1984-й, "почтовый ящик" - сибирский закрытый городок средних размеров. В медсанчасть по "Скорой" доставили местного мужичонку, Кешу Чипахина. "Розочкой", - горлышком от битой бутылки с острым концом, - тому выбили глаз. Зашили, наложили повязку. Как положено, проинформировали милицию.
Кеша в тот день "поправлялся" у соседки, Людки Ипатьевой. Спивающейся тихой безобидной "дамы" лет тридцати. На звон посуды, как водится, заглянули 63-летняя гроза округи Катька Киряева - две "ходки" за грабеж, со своим двадцатидвухлетним полюбовником Серегой Уртасовым, только-только из зоны. Придя к Катерине передать весточку от сына-сидельца, у "гражданина Уртасова с ней ... "любовный альянс" случился" (так в протоколе). Расписались даже ...
В сильном подпитии, не помнил Кеша, кто из троих лишал его зрения. Подозреваемые - в отказ, не трогали, дескать, и все тут... Кто еще в том притоне был? Не поверите: за 12 часов - семьдесят восемь алкашей окрест. Напротив - круглосуточный магазин "Спутник", магнит...
Не важно, что потерпевший - бродяжка. Преступление тяжкое. Двое суток не спит угро. Городок перевернули, всех нашли. Народ специфичный - прежде чем побеседовать, большинство похмелять пришлось. Пальчики откатали, допросили, очные ставки провели. Не причастны!
Нервно-усталые, вернулись сыщики к троице. И тут хозяйка блат-хаты прогнусавила: "Да Катька его в инвалиды определила: Кеша себе больше лил, ну она и навела справедливость".
Уртасов, придурковатый запитый хроник, все подтвердил. Тут и Киряева созрела. Из потока нецензурщины следователь едва вычленил заявление: да, пыранула его осколком...
Закрепив признание и закрыв рецидивистку в камеру, усталые, но довольные сыскари на третьи сутки разошлись наконец по домам...
Вечером на квартиру со сна плохо соображающего старшего опера Николая Рыбалкина - посыльный: срочно в отдел! Виртуоз-дактилоскопист Леня Черницин, что ныне уже Москву лампасами генеральскими рассекает, невероятное совершил: из фрагмента неясного со стекла бутылочном отпечаток уртасовский извлёк... Его, без сомнения.
Капитан - в изолятор. Завидев лицо перекошенное, Киряева, уже без мата, прямо в камере раскололась: "Из-за меня это он. Кешка обжиматься полез, ну мой его и проучил... Поначалу подумалось, по старости мне меньше дадут. Протрезвев, судимости свои взвесила: живой уже не откинуться. Я ж его не просила..."
Утром, идя на работу, Никола-сыщик думу думал безрадостную: Киряеву отпускать надо, Уртасов поди уж и из города сбежал. Но главное - как так вышло, что его, опера бравого, будто первогодка, алкаш вокруг пальца обвел?!
...Откуда ни возьмись, навстречу - "Москвич" оранжевый. И ну сигналить, внимание привлекать. Из окна, за версту спиртным разя - счастливая уртасовская физиономия. И, радостно так: "Садись, Саныч, подброшу. Друг за вином разливным отправил".
В отдел Уртасова ввел под белы рученьки. В дежурке - заявитель. Благим матом орет, что не город здесь, где оборонный щит Родины куют, а Чикаго какой-то. Не успел оглянуться, как "Москвича", приметного такого, оранжевого цвета, как не бывало. И не ищет никто!!!
Долго он потом извинялся...
"Служу Советскому Союзу!" - согласно Уставу откликался Рыбалкин, получая за раскрытье угона и тяжких телесных повреждений благодарность начальственную. Во времена, когда за идею служили, это было-таки наградой...