Меня впустили почти сразу же, стоило подолбить рукоятью меча в толстые брусы запертых створок и прокричать, постоянно оглядываясь, пару громогласных ругательств - из тех, что местным малопонятны, но по которым мои гвардейцы всегда признают своего маркграфа.
Ревдолф, казалось, постарел на несколько лет за ту часть ночи, что я отсутствовал в городе, и его можно было понять: за один день лорд, чья жизнь и безопасность вверены в его руки, уже несколько раз подвергал себя смертельной опасности по собственной, гм, инициативе. Брод был ошарашен, обрадован и взволнован одновременно, постоянно приставая со всевозможными услугами и помощью, причем бестактно влезая в наш с Греендольдом разговор.
А я - грязный, вонючий, в немного ободранной и подпаленной по краям одежде, с заскорузлым ворохом волос на слегка отбитой голове, стоял посреди относительно свободной, покрытой слежавшимся снегом, площадки и радовался светлым небесам, с непередаваемым наслаждением вдыхая пронзительно чистый зимний воздух. Параллельно, конечно же, выслушивал прямого и благообразного старца-баннерета.
- Мы уже и не чаяли, ваша светлость. Хватились вас, когда самая сильная атака была уже отбита, и мы подсчитывали потери....
- Может вам воды принести?
- Тихо, Брод! Не лезь! Да, кстати, что у нас по личному составу?
- Ох... Среди ополчения семь десятков убитых, около сотни раненных, стража уменьшилась на три с половиной десятка, раненых чуть меньше. По вашим людям вам лучше сэр Ревдолф расскажет. - Короткий кивок головы в направлении стены, где постоянно с тревогой поглядывая в нашу сторону, замкомандира занимался решением насущных вопросов гвардии.
- Давайте меч почищу...
- Брод!
- Один орк умудрился прорваться сквозь защитников, со стены сюда спрыгнул. Пока его утихомирили, успел пять женщин убить. Тех, что за костром следили и раненых опекали.
- Да уж, - вздохнул я, - и чего им тут остаться втемяшилось? Ладно, это я так...
- А что это полыхнуло так во вражьем лагере? Это вы устроили, ваша светлость?
- Ну да, - нехотя кивнул я, - так получилось. Хотелось одним ударом это сброд поганый обезглавить.... Хотелось, да не срослось...
- Я уже после, как рассвело, с удивлением обнаружил поверженного зверя почти возле самых врат. Это тоже вы?
- Я, я. - Слегка раздражённо бросил я. - Настолько я, что просто фантастиш.
Баннерет в немом изумлении вскинул брови, но комментировать не стал.
- Что на спокойных направлениях?
- На споко...? Ах, ну да. Ближе к рассвету ваш сотник отрядил три десятка на патрулирование и разведку прилегающей к Речным воротам местности.
- И?
- Караул доложил, что кого-то там отогнали.
- Не очень обнадёживающие вести. Вы ведь понимаете, что врагу вполне хватит сил, чтобы блокировать нас здесь, а ударить там?
- Да угомонись ты, Брод! - Вскипел я. - Иди лучше....
Я еле сдержался, чтобы не послать верного оруженосца за излишнюю заботу и усердие, но вовремя спохватился и решил всё же загрузить паренька работой:
- Иди лучше, - уже спокойней повторил я, - ушат воды мне нагрей, чтобы хоть как-то грязь с благородного лица оттереть. Заодно Гримбола найди, пусть отчитается, как провёл время.
- Слушаюсь, ваша светлость! - Просиял парнишка и, крутанувшись на месте, вприпрыжку ускакал в ближайший проулок.
- Как вообще себя люди чувствуют? - Спросил я, окидывая взглядом вялое шевеление у стены и прилегающей территории.
- Вымотаны очень. - Ожидаемо ответил баннерет, посмотрев в том же направлении. - Раненых много. Но духом крепки.
- Это главное. - Устало сказал я, чувствуя, как догоняют меня последствия переохлаждения после полночи лежания на промёрзшей земле. Перстень тут же отозвался, пустив струйку пощипывающего тепла по многострадальному телу.
- Но нужно что-то думать, - после небольшой заминки продолжил я, потирая покрытый коркой засохшей крови лоб, - нужно что-то предпринять, чтобы не погибнуть глупо и бесполезно. Или не погибнуть вообще.
Мы стояли в начале переулка - чуть в стороне от тихой и размеренной суеты готовящихся к очередному отпору врага людей. Не было криков, громких стонов, плачей и причитаний, даже телеги скрипели как-то застенчиво, а железо старалось не звякать. Лица людей были спокойны и словно озарены изнутри мягким светом, многие улыбались - будто вспомнив что-то невероятно хорошее и приятное... И от этого становилось слегка не по себе, ибо казалось, что очутился в сообществе уже подготовленных к отходу самоубийц.
- Кстати, ваша милость, - я вовремя вспомнил одну деталь, поспешно отгоняя навалившееся неприятное ощущение, - меня вот тут один вопрос мучает...
- Всенепременно рад помочь, если это в моих силах, - учтиво наклонил голову баннерет.
- А что этот Уггард - колдун?
- О, теперь понимаю, откуда эти сполохи, - с уважением в голосе произнёс Греендольд. - Да, ваша светлость, Уггард славится в своих землях не только ратными подвигами, но и тем, что обладает магической силой и умеет применять её. По старой классификации его назвали бы стихийником, но многое он почерпнул и из древних шаманских обрядов степных племён, что позволяет ему подчинять своей воле различных животных.
- Во как, - глубокомысленно заключил я, - всё намного веселее, оказывается.
- Ох, ваша светлость, - вдруг вздохнул Греендольд, оборачиваясь и глядя куда-то мне за спину, - надеюсь, что вы найдёте в себе силы, чтобы простить меня....
- Вы о чём? - начал я, поворачиваясь и прослеживая направление взгляда престарелого баннерета.
- Живой! - Охнула она, всхлипывая и порывисто утыкаясь лицом в мою грудь. Я только и мог, что машинально заключить в объятия девичье тело, что праткически свалилось на меня с неба. Но в следующую секунду я схватил её за плечи и, не отпуская, слегка отстранил:
- Эриссия! - Как можно суровее сказал я, глядя прямо в глаза. - Какого.... Какого Падшего ты здесь?! Ты почему не ушла?!
- Ваша милость! - Рыкнул я уже в сторону застывшего статуей Греендольда. - Как это понимать?! Вы же подвергаете её смертельной опасности! Вы отец вообще или где?!
- Отпустите меня, ваша светлость. - Тихо сказала вдруг поникшая Эриссия, слегка подвигая плечами. - И не ругайте отца, он ничего не знал. Я сама осталась. Спряталась и осталась.
Я нехотя разжал пальцы, выпуская из рук эти тёплые узкие плечи, которые хотелось держать и держать. Да, был резок, да, сглупил, но это от кратковременного шока и сильного переживания за жизнь и судьбу этой дурочки, которая героическое фэнтези превращает в трагический женский роман.
Но ей же не объяснишь, ей же сейчас "всё стало понятно, она сделала выводы" и прочее...
- Позвольте, ваша светлость. - Холодно, отстранённо, чужим голосом произнесла девушка. - Мне нужно идти.
Чёрт! Поганство! Я стиснул зубы, чтобы не застонать или не зарычать, глядя вслед удаляющейся Эриссии. Она была замотана в разномастное тряпьё, но это не могло скрыть её прямой горделивой осанки и стройной фигуры - алмаз и в пыли остаётся алмазом.
- Мне нечего сказать вам, ваша светлость. - Ответил баннерет на мой горький взгляд. - Могу лишь повторно испросить прощения.
- Да вы-то здесь причём... - Устало махнул я рукой. - Это я погорячился, приняв всё, скажем так, близко к сердцу. А думать надо о душе и о деле. Причём, о деле - в первую очередь. Где там у нас Ревдолф?
Прошло больше часа, как мы вновь собрались в приёмных покоях дома баннерета, только на этот раз в усечённом составе: Греендольд, я, Гримбол, Ревдолф, Гюндар - первый помощник баннерета и, естественно, Брод, без которого никуда, тем более что слуги отсутствовали - кто ушёл в моё маркграфство, кто стоял сейчас на стене, а значит, лишних ушей не было.
Начали, уже по традиции, с печального - с краткого доклада Ревдолфа о потерях. Картина вырисовывалась безрадостная, но и небезнадёжная: шестнадцать убитых, из которых пять гвардейцев, двадцать девять раненных. Тяжёлых нет. Запасов стрел и дротиков пока хватает, плюс - вновь ходили рейдом за стену для пополнения боекомплекта. Запасов продовольствия - выше крыши. Вот с людьми напряжёнка - дефицит острейший.
Вероятность атаки врагом неприкрытых позиций была высока и про это в том или ином ключе думали все сейчас собравшиеся. Да, кстати, Гримбол ведь патрулировал те места.
- Один за другим выявили себя три отряда в двадцать-тридцать клинков, - начал он отчитываться, - два пришли с севера - через лес, один вышел через болота и прошёл по гряде, что отделяет город от Старого моста.
Конный сотник сопровождал свои слова движением пальца по раскинутой на столе потёртой карте местности, отмечая маршруты патрулирования, направления движения, места встреч с врагом.
- Мы потом, после того как отогнали, по возможности отследили передвижение южного отряда. Они сначала перевалили через холм в сторону Истны и теперь Уггард явно проинформирован о том, что мост разрушен...
- А это значит? - С умным видом встрял я, подпирая своё умытое (спасибо Броду за ушат горячей воды) лико обожжённым маркграфским кулаком.
- А это значит, - кивнул Гримбол, глядя на меня, - что сейчас Уггард в щекотливом, я бы даже сказал, в неприятном положении. Его войско практически голодает. Ведь он планировал в Бридгосте отдохнуть и пополнить съестные припасы, которые были здесь складированы и приготовлены именно для него.
- Благо, что мы нашли им лучшее применение, - усмехнулся в усы Ревдолф.
- Конечно, благо, - вздохнул я, припечатав лежавший на столе листок со схемой Бридгоста, - всё, что мы делаем - хорошо, что делают наши враги - плохо. Пусть голодают теперь, сволочи.
Гвардеец с имперцем что-то одобрительно проворчали, сдобрив ёмкой армейской шуткой, Гюндар сдержанно улыбнулся, а Греендольд даже не переменился в лице, лишь посмотрел на меня с тенью вопроса в глазах, мол: "продолжение будет?". И, судя по всему, он знал, каким будет это продолжение. Да все знали, просто озвучить его должен был я.
- А также, это значит, - немного менторским тоном закончил я, окидывая импровизированный малый совет пристальным взглядом, - что у этого чёртового кровожадного орка уже нет другого выхода, кроме как взять Бридгост, заодно вырезав всех нас. Пленных не будет.