Аннотация: Война окончена. И теперь наступила мирная жизнь... Но как себя чувствуют те, кто привыкли воевать? Как они смотрят на жизнь?
Шаг в небо
Осенний лист, тронутый желтизной...
сорвался с ветки, закружился в воздухе, подхваченный ветром...
прижался к окну...
1. Капитан Звездной Гвардии
Капитан Аттель Фелициано со вздохом откинулся назад, прижавшись к стене. Стакан (уже четвертый за последний час) был наполовину полон, и сейчас Аттель рассматривал сквозь него шумный зал.
Вокруг кипела обычная жизнь ночного клуба: под раздражающе громкую музыку и мельтешение огней пили и хохотали посетители; на подиуме, выдающемся далеко в зал, совершала акробатические движения какая-то девица; со всех сторон неслись пошлые шуточки и анекдоты...
В такие минуты капитану смертельно хотелось в небо, за штурвал истребителя. И неважно куда - хоть в смертельно опасные небеса Крии, хоть в белое безмолвие Эмера! Главное - в небо, главное - на свободу!
Но, увы, небо было недоступно. Нигде не было неба!
Стакан со стуком опустился на столик. Аттель уставился на него ничего не выражающими глазами, одновременно прикидывая, сколько ему еще нужно, чтобы перестать соображать, и хватит ли денег. В конце концов он решил, что пора начинать и потянулся за стаканом.
- Ciel e stelle!
Фелициано так и подскочил. Услышать старое приветствие Звездной Гвардии здесь он совершенно не ожидал, и машинально выпалил:
- Stelle e ciel! - И только подняв голову, опознал человека, обратившегося к нему таким образом.
- Глазам не верю! Анри?!
- Он самый, Аттель, - капитан Анри Армантьер устроился напротив, подцепив пустующий стул. - Честно говоря, я тоже не могу поверить. Сколько лет мы не виделись?
- Лет семь, -мрачно сообщил Фелициано. - Для меня они тянулись как вечность...
- Для меня тоже, - склонил голову Армантьер. - И ты не можешь без неба?
- Не могу, - вздохнул Фелициано. - А что делать, приходится.
- Официант! - позвал Армантьер. - Две бутылки вина, желательно "Шантрей". И быстро!
- Ты так и остался эстетом, - улыбнулся Аттель. - Ну откуда в ночном клубе "Шантрей"?
- В хорошем клубе должно быть, - отмахнулся Анри. - А что ты там пьешь? "Аршат"? Пиво? Mon Dieu!
- На что-то большее денег не хватает, - дернул щекой Аттель. - И так еле концы с концами свожу.
Армантьер застыл как статуя, резко побледнев, что всегда служило у него признаком страшной ярости.
- Что?! Аттель, во имя всего святого, ты же - экс-капитан Звездной Гвардии! Бои на двенадцати планетах, наград у тебя в полтора раза больше, чем у нашего командира!
- Было, - уточнил Фелициано. - Ты прав, Анри, верно сказал - экс-капитан. Звездной Гвардии больше нет, а потому и ее воинов как бы не существует.
- Прости... - глухо вымолвил Анри. - Брякнул сдуру... Это у меня семья богатая, а про остальных я и не подумал.
- Вот генералы еще раньше не подумали, - жестко сказал Фелициано.
Как ни странно, но заказанный Армантьером "Шантрей" в клубе оказался. Вино подействовало на отвыкшего от него Аттеля обычным образом - капитан выплеснул все, что наболело у него на душе за эти годы.
- Как нас называли, помнишь, Анри? Звездные Призраки!
- Да, - вторил другу Армантьер. - С легкой руки эмерских пилотов, которых мы в их же снежных пустынях крошили...
- Помнишь ведь?! Наша эскадрилья прошла от полюса до полюса! И на ТайТангоре, в пустынях, каждый сантиметр изучили, и на Крии выжили...
- Да Звездная Гвардия половину победы обеспечила! - стукнул стаканом о стол Анри. - Помнишь Эрионт? Операцию "Ночное небо"?
- Как не помнить... А помнишь, кто первым прошелся по Стальному Астероиду? Кто расчистил путь для последнего десанта?
- Звездные Призраки!
- Да... А потом, наши же генералы - наши!!! - взяли и списали Призраков. Как хлам какой-то!
- Говори уж точнее - вышвырнули, - хмуро поправил Армантьер. - Я пару лет назад встретил Стефана - помнишь его? Так он сейчас работает мелким клерком! Зарплата - минимальная! Это для второго пилота Звездной Гвардии!
Фелициано молча кивнул.
Когда они вышли из клуба, было уже около трех часов ночи. Однако вокруг кипела жизнь, а яркие огни зданий и рекламы превращали ночь в блеклые сумерки.
Аттель остановился и поднял голову к небу, скрытому сполохами лазерной рекламы.
- Даже тут неба не видно... - с тоской сказал он. - "Покупайте лучшую жевательную резинку"... Тьфу!
Армантьер согласно кивнул, покрутил головой, разминая мышцы, и вдруг указал другу:
- Смотри!
На тротуаре, у самой проезжей части, стояла худенькая невысокая девушка, одетая бедно, но опрятно. В руках у нее была кипа каких-то листков, и она с умоляющими глазами протягивала их прохожим.
Но внимание Армантьера привлекло не это. К девушке как раз подходили пятеро парней в новенькой форме. Они были уже изрядно пьяны, и хотя Анри не слышал слов, он вполне мог догадаться, какого рода предложение получила девушка. Она испуганно отшатнулась, но один из парней загородил ей дорогу.
Друзья переглянулись и шагнули вперед.
- Кажется, ей с вами идти не хочется, - твердо заявил Фелициано.
Парни оглянулись, в мутных глазах мелькнуло удивление.
Перед ними стояли двое, в одинаковой черно-сине-серебряной форме; один - немного выше товарища, стройный, русоволосый; второй, пониже - с черными волосами, четкими чертами лица.
- А-а, Звездная Гвардия, - протянул один из парней, разглядев обозначения на форме. - Придурки старые, их давно списали...
Теперь и Аттель опознал форму - аэрокосмическое училище.
- Идите отсюда, поняли? - икнул другой. - Девчонка - наше дело, а вы все равно только пиво хлестать горазды.
И, посчитав проблему решенной, развернулся к девушке, по-хозяйски положив ей руку на плечо.
В глазах Фелициано разгорелось бешеное пламя.
- Так, -произнес он. - Я, может, и списанный, но не подонок. И хамства, особенно по отношению к женщинам, еще никому не спускал...
Удар был верен - парень согнулся пополам, отлетев к стене. Приятели проводили его изумленными взглядами.
- Ты сдурел, да? - поинтересовался второй. - Ты хоть знаешь, на кого наехал?
- Прекрасно знаю, - прошипел капитан. - На тех, кто считает себя выше других; кого устроили в истребители богатые родители; кому диплом пилота нужен, только чтобы перед девчонками хвастаться!
Побагровев, парень шагнул вперед, выбрасывая кулак. Аттель чуть отступил, пропуская, а затем обрушил на лицо противника локоть, поворачиваясь всем телом.
Курсант покатился по тротуару; один из оставшихся, сообразив, что дело серьезное, выхватил нож. Аттель пригнулся, хмеля как не бывало, глаза холодно определяли слабые места в защите противника.
Парень неуверенно сдвинулся, выставив нож, и тут ему на затылок обрушилось предплечье Армантьера.
- Забирайте своих дружков, - жестко сказал Анри, - и катитесь отсюда. Иначе... иначе узнаете, как умеют драться истребители.
Перепуганные курсанты помогли подняться приятелям и побрели прочь, стараясь не оглядываться.
- Все в порядке? - осведомился Фелициано, поворачиваясь к девушке.
И застыл на месте.
Девушка была красива - не той яркой красотой, что постоянно мелькала на экранах, и не ледяным величием дам высшего света; нет, в ней было что-то совсем другое. Явно немалая часть азиатской крови (китаянка или японка - Фелициано плохо разбирался в отличиях народов), тонкие, словно выписанные кистью черты бледного лица, худенькая, но стройная фигурка - словно плоть от плоти природы. Она казалась совершенно неуместной в многомиллионном городе.
Но больше всего капитана удивило выражение ее глаз. Внимательные, немного испуганные, и - непонимающие.
- Зачем вы это сделали? - спросила она.
- Что? - Фелициано даже не понял сначала, о чем она.
- Зачем? - повторила девушка. - С ними... так жестоко.
- Их еще и не так надо было, - буркнул Армантьер. - Сами что ли, не видите, что это за люди?
- Нет плохих людей, - убежденно сказала девушка. - Есть только плохие поступки. А любые дела можно решить миром. Всегда.
Фелициано вспомнил бешеные бои над Крией и лишь усмехнулся. Армантьер пожал плечами.
- Вот, возьмите, - девушка протянула один из листков Аттелю. - Вы... вы поймете.
- Спасибо, - пожал плечами капитан и потянулся к карману.
- Нет, - остановила его девушка, - не надо. Я не беру денег.
Истребители удивленно переглянулись.
- Ну ладно, - нехотя согласился Фелициано. - Идите лучше домой. А то по улицам много швали бродит... Еще кого-нибудь похуже повстречаете. Всего доброго.
И оба пилота направились к автостоянке.
- Ты по-прежнему в своей квартирке? - поинтересовался Армантьер.
- А то где же? - грустно улыбнулся капитан. - Я ее не продам. Никогда.
- Это я знаю, - кивнул Анри. - Ты ведь именно туда возвращался после каждого рейда...
Они подошли уже близко к стоянке. Фелициано свернул и остановился около внушительного мотоцикла.
- Взгляни, - предложил он.
Взглянуть было на что. Мотоцикл был значительно больше обычного, и очень нестандартной формы: с вытянутым острым "клювом", серыми пластинами, напоминавшими крылья; он был похож на могучего сокола, готового взлететь.
- Хм, что-то знакомое... - Армантьер провел рукой по серой броне. - Mon Dieu! Да неужели...
- Именно так! - довольно подтвердил Аттель. - Даже в техпаспорте так и написано: "изготовлен из деталей обшивки и механизмов аэрокосмического штурмового истребителя СК-49". Это по-прежнему мой "SШr Sparviere".
- Летает так же быстро?
- Почти. Только вооружения нету. А иногда очень хочется... А движок тот же - одна подзарядка на полгода.
Фелициано оседлал мотоцикл, запустил мотор.
- Нормально доедешь? - поинтересовался Армантьер. - Выпили мы немало.
- Ничего, - усмехнулся Аттель. - Помнишь Николая? До сих пор не понимаю, как сочетались умение так пить и умение так летать. У него я и пить научился. Хорошо, что он всего этого не видит...
- Да, - согласился Анри. Оба замолкли. Николай погиб восемь лет назад над Эрионтом, в схватке с тремя истребителями противника, уйдя в пике и взорвав тараном мощную боевую платформу. Когда Аттель вспоминал это, у него всегда звучали в голове слова, прошедшие сквозь радиопомехи: "Двум смертям не бывать, а одна должна быть достойной!"
- Аттель, -проговорил Армантьер, - если ты не против, я тебе подыщу что-нибудь, работу...
- Только поближе к небу, - серьезно попросил Фелициано.
- Сойдет. Мне истребитель приходилось чинить на таких высотах, куда монтажники в жизни не забирались. Ну, ciel e stelle!
--
Stelle e ciel, Аттель!
2. Небо и сталь
Рано утром Аттель Фелициано, задумчиво глядя в потолок, пришел к выводу, что похмелье - это гораздо хуже подбитого истребителя. Хотя бы потому, что в последнем случае все ясно: или ты катапультируешься, или тебе конец. Ну а похмелье прекращаться не собирается, и что с ним делать - неясно.
"Отвык я все-таки от вина," - самокритично заключил Фелициано, поднимаясь с постели. Ладно, бывало и хуже.
Единственной работавшей в квартире техникой был музыкальный центр; от музыки Фелициано никогда не собирался отказываться. И сейчас он, поднявшись, первым делом сунул в центр диск Высоцкого, презентованный когда-то Николаем. По принципу "случайного выбора" выпал "ЯК-истребитель", и капитан только невесело усмехнулся.
Одеваясь, он нащупал в кармане что-то плотное. Вытащил измятый листок бумаги, припомнил: да, это вчерашняя девушка ему сунула. Хм, интересно...
Листок выглядел странно. Очень.
Во-первых, это была явно не типографская работа, тут все делалось руками, кистью и карандашом. Это уже было необычно: при нынешнем-то развитии копировальной и графической техники!
Во-вторых, рисунок, выполненный таким странным образом, завораживал. Нарисовано в манере японских живописцев, вроде с первого взгляда ничего примечательного, но рисунок не давал взгляду оторваться. Капитан вряд ли бы сам смог сказать, что приковало его внимание.
Ива, покрытая снегом. У корней примостился воробей, деловито клюющий какие-то зернышки. В небе неподвижно парит птица, неясно какая (но явно не ворона!).
Вот и все. И этот незамысловатый пейзаж почему-то хватает за душу; от него прямо-таки дышало спокойствием, миром, и... и... "Mon Dieu", как любит говорить Анри, как же это выразить? Даже и слов не подберешь.
Фелициано опустил глаза, разглядывая подпись под рисунком. Тоже кратко и просто, изящным почерком:
"Мир - в душе каждого".
М-да, такая надпись вполне сочеталась с рисунком. Интересно. Очень.
Аттель перевернул листок. С обратной стороны той же рукой было выписано: "Тэногава Оми". Подпись автора.
Странная красота девушки вновь всплыла перед его глазами. Почему-то капитану вдруг захотелось снова увидеть ее. Но как? Дождаться ночи и вновь пойти к тому клубу? Вряд ли она там будет после вчерашнего. Значит, не найти...
- Да что я? - рассердился на самого себя Аттель. - Думать разучился? Японка - значит, азиатские кварталы. Судя по ее одежде - бедные районы. А там все друг друга знают. Съездить и спросить.
Через двадцать минут из ворот подземной стоянки вылетел "SШr Sparviere".
Аттель оказался прав. Уже третий человек, которому он описал девушку, подумал и сообщил, что похожая живет за чертой города. Уточнив направление, капитан повернул на юг ("взял курс", как он по-прежнему говорил).
Да, ошибиться было трудно. Дом был всего один.
Посреди поля стоял маленький домик, напоминавший не то крупный квадратный вагон, не то сарай. Тонкие стены, плоская крыша, лестница к двери в две ступеньки, ни следа краски... Но однако вокруг дома было чисто, и стены были тоже тщательно отмыты. Над дверью был тщательно выписан иероглиф. Фелициано порылся в памяти и вспомнил его название - "синобу", что значило "терпение и вера".
А рядом с домом росла ива. И капитану не потребовалось извлекать листок, чтобы убедиться - это та самая.
- Хм... - Аттель выключил мотор и пошел к дому. Вокруг было тихо, но капитан был уверен, что в доме кто-то есть.
Поднявшись по скрипучим ступенькам, Фелициано несколько секунд прислушивался к окружающему. Тишина. Странная тишина...
Аттель поднял руку, намереваясь постучать в дверь, но тут она внезапно распахнулась.
Снизу вверх на капитана смотрела девочка, лет восьми-девяти. Очень похожая на вчерашнюю девушку, только глаза другие. Внимание, но не удивленное, а подозрительное, готовность в любую секунду отпрянуть и захлопнуть дверь.
Одета она была так же, как и та девушка - бедно, но опрятно.
- Кхм, - Аттель откашлялся, видя, что девочка не собирается заводить разговор. - У меня тут рисунок...
Реакция девочки была совершенно неожиданной: она вдруг захлопнула дверь, едва не стукнув ею капитана. Озадаченный Фелициано непонимающе воззрился на потемневшие доски, пытаясь понять, что он не так сказал.
Через минуту дверь снова открылась. На пороге стояла та самая девушка, которая вчера дала ему рисунок.
- Здравствуйте, - сказала она. Взгляд ее упорно устремлялся то в пол, то куда-то вбок, но только не на лицо Аттеля. - Пожалуйста, извините мою сестру. Она плохо относится к незнакомым.
- Да я не обижен, - усмехнулся Фелициано. - Вы позволите войти?
- Да, конечно. Прошу вас, - она посторонилась, пропуская капитана.
Внутри домик был не лучше. Почти пустое помещение, из мебели - большой стол в середине комнаты, стул и лавка рядом с ним, и широкая лежанка у левой стены. Справа виднелась небольшая ниша, а у дальней стены стояла маленькая печка.
Встретившая капитана девочка сейчас сидела за столом и увлеченно водила кисточкой по бумаге.
"А я еще думал, что живу плохо!" - потрясенно подумал Фелициано. Только тут он спохватился, что не назвался.
- Позвольте представиться, - с легким поклоном произнес он. - Капитан Аттель Фелициано, Звездная Гвардия.
Обычно после таких слов девушки либо становились расположенными к нему, либо надменно фыркали. Но она снова повела себя совершенно по-другому - в ужасе отшатнулась, лицо ее стало белым, как бумага.
- Вы военный? - прошептала она.
- Да, - удивленно пожал плечами Аттель. - А что?
- Н-ничего, - девушка справилась с собой. - Простите. Меня зовут Тэногава Амико.
- Амико? - вновь изумился Фелициано. - Извините, но я думал...
Он извлек из кармана смятый листок, бережно расправил его и показал подпись.
- Я понимаю, - кивнула девушка. - Ошибки нет. Оми - это моя сестра.
Не веря своим ушам, Фелициано бросил взгляд на девочку у стола, потом вновь на Амико. Та кивнула.
Аттель не знал, что и думать. Девятилетняя девочка так рисует?
Он вновь в упор взглянул на Амико, и на этот раз девушка встретилась с ним глазами. Она говорила чистую правду - Фелициано чувствовал это.
- Садитесь, - предложила Амико, передвигая стул. Сама она, подождав, пока гость сядет, опустилась на лавку рядом с сестрой. Оми же продолжала рисовать, не обращая внимания на капитана.
Фелициано молчал, не зная, с чего начать. Да и что тут скажешь, в самом деле?
Амико вежливо молчала.
- Да, - сказал Фелициано, чтобы хоть что-то сказать, - это очень необычно...
- Мы - самая обычная семья, - проговорила Амико. - Исключая талант Оми...
Фелициано прищурился. Обычная? Ничего себе обычная!
- I'm nothing special, in fact I'm a bit of a bore, - машинально пробормотал он. И чуть не подскочил, когда Амико вдруг добавила:
- If I tell a joke, you've probably heard it before...
- But I have a talent, a wonderful thing... - ошарашенно пробормотал капитан.
- 'Cause everyone listens when I start to sing, - кивнула девушка.
Вот это да! Аттель не мог прийти в себя. Песня эта была написана несколько столетий назад, и капитан твердо знал: только такие меломаны, как он, их слушают. Таких хватало в Звездной Гвардии, но здесь! В какой-то лачуге! И это "обычная семья"?
Дальше в мыслях Фелициано забраться не успел. Оми провела последний штрих, кисточка мелькнула туда-сюда. Девочка с удовольствием поглядела на рисунок и протянула сестре. Амико внимательно всмотрелась - и улыбнулась.
Улыбка странным образом полностью преобразила ее лицо. В помещении словно пахнуло одновременно морозной свежестью и весенним цветением; словно свет разлился по полутемному домику. Аттель не мог поверить, что так можно улыбнуться...
Амико протянула листок капитану. Тот машинально взял его, опустил глаза.
Те же скупые, изящные линии. Та же черная тушь и простой карандаш. Только сюжет другой.
Облако, медленно плывущее вдаль, напоминало формой дракона, странного зверя, любовно вылепленного из снега. Чуть дальше - журавлиный клин, упорно держащийся впереди.
Навстречу плыло другое облако. Темно-серое, по краям черное, грозовое. И перед ним тоже плыли силуэты.
В которых Аттель не сразу опознал аэрокосмические истребители.
Рисунок, как и первый, завораживал. Капитану показалось, что он слышит тоскливые журавлиные крики и ровный гул моторов.
Под рисунком был тщательно выписанный иероглиф, чем-то знакомый. Где-то его Аттель видел...
Да. Видел. Он выходил из-под тонкой кисти Тамуры Такеши, высокого улыбчивого японца, аса-истребителя и мастера-каллиграфа. Он летал так же, как выписывал иероглифы: легко, быстро и красиво. Точно так он и сражался в тот день, когда его истребитель сожгли над Крией...
А этот иероглиф Такеши нанес на свой истребитель, и потому Фелициано его запомнил.
Иероглиф "Небо".
Небо.
Аттель медленно поднялся, складывая рисунок. Положил его в карман, посмотрел на Оми. Та уже рисовала что-то иное.
Он не знал, что и как говорить. Он не знал, что делать. В воздухе, когда вокруг шипели яркие лучи и взрывались ракеты, было легче. Там он твердо знал, что от него требуется.
- Прошу простить за... за беспокойство, - Аттель чувствовал, что говорит что-то не то, но иные слова на ум не приходили. Он медленно поднялся, неловко поклонился и шагнул к двери.
И, уже выходя, вздрогнул, как от удара, когда вслед донесся тихий голос Амико:
- Оми умеет так рисовать, потому что умеет видеть небо.
"SШr Sparviere" мчался по ухабистой дороге. Под шинами шелестел асфальт, в ушах Фелициано гремела музыка, а перед глазами, сменяя друг друга, всплывали лица Амико и Оми.
И слышались ее прощальные слова.
Фелициано резко остановил мотоцикл, едва ли не вспахав колесами дорогу. Сдвинул наушники, поднял голову, погружая взгляд в яркую голубизну.
"Оми умеет видеть небо"...
Что небо для него, Аттеля Фелициано?
Когда тебя преследуют яркие клинки лучей, и шальная ракета, пущенная даже не в тебя, сносит крыло; и темнеют экраны в кабине, и истребитель уходит в пике...
Ад?
Когда четыре луча скрещиваются там, где ты только что был, а стремительная машина уходит вверх, рассекая белую пену облаков, и тебя захлестывает эйфория боя; и мощные, но тяжелые истребители противника безнадежно отстают, а наземные орудия не могут поймать тебя в прицел, и все скользит, как во сне...
Рай?
Когда месяцами ждешь полетов, изнывая от безделья, и забывая о том, что из каждого вылета кто-то не возвращается; когда тихо гудят разогревающиеся двигатели, и ты чувствуешь себя единым с истребителем...
Жизнь?
А может, и то, и другое, и третье...
Аттель отрешенно подумал, что практически никогда раньше не глядел в небо просто так. Не высматривая силуэты машин противника, не рассчитывая расстояние, а просто... просто поднять голову и посмотреть.
Медленно, очень медленно, он включил мотор и покатил по дороге.
Он не сомневался, что еще приедет сюда. Но по привычке решил "провести разведку" - узнать побольше об Амико и Оми.
- Светлая? - удивился Аттель, восстанавливая в памяти лицо Амико.
- Не в смысле внешности, - пояснил Такаши. - Душа у нее светлая. Она тут с рождения живет. И со всеми ладит.
- Она работает где-нибудь?
- Да, можно сказать, везде. Сложно сказать, чего она делать не умеет. Есть, конечно, вещи, которые она просто не осилит, так никто и не предлагает. Особенно часто ее Мацухира-сан приглашает, он открытки выпускает. Амико ведь такой каллиграф, каких поискать надо. Ее отец совершенства достиг, и дочь научил.
- А где сейчас ее родители?
- Отец погиб, лет шесть назад. Тут же военная база неподалеку, маневры проводили, кто-то из пилотов с управлением не справился. Истребитель прямо в дом врезался, а Сугата как раз там был.
Аттель вздрогнул. Про этот случай он слышал. Произошел почти через год после окончания войны, и самого капитана на базе давно не было, но он случайно встретился со знакомым техником, и тот между делом рассказал об аварии.
Такаши шумно вздохнул:
- Оми с тех пор не говорит. Зато рисовать начала. Вы видели, как она рисует?
- Видел, - кивнул Фелициано.
- Вот. Талант у нее. Амико ее и без слов понимает, будто они мысли друг друга читают, - Такаши снова вздохнул. - А мать полгода спустя погибла. На нее какие-то пьяные солдаты натолкнулись, ну вы понимаете... Она гордая была, постоять за себя умела. Да только против ножа не больно что сделаешь...
И отец, и мать... И от рук военных. Неудивительно, что она так побелела, услышав звание Фелициано.
- К Амико потом офицеры - американец и японец - приезжали, - продолжил словоохотливый японец. - Извинения принесли и денег целую пачку. Я как раз тогда к Амико зашел, надо было сваю поправить. У нее-то сил не хватило бы... о чем это я говорил? Ах да. Так вот, я видел, она еле удержалась, чтобы офицеру эту пачку в лицо не швырнуть. Но она для этого слишком вежлива. Просто отрезала: "Я не имею права брать деньги за кровь матери". Ледяным таким тоном. Тот, что деньги предлагал, еще что-то доказывать начал. Но второй, постарше, ничего говорить не стал. Отодвинул помощника назад, молча поклонился и ушел.
Аттель медленно кивнул.
- А вот эти рисунки, - капитан вытащил вчерашний листок и протянул его Такаши.
Тот взял, расправил, вгляделся:
- Оми их рисует, а Амико копирует. Когда сама, а когда к Тодаоки-сану зайдет, у него компьютерный магазин, ну и ксерокс, стало быть, стоит. Он ей просто так их делает - говорит, что у него язык не повернется с Амико денег требовать. А потом она их на улице раздает.
- Я видел, - сказал Аттель. - У нее этот листок и взял. Но она их бесплатно раздает.
- Именно что бесплатно! - поднял палец Такаши. - Амико говорит, что деньги за это брать не может. Она добра хочет, пытается, чтобы люди, как она говорит, "увидели небо".
Фелициано вздрогнул. Вот уже во второй раз это выражение.
Видеть небо...
Он еще немного поговорил с Такаши, потом вновь завел мотор и поехал домой.
Странный визит получился. Очень странный.
3. Встречи и новости
На следующий день Фелициано, собрав всю свою наличность, отправился в магазины. Закупленное весило немало, но по грузоподъемности "SШr Sparviere" не уступал своему летающему предшественнику. Основная проблема была в размещении. Немного поразмыслив, Аттель освободил один из отсеков с инструментами, оставив лишь самые необходимые. Теперь все - уложенное, привязанное, подвешенное - нормально и прочно разместилось на мотоцикле. Некоторое время Фелициано ехал неспешно, привыкая к изменившемуся весу, а затем перешел на привычную для себя скорость.
И вновь ветер свистел в лицо, а дорога с мягким шелестом ложилась под колеса "Верного Сокола". Сейчас Фелициано мог позволить себе погрузиться в прошлое, вновь представить себя за штурвалом истребителя, в небе.
Полтора часа поездки промелькнули как один миг и Аттель уже видел скромный домик Амико.
Он остановил мотоцикл прямо у крыльца, заглушил мотор, легко взбежал по ступенькам.
Амико, видимо, услышала рев мотора. Дверь она открыла еще раньше, чем Фелициано постучался.
- Здравствуйте... - она на секунду замялась, выбирая подходящее обращение.
- Можно просто по имени, - поспешил разрешить ее сомнения Аттель.
Он спрыгнул с крыльца, развязал веревки и втащил наверх две увесистые сумки.
- У вас холодильник есть?
- Погреб с ледником, - машинально ответила Амико.
- Сойдет, - кивнул Фелициано. - Откройте дверь, пожалуйста, у меня руки заняты...
Амико пропустила Аттеля вперед, и он с усилием поставил сумки на стол. Оми, сидевшая на лежанке, встрепенулась и уставилась на капитана внимательным взглядом.
- Но... но что это? - изумленно спросила Амико, наблюдая за тем, как Фелициано возится с застежками.
- Не так уж дорого, - беззаботно пожал плечами Аттель, хотя внутренне сжался: денег после этих покупок у него осталось всего ничего.
Фелициано не считал нужным оставаться здесь долго. Но противостоять прямой просьбе Амико он не смог.
И поэтому капитан сейчас сидел на лавке и наблюдал за тем, как девушка уверенно разбирается с пищей. Капитан и сам умел готовить, и очень неплохо... но до Амико ему явно было далеко. Некоторая неуверенность - явно не каждый день ей приходилось иметь дело с такими продуктами, - быстро прошла, и движения стали четкими и точными.
- Вы очень добры, Аттель.
Слова Амико были такими неожиданными, что капитан вздрогнул.
- Я? Добрый? - искренне удивился Фелициано. - Никогда за собой не замечал.
- Все люди добры, - пожала плечами Амико.
Аттель не нашелся, что ответить на такое необычное заявление. Потом вспомнил ее замечание тогда, на улице: "Нет плохих людей, есть плохие поступки".
- Вы в самом деле в это верите? - спросил он.
Амико вскинула на него удивленный взгляд. Удивленный так искренне, что Аттель сперва даже ничего не понял. А через секунду дошло: она просто не понимает, как можно что-то утверждать, не веря.
- Верю, конечно, - справившись с удивлением, ответила Амико. - Ко мне очень редко... подходят.
Фелициано медленно кивнул. Из разговора с Такеши он знал, что однажды на Амико положил глаз оябун одного из сильнейших городских преступных кланов. И сделал вполне понятное предложение, причем явился лично. Девушка отказала. Очень вежливо, но твердо. Такеши заверил, что оябун долго смотрел в лицо Амико, потом встал, поклонился и ушел. А с тех пор по городу прокатился приказ: тот, кто посмеет прикоснуться к этой девушке, будет иметь дело с якудзой.
Желающих не нашлось.
Но Амико тоже была права. Глядя на нее, Фелициано не мог представить человека, который осознанно захочет причинить ей зло. Та компания не в счет - пьяными руководит не мозг, а животные инстинкты, что в его глубине.
- Я бы не сказал, что все они добры, - медленно произнес капитан. - Мне приходилось сражаться с теми, кто был бы искренне рад моей смерти.
- Именно что искренне, - ответила Амико. - Они ведь защищали свои земли, так?
Фелициано пришлось согласиться. Действительно, как многое меняется от того, с какой стороны смотреть. Но потом он вспомнил пылающую землю Крии, и то, как падали вниз машины его товарищей...
Капитана невольно передернуло. Амико была права, но Аттель знал - если бы все повторилось сначала, он бы действовал так же. Он прекрасно понимал, что местные жители сражались за свою землю, однако капитан давал присягу.
Сначала.
А потом начали гибнуть его друзья, и у Фелициано появились личные счеты с крианами.
- Тебе не понять, - зло бросил Аттель.
- Да, - согласилась к его удивлению девушка. - Я этого не понимаю, и никогда не пойму. Зачем убивать?
- Ну, бывают причины... - пожал плечами Фелициано. Почему-то все такие четкие и веские доводы под взглядом Амико казались совершенно неубедительными.
Да что в конце концов такое? Почему эта девчонка на него так влияет? На него, прошедшего огонь и ветер? На него, пилота из "Звездных призраков"?
Фелициано решил сменить тему, пока они не углубились совсем в дебри психологии.
- А где ты училась?
- Дома, - ответила Амико, продолжая нарезать мясо. - У отца прекрасная библиотека... была. И родители были очень образованными...
Голос ее дрогнул. Фелициано выругал себя за бестактность и постарался сменить тему.
Они говорили долго. И все это время Аттель чувствовал на себе настороженный и недоверчивый взгляд Оми.
Домой Аттель вернулся уже под вечер. Зевая, включил свет, сбросил куртку и ботинки, огляделся и удивленно остановился.
Индикатор выходившего прямо в квартиру почтового ящика светился зеленым. Кто-то прислал письмо.
- С чего это вдруг? - вслух изумился Фелициано, открывая ящик. Распечатал конверт, развернул листок.
Аттель!
Министерства обороны, промышленности и еще шут знает чего решили воскресить космическую программу. Собираются строить новые корабли, и им нужен первоклассный пилот. Я посоветовал тебя. Так что, если хочешь, приходи двенадцатого числа на улицу Вернера, 14.
Ciel e stelle!
Анри
Не раздеваясь, Фелициано сел на кровать, уставившись на письмо.
Он еще раз перечел его, стараясь вникнуть в смысл.
Новый космический проект.
Первоклассный пилот.
Небо и звезды!!!
4. "Звездный ястреб"
Вывеска гласила: "Министерство промышленности. Отдел специальных проектов". Как всегда - внушительно и непонятно.
Фелициано перед министерствами особого трепета не испытывал. Он расстался с таковым очень давно, под руководством генерала Акари, который чиновников ни в грош не ставил.
Но все же...
Сейчас именно от этих людей зависела его дальнейшая карьера.
Да и жизнь тоже.
Аттель прошел внутрь, особо не разглядывая обстановку (чего он не видел в подобных учреждениях?), завернул за угол и сразу же натолкнулся на приземистого человека в сером костюме.
- Прошу прощения!
"Серый костюм" остановился.
- Меня пригласили как пилота... - Фраза дурацкая, но что еще сказать?
Однако от этих слов чиновник просто расцвел.
- Очень хорошо! - обрадованно воскликнул он. - Вы уже здесь, так что это очень хорошо! Пойдемте!
Несколько оторопевший Фелициано дал себя увлечь куда-то по коридору.
Проводник, видимо найдя свежего слушателя, увлеченно рассказывал о том, как его замучило начальство с этим проектом. Причем, что любопытно, он ни словом не обмолвился о том, что "проект" из себя представляет.
Путь закончился у двери с табличкой "Отдел кадров". Тоже все стандартное. Проводник завел Фелициано внутрь, передоверил сидевшему за столом (такому же "серому костюму", приземистому и мощному) и куда-то испарился.
Капитан вручил кадровику свои документы и ничуть не удивился когда тот, наскоро просмотрев, извлек анкету. Пока все обычно.
- Имя, фамилия?
- Аттель Фелициано.
- Специальность?
- Военный пилот. Аэрокосмические многофункциональные истребители.
- Звание, войска?
- Капитан, Звездная Гвардия... то есть воздушные войска специального назначения.
- Участвовали в боевых операциях?
- Еще как. В моих документах все указано.
- Точнее, пожалуйста.
- Точнее? Хорошо. "Самум" на ТайТангоре, "Ледяная игла" на Эмере, "Дельфин" на Китронии, "Сокол"...
Вот тут "серый костюм" перестал записывать и отложил ручку.
- "Сокол"? Вы были на Крии?
- Да, - Вот это новость! При упоминании "Сокола" обычно не поминали название планеты. Позволить себе такое могли лишь те, кому довелось там сражаться...
Фелициано взглянул на собеседника по-новому. Да и у того изменился взгляд - из холодно-официального стал задумчивым.
- Мы во второй волне шли, - подтверждая мысли Аттеля, сказал "серый костюм". - Специальные наземные войска боевой техники... Стальные Медведи.
Аттель кивнул. О Медведях он слышал; дивизия боевой техники для наземников была тем же, чем Звездная Гвардия - для пилотов.
- Фергус Маккинли. Майор.
Рукопожатие его было сильным и крепким.
Оставшиеся формальности завершили очень быстро. Маккинли пользовался здесь большим авторитетом, и его поручительство сильно помогло Аттелю.
Фелициано подумал, что кому-нибудь показалось бы странным то, что два совершенно незнакомых человека испытывают друг к другу полное доверие. Но для самого капитана это не было удивительным.
На Крии шли самые жестокие бои. Местные возвели войну в ранг высокого искусства и с детства учились сражаться.
Аттель вспомнил, как после пятого вылета, когда они вылезали из машин, усталые, измученные, неспособные даже пройти расстояние от площадки до бараков... Как тогда рядом с ним остановился Нож, Киутиро Асами.
"Это закалка, - сказал Киутиро и закашлялся. - Как закаливают клинок. Многие отпадают - под молотом, в огне, в воде. Остаются несокрушимые".
Аттель лишь слабо кивнул. Случая уточнить, что именно Асами имел в виду, так и не представилось: два вылета спустя Нож погиб...
Но с тех пор все, воевавшие на Крии, ощущали связь друг с другом. Неважно, кем ты был - пилотом, водителем, пехотинцем...
Ты был.
Ты сражался.
Ты выжил.
И значит ты - наш.
Далее были тесты, множество тестов на соответствие характеристике. Аттель с удивлением увидел, что практически не растерял мастерства и рефлексов. Оказывается, все эти годы он умудрялся поддерживать себя в форме.
Может быть, именно ради такого случая.
Проверка общего состояния. Проверка зрения. Проверка реакции. Проверка памяти. Проверка на тренажерах...
В общем, проверяли все, что только можно.
Маккинли сообщил, что когда его сюда брали, то прогнали через столько же проверок. Правда, засадили за канцелярскую работу. Аттель было ужаснулся такой перспективе, но Фергус пояснил, что у него самого нога повреждена, и потому водить просто не разрешают.
В общей сложности все процедуры заняли четыре дня. Аттель прекрасно понимал, что одновременно с физической и психологической проверкой идет невидимая - так называемой благонадежности. Никто так и не объяснил, в чем будет состоять "воскрешение космической программы", но было ясно, что невесть кого к проекту не допустят.
Но одно было уже ясно - он вновь будет летать.
Очень сложно охарактеризовать, как себя чувствует пилот, для которого небо закрыто. Особенно если он привык подниматься каждый день.
Не годится даже тривиальное сравнение с птицей без крыльев - ведь существует множество нелетающих птиц. Скорее уж - с могучим атлетом, покалеченным в катастрофе и неспособным вновь выйти на площадку, вынужденным лишь наблюдать издали за тренировками других...
И потому Аттель запрещал себе думать о том дне, когда его допустят к полетам. Если жить в ожидании чуда, а потом... а потом вдруг разочароваться...
Разочароваться не пришлось. Телефонный звонок Маккинли положил конец сомнениям: Аттеля вызывали на полетные испытания.
- Со времени войны техника шагнула вперед, - рассказывал Фергус, провожая Аттеля к ангару. - Усилена броня, двигатели стали лучше... Не скажу, что конкретно в истребителях поменяли, но если так же, как и в наземной технике - повезло тебе.
- Возможно, - кивнул Аттель, поправляя летный костюм. - Но к любой машине, тем более новой надо еще приспособиться, и...
Как раз в эту секунду они вошли в ангар и Фелициано замер.
Истребитель.
Узкий, вытянутый, аристократически гордый и тонкий. Со слегка разведенными крыльями, серовато-коричневый, он напоминал хищную птицу, приготовившуюся к взлету.
- На базе "СК-50", - прошептал Аттель. - Класс "Стрела"...
- Не знаю как насчет "Стрелы", - усмехнулся Маккинли, - а свое название у него уже есть.
Он пошел вперед. Техники отступили, один из них одобрительно кивнул, глядя, как капитан взлетел в кабину.
Аттель этого не заметил. Он вообще ничего вокруг сейчас не замечал.
Ему снова открыли небо.
Музыка в полете пилотам никогда не запрещалась. Бесполезно было. А среди Звездной Гвардии хватало меломанов, и Аттель не был исключением.
Дождавшись слабого писка, рапортующего о запуске всех систем, капитан торопливо вытащил из кармана диск. Каретка с жужжанием унесла его внутрь.
I've been many places
I've traveled 'round the world
Always on the search for something new
But what does it matter
When all the roads I've crossed
Always seem to return back to you...
"Звездный Ястреб" медленно выдвинулся на взлетную полосу. Аттель не мог скрыть переполняющей его радости: машина слушалась идеально, сливаясь в одно целое с пилотом.
Секунда, еще одна, еще одна...
Истребитель оторвался от земли.
Oldfamiliarfaces
Everyone you meet
Following the ways of the land
Cobblestones and lanterns
Lining every street
Calling me to come home again!
Dancing in the moonlight
Singing in the rain
Oh, it's good to be back home again
Laughing in the sunlight
Running down the lane
Oh, it's good to be back home again!
Да. Именно так.
Home again.
Вновь дома.
Вновь в небе!
С земли за полетом Аттеля наблюдал Фергус Маккинли и подошедший чуть позже высокий капитан с нашивками летчика.
- Вот это мастер! - не смог сдержать восхищения Фергус, когда Аттель ввинтился в особенно лихую фигуру.
- Лучше Аттеля Фелициано были совсем немногие, - согласился капитан.
- А вы его знаете? - удивленно посмотрел на собеседника Маккинли.
- Мы вместе летали! - усмехнулся тот. - Анри Армантьер, Звездная Гвардия.
- Фергус Маккинли, Стальные Медведи.
Они пожали друг другу руки.
- Я слышал, что должен прийти еще какой-то консультант, - заметил Фергус. - Вроде тоже знаменитый летчик, но не из Гвардии.
- Я тоже слышал, но понятия не имею, кто это, - пожал плечами Анри.
- А это не он приближается?
Анри обернулся. Вгляделся в спокойно идущего к ним человека и присвистнул.
- Вот это номер... Аттелю будет сюрприз.
Даже опьянение небом не смогло повлиять на мастерство Фелициано. Ничто на борту не отказало от чрезмерной лихости; и взлет, и посадка были проведены идеально. Правда, посадка - с чувством жалости и боли от расставания с кораблем.
Когда колпак кабины поднялся, Аттель выпрыгнул. Увидел Фергуса и Анри, помахал рукой, бросившись к ним. На полдороге остановился, рванулся обратно: забыл вытащить диск.
А когда Аттель подбежал к друзьям, к ним подошел еще один человек.
Фелициано остановился как вкопанный.
Подтянутая крепкая фигура. Узкое лицо с четко прорисованными тонкими чертами. Рыжеватые волосы с сединой. Очень спокойные серые глаза.
Последний раз Фелициано видел его, когда командование принимало капитуляцию Крии.
- Здравствуй, бывший враг мой.
- Здравствуй, бывший враг мой, - коротко наклонил голову в ответ Архор Демарри, лучший летчик Крии, некогда сбитый Аттелем.
Выходя на улицу, под впечатлением от полета и встречи, Фелициано сунул диск в плеер, поставив на "свободный выбор".
Выпала "Loreley".
5. Воспоминания
Аттель сам не понимал, почему он, после окончательного утверждения в должности пилота, поехал к Амико. Вроде бы очень мало связывало его с этой девушкой, а к войне она испытывала только отвращение... но поделиться своей радостью ему хотелось именно с ней.
"SШr Spariviere" летел по дороге, как казалось Аттелю, вдвое быстрее обычного. Домик Амико показался очень скоро, и Фелициано едва не пролетел мимо него.
Амико вышла, услышав рев мотора. Фелициано спрыгнул с мотоцикла, подхватил тяжелые сумки (по дороге он вновь заехал в магазин) и взбежал по ступенькам.
- Здравствуйте, Аттель, - улыбнулась Амико. Фелициано несколько удивляло обращение на "вы", но каждый раз он напоминал себе, что в культуре предков Амико принята такая вежливость по отношению к старшим по возрасту.
- Вот, - пройдя в дом, Аттель опустил сумки на стол. - Я тут еще принес...
Омико, заканчивавшая новый рисунок, серьезно взглянула на Аттеля. И он с огромным облегчением не увидел в ее глазах подозрительности.
- А знаешь, - наконец выговорил он то, ради чего и приехал, - я теперь вновь пилот!
И торопясь, перескакивая с одного на другое, он начал рассказывать о всем, что произошло со времени их последней встречи.
А оказалось, к удивлению Аттеля, не так много.
Письмо Анри. Визит в министерство. Фергус Маккинли. Множество тестов. "Звездный ястреб".
Архор Демарри.
А потом Аттель сообразил, что для того, чтобы слушательницы поняли, что это была для встреча, необходимо вспомнить Крию.
- У него позывной был - Охотник. Подходил как нельзя лучше. Крия, вообще, это очень своеобразное место. Там боевое мастерство возведено едва ли не в ранг религии, а кодекс воина строже любого закона. Архор Демарри - лучший летчик Крии. Умный, внимательный, хладнокровный, с молниеносной реакцией, прекрасной памятью... в общем, противник почти непобедимый.
Наземные войска сумели одолеть криан, но их постоянно разносили с воздуха. Приданные корпуса истребителей ничего сделать не смогли: летчики во главе с Архором выбили большую часть эскадрильи в первых же боях.
Тогда на Крию отправили Звездную Гвардию.
Аттель искоса взглянул на Амико - как действует на нее рассказ о войне?
Девушка слушала внимательно; капитан вдруг понял, что она сейчас отбрасывает свои собственные чувства, пытается смотреть на мир его глазами.
- Гвардия и криане - достойные противники. И именно потому на Крии пошли самые жестокие бои. У командования хватило ума не давать советов с земли, а предоставить нам работать по своему разумению.
И мы работали. Погибали, становились калеками - но и силы криан таяли. Многих знаменитых воинов мы сбили. Но вот Архор оставался непобежденным.
Мне тот день запомнился навсегда.
Мы тогда столкнулись эскадрильями. Гвардия сумела перехитрить криан, и в результате мы их погнали. Вторая большая удача за всю крианскую кампанию.
Когда они поняли, что битва проиграна, то ушли "волнистым веером". Мы их не преследовали, было незачем... да и сил не было, честно говоря.
Только вот мне повезло меньше. Я незадолго до конца боя от группы отбился: добивал одного типа, который попытался в тыл проскользнуть. И очутился довольно далеко от своих.
А когда услышал команду и начал возвращаться, то увидел Охотника.
На Крии великие, признанные всеми, воины уставом могут, вообще-то, пренебрегать. Чаще всего - так, по мелочам. Архор, например, выкрасил свой истребитель в белый цвет, наплевав на камуфляж. Считал, что мастерство защитит его надежнее.
У нас обоих боеприпасы были на исходе. У меня - пара ракет и лазер с зарядом выстрелов на пять. У Архора - вообще ресурса лазера осталось тоже только на несколько выстрелов. Броня у обоих потрепана... ну, в общем, обычная картина после такого боя.
Мы с полминуты кружили друг вокруг друга. Потом вдруг у меня ожил передатчик... должен заметить, что у нас стояло два передатчика: один со спецкодом, для своих, и второй, без всякой кодировки - для противника. Капитуляцию, к примеру, принять. Кстати, для этой цели он на Крии так и не пригодился.
Аттель перевел дыхание, пару секунд помолчал, восстанавливая в памяти дальнейшие события, и продолжил:
- Так вот, заговорил именно тот передатчик. Он представился по всем правилам крианской вежливости, уж не знаю, почему - до этого Архор Демарри никому такой чести не оказывал.
Я назвался в ответ. Имя, фамилия, звание. Обычно на этом все кончается, и противники вступают в бой. Но Архор решил по-другому.
Признаться, я чуть штурвал не выпустил, когда из динамика донеслось:
Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут.
Разве что Небо их призовет на страшен Господен Суд.
Это Киплинг... был такой поэт несколько сот лет назад ("Я знаю, - серьезно кивнула Амико"). Начальные строки одного стихотворения. Вообще-то оно очень длинное, но помнят лишь эти две. Только вот я знал, что было дальше:
Но нет Востока, и Запада нет: что племя, нация, род?
Когда сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает!
Так я и сказал. В ответ - молчание, но мне почему-то показалось, что он одобрительно кивнул.
А потом мы пошли в атаку. Все очень быстро получилось; я даже не успел обдумать, что собираюсь делать.
Признаюсь, сознательно мне такой бы трюк повторить не удалось. Я выпустил ракету, Архор уклонился, но я по своей ракете полоснул лазером.
И взрыв швырнул Охотника в сторону. Он на какую-то секунду потерял контроль над машиной... и моя вторая ракета врезалась ему прямо около крыла.
Машина Архора пошла вниз, я наклонил свою за ним, даже не зная, зачем. Наверное, хотел убедиться в том, что все правильно вижу.
И получил.
Архор все-таки великий мастер. Даже в падающей машине он не потерял хладнокровия; маневровым двигателем развернул истребитель и всадил в меня весь оставшийся заряд лазера. Стабилизатор вместе с куском корпуса срубило начисто.
Я катапультировался тогда - очень удачно, прямо перед нашей наземной колонной.
- А Архор?
- Тоже катапультировался. Крианский кодекс предусматривает смерть в битве, если ты наносишь урон врагу; к примеру, пойдешь на таран оружейного склада. А так бы гибель Демарри не принесла никакой пользы.
Крия капитулировала через два месяца. Хочется верить, что я в этом сыграл роль: факт, что Архора можно сбить, многих подкосил.
Я тогда присутствовал на церемонии. И Архор там был. Мы лишь на пару секунд оказались рядом, но он успел прошептать: "Ты показал мне, что я не бессмертен. Я у тебя в долгу".
До сих пор пытаюсь понять, что именно он хотел этим сказать.
Аттель замолчал. Отхлебнул сока, не чувствуя вкуса. Посмотрел на Амико, пытаясь понять, какое впечатление произвел рассказ о том, что она ненавидит больше всего.
И увидел совсем не то, что ожидал.
- Как же тебе там было... - Амико на мгновение замолчала, подбирая слово, - холодно.
Аттель хотел возразить - Крия достаточно теплый мир, - но тут память подсунула ему...
Гибель друзей - и кровь леденеет, оставляя лишь желание отомстить.
Неожиданная атака - и страх снежной змеей стискивает тело.
Бой - и сердце становится все холоднее, а грань между стрельбой и наслаждением от нее - все тоньше.
Холодно...
Фелициано пристально взглянул в лицо девушке и кивнул.
- Ты права, - вымолвил он. - Там было очень холодно.
6. Интервью
Утром Аттель вновь отправился в министерство.
Подготовку его проверили, теперь дело было за официальным оформлением. Стандартная процедура.
Обычные вопросы. Сверка с базой данных. Подпись. Второй экземпляр. Подпись.
- Отлично, - сообщил чиновник, укладывая свою копию в сейф. - Через три дня интервью.
Уже собравшийся прощаться Аттель замер.
- Какое еще интервью?
- А вам не сообщили? - удивился работник пера и клавиатуры. - Интервью с пилотами.
- Зачем? - еще больше изумился капитан.
- Приказано, - пожал плечами чиновник.
Аттель прекрасно знал, что такой ответ в армии можно получить на многие вопросы и больше расспрашивать не стал. Лишь уточнил время и место.
Через три дня капитан входил в здание, служившее штаб-квартирой для большинства телеканалов. Несмотря на то, что Аттель здесь был первый раз, он быстро отыскал нужную студию.
- Эти интервью-конференции - по большей части липа, - разъяснил ему режиссер, крупный лысоватый человек. - Все вопросы заготовлены заранее. Вот, держите копию. До начала еще пара часов, успеете прочитать.
Аттель послушно углубился в чтение. Пробежав глазами по строчкам, капитан нахмурился, стал быстро листать страницы.
- Позвольте! - возмутился наконец он. - Здесь ни слова про полеты!
- А что вам не нравится? - удивился режиссер.
- Тут пять вопросов про мою личную жизнь, - ткнул пальцем в текст Аттель. - По-моему, это мое личное дело!
- Сейчас такое понятие как "личная жизнь" крайне размыто, - пожал плечами режиссер. - Вон, на прошлой неделе, одна певица половину времени об этом толковала.
- Я - не певица! - отчеканил Аттель. - Я - истребитель. И на такие вопросы отвечать отказываюсь!
- Ну отказываетесь, так отказываетесь, - снова пожатие плечами. - Давайте сюда.
Черный карандаш прошелся по тексту, зачеркивая нескромные вопросы. Сделав свое дело, режиссер огляделся и завопил:
- Линда!!!
Рядом возникла невысокая девушка в очках и с папкой в руках. Классический образ секретарши.
- Вот, эти вопросы не задавать.
- Лишнее время получается, - заметила Линда. - Что тогда вставить?
Режиссер на мгновение задумался.
- Давай третий вариант.
- Хорошо, - секретарша принялась делать отметки в бумагах.
Аттель уже погрузился в чтение, прикидывая, что именно он будет отвечать. В сущности, в оставшихся вопросах не было ничего сложного...
Все шло точно так, как Фелициано видел когда-то по телевизору: за столом гость (то есть он сам), в зале - зрители и журналисты. Рядом с Аттелем разместились еще пара военных и двое в штатском; все совершенно незнакомые.
Вопросы, однако, задавали по большей части Аттелю. К его удивлению, никто даже не спрашивал о войне; интересовались каким-то идиотизмом, вроде: "А правда, что все пилоты перед вылетом сдают образцы ДНК?". Аттель даже не мог предположить, какая информация дала толчок к такому вопросу.
Пару раз промелькнули ученого вида люди, спросившие о технических характеристиках новых машин. Фелициано документацию еще не читал, и потому честно рассказал лишь то, что мог определить на глаз.
После получаса вопросов-ответов Аттель уже привык к этой обстановке, и лишь повернул голову, когда в верхних рядах поднялась девушка:
- У меня вопрос к капитану Фелициано, - она дождалась, пока ей поднесут микрофон, кивнула и поинтересовалась: - Почему в ряды "звездной программы" принимают военных преступников? Таких, как вы, капитан?
Возможно, кто-то что-то сказал. Но для Аттеля внезапно наступила гробовая тишина.
- Прошу прощения? - осведомился он, желая лишь убедиться, что неправильно понял.
- Я говорю о военных преступниках, - повторила девушка. - Таких, как вы.
У Аттеля было две возможные реакции на оскорбления: либо бешеная ярость, либо подчеркнутая вежливость. Сейчас верх взяла вторая.
- Поясните, пожалуйста, на каком основании вы наносите оскорбление? - очень медленно произнес он.
- Это не оскорбление! - фыркнула девушка. Теперь Аттель смотрел на нее внимательно: лет двадцать пять, элегантный светлый костюм, в руках электронная записная книжка. Миловидная, но сейчас лицо было испорчено выражением презрения и брезгливости. - Сколько мирных граждан вы убили со своей "машины"? Сколько?
В голове у Аттеля всплыло воспоминание, как эти самые "мирные граждане" из одного городка на Эмере расстреляли из зениток воздушный госпиталь. Неповоротливая махина с символическим вооружением против ракетной атаки была совершенно беззащитна.
Но вслух он произнес другое:
- Мирных граждан среди моих противников не было. Звездная Гвардия - этои истребители. Мы воевали только с другими пилотами. Только в воздухе. И единственными нашими наземными целями были зенитные установки.
- Рассказывайте! - презрительно скривилась девушка. - А как насчет карательных операций на ТайТангоре? Именно так называемая "Звездная Гвардия" их проводила!
- Это никоим образом не были "карательные" операции, - сухо процедил Аттель, чувствуя, как в душе закипает злость. - Это было возмездие... За "Караван-16".
- Стрельба по беззащитным это была! - перебила его девушка. - Караван по собственной глупости подставился под атаку, а ответный удар нанесли по наугад выбранному городку!
В глазах у Аттеля потемнело. Он еле сдерживал ярость, вспоминая ту неделю в пустынях ТайТангора...
...Их тогда решили срочно перебросить на другой аэродром. К сожалению, своим ходом истребители туда добраться не могли - у СК-49 элементарно не хватало топлива. Поэтому все машины погрузили на громадный "аэровоз" и тот поплыл по небу к точке назначения. Но то ли из-за промашки конструктора, то ли еще почему, на борту места для самих пилотов не хватило. Вернее, хватило бы, но к аэродрому они прибыли бы совершенно выжатыми, что начальство не устраивало.
Поэтому пилоты отправились по земле, в том самом "Караване-16" - колонне машин с эскортом. Правда, эскорт был слабеньким: наземные части потребовались гораздо южнее (там уже которую неделю шли бои, и туда отправили всех ветеранов), и "Каравану" выделили что осталось - молодых парней, которых не взяли из-за недостатка боевого опыта.
Вот по этим машинам местные и ударили из ручных ракетометов, а потом открыли стрельбу из лазерных ружей. Ребята из эскорта, недавние курсанты, погибли почти сразу. Часть "звездных гвардейцев" успела покинуть машину. Несмотря на то, что земля для них была непривычным полем боя, они отстреливались...
И безрезультатно.
Дальнобойное ручное оружие горело вместе с владельцами, а у пилотов были лишь пистолеты, которые били на втрое меньшее расстояние, чем тяжелые ружья нападавших. Летчиков просто расстреляли, как на полигоне.
Исключение составил лишь Тим, Тимур Метелин, оказавшийся рядом с телом пехотинца и схвативший лучевик. Он сумел снять троих, и после этого его прошили сразу восемь лучей с разных сторон.
Аттелю тогда повезло - он был во второй части каравана, которая из-за пары неполадок отстала. Когда они добрались до ущелья, где закончился путь их товарищей, все уже было кончено.
Атаковавшие не просто обстреляли колонну; закончив дело, они спустились, прикончили всех раненых и содрали все мало-мальски ценное. И исчезли, не желая встречи со второй половиной каравана.
Фелициано до сих пор помнил, как между развороченными машинами бродили пилоты Звездной Гвардии, собирая тела.
Убийцы допустили лишь одну ошибку: в одном из приборов, выдранных с уцелевших машин, оказался датчик слежения. Вставил его состоявший при роте майор из безопасности, и он же, как только они прибыли на базу, нашел аппаратуру и установил пеленг.
Генерал Акари лично отдал приказ и лично повел свой истребитель во главе эскадрильи.
Это была единственная операция Звездной Гвардии, где главными целями были наземные. Это была даже не операция - месть за тех, кому уже не увидеть неба.
Вновь вернувшись в настоящее, Аттель поглядел на "собеседницу" и вдруг понял - она не поймет. Не захочет понимать, как бы он не пытался рассказать.
- Удар был не "наугад", - отчеканил Аттель. - Разведданые были абсолютно точными. И, - капитан подался вперед, не давая девушке вставить слово, - на каком основании вы судите о том, что было? Может, скажете, кто вы?
- Я пацифистка, - высокомерно ответила она.
- Пацифистка? - сдерживаемое бешенство все-таки прорвалось наружу. - Пацифисткой быть удобно, когда война давно окончена! А как насчет бороться за мир в разгар войны?
- Можно подумать, во время войны не было пацифистов...
- Были. И они - действительно боролись! Арман Кеммель примирил нас и наших противников на Эйсании. Договор был заключен лишь благодаря ему, и лишь благодаря его словам обе стороны пришли без оружия! Каждый опасался предательства со стороны других, но пришли. Пришли, потому что Кеммель поручился своей жизнью в том, что ничего не произойдет! Вы могли бы поставить свою жизнь в зависимость от того, как пойдут переговоры?
- Разумеется, нет! - бросила она. - Жизнь - самое ценное у человека, и рисковать ей просто глупо!
У Аттеля потемнело в глазах. Он не знал, что сейчас сделает... но тут режиссер, видимо, сообразил, что дискуссия зашла куда-то не туда. Возник какой-то парень с микрофоном, начавший вещать про то, что "эфирное время истекает", люди начали вставать с мест.
Аттель вывалился в коридор и привалился к стене. Капитан еще дрожал от ярости.
Он сталкивался с такими - уверенными, надменными, судящими о былых делах по телепередачам, презрительно глядящим на других. Сталкивался, но редко.
Почему так много людей считают тех, кто воевал, кровожадными и жестокими? Почему они не могут понять, что именно прошедшие поля сражений менее всего хотят оказаться на них снова?
Аттель вытащил плеер, сунул первый попавшийся диск (у него была привычка носить с собой сразу несколько). Нажал случайный выбор.
Как рассказать о том, что было,
Как объяснить, чтобы поняли все,
Что мы войну ненавидим сильнее,
Что все это было для нас не во сне!
Как обьяснить глазами и песней
Что это для нас не тоска, а беда
Что вместе с осколками давит сердце
ЭТА НЕНУЖНАЯ, НО НАША ВОЙНА?
В самом деле, как рассказать?
"Жизнь - самое ценное". Конечно. Это верно. Но думали ли об этом Этьен и Игорь, уводя за собой полтора десятка истребителей прикрытия, давая наземникам время на выстрел по укреплениям? Думал ли об этом Ким, направивший подбитую машину на оружейный склад? И думал ли об этом Архор Демарри, тративший драгоценные секунды не на катапультирование, а на выстрел по опасному противнику?
Как рассказать о той минуте,
Как объяснить, чтобы поняли все,
Что нет ничего страшнее на свете,
Когда друга везут на холодной броне!
Когда же успело вырасти поколение, для которого отсутствие модных вещей - катастрофа, способное просто так кинуть смертельное оскорбление? Когда появились люди, способные легко жертвовать другими, но никогда - собой? Неспособные понять, что именно за них гибли под лучами и ракетами бойцы на многих планетах?
Аттель выключил плеер и зашагал по коридору.
К режиссеру он ворвался, едва не вышибив дверь.
Хозяин кабинета удивленно поднял глаза.
- Чем могу помочь?
- Зачем вам это понадобилось? - спросил Аттель, опираясь обеими руками на стол.
- Что?
- Не увиливайте! Если бы явление этой девушки не было вами предусмотрено, черта с два бы ей поднесли микрофон! И ваши слова секретарше: "давай третий вариант", именно это и означали! Так?
- Ну, так, - признал режиссер. - Ну и что?
- Зачем? Зачем это было нужно?
- Я же на телевидении работаю, - пожал плечами тот. - Мне рейтинг поддерживать надо. Сейчас подобные программы смотрят, только если там свои тайны раскрывают, или скандал устроят. Вы же на те вопросы отвечать отказались...
Несколько секунд Аттель не сводил взгляда с режиссера. Тот начал нервничать, вдруг вспомнив о том, что перед ним - военный с прекрасной подготовкой. Он даже заерзал в кресле, пытаясь придумать, как выкрутиться... но тут Аттель резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Уже на улице Фелициано вдруг сравнил "пацифистку" и Амико. Амико войну ненавидела, но при этом уважала тех, кто воевал. Может, если есть такие, как она, еще не поздно?
7. Море и ветер
После злополучного интервью пролетело несколько дней.
У Аттеля они прошли в тренировках (как уже говорилось, капитан с удивлением отметил, что не потерял квалификацию). Тренировки, общение с другими пилотами ...
Несколько раз Аттель сталкивался с Архором Демарри. Однажды они даже недолго поговорили о достоинствах разных истребителей.
С Амико он встречался редко; плотный график не оставлял много времени. К тому же Аттель не хотел привлекать к ней излишнее внимание служб, которые всегда рядом. Знал об Амико только Анри.
Капитану по-прежнему не сообщали, каковы цели и задачи возрожденной программы, и это его начинало беспокоить. На войне Аттель привык к откровенности - ложь солдатам была равносильна их смерти - и ему категорически не нравилась тайна, окутывающая проект.
Однако ни Армантьер, ни Маккинли не могли дать ответа на этот вопрос. К Архору же Аттель обращаться не решался.
В этот день он вновь поехал к Амико. Капитан до сих пор не понимал, что и как их связывает, и во что это знакомство превратится в дальнейшем. Однако беседы с Амико и рисунки Оми странным образом снимали груз с души Фелициано, заставляя его забыть обо всех неприятностях.
Оми уже не кидалась прочь от него, как в первый раз. Она привыкла, что этот человек постоянно приходит к ее сестре, и та не возражает. Но Аттель по-прежнему не понимал, как девочка к нему относится. Держалась она поодаль, никак не реагируя даже на прямое обращение.
Когда Амико показала ему то, что Оми нарисовала за последнюю неделю, Фелициано внезапно заметил странную деталь. Какими бы не были пейзажи - и новые, и те, что он видел раньше, - на них никогда не было моря.
- Оми очень хотела его нарисовать... но... мы никогда его не видели, - тихо ответила Амико. - Мы не можем добраться до моря и хотя бы посмотреть на него.
- Но ведь оно недалеко! - изумился Аттель. - Несколько часов на почти любом транспорте!
- У нас... у нас нет денег на транспорт.
- Извини, - только и смог сказать капитан. Он понял, каково было гордой Амико сказать это.
- Ничего, - вздохнула девушка. - Я уже и не думаю об этом.
Весь путь домой Аттель не переставал думать о том, как бы свозить сестер к морю. Конечно, самый простой способ - это купить билет на автобус... вот только они приводили только на пляжи. И в осеннее время практически не ходили.
Да и в любом случае Аттель хотел показать им вольное море, а не благоустроенный и старательно цивилизованный пляж.
Решение созрело быстро.
На следующий же день Аттель принялся за сооружение съемной коляски для мотоцикла.
"Сокол" не был предназначен для таких добавлений, однако Аттелю удалось найти удачный вариант. Получилась коляска, правда, не слишком просторной, но Амико и Оми там бы вполне поместились.
Когда капитан продемонстрировал Амико усовершенствованный "Сокол" и пояснил, для чего он это сделал, - девушка поначалу отказывалась. Но Оми, узнав о цели поездки, так искренне обрадовалась, что все возражения сестры растаяли.
Скорость "Сокола" снизилась, но ненамного. Ветер бил в лицо, заставляя сестер жмуриться (впрочем, чисто от неожиданности - запасные очки у Аттеля нашлись). Самого же капитана наполнило знакомое пьянящее чувство скорости и свободы, всегда приходившее к нему в небе.
Взлетая, он оставлял на земле все заботы, кроме тех, что ожидали в воздухе. И каждый раз вспоминал фразу, брошенную когда-то Франческо Ривальди, искренним верующим и любителем парадоксов: "Если бы Бог не хотел, чтобы люди летали, мы бы не дали себе крылья".
Аттель давно не бывал на морском берегу, но, к своему удивлению, хорошо помнил местный рельеф. Видимо, помогала тренированная память летчика.
Крутой вираж - и "Верный Сокол" замер почти у самой кромки обрыва. Внизу медленно рокотали волны.
Оми первой выбралась из коляски, швырнула внутрь очки и подбежала к краю. Амико последовала за ней, а секундой позже подошел Фелициано.
Море, необозримое, без конца и края, расстилалось перед ними. Мерный рокот был отчетливо слышен; казалось, будто внизу разминает мышцы могучий дракон, готовясь расправить крылья.
Небо в этот день было удивительно ясным и ярко-синим для осени. Чистая голубизна вверху и темная синева внизу составляли гармоничную пару в своем контрасте.
- Как красиво... - выдохнула Амико. Чуть прикрыв глаза, она вдыхала напоенный морем воздух. - Это... это мир. Спокойствие. Истинное.
Аттель кивнул, улыбаясь. Море и у него самого всегда вызывало именно такие чувства. Увы, видел он его не слишком часто... и видел другим. Исчерченным кильватерными следами боевых кораблей, с которых взлетали ракеты и резали небо лучами зенитные установки. Мягким на вид - и смертельно опасным; ибо лишь специально оборудованные машины могли без опаски садиться на воду. Остальные стремительно уходили вглубь...
Спокойная и величественная ипостась моря редко представала перед глазами Аттеля. А когда это случалось - он был благодарен судьбе за эти минуты.
Легкий ветерок взъерошил волосы всем троим. Вечный спутник моря и верный союзник в небе.
Капитан повернул голову к Оми.
Едва ли не в первый раз за время их знакомства девочка улыбалась - широко, радостно и счастливо.
8. Два ответа
О возрождении Звездной Гвардии объявили официально и широко. Даже слишком широко, на взгляд Аттеля. Уже несколько недель по всем каналам демонстрировали мощь пилотов-истребителей... и ни слова о тех, кто не вернулся из вылетов во время войны!
Капитан этого не понимал, но считал, что политикам виднее.
А потом был тренажер, после которого Аттелю стало не по себе. Очень реалистичная отработка воздушного боя. В качестве противников - стандартные модели истребителей без каких-либо опознавательных знаков.
От майора-безопасника, приданного их отряду, Аттель знал - такие тренировки проводят, когда желают сохранить в тайне лицо будущего противника. То есть - начать войну неожиданно.
Война.
Неужели снова?
Аттель не знал, что и думать. С одной стороны, люди военные по определению предназначены для боя... с другой же, именно побывавшие на войне меньше всего хотели бы вновь там оказаться.
У кого бы спросить?
Капитан не без основания подозревал, что Анри и Фергус знают не больше его самого. Архор, наверное, мог что-нибудь сказать... но идти с откровениями к крианину Фелициано не хотел.
В конце концов Аттель решил отыскать кого-нибудь из высших офицеров Звездной Гвардии. Не может быть, чтобы те, кто вспомнили о капитанах, пропустили полковников и генералов.
По просьбе капитана Фергус заглянул в базы данных. Так и есть: полковник Маркус Карлин был тоже призван. Бывший командир Аттеля.
"Sur Sparviere" донес капитана до квартиры Карлина за четверть часа.
- Кого я вижу? - удивился Карлин, открыв дверь. - Счастливчик Аттель, не сойти мне с этого места!
- А вы неплохо выглядите, полковник, - усмехнулся Аттель. Сколько времени он не слышал своего прозвища...
Замечание Аттеля было верным: в черных волосах Карлина не было ни одного седого волоска, а на лице - от силы пара морщин, несмотря на давно прошедшее шестидесятилетие. Капитан припомнил, что Маркус всегда больше всего боялся старости.
- Ты тоже остался, каким был, - довольно улыбнулся полковник. - Заходи, капитан. Какими судьбами?
Некоторое время они вспоминали военные времена, общих товарищей, обсудили последние годы... а потом Аттель наконец задал мучивший его вопрос.
Карлин ответил не сразу. Тяжело посмотрел на собеседника, потом медленно произнес:
- Похоже на то, Аттель. Остались еще непокоренные территории, а уже вассальным надо напомнить о благоразумии. Как солдат, я могу принять это. Но - как солдат...
Он замолчал; пояснения были не нужны. Аттель и сам чувствовал себя так же.
- Если прикажут - я пойду в бой, - продолжил полковник. - И буду стрелять. Но я этого не хочу. Хотя бы потому...
Сделав небольшую паузу, он закончил:
- Потому что уверен: еще одной войны я не переживу.
Домой Аттель возвращался в задумчивости. Настроение Карлина очень точно совпадало с его собственным. Капитан знал, что приказ он выполнит... но лучше бы приказа не было.
Неожиданно Фелициано пронзила мысль: если он пойдет воевать, то потеряет Амико. Она ведь не выносит войну.
Что же делать?
Аттель машинально остановил мотоцикл у знакомого серого здания - оно было на полпути от квартиры Карлина до жилища самого капитана. Перевел взгляд на вход, и вздрогнул: из дверей как раз выходил Архор Демарри.
Крианин тоже заметил Фелициано. Приблизившись, спокойно кивнул в знак приветствия.
Наверное, все мысли, блуждавшие в голове Аттеля целый день, побудили его спросить:
- Будет ли война, Архор?
Лицо Демарри на мгновение потеряло свою обычную бесстрастность. Он задумчиво потер подбородок, а потом сказал:
- В небе - не знаю. В сердцах - обязательно.
- А на чьей стороне ты будешь?
Архор пристально взглянул на него.
- Ты узнаешь.
Аттель не стал продолжать разговор. Просто кивнул: "Спасибо", завел мотоцикл и отправился домой.
9. Шаг в небо
Как бы там ни было, бросать тренировки Аттель не собирался. А уж тем более - на "Звездном Ястребе", едва ли не лучшей виденной им машине.
К постоянной суете техников вокруг истребителя Фелициано уже привык. Но чтобы они что-то творили в кабине - это было новым.
- Привет техслужбам! - окликнул их Аттель, подходя ближе. - Что чиним?
Пожилой техник в промасленном комбинезоне не спеша выбрался из кабины и пояснил:
- Камеру ставим.
- Какую еще камеру? - изумился Аттель.
- Нормальную, беспроводную. Прямо над приборной доской. Обзор не закроет, я проверил.
- Да зачем она вообще нужна? - не поверивший капитан сам заглянул в кабину и с возрастающим удивлением убедился: матовый шарик камеры действительно присутствовал.
- А я откуда знаю? - пожал плечами техник. - Приказано, я и установил. Вроде еще всякие медицинские датчики ставить будут, чтобы на земле следить.
- Что им за дело? - еще больше удивился Аттель. - С земли ведь лекарство не впрыснешь; а медкомплекс на истребитель ставить - это ерунда!
- Слушай, мое дело - поставить. Это ты с начальством решай сам, что тебе в машине нужно. Летать будешь?
- Буду, конечно. Готовьте к взлету.
Камера Аттеля раздражала. Не то чтобы сильно, но взгляд все время заползал вверх, на темный шарик. Умом капитан отлично понимал: наблюдать за ним никто не может, камера только установлена, но еще не подключена. Но... сама мысль о том, что в полете на него будет постоянно кто-то таращиться, навевала не самые приятные мысли.
Все положенное он, однако, выполнил - еще не хватало из-за дурного настроения тренировки прерывать. Зашел на посадку, ювелирно приземлил истребитель.
И уже выбираясь из кабины, увидел внизу плотную фигуру Фергуса.
На лице майора читалась явная растерянность - выражение редчайшее для всегда уверенного в себе Маккинли. Вдобавок слегка пошатывающася походка наводила на мысли о том, что Фергус успел крепко "принять".
"Что за день такой - сплошные сюрпризы," - подумал Аттель, закрывая колпак кабины и спрыгивая вниз.
Он оказался совершенно прав.
Спросить Аттель ничего не успел: едва капитан приблизился, Фергус сунул ему в руки газету.
- Читай, - приказал майор. - Видимо, рекламу уже начали.
Фелициано послушно опустил глаза.
"Величественные поединки в воздухе, достойные арен Древнего Рима... Беспощадные схватки лучших летчиков войны... Режим постоянного наблюдения предоставляет возможность детально отследить настроение каждого бойца в процессе... Такого еще не бывало!"
Аттель прочел короткую статью на первой полосе. Потом прочел во второй раз. И тогда начал понимать.
Финальная строчка была правдивой.
Такого еще не бывало.
Капитан медленно поднял глаза на Фергуса.
- Понял? - мрачно осведомился майор. - Мы теперь - государственные гладиаторы, ... их! И не только в небе будет, на земле тоже. Мне эту газету один из Медведей притащил. Понял? Нас не для войны призвали, а для шоу.
- Как... как же так? - ошеломленно выдохнул Аттель.
- А вот так! Всем плевать, что мы все - боевые, а не драчуны дворовые, ...! Вот почему сюда и эмерцев, и криан собирают... мы на войне пересекались, так и теперь будем драться! А могут и нарочно в пару бывших врагов поставить, чтобы острее было... Как тебе понравится летать в паре с Демарри, а?
- Может, это какая-то газетная ошибка?
- Какая там ошибка, - скрипнул зубами Фергус. - Я, как только прочитал, сразу к чиновникам кинулся... им уже сообщили... Так что все верно. Арены нас ждут, Аттель. Не поля боя, а арены. Знаешь, кстати, кем в Риме гладиаторы были? Жертвами тому свету. Вышел на арену - и считаешься уже мертвым. Понял? УЖЕ мертвым. Так кто тогда мы теперь? И не отвертишься - сам знаешь, как многие из нас после войны жили. Тут откажешься, так потеряешь вообще любые шансы выше бомжа подняться. Мне-то не грозит, у меня нога повреждена; а вот моим ребятам придется. А, будь оно все...
Фергус отвернулся, махнул рукой и длинно выругался. Потом медленно пошел к выходу из ангара.
Аттель скомкал газету в пальцах. Идти и выяснять желания не было: он верил Маккинли. Верил - и не знал, что делать теперь.
Приехав домой, Аттель в первый раз после окончания войны попытался по-настоящему напиться.
Но опьянеть ему не удалось; разум оставался кристально чистым, а движения стали лишь чуть-чуть неуверенными.
Сам не зная, почему, Аттель спустился вниз и поехал к Амико.
Не понять состояние капитана было бы трудно, но девушка не сказала ничего. Лишь шепотом попросила говорить потише: Оми уже спит. Провела внутрь дома.
Аттелю было необходимо выговориться; Фергус уже ушел, а Анри знал историю Фелициано и так. А если бы и не знал... все равно именно Амико, мягкий свет ее взгляда, - именно это нужно было сейчас капитану.
И он начал рассказывать.
- Я о небе мечтал, сколько себя помню. Отец был таксистом, на стоянке в космопорте, и он меня часто туда брал, заодно и учил водить. Только... чтобы стать пилотом, нужно Академию окончить, а кто туда примет сына таксиста? Ни знаний, ни возможности их получить. Мы как-то подсчитали, так получилось, что если я даже на платное попаду, семья и год оплатить не сможет.
Случайно... совершенно случайно все изменилось. Мне тогда лет пятнадцать было, или немного больше.
Отцовское такси тогда единственным на стоянке было... недавно шел дождь, бетон еще мокрый. Ну, отец поскользнулся и сломал ногу. Крови почти не было, но водить он, конечно, не смог бы. Я к ближайшему телефону кинулся, врачей вызвал... а тут из космопорта человек как раз и вышел.
Ему такси нужно было, и срочно - на другой конец города. За скорость он сверх обычной платы такую сумму назвал, что мы на нее месяц смогли бы прожить.
Отец и предложил: "За мной сейчас врачи приедут, так пусть сын вас отвезет. Он уже лучше меня водит, только прав пока нету". Клиента это не обескуражило, он согласился. Как раз, кстати, и "скорая помощь" подъехала.
Я его быстро довез, даже на десять минут раньше, чем он хотел. Остановились, он деньги отсчитывает, и между делом замечает: "Отлично водишь". Я "спасибо" сказал, и слышу в ответ: "Ты бы и пилотом отличным стал. В Академию тебе надо".
Не помню, что я ему в ответ сказал. Но общий смысл такой: не издевайтесь, сам знаю, что в Академию меня не примут, и что вечно мне тут... и еще что-то.
Он до конца дослушал, кивнул и сказал: "Зря так думаешь. Через два дня посылай заявку на поступление. И не бойся, что вернут". Потом вынул из портфеля блокнот, написал несколько строк, вырвал страницу, дал мне и пояснил: "Это книги, которые нужны, чтобы подготовиться к экзаменам. Все они есть в книжном магазине на Уточкина, 7. Вот тебе сверх платы деньги на них. Подготовиться успеешь".
Я сидел, с деньгами и страницей в руках, в полном ступоре, не знал, что сказать, а он кивнул и вышел. Я в себя только через минуту пришел, а он уже в здании.
Никогда больше я его не видел, и даже не знаю, как зовут. Внешность... вот внешность помню хорошо: рост немного выше среднего, крепкий, темные волосы, взгляд очень спокойный и... как бы сказать... по нему ничего не поймешь. А, да, еще он тогда в тонкой белой рубашке был, и я видел: у него татуировка на обеих руках. Деталей не видно, но ясно, что очень яркая и узорная. Только на человека мафии он был не похож; скорее, впечатление такое, что для него "мафия" или "якудза" - это просто итальянское и японское слова. Ничего более.
В Академии его тоже не знали. Ректор, может и знал, но не по чину студентам лезть с вопросами к ректору. Потом было распределение, а потом и война... и ректор во время войны умер, так что уже не спросишь.
Я все-таки поступил. Ночами не спал, сидел над книгами как проклятый, но сдал все экзамены на "отлично". Даже ощущения, что меня "устроили" не было; он только помог купить книги и озаботился, чтобы мою заявку не завернули, а остальное я сделал сам.
В общем, со большинством своих друзей из Звездной Гвардии я еще в Академии и познакомился. Анри, Стефан, Тимур... Мы были вместе, Амико, мы гордились тем, что станем летчиками. И отец гордился - знаешь, как мне было приятно! Он умер незадолго до войны...
После Академии я в авиаполк попал, где, как в документах написано, "зарекомендовал себя одним из лучших пилотов среди личного состава". Вот поэтому меня в Звездную Гвардию и перевели.
Потом была война... и потом вот моя жизнь и такой-то поворот.
Да будь все неладно, я не для этого в Академию поступал! Прости, я знаю, что ты о войне думаешь... и я теперь с тобой согласен... но мы учились для того, чтобы защищать! А не устраивать шоу! Смертельное шоу, кстати...
Вот, тут написано: "Своевременная медицинская помощь будет оказана каждому пострадавшему пилоту". Ага, как же... Пилот истребителя, знаешь ли, редко бывает "пострадавшим". Он обычно гибнет сразу, катапультироваться успеешь, только если машина долго падает, а не взрывается. Да и кабина по-разному приземляется... бывает как у Фергуса, что такая травма - и за штурвал больше не сядешь.
Жестокие бои зрители получат, это точно. Тайтангорцы некогда воевали с эмерцами, те - с крианами, мы - со всеми. Не верю, что многие так просто все забыли; скорее, все пилоты ухватятся за шанс отомстить за погибших друзей. И бить будут по двигателям и кабинам - чтобы наверняка.
Но вот я сейчас думаю: мы с Архором насмерть дрались над Крией... и он мне ближе, чем наши собственные чиновники. Наверное, это он и имел в виду, когда сказал, что будет война в сердцах. Знал, что ли? Или догадывался?
Амико, я не знаю, что делать. Выбрать все невозможно, выбрать что-то одно непереносимо. Откажусь - и путь в небо закрыт. Останусь - и конец мне как воину.
Я не знаю, что делать...
Тонкие прохладные пальцы легли на лоб капитана; вторая ладонь прижалась к сердцу.
- Ничего не говори, - и раскрывший было рот Аттель промолчал. - Я не смогу тебе ничего подсказать - это твой Путь, и тебе решать, как и куда идти. Но... может, я смогу помочь?
Легкий аромат весны на губах... свежий ветер в прикосновениях...
- Ничего не говори. Нельзя в себе носить столько боли. Позволь я заберу хоть часть... я выдержу, не бойся...
Мягкий, целительный свет во взгляде... тонкое и хрупкое изящество, особенно заметное сейчас...
- Ничего не говори. Слушай... Чувствуй... Война поранила твою душу, люди войны поранили мою... так давай исцелим друг друга?
Утром Аттель чувствовал себя очень... необычно. Он успел отвыкнуть от абсолютного спокойствия в душе и какой-то невероятной просветленности, служивших фоном для потрясающей радости.
Собственно, за всю свою жизнь, он себя так чувствовал лишь раз: когда проснулся и с ошеломляющей четкостью понял: война кончилась.
Аттель ощущал легкое дыхание рядом, но не осмеливался повернуть голову, чтобы не разрушить хрупкое волшебство этих минут. Чтобы дольше длилось это чудесное утро...
Тишину нарушило ворчание автомобильного двигателя за стенами, разбудившее всех. Приподнявшаяся Оми окинула взглядом дом, взглядом художницы мгновенно изучила пейзаж и понимающе кивнула. После чего деликатно отвернулась.
За дверью обнаружился Анри Армантьер, взъерошенный и взволнованный.
- Войти можно? - поинтересовался он вместо приветствия.
Фелициано бросил взгляд через плечо, и отступил, пропуская друга внутрь.
- Что стряслось, Анри?
Армантьер, наскоро поздоровавшись с сестрами, сообщил:
- Про "шоу" я уже знаю и в подробностях. Мне брат звонил - ты знаешь, Шарль в министерстве работает. Сборы и инструктаж начнутся со следующей недели.
- Инструктаж?! А если послать их всех... - вспыхнувший Аттель запнулся, оглянувшись на Амико, и закончил: - Ну, ты понял.
- Если послать, то вылетишь с любой работы и не получишь никакую новую, - вздохнул Анри. - О карьере вообще можно забыть. Вряд ли даже дворником пристроишься.
- А ты как?
- Я-то остаюсь. Мне повышение прочат, да и семья настаивает. Может, и ты?
Аттель помотал головой; Анри отошел в дальний угол, потащив за собой Фелициано.
- Есть еще проблема, на сей раз уже лично твоя. С девушкой.
- Это тут при чем? - ощетинился Аттель.
- Наверху уже о вас знают; как - понятия не имею, точно не от меня. Так вот, там считают, что ты, с твоим полетным мастерством, станешь звездой. А звездам, как мне высказали, "не подобает иметь связи с девчонками с окраин". Почему тебе не сказали лично, а послали меня - не знаю.
Аттель сам не знал, что бы он сказал в ответ на такое, но тут вмешалась Амико, видимо, услышавшая часть разговора:
- О нас можете не беспокоиться. Все равно скоро тут уже нас не будет.
- Что? -капитан резко развернулся; тоскливая обреченность, проскользнувшая в голосе Амико, резанула по сердцу.
Взгляд капитана скользнул по столу, на который он вчера и не поглядел. Там белел листок, и Аттель понял: это не очередная картина Оми.
До стола было два шага.
Сообщение о начале строительства в этом районе. Предписание в течение трех дней покинуть предназначенный к сносу дом. Более ничего.
А это значит - скорый арест за бродяжничество; Амико никогда не пойдет в и без того тесные дома друзей, а на работу бездомную не примут. Нечего надеяться, что сестры останутся вместе; Оми, скорее всего, отправят в приют. А что с Амико?
Глаза Аттеля сузились; как всегда в экстремальных ситуациях, его мозг мыслил с потрясающей скоростью.
Можно предложить Амико перебраться в его квартиру, найти аргументы. Но тогда придется принимать участие в шоу, а значит - каждый день или убивать, или стремиться к этому. То есть - еще больше поранить душу девушки.
А если отказаться, то денег на оплату квартиры хватит максимум на месяц. Будет то же, что и без него, только парой месяцев позже. Брать деньги у друзей? Мерзость...
Варианты?
Неожиданно вспомнилась Академия и семинары профессора Котова.
"Этот вариант вычеркиваем - слишком тривиален; этот тоже вычеркиваем - противник о нем сразу подумает; этот вычеркиваем - вы его еще не способны осуществить".
"Так ничего же не осталось!"
"Варианты всегда есть, молодой человек! Надо только как следует подумать. Все данные у вас есть. Приступайте!"
Спасибо, профессор. Вы научили мыслить во всех направлениях.
Аттель шагнул к Амико, мягко взял ее лицо в ладони.
- Ничего не бойся, - шепнул он. И тут же развернулся к Анри: - Как можно выбраться из города?
Армантьер мгновенно его понял.
- Никак. Извини, Аттель, но у вас всех довольно приметная внешность. А "Сокол" твой еще приметней.
- Машина?
- Они думают о такой реакции и на дорогах уже стоят КПП. Осмотрят даже самосвалы.
Аттель на мгновение задумался.
- Пассажирские поезда отпадают. Грузовые?
- Вот это не знаю, - растерялся Анри. И тут же щелкнул пальцами: - Фергус знает! Он поездами интересуется, говорил!
- Отлично, - Аттель вновь повернулся к Амико, но та его опередила.
- Да. Я согласна, - Оми дернула сестру за платье и та с улыбкой поправилась: - Мы согласны.
Маккинли с радостью ухватился за идею. Как он высказался: "Других увести не получится, так хоть ты в этом не замажешься".
Подходящий поезд проходил через окраины, где гарантированно не было контроля.
- Остановится вот здесь, - уверенно заявил Фергус, касаясь карты.
- Уверен? С чего бы ему?
- Сделаем, - ухмыльнулся майор. - Я еще не разучился пути разбирать. Много вредить нельзя, но за пятнадцать минут я ручаюсь.
Вагон выбрали ближе к середине; никто не знал, откуда примутся разгружать поезд. Подходящим был и груз: одежда, предметы мебели - ничего особо жесткого или опасного.
Как и обещал Фергус, поезд встал. С подходящими случаю выражениями машинисты принялись возвращать путям первозданный вид. Двигатель никто не глушил, а потому прибытие мотоцикла и машины осталось незамеченным.
Первым к вагону подскочил Фергус с программной отмычкой в руке... и рявкнул:
- Ч-черт!
- Что такое?
Впрочем, все уже увидели - что. Замок был не электронным, а механическим, и хакерские программы тут были бесполезны. Обычных отмычек не было, да и никто не умел ими пользоваться.
Фергус со злостью ударил кулаком по вагону. Времени оставалось все меньше.
Аттель оглянулся на Амико и Оми; на личике девочки застыла боль, и она явно была готова расплакаться. Капитан отвел взгляд, поднял его вверх, чтобы не видеть побелевшего лица... и замер.
Застыли и остальные, посмотревшие в ту же сторону.
Немного выше по склону стоял Архор Демарри.
Как ему удалось подобраться незамеченным, да и как он сумел отыскать их - осталось неизвестным. Но крианин был здесь, и сейчас спускался.
В руке Архора покачивался армейский бластер.
"Он меня не отпустит, - обреченно подумал Аттель. - Такой шанс сквитаться за тот бой над Крией... нет. И ведь ему достаточно нацелить бластер на любого другого - и я останусь".
Бластер поднялся, глядя черным отверстием в грудь капитану.
А затем ствол дернулся вправо - и яркая вспышка разбила дужку замка на двери вагона.
Архор медленно сунул оружие в кобуру.
Вышел из оцепенения Фергус, забросил немногочисленные вещи в вагон; Анри помог сестрам забраться внутрь.
Фелициано все стоял на месте, глядя на Архора. Потом отвернулся и положил руку на броню мотоцикла. Было нестерпимо оставлять верного друга, в котором воевал...
"Мы не сможем поднять тебя в вагон. А по прибытии - не сумеем выкатить. Прости..."
Теплый металл беззвучно отозвался на прикосновение ладони.
"Понимаю..."
А что если?
Аттель обернулся.
- Архор?
Объяснять крианину не пришлось.
- Позабочусь.
- Спасибо, - вряд ли бы Демарри принял цветистые благодарности. Он очень хорошо понимал смысл, скрытый за короткими словами.
Фелициано пожал руки всем и, подтянувшись, влез внутрь вагона.
- Ох, Аттель, надеюсь, ты сам понимаешь, что делаешь, - выдохнул вслед Анри. - Ты же сейчас полностью закрываешь себе путь в небо!
Улыбаясь, Аттель покачал головой.
- Нет, Анри. Наоборот. Я делаю шаг к нему.
Поезд медленно двинулся с места, набирая скорость.
Эпилог
Бесследное исчезновение потенциальной звезды громкого скандала не вызвало - публике еще не успели никого представить. Разумеется, пробовали искать, но без особого энтузиазма. Было множество более насущных задач.
На то, что Архор Демарри отвез мотоцикл Фелициано на какую-то захолустную станцию, куда прибывали лишь грузовые поезда, никто не обратил внимания. Так же как и на то, что со станции мотоцикл таинственно пропал.
Шоу "Стальные Гладиаторы" действительно привлекло множество людей, принеся прибыль государству. Участников поощряли, как могли.
Архор, впрочем, быстро вышел из поединков. Уволили его за абсолютную, даже нарочитую незрелищность его действий: в начале боя Демарри закладывал хитроумный вираж, отстреливал противнику крыло, ждал, пока кабина приземлится и шел на посадку.
Увольнение его ничуть не потревожило; через несколько дней Архор уехал на Крию.
Фергуса Маккинли к состязаниям не допустили, но обязали проводить подготовку перед ареной. Надо заметить, что команды и одиночные воины, прошедшие сие, травмы получали значительно реже других.
Маркус Карлин участвовал в шоу, но очень недолго - после второго состязания его свалил инфаркт. Ему пытались помочь, но удивленный врач только и смог сказать: "полное нежелание жить".
Анри Армантьер стал звездой, и обещанная карьера состоялась. В конце концов он получил достаточно высокое положение, чтобы не волноваться - и ушел из шоу. Купил дом, женился...
Мало кто знал, что раз в год этот преуспевающий человек в одиночку покидает роскошный дом, оставляя спящую жену. Выводит из гаража старый мотоцикл и уезжает - к берегу моря. Где и сидит довольно долгое время.
Иногда, к нему присоединяется Фергус, тоже часто приезжающий сюда. Практически всегда они молчат - говорить не о чем.
Потом Анри возвращается домой; перед гаражом он всегда медлит, и долго смотрит. Сперва на дом, потом - на убегающую вдаль дорогу и небо. Потом снова на дом, и снова - на дорогу. И в конце концов заводит мотоцикл в гараж.
Впрочем, кому дело до чужих чудачеств?
А о капитане Аттеле Фелициано и сестрах Тэногава никто так больше ничего и не слышал. Поиски не дали результатов - ни государственный, ни частный, предпринятый Анри Армантьером.
Впрочем, последний продвинулся больше, хоть и не смог понять странного выбора мест, в которых их видели. Объединяло такие места немногое - они все были под открытым небом, очень красивы и нерукотворны.
Больше всего Анри в память врезалась характеристика, данная Аттелю и сестрам пожилым священником, с которым они однажды повстречались.
Он сказал:
"Да, трое. Девушка, у которой душа ангела. Девочка, улыбающаяся так, что мир улыбается в ответ. И мужчина, у которого в глазах было небо".
29.06.2003 - 23.06.2005
Небо и звезды! - сказано на смеси французского и итальянского, двух из четырех самых распространенных среди Звездной Гвардии языков (еще два - японский и русский).
"Верный сокол" - смесь французского и итальянского.
В японской традиции фамилия ставится впереди имени.
Первые четыре строчки песни "Thank You For The Music", группа "ABBA"
Оябун - глава клана якудзы.
В аэрокосмических истребителях геометрия крыла часто изменяема.
"Home Again", песня группы "Blackmore's Night"
"Волнистый веер" - в терминологии Звездной Гвардии тактика, когда корабли хаотично расходятся в разные стороны на различных уровнях, не давая противнику возможности поймать их в прицел. Обычно используется при отступлении.
Группа "Голубые береты", песня "Братан".
Фамилия "Фелициано" от итальянского "Felicita" - "счастье".