Я знаю, кто по-щегольски одет, Я знаю, весел кто и кто не в духе, Я знаю тьму кромешную и свет, Я знаю - у монаха крест на брюхе, Я знаю, как трезвонят завирухи, Я знаю, врут они, в трубу трубя, Я знаю, свахи кто, кто повитухи, Я знаю все, но только не себя.
Я знаю летопись далеких лет, Я знаю, сколько крох в сухой краюхе, Я знаю, что у принца на обед, Я знаю - богачи в тепле и в сухе, Я знаю, что они бывают глухи, Я знаю - нет им дела до тебя, Я знаю все затрещины, все плюхи, Я знаю все, но только не себя.
Я знаю, кто работает, кто нет, Я знаю, как румянятся старухи, Я знаю много всяческих примет, Я знаю, как смеются потаскухи, Я знаю - проведут тебя простухи, Я знаю - пропадешь с такой, любя, Я знаю - пропадают с голодухи, Я знаю все, но только не себя.
Я знаю, как на мед садятся мухи, Я знаю смерть, что рыщет, все губя, Я знаю книги, истины и слухи, Я знаю все, но только не себя.
Перевод И.Эренбурга
Как это часто и бывает, окончательный вывод Вийона приведен в другом месте.
Одной строкой он представлен в "Балладе поэтического состязания в Блуи":
"...что зная все, не знаю ничего".
Есть основания полагать, что в обеих балладах Вийон писал все-таки не о себе.
Скорее всего, он имел в виду всех других людей, которые, какими бы
обширными знаниями и выдающимися способностями они не обладали
в области науки, техники или искусства, не зная себя, по сути ничего не знают
и не понимают в жизни.
Похоже, за многие века, прошедшие после написания Вийоном этих баллад,
то, что понял Вийон, понял только один единственный человек -- В.Шекспир.
При этом вовсе не исключено, что понял он это именно благодаря Вийону.
Доказать это, естественно, невозможно, но и совсем исключать тоже нельзя.
Ведь у Шекспира мало случайного. Поэтому, наверное, не случайно действие
пьесы "Бесплодные усилия любви", переполненной многозначительными
замечаниями, разворачивается во Франции. Возможно, не случайно
одна сцена пьесы "Генрих V" написана на французском языке. К тому же,
в этой же пьесе Шекспир впервые употребляет сочетание "a man" в смысле,
в котором подразумевается человек в общем.
Может быть это чистая случайность, но может быть и так, что, сравнивая
в "Отелло" любовников с животным с двумя спинами, Шекспир повторял
именно Вийона.
Некоторые шекспироведы в своих трудах чересчур преувеличивают
влияние на Шекспира М.Монтеня, книга которого была в библиотеке
Шекспира. Книжки же стихов Вийона, может быть, в этой библиотеке
и не было. Может быть, Вийон никак не влиял на Шекспира. Но
внутреннее родство между ними очевидно.
Всякий, кто внимательно читал произведения Шекспира, не может не
видеть, что Шекспир в них отстаивал то же самое понимание, которое
Вийон выразил в "Споре в форме баллады меж телом и сердцем":
"Лишь человек кузнец судьбы своей". И в самых первых строках пьесы
"Венецианский купец" Шекспир просто более сжато и эмоционально
выразил то, о чем Вийон писал в "Балладе примет":
And such a want-wit sadness makes of me,
That I have much ado to know myself.
Печалюсь я недостаточностью своего ума,
Из-за которой я испытываю трудности в познании самого себя.
И был ли среди уже миллиардов, живших после В.Шекспира людей,
хоть один человек, который испытывал печаль Вийона и Шекспира,
-- вот в чем вопрос! "Глупец не испытывает огорчения от скудости своего
ума" (Абу-ль-Фарадж).
Каждый человек, который решил задачу Вийона и Шекспира, знает,
что решил ее и Шекспир. Скорее всего, того же добился и Вийон,
на что указывает общность их мироощущений.
"Баллада -- добрый совет": "Да, мир -- тюрьма".
"Гамлет": "Дания -- тюрьма".
Может быть, придет время, когда станет понятно, что для Ф.Вийона
и В.Шекспира все остальные, не знающие и не желающие
себя знать люди, были вовсе не "сокамерниками", а именно
надзирателями, любыми способами пресекающие любую попытку нести
им понимание, что истинно в общем есть человек И может быть,
к тому времени, когда это станет понятно, станет и известно,