Парадный холл замка барона Бренара был довольно скромным, как, впрочем, и весь замок - маленький, приземистый, серый. Он не поражал ни размерами, ни изысканностью, но пересекши его воротную арку, ты отчего-то чувствовал себя спокойным и защищённым. Не знаю, что тому было причиной - либо остатки какой-нибудь старой бытовой магии, либо успокаивал вид весьма толстых стен с частыми оборонительными и дозорными башнями.
Хозяин не мог поприветствовать нас, так как пал под стенами Южного Стража, выступая на стороне своего сеньора - герцога Хорланда. И барону, можно сказать, ещё повезло - он сражался честно и погиб как настоящий воин, в отличие от многих и многих других лордов, что были втянуты в эту локальную заварушку, предвосхищавшую долгие и кровавые смутные времена.
Я умудрился проспать ещё сутки и сейчас чувствовал себя вполне сносно, хоть слегка и мутило. Первым делом, после приведения себя в порядок, я созвал небольшой военный совет, на котором, во-первых, устранил информационные пробелы последних пяти суток, а во-вторых, наметил в общих чертах дальнейшие наши действия, которые сводились в основном к одному пункту - как можно быстрее и без потерь вернуться в Приреченск. По сравнению с предыдущими полевыми советами, когда мы пёрли как молодые глупые кабаны к владениям мятежного герцога, этот выглядел более чем скромно, так как на нём, кроме меня присутствовало ещё пять человек: Телеремнар, Этрир, Илитас, Сталкон и мой новый оруженосец (тот самый обладатель стоптанных башмаков), который физически был занят больше всех, поднося и унося различные карты и документы, и не давая небольшим серебряным кубкам долго пустовать без вина. Да, надо бы этому пареньку сказать насчёт бульона в будущем.
Совет кончился около часа назад, а я всё сидел за заваленным бумагами столом и внимательно изучал трофейные письма и наши донесения, иногда склоняясь над расстеленной и погребённой под свитками картой, делая на ней только мне понятные пометки.
После того, как я вырубил эльфийского колдуна и потерял сознание, битва продолжалась ещё около четырёх часов, причём в цитадели управились быстрее, чем в нашем лагере и потому половину своих людей Этрир благоразумно направил в помощь Илитасу и Телеремнару, который остался единственным верным из крупных лордов.
Как я и предполагал, за выбитыми воротами двора донжона нас подстерегал последний вражеский резерв - пятьдесят самых благородных и спесивых, в полном вооружении, под гордыми знамёнами и на конях. Среди них был и сенешаль Харлонда граф Берлиль, который, по свидетельствам, бился весьма крепко и умело, не забывая при каждом удобном случае выкрикивать девиз своего рода. Но как бы яростно не махали мечами высокородные лорды со своими рыцарями, численный перевес был явно не в их пользу, а простые имперские солдаты были чужды старых традиций - не добивать свалившегося с седла представителя древнего рода.
В общем, спешенный Берлиль с десятком оставшихся в живых своих сторонников был оттеснён со двора цитадели в главную башню, называвшуюся просто и незатейливо - Клык.
Этрир, надо отдать ему должное, всё же хотел захватить графа живым и по возможности невредимым, и даже несколько раз предлагал благородным лордам сдаться, но всё без толку. Гордый сенешаль со своими не менее гордыми соратниками и слышать не хотели ни о какой сдаче, словно это они теснили противника и были близки к полной и безоговорочной победе. Комлорд восьмого Большого рассказывал, что у него сложилось впечатление, будто эти последние защитники цитадели были словно одурманены и походили на одержимых. Что ж, вполне возможно, учитывая, что во всём этом дурно пахнущем деле замешаны эльфы.
Так вот, когда Берлиль уже остался один, был окружён и бился на лестничной площадке второго этажа башни, вдруг откуда-то из полумрака сверху прилетела стрела и клюнула отважного графа в маковку шлема, тот в гневе обернулся и получил вторую стрелу прямёхонько в глаз. Надо ли говорить, что стрелы были эльфийские? Этрир дал команду изловить стрелка, но тот забежал на самый верх Клыка и сиганул головой вниз - на и без того щедро залитую кровью брусчатку.
Но и это ещё не всё. Южный Страж - крепость довольно внушающих размеров, а его донжон с внутренним двором просто поражал воображение своей кажущейся мощью и величием. Если уж мерить местными мерками, то один Клык был больше всего замка барона Бренара по площади и раза в три по высоте превышал его самую высокую башню. По моим прикидкам в нём было до пятидесяти метров, и возвышался он уступами, на которых были оборудованы башенные площадки и галереи с зубцами, так приглянувшиеся эльфийским стрелкам в чёрном. Вся эта циклопическая постройка сужалась к верху, и в самом деле внешне напоминая чей-то гигантский клык. На самой верхней площадке располагалось ещё пять дозорных башенок - четыре по углам и одна, самая ажурная и высокая, точно посередине. Как раз в этой вот башенке и был сожжён эльф-колдун, не справившись со своими демонами, поддержанными силой Перстня - его обгоревшие останки позже были найдены и выброшены в ближайшую сточную канаву. Когда преследовавшие убийцу Берлиля солдаты выскочили на верхнюю площадку, то там они наткнулись ещё на одного эльфа в светлых, перепачканных сажей одеждах и, судя по внешнему виду и поведению, слегка контуженного. Так как лучника поймать не удалось, ибо тот уже успел благополучно спрыгнуть вниз, то в оборот решили взять нового, так сказать, клиента.
Эльф был, видимо, помощником или учеником погибшего колдуна и решил оказать сопротивление в меру своих сил и способностей. Но все его потуги были прерваны простым и надёжным ударом рукоятью меча в лоб. Однако когда его скрученного и связанного уже тащили по ступеням вниз, он умудрился прийти в себя и активизировать самоубийственное заклинание, сопровождавшееся взрывом носителя с последующим сверхскоростным разлётом на мелкие кровавые ошмётки.
В то же время уже стало понятно, что до того, как северные ворота были заблокированы имперскими воинскими соединениями, через них удалось сбежать практически всем значимым мятежникам со своими слугами и сопровождающими. Есть все основания полагать, что был среди них и Фанрот - и то, что он ускользнул, досаждало больше всего. Беглецы с остатками разрозненных, но ещё боеспособных отрядов, скрылись в холмах, что подступали к Южному Стражу с севера. Сейчас они, скорее всего, уже довольно далеко углубились в личные владения герцога Харлонда, куда нам пока соваться не стоит, учитывая нынешнее состояние и положение.
Теперь про то, что творилось в лагере. А там было жарче всего, и просто чудо, что мы выстояли и, в конечном счете, победили. В лагере как раз скопились все лучшие силы лордов-предателей со своими предводителями, плюс в раскрытые ворота с обоих концов хлынули те самые дикие наёмники, среди которых оказались и разбойники, и ургальцы, и орки, и демон разбери кто ещё. Они брали внезапностью, благо, что было их не так много - до пятисот клинков, но сумятицу внесли знатную. Причём целенаправленно выбивали лекарей, обслугу, вспомогательный персонал, лишая войско крепкого обеспеченного тыла, что в походе через заснеженные равнины аукнется сильно и скоро.
Были среди этого сброда и уже знакомые Лесные Тени, причём довольно приличное количество - до сорока профессиональных убийц, и их целью стал мой шатёр, где находился пленённый придворный нобиль. Однако лёгкой прогулки у врага не получилось, так как помимо рассредоточенных в непосредственной близости от шатра семи десятков моих гвардейцев им заступили дорогу ещё и... воины барона Нустора.
Вот именно. Я сам был слегка озадачен таким поворотом событий, но, как оказалось, Гревдэйл использовал людей Нустора втёмную, без его ведома - по праву сеньора. Теперь я понимаю, почему один из лордов, сопровождавших маркиза, был весьма хмур и всем видом выказывал недовольство. А кому было бы приятно такое к себе отношение? Инициативу решил проявить племянник барона - неизвестно, что он там пообещал сеньору своего дяди, но свою миссию он провалил, наткнувшись на десяток имперского дозора и получив два арбалетных болта в грудь и мимоходом поспособствовав пленению связного - того самого убийцу-эльфа из Лесных Теней.
Далее события развивались по какому-то героическому сценарию: Нустор, большую часть времени проводящий в свите его светлости маркиза, узнав о свершившемся вероломстве и о неподобающем поведении своего господина, без лишних слов и без замаха вонзил трёхгранный клинок фамильного стилета в сердце уже бывшего сеньора, который по собственному легкомыслию пренебрёг каким бы то ни было доспехом. Барон был тут же изрублен охраной Гревдэйла, но ещё долгое время оставался живым, словно дожидаясь, пока его вынесут собственные воины, которые тут же перебили людей маркиза, пока его донесут до моего шатра и вступят в схватку с Лесными Тенями и прочим сбродом, пока дождутся прибытия подмоги с Телеремнаром во главе. И только тогда его милость барон Нустор, лежащий на импровизированных носилках и укрытый собственным плащом, протянет князю окровавленный стилет, сознается в невольном преступлении, попросит снисхождения своим коленопреклонённым воинам и испустит дух. На данном примере я ещё раз убедился, что не стоит судить о людях поспешно и с чужих слов. Барон проявил себя как герой и героем умер.
Однако Тантея не уберегли - Лесные Тени перерезали ему горло, пустив в расход как ненужный уже материал. Раскаялся ли в последние мгновения своей жизни некогда могущественный имперский вельможа, понял ли, что его положение, связи и жизнь - ничто в руках кукловодов? Мы уже не узнаем, но его судьба должна была послужить уроком остальным мятежникам, потому-то, забегая вперёд, скажу, что, когда битва отгремела и стали вешать на ближайших деревьях пленённых лордов, то двоих из них было решено оставить в живых. Им показали то, что осталось от моего шатра, в котором лежали вперемежку павшие эльфы, мои гвардейцы и воины Нустора, им очень подробно и настойчиво показали уже остывшего Виттерия со вскрытым горлом и его убийцу, который далеко уйти не смог и лежал рядом изрубленный мечами. Затем счастливчиков-лордов посадили на коней, дали наставления по информированию всех встречаемых одурманенных эльфийской ложью более-менее крупных военачальников, и отпустили восвояси - то есть, на север.
Особенно большие потери, не считая служб тылового обеспечения, понесла наша конница, так как в верховых враг имел почти трёхкратное преимущество и сумел воспользоваться неразберихой первых минут нападения, разрезая и изолируя друг от друга имперские отряды. Кавалеристы выступили в качестве пожарной команды и того остова, на котором потом выстроился всесокрушающий контрудар наших войск. Престон, недавно назначенный на пост командующего конницей четвёртого Большого полка и получивший титул баннерета из рук эрцграфа Луциния за роменагорнскую кампанию, в том неравном бою пал, но вновь проявил себя с лучшей стороны - и как командир, и как воин.
Вообще, в этом походе мы потеряли непропорционально много младших и старших командиров, что давало пищи для переоценки вражеской тактики и выработке контрмер по противодействию ей.
Критически оценивая в первом приближении итоги завершающей карательную экспедицию битвы, я всё приходил и приходил к тому выводу, что победа наша была сомнительной, а результаты ничтожными. Всё, чего мы добились, это показали зубы и проредили сонмища врагов, изведя некоторые благородные роды под корень. Ну, ещё вскрыли всеимперский заговор, только с доказательной базой у нас было туго - из всех пленённых в живых остался искалеченный эльф из клана Лесных Теней. Но я как-то не был уверен, что тот обладал хоть какой-то полезной информацией, однако вешать его пока не торопился и хорошо, что его не повесили во время моей отключки. Правда ногу пришлось ему ампутировать, так как арбалетный болт в мелкое крошево раздробил тренированному убийце коленную чашечку, а бешеная скачка, во время которой он исполнял роль вещевого мешка и дальнейшее обездвиженное лежание на полу моей ставки под охранной верных гвардейцев, способствовало нагноению раны и развитию гангрены.
Эддар, стараниями оставшихся лекарей, шёл на поправку, хоть и живого места на нём практически не осталось. Оруженосец погиб, но ему быстро подобрали замену - нынешний выглядел постарше, посообразительней и порасторопней. Надо бы хоть у этого спросить, как его зовут, а то порой неудобно себя чувствовал, давая распоряжения некому обезличенному человекоподобному существу. Зная имя, имеешь определённую власть.
Безвозвратных потерь в личной гвардии было двадцать пять человек, а это четверть от личного состава. Раненных было вдвое больше, но почти все они уже были в строю.
Претерпел изменения и мой внешний облик. Во-первых, сейчас я заметно всухднул и одежды на мне буквально болтались, словно тряпьё на пугале. Во-вторых, интенсивность и время воздействия силы Перстня подпалили волосы на моей голове, так что сейчас они торчали неровными ломкими кустами, кожа лица и рук приобрела багровый оттенок, а ногти потемнели и застыли неровными потёками. Если ещё принять во внимание то, что мои оставшиеся зубы постепенно приобретали форму заострённых конусов, а в радужке глаз вокруг зрачка появилось огненно-красное кольцо, то можно представить в какого красавчика я трансформировался.
Но собственная внешность и состояние пока меня слабо волновали, более насущными казались вопросы обеспечения вверенной мне армии, уход за раненными, наличие всего необходимого для дальнейшего продвижения в условиях вступившей в полную силу зимы.
Я как раз изучал донесения о потерях в имперских полках, когда был удостоен посещения необычного гостя. Или гостьи. Как посмотреть.