Практически, кроме нескольких банальных афоризмов, никто из читателей произведений В.Шекспира, включая самого И.Гете, не может привести услышанных ими в этих произведениях слов самого Шекспира, сказанных им самим всем его читателям..
Самым показательным и доказательным примером всеобщей и полнейшей глухоты читателей произведений Шекспира являются, безусловно, его слова в пьесе "Как вам это понравится":
Позвольте
Всю правду говорить - и постепенно
Прочищу я желудок грязный мира,
Пусть лишь мое лекарство он глотает.
(Перевод Т.Щепкиной-Куперник)
Более того, этой способностью слышать Шекспира не могут похвастаться даже читатели его сонетов, где звучит Шекспира именно и только прямая речь. При этом из тех сонетов, которые автор успел самостоятельно перевести к этому времени, сонет 23 может считаться самым лучшим и веским доказательством выдвинутого читателям Шекспира обвинения.
Сразу же нужно сказать, что это обвинение не касается читателей, знакомых с сонетами Шекспира только по их переводам, причем совершенно безразлично каких авторов. Во всех этих переводах русские читатели просто не могут обнаружить очень многих и очень важных, содержащихся в оригиналах сонетов слов Шекспира.
Напрочь и наотрез не видят и не слышат русские переводчики подобных слов и в оригинале сонета 23.
As an unperfect actor on the stage
Who with his fear is put besides his part,
Or some fierce thing replete with too much rage,
Whose strength's abundance weakens his own heart.
So I, for fear of trust, forget to say
The perfect ceremony of love's rite,
And in mine own love's strength seem to decay,
O'ercharged with burden of mine own love's might.
O, let my books be then the eloquence
And dumb presagers of my speaking breast,
Who plead for love and look for recompense
More than that tongue that more hath more express'd.
O, learn to read what silent love hath writ:
To hear with eyes belongs to love's fine wit.
Указать на эти слова автор счел возможным своим собственным переводом, неказистость которого он видит и слышит сам. Просто, представляется, даже слабый в поэтическом отношении перевод воспринимается лучше, чем дословный подстрочник.
Талантом как не блещущий актер
Большой боится и серьезной роли,
Зажегший как в себе страстей костер
Себя доводит до сердечной боли,
Так я, страшась неисполненья долга,
Про суть любви сказать все забываю,
И сила у любви мне кажется недолгой,
Под мощью коей я изнемогаю.
Тогда пусть мои книги заменят
Слова и мысли, что в груди живут,
Они меня и защитят, и наградят,
Любой язык по силе превзойдут.
Учись читать, любовь что начертит,
То слышит ум любви, на что она глядит.
Таким образом, читатели оригинала этого сонета наотрез отказываются видеть и слышать такие важные слова, как "trust - долг", "my books - мои книги", "learn to read - учись читать" и другие.
Сразу можно безапелляционно заявить, что слово "долг" исчезает из поля зрения читателей этого сонета с такой же стремительностью, с какой он вылетает из другого уха этих читателей, если в одно оно все-таки залетает. А между тем, содержание этого долга раскрывает сонет 26 и оба эти сонета вместе говорят о лекарстве, о котором Шекспир говорил в упомянутой выше пьесе.
Среди читателей этого сонета, известно, было много знаменитых умных людей, некоторые из которых прямо-таки распинались в своей любви к Шекспиру. При этом некоторые из этих людей, даже прочитав прямое указание автора этого сонета на то, что кроме сонетов им написано еще и много книг, все равно допускали, что у этих книг мог быть какой-то другой автор.
Вообще, о маленьком и скромненьком слове "мои", точнее, о том, что можно расслышать в нем, можно написать целую книгу. Здесь же можно коснуться только двух обстоятельств.
Сонет 23 - это фактически самый настоящий вопль Шекспира в пустыне его читателей. Шекспир не просто сказал, он на весь мир и на все времена прокричал, что никто из читателей его книг его не слышит.
Но отсюда следует то, что просьба "учиться читать" обращена вовсе не к какому-то одному мифическому адресату этого сонета, но ко всем его читателям, которых, соответственно, всех В.Шекспир любил.
И очень хочется верить, что все-таки наступит время, когда настоящие, видящие, слышащие, то есть не на словах, а на деле любящие читатели все-таки у В.Шекспира появятся.
Правда, естественно, это произойдет только тогда, когда новый гениальный Поэт и первый настоящий мудрец объяснит людям то, что В.Шекспир им объяснить "забыл" или не смог, - суть настоящей любви, когда любят, потому что понимают и прощают, вся и всех, без исключений и изъятий, то есть на деле любят жизнь.