Отзвуки последних аккордов синичками пропорхали под сводами концертного зала и гулким эхом затихли где-то на галёрках. На секунду зал погрузился в тишину, а затем "Олимпийский" взорвался восторженным рёвом и аплодисментами. Вспыхнувший свет осветил многотысячную толпу и сцену, на которой стояла Анна, растерянно улыбаясь; сплошным потоком летели букеты. Цепочка охранников, окружавших площадку, с трудом сдерживала наплыв людского моря, едва не сносившего заградительные барьеры.
Анна несколько нервно перехватывала микрофон из одной руки в другую, пару раз нерешительно что-то порывалась сказать, но тщетно - оглушительный восторг зала не стихал уже несколько минут. Девушка обернулась, взглянув на музыкантов - они наслаждались энергетикой зала, но были уже порядком измотаны. Немудрено - почти три часа на сцене.
Из-за кулис выбежал администратор, подбежал к Анне, прокричал прямо в ухо, силясь перекрыть рёв толпы:
- Аня, всё, хватит! Четыре песни на бис - и так уже перебор!
Анна смотрела в зал, стремясь запомнить каждое лицо, каждого поклонника. Запомнить этот миг, эти ощущения. Больше такого не будет. Никогда. Картинка перед глазами Анны начала расплываться - на глазах девушки выступили слёзы. Она вновь поднесла микрофон ко рту... но снова ничего не смогла вымолвить - перехватило дыхание. Певица, мощь голоса которой завораживала зал ещё буквально несколько минут назад, сейчас оказалась неспособна произнести хоть слово. Поэтому девушка просто помахала зрителям, по-прежнему растерянно улыбаясь, виновато развела руками и быстрым шагом покинула сцену.
В гримёрке Анна без сил плюхнулась в кресло. Вошедший администратор со спокойной улыбкой трижды размеренно хлопнул в ладоши.
- Не-ве-ро-ятно, - произнёс он, протягивая девушке полотенце. - Оглушительный триумф. Никогда не видел такой реакции зала. В этот раз даже джазовые вещи пошли на ура!
- У меня хорошие слушатели, - устало отозвалась Анна, улыбка вновь заиграла на её губах. - Мне кажется, я могла бы петь ещё часа четыре.
- Ань, ну ты хоть музыкантов пожалей. Это ж уже взрослые дядьки, за тобой им не угнаться.
Вообще говоря, Анна не была совсем уж юной, хотя до зрелых лет ей, конечно, было ещё далеко. Но её "большая" карьера началась совсем недавно, когда талантливую исполнительницу заметил один из продюсеров-акул шоу-бизнеса. Всего полтора года назад, летом 2016-го её песня впервые попала в ротацию музыкальных радиостанций. А дальше - как снежный ком: целых три альбома, синглы, десяток клипов, первые места в чартах, турне по десяткам стран. Все стили, от рока до классики, покорялись Анне. В журнальных статьях её называли то "новой Селин Дион", то "новой Уитни Хьюстон"... в конце концов, окончательно запутавшись в этих своеобразных "правах наследства", критики смирились с тем, что у Анны своё имя. Свой голос.
- Эскорт будет через час на верхней эстакаде Южного сектора, - сообщил администратор. - Поедете через проспект Мира по Третьему кольцу, там проблем вроде бы нет. Переодевайся.
Уже выходя из гримёрки, он полуобернулся.
- Потрясающий концерт, Аня. Просто потрясающий.
***
Выйдя из Олимпийского в сопровождении администратора и трёх охранников, Анна поёжилась и натянула на голову капюшон. Холодный декабрьский ветер бросал в лицо редкие колючие снежинки. Огни ночной Москвы терялись в полумистической снежной завесе, казались далёкими, словно находились за тысячу километров. Здесь же, на огромной площадке около круглой громадины Олимпийского стадиона, тьму прорезал свет фар пяти УАЗов, выкрашенных в камуфляж. Около них курили охранники в шлемах с прозрачными забралами и бронежилетах, придерживая висящие на перекинутых через плечо ремнях "АК-74".
- Ваша машина вторая, - сообщил администратор певице и её охранникам, щурясь от попадающих в глаза снежинок. - Только где же... Подождите секунду.
Он подошёл к одному из УАЗиков, перекинулся с сидящим внутри парой фраз, затем вернулся обратно ко входу.
- Всё в порядке, через пару минут эскорт будет готов.
До Анны донёсся треск рации, забитое помехами "...вас понял", а затем тишину, нарушаемую лишь натужным гулом ветра, буквально разорвал гром мощного дизельного двигателя, разбросав урчащие волны эха вокруг стадиона. Двигатель взревел, его звук начал приближаться. Анна с изумлением увидела, как, взметая тучи снега, из-за изгибающейся стены Олимпийского вынырнул Т-90.
- Танк?! - девушка круглыми глазами уставилась на администратора. - Но зачем?
- Для надёжности. Ситуация и правда ухудшается с каждым днём. Поверь.
- Это... это безумие какое-то.
- Пока это выглядит безумием. Очень скоро, я думаю, это станет нормой.
Танк, оставляя огромные борозды в свеженасыпанных сугробах, проехал вдоль УАЗиков и занял место во главе колонны. Шум его двигателя немного стих.
- Ну что, пора прощаться, - улыбнулся администратор.
Анна потупила глаза, чуть прикусила губу. Все слова будто выветрились из головы этим ледяным ветром.
- Спасибо, - выдавила она из себя. - Спасибо за всё. И... с наступающим.
Ответа не последовало.
Девушка и охранники уселись в УАЗы, танк выпустил струйку сизого дыма и колонна двинулась в путь, раздвигая лучами фар темноту декабрьской ночи 2017-го года.
***
Внутри УАЗика было тепло и как-то уютно. Воздух, наполненный запахами бензина, пота и табака, был не слишком приятным, но... живым. Человеческим. Тёплым. Резкий контраст с тем, что творилось снаружи.
Анна провела по запотевшему стеклу ладонью, ощутив холод ночи, проникший в стекло, и выглянула в окно. Колонна не спеша обогнула Олимпийский и начала спускаться по широченной эстакаде. Было безлюдно - толпы зрителей, пришедших на концерт, уже успели рассосаться за прошедшие полтора часа. Задерживаться на улицах сейчас было опасно. Прожектора всё ещё подсвечивали огромный баннер-афишу на фасаде спорткомплекса. "ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ".
- Чувствую себя древней старухой, - усмехнулась Анна. - Словно из последних сил завершаю карьеру.
Сидящий рядом охранник, нервно барабанящий пальцами по автомату, покосился на девушку, но ничего не ответил.
Эскорт свернул с улицы Гиляровского на проспект Мира и тут же наткнулся на перевернутый искореженный троллейбус. Не снижая скорости, танк смял и отбросил его в сторону, прокладывая дорогу УАЗам. Колонна двинулась на север.
Анна, прислонившись к ледяному стеклу, безразличным взглядом смотрела на автомобили, стоявшие вдоль обочин проспекта. Все без стёкол, со спущенными шинами, некоторые и вовсе без колёс. Тёмные витрины бутиков. Огромные сугробы на тротуарах. Лишь окна жилых домов светились в этом царстве мрака, да вдалеке на фасаде недавно построенной высотки лазером выводились огромные цифры "17".
При проезде очередного перекрёстка внимание девушки привлёк горящий остов машины, стоящей в глубине примыкающего переулка. Не осталось это незамеченным и для остальных - охранники ощутимо напряглись. Но колонна ехала дальше и всё по-прежнему было спокойно. Лазерные "17" на фасаде небоскрёба сменились на "16".
- Что, разве уже полночь? - сидящий впереди охранник взглянул на наручные часы. - Чёрт. Как быстро летит время...
- А вот слыхали, - начал водитель. - Тут учёные уточнили радиус астероида, сегодня по радио передавали. Оказывается, он оказался меньше того, что нам до этого втирали!
- Чё, реально? И на сколько? - оживился сидящий рядом охранник.
- Что-то типа километров на двести меньше! Круто, да? Значит, шанс-то есть, а?
- Хм... ну значит, он всё-таки немножко поменьше Луны, - устало отозвалась Анна. - На самую малость.
В кабине вновь повисла гнетущая тишина.
- А ещё уточнили наконец район падения, - снова начал водитель бодрым голосом. Только бодрость была фальшивой. - В районе Японии.
- А точнее?
- А точнее, Япония - это лишь малая часть того, что под ним окажется! - раздражённо отозвался третий охранник.
"За прошедшие два месяца все мы стали здорово разбираться в астрономии, астрофизике и прочей ерунде", - подумала Анна и внутренне усмехнулась. - "Как раз тогда, когда это всё стало уже неважно".
Колонна свернула с проспекта Мира на эстакаду Сущёвского вала и "лазерный" небоскрёб стал виден полностью. Теперь надпись на нём можно было прочитать целиком.
"16 ДНЕЙ. Сделаем их самыми счастливыми в своей жизни!"
- В Питере вчера Александрийский столп взорвали, - буркнул один из охранников.
- Откуда знаешь? - поинтересовался водитель. - По радио не передавали...
- И не передадут. То, что там уже неделю света нет, тоже не передают. Но народ-то не обманешь. И я думаю...
- МАРОДЁРЫ! - ожила рация. Анна чуть пригнулась, охранники крепче сжали "калаши".
Танк включил дополнительные прожектора, его башня развернулась влево, освещая пещеры разбитых витрин. Но никакого движения там не было - если там и был кто-то, он либо затаился, либо сбежал. Охранники продолжали рыскать глазами по мёртвым зданиям, этим остаткам человеческой цивилизации, а колонна неумолимо продвигалась дальше.
- Придурки, - процедил сквозь зубы один из охранников. - Какого ж хера им сейчас-то надо, а? Не могут уж последние семнадцать дней пожить как люди. Жратвой ведь уже все давно затоварились, чего им тут ещё надо? Бабло что ль из касс гребут, будут ими себе гробы выстилать?! Вот вечно в семье не без урода, всегда какие-то мудаки находятся...
Он пробурчал ещё что-то и затих.
- Шестнадцать, - внезапно в тишине произнесла Анна.
- А? Что? - не понял охранник.
- Не семнадцать. Последние шестнадцать дней.
***
Войдя в комнату, Анна включила свет, устало выдохнула и буквально упала на диван. В её ушах ещё звенела музыка и рокотал зал, перед глазами мелькали пятна софитов.
Она дома. Наконец-то дома. Уютные бежевые тона, небольшой творческий беспорядок. Даже ночь отсюда, из окна дома, казалась другой - мягкой, ласковой, предвкушающей Новый год и Рождество. "Новый год мы встретим", - подумала Анна, - "А вот Рождество уже вряд ли."
Девушка нащупала пульт и включила телевизор. По-прежнему белый шум на всех каналах. Да оно и к лучшему, подумала Анна и включила радио.
- ...в двухстах метрах от Бурдж-Халифа. Как сообщает Интерпол, самолёт был захвачен пятью американцами, предположительно мужьями погибших 11-го сентября 2001-го года сотрудниц Международного торгового центра. Террористы попытались направить самолёт на небоскрёб, но не справились с управлением и авиалайнер потерпел крушение, не долетев до здания. Таким образом, Бурдж-Халифа по-прежнему остаётся самым высоким зданием в мире. Новости из Франции. Арабское ополчение продолжает наступление на Париж. Как сообщает агентство...
Анна выключила радио, откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза.
"Господи, что происходит? Каждый отдельный человек перед концом своего пути обычно обретает спокойствие... Человечество же словно сошло с ума. И продолжает погружаться в пучину безумия всё глубже каждый день. Странно, что до сих пор никто не запустил ядерные ракеты. Даже если этот астероид каким-то чудом не долетит до Земли, мы сами себя уничтожим."
Впрочем, чуда быть не могло. Но большинство ещё не осознавали этого. Продолжали расценивать эту ситуацию, как некий обратный отсчёт до премьеры кассового блокбастера. Главное - дождаться, а дальше будет легче. А дальше всё нормализуется. Но многие уже поняли. И таких становилось всё больше. Четыре с половиной миллиона самоубийств на планете каждый день - таковы были последние сведения статистических агентств перед тем, как они закрылись. А ведь можно было просто прожить эти последние дни как люди. Как разумные люди.
В комнате мигнул свет. Потом ещё раз. Потом погас на несколько секунд и снова включился. Анна выключила свет и свернулась калачиком на диване.
"Всё рушится", - с этой мыслью она уснула.
***
- Живая! - разбудил Анну радостный возглас Алексея. Вспыхнул свет, Алексей положил шлем на тумбочку.
Девушка сонным взглядом посмотрела на Алексея, потом на часы. Четвертый час ночи.
- Живой, - улыбнулась Анна. - Ты сильно задержался сегодня.
Она не слышала как Алексей подъехал, как отпирал ворота и ставил машину в гараж, как вошёл в дом. Наверное, в эти дни такая беспечность может быть губительной, но концерт на самом деле сильно вымотал девушку. Она встала, подошла к Алексею и обняла его.
- Ну-ну, - Алексей тоже обнял её и легонько похлопал по спине. - Со мной-то что будет? А вот твой концерт - просто-таки самоубийственная авантюра! Когда вокруг творится такое...
Он отстранился от Анны, начал стаскивать с себя бронежилет и камуфляж. Он приехал домой прямо в служебной форме и броне, не переодеваясь. Далеко не лишняя мера предосторожности, несмотря на бронированный "хаммер", что отдыхал сейчас в гараже.
- Никакая это не авантюра, Лёш, всё прошло спокойно, - девушка села на диван и сладко потянулась. - А ты что так задержался? Я волновалась.
- Волновалась, а даже не позвонила! - укоризненно-шутливо заметил Алексей.
- Куда не позвонила?
- Ну на мой моби... А, ну да, - осёкся Алексей.
Сильнее всего человечество скучало не по телевидению, не по Интернету, не по театру и кино. Сложнее всего людям было учиться жить без сотовой связи.
- Радио не слушала? Черт-те что творится.
- Пыталась послушать. Выключила. Сплошные ужасы.
- Выключай - не выключай, а от ужасов этих всё равно не убежишь. Я вот в машине сейчас слушал. Президент отказался лететь в космическом корабле, потому что, цитирую, "он не может оставить своих соотечественников в столь трудный час!" Каково, а? То есть не из-за того, что не хочется умирать в глубинах космоса через пару лет в одиночестве, а из-за того, что якобы не может оставить соотечественников! Тоже мне, голубь мира... Без него ни жарко, ни холодно! Где он был, когда взрывали Останкино и Шаболовку, а?
- Так ракету запускать не будут?
- Почему, будут. Старт по-прежнему намечен на 31 декабря, выведут её на орбиту Марса, а внутрь напихают всякой фигни, с точки зрения нашего дорогого правительства и каких-то придурков из ООН и ЮНЕСКО, лучше всего характеризующей человечество. И будет эта ракета болтаться на орбите Марса, пока её там не найдут зеленые человечки. Идиотизм!
- Идея-то неплохая, - ответил Алексей, надевая домашнюю рубашку. - Но у нас ведь всё как всегда. Представляешь, они сейчас спорят, помещать туда седьмой Айфон или нет, как символ совершенства дизайна... Клиника.
Алексей ушёл на кухню.
- Так, у нас снова сосиски... А Валя больше не приходила?
- Нет. Я думаю, она больше не придёт, - отозвалась Анна, поправляя небрежно брошенные на стул брюки.
- Домработница, называется... Три недели ещё до астероида, а люди уже ударились во все тяжкие... Площадь трёх вокзалов вся наркоманами усыпана, лежат, коченеют, превращаются в трупы.
Анну непроизвольно передернуло. Алексей вернулся в комнату с полной тарелкой, сел за стол.
- А задержался я потому, что наше подразделение перекинули в оцепление Кремля, людей не хватает, а там вахта до двух ночи.
- Ого. Ну и как там?
- Ад. Постоянно штурмуют, особенно у Боровицких и на Красной площади. Я как раз на площади стоял. В десять вечера обстреляли из гранатометов Спасскую башню, разнесли куранты нахрен. Так что ходики отходили своё.
- И зачем ты в ополчение пошёл? - покачала головой Анна. - Кого ты там в Кремле защищать собрался?
- Да никто мне там в Кремле нафиг не сдался, Анют! - возбужденно ответил Алексей. - Я просто не могу без дела сидеть, мне что-то полезное надо делать! Поддерживать порядок сейчас - это самое полезное. Я никогда в жизни без дела не сидел, вот просто физически не могу! Ну кому сейчас мой мебельный салон нужен, а? Все эти резные вензеля и мягкие подлокотники... Надо было бы перепрофилироваться на виселицы, вот они нарасхват бы шли!
- Не говори так! - вздрогнула девушка.
- А что, неправда? Сегодня, пока из расположения гарнизона ехали, видел, на Тверской ещё штук пятьдесят виселиц прошлой ночью поставили. Когда только успевают? Ни один патруль ничего засечь не может. И опять сплошь одни хачи висят.
- Кавказцы, - поправила Анна.
- Им уже всё равно, - Алексей отложил вилку, закрыл глаза, помассировал виски. - Скоро всем будет всё равно.
Анна подошла сзади и положила руки Алексею на плечи.
- Кстати, Анют, совсем забыл спросить, - сказал он совсем другим голосом - усталым и мягким. - Как концерт-то прошёл?
- Да так, вроде неплохо, - чуть улыбнулась девушка. - Пару раз в ноты не попала, а так ничего.
- "Ничего"... Уверен, что потрясающе, великолепно, неописуемо. Жаль, что меня там не было! Чёрт, ну как же так в мире дела обстоят, что какой-то вшивый космический кусок камня, летящий откуда-то из ебеней, может уничтожить твой вселенский голос! Так просто не должно случиться! Не должно!
- Ну значит и не случится, - Анна наклонилась, прижалась щекой к Алексею, обняла его и прошептала. - Отставить панику.
Впервые за вечер Алексей улыбнулся.
Но идиллию практически сразу же прервал звонок домофона. Алексей вскочил.
- Ты ждёшь кого-то?
- Нет, - испуганно ответила Анна.
- Ясно.
Алексей открыл встроенный в стену шкаф, отработанным движением снял с держателей "АК-103" и снял с предохранителя.
- Я открою.
Анна достала из тумбочки ПМ, передернула затвор.
На домофоне высветилось лицо какого-то человека в очках, довольно интеллигентной внешности. Правда, за ним стояли несколько вооруженных солдат отнюдь не интеллигентной внешности и парочка БТР.
- Слушаю, - произнёс Алексей в домофон.
- Мне нужна Анна.
- Сочувствую.
- Мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужна Анна. Я не случайно приехал в столь поздний час. Дело государственной важности, а времени у нас, сами понимаете, остаётся всё меньше и меньше.
- Вдвойне сочувствую. У вас всё?
Человек задумчиво покусал губы, затем, словно решившись, отчеканил.
- Я первый зам руководителя администрации Президента.
- Предположим, что я вам верю. И?
- В эти дни готовится к старту ракета с последним посланием человечества. Уже прямо в эти часы кипит огромная работа. В числе прочего там будет и носитель с музыкальной композицией. По решению Президента... по просьбе Президента и Совета... В общем, мы были бы очень признательны, если бы в записи этой композиции приняла участие Анна.
- Что за бред... Какая ещё композиция?
- Это пока не обсуждалось.
- Н-да. Ну а теперь предположим, что я вам не верю.
Человек поднял руку так, чтобы она попала в поле зрения камеры домофона. В руке была зажата какая-то коробочка, по размеру раза в два побольше футляра для очков.
- Спутниковый телефон. Президент с нетерпением ждёт, когда Анна выйдет с ним на связь. Просунуть под дверь или перекинуть через забор? - язвительно произнёс чиновник.
- Да, спасибо, дядя Изя, - Анна, полуобернувшись к стеклу, за которым располагалась аппаратная, показала знак "Ок".
- Тогда пишемся?
- Нет, давай минут через десять, я не готова.
Девушка сняла огромные наушники-мониторы, повесила их на микрофон, а сама присела на высокий стул. Открылась дверь и из полутёмной аппаратной в ярко освещенную студию с изяществом тяжело груженой баржи выплыл Израиль Соломонович, более известный в среде шоу-бизнеса как "дядя Изя". Дядя Изя был одним из самых успешных продюсеров; провальных проектов у него просто не было. Собственно, Анна и являлась его последним проектом, в рекордные сроки увеличившим его состояние практически вдвое. "Задание партии и правительства" вытащило дядю Изю с исторической родины обратно в заснеженную Москву. Конечно, приманили его в этот раз не деньгами - кому они нужны теперь? Просто сама "миссия": записать последнюю песню Земли - от этого отказаться было невозможно. Кроме того, в не столь давнем прошлом Израиль Соломонович был вполне неплохим звукорежиссёром, что в условиях разбежавшегося персонала студии было совсем нелишним.
- Анька, ты работать будешь уже? - дядя Изя вытер потный лоб платком. - Ну что за негодная девчонка! Уж и мониторы трижды отстраивали, и пообедать успели... До конца света одиннадцать дней, а ей хоть бы что!
- Дядя Изя, ну что ты кипятишься? - улыбнулась Анна. - Ведь эта песня улетит в вечность, она должна быть идеальной, а ты тут минуты считаешь. Нужно же ведь выдать наш уровень!
- Свой-то уровень я тебе обеспечу, - сложив руки за спину, дядя Изя важно прохаживался по периметру студии. - Сведу и отутюжу всё как надо! А вот какой уровень выдашь ты, барышня, я пока не знаю. И вообще, Анька, зачем ты эту песню выбрала? Тут вон сколько на выбор было! Столько эпохальных композиций! Из свежего - "Планета счастья", которую написал этот... как его... тьфу, склероз. Да чёрт с ним, но ведь реабилитировался этой песней за все годы своего адского творчества! Так нет же, выбрала какую-то очередную любовную песенку...
- Это не очередная любовная песенка, - возразила Анна. - Её в своё время Лара Фабиан исполняла.
- Да хоть Лара Крофт. Это ж последняя песня планеты! Нужно о любви к Земле что-нибудь исполнить, эпического рода. Сколько ж можно про мужиков петь? Не для MTV ведь пишем. Её твой голос будет петь в далёком космосе!
- Знаешь, дядя Изя, - задумчиво склонила голову девушка. - Вот как-то нечего мне о Земле петь. Ну да, песен хороших много, слова есть - а вот чувств нету. Да, окажись я в глубоком космосе - скучала бы о Земле. О синем небе, зеленой траве и обо всем таком прочем... Но главное - чтобы рядом был тот, кто поддержит, поймёт, и просто обнимет. Тогда всё будет не так уж и плохо. А не будь его рядом - для меня лично это трагедия почище исчезнувшей планеты. И для всех так. В этом и есть природа человека, я думаю. Вот про это и буду петь.
- Да всё так, я не спорю, - дядя Изя прислонился к стенке и сложил руки на груди. - Только вот петь-то будешь для гипотетических зеленых человечков. Чёрт их знает... Может они кроме военных маршей вообще музыку не воспринимают.
- А я и пою про зеленого человечка из далекого космоса, - рассмеялась девушка и тихонько напела. - You're not from here...
Минуту в студии стояла тишина, нарушаемая лишь шумным сопением дяди Изи.
- Я вот слышал, - не выдержал он. - что американцы тоже запускают ракету, за пределы Солнечной системы. На борту находится американский флаг, банка с бактериями и какой-то робот-вездеход. Ракета запрограммирована найти планету, подходящую для жизни, робот установит флаг и выпустит бактерий, типа даст начало новой жизни.
- А что, красивый проект. Это на самом деле правда?
- Чёрт его знает. Откуда сейчас достоверные новости черпать? А ещё красивей будет, если флаг робот установит, а затем, не успев выпустить бактерий из банки, сломается. Вот это будет красиво, это будет по-человечески.
- Ну, это будет слишком по-русски, - улыбнулась Анна. - Не по-американски.
- Да они такие же раздолбаи, - махнул рукой дядя Изя. - А вот евреи бы выпустили бактерий, подождали, пока они размножатся, собрали бы их назад - уже две банки - и улетели бы восвояси.
Продюсер и девушка рассмеялись. Дядя Изя взглянул на часы.
- Ну что - да?
- Да! - звонко ответила девушка. Продюсер покинул студию и занял место за усеянным множеством огоньков пультом аппаратной. Анна подошла к микрофону, надела наушники.
- Готова.
В наушниках заиграла музыка.
- Стоп.
Музыка тут же стихла. Анна закрыла глаза, чтобы серое пятно фильтра не маячило перед ней, несколько раз глубоко вздохнула и замерла.
- Готова.
Вновь первые робкие звуки акустической гитары, эти аккорды тут же подхватил рояль. Первые слова песни Анна произнесла едва ли не шёпотом, тихим и нежным. Голос постепенно становился громче, любовь, о которой пела девушка, обретала уверенность. К аккомпанементу подключались всё новые и новые инструменты. Вокал теперь заполнял всё пространство студии, ему было тесно внутри этих стен, он орлом взлетал в холодные северные небеса и водопадом горной реки низвергался в бездну. Анна играла голосом как хотела, импровизируя и "путешествуя" по частотной гамме вверх и вниз. Временами казалось, что пение сорвётся на крик, но контроль был абсолютным, вокал безупречным. Пережив катарсис последнего припева, Анна под одинокое фортепьяно последние слова спела притихшим, тёплым, но по-прежнему столь же полным любви голосом, замерла и наконец открыла глаза.
- Ну как? - девушка обернулась к окошку аппаратной и не поверила своим глазам. Такое она видела впервые.
По щекам дяди Изи катились слёзы. Он сидел, не шелохнувшись, Анна не решалась его вновь окликнуть. Спустя минуту продюсер, словно очнувшись, ударил по кнопке "Стоп", обмахнул платком щёки и лоб и, глубоко выдохнув, откинулся в кресле.
- Анька, - покачал он головой. - Какие там записи! Ты сама должна лететь в космос. Такое сокровище нельзя терять просто так. Это я тебе таки говорю как потомственный еврей, деточка!
- Дядь Изя, ты хочешь, чтобы мой скелетик болтался на орбите Марса сколько-то там тысяч лет? - обиженно надула губки Анна. - Вот уж спасибо. Я лучше как-нибудь вместе со всеми.
- Со всеми... Все вон только и делают последние недели, что грабят, мародерствуют, убивают. А ты... поёшь такое! И всё же хочешь остаться с этими "всеми".
- Каждый показывает свою суть, - пожала плечами девушка. - И далеко не все стали зверями. Просто негодяи всегда больше бросаются в глаза. Но есть и другие. И мне есть о ком думать, когда я пою эту песню. Потому, наверное, она и вышла неплохо. Неплохо ведь, а, дядя Изя?
- "Неплохо"... - передразнил её продюсер. - Ты только что отправила все мои проекты и деяния в навозную яму! Ощущаю себя старым бездарем. Скорей бы уже этот чёртов астероид прилетел...
***
Поздним вечером 31-го декабря 2017-го года на космодроме Байконур было многолюдно. Проводить в долгий путь последний космический корабль человечества приехали очень многие. Политики, звёзды музыки и кино, писатели и десятки тысяч тех, кто просто прожил обычную, ничем не примечательную для других жизнь, со своими радостями и печалями. Но сейчас каждый желал прикоснуться к чему-то грандиозному. Заселялись в любых подходящих домах в Тюратаме, в казармах, жили даже в палатках, несмотря на холодную погоду.
И стремиться действительно было к чему. Байконур оставался, возможно, последней вспышкой цивилизации на планете. Москва уже неделю пребывала в оковах холода и тьмы, без электричества, водопровода, тепла. Огромный мертвый мегаполис, по которому, словно крысы, рыскали полусумасшедшие мародёры. Впрочем, полчища настоящих крыс тоже заполонили город. В Москве на убийства людей толкала уже не жажда наживы - голод! В других мировых столицах картина была не лучше. За полтора дня до апокалипсиса на планете уже наступил конец света, в буквальном смысле. Рушилось всё, государства фактически перестали существовать, люди превратились в апатичных животных, безвольно бродящих по улицам опустевших городов.
На Байконуре же сохранялся по-армейски точный и деловитый порядок. Да, с продуктами начались перебои и здесь, но всё-таки здесь всё ещё было электричество, отопление, горячая вода, офицеры и солдаты несли службу, учёные и конструкторы всё ещё сверяли планы и строили прогнозы, а многочисленные гости... просто наблюдали. С умиротворённым спокойствием наблюдали за работой космодрома, этого чётко отлаженного механизма.
Подсвеченная десятками прожекторов "Марс-Омега" огромной скалой стояла на стартовом столе, поддерживаемая фермами, окруженная струйками испаряющегося кислорода. В первоначальных проектах эта ракета фигурировала под именем "Марс-Альфа", но с чьей-то лёгкой руки расхожая мрачная шутка стала официальным названием. Впрочем, почему шутка? Неизвестно, станет ли этот "Марс" альфой, первым. Для этого ракете предстоит ещё взлететь. Но в любом случае эта ракета станет последней, другой попытки не будет. Омега.
В двух километрах от стартового комплекса прямо в степи были поставлены огромные палатки-шатры, рядом с ними - вышки с динамиками, прожектора и множество столов, заставленных нехитрыми блюдами и ящиками с водкой. Вин не было, шампанского было мало, потому наполненные игристым напитком бокалы люди уже держали в руках. Здесь присутствовали далеко не все приехавшие: в основном те, кто имел отношение к размещенным в ракете картинам, книгам и другому культурному наследию, а также некоторые политики.
Анна и Алексей тоже стояли здесь с бокалами в руках, глядя на далёкий, но тем не менее поражающий размерами "Марс-Омега".
- Эта небольшая коробочка будет подключена к солнечным батареям корабля, - увлеченно объясняла девушка своему спутнику. - Так что её аккумуляторы будут постоянно подзаряжаться. А если этот корабль кто-то обнаружит на орбите Марса, заберется внутрь и коснётся коробочки, тут же из её динамиков зазвучит моя песня. Здорово придумано, а?
- Неплохо, - согласился Алексей. Он шарил по толпе взглядом, выхватывая то тут, то там знаменитые лица.
- Это кто?.. Стив Джобс?! - вытаращил он глаза.
- Кто? - не поняла Анна.
- Не важно... Неужели они всё-таки засунули туда Айфон? Не могу поверить... Интересно, как зеленые человечки будут его активировать? Прилетят в наш свежеобразованный пояс астероидов в поисках устойчивого Wi-Fi?
- МИНУТА ДО СТАРТА, - раздалось из динамиков.
Все замерли. Спустя минуту, ровно в 23.57, ракета, озаряемая вырывающимися из сопел столбами пламени, под громовой рёв двигателей медленно, словно нехотя, оторвалась от стартового стола, раскидала сервисные фермы и, постепенно набирая скорость, понеслась в звёздное ночное небо. Стартовый комплекс целиком скрылся в густых облаках дыма.
- Наш последний привет вселенной, - прошептала Анна, наблюдая за превращающейся в маленькую звёздочку ракетой. Алексей взглянул на часы и с улыбкой обернулся к девушке.
- Анюта, с Новым годом!
Девушка сначала растерялась, затем тоже улыбнулась, они звонко чокнулись бокалами и осушили их. Это начинание тут же подхватили другие.
- Пусть, Анютка, наступивший год будет счастливым для тебя, - вовсю улыбаясь, продолжал Алексей. - Все невзгоды пусть останутся в ушедшем году, а впереди тебя пусть ждёт лишь радость и долгая, интересная жизнь. Ты, как никто другой, заслуживаешь счастья!
- Спасибо, Лёш, - засмущалась Анна. - Ну... и тебе тоже не болеть.
- Кстати, насчёт "не болеть", - подмигнул Алексей. - У меня тут есть средство.
Он выудил откуда-то небольшую флягу.
- Коньяк, онли фор ю!
- Лёш, ну ты ж знаешь, я не пью коньяк.
- Я думаю, сейчас можно, - посерьёзнел Алексей.
Анна взяла флягу, открутила крышку, принюхалась, осторожно прильнула губами, сделала глоток, сморщилась, вернула флягу и замахала руками.
- Ну и гадость, - сказала она осипшим голосом. - Правильно я делала, что не пила.
- Это конечно, не высший сорт, - ответил Алексей, тоже сделав приличный глоток. - Но другого нет. Эх, вот пару месяцев назад у меня ведь "Арагве" был, что ж ты не попробовала тогда!
- Всего в жизни не попробовать, - задумчиво ответила девушка. - Мне вот кажется, дай мне ещё хотя бы месяц, и я столько всего совершу, такие планы реализую! Тридцать дней - это же ведь целая вечность! Целая жизнь.
Алексей не ответил, лишь снова приложился к фляге. Анна посмотрела на него, затем уверенным движением взяла у него флягу и сделала маленький глоток.
- Я вот думаю, - размышляла девушка. - А если это зря? Если моя песня записана зря? Может, у того разума, который её услышит, совершенно другие представления о музыке? О гармонии? О красоте?
- Если это действительно так, - Алексей обнял девушку. - то нам нечего сообщить такому разуму. С ними нам будет не по пути. Твоя песня - это лакмусовая бумажка, как тест. Я всё-таки надеюсь, что результат этого теста будет положительным.
Прошло уже полтора часа, люди мёрзли, но не расходились. Коньяк у Анны с Алексеем закончился. Наконец из динамиков прозвучало долгожданное сообщение.
- ОТДЕЛЕНИЕ СТУПЕНЕЙ ПРОШЛО НОРМАЛЬНО, КОСМИЧЕСКИЙ АППАРАТ ВЫШЕЛ НА ОРБИТУ, ОРБИТАЛЬНАЯ ПЛОСКОСТЬ БЫЛА УСПЕШНО РАЗВЕРНУТА, АППАРАТ БЫЛ СОРИЕНТИРОВАН И СОВЕРШИЛ УСКОРЕНИЕ НА МАРС. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ЕГО ТРАЕКТОРИЯ СООТВЕТСТВУЕТ РАСЧЕТНОЙ, ЧЕРЕЗ 18 МЕСЯЦЕВ "МАРС-ОМЕГА" ВЫЙДЕТ НА ОРБИТУ МАРСА. ПОЗДРАВЛЯЮ ВСЕХ ВАС, ТОВАРИЩИ, С УСПЕШНЫМ СТАРТОМ.
Раздались аплодисменты.
- Поздравляю, - Алексей чмокнул Анну в щёку. - Теперь ты бессмертна.
- Ну... не зна-аю, - жеманно протянула девушка. - Надеюсь, на Марсе в это время года не слишком скучно.
- Нет, ну вы только посмотрите на неё! - полушутливо-полусердито покачал головой Алексей. - Нам тут всем, кроме неё, отмерено менее полутора суток, а эта бессмертная капризничает! Отправляем в космос кого ни попадя, бардак на корабле!
- Нет, правда, - Анна прижалась к Алексею, обняв его. - Скучно мне там без тебя будет. Все эти тысячи лет я буду скучать в холодном космосе. Скучать по теплу этой степи, этой зимы, и по твоему теплу.
- Скучать ещё рано, - тихо ответил Алексей. - У нас ещё целых полтора дня на веселье.
Он выудил из кармана ещё одну флягу, лукаво посмотрел на Анну. Девушка шутливо погрозила кулаком.
Они ещё долго стояли в степи, глядя в ночное небо. Где-то там, среди звёзд, может через полтора года, а может через несколько тысяч лет, зазвучит песня. Песня о любви.