В 98-м на Иссык-Куле отмечали двадцатую годовщину окончания "вышки" - Карагандинской Высшей школы МВД СССР. Братья-казахи приехали кучно - еле разместились. Свои ж, киргизстанцы, массовостью похвастать не могли.
Средь гостей доминировали Марат и Мурат. "Бурые" - так давным-давно прозвали курсанты двойняшек. Родившись с интервалом в четверть часа, те вечно оспаривали пальму первенства - и мать не помнила, кто первым увидел свет. Еще в Караганде "совет" поручил старшинство Мурату: на замечание, что на вечеринках Марата окружают самые вульгарные, ярко одетые девчонки, тот, знакомя с очередным "чудом", заявил как-то: "Вот, оцените. Вся в джинсе и батниках, оскал - в золоте". Оценили - за подбор кадров и прослыл Марат "младшеньким", недозревшим.
... Не смотря на августовскую жару, на пляж Бурый-младший не ходил. В сорочке с длинным рукавом, застегнутый наглухо, забирался на балкон, и потихоньку "закусывал". А поскольку в одиночку офицерская гордость не позволяла, искал компаньона. Как-то на эту роль попался я...
Бурый протянул руку, рукав задрался, я чуть было не отдернул приветствие: кожа выше ладони была покрыта настоящим, толстым как у черепахи, панцирем! Проследив взгляд, коллега прокомментировал: "Не бойся, псориаз. Нервное. Не заразно". Тут я услышал потрясающую историю...
"В начале 90-х ушел я в таможню, став со временем начальником поста на крупном ж\д узле. Раз обратились стоящие неподалеку вертолетчики - шел срочный груз, а документы не готовы. Ладно, валяйте, бумаги потом покажете. В ответ, зная мою страсть к охоте, вояки предложили ... пойти на волков на МИ-8! Ну как тут откажешься! Пригласил все районное начальство - военкома, прокурора, начальника полиции, финансистов. Взяли "Калашников", три карабина и - в Моюнкумы!
Летим над пустыней чуть свет, спугнули вдруг стаю! Вожак, волчара матерый, волчица крупная и выводок семь детенышей. Бегут сквозь барханы! Такой тут азарт взял, палим без устали, и вскоре самка, что хитростью живой осталась - в пески, в саксаул. Уйдет!
Снижайся! - кричу, а сам все мимо - серая петлёй пошла. Нельзя! - пилот в ответ, -завалимся, и так уж винтом песок поднимаем, не видно ни зги! Я повернулся ответить, и ствол на него уставился - спустились. И - брюхом в бархан!
...Очухались быстро. Вертолетчик шипит: взорвемся, выбирайтесь! А как? Дверь заклинило! Тут военком из АК как даст очередью в иллюминатор - я первый туда! Стекло торчит, порезался весь, да задница застряла, выход блокирует. Но те-то, за мной, жить хотят. И всадил военком в мой толстый зад штык по самую мушку! В миг освободился проход!
Выбрались, лег на шинель, идти не могу. Тут - рвануло. Вдруг прокурор, что взял на охоту семилетнего сынишку: "А где пацан мой? А!" И уж автомат вырывает, в меня целится, ты, мол, во всем виноват. Спас крик с бархана соседнего - "Ата-а-а!" Жив, постреленок, выбрался-таки в суматохе...
... На третий день чабаны нас нашли. Уже в госпиталь, где задницу зашивал, пришла военная юстиция: расследование! Сказал, как договорились. Списали "вертушку", чей срок уж практически вышел, как "потери на учениях". В ту ночь я вернулся домой и, впервые с той злополучной охоты, спал спокойно. Утром глядь - все тело в коросте нервной! Скоро пять лет мучаюсь...
Налил и выпил стакан. А вечером, за общим достарханом, подарил нам на память огромную волчью шкуру. И подмигнул хитро...