Аннотация: Цикл небольших рассказов, написанный мной еще в далеком 2000 году.
Люди
Глава 1. Остановка
Дождь мелкими каплями шлепал по прозрачной крыше навеса стоящего на остановке. По дороге проносились машины, перекрикиваясь клаксонами, и обливая друг друга потоками грязной жижи. Почти голые деревья потемнели от воды, а листья, в небольших количествах висящие на ветках, трепетали в предсмертных судорогах.
Рабочий день закончился, и люди спешили домой. Некоторые шли пешком, спрятавшись под зонты, огромные и маленькие, разноцветные и черные; некоторые ехали на машинах; некоторые забивались по навесы на остановках в ожидании нужного автобуса.
На другой стороне улицы запели печальную песню церковные колокола. От их боя самый последний лист сорвался с одиноко стоящего около остановки дерева. Он завертелся, подхваченный слабым ветром, упал в ручеек и через минуту скрылся за поворотом. Тяжелый грузовик пронесся по дороге, огласив окрестности громким ревом и оставив после себя облако вонючего сизого дыма.
Бабушки, стоящие на остановке, перекрестились, сетуя на свою тяжелую жизнь. Остальные молчали, прошедший тяжелый день и ненастная погода убивали желание разговаривать.
Мимо остановки прошел дед. Внезапный порыв ветра вырвал из его рук зонт. Тот попрыгал по тротуару - большой, черный, с длинной рукоятью-тростью. Старик покачал головой, зная, что его нему не догнать. Но за прыгавшим по тротуару зонтом побежал мальчишка, его ранец смешно подпрыгивал на каждом шагу и гулко хлопал по спине. Поймал. С гордой улыбкой мальчишка поднес пойманный им зонт старику. Тот наклонил свое морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами, поближе к уху парня и что-то прошептал. Мальчик радостно кивнул, и они пошли вместе, и большой зонт закрывал их обоих от усилившегося дождя. Через минуту они скрылись за дверьми небольшого кафе.
Женщины принялись наперебой обсуждать это событие. Еще бы, такое благородство редко встречалось в наше время.
Автобуса все не было. К остановке подбегали запыхавшиеся люди, прикрывающие головы сумками, целлофановыми пакетами и размокшими газетами. Служба в церкви закончилась, и замолкли колокола. Только ухали проезжающие мимо грузовики и шептались склонившиеся над дорогой деревья. Люди, стоящие на остановке, дрожали и плотнее укутывались в абсолютно мокрую одежду, тщетно пытаясь укрыться от холода. При таком ветре крыша над остановкой оказалась абсолютно бесполезной.
Тяжело пыхтя из-за поворота, выкатил автобус. Некоторые люди оживились. Выходя из-под навеса, потирали руки в предвкушении возвращения домой. Многие остались, кто-то чертыхнулся и пошел до метро, кто-то обругал городское управление транспортом.
Подъехал еще автобус. Люди стоявшие у края дороги, отпрыгнули, избегая потоков грязной воды из-под колес. Плотно утрамбовавшись, автобус закрыл двери, взревел и, тяжело покачиваясь, отъехал от остановки.
Охая и причитая на свой возраст, приподняв полы мокрого пальто, мимо остановки за автобусом проковыляла бабка.
- Это сорок девятый? - прохрипела она на бегу запыхавшимся голосом.
- Нет, - ответили ей.
Она резко остановилась, махнула рукой автобусу, не подумавшему даже обратить внимание на бабку, и мирно продолжающему свой тяжелый путь.
Подъезжали еще два автобуса. Людей на остановке становилось все меньше и меньше. Небо темнело. Некоторые окна домов осветились теплым и уютным светом. Вспыхнули уличные фонари. Некоторые из них горели ровно и ярко, некоторые мерцали. Машин на улицах становилось все меньше и меньше.
Последние люди уехали на последних автобусах и, на остановке, наступила ночь.
Ночью к прозрачному навесу подъезжали машины, останавливались. Из дверей вываливались люди. Они громко пели и разговаривали, смеялись над шутками понятными только им. Протягивали деньги в открытые окна машин и, пошатываясь, отправлялись домой.
В небе пролетел самолет. Звук его двигателей был оглушителен в пустом городе, а эхо еще долго гуляло по узким переулкам. Огни на его брюхе мигали, красиво отражаясь в мокром асфальте.
Небо очистилось. В окружении ярких звезд на черном небе танцевала луна.
Глава 2. Университет
Солнце, взошедшее всего пару часов назад, уже нещадно поджаривало улицы, но в узких аллейках, окруженных тополями, все еще сохранилась утренняя прохлада. Абитуриенты как воробьи, небольшими стайками, кружились у главного входа в университет. Звуки города почти не долетали сюда, отгораживая мирскую суету и оставляя будущих студентов в их, пока, тихом и спокойном мире.
В самом здании царила тишина. Экзамены еще не начались, а профессоры сидели по своим кабинетам и допивали свой утренний кофе. Некоторые готовились к предстоящим тестам, протирали толстые линзы очков и частенько помечали что-то в экзаменационных листах. Некоторые, погрузившись в безмолвие огромных кип бумаги, скрипели ручками, некоторые разговаривали тихо, словно боясь потревожить окружающую тишину. Они критиковали некоторых студентов, лоботрясов которых им довелось сообща обучать, обсуждали студенток и их манеру одеваться, или раздеваться, во время экзаменов, нервно посматривали на часы. Вскоре им снова придется смотреть на эти непонимающие, непроницательные глаза абитуриентов.
Часы над главным входом щелкнули. Двери аудиторий распахнулись под напором абитуриентов: жаждущих знаний и пытающихся поступить, чтобы избавиться от назойливости военкоматов. Тишину "храма науки" нарушили сотни голосов и шлепанье, топанье, цоканье и шарканье тысяч пар ног спешащих занять выгодные места в кабинетах.
Парочки заходили в здание, с трудом расставаясь друг с другом, направлялись в разные аудитории.
В последние минуты до раздачи экзаменационных билетов к корпусу подъезжали машины, выпускали из своих утроб красивых и богатых парней и девушек. Они смеялись и шумели по пути в аудитории. К доске с результатами предыдущих экзаменов подходили родители, вздыхали, увидев результаты своих чад, и неторопливо направлялись на работу.
Прошло еще несколько минут, и коридоры опустели, аудитории же наполнились вздохами облегчения тех, кто был наиболее удачлив, вытянув самые простые билеты и возгласами разочарования тех, кому не так сильно повезло.
Пожилой преподаватель, с блестящей проплешиной на голове, в очках с толстыми линзами, тяжело кряхтя, прикрепил к доске объявлений расписание первокурсников, который уже раз окинул его придирчивым, как всегда, взглядом. Из аудитории расположенной рядом вышла девушка. Размазывая по круглому миловидному личику слезы и черную тушь, она побежала к выходу из корпуса. Ее коротенькая юбочка развевалась, обнажая красивые стройные ноги. Но вскоре цоканье ее каблучков стихло за поворотом коридора.
Старому преподавателю было жалко ее. Он хотел побежать, догнать ее, обнять и успокоить, говоря, что университет - не самое главное в жизни, он-то знал это. Но он слишком стар, он не только уже разучился бегать, но и она бы не поняла его. Он искренне завидовал молодым, а иногда и мстил на контрольных и экзаменах. Если бы ему выпал еще один шанс, он изменил бы все. Но сейчас он наслаждался, когда парни, сидя перед ним, давятся слезами, когда девчонки молодые и красивые надевают самые короткие юбки и, сидя перед ним, не стараются скрывать свои прелести.
Около стенда старый преподаватель простоя очень долго, вспоминая свои студенческие годы, свою первую любовь, свои экзамены и своих преподавателей. Он постоял еще немного, потом зашел на свою кафедру. Там, сидя в кресле, он скончался от сердечного приступа.
Из аудитории выходили абитуриенты, хотя некоторые уже стали студентами, другие же получат следующий шанс поступить в университет только в следующем году. Одни смеются, другие плачут. Одни утешают, другие не могут успокоиться сами, но все, только выходя из аудиторий, начинают нервничать по настоящему сильно. Никто из них сразу не пойдет домой.
Стайки новоиспеченных студентов громко переговариваются, словно полуденное марево городских улиц обязано наполниться только их криками. Они направляются к ближайшим ларькам, чтобы опустошить их запасы пива. Не поступившие идут с ними за компанию, они тоже веселятся. Сегодня они забудут обо всем, сегодня, в день окончания экзаменов, все, кроме товарищей, отходит на второй план.
Влюбленные парочки расходятся по парку в поисках тихих безлюдных местечек, чтобы посидеть и пошептаться, горячо и страстно понежиться в объятиях друг друга. Чтобы посмотреть друг другу в глаза, и погоревать о том, что будут учиться в разных группах.
Учебные корпуса пустеют. Уходят по домам профессоры. Они с завистью глядят из окон автобусов на своих недавних собеседников проносящихся мимо на дорогих спортивных машинах.
Покраснели высокие облачка. Полуденная жара сменилась вечерней прохладой. Парковые аллеи опустели, последние люди поспешили из университета на последние автобусы, закрылись двери. Потух свет. Завтра, послезавтра и еще много дней университет будет спать, до самой осени. Пока не придут ученики и не сотрясут стены университета радостными криками, как это было на протяжении веков.
Глава 3. Никто не пришел
Как всегда праздничная ночь выдалась на удивление холодной. Снег висел в воздухе, искрясь в свете редких фонарей. Время от времени по улице проносились машины, поднимая тучи белесой пыли. Иногда, высоко над городом пролетали самолеты, оглашая улицы ревом своих двигателей.
Он шел домой. Ближайшие магазины давно закрылись, ему пришлось идти в супермаркет, чтобы купить что-то на ужин себе и своим детям. Его машина давно сломалась, а деньги на ремонт он не решался тратить. Его жена слегла с раком мозга уже три месяца назад, "добрые" люди приехали и забрали ее в больницу. Они не спрашивали ни кого, они просто приехали и забрали ее. Ему же приходилось разрываться между работой и детьми. Ему было тяжело, но он старался жить хорошо и счастливо.
К тротуару подъехала машина. Серебристые бока переливались и искрились, отражая яркий блеск снега. За затемненными окнами ничего не было видно. Двигатель ее урчал тихо, почти неслышно. Водительская дверь открылась. В машине сидел молодой человек в длинном пальто. Глаза его искрились молодостью и довольством жизнью. Темные волосы волнами обрамляли округлое лицо.
Мужчина не говорил с водителем, они без слов поняли друг друга. Он открыл вторую дверь и сел рядом со своим другом, вытянув ноги, они нестерпимо ныли после долгой прогулки. В салоне было тепло. Водитель достал две сигареты одну прикурил, а вторую протянул соседу, тот отказался, покачав головой. Он расслабился, вдыхая приятный сигаретный запах, смотрел на свою ладонь, как на ней медленно таяла красивая снежинка. Они молчали. Знали они друг друга достаточно хорошо, почки каждый день ходили в гости, дружили семьями, а их дети играли вместе. Но в работу соседей они предпочитали не вникать. Молодой человек постоянно пропадал из дому, а, возвращаясь, приносил крупные суммы денег, другой же работал клерком в крупной известной на весь мир компании.
Через несколько минут они подъехали к дому, попрощались. Молодой человек направился в гараж, ставить машину, а его сосед домой. Мужчина вошел в подъезд, дверь за ним закрылась, оставив на улице заботы и нерешенные проблемы. Теперь он дома, теперь вдалеке от остального мира.
В квартиры закралась тишина, заволокла и окутала спящих людей, только кошки бродили по квартирам, аккуратно ступая мягкими лапами по скрипящим паркетам. В подъезде светили яркие лампы, ровно и безжизненно. Цветы на подоконниках давно отцвели и тонкими зелеными столбиками тянулись к свету. Вода в батареях журчала, выбиралась из трубы где-то на третьем этаже и падала на пол, отбивая неспешный мелодичный ритм.
Ветер на улице ревел, бросая на окна снежную пыль, кидаясь на стены дома.
Мужчина зашел в свою квартиру, стараясь как можно тише открыть двери. Но не смог, дети проснулись и, когда он вешал свою шубу на вешалку, с радостными криками выбежали из комнат. Его проблемы как-то сразу отодвинулись на задний план, все тело наполнилось теплом. Губы его изогнулись в довольной ухмылке, в уголках глаз появились морщинки.
Дети подбежали к нему, обняли. Он забыл обо всем.
А в подвале капала вода. Плесень темными пятнами усеивала стены и потолки. Крысы жались по углам, прятались в тени отопительных труб. Иногда они дрались, тогда их писк разносился по всему подвалу.
В одной небольшой комнатке горела свеча. Отблески пламени плясали по мокрым стенам. Горячий воск стекал по свечке, красивой горкой застывая на полу. Маленькие ручки, посиневшие от холода, пытались согреться над дрожащим пламенем. Девочка сидела на пустой коробке, прижавшись спиной к отопительной трубе. Она вздрагивала от холодных капель, падающих с потолка на ее грязные спутанные волосы. Из больших голубых глаз, в которых отражалось пламя свечи, текли слезы, пробивающие светлые дорожки по грязному, но симпатичному личику.
Девочка звала маму, но никто не слышал, голосок ее дрожал, метался по темным коридорам. Свеча таяла.
Ветер тряс фанеру, закрывающую окно. Очередной порыв ударил с новой силой и тонкая переборка, отделяющая комнатку от лютого холода, с грохотом упала на мокрый пол. Свеча потухла. Темнота заволокла комнатку.
Девочка свернулась калачиком на своей небольшой коробке. Она звала маму. Она уснула. Вскоре ее дыхание стихло. Жизнь покидала ее, а она улыбалась чему-то приятному во сне.
Никто не пришел.
Глава 4. Отъезд
Осень в этом году быстро сняла листья с высоких кленов и стройных березок, стоящих в городских парках. Обычных в это время дождей почему-то не было, небо почти никогда не заволакивало тяжелыми дождевыми тучами. Да, и вообще как-то быстро в этом году осень уступила место зиме. Совсем недавно выпал первый снег, который, по прогнозам синоптиков, не растает до самой весны.
Ему пришлось уехать. Покинуть город, в котором он прожил последние несколько лет, оставить прежнюю работу и продать свою роскошную квартиру. Пришлось оставить тепло домашних тапочек и уют новой холостяцкой кухни. Своего кота он отдал лучшему другу, который не равнодушно относился к этому лохматому и вечно игривому чуду.
Его пригласили на новую должность в другой, совсем неизвестный ему город. Он согласился. Не жалея о нажитом, бросил все, собрал в маленький чемоданчик самые необходимые в пути и на новом месте вещи. Поднял телефонную трубку, набрал нужный номер и после нескольких гудков сообщил приятному женскому голосочку, что хотел бы видеть такси около своего дома через полчаса.
Еще раз прошелся по своему последнему пристанищу. Споткнулся о кошачью миску.
Вспомнил, как его кот забирался к нему на колени, когда он читал вечернюю газету, и громко мурлыкал, как спал у него в ногах, как был еще совсем маленьким и несмышленым котенком. Жалко, конечно, было его отдавать.
Он зашел на кухню, налил себе кружку кофе, забрался на высокий стул около небольшой барной стойки и закурил. Как только струйка дыма заклубилась вокруг его головы, загудели вентиляторы. Он поднялся и ударил по кнопке на стене, гудение стихло.
Он снова сел. Остановив взгляд на кружке, он старательно укутывал себя сизым облаком. Время шло, кофе стыл, а огонек на кончике сигареты уже слишком близко подобрался к пальцам. Дым же длинными сизыми щупальцами достиг спальни, там тоже загудел вентилятор. Мужчину почему-то взбесила его квартира, не желавшая поучаствовать в его грусти. Загудел холодильник.
За окном послышался звук подъехавшей машины, тут же зазвонил телефон. Он поднял трубку. Приятный женский голосок сообщил, что машина ждет его.
Он поднял свой дипломат и хлопнул дверью квартиры, оставив за спиной суету домашних механизмов, оставив спокойствие жизни на привычном месте. Положил ключ в карман, достал сигарету и прикурил ее. Выдохнув струйку ароматного дыма, он вышел на улицу.
Поздоровался с водителем, небрежно бросил дипломат на заднее сиденье, сел рядом. Водитель захлопнул за ним дверь, быстро оббежал машину и, поерзав, устроился на своем месте.
Они поехали по улицам большого города. Из-под колес разлетались потоки грязного снега смешанного с песком. На небе висели темные тучи готовые вот-вот разразиться потоками мокрого снега. Люди, словно сонные мухи, плелись по тротуарам, заметно оживляясь, когда рядом с тротуаром проезжала машина, окатывая неосторожных людей потоками грязи. Вспыхивали неоновые вывески, красочными пятнами отражались в больших лужах. На газонах, из-под раннего снега, торчала зеленая трава.
Он грустным взглядом проводил низколетящий самолет. Достал из дипломата красивую, с позолоченными полосками, ручку и толстую, очень потрепанную тетрадь. Не глядя, открыл ее на нужной странице и задумался. Здесь он записывал свою жизнь, каждый прошедший день и почти каждую ночь.
Громкий гудок вывел его из забытья. Город, окраинные заводы и большие пустыри давно уже остался далеко позади. Машина стояла перед воротами аэропорта и водитель жал на клаксон, призывая охранника поторопиться и их открытием. Машина завибрировала. Жуткий гул заполнил воздух и через несколько секунд, из-за здания, показался взлетающий огромный авиалайнер. Бело-красный полосатый шлагбаум поднялся. Водитель нервно крутил руль, выискивая место для парковки машины...
Он рассчитался с водителем и скрылся в здании вокзала. Суета аэропорта затянула его, он успел несколько раз попить кофе, а через полчаса он ехал к самолету по серому асфальтовому полю в приземистом желтом автобусе.
Удобно устроившись на кресле у круглого окна, он провожал взглядом Город. Уже не родной. Все-таки, он быстро привыкал к новому.
Глава 5. Автобус
Из выхлопной трубы вырвалось облачко сизого дыма и, чрез секунду, растворилось в летнем зное. Окружающие автобус люди поморщились. Стайка воробьев, истошно щебеча, поднялась с дерева. Внезапно ветер мягкой рукой расшевелил листья деревьев. Автобус скрипнул, чихнул и медленно покатился к выезду с автовокзала.
Провожающие, словно стоящие рядом деревья листьями, замахали руками. Отъезжающие же прижались к окнам, пытаясь выхватить взглядом своих друзей из небольшой толпы оставшихся позади.
Автобус вырулил на широкую улицу и, словно ручеек, впадающий в большую реку, влился в поток разномастных машин. Двигатель взревел, заглушив разговоры людей сидящих в салоне, и, тяжело покачиваясь, большая машина направилась к другому городу. Пассажиры затихли, развернулись к окнам, осматривая проносящиеся мимо пейзажи и очертания до боли знакомых городских улиц, домов, парков. Они смотрели на неторопливо прогуливающихся по тротуарам горожан. Завистливо смотрели на большие спортивные машины, обгоняющие автобус. Разглядывали молодых мамаш, наклонившихся к своим коляскам. Цокали языками, провожая взглядом большие заводы, плюющиеся черным дымом, ремонтирующиеся дома, окруженные джунглями строительных лесов, ветхие деревянные двухэтажки, покосившиеся и почерневшие от времени. Некоторые прохожие махали руками вслед, и салон оживлялся, все махали в ответ, хотя никто не знал стоящих на улице людей.
Автобус притормозил и медленно, оказывая честь пострадавшим, обогнул две стоящие посреди дороги машины, перемигивающиеся красно-желтым светом. Люди в автобусе оживились, активно обсуждая, что же могло произойти. Но почти сразу интерес пассажиров переключился на свадебную процессию обгоняющую их. Жених с невестой прижались к окнам своей роскошной белой машины украшенной цветными ленточками и, широко улыбаясь, наблюдали за окнами автобуса, мельтешащими такими же довольными и безмолвно поздравляющими их лицами.
И снова они покинули жилые районы. Красивые высотки и приземистые старые домики сменились закопченными трубами, уродливыми заводскими домами-коробками и бело-серыми запыленными заборами с натянутой сверху колючей проволокой. Здесь не росли деревья, а редкая трава, выглядывающая из-под потрескавшихся тротуаров, чернела от покрывшей ее грязи.
Спортивные машины, семейные седаны, кабриолеты и лимузины практически исчезли, сменившись ревущими и коптящими грузовиками. Иногда, на крутых поворотах, из высоких кузовов сыпалось зерно. Но чаще грузовики обгоняли автобус, спеша в близлежащие деревни.
На обочинах дорог стояли дорожные постовые, поджидавшие неаккуратных водителей. Почти все они зевали от скуки, все встречные машины, проехавшие пост, предупреждали остальных подмигиванием фар. А некоторые водители уже давно изучили места "обитания" патрулей.
Пассажиры, скучающие от невзрачных пейзажей задремали или взялись за чтение прихваченных с собой книжек. Некоторые знакомились со своими попутчиками и негромко переговаривались.
Вскоре автобус вынырнул из промышленной зоны на широкую трассу. За окном проносились группки одноэтажных домиков, сменявшиеся большими рощами или широкими полями, желтевшими от неубранной пшеницы. Стайки маленьких птичек поднимались с придорожных деревьев и состязались в скорости с автобусом. Дорога выпрямилась, изгибаясь волнами лишь забираясь на небольшие холмы.
Мимо пронеслась высокая игла памятника построенного к столетию города.
Автобус прощался с ним долгим пронзительным гудком.
Глава 6. Она сильная
Первая капля упала на мягкую подушку придорожной пыли. Сверкнула молния, причудливым мерцанием отразившись в небольших лужах оставшихся еще от прошлого дождя. Через несколько секунд докатилось тяжелое раскатистое громыхание.
Новая капля упала на скатерть, разостланную на траве, темным пятном расплывшись по белоснежной ткани. Новая капля упала в бокал с вином, и нежно-розовые капли веером рассыпались вокруг него.
Женщина сидевшая на траве, с опаской взглянула на темную, внезапно появившуюся на небе тучу. Клубящееся в вышине свинцовое облако мерцало мелкими вспышками. Под ним кружило черное пятнышко, орел, рискуя своей жизнью, высматривал спасающихся от надвигающегося дождя птичек. Женщина смахнула с черных с проседью волос еще одну, упавшую с небес, каплю. Она позвала детей, не обращающих на начинающий дождь не малейшего внимания и, громко крича, резвящихся неподалеку.
Первым подбежал мальчик, он всего на год старше своей сестренки, поэтому в них никогда не угасал дух соперничества, вот и сейчас они бежали, пытаясь обогнать друг друга. Его голубые глаза сверкали детским счастьем, а из по-маминому черных волос торчали зеленые травинки. Новые джинсовые брюки и рубашка пестрили грязными пятнами. Но женщину больше беспокоили дождевые капли, темными пятнами расползающиеся по светло-голубой ткани. Следом за ним подбежала девочка. Легкие светлые, как у папы, волосики развевались на ветру. Легкий джинсовый сарафан помялся и требовал не менее тщательной стирки, чем одежда брата.
Мать отправила детей в машину, а сама заспешила убрать оставшуюся на траве посуду. Тяжелые дождевые капли барабанили по ее спине все чаще и чаще.
Она подхватила скатерть и корзину для пикников, бросила их в багажник. Хлопнув дверью, она скрылась от усилившейся грозы в машине. Дети, на заднем сидении, громко пытались разделить какую-то игрушку. Она ругнулась на них, и они затихли, но не надолго, через минуту они снова пихались и громко смеялись. По крыше машины барабанил дождь. Пыль на дороге наполнилась водой и грозила в скором времени превратиться в непроходимую грязь.
Женщина повернула ключ зажигания. Двигатель чихнул и стих. Мгновенно вспотевшими руками она снова повернула ключ, стартер проскрежетал свою особенную песнь и умолк, но двигатель приятно заурчал. Женщина опустила голову на руль и облегченно вздохнула.
Машина ехала по грунтовой дороге, выбрасывая из-под колес комки грязи. Дождь лил так, что дворники еле справлялись с потоками воды. Дети сидели, прижавшись к окнам носами, наблюдая как по обочинам набухают ручьи, как пузырятся лужи и опускаются с небес ломаные стрелы, касаясь далеких деревьев. Они не боялись грозы, но их мама вздрагивала от каждого громыхания еле слышного в машине и молилась, чтобы машина не увязла на дороге.
В такую же грозу она потеряла своего мужа.
Пять лет назад, оставив сына на попечение бабушки, они уехали за город, и расположились на окраине небольшого поля неподалеку от соснового бора. Наслаждаясь обществом друг друга они не заметили темных облаков, затянувших все небо. Яркие вспышки, отражались в хрустальных бокалах. Он побежал к машине, чтобы подогнать ее поближе, а она осталась собирать в корзину остатки их небольшого пиршества. Она стояла под дождем и смеялась. Вода стекала по ее темным волосам. Платье совсем промокло и прилипло к телу. Она смеялась, представляя, как муж в машине прижмет ее к себе, пытаясь согреть, а тонкого шелкового платья не будет чувствоваться. Она смотрела на его улыбающееся лицо за лобовым стеклом, она знала, что он нетерпеливо ждет того момента, когда сможет прижать ее к себе, чувствуя под мокрым платьем разгоряченное упругое тело. Он подмигнул ей, сначала глазом, а потом фарами. Вдруг треск, как от рвущейся ткани. Яркая вспышка. Взрыв. И тишина. Неслышно падали капли, громыхал гром, шелестели листья и трава. Неслышно плакала она.
Но она сильная, она выдержала. И теперь у нее остались только дети.
Машина покачнулась, выезжая на асфальт. Здесь не было пенящихся луж и широких ручьев, лишь капли падали на твердую поверхность дороги и разлетались на тысячи мелких слезинок. Дети уснули, хорошо, они не увидят, как она плачет. Для них она всегда была сильной. Она рассказывала им об их отце. Она говорила, что он уехал от них в другую, более счастливую страну, что всему свое время, и они увидятся со своим папой, если будут вести себя хорошо. И они были послушными. Иногда они смотрели фотографии и их лица становились по-взрослому серьезными, они обсуждали, как встретятся с отцом. Тогда ее сердце сжималось. Она уходила плакать на кухню. Тихо, чтобы никто не видел.
Машина неслась по трассе, разрезая пелену дождя. Все дальше и дальше от грозы, от этого ужаса пляшущих молний и хохочущего грома.
Она вспоминала.
Его красивое лицо с морщинками в уголках серо-голубых глаз, светящихся каким-то ребячеством, а, иногда, и большой жизненной мудростью. Слегка приоткрытые влажные губы. И копна светлых, почти белых, всегда непокорных волос.
Она сильнее нажала педаль газа и машина с натужным ревом вырвалась из дождя. Сухой ветер мгновенно осушил окна. Машина неслась по дороге и, теперь, лишь шелест колес нарушал тишину.
Ей часто снились сны.
Во снах она видела кровь. Моря, реки, озера, но чаще всего дождь из крови. Иногда она боялась уснуть и снова увидеть эти рубиновые капли, падающие на нее. Эти страшные липкие лужи и вязкие ручьи. Больше всего она боялась увидеть лицо плачущего мужа и эти маленькие красненькие слезинки, оставляющие багряные шрамы на его щеках.
Она сильная, выдержала и это.
Ее дети почти не знали дождя. Они не представляли, что такое чувствовать теплые капли на своей голове и ловить их широко раскрытым ртом, когда они ударяют по плотно зажмуренным глазам.
Она смотрела на дорогу. Идеально ровную, пустую. В зеркало она видела тучи, темные и тяжелые, мерцающие и пугающие.
На лобовое стекло упала капля и багряным пятном растеклась по гладкой поверхности. Еще одна, еще. Вскоре все стекло заволокло красной непрозрачной пленкой.
Послышался истошный рев клаксона, где-то далеко от их мира. Яркий свет встречных фар пробился через плотную пелену, застлавшую лобовое стекло. Удар.
Она сильная.
Глава 7. Двое
Перепрыгивая через маленькие волны, выкатывающиеся на белый пляжный песок, они бежали и смеялись. На небе кристально-голубом плыло одно маленькое облачко. Солнце большим красным блином уже приготовилось нырнуть в море.
- Не догонишь, - кричала она.
- Догоню, - отвечал он и замедлял бег, полностью отдаваясь ее игре.
Они прыгали, и сверкающие бриллианты брызг разлетались в разные стороны. Она упала и сразу перевернулась на живот отплевываясь соленой водой. Он подбежал к ней, окатив тучей брызг, и она сильно зажмурила глаза.
Волны аккуратно поднимали ее золотистые волосы и снова опускали на песок. Она дышала тяжело, в такт морю.
- Не хочу умирать, - выпалила она.
- Брось молоть чепуху, тебе всего двадцать, - он нежно прикоснулся губами к ее уху.
- Я боюсь, - продолжала она, - вдруг будет война, или самолет, в котором мы полетим домой, упадет, или ...
- Хватит выдумывать, война кончилась еще два года назад, я вернулся, а домой мы собрались на поезде, помнишь?
- Да, - она всхлипнула, - помню, но боюсь.
- Ну, тихо не плачь, - он очередной раз поразился, как быстро меняется у нее настроение, погладил ее по волосам, - пойдем домой.
Он поднял ее на руки и понес. Его мышцы, закаленные в войне почти не чувствовали ее веса, а на своей груди он ощущал ее дыхание. Их волосы трепал налетевший с моря прохладный ветер. Он почувствовал, что она дрожит, и побежал к одеялу еще теплому, нагретому песком.
Солнце почти исчезло, и лишь краешек его торчал из бурлящего моря. Маленькая тучка уже давно убежала за горы, высящиеся за городом. В долину потихоньку заползала тьма, а прибрежные отели вспыхнули сотнями огоньков. Он укутал ее в покрывало, поднял босоножки и направился к маленьким домикам, стоящим за песчаной косой. Она мирно посапывала, спала. Он всегда поражался ее умению засыпать в любой ситуации.
Придя в маленький домик, окрашенный снаружи в ярко-зеленый цвет, с небольшой верандой, на которой все-таки уместился чайный столик и два раскладных кресла, он занес свою подругу в спальню и уложил ее на мягкую плетеную кровать. Он не хотел будить ее, гремя посудой на небольшой кухоньке отгороженной от комнаты лишь высокой барной стойкой, и направился в небольшой ресторанчик на берегу в который они любили ходить на обед.
С десяток круглых столиков мостились под квадратным навесом, окруженным приземистой живой изгородью, на каждом красовался букетик экзотических цветов. Он выбрал уединенное место. Ниоткуда появился светящийся улыбкой официант, положил на столик меню и также незаметно исчез. Дмитрий посмотрел в меню, испещренное мелким подчерком и на десятки раз затертыми ценами, подошедшему официанту он заказал хорошо прожаренную рыбу с гарниром и кружку холодного пива. Несмотря на прохладный ветер с моря и внезапно опустившуюся температуру, ему было жарко. Он уже пожалел, что надел теплый пиджак и плотные джинсы.
Через несколько минут рыба дымилась на его столе. Дмитрий залпом выпил половину кружки пива и принялся неторопливо жевать, наслаждаясь танцующими на сцене красотками. В ресторанчик вошел мужчина, одетый в пятнистую камуфляжную форму. Короткие светлые волосы его накрывала такая же пятнистая кепка. Он сел за соседний столик. Дмитрий вспоминал войну.
Два патрона впились в руку и грудь, с громким треском порвав толстую куртку и кожу. Алексей заскулил и упал на дно окопа. Пульсирующие струйки крови побежали по его руке и, стекая на землю, сразу исчезали. Дмитрий подполз к другу, снял свой ремень и затянул на руке друга. Близкий взрыв осыпал их песком и мелким гравием. Дмитрий перевернулся на спину, автомат больно уперся ему в бок. Он смотрел в небо. В наступающих сумерках отчетливо виднелись пролетающие реактивные снаряды. Через пять минут - тишина. Дмитрий слышал свое дыхание и чуть хрипловатый стон Алексея. Где-то недалеко, наплевав на все распри людей, пела птица.
- Хорошо, они не догадались использовать ядерное оружие, - с ухмылкой на губах прохрипел Алексей, а из уголков его губ скатились алые бусинки.
- Молчи, - прошептал Дмитрий, - тебе сейчас нельзя говорить.
- Ерунда... - Алексей закашлялся, - ...все мы не вечны...
Дмитрий еще долго лежал в тишине около мертвого друга. Ветер заносил в окоп золотые осенние листья, а по темно-синему небу плыло маленькое облачко.
Дмитрий допил пиво. На его тарелке остался лишь кусок рыбьего хвоста.
Взглянув на часы, он встрепенулся, пора домой. Назавтра запланирован их отъезд в родной, далекий город, где еще не растаял снег. Завтра они летят самолетом. Дмитрий очень жалел, что рядом с ним нет его лучшего друга, погибшего на войне со своей красавицей женой, она еще долго спрашивала, почему Алексей, почему?