Аннотация: Издано на бумаге, журнал Азимут Љ 31 2016
Все началось с одного собеседования. Точнее с опросника, который мне предложила заполнить моя родная тетя. Конечно, я не должен был тянуть с работой, учитывая, сколько сделала для меня тетушка после смерти мамы. Но было одно "но", которое заставляло скривиться, как от зубной боли, при виде вырезанного из журнала купона. Завтра мы собирались сплавиться по Ясе с моим другом. На каноэ. Ведь наши каноэ, мое и Дзена, делал еще мой отец. А он был мастер на такие штуки. Так что сплавляться по быстротечной Ясе на легкой, обтянутой оленьей кожей лодчонке - одно удовольствие.
- Возьми, Александр, заполнить и отправить нужно сегодня. Собеседование уже завтра. Подумать только, всего одна вакансия, как раз для юноши твоего возраста. Во дворец к самому бургомистру, - тетя мечтательно заломила руки, - а вдруг им понадобился новый смотритель часов? Вот была бы удача, так удача!
Я скромно пожал плечами. Дворец бургомистра не пробуждал во мне никаких эмоций, а зачем нужен смотритель старым, ржавым часам, остановившим свой бег еще при прежнем бургомистре, для меня всегда было загадкой.
Я пробежал глазами текст. Бред какой-то. "Нравится ли вам распевать песни по утрам во все горло?" Странный вопрос. "Как вы поступите с черной кошкой, перебежавшей вам дорогу?" Еще лучше. "Нравится ли вам курить мох с холма, и как часто вы это делаете?" Еще бы про настойку из мухоморов спросили. Кстати, надо бы затянуться, пока тетя не видит. Глядишь, быстрей дело пойдет с опросником.
Так я и сделал. Свернул самокрутку и задымил. А мох был забористый, его Дзен собирал в начале мая, в полнолуние. В общем, пробрало меня хорошо. Жаль, друга рядом не было. Тетя моя его всегда недолюбливала, говорила, что хорошего парня Радзивиллом не назовут. Хотя, глупость все это и предрассудки. Но тетку не разубедишь. Так, какой у нас там следующий вопрос? "Как вы относитесь к оборотням?" Да никак я к ним не отношусь, нет у меня знакомых оборотней. Хотя, если верить тете...
И вдруг меня разобрала злость. Не люблю я, когда моим планам что-то мешает. И стал отвечать как попало. "Прыгните ли вы с крыши на спор?" А чего ж не прыгнуть, тут главное, сколько монет на кону, и чтоб крыша была не слишком высоко. И плевать с городской башни мне нравится, и бегать голым по ночам. Вообще, мне все это нравится до упаду. Я только этим в свободное время и занимаюсь. А уж что бы я сделал с черной кошкой, рискнувшей перебежать мне дорогу, так я вам не скажу, до сих пор за тот ответ стыдно.
Ответив таким образом, я был искренне убежден, что на собеседование меня не пригласят. Во дворце бургомистра идиоты не нужны. Немного неудобно перед тетей, но не беда. Радзивиллу-старшему нужен помощник в пекарню, а зимой можно к лесорубам податься. Не пропадем.
Каково же было мое удивление, когда на следующее утро послышался рожок почтальона прямо под нашими окнами. Сомнения окончательно развеялись, когда тетушка радостно ворвалась в мою комнату, даже не постучавшись.
- Александр, свершилось! Вот, приглашение на собеседование! Жаль, сестра не дожила, - тетя всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, - а где твой нарядный костюм?
Мой школьно-выпускной костюм, именуемый теперь "нарядным", оказался слегка маловат. Я вырос за лето порядочно, и брюки были невыносимо коротки. Тетя попыталась их удлинить за счет подгиба, но это помогло мало. Тощие щиколотки в белых, тоже нарядных носках смешно торчали из разношенных отцовских туфель.
Так я и отправился во дворец. Меня мало волновало собеседование. Наверняка это либо ошибка, либо кандидат заранее известен. А я должен буду изображать конкуренцию. Наш бургомистр - та еще бестия. Любит он всякие делишки проворачивать. Однажды он выбирал дворецкого. Прямо соревнование устроил, клянусь. Радзивилл-старший тогда проиграл здоровенному детине из местных, с холмов. Да кто бы сомневался, что лесного жителя не выберут на эту должность. Но спектакль разыграть - это всегда пожалуйста. И что все так не любят лесных обитателей? Не нравится, что пришли и поселились в городе? Так лес вырубают, куда же им идти прикажете? Живут себе и пусть живут. Они от нас только тем и отличаются, что по ночам не спят. Радзивиллам пекарня как раз то, что надо. Ночью пекут хлеб, утром продают. Хотя, Дзен и днем не спит тоже. Он мне всегда нравился, Радзивилл-младший, с первого дня знакомства. Веселый он и рассказчик хороший. Все мне про жизнь лесную рассказывал. Даже бугорки свои показал на голове. На ощупь мягкие, их под волосами не видно совсем. Дзен говорил, у их предков рога росли, а им только бугорки достались. А что там про короля-оборотня, который правил лесными жителями, так это сказки. Мне так Дзен и сказал, что никогда его в глаза не видел. А раз не видел, значит, и нет там никого.
Дворецкий натянуто улыбнулся, пропуская меня внутрь. Пройдя по длинному коридору, я не обнаружил ни одного конкурента. Поднялся на второй этаж - та же история. Я уже было засомневался, что пришел вовремя, как вдруг одна из многочисленных дверей отворилась, и на меня понесся маленький круглый человечек.
- Господин Гишовец, господин Гишовец, ну наконец-то! - Я даже вздрогнул от неожиданности. По фамилии меня называли только в школе и без приставки "господин", - прошу вас в кабинет.
Толстяк услужливо распахнул передо мной дверь, указал на дубовый стул с резной спинкой. Усевшись напротив за массивный стол, он преданно уставился мне в глаза и произнес:
- Могу вас поздравить, господин Гишовец! Вы единственный, кто правильно ответил на все вопросы.
Я поперхнулся. Правильно?!
- А вы уверены, что ничего не перепутали?
- Это ваш опросник? - человек извлек из ящика стола купон и я без труда узнал свой почерк, - вот и вопросы. "Как вы думаете, какое белье носят монашки?". Отличный ответ - "никогда не заглядывал им под юбку, но обещаю в ближайшее время этим заняться", ха-ха, а вот про кошку, кхм, да, впечатляет, - это же вы писали?
- Да, безусловно. Но, знаете ли, я когда отвечал на вопросы, был слегка не в себе.
- О, не стоит беспокоиться, мы тут все немного того, - человек взмахнул рукой возле виска, - государственная служба, знаете ли. Накладывает отпечаток.
- А что за работа, в журнале ничего не сказано.
- Работа? Не пыльная, я бы так сказал. В смысле, с пылью иметь дело не будете. Но должность ответственная. Вы назначаетесь ... как бы поточнее выразиться ... наставником, - человек был так рад найденному слову, что даже покраснел от удовольствия, - вы ведь окончили школу? В этом году? Какая удача, господин Гишовец, какая удача!
---
Тетя была счастлива. Впрочем, она ни минуты не сомневалась в моих способностях заполнять опросники и проходить собеседования. Теперь у меня все шансы стать со временем смотрителем ржавых часов, потом начальником городских конюшен, директором тайной канцелярии, а то и (чем черт не шутит) следующим бургомистром. Пока же я буду работать наставником сыновей нынешнего главы города. Ни я, ни тетя толком не понимали круг моих обязанностей. Дело в том, что у бургомистра было трое сыновей. Двое учились в нашей школе, те еще пройдохи. А вот третьего никто в глаза не видел. Ходили слухи, что мальчик болен и прикован к постели. Некоторые рассказывали, что у него три головы, и он только и знает, что ест. Подкрепляло эту версию то, что жена бургомистра умерла во время родов. Попробуй-ка, роди трехголового младенца! Но это, конечно, глупости, я в это не верил, хотя что-то кольнуло в сердце, когда я узнал, кем буду работать. Знающие люди называют это интуицией, незнающие - подозрением. Но полученный аванс действовал успокаивающе. Тетя заказала новый "нарядный костюм" у лучшего портного, не забыв поведать половине города, зачем он мне понадобился.
Я пошел к Дзену. Не терпелось обо всем рассказать другу. Жаль, поход придется отменить, но будут же у меня выходные! Дверь открыл Радзивилл-старший, и я, как всегда, испугался. Не могу привыкнуть к его ожогу. Левая сторона лица пекаря - сплошной страшный ожог. Я об этом знаю, но всякий раз вздрагиваю. Радзивилл замечает, мрачнеет, а я сгораю от стыда. Это невыносимо, но пересилить себя не могу.
- О, кого я вижу! Господин наставник! - Дзен хлопнул меня по плечу, - ты как раз к чаю, садись к столу и быстро рассказывай, как тебе удалось провернуть такое дело?
Кажется, я погорячился насчет половины города. Радзивиллы жили на самой окраине.
- Сам не пойму - я сделал все, чтобы меня не взяли, - я сел за стол, надкусил ароматный рогалик с маком, - у вас самая вкусная выпечка в городе, господин Радзивилл.
Но пекарь лишь угрюмо мотнул головой. Он и так это знал, а также то, что я пытаюсь загладить свой испуг.
- Ну и работенку ты себе нашел, не позавидуешь. Тор с Мансом противные до ужаса, как ты с ними собираешься справляться? Близняшки те еще черти! С ними учителя сладу не знают, а ты сам только школу окончил. Ты для них такой же, как они, только хуже, потому что сын простого лодочника. А может, тебя приставят к "трехголовому"? - Дзен округлил глаза, - и ты узнаешь тайну бургомистра.
Гулко ударилась о пол кастрюля, полная лесных орехов для рогаликов.
- Помоги, что стоишь, - прикрикнул отец на сына. Радзивилл-старший, стоя на коленях, собирал рассыпавшиеся по полу орехи, и руки его мелко подрагивали.
Мы принялись собрать орехи.
- Пойду, принесу воды, - пекарь схватил ведро и выскочил во двор как ошпаренный.
- Что с ним такое, Дзен?
- Не знаю, он последнее время как будто не в себе.
"Последнее время" продолжалось лет пять. Когда отец и сын появились в нашем городе, а это было ровно десять лет назад, Радзивилл-старший был совсем другим человеком. Веселым и очень деятельным. Он быстро приспособился к жизни в городе, сам построил пекарню. Пек и продавал вкусный хлеб, водил сына в школу, шутил с соседями. К нему в пекарню выстраивалась длиннющая очередь, и даже бургомистрова жена самолично покупала у него сдобные булочки, а не посылала прислугу. А потом что-то случилось. Кажется, началось с того конкурса на должность дворецкого. Горожане недоумевали, зачем Радзивиллу менять занятие? У него такой прекрасный хлеб! Сразу видно - человек на своем месте. И вдруг - дворецкий! Радзивилл тогда должность не получил, расстроился, ходил разбираться к бургомистру. И не раз еще ходил. Дзен рассказывал, что однажды отца не было дома сутки, пришлось закрыть пекарню. А когда тот пришел, лицо его было замотано куском белой простыни. Где он обжог лицо - Радзивилл-старший не рассказывал. Но после этого он замкнулся и как будто ушел в себя. Оно и понятно, тяжело жить с таким уродством. Хотя за столько лет можно было и попривыкнуть.
Возвращался я домой с неприятным осадком в душе. Я уже пожалел, что зашел к Дзену и заставил нервничать его отца. Что там произошло у них с бургомистром? И почему он так отреагировал на мое назначение? Или на слова сына о некой тайне? В городе всякое болтают, язык потому и без костей, чтобы легче глупости говорить. Я не прислушиваюсь к сплетням. Хватит того, что тетя каждый день их приносит, как сорока на хвосте. Я даже научился ее не слышать, когда не хочется. Она говорит, я киваю, а думаю о своем.
Тетя ждала меня к ужину. Постелила праздничную скатерть и свечи зажгла. Как в Сочельник, ей богу!
- Ну вот где ты ходишь, я все глаза проглядела. Все остыло. Костюм надо примерить, забрала уже. Столько дел еще, а он гуляет! Опять у Радзивиллов торчал? Что тебе там, медом намазано? Ты теперь во дворце служишь, не дело с лесным народом водиться.
- Кстати, о Радзивиллах, - я решил застать тетушку врасплох, - ты не знаешь, откуда у пекаря такой страшный ожог?
Тетя смерила меня долгим взглядом.
- Так он у печи все время, огня у них в пекарне достаточно, вот и обжегся. Осторожней надо с огнем-то, он шутить не любит, - тетушка отвела взгляд в сторону, - ой, забыла совсем, я пирог испекла, остыл поди, столько дел еще. Садись, ешь, потом костюм примеришь. Забрала уже.
Да, тетушку я недооценил. При всей ее любви к сплетням правду из нее вытащить оказалось не так-то просто. Да и знает ли она эту правду? Я ковырнул вилкой пирог. Есть совсем не хотелось, мысли путались. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. На месте разберусь, что к чему. Может, и нет никакой тайны, сам себе со скуки придумываю, только голову забиваю. Лишь одно я знал наверняка. Мне не терпелось приступить к работе!
---
Да, Дзен не ошибся, предсказывая трудности, связанные с моей должностью. Но и он не смог правильно оценить всю степень риска здоровьем и порчи личного имущества на тернистом пути наставника молодежи. Это был понедельник. Не стоит начинать трудовую деятельность с понедельника, что бы там ни говорили.
Близнецы встретили меня "в штыки". К тому времени они уже извели парочку наставников, обратили в бегство репетитора по математике и вынудили уехать далеко за Холливулл учителя музыки. А бравый капрал Йошец из личного караула замка спешно ушел в отставку. Это произошло вовсе не из-за того, что один из братьев прострелил ему зад в тире, просто капрал был не дурак выпить и однажды уснул прямо на посту. Но близнецы записали и его на свой счет, о чем меня проинформировали, как только я пересек "линию фронта".
- Мы и не таких видали, понял? - Тор демонстративно закатал рукава рубашки.
- С капралом справились и с плебеем справимся. Ты ведь сын лодочника, если не ошибаюсь, - по веснушчатому лицу Манса скользнула злорадная усмешка.
- А жертвы мы закапываем в саду, за башней, имей это в виду.
- Да, в полночь. И нам помогает наш садовник, - Манс перешел на зловещий шепот, - мы прочитаем заклинание над твоей могилой, ты превратишься в оборотня, и тебя пристрелит сумасшедший охотник.
- Садовник - наша первая жертва, он тоже оборотень, чтоб ты знал.
Ну что сказать, садовник Мейлиц был личностью колоритной. Какое-то время он составлял компанию Йошецу за рюмочкой драна, и наверняка ушел бы на покой вместе с капралом, но для садовников отставка не предусмотрена. Поэтому Мейлиц либо стриг кусты живой изгороди, что росли вокруг замка, либо клевал сизым носом где-нибудь в тенечке возле бутылки с дешевой выпивкой. По обстоятельствам. Я слушал этот поток сознания, лениво скручивал самокрутку, нарочито медленно приминая пальцами мох. Крутые парни, говорите? Ну-ну. Мальчишки замолчали, пристально наблюдая за моими действиями.
- Того, кто курит мох, магия не берет, - я выпустил колечко дыма, - но кому я это говорю, вы его еще даже не нюхали!
Я решил брать быка за рога с первого дня. И хотя братьям было всего по двенадцать, по неуправляемости они могли соперничать со старшеклассниками. Конечно, папаша - первое лицо в городе. Как они все-таки похожи на него! Я всегда удивлялся мастерству матушки-природы делать такие точные копии. Тор с Мансом были повторением своего отца вплоть до деталей. Я хорошо помнил их мать, Элизу. Она была очень миловидной, улыбчивой женщиной. Ее роскошным льняным волосам завидовала женская половина города, включая мою тетю. Но мальчишки уродились рыжими, веснушчатыми, толстыми и с таким же тяжелым характером, как у отца. Им бы по зеленому сюртуку с медными пуговицами, ленту бургомистра через плечо и поставить рядом с папашей. Народ бы умер со смеху, гарантирую.
- Мы курим мох почти каждый день, удивил! - Тор презрительно хмыкнул.
- Да, когда пожелаем, просто сейчас не хочется, - Манс жадно проследил, как следующее колечко дыма медленно растаяло в воздухе.
Как выяснилось этим утром, в мои обязанности входило отводить близнецов в школу, забирать их после занятий, приводить домой и готовить с ними домашнее задание до самого вечера. Пока бургомистр не явится домой, окончив свои бургомистровы дела.
- Быстро соберетесь - дам затянуться, может быть.
Парни нехотя водрузили свои рюкзаки на спины, и мы вывалили из дому. Миновали ратушу, задержались возле театра - у Тора развязался шнурок на ботинке.
- Доброе утро, господин Гишовец! - приподнял цилиндр директор театра.
Ну, дела! Вот что значит государственная служба! Раньше теткины подружки меня даже не замечали. А сейчас сам директор театра поздоровался. Я учтиво поклонился. Мне определенно понравилось. Наверное, это обстоятельство и ослабило мою бдительность.
Когда занятия закончились, и я привел братьев домой, тут-то все и случилось. Не сказать, что прямо конец света наступил, но мне было неприятно.
- Где ваша одежда для пения в церковном хоре? Не забыли, завтра репетиция?
Манс указал на маленькую дверку в углу комнаты. Я подошел, открыл дверь. Поток ледяной воды обрушился на голову, смывая утреннюю эйфорию. Насмешливо звякнуло под потолком жестяное ведро. Прощай, новый костюм! Тетка меня убьет.
Не знаю, что бы я сделал с маленькими мерзавцами, если бы не бургомистр. Он вошел в комнату, оценил ущерб в десять золотых, тут же высыпал мне на ладонь мелочь, пообещав остальное завтра, и послал сушиться в домик садовника.
- Что, попало тебе, они такие, все в папашу, пропади он пропадом, душегубец, - Мейлиц икнул, придирчиво осмотрел меня с ног до головы и поморщился. Вид у меня и впрямь был не очень, даже садовнику не понравился.
Я сидел на маленькой кухоньке в одном исподнем, пил чай с драном (чтобы согреться) и обдумывал план мести. Солнце уже ушло за горизонт, а костюм все еще был влажным. Тетка, поди, беспокоится, а я сижу рядом с пьяным садовником и неизвестно, когда попаду домой. Злость распирала меня, и чтобы успокоиться, я подошел к открытому окну. Садовничий домик находился на заднем дворе, как раз напротив башни. В сгущающихся сумерках она выглядела немного зловеще. И вдруг на самом верху вспыхнул свет. Яркое пятно осветило темную лужайку. Интересно, кто бы мог его зажечь? Хотел было поинтересоваться у Мейлица, но ничего не вышло. Уронив голову на грудь и пуская слюни, садовник сладко спал, по-прежнему сидя за столом.
Я натянул все еще сырой костюм и выскользнул наружу. Осторожно приблизился к башне. Обошел кругом в поисках двери, но ничего не обнаружил. Должен быть подземный ход, и наверняка прямо из дворца. Интересно, откуда именно? Ведь он такой большой, семья бургомистра занимала только шестую его часть.
И вдруг я что-то почувствовал. Чье-то тяжелое дыхание послышалось с той стороны живой изгороди. Внутри у меня похолодело, сердце на мгновение замерло, а потом ухнуло с такой силой, что я еле устоял на ногах. Невольно вспомнились зарытые братьями жертвы. Нет, не может быть, это ветер шуршит листвой. Я отер с лица холодный пот, восстановил дыхание. Первый рабочий день выдался нервным. Пора домой, в конце концов.
---
- И что ты намерен делать? - глаза Дзена горели любопытством.
Мы сидели за столом и жевали рогалики. Прошла долгая неделя "боевой" вахты. Братья так вымотали меня, что выходные я решил провести с другом и подальше от города.
- Надо найти вход в башню, наверняка младший сын бургомистра находится там. Днем это никак не сделать - Тор с Мансом всегда рядом. А вот на следующей неделе бургомистр уезжает в Холливулл. Он попросил меня оставаться еще и на ночь, пока не вернется. Это шанс! Не думаю, что он обернется за день. Холливулл достаточно далеко.
- А ты не спрашивал его о третьем сыне? Это ведь нормально, если ты спросишь.
- Как-то не решился. Да мне двоих пока хватает с головой. А если третий такой же, или еще хуже? Вдруг бургомистр подумает, что мне скучно с близнецами и заставит еще и за младшим присматривать? Сначала надо убедиться, что он не сумасшедший.
- Что-то ты бледный совсем, - Дзен вскочил со стула, - пора на воздух. На речку, и все печали уйдут сами собой. Забудешь о работе хоть на время. Привет, отец!
Я обернулся и увидел в дверном проеме Радзивилла-старшего. Он скинул с плеч вязанку хвороста, прошел в комнату. Присев на подоконник, посмотрел на меня так пристально, что стало неловко.
- Как дела, Александр? Выглядишь уставшим. Нелегко приходится?
- Да уж, достается.
- А когда уезжает бургомистр?
- В следующий четверг. Он едет на заседание - "Определение границ округа Холливулл".
- Дня на три-четыре, - в задумчивости произнес Радзивилл, - это очень важно, границы Холливулла.
- Да, наверное. А мне придется ночевать с детьми.
- Ничего, это же дворец, места много.
Пекарь сверлил меня взглядом. Что он хотел еще услышать? Какую-нибудь дворцовую сплетню - так он не по этой части. Это тетке все любопытно. Вплоть до обеденного меню и кличек придворных кошек. Под его взглядом я чувствовал себя не совсем уютно. Поэтому, когда Дзен загремел своим каноэ, я, едва попрощавшись, пулей выскочил во двор.
- Не нарвитесь на охотника, - крикнул вслед Радзивилл, но мы были уже далеко, чтобы ответить.
Весь день мы сплавлялись по Ясе. Крутые пороги реки не дают расслабляться, но это так весело! Дзен постоянно покрикивает, предупреждая о новых препятствиях. Он всегда плыл впереди меня, так повелось с самого начала. У Дзена лучше получалось сплавляться, он все успевал - и заметить поворот, и предупредить. Руки ныли с непривычки, от шума реки кругом шла голова. Наконец Дзен махнул рукой в сторону берега. Мы причалили, вытащили лодки, и я с наслаждением рухнул на траву.
- Что, господин наставник, тяжело после такого перерыва? Кожу на ладонях, поди, стер?
- Стер, но это мелочи. Перевяжу и двинемся дальше.
- Это тебе не с близнецами уроки делать. Как ты их уговариваешь? Тебе разрешают их наказывать? Как в старые добрые времена. Розгами, например?
- Не поверишь, Дзен. Я им обещал принести мха. Один раз дал затянуться. Пока вроде без приключений обходимся. Как перестанут слушать, журнал про стриптиз им подкину. Пусть просвещаются.
- Да, из тебя наставник, как из толстой Марты балерина! - Дзен расхохотался, - подсадить бургомистровых детей на мох! По тебе же карцер плачет! Молись, чтобы папаша не разнюхал.
- Да кто с ними еще нянчиться будет! Только дурак, вроде меня. Они так вчера и заявили: "Папа нанял для нас дурака. Так что не умничай".
- Откровенно. Наверное, он где-то прав. Нет, я не хочу сказать, что ты идиот. Просто от них все бегут. Бургомистр, наверняка, устал искать наставников. И решил изменить правила приема. Иногда это срабатывает.
- И я внес некоторое разнообразие в скучную дворцовую жизнь. Ты это хотел сказать?
- Да, господин наставник, именно это! Близнецы будут вспоминать тебя с благодарностью. Где-нибудь на склоне лет, нет-нет, да и вспомнят щедрую руку, предложившую им первый косячок. На глаза навернутся слезы умиления, а в горле запершит при воспоминании о волшебном мхе, растущем на зеленых холмах до самого горизонта.
- Дзен, ты писать не пробовал? Сказки для детей, например? "Как я накурился мха и увидел болотную ведьму". Неплохое название?
Но Дзен не ответил. Он стоял возле дерева, замерев, как охотничий пес.
Мой друг обладал фантастическим слухом. Я же ничего не слышал, кроме шума реки и шелеста листьев. Дзен предостерегающе поднял руку. Конец разговорам. Я тихо подошел и встал рядом. Вдалеке, - там, где заканчивалась дорога и начинались первые заросли, - появился человек.
Путаясь в длинном плаще, он быстро шел, оглядываясь на город. Наброшенный капюшон не давал возможности рассмотреть его. Вот он подошел к зарослям. Ближайшие кусты раздвинулись, и навстречу ему вышел странно одетый гражданин. Одежда его истрепалась и больше походила на лохмотья, а за плечами висело допотопное, хотя и хорошо отполированное ружье.
- Сумасшедший охотник! Вот он где обитает, истребитель оборотней, - Дзен осторожно отогнул веточку дерева, чтобы лучше видеть, - ему же запретили приближаться к городу после того, как он устроил охоту на собак. А кто второй, интересно.
Приятель охотника откинул капюшон и я невольно присвистнул. Это был бургомистр.
- Что творится! Глава города тайно встречается с сумасшедшим охотником. У них какие-то дела? Не думаю, что они собрались пострелять галок.
- Это ты у нас во дворце служишь, должен быть в курсе. Смотри-ка, они обменялись сувенирами. Кажется, бургомистр ему за что-то заплатил. Как думаешь, что в той маленькой красной коробочке?
Я пожал плечами. Откуда мне было знать?
---
Кортеж бургомистра наконец покинул город. И зачем устраивать столь пышные проводы пусть даже главе города, если он уезжает на несколько дней? Для бургомистра что Холливулл, что Столица. Везде может побывать, если захочет. Подумаешь, событие!
Все дни до отъезда я не терял времени даром и обнаружил, наконец, ход в башню. Он шел из кухни. Произошло это случайно. Тор с Мансом объелись солеными орехами, и мне пришлось спуститься в кухню за водой. Кухня поистине огромна, я пустился на поиски "чего-нибудь попить", как вдруг услышал разговор.
- Сегодня ты несешь обед в башню. И смотри, не расплескай, как прошлый раз. Оставишь возле двери, не вздумай входить к нему.
- Да знаю, знаю.
Я притаился за печью и видел, как поваренок скрылся за маленькой деревянной дверью. Теперь я знал, что делать. И когда бургомистр под фанфары полкового оркестра выехал из города, я только ждал, когда стемнеет и дворец погрузится в сон.
Не знаю, сколько прошло времени. Мальчишки уснули, ознакомившись с тонкостями стриптиза. Полная луна выкатилась из-за тучи и смотрела на меня выжидающе. Я тихо спустился в кухню. Там было светло, как днем. Какая-то сумасшедшая луна была в ту ночь, она освещала все вокруг. Я отчетливо видел висящие половники и кастрюли на стенах, ножи в ящиках, брошенный на столе фартук повара.
Вот и нужная мне дверь. Я тихонько приоткрыл ее. На стенах длинного коридора горели факелы. Я долго шел, оглядываясь. Кто его знает, вдруг кому-то вздумается забрести на кухню. Мне не хотелось, чтобы бургомистр узнал о моей попытке проникнуть в башню. Вот и лестница, ведущая вверх. Я ступил ногой на деревянную ступеньку, она легонько скрипнула. Мне стало не по себе, захотелось вернуться, но любопытство пересилило. Я долго поднимался по узкой винтовой лестнице и молился лишь о том, чтобы близнецы не проснулись и не вздумали меня искать. Выходя, я подпер дверь их спальни стулом. Так, на всякий случай. И потом я об этом ни разу не пожалел.
В свете луны, проникавшей сквозь бойницы, я увидел дверь, за которой скрывалась тайна. И если не сегодня мне предстоит ее разгадать, то когда? Что-то звякнуло внизу. Кто-то на кухне? Только этого не хватало. Ну, тем лучше, отступать было некуда, я отодвинул тяжелый засов и толкнул рукой дверь.
В комнате горела лампадка, но ее тусклого света хватало, чтобы рассмотреть широкую кровать у стены, а на ней мальчишку. Обычного маленького мальчика лет четырех-пяти. У него была одна голова, две руки и пара ног. Он сидел, обхватив руками колени и с любопытством меня разглядывал.
- Ты новый повар? Мне уже приносили ужин, - мальчик приветливо улыбнулся.
- Я не повар, я просто здесь работаю. Зашел с тобой познакомиться. Тебя как зовут?
- Сэмюэль. Я здесь совсем один, - мальчик вздохнул, - а ты не скоро уйдешь?
- Нет, пока не уйду. Я ведь пришел знакомиться. А ты все время здесь живешь? А почему не во дворце?
Сэмюэль пожал плечами. Похоже, он не понял вопроса. Мне стало не по себе. Зачем держать нормального, смышленого мальчишку в башне? То, что он вполне адекватен и у него не три головы, было видно невооруженным взглядом. Странно, что он вообще разговаривает, он же кроме поваров, наверное, и не видит никого. Я присел на кровать. Сэмюэль мне нравился. Он не был похож на своих братьев. Льняные волосы, большие голубые глаза, грустная улыбка. Я невольно вспомнил жену бургомистра.
- Смотри, что у меня есть! - Сэмюэль сунул руку под подушку и вынул оттуда перо голубя, - Это обронила большая птица. Она любит хлеб. Я даю ей немного своего хлеба.
У меня сжалось сердце. Тор с Мансом имели все, что заблагорассудится, а их маленький братишка довольствовался пером какого-то голубя.
И вдруг со мной что-то произошло. Пусть меня уволят, пусть посадят в тюрьму, мне все равно. Но я не мог мириться с тем, что увидел и узнал. В конце концов, существует суд, который обязан защищать права ребенка. Это хорошо, что бургомистр в отъезде. Приедет - будет ему сюрприз. А пока пора близнецам познакомиться с братом. Я взял мальчишку за руку.
- Пойдем, ты здесь больше не живешь. Я покажу тебе дворец, он намного больше твоей башни.
Сэмюэль недоверчиво посмотрел на меня, осторожно перешагнул порог. Наверняка ему говорили, что этого делать нельзя. Но я решительно тащил его к свободе.
Мы спустились по лестнице, прошли длинным коридором и вышли на кухню. Сэмюэль смотрел на все расширенными глазами. Он был здесь явно впервые. Я вел мальчишку в зал, где мы заночуем до утра. А потом я познакомлю близнецов с их братом. Это будет покруче мха.
Я открыл дверь зала и остолбенел. Везде горели свечи, в камине потрескивали дрова, а на диване сидел бургомистр. У меня подкосились ноги, сердце замерло. Бургомистр тяжело посмотрел на Сэмюэля, потом перевел взгляд на меня.
- Кто позволил тебе подниматься в башню? Так ты относишься к своим обязанностям? - бургомистр встал, снял со стены охотничье ружье и направил прямо на нас.
Я совершенно потерял связь с реальностью. Мне казалось, это плохой сон. Силился что-то сказать, то язык словно приклеился к небу. Спина взмокла. Я ничего не замечал, кроме черного дула, несущего смерть.
И вдруг послышался звон разбитого стекла. Метнулась от окна тень и перед бургомистром появился огромный волк. Я видел его взъерошенный загривок, ходящий ходуном серый хвост. Расставив мощные лапы, он угрожающе зарычал.
- Я ждал тебя. Пришел за своим отродьем? - бургомистр поднял ружье повыше, прицелился, - рискни, сдвинься с места и я продырявлю твою шкуру. Что же ты медлишь? А может, начать с них? Пуль хватит. Серебряные, от охотника. Так что наверняка.
Волк сделал шаг вперед и снова зарычал.
- Хочешь знать, как она умерла? Теперь уже все равно. Я это сделал. Она не мучилась. А теперь я проделаю это с тобой и еще кое с кем. Попрощайся с ним.
Волк обернулся, и я увидел левую сторону его морды. На ней не было шерсти! Но этого не может быть! Я прижал к себе мальчишку, обхватил его голову руками, пытаясь защитить, и вдруг нащупал на макушке маленькие бугорки. Я еще раз провел рукой по льняным волосам. Нет, не показалось. Такие же бугорки, как у Дзена! И вдруг я все понял. Все до конца. Я вспомнил городские сплетни насчет жены бургомистра и Радзивилла-старшего. Говорили, что она непозволительно долго разговаривает с ним, простым пекарем. Вспомнил, как толстая Марта шепталась с теткой, будто видела Радзивилла и Элизу возле заброшенной мельницы. Так Сэмюэль не сын бургомистра!
Все встало на свои места, мозг заработал с лихорадочной быстротой. Бургомистр не шутит, ясно как день. Он только что признался в убийстве собственной жены. При свидетелях, которых живыми отсюда теперь не выпустит. Надо было что-то делать. И я ничего лучше не придумал, как закричать. Громко, страшно. Пусть хоть кто-нибудь услышит! Пусть проснется пьяница Мейлиц, пусть прибежит сюда дворцовый караул! Кто угодно!
Бургомистр на мгновение растерялся, этого хватило, чтобы Радзивилл прыгнул и сбил его с ног. Прогремел выстрел. Пуля срезала огромную люстру. Радзивилл успел увернуться, а вот бургомистру повезло меньше. Точнее, совсем не повезло. Упав, огромная люстра пригвоздила его к мраморному полу. Тонкий ручеек крови заструился из-под тела, смешиваясь с битым хрусталем. Меня затошнило, и я потерял сознание.
----
Тетя сидела у изголовья кровати и сочувственно смотрела на меня. Сколько я проспал? День? Два?
- Ты был в забытьи шесть суток. Бедный мальчик. Что тебе пришлось пережить! - в тетиных глазах мелькнуло любопытство, или мне показалось? - Хочешь покушать, проголодался, поди?
- А что случилось, я почти ничего не помню.
- Во дворец забрались воры. А тут бургомистр на беду вернулся - забыл важный документ. Он в грабителей выстрелил, но попал в люстру. Она его и похоронила. Вот ведь несчастье. Отправился вслед за женой. Мальчиков забирают родственники. Одного в Холливулл, другого в Столицу.
- А Сэмюэль?
Тетя пожевала губами, но потом решилась все мне рассказать. Она была на похоронах. Как выразилась моя тетушка, само небо плакало в тот день. В общем, шел дождь, было мокро, грустно и противно. Судя по бодрому голосу рассказчицы, никто особенно не скорбел, учитывая тяжелый нрав усопшего. Жалко было только близнецов, которых почему-то решили разлучить. Уж такие богатые эти бургомистровы родственники, особенно те, что живут в Столице, а берут на воспитание только по одному ребенку. В общем, похороны как похороны. Священник говорил хорошие слова, положенные в этих случаях, директор похоронного бюро поглядывал на часы - время - деньги, народ скучал. И вдруг появился Радзивилл. Мокрый от дождя и как будто осунувшийся. Он молча подошел к Сэмюэлю, стоявшему дальше всех от могилы, взял его за руку и увел с собой. Священник на время прервался, народ замер. И только дождь выстукивал дробь о раскрытые черные зонтики. Никто не посмел возразить, ведь третьему сыну так и не нашлось места среди бургомистровых родственников, и городской совет решил отправить его в приют. А в приюте какая жизнь? Уж лучше в семье, какой бы она ни была. Так что священник набрал побольше воздуха в грудь и по-быстрому завершил свою речь. Потом пришел комиссар, почтил память усопшего и пригласил Мейлица для повторной дачи показаний. Вечно он копает, где не надо. И так все ясно. Во дворец забрались грабители, случайно убили бургомистра, пытавшегося защитить свое добро, а шерсть на подоконнике, так то собаки, которая была у воров. Сам Мейлиц подтвердил, что слышал в ту ночь лай незнакомого пса. Видеть не видел, но слышал. Он прибежал, когда уже выстрел прогремел. Ясно, что к тому времени собака успела удрать. Что ей, комиссара Гушица дожидаться? Хорошо, дети были заперты, не видели ничего, а то ведь и их бы на допрос вызвал, неугомонный.
- Тебя домой садовник привел, ты был не в себе, бедный мальчик,- тетя на секунду перевела дух, - кстати, тебе письмо. Почтальон принес три дня назад.
Я надорвал серый пакет. Письмо было от Дзена. Мой друг писал, что они уезжают из города. Отец решил начать новую жизнь на новом месте, где их никто не знает. Так лучше для всех, особенно для Сэмюэля. Дзен был в восторге от брата, он только боялся ненароком задушить его в своих объятиях. Для него эта история - как гром среди ясного неба. Он ни о чем не догадывался, ведь когда она началась, он сам был по сути ребенком. Сплетни подружек моей тети оказались правдой. Радзивилл-старший влюбился в Элизу. И она ответила взаимностью. Элиза пыталась уйти от мужа, но он не дал ей этого сделать, шантажировал детьми, своим положением. А когда родился Сэмюэль, чей он сын было ясно с самого начала. Бугорки на голове могут быть только у лесных людей. Элиза поплатилась за рождение мальчика собственной жизнью. Радзивилл хотел забрать сына, но бургомистр не отдал. Он собирался оставаться на своем посту еще долго, а эта история могла помешать карьере. Тогда пекарь попытался устроиться дворецким, чтобы быть ближе к Сэмюэлю. Но вышло только хуже. Видя такую настойчивость, бургомистр запер несчастного мальчишку в башне. И снова пекарь проявил твердость характера, решив выкрасть сына. Живая изгородь, выращенная заботливым Мейлицем, слишком высока для человека. Но из любого положения можно найти выход. Все-таки есть в легендах о лесных жителях доля правды. Когда все средства испробованы, и нет другого выхода, можно просить помощи у леса.
В одну из ночей, когда полная луна очень близко подошла к Земле, Радзивилл обернулся волком. Он без труда перемахнул через изгородь, проник во дворец, пробрался на кухню и уже нашел потайную дверь в башню, когда случилось непредвиденное. В ту ночь на кухне задержался один из поваров. Радзивилл не собирался нападать, он только хотел забрать сына. Испугавшись, повар схватил чан с кипятком и выплеснул его на волка. Радзивилл никогда не рассказывал, откуда у него ожог, да и как он мог рассказать. Видимо, после это случая и пришла бургомистру в голову идея расквитаться с Радзивиллом раз и навсегда. Но человека-оборотня убить не так-то просто. И тогда он пошел на сделку с сумасшедшим охотником. Там, возле реки, они и встретились. Охотник с удовольствием обменял серебряные пули на толстую пачку банкнот. Дзен сокрушался, что не удалось расслышать разговор. Так бы удалось избежать трагедии.
Несмотря ни на что, Радзивилл-старший не рад смерти бургомистра. Лесные жители никому не желают зла. Дзен благодарил меня за помощь. Если бы я не вмешался, его отца и брата уже не было бы в живых. Но сейчас им лучше уехать. А как только они устроятся на новом месте, Дзен сразу сообщит письмом. Мы непременно должны увидеться. Ведь мы не просто друзья, после той ночи Дзен считает меня своим братом, а Радзивилл-старший - сыном. И так будет всегда.
Я наскоро перекусил и, несмотря на увещевания тети, решил пройтись. Тоскливо сжалось сердце, когда я увидел заколоченные наспех окна пекарни. Я провел рукой по шершавым доскам. Сколько счастливых минут пролетело здесь, среди друзей. А теперь из-за безвременно почившего бургомистра я обречен на вечное тетино общество. И ведь каким хитрым оказался наш покойник. Нашел-таки где достать серебряных пуль, потом устроил помпезный отъезд из города, чтобы у Радзивилла не осталось и тени сомнения. Дворец остался без хозяина - путь свободен. Вернулся домой под покровом ночи, чтобы совершить убийство и остаться чистеньким. Да, бургомистр все рассчитал до мелочей. Ведь кто остался в замке? Вечный пьяница Мейлиц, да мальчишка-подросток со странностями. "Папа нанял нам дурака" - чистейшей воды истина из уст младенцев. Если что-то пойдет не так - садовник был пьян, наставник слегка чокнутый. Опросники не лгут. Но бургомистр не учел моей дружбы с Радзивиллами. Да и не знал, наверное. Зачем ему такие подробности.
Я все еще стоял возле пекарни, когда из-за угла показался Мейлиц. На удивление, садовник был трезв. Он на секунду остановился, картинно приподняв потрепанную шляпу.
- Здравствуйте, господин Гишовец, - Мейлиц широко улыбнулся, - как самочувствие бывшего наставника?
Я пожал плечами. Жив - и на том спасибо.
- Повстречаетесь в Радзивиллами, кланяйтесь от меня. Пусть будет им удача. Честным людям без нее никак.
- Обязательно, господин Мейлиц, обязательно.
- И если с Гушицем доведется встретиться, уж про собачку сказать не забудьте. Ту, что с ворами была. Ну, вы меня поняли, - Мейлиц лукаво подмигнул и скрылся в кустах орешника. Садовник, сокращая путь через лес, возвращался во дворец теперь уже нового бургомистра. Он шел по тропе, насвистывая и срывая по пути листву.
Я невольно улыбнулся, на душе стало легче. Когда мы встретимся с Радзивиллами, я обниму Дзена, потреплю льняные вихры Сэмюэля, передам все приветы и поклоны от старых друзей. А потом, сидя возле горячей печки и макая сдобный рогалик в чай, скажу свою любимую фразу: "У вас самая вкусная выпечка в городе, господин Радзивилл".