Аннотация: Будем считать весь цикл сатирой.
Читать по номерам.
Закончился спектакль, рабочие убирают последние декорации, уборщица тетя Маша пытается выйти с метлой на сцену, но дядя Вася и Васильич прогоняют ее:
-Иди-иди, тетя Маша, потом выметешь! Дай эту хреновину вытащим, а там и ты выступишь.
Оба смеются и продолжают толкать замок с балконом. Замок сопротивляется.
Затейливые выражения дуэтом.
Билетерши, развешивающие по креслам холщовые чехлы, вполголоса возмущаются
-Ну что за мужики, ну что за мужики!.. - шамкает Вера Павловна, похожая на китайского императорского болванчика.
-В театре, в театре, - качает головой в такт словам Ирина Марковна, похожая на второго китайского болванчика. - Запретить бы этим мужикам ходить по сцене... Никакого почтения!..
Обычное дело.
Нарочно или случайно, но голос ее доносится до сцены, где он был услышан как морщинистым Васильичем, так и гладким дядей Васей. Оба непочтительно смеются, прямо скажем, неприлично ржут пропитыми голосами:
-Ирина Марковна, вы ж понимаете, что не актеры ваши таскать будут эти хреновы замки, они ж надорвутся - кричит в зал Васильич, а дядя Вася добавляет:
-У них и мышцы-то бутафорские.
Таково начало наших записок, а могло быть и иным: наш персонаж любой случай превратит в завязку. Бог ума не дал, так что ж поделать? Вот, смотрите, и он идет!
На сцену, оглядываясь, вышел Сергей Евсеев, актер. Молодой человек имел лет около двадцати пяти, вид блондинистый и внешность обманчиво-интеллигентную.
-Дядя Вася, вы не видели здесь, я сто рублей уронил в последнем акте, под стеной, как раз там, где вы стоите.
Бумажка, конечно, лежала в кармане дяди Васи.
-Тут только что тетя Маша шарила, спроси ее, - сказал Васильич. Он видел, как дядя Вася клал деньги в карман, и понимал, что после тяжеленного замка будет для расслабления и отдыха бутылка-две с хорошей закуской.
-Да? Вы точно видели? - Сергей повернулся, чтобы отправиться искать уборщицу.
-Посмотрите, какой сильный и красивый мальчик, какое интеллигентное лицо! - крикнула из зала Вера Павловна. - Да он один ваш замок утащит!
-Только пупок надорвет, - заржал дядя Вася, радуясь, что кто-то перевел тему. - Эй, актер, слабо декорацию ну хоть с места сдвинуть?
Фигура актера имела очевидно мужественные очертания, рельеф мышц на руках виднелся отчетливо под футболкой.
На лице Сергея отчетливо читались нехитрые актерские желания: искать тетю Машу со сторублевкой и продемонстрировать свою силу.
-Ах вы пьяницы, управы на вас нет! Смотрите, расскажем директору, вас уволят! Сколько уже предупреждений было, не сосчитать, что у одного, что у другого! Сереженька, не слушай их!
Тут стоит указать, что пьянство не порок в нашем отечестве, если знать, когда и с кем пить. Кто не пьет, в конце концов? Но знать, знать надо момент!
Персонаж наш не был бы актером, если бы не показал окружающим, что он герой. Бросив тоскливый взор в сторону возможного ухода денег (как раз дали зарплату перед спектаклем) и взялся за толстый деревянный брус у основания декорации. Мышцы его напряглись некартинно, лицо покраснело, утратив налет интеллигентности, и угол замка заметно приподнялся.
-Он же надорвется! - запричитали императорские болванчики, тряся седыми головами. В каком инкубаторе, где их выращивают, таких старушек?
Сергей приготовился бросить декорацию, так как сила была показана, но тут по сцене пробежала Лизочка-травести.
-Ой, Сереженька, какой ты сильный! - взвизгнула она фальшиво. - А мы тебя уже ждем в гримерной зарплату обмыть! - добавила она естественно и убежала.
Сергей напрягся, чтобы опустить замок, приподнял его еще чуть-чуть, пытаясь освободить руки. Лицо его утратило всякую интеллигентность и стало похоже на старый ботинок.
-Ого, - прониклись дядя Вася и Васильич.
-Молодец, Серега! Вот это сила! Это я понимаю! - сказал дядя Вася и хлопнул актера по плечу, так что тот крякнул.
-Уважаю! - сказал Васильич и взялся с другой стороны. - Давай, Вася, и мы покажем актеру свое почтение. Берись, Вася, ща мы быстро дотащим эту хрень куда надо. Давай, поднимай! Серега, не мнись, тащи! Левее, хрен полосатый, левее! Вася, подними выше, что ты, я не знаю, еле держишь! Вишь, как Серега старается, равняйся на него! Да не качай, мать твою!..
Под раскаты бодрых команд Васильича рабочие скрылись за кулисами. Ушли билетерши, в зале остались только кресла, чехлы, мусор на полу да сиротливый свет двух прожекторов. Наступил, можно сказать, антракт в нашем действии. Затишье перед вторым актом. Антрактность ситуации была еще и в том, что рабочие уговорили еле живого Сергея выпить за силу рук, без которых не было бы никаких спектаклей.
-Ты меня уважаешь? - вопрошал Васильич, пока дядя Вася спешно в буфете закупался из актерской сотни водкой, колбасой и бутербродами с икрой.
-Меня ребята ждут в гримерной, - отбивался ослабевший Евсеев.
-Подождут, - Васильич держал Сергея за талию, чтобы дядя Вася успел потратиться, уничтожив, таким образом, улики. - Они там уже начали, значит, и тебе надо начать! Что за интерес прийти в пьяную компанию трезвым? Актер и монтировщик - дружба навек! Мы все рабочие сцены! Сто грамм - и беги к своим. Уважь старого человека, а? Третьим будешь. А то я да дядя Вася - нет, понимаешь, кворума.
В каморку под сценой, забитую инструментом сверх всякой меры, втиснулся дядя Вася, загруженный прозрачными бутылками и вообще чем полагается.
Пока дядя Вася подмигивал Васильичу, сгружая ношу на хлипкий а-ля антикварный столик, напоминающий длинноногую черепаху; пока Сергей, увидев бутерброды с икрой, набрасывался на них (думая, что халявные), забыв о коллегах, ждущих в гримерке; пока звякали стаканы и булькала святая жидкость, - на сцену выходит пенсионная тетя Маша и начинает мести проходы между креслами. В сереньком халатике, седенькая, с трудом различимая в сумерках зала, уборщица метет себе, опираясь на щетку. Лет ей под восемьдесят, и если бы не щетка, быть может, и не удалось бы ей преодолеть ни малую часть пространства.
Начало второго акта.
-Проклятая ведьма! - внятно сказал Сергей, выпадая на сцену и пытаясь окосевшими глазами найти среди кресел тщедушную фигурку уборщицы. - С-сука! Отдай деньги!
Тетя Маша, не останавливая размеренных движений шваброй, с легким любопытством взглянула на актера. Впрочем, не задерживая на нем внимания, ибо навидалась на своем веку пьяных актеров, а уж Сергей за тот год, что работал в театре, напивался чуть не после каждого спектакля (к счастью окружающих, задействован он был в малом количестве постановок).
-Отдай мои деньги, шлюха! - сказал Сергей в пустоту, сводя глаза в одну точку.
Заинтересовавшись, к кому же это обращается актер, божий одуванчик подошел ближе.
Испуганная тетя Маша, хоть и ожидала скоро восьмидесятилетнего юбилея немощного тела, отшатнулась резво. Ее движение одурманенным сознанием актера было воспринято как отказ.
-Убью-у-у! - завыл актер и направился, шатаясь, к старушке.
Как он ни качался, двигался все быстрее дряхлой уборщицы. Та, толкая перед собой швабру, семенила прочь, желая скрыться через выход для зрителей. Но не удалось: Сергей настиг ее и схватил за горло. Тетя Маша то пищала, то хрипела.
Из-за кулис вылезли монтировщики сцены, чтобы отобрать у выпившего актера уборщицу (тетя Маша была их постоянной собутыльницей).
-Убью-у-у! - вопил Сергей, как раненый бизон (как, интересно, вопят раненые бизоны?), и пинал божий одуванчик.
-Серега, очнись! - дядя Вася с Васильичем навалились на Евсеева, отдирая того от хилого тетимашиного тельца. - Убьешь!
-Убью! - взревел Сергей и набросился на рабочих.
Васильич, охнув, сел на пол, ошалело ловя воздух глазами, а дядя Вася сцепился с актером.
Тетя Маша очнулась, и под сводами храма Мельпомены раздался раздирающий уши визг.
-Помогиииитееее! Убиваааааюууууут!
Сергей с дядей Васей самозабвенно мутузили друг друга, рядом стонал Васильич.
Чья-то нога, выскочив из драки, попала рабочему в висок, и он молча рухнул головой в проход меж кресел. Тетя Маша перевела дыхание и заголосила по новой.
На сцену, как на поклон, высыпали актеры с режиссерами.
Впрочем, то и был конец, все остальное - эпилог.
-Евсеев, прекрати! - сказал главный режиссерским голосом.
-Пошел на х...! - взревел Сергей актерским голосом, завалил дядю Васю и двинулся на режиссера. - Ты!.. Ты меня не ценишь! Не даешь мне ролей, достойных моего таланта! Убью-у-у!
-Милицию! - завизжал бедняга совсем не по-режиссерски и нырнул за кулисы. Прочие, увидев бычьи глаза Евсеева, рассыпались по щелям, как тараканы.
Оставшись в одиночестве - даже тетя Маша успела скрыться, - Сергей постоял, шатаясь, глядя перед собой и пытаясь сообразить, где и что он.
Тут появилась милиция. Актер бросился на них, был совместными усилиями трех доблестных служителей закона повален на пол, получил сапогами по ребрам и исчез со сцены.
Ночь провел в вытрезвителе, на следующий день прогулял репетицию и спектакль, отлеживаясь дома, на третий же, явившись в театр не помня ничего, был незамедлительно уволен.
-Свободен. Актеров у нас много, а уборщица одна, - сказал режиссер окрепшим голосом.
И нельзя с ним не согласиться.
Таков наш персонаж, читатель, и если он тебе неинтересен, то и ты можешь быть свободен. Неволить читать тебя не в моих силах, хотя и в моих желаниях.