Мысли по поводу чего? И какого цвета могут быть эти мысли? Чёрные, белые, жёлтые, голубые, зелёные, непредсказуемые, непродуманные, спонтанные; всякие мысли от глупых до мудрых, от мистических до рационалистических, от очень даже ничего не предвещающих до самых суетливо-хулиганских...Мысли бывают разные, дурные и прекрасные.
В Кривом Пространстве Человеческого Мозга отмозговываются только Кривые Мысли; их очень трудно упорядочить, то есть привести в порядок, придать им надлежащий вид, потому что они из-за своей кривизны, неупорядоченности, стихийности и безалаберности, совсем не хотят принимать благопристойный вид мыслеоформленной умности. И даже, наоборот, стремятся показать крючкотворную глупость, тупость и несмышленость в самом неприкрытом виде.
В пространственной кривизне форм мышления бродят такие криводушные мысли, что даже сам мыслитель содрогается от наплыва этих думных чудовищ. Пытаясь избавится от них, он начинает выстраивать эфемерные логические схемы, которые также иллюзорны, как и криводушные мысли. Единственное спасение - уход в Бытие реальной действительности, где они, отождествляя себя с вещественными предметами, проявляют эти предметы и отличают их друг от друга Назывными Именами.
Реальное Бытие обладает своей структурой Кривизны Пространства и времени, но это кривизна обтекания реальных предметов, благодаря которой предметы только и могут обозначить свои индивидуальные границы и отличить себя от других таких же предметов, себе подобных.
ТРОПИНКИ,
КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ.
Тропинки бывают разные. И все тропинки ответвляются от большой дороги, и сколько бы ни петляли, снова выводят на большую дорогу. Ищите Свою Тропу Жизни, не петляйте, подобно зайцу, по ответвлениям Жизни. Ибо возврат на Большую Тропу Жизни отнимет много сил и энергии, а время потерянное на это, не даст осуществится Главной Мечте вашей Жизни. Будьте разумны, не петляйте по бездорожью, берегите свои силы для главного дела своей жизни! Берегите себя и то дело, которому служите! И дело послужит вам!
ЧТО Я ЛЮБЛЮ!
Люблю многое; ничто мирское мне не чуждо. Люблю смотреть на текущую воду; она успокаивает. Люблю огонь; он греет. Люблю Зелень, то есть травы и деревья: они утешают в одиночестве. Всё таки мы не одиноки, даже когда совсем одни. Есть ещё мир вне нас; он вокруг нас, а это и значит, что мы внутри этого, внешнего по отношению к нам, мира. Мы обмирщвлёны миром, окружены миром со всех сторон, мы его часть. Но как часть этого большого мира, внешнего относительно нас, мы и мир, существуем раздельно, между нами граница. Мой внутренний мир, это мир сосуществующий в миру внешнем, он воссуществлён в нём, он с ним одно по родству в Бытии, но отличен по сущности. Мир - это МакроКосмос; Я, как Одиночный Человек - МикроКосмос. Я в Миру - Гость, сродник Миру. Моё пребывание в миру как Гостя кончается с моей смертью, то есть невозможностью пребывать в миру физически: МикроКосмос поглощается МакроКосмосом. Но Прах, из которого Я был создан при рождении, не исчезает вместе с моей смертью: он растворяется, как Прах в недрах Матери-Земли, чтобы послужить строительным материалом для творения других Объектов или Субъектов Мира Сего, Мира становления Жизни из Нежити Мёртвого Праха. Мир вам, живите долго! (10. 04. 2008 год).
ПСИХОАНАЛИЗ.
Таинства психологизма.
Древнейшее языческое табу или запрет на зверство. Происходит малозначительный, допустим, срыв табуированных действий. Человек знает, что это не поощряется в обществе, но движимый, то ли любопытством, то ли корыстью, то ли другими мотивами, которые иногда не поддаются даже определению, позволяет себе совершить не поощряемое обществом действо. И дело даже не в том, что его неблаговидное действие, так он прежде всего сам считает, никем не было замечено, происходит ощущение, что он окунулся во что-то неприличное, чего нельзя было делать не только из принципа личной безопасности, но прежде всего для сохранения душевной чистоты и не замутнённости нравственных устоев своих и общества. К тому же если есть ощущение, что его видели за этим неблаговидным действием, или уличили в нем, тем более приходить ощущение, что он, перейдя эту тонкую грань между дозволенным и недозволенным, противопоставил себя тем, кто старается не нарушать нравственные границы дозволенного или табуированного, запрещённого или, по крайней мере, не поощряемого обществом. Это ведёт к психическому срыву; угрызения совести, чувство стыда и раскаяние долго будут преследовать человека, даже если он ничего значительного и опасного для общества не совершил.
ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ.
Из тёмной глубины веков, как наваждение, наплывает таинственный образ Зверя из Бездны, готового в любой момент выпрыгнут к нам, в наше время, чтобы своим появлением в миру разрушить все языческие Табу на Зверство от человека к человеку. Ведь от Зверства по отношению друг к другу нас отделяет совсем немногое; это тонкая и предельно уязвимая, координирующая наши чувства и разум, ментальная структура языка, формирующая внутренний закон нравственного во мне. Разрушить её - это значит вернуться в мир зверей, вернутся к зверству. Однако зверь зверю "не друг и не враг, а так"; уж кушать хочется очень. Это из мира животных байка.
Но Зверь из Бездны, хоть и зверь, но не из мира животных, а Зверь из мира Прообразов Бытия, зверь этот значится по классификации феноменов природы, проявляемых первосущностным Отцом и порождаемых первосущностной Праматерью. Всё это, конечно, не проясняет сущность Зверя из Бездны, но приближает нас к пониманию природы его происхождения.
Не мудрствуя лукаво, спросим самих себя, что представляет из себя Первообраз Отца Первосущностного в его физическом исполнении, формирующего материальные феномены бытия, извергающего их из нутра своего, чтобы всяк видящий мог бы видеть, а всяк слышащий ещё и услышать? Уж не Древо ли Жизни и Смерти, Древо на закате дня стоящее, Древо Протовод-донное, в ночное плавание, по водам которого, уходил Бог солнца Всемнгущий Ра (Ла), одним из двух гнёзд его (гнездо Зелёного протоморя или Лукоморья, питающего все воды мира сего) - это Древо было. Древо Баллоттон (Баллаббан, Плутона, Лаотуна), позднее поменявшее название на Прорву Бездонную (Баллаббастана), Посейдонову.
Если принять за рабочую эту версию, - тогда имеем Вулкан, в топках которого горит сера, выделяющая удушливый газ, а в котлах над топками варится адское месиво - плавленая вода, огненная вода, мистическая "Живая вода", протоматериальная вода, расплавленная протоматерия, Лава. Лавообразный Зверь - это извергающийся из вулкана Изверг, плывущий Изувер из бездонной печи Ада. Ужас, завораживающий, влекущий к себе. Вулкан, порождающий всё сущее на земле, порождающий безболезненно и непорочно. Могучая (Макош) Праматерь Нут (Анат, Астарта, Мами, Анна, нинхурсаг) порождающая Вселенную. Плавленая Бал-лаба есть кровь земная, она связывает через вулканический пуп прародительницу Землю с прародителем Неба - Ураном, Аполлоном, Дуранки-Туланки). Плавленая, горячая сперма, изливающаяся из фаллоса Геба, оплодотворяет изнутри лоно праматери Нут, иногда изображаемой коровой Хатхор; и тогда происходит то, что происходит, Нут порождает космос и всё сущее в нём: звёзды, планеты, солнце, луну.
Таким вот Зверь из лона Бездны, неукротимый и ужасный, генетически гнездящийся в тайниках наших душ, видится нам из языческого мира; Зверь, которому язычники приносили жертвоприношения людьми и всячески ублажали. Он до сих пор пугает нас, но нам уже не страшно; до тех пор, пока мы снова не понесём ему предлагать человеческие жертвы, пытаясь договориться с ним. Пока лабиринт (лавиринт) пуст, Зверя там нет, но кто может утверждать, что его оттуда уже не выпускают или не проектируют это сделать в будущем, когда Сверхбогатство не породит Дикую Нищету и убожество жизни для миллионов. Толпу то надо будет держать в страхе. Тогда и о Звере из Бездны вспомнят, и жертвоприношения людьми понесут ему. И будут молиться в страхе, чтобы чаша сия не коснулась каждого из нас, сирых и незащищенных. И чтобы Зверь из Бездны, означенный числом 66, не вернулся к нам снова бездонным ужасом Ада, необходимо, пока не поздно снова наложить табу на зверство, как это на заре человеческой истории сделали наши предки.
ВУЛКАН - ГОРА ОГНЕДОННАЯ.
В шумерской гимнографии есть такой гимн:
"Дом Богов с острой верхушкой оснащён для движения с неба к земле.
Дом, освещённый внутри красноватым небесным огнём,
С пульсирующим лучом, достигающим вдаль и вширь;
От вида его благоговейный трепет охватывает всё тело,
Дом, порождающий благоговение и страх, высокая гора гор,
Твоё творение велико, грандиозно и непостижимо для человека.
Дом светлый и тёмный, Дом Небес и Земли,
Построенный для шемов; Дом Богов с острой вершиной"
(Фрагмент из шумерской поэмы о Нин Хур Саг).
В языческих текстах Ближнего Востока и Малой Азии, использовался шумерский термин "Му" или семитоязычный его синоним "шу-му", "шам" или "Шем", для того, чтобы выразить с его помощью подъёмную способность возноситься вверх в вышину, наверх, в небесную высоту. Так Гильгаммеш, находясь вблизи горы Машу, видел как с неё взлетали в небо "Шемы", солнечные сыны Праматери Маши (Могучей Макоши Нут) и опускались обратно (восходили из вулкана Ночи или начала дня и заходили в протоводный вулкан Атона, Балатона-Плутона). Слого-корневая формализация солнечно-вулканического культа, формируемая буквой "М", и понятия, выражаемые с её помощью, более позднего происхождения, чем дублирующая тот же культ праязыческая буква "Н", относится к тому периоду, когда процесс формирования протоязыка уже завершился и начался процесс словотворения из корневой основы праязыка. Это время неолита и бронзы, становления протоцивилизации на землях прародины, где формировался солнечно-вулканический культ Ра-Амона, Атлантитана, Тильмуна, Цзюлин-Тулин Таотана.
Буква "Н" проявила себя в более ранний период, чем буква "М"; и это мы можем видеть, исследуя более древние документы, как религиозного, так и мифологического характера. Так изучая сокровенное откровение ханцев китая - "Шань хай цзин", находим в Дагуани вулканическую гору Солнца и Луны. "Это - небесный стержень. В небесные ворота Уцзюй (Узкие, Уту) заходят солнце и луна. Живёт здесь бог с человеческим лицом, без рук; ноги растут на макушке (ср. древо вверх корнями). Зовётся Е. Чжуаньсюй родил Лаотуна (Старца-Младенца, Старый-новый год). Лаотун родил Чжуна (Солнечного Шуна) и Ли (Чёрного). Бог приказал Чжуну (шуну, шему, солнцу) поднять небо (Тянь), а Ли - опустить землю. Опустив землю, Ли родил Е, который поселился на краю Запада, чтобы управлять чередованием движения солнца и луны, звёзд и планет". "Чжуань-сюй родил Лао-туна (Старца-Младенца, Старый-Новый год). Лао-тун родил Чжу-юна (Шуна; Заклинающего огонь)". "Гуй-шань есть местообитания Бога Цитуна". Ци-тун - сын Чжуаньсюя, отец Чжуна и Ли. Отождествляется с Лаотуном. Однако, представляется, что Лаотун (Плутон) относится к богам более старшего поколения, чем Цытун (Сатана), и приходится скорее Лаотуну сыном. (Сатана, сын Плутона).
Ханцы китая сохранили в своём языке, в той его древней части, которую можно считать атавизмами праязыческой мифологии китая, общеязыческие, слого-корневые ноумены языка цзюлин-таотании, десятихолмной прародины цивилизации; так из их языка мы узнаём, что в древнеязыческие времена гора носила название "шань", солнце называлось "шунь", а слогом "Му", которое соответствует праязыческому "Ну" или "Ану", называли Вулканическое Древо, символ Мировой Горы космогенезиса, и как, производное от него, все деревья и травы вообще, растущие на земле.
Это единство, идущее от праязыка и единой языческой доктрины, можно проследить в лингвофилософской мифологии, от древности до наших дней. Как это мы с вами сделали сейчас. Для убедительности этого вывода можно бесконечно множить примера языковой и лингво-мифологической идентичности. Захария Ситчин пишет: "Переводчики Библии упорно продолжают воспринимать термин "шем" как "имя", игнорируя опубликованную более ста лет назад работу Г. М. Редслоба ("Zeitschrift dtr Deutchen Morgenlansischen"), в которой он верно указал, что слова "шем" и "шамаим" ("небеса") происходят из одного корня "шама", ознчающего "то, что находтися вверху". Редслоб утверждает, что когда в Ветхом Завете говорится о том, что царь Давид "воздвиг шем" в честь победы над арамеями, это следует понимать не как славу, а как устремлённую в небо колонну". Если теперь, после этих уточняющих разъяснений, произвести идентификацию имеющихся у нас сведений, мы получим языковую картину начального космогенезиса: вулканическая гора-шам порождает солнечного сына Шуна (сияние Чжуюна, Чжуна), который поднимаясь вверх, поднял Небо (Тянь-шань, Небесная гора) над Землёй, а Ли (Лиан, Лан) опустил Землю вниз. С тех пор, люди могут видеть ежедневно, как из одного, восточного гнезда солне-шемы (солне-чен) поднимаются в небо, а к вечеру нисходят в другое, западное гнездо своего ежесуточного хождения небесными путями. Гильгаммеш, верный сын своего времени, согласно языческой вере, видел, как шемы восходят и заходят в небесно-вулканическую гору-шамаимашу (Шам-Маша), олицетворявшей восход солнечного сына из горы Ночи, ночного пути сына солнцероддной Праматери Могучей Нут).
Естественно, поэтому, воспринимать слово "шем" в более поздней интерпретации, как отражение солнечно-вулканической его сути в более прозаических артефактах: ступенчато-башшенные зиккураты-пирамиды, пирамидальные стелы Бен-бен (Син-син или Сим-сим), монументальные колонны, храмовые купола, саркофаги и памятные стеллы с изображениями богов и царей. А полная концентрация солнечно-вулканического культа отразилась в поминальной свече, в мерцающем свечении которой сокрыты все тайны мироздания; и среди них самая основная - энергия Духа Огня палением своим оплавляет плотную субстанцию свечи, и та плавится, тает, меняет свою суть.