Ну и что ты ревешь? Брось... Дай угадаю. Из-за парня, да? Из-за Костика, что ли? Ах, это другой, я его не знаю. Ну понятно. Да один хрен, слыхала я эту песню, не впервой ты ко мне такая приходишь. Ладно, садись, давай чаю попьем, что ли. Ну, чего там у вас стряслось?.. Кто страшная? Ты? Да, не Бриджит Бардо, конечно, но вообще-то ты вполне. И фигурка неплохая, и так. В зеркале? Ты не туда смотришь. Не надо в зеркала пялиться, врут они все, зеркала. Я в них под полтинник получаюсь, а на самом деле, внутри, я тоже девчонка еще. Вроде тебя. Ты, Наташа, внутрь себя гляди. Там красоты и силы столько, что всем твоим костикам-лешам-димам и не снилось, а ты ничего наружу не выпускаешь, боишься. Себя боишься. Я понимаю. Я тоже такая была, через это и пострадала. Искала, за кого бы поскорей замуж выйти, как собачонка ничейная, которая ищет себе хозяина. Вдруг вообще никто не подберет, никому не буду нужна?.. Вот и нашелся хозяин, мне еще и восемнадцати не сровнялось. Уж я так радовалась, так радовалась, такая гордая ходила, и колечко на безымянном пальце напоказ выставляла, дескать, глядите, я не какая-нибудь, я теперь мужняя жена.
А он как знал, что никуда я от него не денусь. Десять лет, Наташка, десять лет издевался, гад, надо мной. И бил, и трахал во все дырки, это теперь пишут, мол, что в постели между двумя людьми происходит, то и хорошо, и никакие это не извращения. Ага, рассказывай. У меня от такой "любви" на всю жизнь память, ущемление анального нерва называется, когда по ночам такая боль, хоть волком вой и на стену лезь. Полчаса, час, потом, правда, отпускает. Ему нравилось трахаться в задницу, и плевал он, что я это ненавижу. А ревнивый был, я тебе доложу... Особенно как напьется - зенки зальет и давай изгаляться: я, мол, все про тебя, курва, знаю, как ты хвостом направо-налево крутишь. А какой, к ляду, хвост, когда я от этого беса то рожала, то чистилась, и так без конца? Он меня и беременную не жалел. Я потом сказала, гос-споди, десятку ж за убийство дают, а я-то что такого сделала, что столько времени мучалась с ним, похуже, чем на зоне?..
Что ты так глядишь на меня, Наташка? Да весь дом знает, что я сидела. Не зря говорят, от сумы да тюрьмы не зарекайся. Я ведь не совсем его убила, только покалечила малость. Знаешь как? Я тогда только-только Ваньку родила, а этот хрен возьми и ляпни: вам, стало быть, бабам, родить - как посрать сходить. И ржет, падла гнутая, как сейчас его щербатая ухмылка перед глазами стоит. И до чего мне обидно сделалось, ужас. Я ведь порвалась вся, семнадцать швов, сидеть и то еще не могла, а он такое... Ну, ладно, говорю себе. Он, значит, нажрался опять и спать завалился, пушкой не разбудишь. А я возьми да затолкай ему в зад еловую шишку. Она туда легко вошла, а обратно - поди попробуй... Короче, скорую пришлось вызывать, вырезать мой "подарочек".
Что? А, нет, не за это. Просто он, когда с больницы вернулся, полез на меня с кулаками, тут уж я не сдержалась. Схватила табуретку и - по башке ему со всей дури. Он и рухнул. А я все остановиться не могу. Кровищи было - страсть. Но мне немного дали, полтора года всего.
Оно и к лучшему вышло. Я потом с мужиками больше - ни-ни. Хватит, наелась ихней лаской. Зато в отряде познакомилась с Зульфией, Зулькой по-простому, она татарочка была, маленькая такая, жилистая, как лошадка, и глазищи узкие, хитрые, чертячьи. Вот Зулька-то меня настоящей любви и научила, той, какая между бабами бывает. Ты не пробовала никогда? Дуреха ты еще, Наташка, истинной сладости не знаешь. Не бойся, чего отодвинулась? Ты ж красивая. Кто говорит, будто ты дурнушка, сами они уроды... А-ах, какая грудь у тебя, настоящие яблочки, у меня никогда так сиськи торчком не стояли. У меня, видишь, большие сильно, вот и висят, не держатся. Кожа у тебя хорошая, гладкая. Только тонкая, на такой коже любой синяк мигом проступает. Ты не позволяй никому бить тебя, Наташка... Бог ты мой, девонька, да ты сама хочешь, вон, между ногами мокрая вся. Как я. Не веришь? Проверь рукой. Ага, почувствовала?.. Да тихо ты. Что я, маньяк с подворотни? Дай лизнуть, не жмись... сладкая... какая ты там сладкая, Наташка! Ты расслабься, ложись, я сама все сделаю. Я умею, не сомневайся. Кто лучше бабу поймет, чем другая баба, сама-то прикинь! Уж не эти кобели клятые, факт. Какие ножки у тебя махонькие, чисто как у японочки, не то что мои ласты. Я б женилась на тебе, да у нас закон не позволяет. На руках бы носила... А-ах... Ладно, не дрожи ты так, шучу. Ты моя девочка, Наташка, девочка-красавица... Обними меня. Как у тебя сердце колотится! Как зверушка в капкане! А ты дай ему волю, оно подскажет, что ведь и ты ко мне не ровно дышишь. Не только по-соседски, а...
Быстро ты учишься. Вот, правильно, хорошо делаешь. Лизни еще, лизни, я себя в чистоте содержу, никакую заразу не подхватишь, не думай. Сверни язык трубочкой и... проталкивай... да-альше... так... погоди. Ну-ка, есть у меня одна штучка, я в секс-шопе купила, как знала, что пригодится. Во, видала елдищу? Даром что синего цвета, мне вообще синий нравится, а в п...зде так и так не видать. Войдет, не сомневайся! Хоть ты и узенькая, не беда, растянешься. Ой, ну только не ври, что тебе больно. Это только поначалу так кажется. Ага, прочувствовала? Ой, Наташка, куда ж ты так на него надеваешься, гляди, весь сейчас в нутро ускользнет! Кончай, девочка, кончай. Я так ни под одним мужиком не кончала... знаю... А-а!.. Дай мне еще... сильнее, Наташка, сильнее, еще!
Теперь-то над чем ревешь? Не надо мне руки целовать, ты сдурела, что ли, вконец?! Чего "тетя Надя", какая я тебе тетя, нашла родственницу. Я ж люблю тебя, проклятая дура, давно люблю, еще когда ты совсем соплюхой была, тебя приметила. И никуда я не денусь, не сбегу. Иди домой уже, мать, поди, нервничает, что ты с института припозднилась... А завтра... завтра заходи. Я буду ждать, поняла? Я всегда тебе рада, девочка...