Она проснулась от гнева и от боли. Широкие обручи из толстых длинных иголок опутывали тело саваном, через каждые полдюйма прорезалось срезающее нутро остриё. Она знала эту боль - кто-то возжаждал во гневе, и нептица выбрала. Тихо, медленно, стараясь не потревожить спящего рядом мужа, выбралась из кровати и поплелась к шкафу - хватит, теперь на ней будет удобная одежда. В тот момент, когда белая рука потянулась к шкафу, обручи внезапно стали плотнее, а иголки на них длиннее. ''Не сдамся. Одеваюсь. Мне не больно''. Очень больно. Вторая попытка - палец левой закушен в кровь, правая тянется к шкафу.... С рук медленно начало сдирать кожу. Изнутри, снаружи - ни капли крови. Только боль. Бесконечная. Нетерпеливая. Она поборола искушение заскрипеть зубами, но всё же обернулась к окну. На подоконнике сидело, нахохлившись, чёрное крылатое существо, птицей не являющееся. Оно ждало, причиняя боль. Оно не любило ждать, но было вынуждено. Она повернулась к шкафу, вытащила одежду. Боль начала пульсировать. ''Подожди, я скоро. Прекрати - ты сбиваешь меня''. Боль отступила. Она оделась, подошла к существу, даже не взглянув на мужа - спящий человек так беззащитен, его так легко убить.... Существо протянуло свиток пергамента. ''На рассвете, на Проклятой скале''. Боль отступила. Пора бежать. Иначе не хватит времени найти оружие. Вдох.... ''Ты покажешь дорогу?'' Разворот - чёрные крылья с серебристым мехом на конце оказались длиннее, чем представляла она. Существо вылетело в открытое окно; она, повинуясь звериным инстинктам, выпрыгнула и побежала за ним.
Бег. Жажда крови пульсом стучит в висках, пелена беспричинного гнева застилает взор. Перед глазами пролетает пять последних лет, кружатся, искрясь, события.
С самого детства родных тревожили беспричинные вспышки гнева, которые никто не мог контролировать. Первые годы своей жизни она просто металась по горнице огненным смерчем со звериным рыком и дьявольской силой, сметая всё, что можно было разбить и ударить, на своём пути. Потом, как-то раз, под руку попался нож - оказалось, им очень продуктивно размахивать, - а потом и кошка. Лезвие вошло в плоть с нажимом и хрустом, существо забилось в агонии, пытаясь освободиться. Улыбка - второй удар, третий.... Под руками растекается что-то влажное и пахнущее томатным соком. Кровь. И вдруг стало спокойно и легко; гнев ушёл, по лицу растеклась блаженная улыбка.... Она потеряла сознание и с тихим шорохом успокоилась в углу. Забрызганная кровью горница напоминала ратное поле после сражения. Придя в себя через четверть часа, она мыслила с необыкновенной трезвостью и ясностью. Убрать, закопать, отмыть, нарвать цветов сирени, поставить в воду, помыться.... И ни капли гнева. Скандалы прекратились. Только кошки и собаки пропадают. В лесу находят страшно изувеченных мёртвых волков, а кошки домой не возвращаются. И растёт девочка - милая, славная, чистоплотная, помогает кузнецу делать оружие.... А через некоторое время в краях появился убийца. Люди гибли каждую неделю, чудовищно изувеченные тела находили на окраине селения, по вечерам между домами по одиночке не ходили - только группками по десять - одиннадцать человек. Убийства прекратились. А потом сгорел дом. С семьёй из пятнадцати человек. Живых - одна милая девчушка, спокойная и рассудительная. Дом предали забвению, отслужив по погибшим мессу, её собрали в дорогу - к родственникам, в соседний округ. И только через месяц после ясновидящая, помогавшая гробовщикам отыскивать тела, а точнее их части по всему дому, умерла от разрыва сердца.
Новый дом. Новые люди. Новая кровь - новое оружие. Неутихающая ярость, гнев, жажда крови, пламя, что ничем не погасить. Она выросла, и была близка к краю. Что-то внутри неё горело, выжигая тело как саркофаг для души. Следствие - побег поздним вечером в наиглушайший лес через острую береговую гальку. Ноги - в кровь. Сердце - вдребезги. Пле - вать.
КРИИИИК. Без слов. И клинком по молчащим берёзам. Янтарный сок как слёзы Марии.... Вдруг тяжёлая рука опустилась на плечо. Боль. Разворот - разрубить эту боль, так чтобы больше не встала.... Однако высокий мужчина в кольчужной рубашке легко отбил клинок одиннадцатилетней неумехи, летящий на него плашмя. Затем посадил на траву, стал что-то говорить.... Она не слышала. Гнев, застилающий глаза, заменил и зрение, и слух. Тогда мужчина взял её за плечи, посмотрел в воспалённые жаждой глаза, и она отчётливо услышала, как с недвижимых губ слетели слова избавления. ''За горизонтом...'' Не помня себя, она подхватила с земли оружие - тоненькую саблю-палаш, и ринулась за холм. Трава, камни, кровь на земле из пораненных ног, холм.... И человек с мечом и такими же горящими воспаленными глазами, как и у неё. С рёвом раненного волка, мстя всем и вся, она бросилась вперёд. Палаш по рукоятку вошёл в тело после восьми перекрёстных выпадов. Глаза чужака расширились - гнев ушёл, пришла боль и страх, её сопровождающий. Миг - и страх сменился покоем. Вдох - и сразу стало как-то легче на душе, гнев сменился дикой усталостью - шутка ли, не спать месяц? Она села на землю, не заботясь о том, что под ней - лужа крови, а рядом - медленно остывающий труп. Почувствовался холод и голод. И чувство невыразимого покоя на относительно долгое время. Потом рядом опустился тот самый человек.... А потом она узнала, что не одинока - есть и другие, кого ярость и гнев сводят на встречи. Основатель, этот полуседой молодой старик с вековыми глазами, тринадцать человек и нептица, выбирающая врагов на поединок. Настоящее оружие, горячая кровь. Нет друзей. Нет врагов. Нет врача - нет выживших. Ярость. Гнев. Ярость. Смелость. За - сти - лать глаза. И внешне - ничего. Семьи. ''Страшно?'' ''Нет. С вами буду''.
Муж, любящий, но слабый и навязанный родственниками. Невозможность иметь детей из-за сильного ушиба в детстве - ещё бы, после этого удара она долго не могла вдохнуть, только судорожно проворачивала вилы в животе хрипящего толстого мужчины - путника лесной ночной дороги. Встречи по зову нептицы, иногда приход посмотреть, а с недавнего времени ещё и с целью обучаться. С некоторых пор она начала замечать, что во время драки сохраняет трезвую голову (раньше гнев так застилал глаза, что было сложно что-либо делать), если противник опытнее. Это было неприятно. Её сводило с ума ощущение гнева, главенствующего над телом - лёгкость, танец смерти, кровавый закат.... Она заставляла себя не думать о том, что просто любит убивать, что нравится ощущение холодного блеска, с которым оружие или руки приветствуют почти бездыханное тело. Иначе можно и чувство вины заработать, что недопустимо - запретишь, подавишь, и погибнешь, колотясь о стены темницы разума. Лучше жить. На смену одним придут другие, с тем же оружием. И будут убивать. Не друг друга, то других, тех, кто нормален и достоин жить. А так нельзя. Лучше уж жестоко, но правильно. Клинком и твёрдой сталью вместо слова.
На бегу она поняла, что к беспричинному гневу примешивается и осознанный - почему нептица выбирает её шестой раз на этой седьмице? Неужели стольких многих посещает это парящее чувство в столь короткие сроки? Странно. И почему она?! Гнев вставал внутри тайфуном, незаметно для неё бег перешёл в стремительный полёт по земле; ноги едва касались почвы, глаза блестели рубинами, рана на руке, поставленная трое суток назад, затянулась сама собой, а ладонь затосковала по рукоятке родного клинка - детский палашик заменился со временем на более длинное и страшное оружие. Стремительный полёт перешёл в бег - включился разум, приближалась скала, настало время отыскать оружие, оставленное в низких кустах терновника возле места битвы - в пылу схватки вчера она забыла про него, и вспомнила лишь сейчас. Блеск под кровавым цветком в равнодушном освещении рассвета.... Вот он, длинный и тонкий клинок с золотой филигранью на гарде... рядом вторая, вероятно, противника, шпагообразная сабля, утолщённая с прямой толстой рукояткой... пришлась по руке... не помешает. Кинжал за поясной ремень, кинжал в сапог.... Отдалённый свист - как будто что-то достаточно длинное рассекает воздух.... Инстинктивно клинок вверх и лязг металла.... Он не стал ждать, началось.
Разворот.... Её противником оказался сам полуседой молодой старик с вековыми глазами. Как ни странно, гнев возрос и помог воспарить. Она слышала, в редкие минуты наблюдения, от других, что для него нептица вызывала на поединок редко, при чём самых сильных и умудрённых гневом. Он в ы ж и в а л. Им обычно заканчивался чей-то жизненный путь. Гнев ещё возрос - неужели нептица решила, что ей пора умирать, что она не права в помыслах?! Ну, нееет. Не так. Не здесь. Не сейчас. Тогда, когда; там, где; с тем, с кем СОЧТЁТ НУЖНЫМ!!! Гнев волной вселенского цунами вознёс её стройную скульптуру над землёй метра на два, она пролетела и приземлилась на холме на корточки с саблей над головой. ''Ну, иди же сюда. Я докажу тебе, что ты не прав''. Вдох...
Он действительно оказался сильным противником. Точность ударов, быстрота, вёрткость, сила, великолепное парное, как и у неё, оружие - совершенный набор, продуманный до мелочей облик. Очень долгая битва - на её памяти ни разу бой не продолжался дольше получаса.
Ни слабости, ни усталости, ни боли в подрубленных мышцах правой голени, ни непослушности.... Слаженный танец рук, ног, тел и оружия, обагрённого перемешанной кровью. Изящное хитросплетение движений, вязь звуков - пение клинков, лёгкое дыхание, боль рассекаемого воздуха, прыжки и приземления.... Она даже не запыхалась. Гнев всё ещё возносил, тело, не чувствуя усталости, прогибалось в такт желаниям, глаза следили за врагом.... Но в какой-то момент, в результате финта она поймала его взгляд. Как будто накрыло куполом тишины и темноты; глаза в сетке морщин и воспалённых гневом ободов - это единственное, что она видела. ''Ты лучше. Я стар. Я устал гневаться. Ты сильнее. Я слабею''.... Вне всякого ожидания едва приостывший гнев двинулся вверх по шкале со скоростью ветра. ''Так ты ещё и веришь?! Мне?!! Знаешь, что я не права, вынуждаешь, подчиняя своей воле, и нептица - это твой соглядатай?!!! Ну, нет! З А П Р Е Щ А Ю !!! Я. Решу. Сама. Я. Не. Марионетка. В. Твоих. Руках.''.
Вихрь ударов. В разные части тела - ноги, руки, голову... Он понял, отбивая. Она ускорилась, смерчем носясь вокруг и становясь трудноразличимым для глаза клубком тела и блеска. Он приостановился...
Первый клинок медленно вошёл чуть выше лобковой кости, захрустел, проворачиваясь, и вышел со спины. Тишина. Белое лицо. Свист рассекаемого воздуха. Короткий меч стражников пронзил бедро с внутренней стороны наискосок и с хрустом ломаемых костей вышел возле тазовой кости. Тишина. Миг - кровавые пятна на любимых удобных штанах. Звук выдёргиваемого оружия. Крик боли. Гнев вниз по шкале со скоростью улитки. ''Не сдамся''. Миг - два кинжала невероятным движением руки выхвачены и всажены, но немного не туда - глаза закрыло пеленой боли: один - в правое подреберье, другой - на дюйм ниже правой маленькой груди. Хруст от выдёргиваемого оружия. Крик. Пятно крови, расползающееся по штанам и рубахе из чёрного шёлка. Он постоял секунду неподвижно, затем содрогнулся и осел на землю. ''Спасибо''. И спокойствие в глазах. Судорога. И бесконечное синее небо морозного осеннего рассвета. Злость. Боль. ''Глупо - ты этого и хотел. Опять слуга. Дьявол!'' Падение на здоровое колено - как-то сразу почувствовалось множество ран на теле, уходящие с кровью силы.... Гнев ушёл, осталась злость. И остервенение. Захотелось кричать. Крик. Безрезультатно. Возврат гнева. Что ещё сделать, чтобы вернуть покой?! Вдох, стоя на коленях. Замах - не своя сабля сквозь сердце в землю. Крик умирающей нептицы.... Хруст. Кровь по земле и, одновременно, по чёрному шёлку. Боль. Крик в осознании собственной глупости.... ''Никогда не бери чужого - оно не надёжно''. Долгожданный покой. Судорога. Бездонно небо. Осенний пар. Памятник из тела и металла.
Лезвие не своей сабли сквозь сломанную рукоять, сердце, спину и чёрный шёлк смотрело в облака