Они были убийственно прекрасны. Блестящая черная с подпалинами шкура идеально подчеркивала хорошо развитые мускулы при каждом их движении. Мощные круглые лапы с упругими подушечками мягко отталкивались от сырой земли, позволяя гибкому телу развивать сумасшедшую скорость. В темно-ореховых умных глазах застыло обещание разорвать любого на своем пути, а хищный оскал острых как бритва зубов смог бы убедить в этом даже самых отчаянных...
Босероны. Пять прирожденных защитников, грозных и бесстрашных, приручить которых по силам далеко не каждому человеку. Но справившийся с такой задачей никогда не пожалеет потраченного времени, ведь каждый из псов - это около пятидесяти килограмм отваги в чистом виде, готовой пожертвовать собственной жизнью ради спокойствия признанного хозяина. Древняя порода; прямые потомки волков и торфяных собак, рожденные в гордой Франции и выделяющиеся странным свойством - двойными прибыльными пальцами на задних лапах. Овчары, что не знающие люди путают с беспородной помесью. Но куда умнее и свирепее большинства представителей своего рода...
Знания всплывали из глубин моей памяти, словно воздушные пузыри на гладкой чаше озера. Собаки всегда были моей страстью, и на изучение их происхождения я когда-то потратила ничуть не меньше времени, нежели на все учебы вместе взятые. Но столь редкое зрелище для наших краев не могло сейчас вызывать во мне щенячьего восторга, как вызывает вид дорогой железной лошадки у завзятых автомобилистов. Стая, что с таким изяществом проскакивала в замаскированные "собачьи двери" на другой стороне двора, целенаправленно мчалась к Рэю, что являл собой достойный образец брехливой дворняги, лающей на слона, примерно в ста метрах от крыльца дома.
И мне не нужно было быть гадалкой, чтобы понять: у него нет ни единого шанса.
Все происходило слишком быстро. Вот я размышляю у плиты, какой зеленью лучше разнообразить первые блюда, - а в следующий момент мои тапочки звучно чавкают по грязи, стараясь опередить неизбежное. Пальцы судорожно сжимают старинную вазу, наскоро прихваченную из прихожей, а в голове сплошным потоком циркулирует одна единственная мысль: "Этого не произойдет. Я не позволю. Не сейчас; не до тех пор, пока я...".
Нас разделяло около десяти шагов, когда самый крупный босерон, - по-видимому, вожак стаи, - бросился в атаку на глупое создание, что по размеру едва дотягивало ему носом до холки. Смазанной картинкой мелькнули белоснежные клыки. Рявкнуло и завизжало, в стороны полетели ошметки шерсти и грязь. Всего один удар сердца - и показалась первая кровь, алое на черно-белом, словно кистью нервного художника-абстракциониста...
Рэй мастерски увертывался от смертельных атак, но, несмотря на грозные гены отца-ротвейлера, составить достойную конкуренцию было отнюдь не в его силах. Прыжок следующего стража окончательно поставил бы точку в этом и до того неравном бою, но внезапно на его траектории встретилась незапланированная преграда в виде фарфоровой вазы, уверенно направляемой моею рукою. Раздался звук бьющегося фарфора. Острая боль пронзила ладонь, гулко отозвавшись во всем теле; по окоченевшим пальцам заструились теплые ручейки. Агрессивная псина криво приземлилась на лапы где-то в полуметре от меня, так и не долетев до желаемой цели.
- НЕЛЬЗЯ!!! ФУ!!!! - хрипло завопила я, неповрежденной рукой хватая Рэя за ошейник и выдергивая его шкуру из пасти вожака. Босерон ощерился, сверкнув на меня пылающими гневом глазами, но все-таки отскочил.
- Пошли вон!!! Я кому сказала?! МЕСТО!!!! - продолжала я верещать, железной хваткой удерживая свое вздыбленное животное. Тем временем нас заключили в плотное кольцо, застывшее и словно ожидающее команды от своего предводителя. Низкое рычание опасно напоминало растревоженный улей, но, как ни странно, нападать пока никто не спешил. Я лихорадочно пыталась сообразить, что же мне сейчас делать, но проклятая бессонница прошедшей недели надрывно била в барабаны, отчего в голове звенело, мысли разбегались врассыпную, а перед глазами мельтешили серые точки.
Внезапно меня стало слишком мало в собственном теле. Словно прошлогодняя змеиная шкура, я безучастно смотрела вслед своему ускользающему сознанию. Некая часть меня все еще бездумно сжимала пальцы, тогда как другая половина растворилась в агрессивной атмосфере и хладнокровно выискивала жертву во имя собственного спасения. Воздух густел. Биение чужих сердец глухо стучало в моих ушах, заставляя быстрее бежать по венам кровь. Зрение расслоилось и как будто стало шире, объемнее, словно имея возможность обхватить все 360 градусов с различных ракурсов. Сосредоточенность моих ощущений никак не вязалась с предыдущим душевным состоянием, но это было последним, на что я обращала внимание. Единственное, о чем я могла связно думать - нужно выбраться отсюда. Любой ценой.
Меня не заставили долго ждать. Вдох - и уже ближайший страж летит ко мне, явно намереваясь вцепиться в порезанную руку...
Капля воды на щеку - и Рэй вскидывается ему навстречу...
Порыв ветра заставляет закрыть ставшие ненужными глаза и напрячь мышцы...
Секунда, в которой мелькают все варианты грядущего и...
Я слышу звуки схватки. Ожесточенное рычанье и надрывный лай. Вибрации воздуха от движений сильных тел едва ли не сбивают меня с ног.
С трудом разлепив веки, я наблюдаю перед собой плотный живой ком. Кровь мешается с грязью и слюной, взгляды сверкают ненавистью ярче праздничных фейерверков. Ярость этих существ настолько осязаема, что хочется закричать.
А я все та же статуя, что держит рвущегося в бой пса.
Выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Чувство раздвоенности покидает меня, оставив обнаженные нервы плясать танец трусости на углях.
ЧЕГО Я ЗДЕСЬ СТОЮ????
На негнущихся ногах делаю шаг в сторону, прочно удерживая свою строптивую ношу. К моему облегчению, никто не обращает на нас внимания. Осмелев, я перехожу на кривой бег: два шага - рывок на себя, шаг - отдышка, два шага...
Уже заходя на крыльцо, я рискую оглянуться назад. Вожак стаи, отвлекшись от борьбы, встречается со мной тяжелым взглядом. И в этом взгляде сквозит суровое обещание скорой встречи, что грозит оказаться для меня последней.