Аннотация: Рассказ о том, как заразительно "оборонное" сознание. Ну и о жизни, как всегда...
Альберт Зеличёнок
Боец неведомого фронта
Начинало смеркаться. Подобно отпечатку пальца на шее трупа, в западной части небес проступал лунный диск. От расположенного на горизонте химкомбината периодически веяло свежими элементами. Влекомые животной страстью селяне поспешно удалялись в поля. У самого входа на пригородный стадион "Рабочий позыв" предавался алкогольной интоксикации местный столяр Гриша Ефимыч. А на самом стадионе происходило духовное слияние в нерушимый блок состоящих и непримкнувших. Вились на ветру стяги разных оттенков алого. С вознесённой к облакам трибуны победно ревел сам легендарный и глубоко чтимый Руководитель региональной ячейки:
- А тех, кто не в наших рядах, мы будланём так, что мало не покажется!
За его спиной реяла вздуваемая вихрем исторического процесса куздра на кумачовом полотне и трепетал попираемый ею сизый бокр.
- Наслаждаетесь картинками общественных нравов, милостивый государь?
Он полулежал в кресле справа, вытянув в проход обтянутые белоснежными чулками ноги. Бирюзового шёлка кюлоты и расшитый золотой нитью кафтан, пышное лимонного колора жабо облекали его стройную фигуру. Пудреный золотистый парик довершал блистательный облик. В воздухе таяли переливы "Волшебной флейты".
- Проникаюсь и вливаюсь в ряды, сударь, - в тон ему ответил я.
- Однако позвольте же усомниться в вашем энтузиазме. Сие действо нужно и даже, пожалуй, необходимо простолюдинам. Плебсу, выражаясь научно. Вы же себя, осмелюсь предположить, к оному отнюдь не относите?
- И на чём же основаны ваши избыточно категоричные выводы?
- О, они нисколько не умозрительны, уверяю вас. Мои (или правильнее было бы выразиться, наши, ибо я представляю не одну лишь свою скромную особу, но некую организацию, которую точнее было бы поименовать компанией) умозаключения опираются на длительные наблюдения. Эмпирический материал, знаете ли, обработанный экспертами не без участия искусственного разума. Так что рискну не предполагать даже, а обоснованно утверждать...
- А вдруг вы ошибаетесь, и я здесь по велению сердца? В едином строю поднимаю руку и голос супротив агрессивных устремлений зарубежного капитала, которым все патриоты доброй воли должны положить предел и укоротить загребущие конечности?
- Иноязычных захватчиков бережётесь, сударь?! - воскликнул он, энергично жестикулируя смычком. - Зря. Они погрязли в неге и роскоши, куда им тонуть ещё и в наших хлябях?! Да и вообще не след бояться, того, кто известен всем. Нет! Впрочем, вашему энтузиазму я всё одно не верю. Это вы приберегите для публики.
Он наклонился ко мне. Парик сполз на лоб, лицо потемнело и помрачнело, вместо смычка в деснице он сжимал короткую, но острую сабельку. И вообще напоминал уже не Моцарта, а, скорее, пресловутого князя-кесаря Ромодановского.
- Враг, однако же, наличествует. Облый, злобный, стозевный и лающий. Но вы не почувствуете его, пока не окажется чересчур поздно.
Орденская цепь на тренированной шее вспухла и принялась пульсировать.
- Заботы призывают, - вздохнул он. - Но мы ещё пообщаемся, милостивый государь. Непременно побеседуем.
И его перекошенная усмешка ещё долго тлела там, где её хозяин уже более не занимал фрагмент пространства.
- Никакие шорьки, вне зависимости от степени их хливкости, не запыряют нашу привольную наву! Отечественной сборки куздра победит во всемирно-титаническом масштабе и помочится на их могилы! Штеко ли, спрошу я вас, строители грядущего счастья?
- Штеко! - стенали в едином порыве бледные юницы и сочные юнцы.
И буйные ветры уносили во внешнюю пустоту их жалкие клики торжества.
* * *
Прошло несколько лет...
Я - в шинели и с автоматом - торчал в одиночестве посреди голой степи и оборонял надолб, снабжённый флагом и рупором. Террористы и шпионы коварно нарушали рубежи Отчизны, алкая громкоговорителя ли, столба ли, моего ли вооружения. Тщетно! Знаменитый пёс Тузик Пик брал их в боевой захват ещё на контрольно-следовой полосе и нежно, но жёстко сжимая в челюстях, доставлял - на пару с проводником, адептом культурного пития креплёных вин Никодимом Цукахарой - нарушителей на цугундер.
И хотя звон ранее полученных геройских медалей препятствовал секретному подкрадыванию, Тузик и Никодим не снижали норм добычи, и не зря отважная шавка и её упорный поводырь украшали газетные передовицы и окрестные доски почёта, приятно выделяясь среди звероватых комбайнёров и одутловатых ткачих.
Однако преступная деятельность и отважный отпор оной протекали вдали. Я же обречённо пялился в безжизненные гектары, тщетно ожидая хотя бы намёка на враждебное проникновение. Да ещё - дабы не заснуть - пересчитывал звёзды на видимом фрагменте неба. Число сходилось, пропажи не было. И из всех присущих роду людскому развлечений наличествовал лишь обдолбавшийся старшина Петюня, спорадически истошно оравший о насущной потребности употребить любимую Родину уголовно наказуемым способом.
Несмотря на похвальную мою бдительность, таинственный собеседник вновь нечувствительно подкрался в ночи и вместо приветствия потрепал по плечу.
- Опять ополчились не на того супостата? - облокотившись на охраняемый объект, осведомился он.
На это раз на нём наличествовали шлем с бармицей, длинная кольчуга, тяжёлые (что на себе ощутило моё плечо) кожаные рукавицы, шаровары и алые сапоги. К спине был приторочен двуручный меч. Веса обмундирования он, однако, не замечал. В отличие от меня, ввиду тягот армейского быта уже нажившего энтероколит и пузырь на левой пяте.
- Да я, собственно, не претендую, - незнамо зачем пустился я в объяснения. - Я, вообще-то, всего лишь...
- Осведомлён, - перебил он. - Однако же, пока мы играми сиими забавляемся, истинный противник наш накапливает силу злодейскую и навредить нам зело намерен.
- Кого вы, собственно, имеете?..
Он вновь не позволил закончить.
- Рано, - мрачно сказал он.
- Что "рано"?
- Ведать про то. вам, сударь. Рано.
Он сочувственно-снисходительно покачал головой. Дракон с навершия шлема слетел и мягко шлёпнулся в песок. Собеседник поморщился и сунул гада в карман.
- Что вам действительно помнить надлежит - это что Враг действительно существует, таит замыслы вредные, и каждый боец на счету у нас.
Он настолько выделил слово "Враг", что у меня возникли сомнения.
- Вы, случайно, не нечистого поминаете?
- Глумитесь, чую? Попусту. Когда выйдут сроки, поражены будете. А ныне пребывайте начеку и бдительно. Во размышлениях и сомнениях, но не во унынии, дабы не быть яко же бык мерзкий. Доступно ли для восприятия вашего изъясняюсь я?
Я промычал нечто максимально неопределенное, но его уже нигде не было.
* * *
А жизнь располагала к сомнениям. Всё постепенно рушилось, ветшало и складывалось в себя. Варкалось с каждым днём всё быстрее и отчётливее. Куздра, несмотря на прославленную в веках глокость, сходила на нет. Хливкие шорьки пырялись невозбранно, и сочный, мощный зелюк хрюкотал победно на всю Вселенную.
Я пребывал на разрешённом последним рескриптом адмирал-губернатора костюмированном балу, когда из полумрака за колонной соткался Он. Вокруг носились в чарующих звуках польки гоблины в доспехах, косплейщицы в чулках и прозрачных ультра-мини, маги в мантиях и боевые самцы эльфов с луками (по реальной гендерной принадлежности почти сплошь - девицы), а Он явился миру в строгой тройке и при галстуке. Единственной уступкой обстановке оказался серый берет, украшенный фазаньим пером.
- Печально я гляжу на наше поколенье, - продемонстрировал он знакомство с классикой.
Я предпочёл не отвечать, выжидательно глядя на него.
- А вы помрачнели, - довольно констатировал он.
Я по-прежнему не издавал ни звука.
- Должно быть, раздумываете, чего же я от вас хочу? Да ничего! Представим, что я соскучился. Знает, на фоне взъерепенившегося плебса ваша вечно озадаченная физиономия кажется даже и одухотворённой. Мы не можем себе позволить терять таких, как вы. Особенно в нынешние сложные времена.
- "Времена"? А что не так с текущими временами?! - неожиданно для себя самого я взвился на дыбы; что-то нервничал я тогда, и раздражение копилось, желая вырваться термоядерной вспышкой; похоже, я тоже нуждался в Нём... или в ком-нибудь вроде него.- Вечно у вас времена виноваты. А они всегда непросты: то троглодиты, то гунны, то мюмзики. Вчера в лупанарии дрались, сегодня унитаз засорился, завтра пришельцы или Рагнарёк. Нормальный ход. Дышать можно, хлеб имеется, свитков в лавках - завались!
- Вот именно! - радостно воскликнул он и даже в ладоши шлёпнул. Как вы верно изволили изъясниться, завтрашний день туманен и сулит. Предусмотрительность и бодрость духа! Рефлексия и самоирония! Активная жизненная позиция и умение абстрагироваться. Держите ноги в тепле, а порох - сухим. Но за деревьями следует видеть лес и не забывать главное...
- Что именно? Чего вы от меня хотите, в конце-то концов?! - выкрикнул я, пугая пляшущих хорнпайп хоббитов с волосатыми ногами.
Но его уже не было, и лишь многоцветный флаер с профилем дракона взмывал и опадал в порывах сквозняка от неплотно закрытой входной двери.
* * *
С тех пор Он попадался мне всё чаще. То встретит на улице, то подсядет на вокзале или в кинотеатре, то окажется рядом в очереди - и, что самое обидное, не позади, а впереди. Неужели я настолько предсказуем?! Или всё же - Матрица? И вдобавок образовалась у него раздражающая привычка задавать странные вопросы и произносить бессмысленные фразы.
- Здесь продаётся славянский шкаф?
- Верочка вышла замуж за Серого?
- Марсиане знают суахили?
- Кому это принадлежало?
- Тепловая смерть Вселенной...
- Третий этаж, восьмой ярус слева...
- Маша любит сладкое, а Вася...
- И, как говорил великий Волька ибн Алёша ничтожному Соломону ибн Дауду...
Должно быть, он предполагал, что ранее передал мне некий пароль для опознания друг друга, и каждый раз заметно огорчался, не услышав чаемого отзыва. Впрочем, и так обходились, даже когда он выходил из полумрака подъезда в маске Красной Смерти или ждал меня на автобусной остановке в тряпье и макияже зомби.
- Учите матчасть, миленький, - сурово заявил он однажды и, вынув из-за корсажа, протянул продолговатую штуковину с лампочкой на торце и кнопкой примерно посередине боковой поверхности.
Впрочем, тут же и отобрал. Видимо, осваивать предмет предполагалось сугубо теоретически. Либо действовать по наитию. Как там изъяснялись его седобровые клоны в патриотическом кино? "Поступайте по обстановке" - так, кажется? И ещё: "Но помните, субалтерн: погибать запрещено приказом Отчизны и высшего командования - иначе спрошено с вас будет по всей строгости военного периода!"
- Что это? - без особой надежды на ответ спросил я.
А я даже и не обиделся. Нам, рядовым исполнителям (знать бы, чего) не следовало сообщать лишнего - дабы под пытками не проболтались. Впрочем, пытки я не особенно любил.
То ли его яд постепенно проникал в меня, то ли время действовало разрушительно на любые принципы и запреты, но мне уже почти хотелось встать в ряды. Однако он продолжал тянуть резину. Более того, даже паршивого маузера с одним патроном не доверял - видимо, полагал, что я, случись что, истрачу его в надвигающегося супостата (промахнусь, вероятно) и не выполню свой долг. Сам-то он явно всегда пребывал при оружии.
* * *
А между тем обстановка вновь менялась. Куздра была реабилитирована, ей присвоили ранг исторического символа Отчизны, и её адепты невозбранно делились опытом борьбы и трудов с юношеством и девичеством. Однако же и "Союз молодых бокрят" процветал. Часть шорьков из-за чрезмерной хливкости отстрижал меч правосудия, некоторые предусмотрительно убарабардали за рубежи, однако их место заняли настолько злопастные брандашмыги, что мало не показалось никому.
Как и обычно, наставали последние времена. Но присмотришься: ан нет, предпоследние. Однако же хотелось как-то воздействовать на ситуацию... ощутить себя в кругу друзей... опереться на плечо... Хотя откуда им взяться-то, боевым соратникам? Источник оных у меня, похоже, был единственный.
Он приветствовал меня в переулке сообщением, что Ахиллес, будучи патентованным спринтером, тем не менее не догонит накачанную апориями Зенона черепаху. Стекло его гермошлема покрывалось паром при дыхании, толстая подошва "лунных" башмаков пружинила при ходьбе. Вообще он выглядел замечательно - как Нил Армстронг с флагом. Хотя был без флага, к сожалению.
- Замена непрерывного процесса дискретным некорректна, - сказал я.
И, конечно же, опять "не попал" в отзыв.
А может, загадочные фразы - вовсе и не пароли? Возможно, он просто прощупывал меня, ожидая некой удовлетворяющей его реакции? Какой ответ был бы правильным?
- Вы хоть намекнули бы, на кого пойдём? - не выдержал я. - Отбивать атаки законспирированных роялистов? Устанавливать диктатуру специалистов? Отражать вторжение чужих? Разоблачать приверженцев Ктулху? Предотвращать Армагеддон? Вы - люди в чёрном или как? Зачем это всё вообще?
Он загадочно улыбнулся и, насвистывая нечто, отдалённо напоминавшее "У кофеварки я и моя Мэри" и в такт пританцовывая, двинулся прочь. Просто ушёл. Не исчез в складках пространства, вопреки обыкновению. И я не выдержал искушения.
Как и полагалось по классическим канонам, я укрывался за стволами деревьев, приоткрытыми дверями парадных, спинами прохожих, останавливался у киосков якобы для знакомства с ассортиментом. Он тоже не ударил в грязь ничем: петлял, оглядывался, но меня подчёркнуто не замечал. В конце маршрута он шмыгнул в строительный вагончик. Помедлив, я шагнул следом.
Конечно же, помещение было пусто. Одинокая лампочка, свисавшая с ржавого потолка, освещала убогую обстановку: стол, пара обтёрханных табуреток, грязная телогрейка на гвозде. Сейфов, загадочного оборудования, забытого впопыхах огнемёта не наблюдалось. Как, впрочем, и люков в полу или дверей - кроме той, возле которой стоял я. Даже самого завалящего трупа с окровавленным кинжалом в спине не имелось.
На столе, прижатая булыжником, лежала бумажка. И камень-то был какой-то захудалый - кривой, потёртый. Видавший виды, короче. Знавший лучшие времена. В отличие от меня, между прочим.
Отодвинув груз, я прочёл: "Мы увидимся вновь. Вскоре. Пребывайте в ожидании". И недешифруемый, но размашистый росчерк. На полстраницы.
Даже буквы у него были ровные, гладкие. Замечательные буквы. Холёные - и вместе с тем лихие. Хотел бы я обладать таким почерком.
* * *
С той встречи минуло два года. Он не давал о себе знать. Видимо, на задании. Хотя - на каком? Откуда мне знать, бывают ли у таких, как он, особые задания? Кстати, а может быть, он робот? Терминатор из грядущего? Хранитель времени? Террорист? Городской партизан? Провокатор из спецслужб? Я не наболтал ему лишнего? Хотя говорил, в основном, как раз он. Сумасшедший с комплексом Наполеона? Вряд ли - как-то слишком уж сложно для психа. Помнится, умалишённый никогда не признает себя таковым. Впрочем, я ведь у него ни о чём таком и не спрашивал. Но в данную версию не верю.
Я убеждён лишь в одном: он обязательно объявится. Это неизбежно.
Как и неотвратим день, когда он придёт уже не просто поговорить. Я это знаю точно - и не спрашивайте, откуда. Он протянет мне - автомат? бластер? умклайдет? - и задаст Главный Вопрос. На этот раз всё будет всерьёз.