лишь в том смысле, что в себе всеобще, и при этом существует лишь как единичное. Единичное - одно лишь в том смысле, что оно есть субъективная основа, имеющая в себе род и вид. Всеобщность, особенность и единичность - в абстрактном виде дают тождество, различие и основание. Итак, ясность понятия это положенное единство его моментов в их различии.
Понятие абстрактно лишь постольку, поскольку оно ещё не идея. Поэтому понятие формально лишь как субъективное. Абсолютно конкретное есть дух - понятие, существующее как понятие, отличающее себя от своей объективности, которая всё же остаётся его объективностью.
Момент единичности впервые полагает моменты понятия различёнными; ибо единичность - отрицательная рефлексия понятия в себя; тем самым понятие полагается как особенность. Эта положенная его особенность - суждение. Понятие различено и определено имманентно, а не внешне, как в формальной логике. Суждение - это и есть процесс определения понятия.
Суждение
Суждение - понятие в его особенности, как различающее отношение его моментов,- что по форме совпадает с высказываниями формальной логики, где моменты суть свойства индивидов. Но в формальной логике предикат внешне приложен к субъекту, а субъект лишь предикатом и определён. Мы говорим о более широком суждении (Я: и я не понял дальнейших туманных определений суждения).
Абстрактное суждение: "единичное есть всеобщее", или "субъект есть предикат". Определения обеих сторон различены, но суждение высказывает их тождество.
"Особенное есть всеобщее" и "единичное есть особенное" - дальнейшие определения суждения. Связка "есть" вытекает из природы понятия, кое в своём самотождественно (Я: "есть" означает соответствие Галуа между индивидами и предикатами. Соответствие Галуа так определяет двустороннюю связь множеств, что булеан каждого есть некая теория для индивидной области другого; то же верно и для совпадающих множеств! Это важно).
Итак, суждение - истинная особенность понятия, ибо оно есть его различение, т.е. - определённость, остающаяся всеобщностью. Суждение часто рассматривают как соединение разных понятий, забывая о том, что понятие всегда одно, но различённое.
Суждение есть положенное собственным действием понятия, различение его на моменты; т.е. - его обособление. Понятие в себе уже особенно, но в нём, как таковом, особенность ещё не положена. Например, зерно в себе содержит особенности корней, листьев, и т.д., но они полагаются, лишь когда зерно в них вырастает (что и есть суждение о растении). Сей пример показывает и то, что понятие реально в природе, а не только в моей голове; познавая мир в понятиях, я лишь осознаю понятие, существующее и до меня.
Суждение как операция есть лишь в самосознающем мышлении. Но и все вещи суть суждения, суть единичные, имеющие в себе некую всеобщность, суть индивидуализированное, оединиченное всеобщее. Субъективной трактовке суждения противоречит его объективная суть: "роза есть красная" означает, что не я ей приписываю красноту, но она такая есть (Я: Но она такая есть в моей системе отсчёта).
Системой отсчёта суждения является финитность; и конечность вещей в сей системе в том, что они суть суждения, что хотя их наличное бытие и всеобщая природа соединены (их тело и душа), но эти моменты уже различны и отделимы.
В абстрактном суждении: "единичное есть всеобщее", субъективно, так как то, что отрицательно относится к себе - есть непосредственно конкретное; предикат же - есть абстрактное, неопределённое, всеобщее. Но, так как они связаны через "есть", то предикат тоже должен содержать в себе определённость субъекта; эта определённость есть особенность; и последняя есть положенное тождество субъекта и предиката; значит, сия определённость есть содержание.
Лишь в предикате субъект получает чёткую определённость и содержание,- сам по себе он абстрактно пуст. Далее, суждение ограничено своим субъектом и предикатом.
В развитии суждения предикат получает значение особенного и единичного, а субъект - значение особенного и всеобщего. Таким образом, имеется перемена значений.
Субъект, как отрицательное самоотношение, есть прочное основание, в коем предикат имеет свою устойчивость и присутствует идеально (он субъекту присущ). И так как субъект вообще и непосредственно конкретен, то определённое содержание предиката есть лишь одна из многих определённостей субъекта: он богаче и шире предиката. Предикат же, как всеобщее, самостоятельно устойчив и равнодушен субъекту, выходит за его пределы, подводит его под себя, и (со своей стороны) шире субъекта.
Субъект, предикат и определённое содержание положены в суждении как разные, внешние друг другу. Но в себе, т.е. - согласно понятию, они тождественны. Только познание процесса определения суждения даёт связь и смысл классификации видов суждений. В формальной логике классификация случайна и тривиальна. Разные виды суждений - это последовательное определение понятия, ибо само суждение есть определённое понятие.
Умозаключение - единство понятия и суждения. Оно понятийно, ибо различия суждения здесь вернулись в простое тождество; оно есть суждение, ибо положено в реальности, т.е. - в различии своих определений. Оно всё разумно.
Я: Гегель далее пишет о классификации умозаключений. Однако, смысл его рассуждений настолько туманный, что я почти ничего не понял и практически ничего из этого текста не вынес. Поэтому здесь я сделал пропуск на 2-3 страницы. Но, всё же, кое-что мне показалось понятным (как, видимо, и большинству других читателей). А именно - пустота и абстрактность отрицательных суждений. Типа: "лев не есть человек", или "роза не издаёт звуков". В самом деле, нет реально существующего "некрасного" цвета, например. Есть лишь множество конкретных некрасных цветов. А в случае льва имеем бесконечное множество того, чем это животное не является. Следовательно, отрицательные суждения имеют некую бессодержательность, которую надо признать не только в рамках конструктивизма, но и в логическом смысле вообще.
Объект
Лейбниц: Монада есть объект, имеющий в себе представления - тотальность представлений о мире. Но в простом единстве монады всякое различие лишь идеально, несамостоятельно; ничто не проникает в неё извне, где она и выступает как простое единство; она есть в себе всё понятие, отличающееся лишь степенью развития. Сия простая тотальность распадается на множество различий вовне - самостоятельных монад. В мета-монаде, в предустановленной гармонии хода внутреннего развития монад, эти субстанции снова редуцируются до несамостоятельности.
Гегель: Бог есть объект, ибо он не зависит от множества субъектностей в мире. Но он есть абсолютный объект и потому имеет всеобщую субъектность в себе, как существенный момент. Как абсолют он столь же есть и субъект.
Объективность имеет в себе три формы: 1) механизм - здесь объекты индифферентны и непосредственны; 3)химизм - здесь объекты показывают себя существенно разными; они суть то, что они суть лишь через их отношения, затрагивающие их изнутри, а также меняющие их дифференциацию, их качества; в механизме они были связаны только внешне; 3) телеологизм - это единство первого и второго; цель снова, как механический объект,- в себе замкнутая тотальность, обогащённая однако, химически процессом дифференциации; так цель соотносится с противостоящим ей объектом. Реализация цели даёт переход к идее.
Механизм
Объект в его непосредственности есть понятие только в себе; аналогично, понятие в его субъективности есть вне объекта; поэтому вся определённость такого объекта положена внешне. Как единство различных, такой объект есть некое абстрактное множество, а действия объектов и отношений объектов - внешни, и объекты в сих действиях друг другу сопротивляются. Механическое начало есть не только в физике, но и в психике, и в математике и т.д.. Механизм есть везде, но он - лишь бесконечно малая часть того, что есть. Но если высшие проявления природы где-то угнетены, механизм берёт власть.
Несамостоятельностью, из-за которой объект терпит насилие, он обладает постольку, поскольку он самостоятелен. И наоборот, посредством отрицания себя, посредством своей несамостоятельности,- объект смыкается с собой и лишь потом он самостоятелен. Поэтому, отрицая в себе внешнее, самостоятельность есть отрицательное самоединство, центричность, субъектность, в коей он объект направлен вовне и соотнесён с ним. Внешнее тоже поэтому в себе центрировано и в этой центрированности тоже соотнесено с другим центром. Это - различённый механизм.
Химизм
Химизм объекта имеет некую имманентную определённость, коя составляет его природу, в которой объект существует. Механический объект есть ближайшим образом только равнодушное самоотношение; а химический объект соотнесён с иным. Отношения между механическими объектами лишь внешни.
Я: Традиционная теория множеств применима лишь к механическим системам; в других системах уже нужны автоморфизмы множеств, их нестандартность, "топосность" и т.д.. Полевые и квантовые системы предмеханичны - в них нет необходимой для механики индивидуации; химические и живые системы постмеханичны - индивидуальности есть, но они текучи и нестабильны; и те, и другие - парадоксальны и в чём-то смыкаются телеологически (телеология начинается, например, с принципа наименьшего действия).
Химический процесс имеет продуктом нечто нейтральное относительно своих напряжённых крайних членов; ибо сама их суть - внутреннее влечение к своему иному, к единству с ним. Каждый из членов в себе есть эта нейтральность. Но не надо забывать, что диалектика требует и деструктивных химических процессов.
Химизм, как рефлективное отношение объектности, имеет и непосредственную самостоятельность объектов. В нейтральном продукте определения относительного свойства крайностей сняты. Сей продукт хоть и отвечает уже понятию, но одушевляющего принципа дифференциации ещё не имеет, ибо он впал обратно в непосредственность; поэтому нейтральное может распасться - это всё ещё в-себе-понятие, его абстракт. Но судящий, различающий принцип угасает здесь при остановке процесса на продукте. В этом - финитность химизма. И обратно, процесс выявляет финитность непосредственности своих объектов. Посредством этого отрицания внешности и непосредственности, в кои было погружено понятие как объект, понятие положено перед лицом этих внешности и непосредственности как свободное и для-себя-сущее, т.е. - положено как цель.
Химизм переходит в телеологизм из-за взаимного снятия конструктивной и деструктивной форм химического процесса. Из-за этого понятие освобождается от бытия лишь-в-себе. Т.е. - понятие, существующее для себя есть цель процесса.
Телеология
Телеологическое понимание мира выше абстактной всеобщности рассудка, лишь подводящей под себя особенное, и не имеющей его в самой себе. Но надо отличать цель от причинности. Причинность - ещё не раскрытая, слепая необходимость; поэтому она выступает как переходящее в своё иное и теряющее при этом свою первоначальность в положенность. Лишь в себе и в системе отсчёта наблюдателя причина возвращается в себя. Цель, напротив, содержит в самой себе определённость и действие (то, что в причине есть ещё инобытие), так что цель в своей реализации есть самообъективация, самосохранение и самоутверждение,- есть истинно первоначальное. Цель требует спекулятивного понимания как понятия, кое в своём единстве содержит своё отрицание (противоположность между субъектом и объектом) и снятие его (этой противоположности).
Конечная целесообразность - это когда цель ещё внешня объекту. Потребность, влечение (примеры цели) суть чувствуемое противоречие внутри живого субъекта. Они переходят поэтому в действие отрицания этого отрицания, кое вначале есть лишь голая субъективность. Удовлетворение восстанавливает мир субъекта и объекта, ибо объективное, стоящее по ту сторону (пока существует противоречие), снимается из-за его соединения с субъективным. Это пример внутренней целесообразности, прямо опровергающий непреодолимость финитного, разорваность субъекта и объекта. Влечение - уверенность в том, что субъективное (также, как и объективное) - только одна сторона и неистинно. И сию уверенность оно осуществляет на деле, снимает противоречие субъекта и объекта, снимает их финитность.
Действие цели есть умозаключение, в коем цель самосмыкается реализацией через отрицание своих терминов. Это то же отрицание, которое идёт в доказательствах бытия Бога, когда душа возвышается над субъективным и объективным.
Цель может быть конечна отчасти по своему содержанию, отчасти потому, что имеет внешние условия в объектах как в материале. И тогда её самоопределение ещё формально; это когда содержание ещё отлично от понятия (тогда и объекты внешни). Тогда объекты - лишь средства, лежащие вне цели. Отсюда и финитность любой полезности. Конечность, по сути, есть всё то, что указывает за свои пределы.
Субъективная цель есть развёртывание самоопределение понятия, первый момент которого - нейтральная самотождественная всеобщность; второй - обособление этого всеобщего, благодаря чему оно получает определённое содержание, в коем оно самосмыкается. Ставя цель, мы говорим, что нечто решаем, рассматривая себя открытыми для некого определения. Затем - мы уже решились, субъект вышел из себя и вступил в отношение с внешней объективностью.
Цель, связываясь со средством, выступает как власть понятия над объектом, ибо понятие есть самотождественная отрицательность и бытие объекта всецело в нём определено как снятое, как идеальное. Поэтому целевая деятельность есть могущество понятия.
В понятии, как для себя сущей идеальности, объект положен как в себе ничтожный.
Тот факт, что субъективная цель, как власть, правящая объективными процессами, в коих объективное стирается и снимается,- сама держится вне этих процессов, и вместе с тем есть то, что в них сохраняется,- есть хитрость разума. Разум столь же хитёр, сколь и могуществен. Поэтому Бог есть абсолютная хитрость для мира.
В реализации цели происходит в себе вот что: снимается ложь односторонней субъективности и видимость наличия противостоящей ей объективной самостоятельности. Овладевая средством, понятие самополагается как в себе сущая сущность объекта; в себе самостоятельность объекта уже исчезла в химических и механических процессах, а в их протекании под властью цели снимается видимость этой самостоятельности. Но и сама осуществлённая цель определена тогда лишь как средство понятия. Тем самым исчезает противоположность содержания и формы. Так как цель, снимая определения формы, самосмыкается, то форма положена как самотождественная; т.е. - положена как содержание. Поэтому понятие имеет своим содержанием лишь себя. Значит, этим процессом положено вообще то, чем было понятие цели: в-себе-сущее единство субъективного и объективного. А полагаясь, оно становится для-себя-сущим единством - идеей.
Поэтому реализация бесконечной цели состоит лишь в снятии иллюзии того, будто она ещё не реализована. Она реализуется вечно. Идея в своём процессе сама создаёт иллюзию своей нереальности, противопоставляет себе иное, и её действие - в снятии сей иллюзии. Лишь из этой лжи рождается истина (диалектика как противоречие в непротиворечивой форме) - и в этом заключено примирение с ложным и конечным. Инобытие или снятое заблуждение - само есть необходимый момент истины, коя существует лишь тогда, когда делает себя своим результатом.
Природа мыслит. Объекты ведут себя как свойства. Логика должна стать телеологичной; она должна нетривиально осмыслить отрицание.
Идея
Гегель: Идея есть истина в себе и для себя, абсолютное единство понятия и объективности (Я: При этом, чтобы стать "для себя", идея должна пробежать все системы отсчёта "для иного", и снова возвратиться к себе. Таким образом, подразумевается охват идеального и материального аспектов идеи).
Её идеальное содержание: понятие в его определениях; её реальное содержание: раскрытие понятия в форме его наличного бытия; замыкая сию форму в своей идеальности, идея удерживает её в своей власти и сохраняет в ней себя (Я: Абсолютная система отсчёта идеи стоит надо всеми другими её системами отсчёта,- для иного,- ни вчём, однако, их не ущемляя. На вопрос о первичности систем отсчёта нет простого ответа; стоя над другими системами, абсолютная система им равноправна. Это как в теории стихий древнего Китая: центральный элемент "земля", есть одновременно и вся система стихий в целом; благодаря Вращению Света, этот элемент выносится внутрь всей системы. И где же центр? Чертёж стихий - чертёж моментов понятия?).
Идея есть истина, ибо истина - это соответствие объективности и понятия. Истина же в моей системе отсчёта есть соответствие внешней данности сей системы отсчёта моим представлениям (т.е. - внутренней данности системы отсчёта). А это - синоним правильности (т.е. - конечно определённой истины, истины по правилам).
Единичное бытие - лишь некая сторона идеи. Только во всех единичностях вместе и в их отношениях реализуется понятие. Единичное, взятое для себя, не соответствует понятию; эта ограниченность его наличного бытия составляет его конечность и ведёт его к гибели (Я: Важно, вслед за Гегелем, не скатиться в абсолютный примат всеобщности над единичностью; никаких абсолютных приматов!). Идею не следует понимать как идею о чём-то, как не следует отождествлять понятие с определённым понятием. Абсолют есть всеобщая и единая идея, коя в акте суждения обособляет себя в систему определённых идей, которые по природе своей возвращаются в единую идею. В силу сего суждения, идея вначале есть лишь абстрактная всеобщая субстанция; но в своей развитой полной действительности - она есть субъект и поэтому - дух. Идея абстрактна лишь постольку, поскольку в ней исчезает неистинное. Но в самой себе она существенно конкретна, самоопределена. Понятие выступает в ней как отрицательное его возвращение в самое себя и субъективность. Идея не потустороння, она едина и присутствует всегда здесь и сейчас. Даже самое ложное реально, но лишь в той мере, в коей оно отвечает своему понятию (мы называем произведение искусства истинным, если оно отвечает своему понятию). Всё обнаруживает себя как диалектическое, как релятивное (само скользит в иную систему отсчёта); поэтому всё есть лишь некий момент идеи (и сама идея тоже). Только то учение заслуживает названия философии, которое занимается единством того, что рассудок полагает раздельным.
Идея - возможность, в самой себе имеющая свою действительность. Рассудок, доказывая противоречивость идеи, сначала разрывает её моменты (конечное и бесконечное, и т.д.), делает из них абстракцию,- т.е. не то, что они есть в идее. Всевозможные интерпретации идеи (типа возможности, включающей свою действительность, и т.д.) - суть лишь формы, не исчерпывающие её единой сути: "в себе и для себя самоопределённости".
Идея существенно есть процесс ибо её тождество есть абсолютная отрицательность, и поэтому - диалектично (суть диалектики в имманентной отрицательности её предмета). Объективность, внешность, в которую понятие переводит себя в процессе идеи, из-за своей имманентной диалектики,- возвращает себя обратно в субъектность.
Так как идея - процесс, то мысль: "абсолют есть единство конечного и бесконечного, мышления и бытия, и т.д." - ошибочно; ибо "единство" выражает абстрактное, спокойное тождество, бесконечное представляется, таким образом, лишь тем, что нейтрализовано конечным, и т.д.. Но в отрицательном единстве идеи бесконечное переходит пределы конечного, и т.д..
Идея как процесс проходит три ступени: 1) жизнь - идея в форме непосредственности; 2) форма опосредования и различённости - идея, как познание, где она выступает теоретически и практически; 3) форма и есть подлинно первая и самосущая ступень (несколько абстрактно).
Жизнь
Здесь понятие реализовано душой в теле. Причём душа - самоотносительная всеобщность, которая м есть принцип индивидуации тела. И тело не выражает никаких других различий, кроме тех, что следует из определения его понятия. Душа, будучи всеобщей, есть единичность (как бесконечная отрицательность); именно поэтому она индивидуализирует тело,- кое есть реализация души. Поэтому всё живое единично, предельно индивидуально. Конечность живого в том, что из-за непосредственности душа и тело отделимы; потому тело и смертно.
Жизнь кажется рассудку непонятной именно потому, что в ней выступает само понятие как таковое. Недостаток жизни в том, что в ней понятие и реальность друг другу соответствуют ещё не истинно. Душа как бы влилась (привязалась) в телесность, и потому последняя лишь чувствует, но ещё не есть свободное для-себя-бытие. Результат процесса жизни - идея в форме суждения, познание (Вращение Света над жизнью).
Живое есть умозаключение, моменты которого в себе самих - тоже умозаключения. Они, однако,- деятельные умозаключения, процессы (множества во времени). В субъективном единстве живого существа они есть один процесс.
Познание
Разум подходит к природе с уверенностью в своём тождестве с нею, с уверенностью в ничтожности противоположности "объект - субъект". Это и есть познание. Т.е. - в познании противоположность эта в себе уже снята. Это "в себе" обуславливает конечность познания и распад его на две части: 1) разум снимает односторонность субъективности идеи посредством принятия внешнего мира в себя, наполнения себя его содержанием; 2) разум снимает односторонность объективного мира, признавая его случайной майей, определяя его посредством внутреннего содержания мира субъективного; эта практическая деятельность, реализация субъективного (это относится и к искусству тоже).
Теоретическое познание
Конечность познания исходит из того, что субъект-объектная противоположность, снятая в нём в себе, выступает его предпосылкой. Эта конечность и ведёт к распаду познания на виды, кои есть в понятии просто моменты.
Это - разум в виде рассудка (существенно конечный). Бесконечная истина понятия фиксирована тут как в-себе-сущая цель, как нечто недостижимое. Это познание существует лишь в себе, но не для себя. Предпосылка противоположности "субъект-объект" приводит рассудок к признанию абстрактного различия как пред-данности. А это ведёт к абстрактному тождеству. И к абстрактной всеобщности, когда рассудок отвлекается от кажущихся ему несущественными особенностей (вспомним о повышенной значимости, придаваемой несущественному в древнем Китае). Реальный предмет при таком познании просто разрушается и, по сути, познаётся совсем не он (а здесь следует вспомнить квантовый мир). Это есть аналитический метод, который составляет всеобщность из единичностей. Более адекватен метод синтетический, идущий от всеобщего (понятия) к единичностям (некий "антиконструктивизм: "индивиды строить по предикатам"? ). Но и здесь предмет, полагаясь субъективно как понятие, определяется через дефиницию. Материал для синтеза доставляет анализ. Оба эти метода мало годятся для философии - они описательны, а философия должна раскрыть необходимость сущего (звучит несколько туманно...).
В конкретной единичности определённость дефиниции выражена как отношение определений. Сии определения разные, поэтому их тождество есть нечто опосредованное. Это опосредование есть доказательство.
Математика - абстракт чувственного созерцание мира.
Когда наука доходит до предела рационального, она вынуждена обращаться к эмпирии.
Воление
Воля, стремясь сделать мир таким, каким он должен быть, уже в себе считает его майей, чем-то в себе ничтожным. В этом проявляется и конечность воли, само наличие которой зиждется на том, что мир не таков, каким она его хочет. В итоге, она привязана к майе, стремится её развенчать, но не развеять. Так процесс подходит к своему самоснятию в примирении. Примирение идёт в разуме, познающем мир как майю понятия; разум приходит к осознанию того, что конечная цель мира столь же осуществлена, сколь и осуществляется. Соответствие бытия и долженствования не есть нечто застывшее, сама его суть в движении к нему.
Поэтому объективный мир есть в-себе-и-для-себя идея,- и вместе с тем вечно полагает себя как цель и получает свою действительность благодаря действию. Прикасаясь к понятию, разум касается абсолютной идеи.
Абсолютная идея
Идея как единство субъективной и объективной идей, есть понятие идеи; следовательно, это единство есть абсолютная идея, мыслящая самое себя именно в качестве мыслящей. Поэтому абсолютная идея есть единство теоретической и практической идеи, единство идеи жизни и идеи познания.
В познании идея выступает в форме различия, а процесс познания есть преодоление сего различия и восстановление единства, кое в своей непосредственности есть идея жизни. Недостаток жизни: она есть пока ещё в-себе-сущая идея. Познание же - идея, лишь для-себя-сущая. поэтому их единство - и есть абсолютная идея. Это и есть идея Бога.
Абсолютная идея есть для себя, ибо в ней нет ни перехода, ни предпосылок, ни вообще всеобщей определённости,- кои и были бы прозрачны и текучи. Она есть чистая форма понятия, созерцающая себя как своё содержание; она есть своё самосодержание, ибо она есть идеально самоотличие, включающее в себя, как одно из различённых,- самотождество.
Вся философия, кою мы проследили, есть всеобщее; но не абстракт его, а конкретное всеобщее, со всеми частностями, от коих оно неотрывна и коими она неисчерпаема. Её содержание совпадает со всем путём её развития (до есть постижение до?). Любая из рассмотренных ступеней есть её образ, но образ финитизированный, и она сама себя гонит от образа к образу,- в себя самое. Так результат спекуляции совпадает с методом спекуляции.
Одним из моментов спекулятивного метода является начало - бытие и непосредственное; оно непосредственно просто потому, что оно - начало. Будучи, таким образом, данностью, положительностью и предположенностью, будучи абстрактным,- оно есть понятие не как понятие, понятие не в себе. Бытие - начало самоопределения понятия, есть непосредственно определённое понятие, т.е. - определённое лишь в себе,- на самом деле неопределённое (абстракт определённости). Будучи в себе понятием не-в-себе, бытие само себя отрицает, снимает. Бытие есть (из-за неопределённости) абстракт всеобщего.
Непосредственное бытие заимствуется нами из созерцания и восприятия, и служит началом аналитического знания; а как всеобщее - оно есть начало и синтеза. Итак, оно начинает конечное знание. Философский метод, содержа оба знания снятыми, одновременно аналитичен и синтетичен. Философская мысль аналитична, ибо она лишь пассивно воспринимает свой предмет (идею) и даёт ему свободу, наблюдая его движение и развитие. Но философская мысль и синтетична, ибо обнаруживает себя продуктивным действием понятия. Она должна следить за чистотой понятия от личного субъективизма.
Ещё одним моментом спекулятивного суждения является положенность поступательного движение идеи. Уже говорилось, что непосредственно всеобщее низводит в самом себе свою непосредственность до момента. Поэтому полагается то, что есть отрицательного в начале или единичное в его определённости: оно есть для единого, т.е. - отношение различённых, момент рефлексии. Сие поступательное движение тоже и аналитично, и синтетично, ибо в нём полагается лишь то, что лежит в непосредственном понятии и в то же время в нём порождается различие. В поступательном движении начало обнаруживает себя тем, что оно есть в себе,- как положенное и опосредованное. Так начинается природа, кое есть положенное духом, который сам делает её своей предпосылкой. Основной вопрос философии решается через единичность, самоснимающую себя в двойственность.
Абстрактная форма поступательного движения есть в бытии переход в некое иное; в сущности, это видимость в противоположном, в понятии,- отличие единичного от всеобщего. Сие поступательное движение снимается в своём ином,- в определении (но остаётся и тождественным этому иному).
Понятие, будучи вначале в-себе-сущим, достигло теперь видимости: оно в себе уже есть идея. Развиваясь далее, понятие возвращается к началу - к единству различённых. Лишь самоснятие односторонности обоих различённых в них самих,- не даёт единству быть односторонним начальным абстрактом. Таким образом, отношение различённых развивается в то, что оно есть вначале, т.е. в противоречие в самом себе. Сие противоречие, кое выступает в виде бесконечного прогресса, разрешается в конечный результат, в котором различённое положено как то, что оно есть в понятии. Различённое есть отрицание единичного (различного с ним); но как тождество с одинаковым,- оно есть единство,, оно есть самоотрицание. Значит, оно есть единство, в коем оба имеются идеальными, а моменты сняты (т.е. и сохранёнными тоже). Понятие, кое, исходя из своего в-себе-бытия, через свою дифференциацию и её снятие,- приходит к самозамыканию,- и есть реализованное понятие. Т.е. - содержащее положенность своих определений в своём для-себя-бытии. Оно и есть идея, для которой сей конечный результат состоит лишь в исчезновении видимости. Так наука само себя познаёт как чистая идея себя. Идея, для-себя-сущая (в системе отсчёта своего самоединства), есть созерцание; а идея созерцающая, есть природа. Абсолютная свобода идеи в том, что она решается из себя свободно отпустить себя в природу (Маркс: вот это творение тут как раз и не доказано!). Природа есть идея, обладающая бытием.
Философия природы
Гегель:
Любое изменение во времени происходит как бы в виде суперпозиции многих колебаний: материальное отрицается в идеальном, и наоборот.
Теплота есть возврат материи в свою бесформенность, текучесть, торжество её абстрактной гомогенности над специфическими свойствами. Её абстрактное, только в-себе-бытие положено здесь как отрицание отрицания, непрерывность здесь положена как активность. Снимая ту пространственную ограниченность, которая представляет собой спецификации безразличного заполнения пространства, теплота расширяет тела, деиндивидуализирует их,- до тех пор, пока не умертвит.
Ту материю, которая не индивидуальна, тяготение индивидуализирует; отталкивание же,- препятствует её индивидуации. Зато индивидуальную материю тяготение деиндивидуализирует; отталкивание же, наоборот,- сохраняет её индивидуальность. Но во всеобщей ситуации присутствуют как индивидуализирующие, так и деиндивидуализирующие моменты. Так, пара тел в разных точках пространства, не имеет реальной индивидуальности; зато каждое из этих тел её имеет. Индивидуальность всегда релятивна: индивидуальность в одном аспекте означает де-индивидуальность в другом аспекте. На примере такой пары тел видно, что индивидуальность не измеряется дихотомически.
Так что нагрев тела означает потерю его индивидуальности за счёт высвобождения индивидуальностей его частей; причём, это высвобождение происходит через полагание их тождества относительно индивидуальности нагреваемого тела. А ведь индивидуальность и состояла в снятии внешней связи частей, т.е. - во внешнем подавлении их внутренних индивидуальностей. И это надо обдумать глубже.
Тепло, как и звук, возникает при столкновении тел; но звук порождён отталкиванием, сохраняющим индивидуальность (и только идеально она отрицается); тепло же порождается уступкой, деиндивидуацией; в теплоте устойчивое существование частей целого полагается идеально, следовательно, части меняются (Я: надо найти более чёткую "материально-идеальную" параллель между теплотой и звуком). Рождение теплоты убивает звук. Теплота сообщает телу ещё большее единство, чем звук, но это единство лишено определений, его форма сохраняется только как душа (но и она сгорает в огне).
Я: Быть может, индивидуальность,- это и есть определённое единство; такое единство различного, в котором снимаются эти внутренние различия, и которое само различается извне? Таким образом, индивидуальности частей потенциальны, виртуальны, ненаблюдаемы снаружи; индивидуальность же целого чётко полагается.
Далее,- теплота, как реально отрицающее всякое своеобразие тела, есть такое его состояние, в силу которого оно в своём наличном бытии не принадлежит себе,- поэтому тепло передаётся; телесное отношение к этой передаче пассивно, в силу непрерывности тела. Чем тело менее непрерывно (шерсть, воздух, вода,- в этих средах непрерывность ещё не поднята до жёсткого сцепления соседних частей), тем хуже теплопроводность. Благодаря теплопередаче, тепло отделяется от порождающего его тела и относится к телам как самостоятельное внешнее; благодаря этой передаче возникает и распространение тепла, т.е. - его механический аспект. Прибавление к этому ещё и количественного аспекта (Я: а как возникает количественный аспект?) и ведёт к ложным представлениям о тепловом веществе (Я: Быть может, не совсем ложным: возможно, так и возникает всё материальное из идеального; квантовая физика уже бы не говорила о теплороде, как о фикции, речь шла бы, скорее всего, о некой виртуальной материи. Вещественное - вершина материального. Абсолютно твёрдое тело,- вершина вещественного,- уже голая абстракция, идеальность,- непроницаемый массивно-инертный кусок пространства. Я говорю о принципиальной неразличимости объекта и его свойства). Теплород самостоятельно не замыкается в тела (это показывает, что особенное наличное бытие имеет разные градации). Но материальное есть тотальность в самой себе. Тепло же,- внешнее, присущее материи,- является её свойством. Нагнетание тепла всегда разрушает материю.
В мире явлений тепло и звук,- явления. Способность передачи,- главный момент природы состояния, ибо оно есть существенно общее определение и зависимость от окружения. Тепло передаётся потому, что это явление внутри поля реальности материи. Т.е. - это бытие, которое есть видимость, или видимость, ещё не ставшая бытием. Бытие - связное тело; разложение, отрицание связности,- видимость. Теплота,- отрицание реальности материи, но не абстрактное её отрицание (как звук), и не завершённое отрицание (как огонь). Как материализованное отрицание или отрицательная материальность, теплота есть наличное в форме всеобщности, совместности. Оно не существует для себя, завися от другого.
Распространяясь, теплота уравнивает тела. То свойство, что тела могут быть положены, как являющиеся, лежит в их природе,- они от природы таковы, что связанность их подвергаема отрицанию (т.е. - это индивиды, несущие в себе возможность деиндивидуации, а само восприятие их индивидуальности - её разрушает). Т.о. - тела в себе есть то, что полагается налично сущим в тепле; и это в-себе-бытие и есть их пассивность. Пассивно то, что имеет только в-себе-бытие. Сообщение состояния есть определённость тел с этой в-себе-сущей стороны, полагаемая другими телами. И этот момент не-в-себе-бытия,- есть активность. Переход от внутренней природы тепла к его внешней передаче,- раскрывает отсутствие самости в тепле.
Материя, как тотальность в самой себе, всегда гравитирует и имеет массу (ибо она должна быть тем более инертной, чем более она в себе, и тем более ищущей другого, как материя вообще. Энергия настолько материальна, насколько она тяжела. Я: Необходимо разработать индивидуацию-деиндивидуацию, и отражение в воспринимаемой (см. Беркли) материи так, чтобы отражение и было в самой основе материи, и этих её процессов). Природа тепла есть идеализация реальной внеположности, есть отрицательность материи, поэтому теплорода и не существует. Я: вообще нет ничего чисто идеального и чисто материального; к тому же, они меняются в зависимости от систем отсчёта. Но надо так разработать системы отсчёта, чтобы объект и существовал только как нечто относимое ко всему множеству этих систем.
Материализм основан на том, что всё производящее чувственное впечатление, должно иметь и чувственное бытие. Звук и тепло не существуют для себя так, как тяжёлая материя. Они обусловлены материальным бытием и составляют его отрицательность. Но они обладают количеством, так как являются определениями материального.
Я: Возможно, материализм, идеализм и другие монистические концепции,- неверны уже в силу своего абсолютного, ничем не уравновешенного, а потому пустого, монизма. Нет столбов без опор. Нет утверждений без отрицаний. Это же может быть и причиной математических парадоксов.
Поиск тонкого,- восточный тип познания; поиск грубого,- западный тип. Это проявляется, например, если сравнить науку о стихиях с физикой, с её грубыми идеализациями. Запад отбрасывает несущественное, восток к нему тяготеет. Следует упомянуть древнекитайскую гносеологию, рекомендующую выделить главное в предмете изучения, затем о нём забыть, и находить всё более второстепенные, тонкие и точные черты.
Гегель: Передача теплоты через тела сама по себе есть только абстрактное непрерывное продолжение этой количественной детерминации сквозь неопределённую материю. Тепло не допускает качественных измерений в себе. Тепло не течёт, когда степень деиндивидуации тел одинакова (при разной же степени возникает реабилитация индивидуальности в соседних точках, что требует течения, уменьшающего реабилитацию). Эта степень деиндивидуации и есть температура. Итак, температура стремится к выравниванию. Теплоёмкость же возникает из-за несоответствия этой относительной деиндивидуации и внутренней деиндивидуации тела; ведь передаваемое тепло обусловлено (отрицаемой) определённостью передающего тела.
Теория теплорода объясняет явления теплоёмкости переходом оного в виртуальное, ненаблюдаемое состояние. Но это делает теплород вообще оторванным от эмпирии (Я: А что такое энтропия в теории теплорода? И ещё раз об аналогии с квантовой механикой: может и там надо уйти от "теплорода",- волновой функции?). Но для нашей теории важное эмпирическое подтверждение состоит в том, что изменение удельного веса и сцепления тела, обнаруживается на опыте как тепло (трение, сцепление, замерзание и т.д.) А далее следует из установленной нами сущности тепла чётко вывести его количественные свойства.
То, что более индивидуально,- менее теплопроводно. Теплота, доведённая до огня,- торжество чистой идеальности над материальной внеположностью. Удельный вес - простое в-самом-себе бытие непрерывного тела. Оно-то и отрицается теплотой.
И заканчивая анализ метафизического исследования теплоты (проделанного Гегелем), скажу пару слов о теплороде. Эта концепция описывает поведение тепла как некой движущейся вещественной среды (аналогично эфиру - среде, якобы распространяющей электромагнитные колебания). Во времена Гегеля концепция броуновского движения ещё не была доказанной строго. Что касается теплорода, то эта среда может быть описана уравнениями, аналогичными уравнениям гидродинамики. Такие уравнения применяются для описания поведения тензора энергии-импульса в теории гравитации. Подобные уравнения могли бы достаточно хорошо описывать эмпирическое поведение теплоты. Т.е. - при всей несомненности современной кинетической теории,- за концепцией теплорода следует признать свою долю истинности... Более того, необходимо задать вопрос: а почему концепция теплорода достаточно точно описывает поведение теплоты?
Далее, сам по себе свет холоден, но материю он греет, ибо является её отрицанием. Теплота, будучи пожиранием телесного своеобразия, реализуясь в действии и освобождаясь от материи, становится светом. Процесс освобождения (всё ещё связанный, следовательно, с материей),- огонь,- материя, как светящаяся.
Я: Материалисты, признавая абсолютную первичность за материальным началом, вынуждены считать свойства материи принципиально вторичными, производными. Но они забывают, что в любом содержательном объекте субстрат неотрывен от свойства. Далее, идеальное,- это что-то внутреннее для объекта, поэтому материализм вынужден конструировать примат внешнего над внутренним.
Гегель: Свет есть самостность, и то, на что он падает, тоже становится самостным, т.е. - обнаруживает начало разложения, теплоты,- оно нагревается.
Далее, сосредоточение формы материи в самой себе, душа, отлетающая в звуке и текучесть материи - вот моменты, составляющие реальное понятие индивидуальности.
Чтобы звук, как душа, не отлетал от материального предмета, а оставался внутри как творческая сила, требуется положение нетвёрдой устойчивости материи,- это и будет, когда звук будет греть вещество. Непосредственным свойством материи является способность формы в неё внедряться; и это свойство материи быть проницаемой, существует именно в силу её сцепления.
Я: У Гегеля идеальное понимается как содержание данной формы; абстрактно идеальное,- это просто форма.
Далее, сцепление, плотность и т.д. - это абстрактные моменты индивидуального; в порядке понятия они предшествуют свойствам их индивидуальности, последняя - их результат. В тотально индивидуальном, где форма выступает властительницей, реализованы все моменты, и форма - их единство.
Для образа требуется душа, единство формы с собой, и в качестве бытия-для-другого,- определение его понятием. Теплота - образ, самоосвобождающийся от себя же; тепло есть свет, приобретающий субстанциальность.
Физика тотальной индивидуальности
Гегель: Форма, как абстрактное целое и противостоящий ей материал, ждущий своего определения - эти два момента реального тела тождественны в себе. Ибо и форма есть чистое самотождество (не имеющее наличного существования), и материя в своей текучести,- есть эта всеобщая тождественность, которая существует, не сопротивляясь. Материя, как и форма, не имеет различий в себе, т.о. - она есть эта форма. Как всеобщее, материя предназначена быть чем-то определённым в себе; в этом и состоит долженствование формы, для которой материя есть её в-себе-бытие. Вначале имеем индивидуальность вообще, затем эта индивидуальность полагается в свою конечную, ограниченную определённость; с третьим шагом индивидуальность возвращается из различия в себя.
Я: Не является ли здесь материальное тем, что в математике называется содержательным?
Гегель: Образ есть материальная реальность безусловной и свободно определённой индивидуальности. Он есть тело, у которого не только специфический способ внутренней связи, но и его внешнее ограничение в пространстве определено имманентной и развёрнутой формой. Так теперь форма манифестирует себя сама и не есть лишь способ отпора внешнему насилию. Покоящаяся тотальность есть только форма пространственной совместности материи, т.е. - есть механизм. Именно, когда индивидуальность реализуется из себя вовне, и наоборот, а не просто под внешними воздействиями,- тогда она тотальна, развита. Но тут ещё нет души. Душа есть там, где индивидуальность стала предметом для-себя, т.е. - где она самоотражается. Только тогда имеем живую и полностью свободную индивидуальность. В идее индивидуальности вообще надо помнить, что она (как и образ вообще) не составлена внешне механически из своих частей. Сущностью её определения является специфическая различимость её частей, которая и есть самотождественное единство их соотношения.
Далее, в живой природе распространены кривые высоких порядков из-за того, что такая кривая в каждой точке отражает своё целое. Идеально круглые формы, хоть и таковы, но они остаются тотальностью без развития определённости, ибо соседние точки неразличимы в этой кривой.
Образ есть тотальность формы, обладающая реальностью. Т.е. - образ шаровидного тела ещё внутренне без-Образен. Точечность, это ещё менее развитый образ; в телах она проявляется как хрупкость. Хрупкое, как сущая в себе тотальность формирующейся индивидуальности, раскрывается в форме различённости понятия; форма здесь располагается в отдельных точках на противоположные крайности, которые как моменты не имеют собственной устойчивости, а держатся лишь своим соотношением, обнаруживающемся, как середина,- точка безразличия противоположностей.
Я: Может показаться, что все эти измышления далеки от физических истин вещества; но это только потому, что мы строим вещество, как нечто производное от других сущностей (типа элементарных частиц); однако тогда всё равно нельзя избежать натурфилософских вопросов, но уже относительно этих, "более фундаментальных" сущностей. Кроме того, а почему бы не ставить в основу теоретических построений именно вещественный мир (его ведь вообще нельзя избежать,- как базы для экспериментальной верификации теории; поэтому и необходим диктат макроситуации в микромире,- что и происходит в квантовой механике)? Легко также заметить, что в рассуждениях Гегеля действительно есть доля истины в отношении проблем индивидуации,- не только вещественного мира, но даже и эмпирически конструктивной теории множеств...
Гегель: Природа есть идея в стихии внеположности, и потому она, подобно формальной логике (рассудку), удерживает моменты понятия в разрозненном (непротиворечивом) виде; хотя в более развитых вещах она их объединяет в высшую конкретику целого.
Тотальная индивидуальность должна иметь наличное существование в пространстве и, как конкретная, полагать себя в различии. Т.е. - каждая её точка относит себя к другой её точке, и различает себя от неё.
Я: Отсюда надо как-то выводить однородную различимость (и даже направленно однородную, как во времени), по типу различимости евклидовой прямой; выводить и меру, и кривую линию (как различимость, потерявшую свою однородность извне или под воздействием целой линии в каждой её точке), и поверхность (как восстановление однородности кривой), и т.д. - до обоснования 3-мерности пространства.
Гегель: Для чувственного понимания многообразное связано извне, а не изнутри.
В явлениях поля главное единство полярностей и другие, чисто понятийные, идеальные свойства, никакой чувственной субстанции уже не существует. Это реальное бытие идеального.
Деятельность формы ничем не отличается от деятельности понятия, состоящей в полагании тождественного различным, и наоборот. В пространстве это проявляется притяжением и отталкиванием. Так как эта деятельность существует в чём-то материальном, но ещё абстрактно, то она только линейна (вдоль прямой).
Деятельность, перешедшая в свой продукт, есть образ.
Далее, в кристалле форма господствует надо всей механической массой,- и внешне и внутренне. Кристалл - рассудочная деятельность природы из самой себя. Целесообразность в кристалле ещё не существует как время: движение оказывается чем-то внешне приложенным, иным для кристалла. Кристалл - равновесие различного, поэтому его образ должен обнаружить эти различия и в самом себе; из-за этого он существует для чего-то чужого; т.е. - он имеет как внутренний, так и внешний образ в качестве двух ипостасей формы. Это есть как бы понятие и реальность, душа и тело его. Образ кристалла тотален.
Обособление индивидуального тела
Гегель: Индивидуальное тело есть в себе физическая тотальность, которая положена в нём в различии; но так, как различие определено и содержится в индивидуальности. С точки зрения соотношения стихий, индивидуальное тело есть единство света, воздуха, огня и воды (и земли?); и то, как они в нём присутствуют, составляет его обособление. Свойства индивидуального тела не существуют самостоятельно для себя, а принадлежат его субстрату. Так как они содержатся ещё только в непосредственной индивидуальности, то они равнодушны друг к другу. В том, что эти свойства могут быть и свободными, проявляется бессилие индивидуальности; объединяющей силы жизни, как в органической индивидуальности, здесь ещё нет.
Цвет - это специфическое отрицание света.
Ощущаемое, находясь в отношении к другому, находится тем самым, в отношении к себе, остаётся свободным от предмета, а потому оставляет свободным и предмет. А чтобы дойти до подобной диалектики, понятие должно быть достаточно развитым. Тогда-то оно и становится ощущаемым предметом, когда доходит до тотальной индивидуальности, находящейся в отношении различия к другой такой же индивидуальности; ею оно и ощущается.
Для ощущающего характерно то, что другое относится к нему не необходимо, а случайно. На высоком уровне развития такое ощущающее мыслит; это отношение ощущающего назовём теоретическим. Истинное теоретическое отношение появляется там, где действительно имеется взаимная отнесённость друг к другу, и в то же время,- свобода относящихся друг от друга. Именно таково отношение между ощущением и его объектом. Так замкнутая тотальность становится здесь свободной от другого, и только в таком качестве относится к другому.
Далее, о видах наших ощущений: огонь, как момент индивидуации тела, есть запах; вода, как индивидуальная нейтральность, есть вкус; индивидуализированный свет есть цвет; запах есть, в то же время, индивидуализированный до простоты специфического процесса (т.е. - огня) воздух. Механическая индивидуальность ощущается осязанием; но осязается только то, что сопротивляется. Механическое ощущение вне сопротивления есть тепло. Чувство слуха,-тот особенный случай, когда бесконечная форма отнесена к материи лишь внешним образом, как отлетающая от индивидуальной материи душа, непосредственно исчезающая и неустойчивая. Слух есть чувство идеальной тотальности механизма; ему противоположно осязание (ощущающее земное, тяжёлое, ещё не обособленный в себе механический образ). Я: вообще-то, кроме 5-и чувств, есть много не полностью вербализованных ощущений, на которые мы просто не обращаем большого внимания; это могут быть различного рода вибрации, электрические ощущения, и т.д.
Гегель: Определённые физические свойства индивидуального образа, есть не сам образ, а его проявления, существенно сохраняемые в своём бытии-для-другого; но тем самым начинает исчезать чистое равнодушие теоретического отношения. Другое, к которому относятся эти качества, есть их всеобщая природа или их стихия, но не индивидуальная телесность; и уже отсюда (пока абстрактно) вытекает процесс,- различённое в себе поведение во времени. Физическое тело есть тотальность своих внутренних различий, и относительно других тотальностей оно опять выступает, как тотальное.
Прозрачность тела обусловлена его абстрактной самотождественностью. Значит, первым обособлением образа является то, что в себе он свет. Но так как в этом отношении образ полагает себя для другого, то это его теоретическое (а не практическое) вполне идеальное отношение.
Образ,- ещё не абсолютно свободная, а определяемая индивидуальность. Поэтому эта индивидуация всеобщности данной индивидуальностью, ещё не стала внутренним отношением индивидуальности к её собственной всеобщности. Только ощущающее (в смысле полноты самомоделирования) способно иметь всеобщий элемент своей определённости, как всеобщее в-самом-себе, т.е. - быть для себя всеобщим. В физическом же теле его свет,- как бы вне тела.
Материальная индивидуальность есть потемнение в самой себе, ибо она закрыта относительно идеального проявления для другого. В силу этого тело обретает непрозрачность. Воздух, огонь, вода,- из-за их стихийной всеобщности и нейтральности,- прозрачны.
Первой простейшей определённостью физической среды служит её плотность, своеобразие которой для себя вообще раскрывается через сравнение с другой плотностью. То же и с прозрачностью.
(Я: А нельзя ли, по аналогии с оптическим преломлением,- представить пространство-время в звезде, как "развёрнутое" на некий угол относительно пространства-времени вне звезды? Потом,- потребовать непрерывности,- и отсюда, чисто топологически вывести кривизну. В случае же равномерной плотности имеем равномерно реализованное тотальное само-отличие пространства-времени...)
Далее, прозрачная материя есть не просто материя, а среда, опосредствующая видимость одного в другом (т.е. - влияющая на свет и отражение).
Видимость есть полагание себя идеально в другом.
Именно, выступая как посредник видимости, среда полагает себя идеально в видении, т.е. - в видимом предмете. Когда среда одна, то она полагает себя самотождественно и неразличённо,- изображение просто ослабевает; но 2-е среды,- это уже различение в тождестве; отсюда и преломление.
Подробнее. Вся среда V с предметом O полагается как идеальная в среду W, соответственно своей качественной природе; эта качественная оптическая природа стала теперь (в отношении видимости) действенной в среде W; т.е. - V, с её содержанием, видима так, как если бы она была W. Зрительное пространство, образованное V, перемещается в зрительное пространство среды W. Но качества V и W, определяющие их зрительные пространства,- различны, как различны V и W. У них, в силу их внутренней однородности, различна плотность зрительного пространства. Исходное зрительное пространство,- это W (там глаз); поэтому на место пространства V (по видимости, идеально) глаз ставит пространство W, отождествляя их, приводя воздушное пространство к тому (оптическому) объёму, который оно бы занимало, если дать ему плотность V (Я: иными словами, водное пространство как бы растягивается в плоскости, фронтальной к глазу?). Вода идеально превращается в воздух, сохраняя свою оптическую плотность, т.е. - видимое воздушное пространство, тех же размеров, что и данное количество воды, и ту же плотность,- сокращается под влиянием плотности воды. Так как водное пространство переместилось в воздушное, т.е. - вместо воды я вижу воздух, то количество воздуха хоть и остаётся тем же экстенсивным количеством, что и раньше, но объём воды кажется уменьшенным в такой пропорции, как если бы равный объём воздуха приобрёл ту же оптическую плотность, что и вода. Можно и наоборот: данная порция воздуха стягивается, как бы сгущённая в воду. А так как оптическая плотность воздуха меньше, то пространство как бы приподнимает дно, равномерно уменьшаясь в объёме.
Это идеальный процесс. Оптическая плотность,- идеальный аналог, душа массивной материальной плотности. Вот аналогия: когда подвиг великого человека переносится в маленькую душу, последняя сообщает величию свои малые размеры. Это тоже преломление. (Я: Оптическая плотность определяется не только "материальной" плотностью, но и качеством веществ... Как вообще натурфилософию Гегеля, иногда довольно сильно впечатляющую по смыслу, довести до математического уровня, до уровня точных формул и строгого вывода?)
Кратко о теории света Гегеля-Гёте:
1) Белый свет первичен и неразложим. 2) Свет и тьма взаимно полярны (а не так, что тьма - отсутствие света). 3) Каждый цвет это конкретный синтез света и тьмы. 4) Цвета появляются из неоднородности, мутности вещества.
Светлое и тёмное, смешиваясь, просто дают серое. Цвет,- более развитое, индивидуализированное их отношение,- когда они, различаясь, полагаются воедино (так что одно отражается в другом). Это и есть индивидуация. И это подобно преломлению, когда одно определение действует в другом, и в то же время имеет наличное бытие для себя.
Я: А как точно вывести цвета из этой диалектики? А ежели эту диалектику формализовать, не получится ли теория, не менее эффективная, чем стандартная физика? Может, при такой формализации лучше применять категорный (в математическом смысле), а не множественный подход? Как вообще можно интерпретировать мир категорно?
Далее, у Гегеля проскальзывает тот оттенок, что единство сходно с идеальным, различие,- с материальным. Ну, а вообще, Гегель плохо понимает суть европейской точной науки. Но он в чём-то прав, критикуя эмпирическую индукцию (именно благодаря ей мы можем обобщать: свойства объектов данного типа, в данном опыте,- те же, что и в совершенно других опытах над ними; отсюда вытекает не всегда адекватное абстрагирование западной науки. Но принцип индукции,- это мета-принцип. Может, не критиковать надо, а просто искать и другие метапринципы?) Возможно, уже в биологии более подходят иные метапринципы,- в силу резкой индивидуации предметов познания; и в квантовой теории,- также иные,- в силу резкой деиндивидуации предметов познания...
Гегель: Философия исходит из имманентного единства различённого; физика,- из поверхностного единства множественного, различённого абстрактно. Поэтому физика гораздо дальше от истины.
Я: Без эмпирической верификации, эти утверждения легко превратятся в беспредметные измышления. На самом деле здесь должно быть нечто похожее на принцип дополнительности, должна быть диалектика способов познания.
Маркс, Ньютон: Свету, как и всему в природе, всегда присуща конкретность. Абстрактного гегелевского света не существует.
Я: Волновые свойства света сильно напоминали волновые свойства звука. Поэтому учёные и пытались найти электромагнитный эфир, как упругую среду для распространения волн. Трудно было представить, что эта среда на самом деле проявляет себя эмпирически только как носитель волнового процесса, сил и энергий (это и есть концепция электромагнитного поля; как впрочем, и всех других полей вообще). Здесь, однако, остаются ещё варианты. Например, не является ли само пространство-время той упругой средой, которая сама себя и заполняет? Это звучит слегка парадоксально, но только до тех пор, пока не будет найдена адекватная математическая модель...
Гёте: Количественное отношение в простой смеси света и тьмы создаёт серое. Если же отношение их усложняется, (под воздействием материальных сред, когда имеет значение, видим ли мы тёмное на светлом фоне или наоборот, и т.д),- появляются цвета. Далее, Гёте обращает внимание на факт появления нового цвета из смеси других. Дифракцию Гёте объясняет тяготением света и тьмы, как противоположных понятий; интерференцию,- наложением света на самого себя и на другой свет. Далее, идеальное, заключённое в образ, как в вещь, частично выходит наружу; так получается электрическая атмосфера, как и все другие типы атмосфер. Так происходит и с возникновением и распространением света.
Гегель: О тотальности цветов. Цвет есть нечто определённое; и это не вообще определённое, но действительно определённое, т.е. - имеет различие в самом себе; это уже не есть неопределённое определение. Тяготение, как всеобщее, непосредственное в-самом-себе в инобытии, имеет в себе различие, как несущественный признак количества массы; величина и малость совершенно бескачественны; тепло, в качестве отрицательного в себе, различается количеством температуры, приобретающим и качественное значение. В цвете, как в подлинно действительном, различие положено и определено понятием. Жёлтое,- это когда светлая основа пронизывает светом мутную среду; синее,- когда тёмная основа пронизывает тенью более светлую среду. Между этими основными крайностями находятся красное и зелёное. Красное,- когда жёлтое снова пронизывается тенью или синее,- светом. Зелёное,- простая смесь, нейтральность жёлтого и синего. Красное есть активное опосредование, субъективное, индивидуальное определение крайностей; это свет, преодолевший и пронизавший тьму; зелёное же,- пассивное опосредствование; красное - огонь, зелёное - вода, жёлтое - тепло, синее - холод. Красное и зелёное,- опосредствованная противоположность жёлтого и синего. Всё, что цвет есть в себе, существует в наличности. Цвет есть выступившее на поверхность физическое, уже не имеющее ничего внутреннего для себя или вне себя, чистое явление. Поэтому тела окрашены.
Я: Мы имеем хороший интуитивный образ "инь-янь". Значит, в каждом природном процессе можно распознать инь, янь и пронаблюдать их соотношение. Возможно, проще начать с таких областей, как математика или (в физике) кинематика. В химии, например, атом-донор,- яньский объект; атом-акцептор,- иньский. В философии: количество,- инь; качество,- янь, и т.д. Пока что, в любой области знания всегда легко увидеть инь-янь, но не видно никакого общефилософского развития этих понятий,- всё заканчивается на уровне тривиальной констатации. Следует помнить, что имеет место относительность (плюралистичная,- когда процесс в данной системе отсчёта зависит от ряда других систем отсчёта; причём, транзитивность теории относительности здесь не обязательна). Хотелось бы "перевести" западную науку на восточный язык, построить "реальную" теорию стихий...
И немного не в тему. В какой степени эмпирична бесконечность? Математический конструктивизм эмпирически представляет бесконечность лишь как неограниченный всегда конечный процесс,- потенциальная бесконечность. Я уже говорил, что ни один, нами наблюдаемый процесс,- таковым не является; и слово "потенциальная" совершенно не избавляет нас от абстракции бесконечности, и совершенно не является эмпирически верифицируемым. На самом деле мы можем только взять "очень большой", но конечный запас элементов (например, всех символов на бумаге, которые мы когда-либо сумеем начертать) и выполнять с этим запасом любые наши конструктивные построения,- вообще никак не думая о бесконечности... Но и здесь: все символы на бумаге, любые построения,- неявно, индуктивно предполагают бесконечность. И такая индукция, основываясь на опыте,- не следует опыту, но наоборот,- отталкивается от него. Поэтому можно сказать, что бесконечность вообще не имеет никакого отношения к любому эмпирическому образу, кроме эмпирического образа самой же бесконечности. А таковой имеется хотя бы в наших помыслах. Но только ли в помыслах? Если мне удастся погрузиться в чёрную дыру, и возвратиться обратно (а удастся ли?), то не будет ли моя система отсчёта включать эмпирическую бесконечность? Собственно, в физике вообще "очень много" инфинитных построений, которые имеют-таки некую эмпирическую верификацию...
Гегель: Запах есть ощущение тихого, имманентного телу угасания в воздухе; если цвет есть только абстрактное тождество тел, то запах,- их концентрированная специфическая индивидуализация в различии, всё их своеобразие, обращённое наружу, и поэтому,- себя пожирающее. Это пожирание тел,- беспроцессный процесс, в нём нет отношения к пламени, ибо пламя есть пожирание индивида в его индивидуальном образе.
Далее, вкус. Вода - абстрактная нейтральность, поэтому она безвкусна; нейтральность же, индивидуализированная телом, есть его вкус, т.е. - единство противоположностей, опущенное в пассивную нейтральность; по этому определению вкус могут иметь лишь тела, разлагающие свои противоположности, растворяясь в воде.
Цвет, вкус и запах есть моменты обособления, выделения, различения индивидуального тела.
Мощь всеобщего есть возвышенное над противоположностью проникновение и заражение, ибо всеобщее есть сама сущность особенного: всеобщее в-себе,- уже содержится в особенном.
И далее, тело находится сообразно своей определённой особенности в известном отношении к общим стихиям. Но будучи целостными, тела, по сути своей, особенны; и поэтому, будучи единичными, они вступают в отношение друг к другу (как во внешнее, механическое отношение,- как обособленные, просто физические, индивиды). Так определённое обнаружение самостности тел воплощается в их свете. И этот свет уже различен в самом себе,- как излучённый телами. Такой свет,- и есть электрическое взаимодействие. Так как физическое тело это физическая тотальность, то тем самым уже положено множество тел (как снятое вовне-различие тотальности; т.е. - тела составят полностью однородное, но однородно различённое, множество). Эти множества вначале друг к другу равнодушны; и равнодушие снимается тем, что они относятся между собой как различные (ибо они есть полагающие свои тотальности).
Механическое соприкосновение полагает физическое различие одного тела в другом; это различие, в виду сохранения механической независимости тел, есть противоположное напряжение (давление, упругость).
Гегель: Электричество это не особая материальная субстанция, типа теплорода,- а само состояние материи, её отношения (Я: а можно ли в электромагнитном поле вообще отличить субстанционность от предикативности, материальное от идеального?).
Электричество это начинающаяся телесность в абстрактной самостности света.
Далее, деятельность это полагание противоположного тождественным, и тождественного противоположным (метаэффект: противоположность отождествляется с тождественностью...).
Излучённый свет есть способ наличного бытия тел в их отношении друг к другу. Далее, материя есть экстенсивность вещей; "теплороды", "звукороды" и т.д. - не таковы (Я: но ведь существует же электромагнитная материя: электроны, и даже электромагнитные поля...).
Химия
Гегель: Индивидуальность в её развитой тотальности такова, что её моменты сами определяются как индивидуальные тотальности, как целостные особенные тела, которые вступают в отношения друг с другом, как различённые. Это тождество нетождественных есть противоречие, и следовательно,- процесс.
Я: Диалектика Гегеля более естественна, чем диамат,- ибо естественно, из самого понятия, ставит вопрос о реальной противоречивости, при формальной непротиворечивости, объекта. В диамате диалектика "притянута за уши", и лишь внешне, формально накладывается на неподвижный и косный материальный субстрат.
Гегель: Процесс между тотальными индивидуальностями (веществами),- это химический процесс.
Краткая схема химии по Гегелю:
1) атомов не существует
2) химические свойства определяются четырьмя стихиями:
Азот (безразличие).
Кислород (сжигающая)
Водород (горючая)
Углерод (стихия индивидуальности).
Далее, всякое вещество в химической реакции, есть в себе другое: тотальность себя и другого; поэтому они и вовлекаются в процесс (щёлочь и кислота взаимно влекутся). Являясь в себе другим, вещество ищет другого, оказываясь в противоречии с собой (это и есть синоним влечения). Вещество, как и всякая материя,- не в себе, что противоречит тотальности его индивидуальности. Химический процесс и является попыткой природы развить ущербные индивидуальности веществ, полагая их в единстве.
Химическому процессу может потребоваться среда, объединяющая, абстрактно полагающая единство веществ-участников (чаще всего это вода; но в любом случае,- это Вода как стихия,- пятая стихия химии, стихия нейтральности); далее, Кислород,- это стихия для-себя-сущего различия; Водород,- отрицание безразличия; Углерод,- абстрактная индивидуальность.
В качестве фоновой стихии может и Воздух, как принцип для-себя-бытия, отрицания (когда вещества-участники газообразны; очень трудно начать процесс между твёрдыми телами, из-за тотальности их самосцепления).
Химический процесс,- это умозаключение природы, причём среда играет роль среднего члена, в котором соприкасаются самостоятельные крайние члены-участники. Среда объединяет различные вещества и раскрывает их внутреннее, т.е. - реально их различает.
Вода не состоит из водорода и кислорода, ибо они,- лишь формы, в которые вода полагается. Во-первых, в воде они присутствуют лишь как атомы (атом вещества не есть само вещество). Во-вторых, внутри молекулы воды эти атомы,- не совсем то, что они есть, когда свободны.
Вообще, любое вещество есть замкнутое в себе качество, несводимое к веществам, его составляющим. Составляющие,- лишь некие формы существования, абстрактные моменты целого.
Донор есть в-себе акцептор, и наоборот.
Жизнь есть самоподдерживающийся, возвращающийся в себя химический процесс. Вообще, только в себе химический процесс совершает круговорот тотальности и даёт развитую индивидуальность. Оборванные же химические процессы мёртвой природы не достигают своей цели,- раскрытия и развития индивидуальности. Для круговоротного же процесса, свойство "быть ставшим" является простой внутренней определённостью понятия.
Недостаток эмпирической химии: понятие сложности тел, их составленности из более простых веществ (вплоть до атомов). Ведь вещества теряют в соединении те свойства, которые они имеют по отдельности.
Я: Это более актуально сейчас, при изучении "строения" элементарных частиц. Но частично понятие составленности всё же работает. Получается что-то типа того, что целое состоит из неких новых сущностей. Эти сущности имеют некий общий абстракт со свободными частями "в разъёме", но представляют другую, определённую целым, его конкретизацию. Это важно и для проблем индивидуации.
Гегель: Вызывает сомнения неосторожное применение принципа индукции, когда одно суждение распространяется на совершенно разные объекты: пар и лёд, газы и металлы, и т.д. Нельзя смотреть на объект, отвлекаясь от его прошлого, от процесса, из которого он вышел. Например, при изучении процесса соединения кислорода и водорода в воду, наука описывает некие абстрактные сущности, а не эти, сейчас соединяющиеся. Процесс,- это больше, чем воздействия веществ друг на друга. Эмпирическая наука вообще всё неоправданно разделяет и абстрагирует. Что приводит к неоправданному смешению различных уровней абстракции. К примеру, свободный кислород реально более абстрактен, чем кислород, связанный в воде.
Я: Сейчас нам очень трудно всерьёз воспринимать подобные идеи. На огромном опытном материале,- мы почти нигде не видим их реализации...
Гегель: Из-за непосредственности вступающих в химический процесс телесностей,- он обременён разрывом: началом и концом, внешними условиями, и т.д. В нём понятие только проявилось, но не объективировалось, как в процессе жизни,- более тотальном.
Химический процесс всегда работает с изменением индивидуальностей: возникают новые, исчезают старые. Истинная индивидуальность тела может быть описана только всем временным круговоротом его состояний. Индивидуальные моменты тел (удельный вес, цвет) обнаруживают в химическом процессе свою относительность; тотальность формы не может устоять во времени, ибо она особенна. Так осуществляется право индивидуального тела не пребывать, будучи конечным.
Далее, бесконечная форма только изменением, движением, проявляет вовне то, что она есть в себе и для себя. Процесс движения,- доказательство того, что одна лишь бесконечная форма есть истина материи. В живом процессе эта бесконечная форма достигает полной своей реальности. Огонь - преджизнь. Жизнь - возвышение существования до всеобщности. В жизни природа поднялась к наличному бытию понятия. Жизнь - свободный, очищенный от материи огонь, материализованный в наличном существовании.
Гегель: Движение в том и состоит, что тело сразу и в этом, и в другом месте (т.е. - потеря, изменение пространственной различимости).
Я: Бросается в глаза то, что в общих понятиях Гегель часто прав, но при переходе к конкретике начинается вымученная надуманность. Частично это от того, что понятия тогдашних (да часто и теперешних) наук не доросли до гегелевской диалектики. Частично,- из-за того, что эмпирически: грубый, приближённый опыт всегда менее диалектичен, образно более жёсткий, координатно-бытовой,- выражаясь словами Г.В.Чефранова. Да и вообще, этим страдает вся натурфилософия. Кстати, совсем нетривиален вопрос о том, а почему это именно так? Видимо, в конкретных, точных вещах обнаруживается недостаточность исходных принципов. Эти принципы имеют огромный объём, и узкое содержание. А надо искать принципы, которые не только "объёмны", но и содержательны. Возможно, это и есть путь, связующий идеальное и материальное.
Гегель: Падение, притяжение,- есть лишь абстрактное полагание центра, в единстве которого различие отдельных масс и тел полагает себя как снятое; поэтому ускорение силы тяжести не зависит от массы. Теория гравитации несовершенна, ибо описывает лишь притяжение (а надо и отталкивание, как единое с притяжением).
Гегель: Особенными являются те тела, которые находятся как в определении вне-себя-бытия, так и в определении в-себе-бытия. Единичность существует вне себя; абстрактная всеобщность,- это снятое, абстрактное в-себе-бытие. Конкретные тела наиболее совершенны в своём бытии.
Я: Гегель ценит Кеплера и не любит Ньютона (тяготение в солнечной системе),- ибо Гегель видит, что на систематико-эмпирической базе легче построить здание надуманных абстракций. На строго научной же базе он в затруднении, ибо строгий метод построен на другой индукции, взятой из практики, а не связанной нашими идеями. Это ошибка. Излишний идеализм.
Но Гегель прав, когда упрекает теорию гравитации в том, что она не охватывает всей теории движения (центробежные силы являются внешними к гравитационным, однако Эйнштейн добрался до их общей сущности; но всё же и у Эйнштейна свободное движение в плоском пространстве охвачено лишь описательно; гравитация должна быть одной из форм проявления нетривиального движения?) Всё верно: до сих пор никакие физические теории не охватили гегелевской диалектики движения. Именно схоластичность не нравится Гегелю в графическо-силовом подходе: v = dx/dt; F = m*dv/dt; Хотя, собственно материальный, эмпирический аспект любой темы Гегель понимает пошловато. Но интересна его натурфилософия, когда он утверждает, что свободное движение должно быть круговым, чтобы тело вернулось к своей самости, ибо тело особенно,- оно отчасти существует в себе, отчасти же,- вне себя полагает свой центр. Не в этом ли тумане нам следует искать объяснений кривизны пространства-времени? По вышеназванным причинам Гегелю не нравится и "первый толчок", закрутивший Солнечную систему.
Гегель: Сферическое тело должно вращаться из-за неразличимости точек, равноудалённых от центра. Т.е. - два тела тоже должны вращаться вокруг общего центра, ибо центру безразлично, какие из равноудалённых точек различают конкретные координаты каждого из тел. Далее, у каждого тела есть некий момент "бродяжничанья", или снятого стремления просто выйти из своего бытия. Этот момент пространственно однороден, т.е. - "шаровой".
Я: Всё это весьма похоже на обоснование наличия спина в квантовой теории,- как дополнительной степени свободы, возникающей из-за "внутренней неразличимости" пространственно-временной области, кою "заполняет" частица. А "бродяжничанье" частицы подводит нас к обоснованию принципа неопределённости. И ещё,- гегелевское обоснование того, что в природе должно существовать как случайное (как самое отдалённое от понятия), так и необходимое,- проливает некий свет на истоки квантовой теории. Вращение же "вокруг общего центра" может натолкнуть на обоснование гравитационной кривизны.
Гегель: Стремление к инобытию само стремится к определённости, что и выражается во взаимодействиях тел.
Гегель: Бог, как высшая сущность, не есть высшая абстракция; это абстракция, вернувшаяся в себя из конкретности.
Аналогии а природе (например: строение атома и Солнечной системы),- это разные, всё более конкретные, всё более инобытные воплощения идеальной сути (т.е. - всё более погруженные в-самом-себе-бытие воплощения).
Я: А ведь такие аналогии и в самом деле существуют! То, что имеет различную физическую природу, но при этом аналогично,- имеет общую натурфилософскую природу (и общую, сокрытую от нас, физическую природу).
Гегель: То, что познаётся посредством понятия (это и есть натурфилософия), само по себе ясно и достоверно,- вне зависимости от эмпирии. Эмпирическое тут,- лишь новое, дополнительное приобретение теории, а не её судья, как в конечных науках. Несмотря на то, что подспудным толчком к мышлению является эмпирия,- она не является содержанием трансцендентной мысли.
Я: С этим надо разобраться,- такая же ситуация и в математике.
Гегель: В идеальных образованиях особенное выражено через единичное, как тождество всеобщего и единичного; в материальных образованиях это тождество снято и раздвоено, выражается через непреодолимо иное; поэтому в идеальном царствует троичность, а в материи,- двоичность, 4-ичность, и даже 5-ичность (откуда и возникают стихии).
Я: В старинной натурфилософии через искусственную надуманность проявляется и некая положительная сторона: мифологический синтез субъекта и объекта. Как бы это оптимизировать?
Гегель: Механика,- наука о материальных пространственно-временных отношениях, описывает первую, ещё не совершенную ступень материального. Здесь единство материи - это только единство места, которое она ищет, а не конкретное единство, не самость (дойдя в механике до раскрытия гравитации, мы опишем всю эту ступень). Такой внешний характер определённости ведёт к тому, что тяжёлая материя есть поиски в-самом-себе-бытия, которое ещё не достижимо. Тотальность для-себя-бытия положена тут лишь в целокупности материальной системы. Но тем, чем является система в целом, материя должна быть в единичном. Целостностью формы в некой замкнутой (не только в физическом смысле, но и в смысле относительной неподчинённости другим системам) материальной системы является вообще понятие материи. Система есть снятие лишь идеального для-себя-бытия, голого пространственного определения,- снятие не-для-себя-бытия. Отрицание места в понятии не есть лишь новое определение места, а отрицание не-для-себя-бытия,- это отрицание отрицания, т.е. - утверждение. Таким образом и появляется реальное для-себя-бытие. Это абстрактно-логическое определение перехода к следующей ступени. Реальное для-себя-бытие - тотальность своего собственного развития. Это можно назвать освобождением формы в материи. Определения формы, составляющие пространственно-материальную систему,- суть и определения самой материи, эти определения и составляют бытие материи. Таким образом, определение и бытие тождественны. Такова природа всего качественного. Так мы и совершаем переход от механики к физике.
Физика
Гегель: Материя имеет индивидуальность постольку, поскольку она в самой себе имеет для-себя-бытие именно таким образом, что последнее в ней развито, и следовательно,- материя становится определённой в себе. Таким образом материя освобождается от власти тяжести и определяется из себя через имманентную ей форму, своё пространство, в противоположность тяжести, которая раньше определяла себя только как центр, являющийся иным, чем материя,- тем, чего материя ищет. Теперь тела попадают под власть индивидуальности. Тяжесть, как в-самой-себе сущая сущность материи, как лишь внутреннее её тождество,- переходит в проявление сущности, ибо её понятие внешнее.
Физика состоит из 3-х частей. Сначала выступают перед нами разные формы, независимые между собой. Затем - индивидуальное в состоянии отличия от этих форм, противоположности им, и самих этих форм. Потом - индивидуальное обнаруживается как властелин этих различий формы. Этому отвечает:
Физика всеобщей индивидуальности.
Физика особенной индивидуальности.
Физика целостной свободной индивидуальности.
В свободных физических телах все механические пространственно-временные явления вытекают из самой материи, а не приложены к ней извне, как ранее. Материя есть то, что она есть лишь благодаря своим качествам. Эти качества в снятом виде выступают как независимые, но поскольку они характеризуют сущность, то выступают друг в друге, как логические формы: тождество, различие, противоположность, основание.
Первая "окачествлённая" материя выступает как чистая самотождественность. Это есть свет. Так как в этом аспекте материя порождает из себя движение, то свет есть абсолютная всеобщая скорость, абсолютное движение, для всех одинаковое, идущее по чистой свободной линии.
Я: Интересно также то, что описывая, к примеру, свет, Гегель находит верную для нас "всеобщую божественную сущность" его физиологических качеств. Например, из-за снятого самотождества материи в свете, последний является общностью всего в природе, которая ничуть не лишает природу самостоятельности. Поэтому свет и доставляет нам информацию обо всём. Поэтому в нём нет сопротивления, он прозрачен, самопрозрачен (сейчас, однако, известно о рассеянии фотона на фотоне; а тот факт, что у нейтрино обнаружена малая, но ненулевая масса, наталкивает на аналогичные размышления и для фотонов... Вообще, квантование света ведёт нас к рассмотрению квантовой геометрии...) и наполняет собою всё.
Гегель: Вещественная материя принципиально множественна, поэтому она ищет единства, что проявляется как её стремление к другому. Но это стремление к другому отрицательно для другого, поскольку всё вещество едино в себе. Отсюда возникают силы давления. Свет противоположен веществу, поскольку является его снятым единством. В нашем духе роль света играет наше "Я",- абстракция пустой самодостоверности духа. Но "Я" может существовать только в самосознательности, самовыражении (как Бог в природе). Поэтому оно всё время замутняется конкретикой своих проявлений. (Я: В медитации мы стремимся к очищению, удержанию "Я", к исключению того, от чего оно отлично и через что оно существует, пытаясь дать "Я" бытие через себя же). Свет есть бесконечное пространственное рассеяние, постоянное порождение пространства.
Я: Относительность материального-идеального. В материальном (как и в идеальном) есть градации относительно материального и относительно идеального. Всё более уменьшаясь, истончаясь, виртуализируясь относительно того, что в данной "системе отсчёта" является чётко материальным, материя всё более идеализируется, исчезая как собственно материя и превращаясь в её свойства, условия, в понятие. И наоборот, огрубляясь, "сгущаясь", возрастая количественно, набирая содержательности, обретая реальное бытие и явленность, идеальное материализуется. Мир элементарных частиц, как и мир галактик,- идеальны относительно "нашего" мира,- они столь малы для нас, и при этом столь фундаментальны,- что практически нами ненаблюдаемы, но задают необходимые императивные условия всего нашего бытия. Будучи материальными для себя, относительно нас они идеальны. Верно и обратное.
Далее. Физиологические свойства света лишь приблизительно отображают его физические свойства. Поэтому мы не воспринимаем прямо таких феноменов, как световое давление. И эта приблизительность не только субъективна, но и объективна: световое давление в нашем ареале действительно пренебрежимо мало по сравнению с давлением вещества. Поэтому натурфилософия физиологии света неотделима от натурфилософии всего нашего ареала.
Гегель: Как абстрактное тождество, свет существует вне себя как отрицание света,- это другие виды материи (вещество, например). Свет - наивысшая форма абстракции, но он не есть наивысшая сущность. Само себя определяющее конкретное разумное мышление требует всеобщего, различённого в самом себе, определяющего себя в себе, не теряя своей всеобщности. Из-за этой абстрактности свет имеет границу, поэтому требуется его отрицание. Чистый свет - это чистое вИдение, сам по себе он не видим, бессодержателен, неопределёнен. Лишь граница (та материя, которая свет отражает и рассеивает, т.е. - отрицает, нарушает его) впервые истинно реальна. Реальность света появляется только на границе, только в его отрицании. Так как лишь конкретное истинно, то для существования требуется не только одно абстрактное, но и другое. Лишь различаясь от тьмы, свет проявляется светом. Свет существует только в своём бытии для другого.
Я: Гегель должен утверждать существование абстрактной материи. Таковою для него является, например, Солнце. Я уже писал о градациях и относительности материальной абстрактности,- наша Галактика для нас гораздо абстрактнее Солнца...
Гегель: Но у света ведь есть и конечные причины, т.е. - его может порождать конечная материя. Одна из причин света,- вращение вокруг своей оси (Я: ?), ибо оно есть осуществление самотождественности объекта.
Далее, вышеуказанная самая развитая конкретика присуща живому, и достигает апогея в человеке.
Я: Если Гегель, несмотря на все свои заблуждения (сейчас выглядящие почти как бредовые), сумел выдать то, к чему только позже пришла физика, и если это отсутствует в диамате, значит диамат выбросил из учения Гегеля его главную, истинную часть...
Гегель: По восточным учениям, духовное и природное субстанциально тождественны.
Я: Материализм бывает вещественный и объективный (диамат). Однако, дело ведь не в том, что информация существует в природе независимо от понятия об информации; делов том, что информация - это и есть идеальная сущность понятия; и она существует в природе не только посредством материальных носителей: она лежит в самом фундаменте материи (к этому уже пришла квантовая теория).
Гегель: Память присуща природе также, как и нам.
Я: Были попытки строить идеализм, считая идеальными свет, поля, силы, и т.д. В некотором смысле причины этого в том, что вещество действует прямо и непосредственно на все основные органов чувств. Но есть и другая причина: вещество всегда абсолютно индивидуализировано и предельно конкретно. Поля же и силы сами по себе не имеют чётких индивидуальностей,- получается, что они, хоть и материальны, но более абстрактны по своей сути. Следовательно, материя существует на разных уровнях абстрактности-конкретности. И чем абстрактнее материя, тем более она идеальна. Надо здесь всё обдумать. Какая связь этого с процессами отражения? Интересно то, что не существует абсолютно конкретных точных идеальных объектов, также, как и не бывает абсолютно абстрактной материи. Необходимо разобраться в идельно-материальном аспекте проблемы индивидуации.
Гегель: Свет - снятое самотождество, поэтому он не индивидуализирован в себе; материя же вещественная,- это тьма (отрицание света, нечто его ограничивающее). И только возможность абсолютной индивидуации этой тьмы и делает её положительной вещественной материей. А абсолютно индивидуализировать её можно только из-за того, что она есть отрицание самотождества, нетождественна сама с собой. Конкретное потому конкретно, что оно отрицает абстрактное. Индивидуализировать свет можно только извне, через вещество. Лишь взаимодействуя, абстрактное и конкретное получают реальное бытие.
Я: Быть может индивидуация - необходимое условие эмпирии, т.е. - вообще индивидуальность возникает только через отражение... А является ли пространство-время единственной формой индивидуации материи?
На гегелевской модели взаимодействия света и освещённого вещества вообще хорошо бы разобраться в процессах отражения в природе (см. также и только что приведённое рассуждение Гегеля об абстрактном и конкретном).
Далее, по Гегелю пространство-время,- не выявитель (различитель) чего-то конкретного, а выявитель как таковой, в снятом, чистом виде (абстрактном). Быть может, пространство задаёт различия, тождественные в себе? Или же,- различия вообще, т.е. - принципиально произвольные? Не этим ли объясняются такие коллизии квантовой механики, когда неразличимые частицы различаются только координатами?
Гегель: О световом отражении (к вышесказанному).
Во-первых, свет может соотноситься сначала лишь с поверхностью материи, ибо она есть его отрицание. И если эта поверхность абсолютно однородна, то она проявляет себя единой и нераздельной, т.е. отражается в другом теле. Любая поверхность составлена из однородных кусков (Я: локально однородна), поэтому любое из этих тел полагает себя вне себя (в другом), и это полагание посылается дальше, и т.д. Это ещё не вИдение. Видимым может быть лишь конечный, т.е. абсолютно конкретный предмет; итак, для изображения в другом теле требуется ещё конкретная физическая различимость тел внутри их и между собой, а не только их пространственная различимость (например, по цвету, и т.п.) Далее, проявление предметов друг в друге как ограниченное их непрозрачностью,- есть вне-себя-сущее, пространственное отношение, которое более ничем не определено, и потому,- прямое, прямолинейное (Я: выходит, что прямая пространственная линия может искривляться лишь непространственной конкретикой?). Ввиду последовательного отражения, проявление видимого предмета в другом само проявляется в третьем, и т.д. (Я: это путь к принятию "нетранзитивных" "систем отсчёта". Как их описать на "линейном" языке?). Вообще, свет, как снятая самотождественность, не может иметь конкретных физических свойств; все его свойства вытекают из того, что он,- самотождество материи в пространстве-времени (Я: Ой-ли? - по поводу "настоящего" света). Таким образом, свет, благодаря своему отрицанию, получает различия (направление, интенсивность, и т.д.); видимые предметы все суть для другого, соотносятся с другим и в другом, и свет при отражении находится не у себя, а в другом. Когда тело светит, то освещённое ему как бы уподобляется; лучи потому и отбрасываются, что освещённое тело находится вне себя, в бытии-для-другого (Я: Уподобление различного приводит к несамотождественности пары уподобляющихся, что и задаёт "размазанность" этой пары во времени,- т.е. и является первопричиной самогО времени, кое и снимает исходное уподобление различного?). Сам предмет мы видим только тогда, когда он неоднороден поверхностно (или конкретен физически; в любом случае констатировать наличие предмета можно лишь при сравнении его неоднородной пространственно или физически поверхности с другими, отличными от него предметами. Я: Информация об объекте в моей системе отсчёта возникает из сравнения внутри моей системы разных систем отсчёта, в которых объект отражается, в том числе,- и системы отсчёта самого объекта). Гладкая поверхность без примесей являет изображение другого. Быть видимым означает быть в другом.
Свет - действительное тождество; его деятельность - отождествление всех вещей. Но это тождество снятое, в себе, т.е. абстрактное; значит отождествляются не реально, а суть для другого: полагают себя тождественными с другим и в другом. Итак, отождествление внешне для вещей,- им безразлична их освещённость. Это всё.
Я: Сейчас ясна физичность света, его материальность. Но он всё же не является абсолютно конкретной материей,- ни макроскопически, ни (тем более) на квантовом уровне...
...В чём-то свет аналогичен нашему "Я",- некому психофизиологическому центру, на коий фокусируется, проецируется весь наш локальный опыт, и коий, в свою очередь, также проецируется обратно, проникая в этот опыт, "освещая" его...
Вообще же, самоотражение, авторефлексия,- лежит в самой сущности Вселенной, подобно тому, как это происходит с арифметикой в теореме Гёделя о неполноте. И это необходимо как-то формализовать. Абсолютная индивидуальность равносильна неисчерпаемой по Гёделю содержательности, что неразрывно с самоотражением.
Гегель: Видимый образ тела есть некая его абстрактная сторона, ибо абстрактен свет.
Я: ...Натурфилософия, как известно, весьма прохладно относилась к эмпирическому опыту. Собственно, любая наука (и даже любая практика) имеет весьма нетривиальные взаимоотношения с эмпирическим опытом. Так можно вообще создавать разные типы познания. Например:
1) Стандартная наука, трактующая о том, и только о том, что можно проверить на опыте. 2) Непротиворечивая наука, трактующая не только о том, что верифицируемо опытом, но и о чём-то неверифицируемом (с этим иногда сталкиваются современные физические теории). 3) Науки о том, чего в опыте нет (чем иногда занималась средневековая схоластика),- такая наука может являться чисто культурным феноменом...
Комментатор: Гегель строит природу как модель силлогизма (Солнце - всеобщее; планета - особенное; комета - единичное, и т.д).
Я: В математике известно, что вообще на всякую теорию можно смотреть и как на логику тоже. Если таким образом посмотреть на мир, то любой объект будет высказыванием о составляющих его элементах; но он же будет высказыванием и об элементах 2-го порядка, и т.д.
...Учение о стихиях, как о главных сущностях всякого объекта, практически не вошло в современную науку, впрочем, это относится и к другим натурфилософским учениям. Современная наука вообще утратила целостность познания...
Гегель: Объект есть противоположность, возвратившаяся в себя, тело индивидуальной тотальности, в котором единство его отличий от мира раскрылось, стало делением на его реальные внутренние различия; и эти, грозящие распадом различия, удерживаются вместе самостной точкой единства. У каждого объекта есть его световая, абстрактно самотождественная природа, истиной которой является конкретная индивидуальность объекта.
Учение о 4-х стихиях. Воздух это пассивный, опустившийся до роли момента, свет. Огонь и вода,- стихии противоположности. Огонь,- стихия отрицательности, переводящая материю в свет; это сам процесс, деятельное, не знающее покоя для-себя-бытие, свободная, снятая отрицательность. Стихии - это всеобщие природные принципы, присутствующие в любой материи, но сами ещё не индивидуализированные. Наука заранее предполагает индивидуальность тел, а затем разлагает эту индивидуальность, это единство на составляющие его различия. Но целое больше суммы частей. Разложенное единство уже не имеет индивидуальности. Индивидуальность есть бесконечная градация форм. Стихии - это материи, составляющие моменты становления индивидуальности. Сами стихии не индивидуальны в самих себе, и потому бесформенны. Отрицание огня (т.е. сама различённая материя) само распадается на противоположности: 1) вода, как отрицание первое, ещё не снятое, не в себе (текучесть, прозрачность),- как бы первоматерия; 2) и земля (твёрдое, давящее) - материя снятая, замкнутая в себе, и потому - косная, инертная, чётко определённая. Позднее Гегель вводит 5-ю стихию - эфир. Но это только условно стихия. Эфир - это абсолютная материя, тождественная абсолютному духу,- тождество бытия и понятия, чистый дух. Эмпедокл говорит, что стихии объединены в телах при помощи любви и вражды.
Далее. Воздух - отрицательное самотождество, самотождественность в ином для себя же (т.е. в несветовой материи; воздух - как бы первое отрицание света). Эта отрицательная всеобщность пассивно, но неотвратимо разрушает всё индивидуализированное, нивелирует различия.
Я: Наиболее индивидуализированными являются твёрдые тела (но и они не предельно индивидуальны; пределом была бы некая сингулярная материальная точка, резко отличная ото всех остальных точек, имеющая при этом ещё и внутреннюю структуру,- точка в расслоённом пространстве). Воздух как принцип, неоправданно смешивается Гегелем с эмпирическим воздухом (что Гегелю и противоречит); а можно говорить лишь о том, что в воздухе много Воздуха... По сути, к Воздуху ближе всего понятие произвольной газообразности (возможно даже физического идеального газа). Газ не так индивидуален, как твёрдое тело, ибо сам по себе газ не фиксируется в пространстве как целое. Отсюда термодинамическая параллель: Воздух - аспект наибольшей энтропийности, хаотичности объекта. Всё это следует также обдумать в связи с градациями индивидуального в природе.
Гегель: Воздух - деиндивидуализированная самостность объекта; это всеобщее, положенное как пассивное для индивидуального. Поэтому воздух тяжёл, но прозрачен для Света, ибо он ещё не есть индивидуальность, но уже есть материя. В добре много Воздуха. Свет - абстрактное тождество; Воздух (отрицание Света),- деятельное тождество. Поэтому Воздух отрицательно активен, материален для материи. Свет же идеален для материи (освещаемому Свет безразличен). Воздух - пассивный враг всего идеального, которое он полагает как всеобщность. Все предметы с ним борются. Органическое достигает совершенства в этой борьбе. Обоняемые нами запахи суть восприятие борьбы воздуха с предметами. Воздух есть потенциальный, спящий Огонь.
Огонь - материя времени, пожирание другого, пожирающее и себя, переходящее в нейтральность. Это активный Воздух; это процесс деиндивидуации объекта, положенный в самОм объекте (снятие Воздуха). Поэтому Огонь материален. Воздух есть неразличённое материальное равенство; Огонь - различающее материальное приравнивание; тепло - явление этого процесса в самОм теле. Следовательно, Огонь - отрицание отрицательного для тождественного. Первая всеобщность есть мёртвое утверждение; истинное утверждение - Огонь. Не-сущее единство положено в огне как сущее, и наоборот. Поэтому Огонь есть время. Из-за материальности Огонь существует только в индивидуальных телах. Процесс жизни,- это тоже процесс Огня, пожирающего особенности и самоподдерживающийся (сам ищущий материал горения). Огнём пожирается то конкретное, в котором есть противоположность. Нейтральное состояние, в котором Огонь исчезает, есть Вода. Затверделость - равнодушное для-себя-бытие.
Вода -нейтральная стихия, пассивная, замкнутая в себе материя, но ещё не обладающая самостоятельной индивидуальностью. Вода - это потенция, возможность материи, пассивное бытие-для-другого. Она есть абстрактная нейтральность, и потому названа матерью всех вещей. Вода - реальная возможность различия, которое, однако, в ней не существует. Именно эта пассивная возможность того, чего в ней нет, и приводит к несжимаемости, к более жёсткой связи с пространством, чем в случае Воздуха. Прилипание воды, обволакивание ею предметов есть пассивный поиск определённости в ином.
Земля - стихия развитого различия и его индивидуализации. Именно Земля, как источник индивидуальности, даёт толчок к столкновению противоречий и заводит процесс стихий. Только в этом процессе стихии порождаются как индивидуальности, ибо в свободном виде они безлики.
Взгляд, будто стихии материально вещественны, так же трансцендентно нелеп, как и взгляд, будто вся природа материальна. Физика не учитывает изменчивости и относительности индивидуального в природе. Физика исходит из конечных и частных опытов и неправомерно обобщает результаты, не учитывая индивидуального воздействия локальных условий и объектов. ((Я: Положение в физике, и других эмпирически точных науках, даже ещё хуже, чем это утверждает Гегель. А именно, не все конечные и частные опыты физика учитывает! А только регулярные,- те из них, которые воспроизводимы в другом месте, в другое время и другими людьми, и которые можно формализовать в неком математическом языке. Но зато такие науки могут вывести наши смутные впечатления на уровень относительных истин. Никогда нельзя забывать, однако, об этой относительности, как и о бесконечно большом "куске" природы, который такими методами познать просто невозможно. Это ясно показал Карл Поппер. Впрочем, виртуальные и вероятностные конструкции квантовой теории, хоть немного,- но всё-таки выходят за рамки тривиально точного эмпиризма...) Физики не учитывают и процессов превращения стихий, считая их материально разрозненными. Нельзя мыслить объекты как состоящие друг из друга; скорее - это превращение. То, что не наблюдаемо,- не существует, ибо существование и есть бытие-для-другого. (Я: Здесь надо говорить о градациях существования, т.е. о виртуальностях...) Следовательно, представления о неизменном тождестве и различии - ошибочны.
Гегель: Процесс, который сначала "заводит" Земля, непрерывно стимулируется Светом, который и есть идеальное воплощение всеобщей самости, т.е. идеальное полагание реального.
Я: Получается, что стихии создаются по принципу индивидуации, по диалектике отрицания, самотождественности, саморазличия и по соотношению материального-идеального.
Гегель: В процессе стихий, для-себя-бытие, к которому направляются стороны противоположности, как доведённая до крайности отрицательность,- снимает само себя. Так возникает Огонь, в котором предметы сами себя убивают, восстанавливая лишь существенное в себе, а именно,- Свет. Так Земля становится плодоносной индивидуальностью. Ибо после угасания Огня всегда остаётся Вода и Земля. И Вода снова включается в процесс. Затверделость, Металл, это уход индивидуальности в себя. Земля есть реализация, средоточие всех стихий, которые суть её конкретные моменты. Массивность и тяжесть есть понятия материи. Земля служит абстрактным основанием индивидуальности. Она полагает себя как отрицательное единство существующих вне друг друга стихий. Следовательно, Земля - реальная индивидуальность. Этой самостной реальностью Земля отличается от массивности и тяжести. Самостность Света, раньше противостоящая весомому телу, есть в Земле, но уже как внутренняя самостность материи. Итак, Земля есть материализованный Свет. Все стихии в Земле индивидуализируются. Но так как они по сути своей абстрактны, противоречие снимаются множественностью индивидов.
Конечные тела по сути своей определяются сразу и через себя, и через другие тела. Так как сейчас мы рассматриваем только что зародившуюся индивидуальность, то она ещё обусловлена, ещё не реализована в себе, ещё является лишь всеобщей самостностью. Она только существует как отличное от другой индивидуальности, но ещё не существует в себе. Но только тотальная индивидуальность есть как в себе развернувшаяся. Это и есть оформленный своим внутренним содержанием предмет, т.е. образ. Это материя, обладающая в себе центром своего единства.
Плотность материи - степень материальности пространства. Масса и плотность это первое проявление материи в себе самой.
Я: Следует ещё отметить, что тяготение тоже создаёт предметы, уравновешиваясь отталкиванием, т.е. играет индивидуализирующую роль.
Гегель: Образ (а это и есть индивидуальность) - замкнутая в себе тотальность.
Я: Гегель пытается познать воспринимаемый нами мир, как воплощение высшего принципа. Современная же наука строит этот мир из чего-то невоспринимаемого (элементарные частицы), которое уже ищется как воплощение принципа (очень часто смутно сформулированного и произвольно подогнанного под эмпирию). Кстати, а почему бы, наоборот, не строить квантовую механику, исходя из общей теории относительности?
Нынешний подход, считая первопричиной наблюдаемой материи нечто прямо ненаблюдаемое, тем самым как бы обосновует "удалённость" ареала нашего обитания от основных природных.
Гегель: Тело принимает движение от толчка другим телом, благодаря сохранения своей индивидуальности: уступая пространство тело остаётся собой. Поскольку внутреннее сцепление предмета (его частей) с самим собой обнаруживается лишь относительно других тел, это сцепление ещё не есть тотальность индивидуальности; здесь она выступает отрицанием других индивидуальностей.
Упругость, давление, твёрдость, хрупкость, пластичность,- всё это способы отстаивания телами своей индивидуальности, отграничение от влияния индивидуальностей других тел. И одновременно все эти тела в чём-то уступают, меняются, приспосабливаясь друг к другу, т.е. к внешнему им миру. Непрерывность тел есть их реальное единство. Части тела в различных соседних точках,- вместе с тем лежат в одной точке. Это противоречие то же самое, что и в движении. Только в движении имеем противоречие абстрактного пространства, а в непрерывности,- материальное противоречие пространства. В обоих случаях противоречие снимается отождествлением различных точек пространства и времени и различных материй. Дискретизация этих понятий здесь ничего не объясняет, ибо пытается решить внутреннее противоречие внешним разделением сторон. Но всё равно остаётся противоречивым, к примеру, момент перехода материи из одного кванта пространства-времени в другой: если наблюдатель сам живёт в дискретном пространстве-времени, то для него всё равно соседние кванты слипаются.
Я: Так же мы поступаем и в логике, по умолчанию разрывая противоречие на " А или не А есть истина" и " А и не А есть ложь", а нужен подход, аналогичный непрерывному; саму же непрерывность и движение надо осмыслить на языке индивидуации, на языке интервалов, а не атомарных элементов. Что же касается "слипания" соседних квантов в дискретной геометрии, то на самом деле вопрос эмпирически не тривиален и нуждается в изучении (как в опытном, так и на языке мысленных экспериментов). Как поведёт себя дискретная линейка (или часы) при измерении дискретных же координат? Казалось бы, мы всегда будем получать пощагово разорванные значения. Однако же, наблюдатель, будучи дискретным сам, и пользуясь дискретными линейками и часами, может и не различать соседние точки... Возможно, именно в этом кроется причина появления вероятностных результатов измерений, и даже принципа неопределённости,- само понятие скорости, импульса, энергии,- в дискретном случае нуждается в переосмыслении...
Гегель: Точно также нельзя разрывать мир на чисто материальное и чисто идеальное. Нельзя объяснять различную плотность предметов атомами и порами (Я: но так плотность, фактически, и весьма успешно объясняется...), и т.д. Получается, что верят и в абсолютность материи, и в её не-абсолютность. Наблюдаемую неабсолютность пытаются объяснить сокрытой абсолютностью, выталкивая самоотрицание материи вовне (пустое пространство). Но если снаружи есть отрицание, то материя уже не абсолютна! Как и всё конечное, чем-то ограниченное.
Я: Такая же ситуация возникает и с аксиомой Архимеда в нестандартном анализе. Нечто аналогичное мы имеем при доказательстве теоремы Гёделя о неполноте, и в случае парадокса Рассела, который всегда возникает в случае достаточно больших объёмов наших понятий...
Гегель: Когда одно тело попадает в те точки пространства-времени, где уже существует другое тело, первое тело отрицается, т.е. - умирает его индивидуальность. Потом наступает отрицание отрицания,- восстановление индивидуальности, т.е. противодействие (упругость, например). Так из диалектики вытекает приспособляемость, самосохранение и борьба за существование. Т.е. - из самого Бога (материя есть Его эманация в различное, чтобы Он стал собой, вернувшись из материи; это и есть причина того, диалектика описывает непротиворечивое воплощение противоречия) (Я: Как видим, свойства привычно приписываемые только живой природе, имеют место быть ещё и в мёртвой материи).
В этих явлениях контактного взаимодействия, индивидуальность тела, вначале положенная извне, проявляет себя уже изнутри тела, тотализируется. Упругость - уход в себя, чтобы затем себя восстановить. При столкновении тел имеем отрицание их материальной внеположенности; а также и двойное отрицание - восстановление материальности уже на внутреннем уровне.
Но это последовательное отрицание (порождая время) действует и вовнутрь тела, ибо последнее есть скопление (в единый объект) различных индивидуальностей ("частиц" тела), так как тело занимает какое-то пространство (и в этом тоже его внутренняя противоречивость). Так возникает волновой процесс звука. Этот процесс внутри тела есть уже тотальная упругость. Получается попеременная смена снимающих друг друга определений.
Я: Идея. Создать волновую логику при помощи дифференциальных уравнений, что могло бы стать одним из способов решения квантовых проблем. Ведь электрическая цепь, реализующая парадокс лжеца - это генератор электрических колебаний. Значит, время в природе и вправду возникает по "гёделевым" причинам. Это следует связать со сказанным ниже о непрерывности, а также об утверждении и отрицании.
Гегель: Здесь, в звуке, объединены противоречия движения и непрерывности,- это уже предельно материализованное движение. Вот это и есть энергия - мера материализации движения. Звук присутствует в материи как идеальность, ибо это колебание между наличием и отсутствием плотности и сцепления материи. Звук, как снятое двойное отрицание,- отрицает материальность материи, проникая сквозь неё. Это идеальное, порождённое материей; оно специфично для всякого предмета, ибо является отрицанием материи именно этого предмета. Звук - это идеальное, вырванное из-под власти материи, но ещё находящееся в её сфере, свобода внутри тяжёлой материи от самой этой материи.
То же самое, в общем-то, имеем и с любой энергией. При её передаче через материю, происходит движение, которое не только предельно материализовано (когда роль пространства взяла на себя сама материя), но и предельно идеализировано (когда движется не материя, а её снятая идеальная суть).
Звук затрагивает душу. Из-за того, что он есть внутреннее, субъективное всеобщее предмета, присущее всем предметам; это самость индивидуальности. Это "механический" свет (свет - абстрактная индивидуальность; звук,- более конкретная, но находящаяся в плену у материи). Звук изумляет нас, ибо мы в нём находим в-самом-себе-бытие. Это чем-то похоже на движущийся предмет, когда движение само становится состоянием. В таких явлениях, как звук, мы и видим, что наши мысленные понятия существуют как нечто действующее.
Звук - это форма сцепления материи предмета в самой себе. Звук тем более чист и однороден, чем более однородна внутренняя структура его материального источника. Это жалоба идеи под властью материи, но вместе с тем, и её торжество, ибо она осталась собой (Я: идеальность вообще подразумевает максимальную изменчивость и подвижность в рамках собственной структуры; интересно было бы трактовать звук, да и энергию вообще, в терминах отражения и самоотражения: так мы можем выйти на взаимосвязь информации, энергии и материи). Звук тем совершеннее, чем более слышится сама звучащая материя, а не внешняя его причина (удар, например). Так происходит и с музыкальными инструментами, и с нашим голосом. В этом смысле, как правило, более совершенны самозвучащие тела (например, человек).
Отсюда: слух - это чувство дематериализации; осязание же,- наоборот, чувство материальное. От звука, как внутреннего дрожания, следует отличать колебания, как внешнюю перемену места. Но сущность у них, всё-таки, одна; хотя, звук более идеален из-за своего внутри-предметного характера. В этом смысле, высокие звуки совершеннее более низких. Но очень высокие звуки теряют свои волновые, всепроникающие свойства (и всё это весьма релятивно к миру звуконосящих предметов).
Идеальность звука, в силу абстрактной природы его всеобщности, приводит к чисто количественным различиям звуков.
Но самого большого совершенства достигает звук, не пришедший в предмет извне, а в нём резонирующий, им порождающийся. Для этого звучащее тело должно быть ограниченной поверхностью или линией, чтобы звук, вызванный ударом, мог вернуться обратно (для резонанса именно это и важно). Ещё звук тем совершеннее, чем больше чистота его различимых тонов (тем больше в нём однозначной информации).
Музыкальный (благозвучный для нас) звук имеет чёткие числовые закономерности. Ибо гармоническое, красивое,- есть единство, реально ощущаемое в различии. Уху приятно, когда имеет место разделение на числа 2, 3, 4, 5, ибо эти числа выражают соотношения понятия; большие же числа, будучи сложными (для нас) совокупностями в-самих-себе, теряют понятийную определённость. Интерферируя, гармонические звуки друг друга порождают. В музыке нас чарует диалектическая логика понятия.
Звук - только абстрактная, т.е. идеальная идеальность материи.
Я: Возможно, это и есть синоним абстракции; а синоним вещества,- материальная материальность; совершенство же: идеальная материальность, тождественная материальной идеальности? Быть может, это и есть ключ к градациям внутри пары "материальное - идеальное"?
Гегель: Такая абстрактная идеальность звука отрицает свою материю, производя теплоту, которая и является смертью для материи. Проявляющееся в звуке, в-самом-себе-бытие,- материально, властвует над материей и приобретает чувственно наличное бытие через насилие над материей. Так материальный предмет постепенно умирает из-за того, что материя всегда пребывает не в себе, а в её явленности иному.
Гегель: Вещи преходящи, так как их всеобщее противоречит их единичному. И это противоречие снимается смертью.
Рассудок - это мышление, порождающее лишь конечные определения истины.
Комментатор: Диалектика всегда конкретна и, по своей сути, исходит из конкретного, практического,- уже потом выводя абстрактное; поэтому она должна отвергать идеализм, исходящий из абстракции. Материальное-идеальное как бы изоморфно конкретному-абстрактному, содержанию-форме. У Гегеля форма выдаётся за содержание. На самом деле истиной абстрактного является конкретное.
Я: Именно так (стихийно, на уровне "подразумевания") и мыслит современная наука. В этом и состоит пиррова победа диамата: о главных метафизических проблемах предпочитают молчать в виду их неформальности, нечёткости, неточности, а также в виду их неадекватной заполитизированности; на самом же деле осознание неточности требует только уточнения и анализа взаимоотношений проблемы с точностью и формальностью как таковыми. В то же время, несмотря на это замалчивание, неявно подразумевается истинность банальных, бессодержательных и бездоказательных "откровений" диамата.
На самом деле диалектика есть осознание того, что мир очень большой, настолько большой, что бесконечен и формально противоречив; и эту противоречивость необходимо хотя бы частично смоделировать в нашем конечном, формально непротиворечивом мышлении; только так и можно приблизиться к истине. Диалектика ищет меру между всеохватностью знания и его конкретной содержательностью, меру в безмерном количестве сторон и аспектов предмета познания.
Из рассуждений комментатора видно лишь то, что решение "основного вопроса философии" определяется решением проблемы индивидуации. Значит, надо искать равновесия, равноправия абстрактного и конкретного. Идеальное, абстрактное, всеобщее,- с одной стороны, и материальное, конкретное, единичное,- с другой стороны,- непрерывно перетекают друг в друга; чёткое их разграничение задаётся лишь системой отсчёта. По Энгельсу: противоречия в материи порождают идеальное. И наоборот (по Гегелю). Но каждый раз это будет новая материя, и новая идея: окружность разматывается в спираль развития; так и работает процесс, возникает время. Проблема индивидуации неотрывна от этого: беспредельно обобщая "дом вообще", мы, быть может, придём к некому конкретному дому? Может быть, по отношению к идеальному, идеальной является именно материя? Идеальное - взгляд материи на себя; материальное - взгляд идеи на себя? Идеальным мы зовём всё то, что явлено в себе и для себя через материю,- через своё воплощение; материальное - это то, что явлено вовне, для иного,- через свою идею. А "явленность" всегда подразумевает систему отсчёта,- то зеркало, которым нечто воспринимается, и которое сие нечто отражает согласно своей конструкции. С этой точки зрения надо рассмотреть неопределённости,- гёделеву и квантовую, содержание и форму (как в реальном мире существуют содержательная и формальная арифметики?).
Органическая физика
Гегель: Реальная тотальность тела как бесконечный процесс, в котором индивидуальность определяет себя к особенности или конечности, а также отрицает её и возвращается в себя, восстанавливаясь в начальном виде,- есть первое возвышение в идеальное природы; и эта идеальность тут стала наполненной, самостной и субъективной, стала относящимся к себе отрицательным единством. Идея пришла тут к бытию. Сначала к непосредственному бытию - к жизни.
Растение - формальная субъективность. Животное -конкретная, первичная субъективность.
Идея истинна и действительна лишь постольку, поскольку она в себе субъективна. Значит, жизнь в качестве только непосредственной идеи, остаётся вне себя, есть лишь отрицание жизни, труп жизни, организм как тотальность неживой, механической и физической природы.
Субъективная жизненность, живое,- начинается в растении; это индивид, но сущий вне себя. Лишь животный организм развит до субъекта.
(Я: С этим следует разобраться - см. выше о растении, животном и человеке с точки зрения таких понятий, как "в себе", "для себя", "вне себя" - отражение...)
Резюмируем. 1) Материальная абстрактная внеположность как пространство: материя как абстрактное для-себя-бытия внеположности и как источник сопротивления,- однородно атомистична. Такая материя (из-за однородности атомов) ещё совершенно неопределённа. Она атомистична для рассудка, но не для разума. 2) Массивность. 3) Тяжесть. Тут материя снята и появляется идеальное. Теперь уже полностью восстановлена идеальность тяжести, ставшая вначале светом, а потом - образом.
Индивидуальность материи содержит в себе: 1) Свободные определения, найденные в стихиях и процессе стихий. 2) Затем она разворачивается в явление, т.е. - в противоположность самостоятельности и рефлексии-в-другое (плотность и сцепление). В индивидуальном образе материя развивается в тотальное.
Но если суть всеобщего частного тела в снятии различённых способов своего бытия, то теперь эта идеальность,- результат, чистое единство и равенство с собой (как свет); но это равенство вытекает из тотальных обособлений, собранных в одно и возвращённых в единичное безразличие.
(Я: Итак, авторефлексия пронизывает всю природу?)
Живое,- торжествующая индивидуальность, единство, созидающее и сохраняющее себя как процесс, во всех особенностях. Это решающееся противоречие между индивидуальностью и её другим. Это реальное бытие диалектики вопреки рассудку.
Я: Итак, живое,- всё время разворачивающаяся м сворачивающаяся саморефлексия материи, замыкающаяся как процесс индивидуальности. Но может, в природе всё живое? А может, существует не-мёртвое (слабая индивидуальность) и сверх-живое (нечто над индивидуальным и неиндивидуальным, более божественное; т.е. - индивидуальность, внутри которой целый мир, монада?
Гегель: Жизнь есть поэтому абстрактный идеализм; жизнь становится другим, которое всё время снимается. Если бы жизнь была материалистом, она была бы во власти внешнего, но она препятствует реальности другого и превращает её в себя. (Я: А сверх-жизнь,- материалистический идеалист?).
Поэтому жизнь - истина, вершина природы, ибо субъект - вершина индивидуальности. Это единство понятия и обращённого вовне бытия (Я: но тогда это единство идеального и материального). Жизнь есть единение противоположностей вообще: внутреннее и внешнее, причина и действие, цель и средство, субъект и объект,- здесь суть одно. Это - из-за единства понятия и реальности (Я: понятие, непротиворечивое в себе, реализуется только противоречиво).
В образе бесконечная форма имеет наличное бытие в материи, вне себя. В жизни она уже и субъективна и объективна. Механизм - это абстрактный организм, абстрактная жизнь, когда его части существуют вне его индивидуальности, а он есть внешняя, хитрая тотальность этих частей. Это пред-жизнь. В живом же всё особенное положено как являющееся (Я: Являются ли живыми атомы и элементарные частицы, из которых я состою?). Самосохранение понятия полагается лишь в качестве снимающей себя реальности. Жизнь имеет в себе своё другое, это замкнутая на себя тотальность, самоцель. Тут и начинается телеология. Тут троичность. Жизнь, как открыто-замкнутый результат развития индивидуума, должна быть среди других индивидуумов.
Растение - ещё формальный объект, ибо субъект должен отличать себя от себя,- себя во внешнем, от себя во внутреннем. Органическое вещество, непосредственная жизнь - стихия земли; растение - нейтральность, вода; животное - огонь, оно активно ибо различает внутренне от внешнего,- истинная способность сохранять себя в своём инобытии; мёртвая природа - это деиндивидуализированный воздух. Животное - это понятие, развёртывающееся в пространстве и времени.
Животное, как единичное, есть явление рода; в этом же состоит и его конфликт с родом; конфликт ведёт к смерти единичного.
Человек - это процесс пробуждения спящей материи. (Я: Качественный скачок - это всегда то, что я называю "Вращение Света"? И всегда процессы качественного изменения будут не совсем познаны? Например, возникновение человека, и т.д. ).
Деятельность понятия - в постижении как необходимого, того, что чувственно случается.
Границы, где моменты, на которые распадается мёртвая, "непроцессуальная" природа, полагающиеся воедино, это и есть места зарождения жизни.
Природный ареал, в котором возникает жизнь, всегда есть абстракт самОй жизни (которая ведь подобна процессу ареала). Это преджизнь, её мёртвая механическая схема. Здесь единство процесса внешне к его обособленным частям, выглядит как случайное относительно них. Это жизнь в себе, но не для себя. Поэтому живое есть его иное. И в силу материальной ограниченности,- в себе ареал есть отрицание себя и он полагает своё внутреннее (т.е. жизнь) как иное себе. В ареале ещё нет индивидуации жизни (в силу внешности его единства) - это процесс абстрактных стихий, неопределённая, неконкретная жизнь.
Конкретное всегда выше абстрактного - живой студень выше сонма мёртвых звёзд (Я: Спорное заявление...).
Жизнь - это высокая стадия индивидуации, это авторефлексия материи, она есть для себя то, что материя есть в себе. Далее, всеобщее реализуется через единичное как половое отношение (индивид и род). Через потомство единичное отрицает себя своим всеобщим и наоборот. Растение это точечная жизнь, жизнь ещё в состоянии в-себе и из-себя-бытия.
Дальше. По природе своей органика субъективна, это индивидуальность, развитая до субъекта, т.е. единична в своей реализации. Растение ещё не различает внутреннего от внешнего. Именно в силу из-себя-бытия бывает неполовое размножение.
В себе вся природа живая; но мёртвая материя жива как целое при мёртвых частях. Живая же материя, будучи живой для себя, имеет и части свои живыми. Это прорыв материи из рассудочного состояния в диалектику. Живая материя жива в своём единичном, наличном бытии. Мёртвая жива только в целом, но не в единичном.
Жизнь растения ещё не поднялась в себе до различия. Части растения обособлены друг от друга, но не от целого. Различённость животного доходит до обособления, непохожести целого на части. И если растение всё же полагает себя как иное, то положение это лишь формально, это иное ещё тождественно первому.
Растение неспособно к движению, к внешне активной реакции, к генерации большой тепловой энергии, и т.д. - именно из-за того, что оно не есть сущая длЯ себя субъективность.
Я: Разобраться с пассивом и активом, с наличием в растении этих способностей в слабом виде. Вообще-то, актив - это достижение цели за счёт внешних изменений в мире; пассив - за счёт внутренних.
Гегель: Органическое есть то, что саморазличается в себе, сохраняя единство в многообразии. Существуя для себя, животное получает самоощущение и душу. Самоощущение растения - абстрактное самотождество, простое "Я", самость; растение необъектно для себя. Поэтому растения устремлены к свету - простому "Я" материи, которое они не отличают от своего "Я". Свет - бог растения. Истинная же, конкретная самость растения, всегда вне его (ибо оно себя не выделяет в мире). Следовательно, сохранение самости (самосохранение) для него - в самораспространении, самоумножении (ибо живёт оно только из себя),- непрерывный рост. Далее, самость растения ещё чувственна, ибо не замкнута на себя. Это чувственное единство материального - чувство пространства. Но время растение различает неясно, ибо неспособно к уничтожению чувственного (Я: ой-ли?). Его пространство абстрактно, неуправляемо им, внеположно ему. Растения неспособны уходить в себя; ибо, чтобы обратиться в себя, надо существовать для себя. Тут нет Вращения Света (термин мой), дающего душу,- нечто самозамкнутое.
"Зародыши" способностей тепло-порождения, и т.д. - у растений случайны, не являются необходимым принципом их бытия. Из-за неспособности к самоощущению - растение есть непосредственная органическая индивидуальность, где перевес принадлежит роду и рефлексия не индивидуальна. Зачатки ощущений и реакций растений поэтому неполноценны и регулируются средой. Итак, не ведая среды как своего иного, растение - её добровольный раб.
Целостность животного тотальна: части теряют смысл и погибают без целого, кое тоже гибнет без важных частей; целостность растения абстрактна: из части может вырасти всё растение. Рост растения - умножение исходного при несущественных качественных изменениях. Рост животного - качественное формирование особи.
Оплодотворение - высшее развитие света в растении.
Процесс жизни всегда троичен: 1) внутренний процесс самопожирания и самоорганизации; 2) взаимодействие со своим иным, с ареалом; 3) взаимодействие со своим иным, но таким же (другие особи и виды): поедание других и половое взаимодействие.
Внутренний процесс растения, это и есть его объективация. Как любая жизнь, растение производит себя; но для него это есть выход из себя - рост и размножение. Зародыш - это целостная, ещё не реализованная идея живого объекта, простое и непосредственное единство самости и рода.
Растение имеет отношения со стихиями внешнего мира, а не с индивидуальными телами. Это свет, воздух, вода. Далее, в растениях присутствует неразвито, смешано, недифференцировано то, что развито у животных; пол, размножение, индивидуальность и т.д. - всё это только моменты роста растения, его из-себя-бытия. В животном половой процесс - это самоотрицание, самоотождествление со своим иным, самоснятие во имя всего рода; новая особь - утвердительный аспект этого самоотрицания. Пол пронизывает всю индивидуальность животного, необходимую для него. В растении остановка роста увеличивает вероятность размножения - этого видоизменения самого роста.
Возникновение животных есть результат снятия внеположности растений,- дальнейшее развитие понятия. Поэтому растение должно служить животному как предмет потребления. Вино - концентрат растительной души, суть которой в превращении нейтральной воды в светоносную огненную сущность (материализация принципа света). Животный процесс есть гибель растительного.
Животная природа,- в непосредственной единичности, есть вместе с тем саморефлексированная самость единичности, в себе существующий субъект, всеобщность.
Животное - это единство в-себе-бытия и для-себя-бытия. Растение - только неудовлетворённое обретение для-себя-бытия. Т.е. - в животном уже есть идеальность, простая душа. Его в-себе-бытие и для-себя-бытие совпадают, тождественны и реализация этой тождественности (простой и абстрактной) лежит через постоянное обращение к иному,- к внешнему миру; отрицая последний, животное утверждает свою идею; оно и есть этот процесс отрицания. Далее, пространство внеположно и поэтому душа не существует в пространстве. Душа не существует внешним, эмпирическим образом, ибо она существует посредством себя. Эмпирия (например, эмпирия животного тела) есть реализация души вовне, при которой душа - уже не душа, но материя. Душа не существует ни в пространстве, ни вне пространства: она существует сквозь пространство. Это Вращение Света. Но животная душа саморефлективна абстрактно-единственно, без осознания всеобщности, т.е. - только чувственно.
Соответственно своему развитию как реальности своего идеального, животное имеет способности: 1) самодвижение, ибо его субъективность стала свободной, подобно свету; 2) голос,- в силу природы звука как идеально отлетающей души материи,- ведь душа животного имеет некую законченную свободу, т.е. может сама звучать (управлять звуком); 3) теплопорождением,- в отрицании материи реализуется животная душа.
Ощущение - теоретическое отношение животного к миру (см. выше). Растение практично. В ощущении животное выделяет, отличает себя в мире; через ощущение мира оно приходит к самоощущению своего простого "Я".
Далее, материя тяжела именно из-за, что если нечто имеет пространственную определённость, то это всегда определение во внешнем; тяжесть - это стремление к своему определению. Самодвижение животного - результат его самоопределения, самополагание того внешнего, в котором его материальное тело определится. Но это только выбор конкретного места, единичная пространственная власть, ибо самоопределение животного идущее только отрицанием внешней материи, тем самым от неё зависит.
Дальше. Голос это самоощущение, исходящее вовне. Голос - результат одухотворения механизма. Голос, самозвук - ближе всего к мышлению, ибо это опредмечивание субъективности в пространстве и времени.
В животном нет человечьего отстранения от внешнего: отрицаясь в абстрактном самотождестве, внешнее становится абстрактно безразличным. Животное - это цель, производящая себя извне себя для себя (себя как единичность). И во внешнем мире животное знает лишь единичности. Его внимание постоянно колеблется между необходимым ему внешним и простым "Я".
В силу рефлективной сути, животное троично:
Это индивидуальная идея, относительная только к себе и замыкающаяся с собой внутри себя,- образ.
Идея, относительная к своему иному, к своей мёртвой природе, полагая её в себе идеально - ассимиляция.
Идея, относительная к иному живому. Т.е. - идея, относительная к себе в ином - родовой процесс. Процесс между единичным и всеобщим.
В само-цели животного достигается первая власть над временем.
|