Талый снег, грязный и рыхлый, чавкал под сапогами. Ноги скользили и разъезжались, и чтобы не упасть приходилось то и дело хвататься за ветки и кусты. Роман злился, что выбрал именно этот путь, но двигаться по открытым дорогам было небезопасно. Он выругался и посмотрел вниз: полы шинели намокли, стопы увязли в серой жиже. Потянув ногу, он едва не оставил сапог в грязи, огляделся и увидел поваленное дерево. Присев на упавший ствол, Ромка стянул сапоги, вылил скопившуюся воду и принялся выжимать портянки. Пальцы на ногах посинели, руки тряслись.
- Похоже, простудился?!
Парня знобило. Он посмотрел вверх. Вокруг плотными рядами возвышались деревья. Тучи заволоки небо, солнце исчезло, и теперь даже по звёздам нельзя было определить, в какую сторону идти. Сомнений не осталось - он заблудился. Роман наспех замотал портянки и натянул сапоги.
- Что теперь? Эх, если бы не эта чёртова коробка!
Ночь приближалась.
"Дёма"
1
Их привезли в часть уже под вечер. Створки ворот распахнулись и тут же захлопнулись, как только старый "ПАЗик", тарахтя, вполз на территорию полка. В тот день, кроме Романа, в часть прибыло ещё двенадцать человек. Когда новобранцы гурьбой вывалили на плац и выстроились, к ним приблизились двое: невысокий майор с усиками и чернявый верзила с нашивками старшего сержанта.
- Чёртова дюжина, - офицер осмотрел молодых солдат и остановил взгляд на Романе, замыкавшем строй. - Не повезло тебе, парень, ты тринадцатый.
- Плюс к тому рыжий, - добавил сержант и оскалился.
Новобранцы захихикали. Глаза Романа сверкнули, чернявый сразу ему не понравился.
- Заместитель командира по воспитательной работе майор Лещинский, - представился офицер. Он пропустил мимо ушей шутку старшего сержанта и начал вводный инструктаж. "Воспитательная беседа" длилась не меньше часа, по крайней мере, Роману так показалось. После долгой дороги хотелось завалиться в кровать, другие прибывшие тоже заметно подустали. Лишь рослому сержанту, похоже, всё было нипочём. Он стоял, откинувшись чуть назад и засунув большие пальцы за ремень. "Матёрый воин" жевал жвачку и разглядывал "молодёжь" с надменным видом победителя. Потом новобранцев повели в казарму, Лещинский растворился, и прибывшие остались наедине с чернявым сержантом.
2
Почему "замкомвзвода" Дёмин невзлюбил именно его, Ромка не знал. Может, тому не понравился взгляд, которым первогодок одарил бывалого "дедушку" при первой встрече, а может Дёма (таково было прозвище чернявого) просто решил сделать Романа "мальчиком для битья"?
Рыжий, он и по жизни - рыжий.
Конечно всем "духам" (так называли старослужащие молодых солдат) доставалось, но именно Ромке приходилось хуже всех. Самые трудные поручения и самая грязная работа доставались ему. Курс молодого бойца показался парню сущим адом: днем новобранцев гоняли по стадиону, заставляли окапываться на "тактическом поле", часами приходилось чеканить шаг на плацу. Но самым ужасным было то, что начиналось после "отбоя". По ночам Дёма и пара его приятелей, командиры отделений учебного взвода, поднимали "молодёжь" и припоминали все огрехи, допущенные за день. Ромке конечно же доставалось больше других, синяки и ссадины стали нормой.
До армии Ромка немного занимался спортом, но тут это не пригодилось. Где было лыжнику с первым юношеским устоять против трёх здоровяков-сержантов? Один только Дёма чего стоил. Рост под метр девяносто, гора мышц. Поговаривали, ещё на гражданке Ромкин мучитель имел коричневый пояс по дзюдо, а уже здесь, в армии, отличившись на первенстве округа по "рукопашке" заработал звание мастера спорта. Но самое страшное было не то, что его противник высок и силён. В детстве Ромке почти никогда не доводилось драться. Любых конфликтов он избегал, а если его пытались задеть, он, не стесняясь, жаловался родителям или учителям. Ребята во дворе и в школе это поняли и старались не задирать рыжеволосого ябеду. Тут же такие штуки не проходили. "Стукачество" в армейской среде презиралось.
Хуже "стукача" только "крыса" - тот, кто ворует у своих. Эти правила "духам" разъяснили в первый же день, поэтому Роман терпел. Терпел и молчал, до поры, до времени. Он "стрелял" сигареты для "дедушек", пришивал подворотнички, стирал обмундирование, одним словом унижался и молчал. Он ждал окончания КМБ(), надеясь, что после "учебки" его переведут в другую часть, и он наконец-то расстанется с ненавистным Дёмой. Заветный день приближался, Ромка ликовал, но злодейка-судьба распорядилась иначе. За сутки до окончания "учебки" он угодил в наряд по столовой...
3
- Ну что, Рыжик, последний день тут чалимся?
Дёма достал пачку и ловко закинул в рот сигарету. Ромка поспешно чиркнул дешёвенькой зажигалкой. Сержант развалился на скамейке:
- Ладно, не дрейфь. Меня самого всё тут уже достало. Вы завтра в войска, а я в свою часть. А там: до "дембеля"... Не-де-ля!
Откинувшись на спинку, Дёма потянулся.
"Какой-то он сегодня добренький?" - Ромка ждал подвоха.
- Короче, - сержант подался вперёд. - Порученье для тебя - важное. В "столовке" кое что заберёшь для меня, Ряха - "в теме".
- Кое-что, это что? - Роман глядел исподлобья.
- Это, салага, не твоё дело, - огрызнулся Дёма, но, тут же сменив гнев на милость, заявил. - Вечер сегодня прощальный, доставишь "харч" к праздничному столу - ночь твоя. Ну а попадёшься, до подъёма по "взлётке"() с тряпкой летать будешь. И, смотри, если что, не вздумай сказать что я тебя послал.
Дёма поднялся, эффектным щелчком отправил "бычок" в урну и вальяжно побрёл в расположение роты.
4
Ряхой звали хлебореза, ефрейтора Сёмина. Когда Роман явился с поручением, дородный работник пищеблока недовольно поморщился:
- Совсем Дёма сбрендил, нашел, кому такой груз доверить.
Ромка начал волноваться. Что ж тут такого принести пару-тройку банок тушёнки, раньше ему и не такое доверяли. Но, увидав припрятанную под пыльными мешками из-под сахара коробку, опешил:
- Тяжелая, поди?
- За казармами неси, тогда не спалишься.
Принимая груз, Ромка крякнул:
- У, ё.. моё! За казармами же, это крюк какой!
- Ну, думай сам, моё дело передать, - и, ловко крутя меж пальцев самодельные чётки, Ряха с чувством выполненного долга удалился.
"Сегодня выходной, из командования никого. Небось, не заметят", - решил молодой солдат и рванул через плац.
Когда дежурный по полку майор Лещинский остановил его у казармы, Роман понял: "Это конец!".
5
В коробке помимо тушёнки и пары буханок "черняги" лежали четыре бутылки водки, и сообразительный офицер догадался, что этот груз солдат нёс не для себя. Ромка поначалу отпирался, но Лещинский имел опыт в таких делах. Он так запугал бедного Ромку, что тот раскололся и рассказал про поручение Дёмы. Майор, похоже, и сам недолюбливал нагловатого сержанта, не воспользоваться такой удачей он не мог. Не успел Ромка дойти до казармы, Дёмина вызвали в "дежурку". Проведя в штабе больше часа, "замкомвзвода" вернулся красный как рак. Роман стоял у каптёрки, опустив голову.
- Ну, душара, вешайся, - прошипел Дёма, проходя мимо. - Меня ещё на месяц здесь оставляют. После отбоя мы из тебя тушёнку сделаем. Пшёл вон, рыжий урод.
Несколько молодых солдат, стоявших поблизости это услышали и отошли подальше. Все они смотрели на новоиспечённого "стукача" с осуждением. Проходя мимо "поста дневального" Дёма ткнул в грудь стоящего "на тумбочке" бойца, который замешкался и слишком поздно приложил руку к головному убору. От резкого удара солдатик согнулся. Сержант прошёл в помещение и, не снимая сапог, плюхнулся на койку:
- Курить!
Один из "молодых" - худощавый паренёк выскочил из казармы. Через минуту он вернулся, подскочил к Дёме, и с довольной улыбкой протянул сигарету:
- Мальборо.
- Красава, - Дёма оскалился. - Свободен.
Солдатик испарился. Роман смотрел на это с кислой улыбкой: "Говорил же Ряха, в обход идти". Вспомнился тусклый свет "дежурки", открытая банка на столе, приторно-сладковатый запах специй.
Пережёвывая жирное мясо, Ромка в тот момент понял, что почти не ощущает вкуса. Сердце сжимал страх, в животе урчало, по телу бегали мурашки. Одинокая слеза скатилась по щеке. Он чувствовал себя иудой. То, что Дёмин оставил расправу на потом, было хуже всего. Ромка понял, что сегодняшнюю ночь ему не выдержать. Через пару часов после ужина, отпросившись у дежурного по роте покурить, Роман обогнул казарму, перепрыгнул через забор и побежал к лесу.
"Анисья"
1
Деревенька выглядела опустошённой, да и можно ли было назвать деревней то, что обнаружил Роман в лесной глуши: с десяток полуразвалившихся домов с огородами, деревянный колодец, да старенькая заброшенная часовня. Всюду валялись порыжевшие от времени брёвна и доски, битое стекло, фанера и прочий мусор. Заборчики покосились, участки, которые когда-то были огородами, поросли бурьяном, куски драного рубероида свисали с прохудившихся крыш до самой земли. Ромку трясло от холода, он то и дело шмыгал носом:
"Тут, пожалуй, не особо согреешься".
На глаза попался самый дальний дворик, Ромка подошёл. Тут всё оказалось вполне пристойным: маленький дом, сарай, окружённый завядшими кустами малинника сад с голыми деревцами. То, что дорожка, ведущая к дому протоптана, наводило на мысль, что жильё обитаемо. Роман вошёл во двор, обошёл строение и заглянул в окно: "Никого".
В сарае зашуршало. Роман подошёл:
- Есть кто живой? Мне бы переночевать.
Никто не ответил. Роман потянул висевший на двери замок: "И тут заперто".
- А ну, отойди! - высокий голос с хрипотцой заставил парня вздрогнуть. - Солдат что ли?
Повернувшись, Ромка увидел наставленное на него ружьё.
2
Укутанный толстым одеялом, от которого пахло свежестью и сеном, Роман лежал на кровати и потягивал горячий настой из алюминиевой кружки. Хозяйка сидела напротив, ловко орудуя ножом. Сморщенные картофелины одна за другой плюхались в стоящее на полу ведро с водой. Женщина выглядела угрюмой, работа в её руках спорилась. На незваного гостя она почти не смотрела.
На вид не больше тридцати, серые глаза, прямой нос, тонкие бледные губы. Волосы торчали из-под платка словно пакля, кожу покрывала неестественная бледность. Морщинки вокруг глаз можно было заметить не приглядываясь. "Если она и была красоткой, то это было давно", - Ромка поморщился. Словно прочитав мысли гостя, хозяйка усмехнулась:
- Что, не хороша? Не успел ещё по бабам соскучиться? Молодой ещё.
- Чего это? Мне уже девятнадцать!
Женщина покачала головой:
- Да я не о том. Небось, и месяца не прослужил. Чего побежал-то, совсем замордовали?
- Не твоё дело! Я, может, в увольнение ходил и заблудился.
Хозяйка рассмеялась:
- В увольнение? Насмешил, - женщина вытерла вспотевший лоб. - Тут бегунки, типа тебя, часто появляются. Почитай каждую весну да лето ко мне гости наведываются. Зимой да осенью поменьше, но тоже бывает.
- Солдаты? Что, и все беглые?
- А то, тут много частей стоит - все секретные. Бегут солдатики - "дедовщина". А куда бегут...? Тебя как звать-то, "Золотко"?
Ромка нахмурился. Он не любил, когда его дразнили за цвет волос:
- Роман.
- А меня Анисьей зови, - женщина встала, утёрла руки о подол и направилась к выходу. - Ты пей чаёк-то, пей, с травками он, вмиг на ноги поставит. К вечеру от хвори и следа не останется. Ты мне здоровенький нужен.
Зачем он нужен хозяйке, Ромка понял, когда вечером та пришла к нему и, молча, забралась под одеяло.
3
Роман прожил у Анисьи пять дней. Несмотря на убогое жильё и скудную пищу, беглый солдат ощутил покой, о котором давно мечтал: лес, полузамёрзшая речка, тишина и бурные ласки одинокой женщины.
- Оставайся. Не найдут тебя тут ни военные твои, ни милиция. Смотри, какая тишь.
Она так и называла его Золотком, и Ромка больше не обижался. На вопрос о том, согласен ли он остаться, Роман не отвечал, говорил, подумает. Хозяйка не торопила. Он колол дрова, ходил за водой, даже покосившийся забор поправил. После армейских тягот эта работа показалась сущей безделицей, но Роман видел, это всё не его. Городской он, а тут... Он бы давно ушёл, но зная, что его будут искать, не решался. Всё равно без денег, документов и приличной одежды добраться до дама не получится. Кругом военные патрули, милиция, пусть уж всё немного поуляжется и тогда...
К тому же, Роману было до жути интересно, кого хозяйка прячет в сарае.
- Не надо тебе этого знать, - ответила женщина строго, когда молодой любовник задал этот вопрос.
"Чего злится? Думает, если городской, то и скотины не видал?" - Ромка равнодушно пожал плечами, но для себя решил, что при случае заглянет в Анисьено хранилище.
Так прошла ещё неделя.
4
Он проснулся чуть свет и посмотрел в окно. На улице валил снег. Огонь в печи погас, в комнате похолодало. Пытаясь согреться, Роман потянул одеяло на себя, лежавшая рядом Анисья, даже не пошевелилась. Волосы женщины рассыпались по подушке, она ровно дышала, слегка приоткрыв рот. "Спящая она вроде и ничего, да и выглядит моложе, - рассуждал Роман. Он вспоминал минувший вечер. Уложив парня в постель, хозяйка вышла во двор и заперлась в сарае. Роман, не дождавшись хозяйки, уснул. "Вот он мой шанс", - спрыгнув с кровати, Ромка на цыпочках вышел в сени. Он влез в валенки и, накинув тулупчик, выскочил на крыльцо. Снег валил, не переставая. "Эх, шапку не надел", - возвращаться Ромка не стал, побоялся потревожить хозяйку. Добежать до сарая было делом нескольких секунд. Он прильнул к окошку, потянул ноздрями. Навозом не пахло. "Опять закрыла. Кто ж у неё там? - Ромка подёргал замок. - Такой гвоздиком не откроешь. Похоже, зря мёрз".
Вспомнилось, как бабка-покойница, к которой он в детстве ездил в деревню, часто прятала ключи за дверной наличник. Сунув руку в проём, Ромка ощутил холодный металл и улыбнулся. На связке оказалось два ключа. Первым - большим, он открыл замок, дверь скрипнула, и Ромка проскользнул внутрь. В сарае было тепло и сухо. Прищурившись, Роман разглядел большую самодельную клетку. Кто-то, скрючившись, ворочался в ней под ватным одеялом. Клетка открылась вторым ключом, и Ромка оказался внутри.
Присев на корточки, он потянул одеяло на себя. Существо зашевелилось, стеганная тряпка сползла в сторону. Ромка обомлел:
- Ребёнок?!
Мальчик лет десяти, прикрывал голову руками. Он часто дышал и, время от времени, жалобно поскуливал точно брошенный щенок.
- Вот сумасшедшая баба! Да разве ж так можно? - возмутился Роман. - Не бойся, я тебя выпущу.
В этот момент маленький узник опустил руки, и Ромка разглядел лицо паренька: сморщенная кожа с красными прожилками, усеянные капиллярами глаза без зрачков, плоский нос с дырками, заменявшими ноздри. Ромка почувствовал слабость, по спине побежали мурашки. Голову существа покрывали уродливые волдыри, волосы, напоминавшие паклю, росли клочками, но больше всего Романа поразил рот. Когда ребёнок дышал, а делал он это именно ртом, его губы раздвигались, обнажая острые зубы, которые торчали в разные стороны, как у акулы. Существо вертело головой, скалилось и пускало слюни.
- Слепой что ли? - прошептал Роман. - От света щурится.
Незнакомец подался вперёд, Роман отступил. Он понял, что "оно" его услышало. Прижимаясь спиной к прутьям решётки, Ромка пятился к выходу. Спасительная дверь была уже близко. В этот момент незнакомец прыгнул, Ромка зажмурился.
Острая боль заставила закричать. Роман упал, увлекая за собой повисшего на руке монстра. С огромным трудом Роман оторвал от себя маленькое чудовище, и, вскочив из клетки, захлопнул дверцу. В висках стучало, жгучая боль, словно бурав, сверлила возбуждённый мозг. Запирая дверь окровавленными руками, Роман сглатывал слёзы. Существо, вновь оказавшись за решёткой, забилось в угол. Видя, что зверёныш что-то грызет, Роман посмотрел на окровавленную руку. Только сейчас он понял, что на ней не хватает двух пальцев.
- Зря ты сюда полез, предупреждала же, - слова прозвучали как приговор. Парень обернулся. Последним, что Роман увидел, теряя сознание, оказался затыльник приклада, врезавшейся ему в лоб.
5
Он не сразу открыл глаза, кровь запеклась и склеила ресницы. Виски трещали, рана на лбу чесалась и ныла. Ромка попробовал встать, но не смог. Руки и ноги, стянутые верёвками, и метровая стальная цепь сделали его пленником злополучного сарая. Он всё же приподнял голову, Анисья сидела у входа и чистила старенькое ружьё:
- Оклемался, Золотко. Вот и славно. А то уж думала, что насмерть зашибла. Рука у меня, заметь, не женская. Да и как без сильной руки-то? Одна хозяйство веду, а сыночка ещё растить и растить.
- Сыночка?
Анисья удивилась:
- Сыночка! А кого же, по-твоему?
- Твой сыночек мне пальцы отгрыз, - Ромка со слезами смотрел на искалеченную кисть. Пока он был без сознания, Анисья перевязала ему руку.
- А кто виноват? - рассуждала женщина. - Говорила в сарай не соваться, не послушал.
- Я теперь к тебе и близко не подойду, - Ромку потряхивало, хозяйка же, напротив, выглядела спокойной:
- Ну, оно понятно, чего уж теперь? Только ты не обольщайся, сыночек-то мой, он мясцо свежее любит, но повезло тебе? - Анисья указала на ружьё. - Завтра, на охоту иду. Коль подстрелю кого, поживёшь немного, а нет, уж извини...
Ромка остолбенел. Она понял, что женщина не шутит:
- С ума сошла? Что тут вообще твориться? Откуда это чудище свалилось?
Пальцы Анисьи напряглись, и Роману показалось, что шомпол, которым она шуровала в дуле старой двустволки, сейчас треснет.
- Не говори про него так! Один он у меня, а что творится, расскажу. Надо же время скоротать. Когда ещё кто другой сюда забредёт?
"Савушка"
1
- Деревенька наша совсем маленькая была, да и что тут удивительного? Молодёжь в город рвётся, кому охота в глуши жить? - Анисья присела на табурет. - Я и сама бы сбежала, да был у нас паренёк один. Сам понимаешь, дело молодое, влюбилась я, да и он на меня поглядывал. Я ведь тогда не уродиной была, не то, что нынче, - Анисья вытерла руки о передник, оставив на нём след от оружейного масла. - Савелием его звали, жениха моего.
- Так и ехали бы вместе, кто мешал?
Савелий не ехал в город из-за матери. Возлюбленный Анисьи был поздним ребёнком, и, когда молодые поняли что не могут друг без друга, матери Савелия было под шестьдесят. Анисья к будущей свекрови привыкла, а вот жители деревни её не любили. Странная она была, не "от мира сего". Травки всё какие-то в лесу собирала, нашёптывала что-то постоянно, в церковь не ходила.
- Чурались её, стороной обходили, а уж, как слегла, так кроме нас двоих к её дому никто и вовсе не подошёл. В деревне к тому времени, почти одни старики да старухи остались. - Анисья выдохнула, и сложила по-бабьи руки на груди. - Мы ведь пожениться тогда решили, уж свадьбу назначили, а тут повестка. Жениха моего в армию забрали, а я в их доме поселилась, за больной старухой приглядывать. Савелию сказала, дождусь.
- И, как принято, не дождалась, - съязвил Роман.
- Не дождалась, да только не по своей воле.
- Ой ли, все так говорят.
Анисья, не обратив внимание на язвительное замечание, продолжила:
- В ту ночь дождь лил, ветрина такой завывал, чуть крышу не снесло. Но не от ветра я проснулась. Больная старуха кричать стала, да так, что я чуть с постели не свалилась.
Роман заслушался. Старуха бранилась, проклиная всё: соседей, грозу, военных, которые сына её забрали, но, со временем, успокоилась:
- Помираю, - сказала. - Сыну хотела силу свою передать, но, видно, не судьба. Чувствую, не вернётся он.
- Как не вернётся? - Анисья усиленно тёрла глаза.
- Слушай, не перебивай. В саду под яблоней копай, свёрток там спрятан, в нём книга.
- Какая книга? Вы про Савелия скажите? Что он? Как?
- Молчи! - зло прошипела бабка. - Сказано тебе книгу найди, та книга людей с того света призвать может. Бери её, теперь она твоя.
Это были последние слова умирающей.
2
- Старуху в лесу зарыли на деревенском кладбище. Осень была ранняя, а деревья уж почти все пожелтели. Мало было народу, не всем захотелось с колдуньей прощаться, а похоронка на Савелия на следующий день пришла. Ох и плакала я, всё поверить не могла, что не увижу его, а про книгу год спустя вспомнила, когда картошку в огороде копала, стала под яблоней рыть, нашла.
- Ну и...? - Роман придвинулся. - Бред какой-то.
- Бред, не бред, да только не обманула старуха, - в глазах Анисьи вспыхнул огонёк. - Не простая книга та была.
"Она точно сумасшедшая", - Ромка почувствовал резь в животе.
- В туалет бы мне.
Но Анисья не услышала просьбы. Она перенеслась в то далёкое время.
3
Стерев влажные комья, девушка поднесла свёрток к лицу, понюхала: "Дымом пахнет". Почему-то захотелось выбросить находку, но слова умершей старухи прочно засели в голове. "Неужели и впрямь с её помощью можно мёртвого оживить?", - Анисья вздрогнула, огляделась, вокруг никого и забежала в дом. Плёнка, в которую было завёрнуто ведьмино наследие, была надорвана. Часть листов намокла, раздулась. Анисья раскрыла книгу, снова понюхала: "Сыростью пахнуть должно, гнильём, а тут...".
Ровные строчки, написанные угловатыми буквицами, не расплылись от влаги. Слова читались и произносились легко, звучали словно молебен, словно песня: "Приди, приди, мой суженый. Вернись и надели меня счастьем и своей любовью", - раздалось как будто со стороны.
Анисья не сразу поняла что это её голос, и это именно она призывает мертвеца: "Приди. Приди. Люби. Люби".
В глазах помутилось. Ещё сильнее запахло гарью, да так, что стало трудно дышать. В этот момент пелена, застелившая на время глаза, развеялась, и светлый образ предстал пред ней.
4
- Прочла я заклинания, и вернулся он.
- Кто он-то?
- Как кто? Савелий конечно. Любили мы друг друга.
Ромка поморщился. Анисья сидела на лавке, мечтательно закатив глаза к потолку:
- После той ночи поплохело мне, замутило, затошнило. Не сразу, но поняла я, что понесла.
Женщина улыбнулась. Ромке стало совсем невмочь.
- От той любви ребёночек и народился, - Анисья посмотрела на лежащего в клетке монстра. Тот спал невинным детским сном, сытый и довольный.
- Хочешь сказать, что ты его от призрака родила?
- Может и призрак то был, не знаю. Только в тот момент он мне живым казался, настоящим. Я и ребёнка в его честь назвала, Савушкой.
- Ну а с книгой что?
- Так сожгла я её, на следующий же день. А ты думал. Страшно мне стало, шутка ли с мертвяком переспать.
Ромка готов был закричать. Он рванулся. Верёвки причинили жуткую боль.
- Развяжи меня, хватит уже, не смешно это, - на глазах парня выступили слёзы.
Женщина, словно не слыша его, продолжила:
- Все в деревне говорили, что неказистый он, незрячий. А он, как подрос, сбежал да всех стариков и старух в деревне и погрыз. Ночью, пока спали. Человек десять их к тому времени оставалось.
- Выпусти меня, сумасшедшая!!! - Ромка кричал, но женщина по-прежнему не обращала на него внимания.
- Тогда-то я его в клетку и посадила, а то сбежит ещё, потеряется. Незрячий ведь он, Савушка мой, любимый. Ладно, пора мне.
Женщина встала и, закинув двустволку за плечо, вышла во двор. Ромка почувствовал, как тёплая струя потекла по его ногам.
5
Прошло два часа с тех пор, как ушла Анисья. После ухода хозяйки первые полчаса Ромка пытался освободиться, но потом бросил это занятие. Цепь была прочной, узлы завязаны умело, Анисья знала своё дело. Несчастный пленник с ужасом смотрел на снующего из одного угла в другой Савушку. Тот давно проснулся и уже с час метался по клетке. Ромка понимал, что не вырваться Савушке, крепкая клетка, но каждый раз, когда маленькое чудовище поворачивало голову в его сторону, парень вздрагивал:
- Слюну пустил. Проголодался, - Ромка разговаривал сам с собой. Савушка его тоже слышал. Он рычал и скалил клыки. - Ну, точно, жрать хочет.
Ромка посмотрел на искалеченную руку. Савушка погрыз зубами решётку и, улёгшись в уголке, снова уснул. Когда маленький людоед утих, Ромка немного успокоился. Он лежал на соломе и размышлял:
- Прав был Лещинский, не повезло тринадцатому.
Вспомнилась покинутая накануне казарма, вспомнились Дёма и Ряха с его чётками и, конечно же, та злополучная коробка с консервами и водкой.
- Тушёнка. С неё-то всё началось, ею и закончится. Ведь кто я теперь? Не человек, тушёнка - сухой паёк для Савушки.
От подобного сравнения Ромка рассмеялся.
"Эпилог"
***
Анисья вышла на поляну. На прошлой неделе именно тут она видела лосиные следы. "Неплохо бы подстрелить сохатого, его мяса Савушке надолго хватит. Да и солдатик подольше поживёт, - размышляла женщина шагая. - Эх, Ромка, Ромка, и зачем в сарай сунулся?". Ей вспомнились те, другие - беглецы, посетившие её дом раньше.
Самый первый - Женечка оказался совсем робким. Когда Анисья, пытаясь приласкать парня, легла к нему в кровать, тот ничего не смог, а на следующий день сбежал. Женщина выследила парня в лесу и застрелила. Другой - Андрей, напротив, оказался слишком агрессивным. В постели он был жесток и груб, она зарубила парня топором. Потом были другие. Последний - Миша, прожил в доме лесной затворницы два месяца. Анисья уж думала, что этот останется навсегда, но Миша нашёл клетку с Савушкой. Сын не был голоден, но когда Анисья вошла в сарай, от Мишы осталось лишь кровавое месиво. Ромка стал тринадцатым. То, что они были вместе так мало, не страшно, главное, что парень сделал своё дело.
"Сейчас как раз удачные дни. Хорошо, если родится девочка. Если она будет рыжей, не страшно, Савушка всё равно слепой", - женщина нежно погладила рукой живот и улыбнулась. Мысль о том, что её ребёнок - людоед и может съесть свою новую игрушку, по-видимому, мало беспокоила беспечную мамашу.
КМБ - курс молодого бойца.
Взлётка (армейский жаргон) - центральный проход между кроватями в казарме.