Зелиева Рина : другие произведения.

Поймать Солнце - 2. Книга - 2 "Мечта"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    АННОТАЦИЯ: Вторая книга написана со слов главной героини. Для пущей достоверности. В этой истории нет нежных романтичных барышень, падающих в обморок от слова на букву "х", нет и благородных рыцарей в сверкающих доспехах, пускающих слюни на этих самых барышень. Я не пишу сладкие романы, я пишу, то, что пишу.
Обложка Книга вторая
   ПОЙМАТЬ СОЛНЦЕ -2.
  КНИГА 2 - МЕЧТА
   АННОТАЦИЯ: Вторая книга написана со слов главной героини. Для пущей достоверности. В этой истории нет нежных романтичных барышень, падающих в обморок от слова на букву "х", нет и благородных рыцарей в сверкающих доспехах, пускающих слюни на этих самых барышень. Я не пишу сладкие романы, я пишу, то, что пишу.
  Я могу тебя очень ждать,
  Долго-долго и верно-верно,
  И ночами могу не спать
  Год, и два, и всю жизнь, наверно!
  
  Пусть листочки календаря
  Облетят, как листва у сада,
  Только знать бы, что все не зря,
  Что тебе это вправду надо!
  
  Я могу за тобой идти
  Сквозь трущобы и перелазы,
  По горам, без дорог почти,
  По пескам, по любому пути,
  Где и черт не бывал ни разу!
  
  Все пройду, никого не коря,
  Одолею любые тревоги,
  Только знать бы, что все не зря,
  Что потом не предашь в дороге.
  
  Я могу за тебя отдать
  Все, что есть у меня и будет.
  Я могу за тебя принять
  Горечь злейших на свете судеб.
  
  Буду счастьем считать, даря
  Целый мир тебе ежечасно.
  Только знать бы, что все не зря,
  Что люблю тебя не напрасно!
  
  Я могу тебя очень ждать,
  Долго-долго и верно-верно,
  И ночами могу не спать
  Год, и два, и всю жизнь, наверно!
  
  Пусть листочки календаря
  Облетят, как листва у сада,
  Только знать бы, что все не зря,
  Что тебе это вправду надо!
  
  Что потом не предашь в дороге.
  
  Что люблю тебя не напрасно!
  песня
  
  Из-за удушающего зноя мы, наплевав на безопасность, сняли с себя бронники с надписью PRESS, оставив минимум одежды. Хлопковую куртку защитного цвета я завязала рукавами вокруг пояса. Ткань, обматывающая тело, насквозь пропиталась потом. Поясница жутко чесалась. Солнце этой чужой враждебной страны палило нещадно. Приходилось время от времени накидывать что-то на плечи, чтобы сильно не обгореть. В этом случае влажная ткань доставляла облегчение. Вот только ненадолго, быстро высыхала.
  
  Проехать через границу проблем не составило. Пограничники, лениво курящие у шлагбаума, даже машину не обыскивали. Двадцать долларов - и тебя не трогают. То же самое на въезде в город: офицер прячет хрустящую бумажку в карман и машет рукой - проезжай. Короче, на следующий день ближе к рассвету, после того как нас раз десять остановили солдаты на блокпостах, мы были уже на месте.
  Город встретил нашу съемочную группу опустевшими улицами. Ветер мел по тротуарам обрывки газет. Возле магазинов без покупателей сидели владельцы и, щурясь на солнце, играли друг с другом в нарды. Двери разорившихся ресторанов были заперты на замок. Большая часть гостиниц закрыта, оставшиеся работали по инерции. Пейзажи этого края напоминали наш Кавказ. Можно было даже на минуту представить, что участвуешь в съемках фильма "Кавказская пленница". Но грохот орудий быстро возвращал к реальности.
  Кстати, возникшая ассоциация с фильмом, стала пророческой. Однако, комедией тут и не пахло. Скорее, фильмом ужасов. Но в настоящий момент я об этом не догадывалась.
  Военкор Андрей Стародубцев, мой друг и коллега, давно миновал возраст щенячьих журналистских восторгов. Он учил меня, учил постоянно, передавая опыт. Заставлял работать над медленностью речи и над проговариванием слов, над артикуляцией. Последнее было особенно важно именно для телесюжета, когда тебе нужно в две минуты уложить много текста, но это должно быть понятно и легко восприниматься на слух. Андрей вызывал уважение своим бесстрашием и профессионализмом. Вот только интуицией не обладал от слова "совсем". Из-за отсутствия этого важного для спецкора качества едва не погиб в наш предыдущий вояж. Об этом я расскажу чуть позже.
  - Редактор впечатлен твоими прошлыми репортажами. Я тоже считаю, что тебе предначертана многообещающая карьера репортера. Журналистика - это болезнь. Чем журналист талантливей, тем болезнь тяжелее. Только не забывай самое главное правило: лучше самый плохой план, чем его отсутствие. Каждая деталь может стать главной. Иногда одна маленькая "краска" может решить всё настроение, и даже сценарий всего материала в целом.
  Сейчас я внимала лекции Стародубцева и хмурилась. Предчувствие скорой беды не покидало. Спросите, какого я тут вообще делаю? Совсем без царя в голове? Зачем мне вообще все это понадобилось? Хорошо. Но это долгая история. Поясню, расскажу всю правду, как на исповеди. Несмотря на то, что от этой правды становится очень больно. От некоторых воспоминаний внутренности скручивает в жгут, а глаза начинает щипать от океана невыплаканных слез.
  Отношения... они не всегда для того, чтобы делать людей счастливыми. Мои вообще никак не складывались. В конце концов, они меня бросили. Бросили все трое. В непонятной и опасной ситуации, которую я попросту презрела и занялась тем, чем они мне запретили заниматься. Назло им всем. А себе по кайфу. Рифат при расставании даже не счел нужным объясниться. Он убил моего лучшего друга, а потом просто уехал. Я, конечно, понимаю его. О чем тут можно говорить? Мужчины молчат, потому что руководствуются двумя принципами: "Все и так понятно, фигли тут говорить" или "Фигли говорить, если ни фига непонятно". А женщинам нужны слова. Они нам необходимы. За них мы готовы все простить. Если любим...
  Но если вы и вправду полюбили,
  За что, ответьте, если не секрет?
  - В любви вопрос "За что?" совсем не в силе,
  Ведь любят ВОПРЕКИ, сойдёт ответ???
  Глава 1.
  И жили они долго и счастливо. И умерли в один день... Вы думаете, я была в этом очень уж уверена, когда отказалась от помощи Байсалова? На спокойную и счастливую жизнь с человеком, который умеет зарабатывать деньги лишь одним способом? Убивать... Он хорошо умеет убивать...
   Нет, конечно. Надеялась, но не верила ни минуты. Я молода и наивна, но не до такой же степени... Просто мне, правда, некуда было идти. Во-первых, я чувствовала себя в безопасности под защитой Алтая и Рифата. И не ощущала, что все реально закончилось. Байсалову я доверяла гораздо меньше. Его я не знала совсем. Во-вторых, такого сногсшибательного мужика у меня никогда не было и не будет. Сто пудово. Я отдавала себе отчет, что крышечка у чайничка слегка поехала. Что влюбилась, как последняя дура в убийцу и (как говорят психологи) социопата с пограничным расстройством структуры личности, но инстинкт самосохранения все же преобладал. Так что же мне делать? Возвратиться домой к матери? Она не выгонит, примет. Поругается, но пустит обратно. Есть будет поедом, попрекать постоянно, пока не надоест. А не надоест ей очень долго. Но, что-то подсказывало, прими я такое решение, оно бы мне вышло боком в любом случае. На лояльность и крепкое доверие моих новых друзей тоже рассчитывать стопроцентно было бы глупо. Нет, после всего, что произошло, я не хотела быть затюканной, вечно пинаемой, зависимой от чьего-то настроения особой. Я желала самостоятельной взрослой жизни. Но, как говориться, мы предполагаем, а Бог располагает. Впрочем, все по порядку.
   Алтай привел меня в ту самую квартиру, ту, в которой мы провели двое суток с Рифатом после заварушки в лесу. Бросив вещи в небольшом коридорчике, я прошла на кухню.
  - Риф, кто ты?
  - Спрашивать ты можешь. Но я все равно не отвечу.
  - Нормальные люди так не могут. То, как ты двигаешься. Ты не дерешься даже. Ты просто убиваешь. Просто и легко, как дышишь.
  В голове как-то сразу всплыл наш диалог с Рифатом. Словно это было вчера. Но с тех пор столько всего произошло, столько воды утекло. Села за стол. Честно говоря, плохо себе представляла совместную жизнь с Алтаем. Способен ли он вообще жить мирной жизнью? Никого при этом не валить наглухо. Не показывать свою волчью натуру? Злат - примерный муж, семьянин, честный бизнесмен? Верилось в это с трудом. Как и в наше совместное с ним мирное сосуществование.
  - Мы что, будем здесь жить? - сей факт вызывал некоторое недоумение.
  - Тебя что-то не устраивает? - его взгляд заледенел.
  Вот он настоящий. Не принц. Не романтический герой, несмотря на недавно еще проявленные им теплые чувства. Только на мгновение. Всего несколько раз Златарев приоткрыл забрало, позволив увидеть то, что терзало душу. И снова закрылся, одел маску холодности и равнодушия. Может, мне все привиделось? И это и есть настоящий он? А все остальное я сама себе придумала.
  - Нет, - раздражённо дернула плечом. Ненавидела, когда муж такой. - Мне не важно, где жить. Поверь, приходилось и в гораздо худших условиях. Здесь, по сравнению с той же общагой, однозначно, рай. Просто думала, что это ваша, так сказать, служебная квартира. Ну, типа "залечь на дно" и все такое. Меня сюда Рифат приводил, когда мы скрывались от людей Варяга.
  - Это квартира моих родителей, - нехотя пояснил Алтай, опираясь о косяк и сканируя меня взглядом. - Риф здесь останавливался, когда приезжал по делам в столицу. Я долгое время жил на востоке и давно тут не был. Не мешало бы прибраться, конечно.
  - Зачем ты тогда покупал новую квартиру? - все еще не понимала.
  - Отсюда далеко добираться до офиса, - нахмурился почему-то Алтай.
   Вроде как, мои расспросы его бесили. Он вообще считал, что все его действия и распоряжения я обязана воспринимать как должное. Без споров и рассуждений. Всякая полемика вызывала у него глухое раздражение. Этакое полное доминирование и беспрекословное подчинение. Приходилось мириться с таким положением дел. Пока. Мы еще не привыкли друг к другу. Я осознавала, что Злат привык жить один, но ему все равно придется свыкнуться с моим постоянным присутствием в его жизни, быте, постели. И научиться со мной считаться. Но это потом. Начинать конфронтацию сейчас не видела смысла. Я дам ему время. Потерплю.
  - В новой квартире почти ничего нет. Сама видела. Ни мебели, не бытовой техники. Сейчас там ремонт. Позже, мы переберемся туда. А пока попытайся навести здесь порядок.
  Алтай ушел раздобыть что-нибудь для желудка, а я взялась за ведро и тряпку. Так начался наш первый день совместной жизни. Я готовила, хлопотала по дому. Довольно быстро обжилась. Здесь было гораздо уютней, чем в той двухэтажной квартирище. Привычнее, что ли. Первые несколько дней мы не вылезали из кровати. Это было так чувственно, так прекрасно. Мы наслаждались друг другом. Страсть кипела и бурлила. Я была счастлива. По-настоящему счастлива. Я знала, что так оно и должно быть. С моим мужем, с моим мужчиной. Первым мужчиной и, я надеялась, единственным. Алтай оправдал мои девчоночьи мечты полностью и с размахом. Но вот только в своей подростковой наивности не догадывалась: это не может продолжаться вечность.
   А затем настали серые будни. Он занялся своими делами. А я своими. Моих было немного. Поиск подходящего института. Оформление документов. Перевод в другое учебное заведение. Домашнее хозяйство. Наши жаркие ночи происходили все реже и реже. Злат с самого утра уезжал по каким-то своим делам. Мои попытки разузнать, чем он так сильно занят, пресекались на корню. Муж лишь скупо пояснил, что налаживает бизнес, но это не женского ума дело, то есть, ничего интересного в его занятиях для меня нет. Поэтому он не видит резона обсуждать со мной свои проблемы. Да и не зачем. Все, что его жену должно интересовать - это дом и забота о комфорте мужа. Денег он мне оставляет достаточно для ведения хозяйства, если будет мало, то нужно об этом сказать. Остальное не мои проблемы. Вот как-то так.
  Настя, заглянувшая однажды к нам в гости, в приватной женской беседе пояснила, что тут, видимо, сказывается психологическая травма детства. Мать Алтая вечно была занята работой, наукой и преступно мало уделяла времени семье и ребенку. Нехватка материнской любви и заботы в детстве сказывалось на его видении семейного уклада до сих пор. Идеальная жена для него - безупречная хозяйка и мать. В общем и целом - "Kirche, Kinder, Küche" (киндер кюхен кирхе/ "дети, кухня, церковь"), а по-русски: босая, в юбке до пят, у плиты и вечно беременная.
  "Единственный способ сделать женщину счастливой - это держать ее босой и беременной", - писал в начале 20 века канзасский врач Артур Эммануил Герцлер. Если с беременностью и кухней все ясно, то при чем здесь "босая", спросите вы? А при том, что женщине, по мнению Герцлера, полагается все свое время проводить в заботах о доме, о еде, о детях, то есть редко появляться на улице. В таком случае, зачем на обувь-то тратиться? Пусть босая ходит. Дома и так тепло.
  Короче, я должна была полностью раствориться в образе жены, домохозяйки, положиться на обеспечение мужа, безропотно принимать его волю и решения. "Да убоится жена мужа своего", что бы это ни значило на самом деле. Потом (надо полагать) заставит паранджу носить и наденет железные трусы с замком.
   Я же видела свое счастье несколько иначе и имела немного другие планы на свою жизнь, но, по понятным причинам, не торопилась ставить о них в известность Алтая.
  Только в нашей постели Злат проявлял нежность. Я млела под его ласками и за них прощала ему всю его холодность и диктаторские замашки, ради этих сказочных ночей готова была терпеть скуку и одиночество дней. Ночи придавали мне сил и терпения, дарили надежду, что все наладится. Мы сблизимся, привыкнем друг к другу. Ведь не может же он дарить мне такое наслаждение, совсем не имея чувств. Хотелось верить, что я действительно дорога ему. Что все остальное я себе надумываю.
  Так прошёл месяц. Сегодня был мой день рождения. Мне исполнялось восемнадцать. С самого утра ждала чего-то. Какого-то чуда. Не знаю, чего именно. Но, может быть...
  Меня опять навестила Настена. Мы с ней успели почти сдружиться. Несмотря на то, что я подозревала: ей просто поручили за мной присматривать. Однако, эта мысль не напрягала. В отличие от Крис, она была человеком мягким и уступчивым. Что абсолютно не вязалось с ее профессией. Ну, и нужно же было хоть с кем-то поговорить о своих проблемах.
  - Насть, я люблю его. Не знаю... Может это пубертатный период. И, вследствие этого, всплеск гормонов. Но, вроде, этот самый период должен был давно пройти. У меня не было другого мужчины. В интимном смысле. И мужчины вообще. Только ровесники-ухажёры. Я... почему-то думаю, даже когда стану старше, то лучше него уже не встречу... Но то, что между нами сейчас происходит, я... Возможно путанно объясняю. Не знаю... Помоги мне.
  - Аришь, я не представляю, чем тебе помочь. Если я скажу, как все на самом деле - ты не поймешь.
  - Ты попробуй. А я постараюсь.
  - Вы - не пара. Это не исключительно мое мнение. Ты и сама это понимаешь. У него слишком много тараканов в голове, тебе с ними не справиться.
  - Согласна... Зачем тогда?
  - Ну... он увлекся тобой. Больше, чем кем-нибудь до этого. Ты еще в тему попала. Алтай - идеалист. С его точки зрения юная неиспорченная девочка - жена подходящая. Этот аспект жизни завершен. А дальше... У него других забот полно. Хочешь быть с ним - терпи.
  - Понимаю... Короче, налицо трагическое противоречие наших мировоззрений. Жаль, что терпение не входит в список моих достоинств. Просто обидно. Почему? Почему он ко мне стал так относиться? В чем я виновата перед ним?
  - Не знаю, Аринка. Алтайчик наш - очень сложный мужчина. Пойди, пойми, что у него в мозгу творится. Мы все слишком любим свободу. Свободу от любых стереотипов и условностей. Люди нашей профессии не такие, как все. Мы не подчиняемся общечеловеческим законам. Законам общества. Только своим собственным. Своим желаниям и устремлениям. Вот смотри: мои отношения с Динаром тоже не входят в общие рамки стандартного поведения мужа и жены. А мы, правда, узаконили отношения. Давно уже. Неважно, что в Швейцарии и по другим паспортам. Мы венчались. Но это - наше личное. И плевать, что думают другие про этот брак и все остальное. Некоторые женщины не созданы для того, чтобы их приручили. Они созданы быть свободными, пока не встретят кого-то похожего, чтобы быть свободными вместе.
  - А Крис и Рифат?
  - Ой, тут все намного сложнее... Кристина еще в АРЕСе влюбилась потуши в Алтая. Но так и не смогла покорить его. Какое-то время они были вместе, потом Злат ее бросил. Не как друга, как женщину. А Риф... Он любит Кристинку. Всегда любил. Мне кажется, она - любовь всей его жизни. А ее единственная любовь - Алтай. А Алтай.... Не уверена, что он вообще способен кого-либо любить.
  Тут я припомнила, что Рифат, кажется, был не против со мной любовью заняться. Там в лесной хижине, когда мы скрывались от банды варягинцов. Неужели все мужчины такие: любят одну, а спят при этом со многими?
  - Как все запутано, однако. Прямо тайны Мадридского двора. Прикольненько выходит. Риф любит Кристину, Кристина любит Алтая, а Алтай никого не любит.
  - Я думала, что он нашел тебя...
  - Я тоже так думала...
  Алтай при мне не курил, да и запаха алкоголя я от него никогда не ощущала. Мне курить тоже строго настрого запретил. Но в этот день я нашарила заначку и с наслаждением затянулась на балконе. Нервяк присутствовал. На бутылочку шампанского могу рассчитывать? А цветы? Что он мне подарит? Надеюсь, мы проведем наконец-то полноценный вечер вместе. Потому что все предыдущие вечера слились в один. Алтай приходил поздно, иногда за полночь. В это время я уже была в постели или готовилась ко сну. Торопливо накрывала ужин, он все чаще отказывался. Говорил, что уже успел перекусить. Потом принимал душ. Все чаще занимался со мной любовью торопливо, небрежно, иногда причиняя боль. Словно это превратилась для него в рутинную обязанность. Неужели я успела ему так быстро наскучить?
  Об этом, и еще о многом другом планировала поговорить сегодня. Другого удобного времени не будет. Как только мы немного расслабимся. Настроение должно быть подходящим для общения. Общения по душам. Как раньше. Это, конечно, были редкие минуты, но они все же были. А теперь... Теперь все сводится к одному - он распоряжается, я выполняю. Но чаще сижу одна. Дома. В четырех стенах. Предоставленная сама себе и своим грустным мыслям.
  Чуда не произошло. Злат просто не появился. Вот так. Не пришел. Он даже не ночевал дома. Я спустилась в круглосуточный магазин. Купила бутылку вина и просидела с ней на балконе до рассвета. Празднуя сама с собой и с еще достаточно теплой ночью первого дня августа.
  Алтай вернулся домой только через два дня. С собой он принес чемоданчик. Позвал меня в комнату, продемонстрировав тугие пачки зеленых купюр.
  - Что это? - равнодушно спросила.
  - Ты хотела знать, сколько стоит твоя жизнь? Это то, что мне заплатил за тебя Варягин. Они принадлежат тебе. Я ждал, когда тебе исполнится восемнадцать. Сегодня поедем и положим их на твой счет в банк. У тебя должен быть свой счет, свои деньги. На всякий случай.
  - Какой случай? - я была слишком расстроена, чтобы удивляться или спросить, почему он эти деньги считает моими.
  Никакой романтики. Вот так все просто и цинично. Хорошо, что вообще вспомнил о моем совершеннолетии. Никаких объяснений, извинений, разговора по душам. Или я слишком романтична и тешу себя надеждами, как тургеневская барышня? Все как всегда. Грубо, больно, печально.
  - В жизни нужно ко всему быть готовым, - туманно объяснил муж. - Одевайся быстрей. Банки скоро закроются.
  По возвращении я все же улучила минуту, чтобы прояснить некоторые темные моменты.
  - Мне нужно с тобой поговорить, - осторожно начала, дождавшись, когда Алтай поужинает и с чашкой кофе усядется на диван.
  Раскрытый перед ним ноутбук и пачка бумаг в раскрытой папке, понятное дело меня не остановили. Вряд ли у меня еще в ближайшее время появится шанс с ним пообщаться. К тому же я была сильно расстроена и, окончательно, кажется, рассталась с надеждой на то, что все, в конце концов, наладится. Злат довольно быстро и как-то неуловимо, незаметно охладел ко мне. Я и до того не ждала от мужа ласки, тепла, признаний в любви. Намек на это был в первые наши дни, а потом только в постели. Глупо и свято верила, что полюбил. Сейчас же равнодушие помимо койки угнетало. Казалось, он вспоминал про меня только в кровати. Еще бы. Она у нас была одна на двоих. И при этом довольно узкая. Хоть какие-то проявления чувств. Все гнило в Датском королевстве. Он правильно сказал, нужно быть готовой ко всему. Вот я и решила подготовить почву.
  Муж поднял на меня раздраженный взгляд, обволакивающий зимней стужей. И я в очередной раз себя спросила, когда же это успела ему так смертельно надоесть? И были ли между нами какие-то чувства? Или это все я себе лишь нафантазировала.
  - Я тебя слушаю, - в голосе тоже лед.
  - Сожалею, что вынуждена тратить твое драгоценное время, - начала с изрядной долей ехидства. Горькая обида копилась давно и разъедала изнутри. А его тон прорвал плотину. - Но, боюсь, другого раза для разговора может и не случится. А мне необходимо прояснить некоторые скользкие моменты.
  - Ну? И какие сложности у тебя возникли? Не можешь решить, что приготовить на завтрак? Оладьи или яичницу? Так мне все равно. Не парься, - Злат также приправил свою реплику злой иронией.
  Нет. Я его определенно раздражаю. Ну что ж. Потерпит. Я же терплю.
  - Знаю, что все равно. И на то, что происходит между нами. И на меня саму наплевать. Уже дошло. И я не парюсь. А эту беседу завела по совсем другому поводу, - набрала побольше воздуха в грудь и выпалила. - Я хочу продолжить учебу. Очно. Вижу, что тебя здесь напрягаю, так что, думаю, мне стоит снова перебраться в общагу. В свой город. Вернуться в свой институт.
  - Ты моя жена, - начал он медленно, словно стараясь сдерживаться. - И жить будешь в моем доме.
  - Да мне все равно, где жить. Уже говорила. Просто считаю необходимым продолжить учебу. Тебе же самому лучше, чтобы жена была образованной, а не темной дурой. К тому же, чем мне еще тут заниматься? Я успеваю переделать все дела еще до обеда и затем слоняюсь по дому, не зная куда себя деть. Уже на стенку лезу. Скоро сама с собой разговаривать начну. Тебя же совсем дома не бывает. Целыми днями. Приходишь поздно. О том, что ты вообще приходил, я определяю лишь по вмятине на подушке. А последнее время совсем ночевать не являешься.
  - Я много работаю, - зло обрубил Алтай. - Иногда мне приходится проводить ночь в нашей новой квартире. Сюда долго добираться. И я не вижу смысла приезжать, только для того, чтобы поспать пару часов.
  - Ясно, - я не стала спрашивать, как обстоят дела с ремонтом. Почему я не могу жить с ним там, раз уж сюда так долго ехать. Потому что все действительно было ясно: он со мной наигрался. Прошла любовь, завяли помидоры. Вот как-то слишком уж быстро. Хотя, кто их, этих киллеров разберет. - А с учебой что?
  - Решу вопрос. Что еще? - Он смотрел на меня немигающим, спокойным взглядом. Сдержанное холодное лицо не выражало никаких чувств.
  - Что между нами происходит?
  - А между нами что-то происходит? - прищурился Злат.
  - В том-то и дело, что ничего. Ты даже поговорить со мной нормально не можешь. Я ждала, что хотя бы, на мой день рождения, ты уделишь мне пару часов. Но напрасно. Спрошу прямо: я тебе наскучила?
  - Пытаешься устроить мне разборки? - в тоне ассасина открытым текстом читалась угроза.
  - Да что ты! - меня уже трясло, и я прикладывала максимальные усилия к тому, чтобы не скатиться до банальной истерики. - Упаси меня Бог от такой глупости!
  Сорвавшись в ванну, включила душ и тихо рыдала, прислонившись спиной к двери. Что я тут делаю? Это не моя жизнь и, похоже, не мой мужчина. Все неправильно. Все не так. Потом ворочалась в кровати, сон не шёл. Все мысли были о том, что именно неладно в "Датском королевстве". Долго предаваться терзаниям не дал муж, тяжело навалившись на меня, с чего-то вдруг вспомнив о супружеском долге. Злат брал меня грубо, зло, как будто нарочно причиняя страданья и вовсе не заботясь о моем удовольствии. За что он меня наказывал? В чем я перед ним провинилась?
  Утро пульсировало болью в измученном насилием теле и мыслями в голове, заплаканные глаза резало ярким солнечным светом. Я очень старалась быть стрессоустойчивой. Не получалось. Я знала, с кем связалась. Я сама выбрала свою судьбу. Влюбилась в идеал своих мечтаний. Хотела красивого спортивного мужика? А еще умного, сильного физически и морально. Очаровательного, интересного, интригующего? Получите, распишитесь. Товар продан, возврату не подлежит.
  День обещал быть замечательным, но вот только меня хорошая погода совсем не радовала. Какой от нее прок, если все равно сидишь дома, терзая себя грустными мыслями?
  Телефон заливался трелью, что по крайней мере безгранично удивляло. Никто давно мной не интересовался, и купленный мужем аппарат пылился без дела на тумбочке в коридоре.
  - Одевайся и жди меня у подъезда, - приказал с ходу Алтай. - Возьми с собой зачетку, студенческий и еще какие там у тебя документы по учебе есть...
  Мы приехали в Вымпел. Там в актовом зале нас уже ожидал Юлиан.
  - ВУЗ, конечно, не самый престижный, - споро затарахтел он, - но этот самый ближайший к дому педагогический институт. Пешком можно за полчаса дойти. Быстрым шагом еще меньше. И даже доздавать ничего не надо. У меня там знакомые есть. Заплатим кому следует, и все дела. Обучение не сложное, а платно, так вообще проблем не будет. До 1 сентября перевод оформлю, можем вместе туда доехать. Посмотришь, что к чему, освоишься.
  - Я не хочу в педагогический, - наконец, мне удалось вставить слово. - Педагогика - это вообще не мое. Я хочу на журфак. Пусть этот институт дальше, но ничего страшного. Доберусь на метро.
  - Журфак? - ухмыльнулся Алтай. - Ну, конечно. Что еще могло прийти тебе в голову... Это не профессия для женщины. Что ты собираешься потом делать с этим образованием? Строчить грязные статейки в желтой прессе?
  - Не собираюсь я ничего строчить, - крепясь, максимально корректно, то есть без нецензурщины (да на ... я это видела и т.п.), попыталась объяснить. - Просто хочу учиться там, где мне интересно. Это - моя мечта. В том городе, где я училась, такого факультета не было. А ехать куда-то дальше - у моей мамы средств не хватало. Пришлось выбирать из того что есть. Но "пед" - то, что я бы не выбрала ни при каких обстоятельствах. Из меня учитель, как из спецназовца - балерина.
  - Не утрируй. Педагогическое образование поможет в воспитании детей. Это нормальная профессия для жены и матери. Ты пока еще маленькая, чтобы рожать детей. Сама еще никак с детством не расстанешься. Готов подождать, пока созреешь. Но мать моих будущих детей на борзописца учиться не будет. Дискуссии на эту тему тоже не будет. Сейчас передашь все нужные документы Юлиану, объяснишь, что потребуется.
  - Он прав, - вмешался адвокат. - Тебе нужно другое, более фундаментальное или практически полезное образование. Нужно занять определенное место в обществе. И статус мужа ты обязана поддерживать. Жена-журналистка, собирающая сплетни по городу и строчащая грязные статейки в желтой прессе имидж здорово подпортит. А в бизнесе важна любая мелочь. Пойми, в том обществе, в котором мы вращаемся, человек с подобной профессией заранее занесен в черный список. Никто не захочет приглашать на свои вечеринки, рауты и банкеты подобную личность. Чтобы все происходящее там стало общественным достоянием? Все случайно выболтанные по-пьяни секреты на следующий день оказались в газете? Это неприемлемо. И глупо.
  - Как вы не понимаете! Журналистика - это призвание, состояние души, смысл жизни, если хотите, а вовсе не профессия. Я не собираюсь строчить статейки. И вообще работать в газете. Я хочу на телевиденье. Стать специальным корреспондентом. Ездить по стране. Возможно, даже за границу...
  - Я сказал "нет", - прорычал Алтай. - Женщина должна сидеть дома и воспитывать детей. Ты вообще работать не будешь. Но образование получишь. Все. Тема закрыта.
  - Вот он, мужской шовинизм в действии, - буркнула, насупилась, но спорить дальше поостереглась.
  Телефон на поясе Златарева вибрировал.
  - Уже еду. Минут через сорок буду, - отрывисто бросил он, поднимаясь. - Все, занимайтесь документами, - это уже нам.
  Ага, предельно ясно. Киндер кюхен кирхе от меня никуда не денутся. Зато мечта уплывала в заоблачные дали. Когда у человека есть хотя бы одна мечта, ему есть ради чего быть сильным. У меня же не оставалось ничего. За меня уже все решили. Причем все без разбора и без шансов на апелляцию. Я одна в чужом городе. Без родных, друзей да и просто знакомых, способных хоть как-то помочь. Не с кем поговорить. Даже просто всплакнуть в жилетку.
  Мы расстались с Юлианом Шляхиным на стоянке спортивного комплекса. Он укатил на своей блестящей франтовой машинке, а я осталась смотреть ему в след. Не удивительно, что адвокат не поинтересовался, как я собираюсь домой добираться. Как всегда все на своей волне. И мужу на это, похоже, тоже было по-барабану. Впрочем, начала привыкать, что в этом огромном мегаполисе никому нет до меня дела. Не страшно. Хоть прогуляюсь. Не сидеть же опять весь день в четырех стенах. Если что, найду такси. Адрес помню.
  Я брела по шумным улицам, горюя о своей несчастной судьбе. Мужчина, от которого была без ума, влюбилась (не отпускало, обязана признаться сама себе), как последняя идиотка, отдалялся от меня все дальше и дальше. Остальные представители веселенькой компании киллеров и думать про меня забыли. Зачем? Ведь я больше не доставляю хлопот. Возможно, это и к лучшему. У меня много времени, чтобы все обдумать. Но нужно же что-то с этим делать! И с тотальным одиночеством. И постоянным давлением со стороны Златарева. Если в жизни нет удовольствия, то должен быть хоть какой-нибудь смысл? Лишь надежда на то, что наши отношения в конце концов наладятся, удерживала меня от демонстраций в защиту моей свободы. Теперь же и она растаяла, как снег по весне.
  Знала, что устраивать революцию себе дороже. Но отказаться от мечты? Ну, уж нет. Все равно сделаю как мне надо. Он слишком занят своими делами, чтобы следить за мной. И даже в мыслях не держит, что могу ослушаться. Когда узнает - поздно будет. Может, и не узнает никогда. При условии, что адвокатишко не настучит, каясь в своей некомпетентности. Учусь и учусь. Мой внутренний мир, как поняла, его нисколько не интересует. А также желания, цели, устремления. Так какая разница: на кого я учусь? В поведении супруга я усмотрела посягательство на свои права и заняла сторону оппозиции. Я - личность, любительница тусовок, шумных компаний, ироничная и часто неразумная, но знающая себе цену, не способна проглотить все это. Однако понимала и другое: Злат тоже будет добиваться своего любым способом. А его методы мне, наверняка, мало понравятся.
  Глава 2.
  Устав ходить, я забрела в кафе. Присев у окна и заказав кофе, продолжила свои депрессивные думы. Я понимала, почему стала безразлична мужу. В спортивных штанах и майке у плиты, волосы в хвост или в косу, вся в домашних делах. Он уверен, что никуда не денусь. Вся в его власти. Он полностью контролирует мою жизнь. Как прочитанная книга. Любимая книга, но набившая оскомину. Ты помнишь каждую фразу, каждый поворот сюжета, перечитывать не хочется.
  Мужчины, сильные, волевые, умные, они - охотники. Алтая, так вообще, профессия обязывает. Хоть его подвиги (очень надеюсь) уже в прошлом, но жесткая дрессура, которую он прошёл в АРЕСе влилась в кровь, стала второй натурой.
  Ну и какой может быть интерес к пойманной и посаженной в клетку дичи? Лишь подкармливать иногда, чтоб не сдохла. Хоть бы выгуливал временами, чтоб не засохла в печали... Павшая к ногам охотника жертва моментально утрачивает всю свою прелесть, становится совершенно неинтересна. С этого момента еще совсем недавно столь желанная девушка непостижимым образом превращается в обузу.
  Кофе в меня уже не лезло, а домой возвращаться как-то не хотелось. Я направилась к барной стойке, чтобы выбрать себе бутылочку вина. Может, немного удастся поднять себе настроение. Сделав заказ, я с чувством выполненного долга развернулась, намереваясь занять прежнее место, но ткнулась лбом в чье-то твердое тело.
  - Смотри, куда прешь, курица обдолбаная, - рявкнули на меня.
  Подняв взгляд, зацикленный на широкой груди, облаченной в байкерскую куртку, я окунулась в поразительно глубокие серо-голубые глаза, опушенными длинными, как у девчонки ресницами.
  - Сам ты... петух гамбургский, - огрызнулась на высокого смазливого блондина.
  - Почему гамбургский? - удивился он, видимо, поразившись архаизму, прозвучавшему из уст столь юной особы.
  - Потому, что хам, - без всякой логики заявила пижону. - И, вообще, где ты видел курицу обдолбанную? - не сдавала позиции.
  - Нигде, - чему-то заулыбался парень, резко сменив гнев на милость.
  - Так базар фильтруй, - загнула круче некуда и потопала к любимому окну.
  Странно, но слово "петух" его нисколько не смутило. Впрочем, уже несколько минут спустя, я начала забывать об этом инциденте, вновь погрузившись в свою печальку. А зря. Белобрысый нахал шлепнулся за мой столик как раз напротив. Демонстративно оглянулась вокруг. В кафе было довольно безлюдно.
  - Что, места другого не нашел? - прошипела, памятуя недавнюю обиду.
  - Да ладно, чего ты, - сверкнул белозубой искренней подкупающей улыбкой парнишка. - Тяжелый день выдался?
  - С чего ты взял? - продолжала крыситься я. - Какое тебе, нафиг, дело?
  - Да это.., - замялся он. - В общем, у меня тоже с утра все наперекосяк. Но это не дает мне, конечно, право обижать маленьких девочек.
  Маленьких? Вот сейчас я по-настоящему обиделась. Он, вряд ли, многим был старше меня.
  - Чегой-то вдруг маленьких? - злобно затарахтела. - Тебе самому-то сколько?
  - Двадцать два.
  - Ну-да, - ехидно. - Совсем уже взрослый. Всего на четыре года постарше, а уже дяденьку из себя строишь.
  - Дяденьку? - заржал он. - Ну, ты приколола. Да такого балбеса еще поискать.
  - Ты это... Прости, что нахамил, - уже серьезно. - У тебя, я понял, тоже проблем хватает.
  В глазах блондинистого красавчика светилось искреннее раскаянье. Дальше развивать конфликт как-то расхотелось.
  - Почему ты думаешь, что у меня проблемы? - уже более миролюбиво.
  - Ну... Восемнадцатилетняя девочка (примерно) сидит одна, беспрерывно курит. Заказала бутылку вина. Согласись, несовершеннолетней бы не продали. Так что тут у нас? Несчастная любовь? Какая сволочь тебя бросила? Не зная твоей истории, могу заранее сказать: этот чувак - идиота кусок. Наяда с глазами цвета моря... За такие глаза нормальный мужик жизни не пожалеет.
  - Поэт, однако. Но психолог из тебя никакой. Ни разу не угадал.
  - Так может, расскажешь? Знаешь, говорят, что совершенно незнакомому человеку легче открыться. Мы встретились вот здесь, сейчас. Возможно, больше никогда не увидимся. Валяй. Излей, что наболело. Полегчает, поверь.
  - Ладно. Немного о себе. Общая мозговая и физическая недостаточность, раздвоение личности, постоянный бред. Эротомания. А если серьезно: ты тоже рассказываешь незнакомцам , кому попало, свои печали?
  - Один раз было. Поэтому и говорю. А так - по жизни некому.
  - Странно. Такой видный парень явно не обделен женским вниманием. Уверена, девушки слетаются, как пчелы на мед.
  - Как мухи, сама знаешь на что, - снова рассмеялся блондин. - Да, женским вниманием не обделен. Но все, что они видят во мне - это симпатичный парень на дорогом байке, с деньгами и перспективами. А что у меня на душе, поверь, никому не интересно.
  Нашу беседу прервала официантка, которая принесла заказанную бутылку и два бокала. При этом самозабвенно кокетничала и строила глазки моему собеседнику.
  - Ну, а я о чем? - вздохнул парнишка.
  - Ага, - усмехнулась я. - Встретились два одиночества. Понарожали таких же одиночеств. Только со мной этот номер не пройдет.
  - Да понял уже, - светился счастьем паренек. - Давай хотя бы познакомимся для начала. Митя.
  - Окей. Только тогда тебе придется со мной выпить. Раз уж мы делим печальку.
  - Окей, - Митя разлил вино. - Только плачу я.
  - Не комплексую, - послала едкую улыбку. - Арина. И кстати, я замужем.
  - Так этот болт на твоем пальце не понт? - казалось, он искренне удивился.
  - Представь себе. Мой муж - обеспеченный человек. Для которого я - удачно приобретенная вещь. И только. Вот собственно и вся печаль. Я одна в чужом городе. Ни знакомых, ни друзей, ни подруг. И, муж, которому на меня плевать. Он занят своими делами, а я - всего лишь, жена, и мать в перспективе. Моя роль в его жизни обозначена. Мое дело - сидеть тихо, на заднице ровно. Мои желания, мечты, чувства - никого это не интересует. А именно сегодня он определил расписание всей моей дальнейшей жизни, которое меня совсем не устраивает.
  - Так скажи ему об этом.
  - Сказала. Не обсуждается.
  - И что, ты не можешь до него достучаться?
  - Достучаться, конечно, могу. Но не факт, что он мне после не настучит.
  - Бьет?
  - Пока нет, но боль причинять умеет.
  - Боишься его?
  - Устала бояться...
  - Так печальку не развеешь, - вздохнул Митя. - Могу помочь испортить то, что не до конца испорчено.
  - ???
  - Покататься хочешь?
  -- На чем? - все еще терзаясь недоверием, тем не менее, ожила я.
   - У меня Kawasaki Ninja.
   - Фантастика! Ты еще спрашиваешь! - отбросила все сомнения и зарок, данной самой себе "никогда не связываться с малознакомыми лицами мужского пола", - я от мотоциклов с детства тащусь. Еще дедовский Урал пыталась водить. Тяжелый очень. Даже Иж не осилила. Ребята на даче пытались научить. Но даже просто покататься на хорошем мотоцикле - предел мечтаний. Хотя бы в качестве пассажира.
  - Да, ладно, - убрал улыбку с лица мой новый знакомый. - Они просто учить не умели. Хочешь, я научу?
  - Не уверена, - испугалась я. - Ты дай хоть на зверя взглянуть.
  - Так пошли...
  Это был самый прекрасный вечер за последние несколько месяцев. Я визжала от восторга, раскинув руки, словно крылья. Казалось, я лечу в потоке воздуха. Мы неслись по автостраде, ловко лавируя среди машин. Скорость, драйв, горизонт. Тело наполняется небывалой, сказочной легкостью. Драгоценная безусловная свобода. Это было похоже на блестящее, пронзительное счастье. Давно позабытые чувства. На окраине города, в небольшом скверике у пруда кормили уток. Ели мороженное и болтали обо всем и ни о чем. Парень умел быть интересным и живым собеседником, не глупый, харизматичный, обаятельный. Я сама не заметила, как этот, едва знакомый паренек, стал для меня близким и дорогим человеком. Мы, словно, жили на одной волне.
  - Ну что, друзья? - Митя счастливо улыбался, остановившись у моего подъезда.
  - Друзья, - я клюнула его в щеку, светясь не менее счастливой улыбкой.
  - Увидимся?
  - Конечно.
  Квартира родителей Алтая давила, словно застенки Освенцима. После отлично проведенного вечера с моим новым другом это ощущалось как никогда остро. Шайка киллиров в отставке так конкретно утомила меня своей брутальностью. Хорошо еще, что муж, как обычно, не пришёл ночевать. Времени было далеко за полночь. Разбора полетов было бы не избежать. И хрен бы чем, для меня эти разборы закончились. Опасность его гнева висела надо мной Дамокловым мечом. Мне было так хорошо, что я обо всем позабыла. Только сейчас осознавая реальность. А что для меня реальность? Реальность - это всего лишь иллюзия, хотя и очень назойливая, как писал Альберт Эйнштейн. Но от нее никуда не деться.
  Прошедший вечер не то, чтобы был прозрением. Это я и раньше осмысливала. Он дал мне сил бороться. Быть собой, не его тенью. Я поняла, что не имею больше права бояться. Я - личность, а не домашний зверёк. Это - не любовь. Это - даже не нормальное человеческое отношение. Знаю, кто он, что из себя представляет. Но, натура - одно, а любимая - другое. И почему я раньше этого не уразумела?
  - Может, у меня Стокгольмский синдром, - так, стебаясь, заявила следокам.
  Синдром, однозначно, присутствовал. Это психологическая болезнь. Теперь я излечилась.
  Утром вскочила рано. Надела белую блузку и черный узкий стретч-сарафа́н. Строгая сексапильность, дерзость и презрение к догмам - то, что нужно. Кролику Роджеру назначила свидание в том самом кафе, в котором познакомилась с Митей. Мой новый друг научил, как нужно общаться с адвокатом, на что давить. Он сам учился на пятом курсе юрфака в том самом ВУЗе, в который я так стремилась. И, надо отметить, учился с полной самоотдачей. Параллельно подрабатывал в адвокатской конторе. Уже теперь одаренный юрист, он самостоятельно зарабатывал себе на жизнь. И зарабатывал неплохо.
  Короче, после длительных прений и, надо признаться, доли угроз с моей стороны, получилось забрать у Юлиана свои документы.
  - Я приятно удивлен. Такая юная особа и так подкована в юридических вопросах, - злобно, скинув маску милого рубахи-парня, добавил в заключение Шляхин. Теперь-то я понимала, как в такой короткий срок ему удалось стать продвинутым и высокооплачиваемым адвокатом. И почему его выбрали мои знакомые киллеры. Та же волчья натура, только прикрытая снаружи овечьей шкуркой. - Но предупреждаю, что вынужден буду передать этот наш разговор твоему мужу.
  - Да на здоровье, - прошипела в ответ. - Можешь так же добавить, что в твоих услугах я больше не нуждаюсь. Если потребуется - у меня есть свой адвокат.
  За углом меня ждал Дмитрий. В строгом костюме, за рулем Porsche Cayenne последней модели, язык не поворачивался назвать его Митей.
  - Откуда дровишки? - кивнула на дорогущую тачку, даже приблизительно не представляя, как можно заработать такие деньги.
  - Из лесу, вестимо, - ухмыльнулся парень.
  - Отец, слышишь, рубит, а я отвожу?
  - Нет, - заржал. - Мать подарила на двадцать лет. Она живет в Питере. У нее сеть салонов брендовых шмоток. Да и отчим - человек не бедный.
  - А твой родной отец?
  Митя нахмурился.
  - Его я редко вижу, - и перевел тему, предвидя следующий вопрос, - мотоцикл я выиграл в гонках.
  - Ты участвуешь в гонках? - глазки у меня загорелись.
  - Понял. Возьму как-нибудь. Адреналина - море.
  - Адреналин у меня будет, когда муж узнает о моем самоуправстве.
  - Не давай себя затоптать. Нельзя быть жертвой, - с ходу вписался мой новый друг в "мою" и его профессиональную тему, - Вы, жены тиранов, теряете себя как личность. Доверься моему профессиональному опыту, - ага, доверюсь, вот только он всей правды не знает, и я сказать не могу. - Я консультировал многих женщин, натерпевшихся от своих мужей-деспотов, самодуров и семейных властителей. И уж поверь: дальше будет только хуже. Или ты сейчас расставишь все точки над "И", или в скором времени превратишься в забитую, дергающуюся от каждого шороха тетку неопределенного возраста, которая даже своей тени боится.
  - Шикарную картинку нарисовал!
  - Не зная твоего благоверного лично, опущу детали. Возможно, что сгущаю краски. Но вижу: ты его боишься. Сильно боишься, хотя сама себе в этом признаваться не хочешь. Это не жизнь, ты же сама прекрасно понимаешь. Страх и нормальные человеческие отношения - это песни из разных опер. Если будет давить, угрожать - не жди, пока дойдет до рукоприкладства. Пригрози разводом. Если не подействует - пиши заявление. Если что - поддержу.
  Дима помог устроиться в институт. Его там все хорошо знали и ценили. С оплатой проблем не возникло. Благо, личный счет мне организовал муженек. Я опять сама управляла своей жизнью. И это меня донельзя радовало. Осталась лишь одна проблема - Алтай. Узнает - убьет. Одна эта мысль вгоняла меня в бескрайнюю тоску.
  Мужа увидела только чрез два дня. Он давно не считал нужным ставить меня в известность, когда соизволит прийти ночевать, почтит меня своим вниманием. О том, где он проводит время, чем занят, оставалось только догадываться.
  Глава 3.
  Я сидела на подоконнике в кухне и курила. Не видела смысла соблюдать его запрет. Если его все равно сутками не бывает дома, так какой смысл?
  - Привет, - Алтай остановился в дверном проеме. - Не скучаешь тут без меня?
  Я выдержала паузу, затушила сигарету и слезла с окна, поворачиваясь к нему лицом. Наши взгляды скрестились. Все темные чувства, накопившиеся за этот месяц и вязким илом лежавшие на дне души, всплыли на поверхность. Сейчас - жестко глаза в глаза, самые холодные и безжалостные глаза, какие, я видела в своей жизни. Они были цвета сгустившейся тьмы, твердыми как гранит, а в их выражении явственно читалась угроза. Лицо мужа - неподвижное, без тени эмоций, таило жуткое обещание.
  - Я нашла себе занятие, - решила быть твердой максимально.
  - Знаю... Шляхин рассказал, - он говорил уж очень спокойно и оттого страшно.
  - Ну, в общем-то, прогнозируемо, - еще пыталась держать лицо. - Сразу побежал стучать или решил сначала посмотреть, что у меня без него получится?
  Злат отлепился от косяка и начал медленно приближаться ко мне. Остановившись в двух шагах, лениво спросил:
  - Ты забыла свое место в этом доме? Если так, то это мое упущение. И когда это тебе пришла в голову гениальная мысль со мной бодаться?
  - Тогда, когда я поменяла взгляд на наши с тобой отношения.
  - И какие у нас с тобой отношения?
  - В том-то и дело, что никаких. В смысле, у нас давно нет тех отношений, которые должны быть между мужем и женой. Никогда не было. Ты смотришь на меня, как на комнатную собачку, которая сидит дома и ждет, когда, наконец, появится хозяин и соблаговолит уделить ей внимание. Возможно, даже приласкает чуть-чуть. Если принесет тапочки в зубах. Но в основном занимается дрессировкой. Сидеть, лежать, к ноге. Я не собачка, Алтай. Я - женщина, со своими чувствами, мыслями и желаниями. Со мной так нельзя.
  - Ясно. Решила устроить акцию протеста...
  - Нет. Просто начать жить своей жизнью. Потому что в твоей жизни мне места нет.
  - В моей жизни тебе отведено место жены и будущей матери моих детей. Тихой, скромной и послушной.
  - Мы живем в двадцать первом веке. Это так не работает. Тем более, ты же прекрасно знаешь. Тихость и послушание - не мой стиль. И характер изучить тоже, наверняка, успел.
  - Я немного увлекся делами и совсем упустил из виду твое воспитание.
  - Меня не нужно воспитывать. Воспитывать меня ПОЗДНО! Тем более варварскими методами! - которые, как чувствовала, он склонен применить.
   Бабья дурь - это такое состояние помрачённого сознания, когда разум пищит "стоп!", "не делай так!" - а ты все равно прешь к катастрофе. Хотя, можно бы было и не нарываться... Последствия помрачённого сознания печальны и разгребаются долго. Со стороны "бабья дурь" выглядит дико и загадочно, как папуас с копьем на гламурной вечеринке. А в реале примерно так...
  Судя по стальному блеску в глазах мужа, он, как никогда, был склонен к репрессиям.
  - Не стоит бросать мне вызов, это чревато, в первую очередь для тебя самой.
  Что ж, я знала, что от него можно всего ожидать, но настроилась бороться до конца. Тем паче, отступать было уже некуда. Взявшись за гуж, не говори, что не дюж. Митя прав, или мы сейчас проясним все скользкие моменты, или потом может быть уже поздно.
  - Если я не оправдала твоих надежд, то, может быть, нам лучше расстаться? - закинула удочку. - У нас нет детей. На твое имущество я не претендую. Просто разведемся по-тихому, и все, - еще с надеждой на "малую кровь" предложила ему.
  - Милая, где я в этом городе грехов найду еще одну девственницу? - свирепо скривил губы Алтай. - У меня на это нет ни времени, ни желания. Гораздо проще слепить из тебя то, что мне нужно. К тому же ты должна понимать, что твоя свобода - непозволительная роскошь. В живом виде, по крайней мере. Ты слишком много знаешь. И, поверь мне, найдутся люди, которые не преминут этими знаниями воспользоваться. Поэтому, ты всегда должна быть под присмотром. Я не могу позволить тебе делать все, что заблагорассудится.
  - Байсалов предупреждал, - пустила в ход тяжёлую артиллерию, - вас не будут трогать и попрекать за прошлые заслуги, если вы не будете совершать противоправных действий.
  - Так разве ж я совершаю, - ухмыльнулся Алтай. - Это дело семейное. И наши с тобой отношения властей не касаются. Иди-ка сюда, - он резко схватил меня за руку и потащил в комнату.
  Усевшись на диван, Златарев пригвоздил меня к полу тяжелым взглядом. Внешне он сохранял спокойствие, которое, однако, не вызывало сомнений - внутри него поднимается что-то темное.
  - Раздевайся.
  Я устало покачала головой. Он никогда меня не поймет. Возможно, просто не хочет понимать. Ему это тупо не нужно.
  - Нет.
  - Нет? Ладно, - Алтай неторопливо поднялся и направился в спальню.
  Вот тут-то я не собиралась страдать любопытством и ждать, чего же он там для меня приготовит. Хорошо быть смелым, но страшно... Посему рванула к выходу. Дверь была заперта. А ключей на тумбочке в коридоре не оказалось. Точно помнила, что оставляла их там. Я всегда их туда кладу.
  - Это ищешь? - муж помахал перед моим носом пропажей.
  В другой руке он держал веревку.
  "Господи, что он собрался со мной делать?" - в панике пронеслось у меня в голове.
  Зашвырнув ключи на прежнее место, Злат больно ухватил меня за запястье и поволок обратно в зал, не замечая моего сопротивления. В углу стояк отопления крепился к стене мощной железной скобой. Я забилась в его руках, словно пойманная в силки птица, отчаянно и беспомощно. Но мои слабые попытки отстоять свою свободу напоминали битву цыпленка с кондором. Легко гася все усилия вывернуться, Алтай обмотал мои запястья одним концом веревки, второй ее конец продергивая через скобу. В результате всех манипуляций, я оказалась прикрученной спиной к трубе, с поднятыми вверх руками таким образом, что опираться на пол могла только большими пальцами ног. Не сдержавшись, глухо застонала. Муж никак не отреагировал, протягивая верёвку под грудью, сжимая меня, словно в тисках, так, что мне стало трудно дышать.
  Все это уже было. В голове словно прорвало плотину, воспоминания хлынули неудержимым мутным потоком, закружили, накрыли волной. Недостроенный завод, боль, унижение. Все только для того, чтобы добиться поставленных целей. И сейчас он преследует определенную цель - подчинить, пресечь своеволие. Одно и тоже. Ничего не изменилось. Как я могла хоть на минуту подумать, что Злат полюбил меня? Такие, как он, никого не любят. Просто не умеют. Дети, которых не любят, становятся взрослыми, которые не умеют любить.
   Я не должна была ему прощать еще тогда. То, как он со мной поступил. Надо было прислушаться к своей интуиции. Она говорила мне, кричала, что с дорогими сердцу людьми так не поступают, что он сделает это снова, а, может, еще хуже.
  Свободной рукой Злат провел по моему телу вверх, задержав у красного от бешенства, отвернувшегося лица, долгой лаской скользил по груди, потом вдоль бедра. Все это не вызывало возбуждения. Только горечь, обиду и рвущуюся наружу злость.
  В руках мужчины, как по волшебству появился нож. Я похолодела, готовясь к боли.
  - Урок первый, - спокойным, бесцветным голосом известил меня Алтай. - Послушание. Все равно все будет так, как нужно мне. Запомни. Урок второй, - он в лоскуты разрезал мою одежду и белье. При этом на его лице не было ни тени эмоций. - Твое тело принадлежит мне. И я могу им пользоваться, когда захочу.
  Он проводит ладонями вниз по моим рукам, по ребрам, спускаясь к талии, а потом ниже, проверяя мою готовность. Меня бьет неконтролируемая дрожь. Не от желания. В такие игры не играю.
   - Когда ты это поймешь, возможно, снова начнешь получать удовольствие, - ядовито прошептал мужчина, неожиданно оставив меня.
  Злат вышел из комнаты и вернулся с увесистой папкой и ноутом. Кажись, мне удалось отвлечь его от чего-то важного. Немножечко согрело душу. Муж, ощупывая мою полнейшую обнаженность равнодушным взглядом, расположился в кресле и продолжил:
  - Урок третий. Впрочем, уже говорил: устраивая бунт, ты делаешь хуже, прежде всего себе. У меня нет времени с тобой возиться. И доставляя мне проблемы, ты сильно об этом пожалеешь. Это также придется запомнить. Больше повторять не буду.
  Видимо, посчитав, что своего времени уделил моей незабвенной персоне уже предостаточно, Алтай погрузился в работу, оставив висеть в углу принадлежавшее ему тело, голое и дрожащее. От гнева, выжигавшего меня изнутри, я не чувствовала ни смущения, ни боли от веревок, врезавшихся в нежную кожу запястий. Я не буду просить пощады, не сдамся на милость сильнейшего, ни за что не превращусь в бессловесное, почти бестелесное аморфное создание, совершенно бесправное и боязливое, молча исполняющее прихоти супруга, денно и нощно обслуживающее властного мужа. Он и так никогда не позволял мне почувствовать себя человеком. Я была его питомцем. Его собственностью. И, как ни странно, я уже почти свыклась с этой мыслью. Раньше, но не сейчас.
   Он не обращал на меня никакого внимания, сосредоточенно работал, а я прилагала неимоверные усилия к тому, чтобы не разреветься. Горько, безудержно, сметая все данные себе обещания: быть стойким оловянным солдатиком, ни за что не отступать, не показывать свою слабость и уязвимость. Истерика с мольбой и причитаниями означала полную и безоговорочную капитуляцию. Нет, только не так быстро, не так просто. Тем не менее, медитация не помогала. Мне было банально жутко. Я знала, что он сломает меня. Все равно сломает. И решила, что пора строить планы по своему спасению. Это позволит хоть как-то абстрагироваться. Отвлечься от боли и стыда. Я представляла себя партизанкой на допросе у гестаповцев. А что? Методы те же. Этим самым партизанам, наверняка, было в сто раз хуже. У моего мучителя есть хотя бы ряд ограничений. Он не может нанести какой-либо существенный вред моему здоровью, а также физические увечья. Существовал некто Байсалов. Хотелось верить: он меня не забыл. Я питала себя робкой надеждой. Это, впрочем, и был весь мой план. Егор - единственный аргумент в мою пользу. Единственный, но железобетонный. Больше все равно ничего стоящего в голову не приходило.
  Прошёл час, может, два. Я уже рук давно не чувствовала. Златареву позвонили. Как всегда молча, он слушал, потом произнёс:
  - Приеду минут через двадцать. Сам решу.
  
  Хлопнула уличная дверь. Я выдохнула. Но радоваться рано. Сгустились сумерки, наступила ночь. Стало зябко. Хотелось в туалет. Очень. Я проклинала литры выпитого кофе. Ступни заледенели. Телом немного могла шевелить, разминая ноги, пытаясь согреться. За окном шумел дождь. Неплотно прикрытая дверь балкона обдавала холодом. В комнате стало совсем темно. Висеть на онемевших руках, та еще пытка. Пальцы ног болели адски. Я не балерина ни разу. И по несколько часов балансировать на цыпочках не в силах. Вся ночь слилась в череду боли. Руки, ноги, или все вместе. В зависимости от того, на что я переключала нагрузку.
  Таким образом, иногда меняя позицию, крутила немного корпусом, чтобы мои конечности не затекли окончательно, и это давало некоторое облегчение, правда ненадолго - спустя время мышцы начинали ныть с новой силой, а боль в суставах становилась невыносимой, словно их то сковывало ледяным холодом, то жгло каленым железом.
  
  Манипуляции с веревкой результатов не давали. Да и глупо было бы надеяться. Асаасин свое дело знал. Зато от прилагаемых усилий была хоть какая-то польза: кровь быстрее бежала по телу, возвращая жизнь измученному организму. Силы были на исходе. Я обреченно повисла в своих путах. Запястья горели огнем. Все мышцы и суставы онемели, по телу разливалась ужасная слабость. Я ощущала, как теплая вязкая влага стекает по рукам, сочась из стертой в кровь кожи запястий.
  
   Губы пересохли. Мучительно хотелось пить. На рассвете, не имея возможности дальше терпеть, уже не в состоянии чувствовать свое тело и контролировать его, я описалась. От неимоверного стыда слезы текли по щекам, капали на обнаженную грудь, лишая последней влаги. Навалилась невообразимая усталость. Голова превратилась в абсолютный вакуум. Не было ни одной мысли. Сознание путалось и уплывало. Время превратилось в вязкую субстанцию. Оно обволакивало меня солнечными лучами яркого августовского дня, пробиваясь сквозь щели неплотно задернутых штор, потом прохладой вечера. Жажда уже не доставляла страданий, потому что я больше не ощущала себя, позволяя сознанию отключиться. Не знаю, сколько времени прошло, но так плохо мне еще никогда не было. В душе наступило полное безразличие ко всему происходящему. Я понимала, что полностью теряю связь с реальностью, но это было таким облегчением.
  Видимо, отключка была полноценной, так как пришла я в себя от очередной порции боли. Горячая вода обжигала израненные руки, тысячи иголок впивались в затекшие в неподвижности мышцы. Обнаружила себя в ванне. Алтай, удерживая мою голову, разминал и массировал конечности. Не желая его видеть, совершенно беззащитная в своей наготе, я рыдала про себя, не в состоянии выдавить ни звука из пересохшего горла. Подсознательно стремясь прекратить муки, стала снова уплывать в небытие. Приятная возможность самоустраниться. Тем более мой обезвоженный и обессиленный организм делал задачу совсем простой.
  
   - На меня смотри, - рявкнул муж.
  Я испуганно распахнула глаза. Он выгреб меня из ванной, завернул в простыню и отнес на кровать. Там натянул сорочку (тело меня не слушалось) и укрыл покрывалом. Поднес к губам большую чашку ароматного сладкого чая, заставляя выпить до капли.
  - Больше пей, - Алтай кивнул на тумбочку, где стояло две бутылки с минеральной водой. - Придёшь в себя, забери документы из своей шараги и передай их Шляхину. Подпишешь все, что он скажет.
  
  Вот и все. Алтай снова ушел, не заботясь особенно о том, как я буду восстанавливаться в одиночку. Рыдая, боролась с болью в мышцах и бьющим ознобом во всем теле. Проваливалась в сон. Проснулась, жадно пила, снова впадала в прострацию. Под утро, когда мозг снова согласился функционировать, я поняла, что не могу тут просто так лежать. Стала разрабатывать ноги и руки, как в фильме "Убить Билла". Так легко и быстро, как в кино не получалось. Но тоже очень хотелось кое-кого убить. Не Билла, ясно. Его лично я вообще не знала. Сползла с кровати, чувствуя немочь и беспомощность. Оделась кое-как. Это отняло последние жалкие крохи сил. Кожа покрылась испариной. Уже хорошо. Клетки насыщаются влагой. Мир кружился, словно в карусели. Слабость опустошала. Все что могла: прилегла прямо на пол, зажав в руке мобильный. Надо что-то сделать, пока я еще как-то контролирую ситуацию. Иначе очень скоро ситуация начнет контролировать меня. Дрожащими пальцами нажала вызов.
  
  - Рифат, нам нужно срочно поговорить. Приезжай, я дома.
  - Аришь, сейчас я, как бы, занят. Работаю.
  - Это очень важно. Поверь. И как можно скорее.
  - Через пять минут у меня совещание. Потом встреча с клиентами. Возможно, завтра у меня появится свободное время...
  - Завтра, будет поздно, - прервала его. - Я не могу ждать так долго.
  То ли мой прерывающийся хриплый голос, то ли обреченность в интонации, настроили Рифа воспринимать разговор серьезно.
  - Хорошо. Насколько важно?
  - Если не придешь ты, я буду вынуждена просить помощи у Байсалова. Алтай порвал визитку и решил, что тем самым предупредил мое возможное дезертирство. А зря. Ты-то хоть не забыл? У меня фотографическая память. Я номер успела запомнить.
  Угроза возымела действие. Через пятнадцать-двадцать минут в квартиру позвонили. Ровно столько же мне понадобилось, чтобы доползти до двери. Риф тем временем уже не выдержал и открыл квартиру своим ключом. Как удачно. Только-только успела подняться на ноги, тут же рухнув на Рифата, сломанная и жалкая.
  Мужчина подхватил меня на руки и транспортировал в койку. Чувствуя себя там, как на жертвенном одре, я жадно проглотила остатки воды из бутылки.
  - Рассказывай, - коротко приказал бывший киллер, а ныне гендиректор одного из крупнейших спорткомплексов в городе.
  Риф наметанным глазом оценил мое состояние и нахмурился.
  - Завари чаю, - жалобно попросила его.
  Мужчина удалился на кухню. Там, было слышно, позвонил Динару, описывая ситуацию. Когда Дин возник у моего ложа, я уже успела обрисовать суть конфликта Рифату, а также красочно расписать последствия моей будущей мести. Риф вкратце ввел в суть дела друга, по совместительству военно-полевого врача.
  - Ей надо бы поесть, и капельницу тоже неплохо. У нее обезвоживание, - вынес вердикт Динар после беглого осмотра. - А так ничего страшного. Могло быть и хуже.
  - Я здесь не останусь, - категорично заявила им. - После того, что Алтай со мной сделал, все отношения закончены. И так терпела из последних сил. Это была последняя капля.
  - Сама нарвалась, - вздохнул Риф. - Вот скажи, зачем было устраивать с ним конфронтацию? Ты же знаешь, кто он. Кто мы...
   - Да понимаю я. Но и ты пойми... Если такого мужика какими-то невиданными переплетениями судьбы получаешь в мужья, то к нему, как минимум должна прилагаться инструкция по эксплуатации.
  - С характером Алтая и его методами ты и без инструкции знакома. Должна была предположить, во что это тебе обойдется. И, скажи на милость, чего это ты там терпела? Чем тебе здесь плохо?
  - Не прикидывайся Риф, - вскипела. - Ты догадывался, что у нас не все так гладко. Впрочем, заранее это предполагал. Уж не знаю, чем там занимается Злат, когда его не бывает дома, но могу предположить: мне это точно не понравится. А ты вот знаешь наверняка.
  - Что знаю?
  - То, что его сутками не бывает дома. Я для него кухарка, домработница, просто домашняя зверушка, которую нужно воспитывать, журить, чтобы не забывалась. Вот только сияющая чистотой квартира, ни обеды-ужины, ему не нужны. Его отношение ко мне - это первое, что не устраивает. Я не феминистка, но и "Домострой" для меня - не идеал и не настольная книга. Второе - не думаю, что Алтай дал обед соблюдать целибат. Если он потерял ко мне интерес, как к женщине, то зачем удерживать? Потому вопрос обучения - уже дело принципа. Я не собираюсь быть его тенью, его игрушкой. Я себя не на помойке нашла. И имею право самостоятельно принимать решения. Я - не пленница, быть с ним сама согласилась. А вот теперь передумала. Я - свободный человек. Личность, а не существо, которое надо кормить и иногда выгуливать. И если хочу уйти, то уйду. И буду делать то, что считаю нужным. То, что нравится мне. Хоть какая-то отдушина, раз в браке не повезло. Наши отношения со Златом зашли в тупик. Вы оба это прекрасно понимаете. Все кончено.
  - Ясно, - спокойно отреагировал на этот грандиозный спич Риф.
  А Дин коварно усмехнулся:
   - У нее комплекс Дездемоны - она так и нарывается, чтобы ее придушили.
  - Не смешно, - рявкнул Рифат, поворачиваясь к нему. - Что будем делать?
   - Ариша, ты же понимаешь, - размеренно начал Динар, - что отпустить тебя мы не можем. И куда ты пойдешь? Что собираешься предпринять?
  - Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Я собираюсь жить. Жить, как умею. Учиться, и получать от этого всего удовольствие. Завести друзей. Ведь Алтай лишил меня всего: свободы, права выбора, родственников, подруг, нормально досуга, даже простого человеческого общения. Шаг вправо, а тем более, влево, считал даже не попыткой к бегству, а изменой Родине, со всеми вытекающими из такого режима последствиями. Вдруг как-то это поняла и решила, что больше так продолжаться не может. И если вы меня не поддержите... - вздохнула.
  - Риф, я не стала звонить Егору, потому что от произвола Алтая пострадаете вы все. Не хочу быть предательницей. Не вынуждайте меня. Пожалуйста. Потому что загнанная в угол, я буду вынуждена использовать любые доступные способы защищаться. Я хочу свободу!
  - Бунт на корабле, - прокомментировал Дин. - Впрочем, этого следовало ожидать. Девочка непростая. С характером.
  - Ага, боевой хомяк на тропе войны. То, что характеры этих двух не сойдутся, сразу предположил, - Риф задумался. - Упрямство - вывеска дураков. Я надеялся, что Ариша - девушка умная, и, учитывая предыдущий опыт, на рожон лезть не станет. Не угадал... Ладно, собирайся. Поживешь пока у меня. Потом что-нибудь придумаем.
  - А я пообщаюсь со Златом, - заключил Динар.
  В апартаментах Сабирова мне быстро оказали помощь. Дин сделал пару уколов, массаж, помазал какой-то мазью запястья и перебинтовал их, пообещав, что через два дня следов не останется.
  Крис притащила чашку вкусного куриного бульона.
  - Не знала, что ты умеешь готовить, - удивилась я.
  - Вообще-то, я до хрена чего умею. Тебе тоже советую подучиться.
  - Чему?
  - Ну, я ожидала, что все как-то так получится. Алтаю нравятся чувственные, прокачанные в плане секса девушки. Ты - изначально не его тип.
  - Что ему мешало прокачать меня? - сощурилась, прихлебывая ароматную жидкость. - Как-никак, жена ему. Спим в одной постели. Спали.., - поникла я.
  - Ты его привлекла чистотой и непорочностью. Стыдливостью и наивняком своим неописуемым. Зачем чего-то в тебе менять? Шлюх в этом городе и без новичков хватает. А детей и в миссионерской позе заделать можно, - не сдержала смешок киллерша.
  - Видимо, поэтому он привязал меня голую, - едко заметила. - Чтоб надругаться над моей непорочностью. И смею с тобой поспорить. Мой образ нежной, милой и доброй девочки начинается лишь с нежно-розового маникюра. Им же и заканчивается.
  Кристина опять захихикала. Резко захотелось выцарапать ей глаза. Но я прекрасно осознавала, чем реализация сего желания для меня закончится.
  - Все же Злат умеет давить на слабости. Он хороший психолог. Этого у него не отнимешь.
  - Хреновый он психолог, - насупилась. - Теперь ему придется искать другую дуру. Он что, принц какой-то необыкновенный, чтобы ради него мехом внутрь выворачиваться?
  - Ой, ли, - хмыкнула девушка. - Алтай считает тебя своей собственностью. Так просто не отпустит.
  - Значит, все будет непросто, - способна проявлять завидное упрямство. - Потому что, я не умею прощать. И я - не вещь, чтобы быть собственностью. В любом случае, его поступок расцениваю, как казус белли.
  Я, само собой, догадывалась, что мое решение обрести независимость было из тех, которым тараканы в голове обычно аплодируют стоя.
  - Вижу, спорить с тобой бесполезно. Отдыхай, - Крис казалась не такой уж и противной иногда.
  Как только я окрепла, она потащила меня по магазинам, накупив кучу брендовых шмоток. На возражения, что у меня есть деньги, только отмахивалась и смеялась над тем, как я делала большие глаза при виде ценников. К тому же, несчастная провинциальная девочка Ариша совсем не разбиралась в дорогой фирменной одежде, абсолютно безразличная к вопросам престижа и статусности. Кристина же просто привыкла так жить, морщась и фыркая при виде моего экономичного гардероба.
  Златарев не объявлялся. Чему была несказанно рада. Видеть его после всего, что произошло, не было никакого желания. Мое сердце словно выморозило, будто бы выдув студёными ветрами остатки чувств. Осталась только горькая обида. Такая горькая, что аж зубы сводило. Но зацикливаться на ней было некогда. Я готовилась доздавать нужные дисциплины, по самые уши обложившись учебниками и книгами.
  - Зачем тебе это надо? - как-то раз спросила Крис, с изрядной долей скептицизма наблюдая, как я сосредоточенно грызу гранит наук.
  - Мечта, - просто объяснила ей. - Хочу на телевидение. Сделать карьеру. Ездить по стране или заграницу. Ты вот везде уже была. А я ничего, кроме столицы и своего родного города не видела. Путешествовать - это так интересно. Меня будут узнавать на улицах. Стану известным спецкором. Мои репортажи будут собирать у телевизора миллионы людей.
  - Ну-ну, - хмыкнула девушка. - Святая простота.
  Глава 4.
  На первое сентября я явилась в шикарном костюме и со счастливой улыбкой на устах. Мою радость лишь омрачал открытый вопрос с Алтаем. Тишина с его стороны, мягко говоря, напрягала. В институте меня ждал приятный сюрприз. Я встретила у расписания свою старую знакомую Валерию (ту самую, с которой разговорилась у барной стойки в клубе Метелина). Она сразу меня узнала. У нее была закадычная подружка - Ксения. Попросту - Ксюха. Я стала третьей в их команде изгоев. У девчонок не хватало времени влиться в коллектив. Для того, чтобы снимать однокомнатную квартиру, одну на двоих, им приходилось много вкалывать. Вечерами работали официантками, ночью танцевали клубах, когда нужно было срочно кого-нибудь подменить, иногда и посуду мыть доводилось. Из бедных семей, они вертелись как могли, чтобы пробиться в этой жизни. Спали по три-четыре часа в день. После ночной смены. На полноценный отдых времени не оставалось. Разве что редкие выходные. У меня была та же проблема со временем. Но вовсе не из-за денег. Злат бы не сильно обрадовался этим моим подругам. Такой удар по имиджу! Да и шут с ним.
  ВУЗ находился в нескольких остановках от квартиры Рифата. Можно было дойти пешком. Но часто по утрам он подвозил меня сам. Или же поручал это Кристине, почему-то хмурясь, когда я пыталась возражать. При этом настаивал, чтобы домой одна не возвращалась. Риф дал мне телефон одного парня из своей охраны. Велел звонить ему, чтобы тот забирал меня с учебы. Сориться еще и Сабировым не хотелось. Но пользоваться услугами охранника-Гены было как-то неудобно. Я хотела быть как все. Обычной студенткой.
  Нагрузив себя кучей факультативов, возвращалась, конечно, поздно. Английский, немецкий, французский. А что? Я собиралась стать профессионалом своего дела. Знание языков очень даже пригодится. Еще попросила Настю обучить меня водить автомобиль. Она открыла школу экстремальной езды. Но мне экстрима не надо. Пока хоть как-то научиться рулить, не создавая угрозы для окружающих. Анастасия очень скоро провозгласила меня бездарью, постановив, что управление машиной - это "ваще не мое". Но я упорная, сдаваться не собиралась.
  Месяц спустя Рифат привез меня в Вымпел. Он настоял, чтобы я обучилась элементарным приемам самообороны, раз уж так настойчиво избегаю охранника. Три раза в неделю возился со мной сам. Его это, похоже, забавляло. Особенно то, с какой злостью я месила грушу. А злости было до хрена. Потому что все еще не чувствовала себя свободной. А обида переполняла сердце. Только вот как обрести эту самую абсолютную вожделенную свободу - пока представляла себе смутно.
  На переменке Ксюша утащила меня в дальний угол.
  - В пятницу у Лерки день рождения, - торжественно объявила она.
  - Пойдем сегодня выбирать подарок? - обрадовалась я.
  Хоть какое-то просветление в моих серых буднях. С недавних пор меня начали посещать мысли, что досуг не худо бы разнообразить.
  - В том-то все и дело, - замялась подруга. - Я уверена, что самым лучшим подарком будет для нее вечер в Джангале.
  - В Джангале? - энтузиазм разом поутих.
  - Понимаешь, там постоянно Валеркин любимый отирается, - пояснила торопливо Ксюша. - Ей будет приятно его встретить. Может, он, в конце концов, обратит на нее внимание, и у них все сладится. Она даже шансу будет рада. Просто побыть рядом с ним. Любовь - это тебе не хухры-мухры. Она такая! - со знающим видом подытожила подруга, уставившись мне в глаза не мигая, как змея.
  Любовь! Да чтоб ее. Кому она про любовь рассказывает?
  - Ну? - Все еще терзаясь сомнениями, я ждала уточнений. - Суть проблемы в чем?
  - Там очень дорого, - вздохнула Валерия. - У меня есть знакомый - он все устроит. Закажет нам столик заранее. Но бабки нужно отдать сразу. У меня есть немного. Могу еще у своего папика поклянчить. Но там же еще что-то заказывать надо...
  - У меня есть деньги, - прервала я ее, стараясь перекричать звонок.
  - Но ты не можешь за всех платить, - смутилась Ксюшка. - Пригласить бы кого-нибудь побогаче, но они все от нас нос воротят. Не их полета птицы.
  - Не надо, - возразила я. - Приглашай только тех, кому Лера рада будет. Сказала же "о деньгах не беспокойся".
  - Поверь, не в них счастье. И даже не в их количестве, - грустно добавила, топая в аудиторию.
  - Что, с муженьком не ладите? - зашептала мне в ухо Ксения, умостившись рядом на скамье.
  - Да так.., - отмахнулась от нее. - Все как обычно.
  Ксюха и Лерка довольно быстро стали моими близкими и любимыми подругами, но, по понятной причине, всего рассказывать я не могла. Не к чему им знать, что живу я сейчас у друга своего мужа, и о том, почему - тем более. Не поймут.
  - Я же вижу, что ты переживаешь. Как в воду опущенная ходишь. Ну, колись давай, - заканючила она. - Подружки для того и существуют, чтобы с ними всем делиться.
  - Да я сама не понимаю, - пришлось в некотором смысле сдать позиции, немного перетасовав события. - Правда. Не знаю, что происходит. Он последнее время дома редко появляется. Ночевать почти не приходит. До меня не дотрагивается. И вечно всем не доволен. Я как на иголках. То ужин вовремя не готов, то пол грязный. А какая ему собственно разница? Если он в этой квартире почти не живет? И откуда мне знать: явится он к ужину или нет? Сначала я звонила ему, спрашивала. Он быстро указал мне мое место. Зарычал, что женское дело - домом заниматься и жрать готовить. И я не в праве его контролировать. У нормальной жены стол должен быть готов всегда, в какое бы время суток муж не появился. Он, типо, занят, а мне один фиг делать нечего. Ну и все в том же ключе, - чем все это закончилась, лучше пропустим.
  - Все ясненько, - одними губами вынесла вердикт Ксения, заметив, что препод на нас начал недобро коситься. - У него любовница появилась. Однозначно. Они все так себя ведут, когда рыльце в пушку.
  Элеонора Павловна направилась в нашу сторону. И мы были вынуждены усердно заскрипеть ручками.
  - Не может быть, - продолжила я прерванный диалог в столовой, стоя в очереди позади Ксюши. - Мы всего два месяца женаты. Раньше он говорил, что я - все, что ему нужно в этой жизни. Не думаю, что это пустая фраза. Алтай не такой, чтобы словами бросаться. Не может быть, чтобы я ему так быстро надоела.
  - Эх, совсем ты мужиков не знаешь, - перешла на свой любимый назидательный тон Ксюха. - Они же все - кобели. Долбились одной самки и успокоились. Побежали другую искать. Тем более: ты же сама рассказывала. Вы поженились по обстоятельствам. Вот скажи: он в любви тебе признавался?
  - Нет, - вынуждена была констатировать очевидный факт. - Но обещал всегда быть рядом. Такие, как он, за свой базар отвечают.
  Сказала, и сама ужаснулась. Кристина, выходит, была права. Так просто завоевать свободу у меня не получится.
  - Рядом и вместе - не одно и тоже, - подруга направилась к свободному столику. - Возможно, он просто считает, что в ответе за тебя. Раз у вас все так сложилось.
  - Ага, - промямлила. - Мы в ответе за тех, кого приручили. То-то я себя ощущаю кем-то вроде домашнего питомца. Накормили, полечили, выгуляли. Сиди дома. Дожидайся хозяина. Придет: захочет - приголубит, захочет - пинка даст.
  - А что? Разве нет? - хихикнула Ксюшка. - Ты и вправду дома постоянно сидишь. Как мышь серая. Никуда не выходишь. Завтраки-обеды готовишь.
  Если бы она только знала, с кем я живу. Попробуй тут выйди. Рифат мягко, но бескомпромиссно контролировал мою жизнь. И я никак не могла придумать, как от этого самого контроля избавиться, без начала военных действий и особого ущерба для нас всех.
  - Ну, да. Которые нафиг ему не сдались, - вынырнув из своих невеселых дум, согласилась с ней. - У меня такое неприятное чувство, что вы правы, мадмуазель.
  - Вот-вот. А мужикам встряска нужна. Чтоб не расслаблялись. Умная девушка хахаля своего всегда в тонусе держит.
  - Это как?
  - Ой, ну ты словно с другой планеты! Нужно просто дать ему понять, что он - не единственный мужчина на этой земле. А ты - молодая привлекательная и очень даже соблазнительная девушка. Выгребайся из своего кокона! Расправь крылья! Здоровая конкуренция еще некому не вредила. Как только парень поймет, что девочка готова переключится, то сразу меняет свое поведение на 180 градусов. Вот увидишь.
  Скорее всего, Ксения была права. Вот только она не знала Алтая так, как знала его я. Он - не обычный парень. И с ним такие фокусы боком выйдут. Неизвестно, как он отреагировал бы на такие закидоны. С ним вообще нельзя быть ни в чем уверенной. Пока я живу с его друзьями, он себя не проявляет. Немного странно, но, возможно, Риф уговорил мужа дать мне время на размышления.
  Довольно легко удалось ускользнуть от Гены, приставленного Сабировым ко мне водителя, ожидавшего меня после занятий, через пожарный выход. Переодевшись в туалете, я размышляла, что сможет предъявить Риф по сему факту. Он старался свой контроль облечь в форму заботы, но я-то знала - беспокойство о моей безопасности тут ни причём. Что ж. Предоставлю ему повод открыть карты.
   Я с чистой совестью и раскованной душой направлялась в Джангал. Сказать, что выбор клуба мне не понравился - не сказать ничего. Но портить подруге днюху своими проблемами тоже не хотелось.
  Короткая под грудь блузка открывала живот. Лямки на плечах то и дело спадали. Мы забылись в танце. Ритм вливался в кровь. Отлучались к нашему столику, чтобы поднять очередной бокал. А Лерка все грустнела. Не нашла она того, ради которого и затевалась вся эта вечеринка.
  - Аришь, я устала, - шепнула она мне на ухо. - Мы с Ксюхой до хаты.
  - Ок. Мне все равно в другую сторону. Сейчас до ветру и вызову такси. Не беспокойтесь. Доеду.
  Направляясь из дамской комнаты к танцполу, я вдруг расслышала знакомые голоса. Дверь из коридора вела мимо лестницы со второго этажа. Второй этаж для элиты. В данный момент я к ней не относилась.
  - Совещание завтра на восемь назначено, - это сказал Рифат.
  Ожидала их тут встретить, так как друзья-убивцы вечно отирались в клубе у своего дружка из прошлой жизни. Но все равно малость струхнула.
  - Я помню, - голос мужа. - Я когда-нибудь опаздывал?
  Нырнула под лестничный пролет, стараясь сохранить инкогнито. Это здорово, что они меня не видели, да еще в таком виде и без бодигарда, хотя, возможно, Гена успел доложить об моих фокусах. Объясняться не хотелось ни с тем, ни с другим.
  - Нет. Но судя по всему, ночь обещает быть жаркой. Сильно не расслабляйся.
  - Сам не проспи, - хмыкнул Алтан.
   Я высунула чуть-чуть нос из укрытия. На последней ступеньке стояли Рифат с висящей на нем блондинкой, Мурат со своей очередной пассией и мой муженек в обнимку со жгучей брюнеткой. Все девицы были, как с обложки: ноги от ушей, бампера четвертого размера, тонкие талии и пухлые губы.
  - Ну что? По домам? - похоже, Метелену не терпелось придать любовнице горизонтальное положение.
  - Ага. Давай. До встречи, - Рифат облапил свою телку и потянул ее на выход.
  Вот так дела! Интересно, а Кристина (которая, похоже, себя-то считает профессиональной гейшей) знает о походах Рифа налево? Прикольненько. Только вот непонятно, сама она где?
  - К тебе или ко мне? - промурлыкала сикастая брюнетка, прилипая еще теснее к Златареву.
  - Ко мне, - ответил он.
  Как все внутри перевернулось, способен понять только тот, кто это испытал. Одно дело подозревать, а другое - признать очевидное. Все-таки подозрения, на то и подозрения, чтобы посещать нас в купе с надеждой. С надеждой о том, что эти подозрения - всего лишь паранойя влюбленной, обезумевшей от ревности женщины. О том, что муж ее, правда, любит, и, в самом деле, всего лишь много работает.
  Душа была успешно забальзамирована щедро принятыми градусами, и в альтернативе мозг работал со скрипом. Шок постепенно проходил, до меня стало доходить. Ну, конечно! Как же я была права. Пока бедная домашняя зверушка драила полы и готовила тысяче и одно блюдо в хрущевке его родителей, он водил девок в новые свежее отремонтированные апартаменты. Там же и ночевал. Потому мы туда вместе и не переезжали. Какой цинизм! А что ты от него хотела? Я горько усмехнулась, выбираясь из-под лестницы. Криминальные элементы со своими шалавами потопали проторенной дорожкой. Моя скромная персона была на этот вечер предоставлена самой себе.
  Ксюха тоже, как в воду глядела. Но убедиться... Это все равно неприятный сюрприз. А главное - обидно до соплей. Как банально и как пошло! Зачем он так со мной? За что? Ведь можно же просто отпустить. Признаться, что надоела. Не нужна. Не подхожу. Недостаточно умна, красива, продвинута в постели. Да просто не любима. Зачем же так-то?
   Я отлично понимала, что подобными вопросами вместе со мной задаются множество женщин. Но не хотела причислять себя к их числу. Что же мне делать? У мужчин есть опасная привычка считать своих жен глупее себя и не скрывать от них некоторые вещи, а зря... В душе уже давно поселились боль и обида, а сейчас еще злость жгла и разрывала сердце. Каким-то образом он меня зачаровал, заставляя теперь, столкнувшись с реальностью, внутри ощущать пустоту и отчаянье.
  Гори оно все синем пламенем! Я никогда ему не прощу этого предательства. И после всего этого он смел меня прессовать? Еще и издевался! Доверилась кому? Бросила ради него все. Начала жить с чистого листа. Пошла на сделку с собственной совестью. Отреклась от родных, подруг, прошлой жизни. Зачем? Ради чего? Чтобы сидеть дома долгими вечерами и ждать, когда он про меня вспомнит? Ночами рыдать в подушку? Он не любит меня и никогда не любил. А я? Потеряла голову от сногсшибательного мужика. Дура малолетняя. Знала же, что ничего не выйдет. Но, как говориться, "тетя Надя" умирает последней.
  
  Глава 5.
  
  Квартира встретила меня тишиной. Ну и отлично. Вздохнула с облегчением и завалилась спать. Уснула мгновенно. Ближе к обеду пустоту дома рассек резкий звук мобильного.
  - Вставай, труба зовет, - завопил Ксюхиным голосом динамик.
  - Тебя она, может, и зовет. А вот мне параллельно сейчас на всякие там трубы, взрывы, землетрясения. Чего ты орешь, как полоумная? - возмутилась я, честно пытаясь разлепить веки.
  - Ты так все на свете проспишь! На пару собираешься?
  - Так нам ко второй.
  - В восемь собрание в актовом. Будет кое-что интересное. Мне девчонки с третьего рассказали. Второкурсников не приглашали. Вроде как, умишком слабоваты еще. Но и запрещать приходить на собрание - не запрещали.
  - А чего будет-то? - в ответ раздались гудки.
  Заинтригованная, я начала поспешно собираться. И, как оказалось, не зря. Это самое собрание стало поворотным моментом в моей жизни и определило ее дальнейший ход.
  В субботу, через два дня мы уже сидели в кафе вчетвером. Я с Митей. Ксюша и Лера были вынужденно привлечены к процессу.
  -Ты откуда его знаешь? - взвизгнула Валерия, едва усевшись за столик.
  Очень быстро выяснилось, что моего нового друга зовут Дмитрий Подольский. А в универе он больше известен как Нарцисс.
  - Подумать только, - подружка глотала слезы. - Я тогда весь вечер надеялась его увидеть, поговорить и не нашла. А ты в легкую склеила моего парня. При том, что у тебя муж есть.
  - Лера, что ты такое говоришь! - негодовала я в ответ. - Во-первых, я его не клеила. Во-вторых, он пока не твой. И вообще, все случайно получилось. К тому же, мы с Димой договорились, что будем просто друзьями.
  Митя сидел, молча слушая нашу перепалку и, кажется, тихо офигевал.
  - Ага. Друзьями. Как же, - продолжала ныть Лерка.
  - Мне бы с Алтаем сначала разобраться, - привычная уже печалька подкралась незаметно. - Не до романов мне сейчас. Пойми.
  - Допустим, верю, - начала успокаиваться подруга. - И?
  - И мы здесь собрались по несколько иному поводу, - наконец, прорезался голосок у Мити.
  Теперь я начала понимать Валерию. Она вляпалась чище, чем я. Очи объектов женского пола прожигали нас со всех сторон. Как же, мы сидим с потрясно красивым парнем. И кто-то из нас, вероятно, его девушка. Спиной ощущалась зависть, похоть, возмущение, злость. Короче, негатива через край. Зато Валерия просто светилась от счастья. Наконец-то она встретилась с объектом своих желаний. Она показывала себя, как могла. Строила глазки, кокетничала, призывно и томно вздыхала, но Димка ее упорно игнорировал. Был корректен, обходителен и все.
  Мне было обидно за Леру. В Димкиных небесных глазах могла потеряться любая. Но не я. Я давно потеряла себя в других. Темно-серых, как грозовое небо. И теперь горько жалела об этом.
  Димка, тем временем, рисовал на салфетке трассу.
  - Если ты собираешься вещать что-то на камеру, то лучше отсюда, - он указал на недостроенный мост. - У нас запрещены профессиональные съемки, а тем более нельзя размещать отснятый материал в публичный доступ. То есть выкладывать на соцсайты, передавать кому попало. Видео - только для участников соревнований и членов клуба. Там нет случайных людей. Свои знают правила и вынуждены их соблюдать. Меры к нарушителям отработаны, но дело даже не в этом. Там много моих хороших знакомых и друзей. И я не хочу, чтобы они пострадали. К тому же проштрафившийся навсегда исключается из сообщества. Потому после придется обрабатывать отснятый материал. Я договорился о съемке только под таким соусом. Нужно будет затемнять лица, да и все опознавательные моменты.
  - Но нет же никаких законов, которые запрещают это делать? - встряла Ксюха. - Что грозит участникам, если что?
  - В лучшем случае - штраф за превышение скорости, а в худшем... поверь мне, как юристу, при желании можно найти статью. Все участники, равно так и зрители, сознательно рискуют. Криминала тут нет. А властям и без нас есть чем заняться. Вот если будет серьёзный залёт, типа увечья или смертельного исхода. Тогда полиция активизируется.
  - А так бывает? - испугалась Лерка.
  - Редко. Все продумано до мелочей. И организовано так, чтобы создать безопасные условия, как для зрителей, так и для гонщиков. Но ведь никто не застрахован от того, что вдруг что-то пойдет не так. Даже в официальных соревнованиях случаются аварии. Любой вид спорта опасен. Среди профессиональных спортсменов здоровых людей практически нет. Все адреналиновые виды состязаний несут угрозу для жизни и здоровья.
  - Вот у нее точно адреналиновая зависимость, - хмыкнула Ксюша, кивнув на меня. - Ты серьезно считаешь, что выиграешь конкурс?
   Дело в том, то у нас в институте на том самом собрании объявили конкурс на лучший репортаж. Могли участвовать все желающие. Победителю доставалось место стажера в съемочной группе небезызвестного Андрея Стародубцева. Прославленного специального корреспондента одного из ведущих телеканалов страны. Редакция телеканала усиленно продвигала какую-то программу по поиску новых молодых талантов.
  Практиковаться в его съемочной группе! Это был почти предел моих мечтаний. Я смотрела его репортажи и была в восхищении. Настоящий профи. Рисковый, талантливый, умеющий так подать материал, что смотришь на него, как завороженная, отмирая только тогда, когда он исчезает с экрана. Тоже так хочу. Хочу стать популярной, известной, добиться того же, что и Андрей. А для этого мне позарез нужно пробиться к нему в ученики.
  - Эй, ты меня слышишь? - Митя пощелкал пальцами у меня перед носом.
  - Опять мечтает, - хихикнула Ксения. - Ты же слышала, предпочтение отдается старшекурсникам. У них как раз практика на носу. Даже если выиграешь, как ты собираешься совмещать работу и учебу?
   - Перейду на заочный, если что, - буркнула я. - теория - теорией, а опыт не пропьешь.
  - Там все давно распределено и куплено, - пессимистично заметила Лера. - Бесполезняк.
  - Есть еще зрительское голосование и профессиональное мнение телеканала, - упрямо возразила.
  - Ладно вам спорить, - вмешался Дима, - пока не попробуешь - не узнаешь.
  Днем позже я встретилась с Митей на парковке. Игнорируя присланного Рифатом водителя, сама подошла к Подольскому.
  - Митя, мне нужна твоя консультация. Юридическая.
  - Созрела? - догадался Дмитрий. - Поедем, где-нибудь перекусим. Там расскажешь.
  - Я хочу развестись, - заявила я Мите, после того, как официантка пошла за заказом.
  - Да не вопрос, - хмыкнул парень. - С документами помогу. Мне только нужна копия твоего паспорта и свидетельство о браке.
  - Со свидетельством сложновато будет, - замялась я, совершенно не представляя, как его раздобыть.
  - Ну, в крайнем случае, можно и без него. Но с ним будем проще и быстрее.
   Дима объяснил, что если муж будет против развода и не отдаст документ, то нас будут пытаться примирить. Процедура может стать болезненной и долгой.
   Ну и что, что болезненной. В этом я как раз не сомневалась. Поэтому вечером на тренировке рассказала Рифату о своих намерениях.
  - Плохая идея, - цокнул он языком. - Очень плохая.
  - Почему? - удивилась. - Нужно же, в конце концов, расставить все точки над "и". Я не могу жить все время у тебя. Мешать вам с Кристиной. Чувствую себя третьей лишней. Хочу снять квартиру, но боюсь, что Алтай меня приволочёт обратно ту клетку на окраине города. Я должна закрыть эту тему раз и навсегда.
  - Тебе лучше поговорить об этом с Алтаем, - посоветовал Риф.
  - Поговори сам, - пошла на попятную. - Мне просто нужно свидетельство о браке. Остальное сама сделаю. Вот скажи, зачем ему я и лишние сложности?
  - Действительно, - согласился мужчина, - сложностей у нас и без тебя хватает.
  На следующий день поехала к Насте мучать машину. Ну, и Настену заодно. Села, пристегнулась.
  - Я сам, - отозвал Настю и уселся на место инструктора Злат.
  Сердце. Пропустило. Удар. От неожиданности застыла, вцепившись в руль так, что пальцы побелели. Даже испугаться не успела.
  - Чего сидишь? Поехали, - как всегда без тени эмоций скомандовал муж.
  Никогда раньше не замечала в нем суицидальных наклонностей.
  - Плавно отпускай сцепление. Плавно, - рявкнул он, когда авто в ответ на мои судорожные попытки заглохло.
  Вот дура! Зачем пытаться уехать, когда можно просто сбежать. Я дернула дверь.
  - Сидеть, - пресек попытку Алтай, втягивая меня обратно в автомобиль. - Итак, начнем сначала. Плавно отпускаешь сцепление, на первой разгоняешься, включаешь вторую.
   Он всерьез решил поиграть в учителя? От злости получилось сразу. Я судорожно переключилась на третью и утопила педаль газа в пол. Четвертая... Мы летели прямо на стену. Сворачивать даже не собиралась. Глаза заволокла пелена ярости.
  - Идиотка! - взревел Златарев, выворачивая баранку и тормозя со своей педали.
  Машина пошла юзом. Как только остановилась, Алтай вытащил ключи из зажигания.
  - Настя права. Вождение - это не твое, - на удивление спокойно констатировал он.
  - Ты сюда со мной это обсудить приперся? - зашипела на него.
  - Не только, - согласно кивнул. - Риф сказал, ты желаешь со мной развестись?
  - Не собираюсь. Сделаю.
  - Глупо.
  - Глупо? Не думаю. По мне так очень умная и, главное, своевременная мысль. Знаешь, что по настоящему, глупо? Выйти за тебя замуж. Поверить тебе. Надеяться, что ты любишь меня. Что будешь заботится и оберегать. Но ты никого не любишь, кроме себя. И никогда не полюбишь.
  - А ты? - резонный вопрос.
  - Если я и испытывала к тебе какие-то чувства, то ты их уничтожил.
  - Почему так сложно просто делать то, что я говорю? Зачем все усложнять?
  - Потому что я реально не понимаю, почему должна выполнять твои команды. Я не дрессированная обезьяна. Почему ты не хочешь уяснить, что я не игрушка. Я не обязана тебе слепо подчиняться. Меня можно попросить, со мной можно договориться, но приказать нельзя. И если я считаю ненужным что-то делать, то и не буду.
  - Ты действительно так думаешь?
  - Алтай, - тяжко вздохнула. - Зачем тебе все это? Давай не будем устраивать затяжную позиционную войну, а просто разбежимся, как в море корабли. Неужели я так важна для тебя, чтобы тратить на меня время? Легко со мной не получиться. Я буду сопротивляться. До последнего. Потому что никогда не прощу. Да тебе и не нужно это мое прощение. Я скорее сдохну, чем покорюсь. А у тебя, и у твоих друзей будут из-за меня проблемы. Уверена, Байсалов никогда не выпускал вас из виду. Неужели я того стою, чтобы разрушать все то, чего вы все вместе так долго и трудно добивались?
   Похоже, мне удалось нащупать его больное место. Алтай задумался. Странно медленно текли мгновения.
  - Не стоишь, - вынес вердикт он.
  Хлопнул дверцей, а я еще долго смотрела ему в спину, не веря в такую простую победу.
  Я сняла квартиру. Рифат не препятствовал. Обещала, что буду пай девочкой и в случае возникновения каких-либо сложностей, обязательно сообщу. Продолжала ходить к нему на тренировки, дабы усыпить бдительность и предупредить возможность соваться в мои дела. Даже не верилось, что все так легко разрешилось.
  Прошло несколько дней. Обычно, после тренировки я переодевалась в ванной комнате, которая примыкала к кабинету Рифата. Небольшая гардеробная, туалет и душ. Все удобства. Можно было совсем дома не появляться. И вот, облачившись в свежую одежду, я только взялась за ручку двери, как звонко и раздражающе стал надрываться мой телефон (напомнить себе поменять мелодию). Определив звонившего, я повернула обратно, присела на бортик душевой и радостно завизжала в трубку:
  - Митька, как здорово, что ты позвонил. Уж подумала, что позабыл про наши планы.
  - Нет, конечно. Сегодня в десять вечера заеду, - на заднем плане слышалась возня и женский голосок.
  Он что, мою ревность вызвать пытается? Я понимала, что первого парня по деревне (то бишь в ВУЗе) задевает, что держу его во френд зоне. Я - единственная девушка, наверно, которая никак не поддавалась его чарам. И он время от времени (создавалось впечатление) предпринимал попытки это поправить. Но как-то вяло. Наверное, потому что любовниц у него и без меня хватало, а вот друг женского пола был один. Единственный и неповторимый в лице моей незабвенной персоны.
  - И как ты все успеваешь? - беззлобно поддела его.- Ты же знаешь, как мне нужен. Мог бы и не отвлекаться.
  - Завидуешь? - хмыкнул Митя.
  - Я тебя умоляю! - фыркнула в ответ. - Предпочитаю использовать другим способом. О нем сейчас и говорим. Ты же знаешь, как для меня это важно. Можешь поскорее приехать? Я в Вымпеле. Буду мерзнуть на стоянке. Пусть тебе будет стыдно.
  - Ладно, сейчас подъеду. Ты же, наверно, даже не ужинала.
  - Какой ты милый и заботливый.
  - Не привыкла?
  - Просто иногда теряюсь в догадках, чегой-то ты обо мне так печешься? Влюбился что ли?
  - А если и так?
   - Не верю.
  - Постараюсь побороть твои комплексы. Кстати, чего ты в Вымпеле делаешь?
  - Учусь морду бить.
  - Да ты опасна!
  - Не представляешь насколько, - так шутя и пререкаясь, я бочком выбиралась из раздевалки. - Давай скорее. Девчонки нас наверно уже ждут.
  Вдруг наткнулась взглядом на Рифа и Алтая. Как давно они тут? Дверь в ванную я за собой не закрывала, и мужчины, наверняка, слышали если не весь, то часть разговора.
  - Куда ты намылилась на ночь глядя? - решил устроить допрос Сабиров.
  Тоже мне папочка нашелся.
  - У меня дела.
  - Какие дела?
  - Я же не спрашиваю про твои.
  - А они тебе интересны?
  - Честно? Нет. Риф, ну какие у меня могут быть дела в пятницу вечером? Впереди выходные, - меня так и подмывало проверить на прочность их киллерскую невозмутимость. - Хочется бухать и трахаться. Трахаться пока не с кем, поэтому начну осуществлять первую часть плана. А там как карта ляжет.
  - В каждой маленькой девочке, в каждой застенчивой лапушке где-то глубоко упрятаны блядские гены прабабушки, - прокомментировал Алтай. - Лишний раз убеждаюсь, как я в ней ошибся.
  - Гена проследит, чтоб карта легла правильно, - Рифат нажал вызов.
  - Да щас, - не дожидаясь бодигарда рванула на выход.
  По коридору было слышно тяжёлую поступь качка. Ну, прям, как дети! Я спряталась в темноте на кухне. Пусть немного поищут. Улепетывать от навязанной чрезмерной заботы я давно научилась.
  Глава 6.
  
  - Репортаж с места событий ведет Арина.., - тут я запнулась. Свою, а точнее фамилию Алтая светить не хотелось, да и к тому же оставлять после развода я ее не собиралась.
  Нужно начинать новую жизнь с нового листа. Злат обещал, что Шляхин подъедет ко мне с документами на развод, но вот уже два месяца прошло, а свидетельство, дающее мне полную свободу, я так и не получила. Адвокат мужа постоянно ссылался на сильную занятость, а Алтай... Создавалось такое впечатление, что он меня избегал. И это было, если трезво рассудить, к лучшему, так как видеть без боли в груди я его все еще не могла. Просто задыхалась от горечи, не понимая сама себя. Я его не люблю, совсем не люблю. Уже не люблю. Это была всего лишь влюбленность, навеянная девичьими розовыми грезами, но они развеялись. А что осталось? Я ощущала себя оскорбленной, униженной, получивший незаслуженно плевок в душу, в сердце, преданной. Не могу думать об этом. В груди сразу разливается такая терпкая тоска, что в пору руки на себя наложить. Чтобы развеять хандру, наверное, я и бросалась с головой во всякие авантюры.
  - Репортаж с места событий ведет Арина Ларина. Это последние гонки в этом году - закрытие сезона, следующие начнутся только весной. Итак, - я сделала знак Ксюше, чтобы та перевела объектив вниз. Там под мостом дорога, перекрытая на время строительства, образовывала петлю. По ней проходила трасса для предстоящих соревнований. Лера снимала толпу. На парковке царила радостная атмосфера ожидания своей дозы адреналина. Позже подруга и остальные болельщики должны были переместиться на мост. Отсюда открывался полномасштабный вид, ну и зрители находились в безопасности. Слетевший с дороги байк, не вписавшийся в поворот, сможет врезаться в наблюдавших за состязаниями людей. - Съёмки ведутся сверху. С моста. Очень зрелищно. Заезд виден зрителям, как на ладони. Еще пару лет назад можно было легко договориться об "аренде" почти любой трассы для покатушек. При всей опасности этих гонок несчастные случаи крайне редки. Пьяных на трассу не выпускают, - споро выдавала информацию, почерпнутую из черепной коробки Митьки, потом смонтируем. - Сейчас же все больше клубов проводят закрытые состязания. Избранному списку участников за сутки до заездов сообщаются координаты в виде смс. Теперь стрит-рейсинг - это полулегальное развлечение для жаждущих адреналина водителей. Любители экстремальной езды вынуждены проводить гонки глубокой ночью на загородной трассе. Сегодня участники будут гоняться по закрытому на ремонт участку. Планируется расширение, но путь безопасен. Соревнования проводятся со всеми нормами, такими же, как и на чемпионатах. Организаторы постоянно просят никого не выходить на дорогу. Единственное отличие, что эта дорога общего пользования. Покататься на обычной дороге на предельных скоростях чревато лишением прав. Постоянные участники и тот, кто в "теме" говорят, что это одно из самых экстремальных мероприятий гоночного календаря и, наверное, самое экстремальное, в котором может принять участие обычный гонщик-любитель.
  Ночь середины ноября была студёной. Морозы еще не пришли. Напротив, погода стояла ветреная, пасмурная и слякотная до омерзения. Начинал накрапывать дождь. Я, плотнее кутаясь в дешёвенькую куртку, очень надеялась, что он не разойдется. Из-за мокрого асфальта мероприятие могут свернуть довольно быстро. Гонщики, конечно, парни рисковые, но не самоубийцы.
  - Гонки кольцевые. Первым будет групповой заезд. Условия просты: надо проехать несколько кругов быстрее соперников и успешно пройти повороты. Потом второй раунд, а в конце между собой станут состязаться победители. Любой может бросить вызов! На кон ставится что угодно, в зависимости от возможностей и дозы адреналина. А адреналин здесь разлит в воздухе. Вы тоже это чувствуете? - обращалась я к невидимой аудитории.
  Мотоциклы, взревев, срываются с места, почти встав на дыбы. Я замираю, забывая о том, что должна комментировать. Я болею за Диму, конечно. Знаю, что должна быть объективной, но не могу. Слишком опасно. Я так боюсь за него. Затем организуюсь. Говорю что-то, глазами прилипнув к синебелому шлему. У него был выбор - либо слететь, либо пропустить. Митька пришёл вторым. Не страшно. Еще финальный раунд.
  - Сейчас будет заезд с девчонками, - услышала Валерия комментарии бывалых болельщиков. - Класс! Прямо как в фильме "Три метра над уровнем неба"!
  - Насколько мне помнится, там все закончилось достаточно трагично.
  - Это же фильм, - не удалось мне понизить ее энтузиазм.
  - Мне нужна партнерша, - позвонил Дима. - Ты, как настоящий журналист, обязана прочувствовать весь смысл организованной тусовки на собственной шкуре. Как это заводит!
  - Мите нужна пара, - сообщила я Лере. - Иди, садись с ним. Хороший шанс развить отношения.
  - С ума сошла, - взвизгнула подруга. - Это вы с ним оба ненормальные, а я жить хочу!
  - Снимай, - вздохнула я. - Ксюша сверху, ты за мной.
  - Второй заезд будет происходить с пассажирами-девушками. Да, как в том самом любимым многими фильме "Три метра над уровнем неба", - порадовалась Леркиной подсказке. - Я поеду со своим другом, который собственно и является идейным вдохновителем данного сюжета.
  Мне нравилось наблюдать за срывающимися с места зверюгами, нравился запах бензина, нравились азарт соревнований, рык моторов. Вой зрителей. Моторы отвечают им рычанием. Разноцветные фары освещают улицу, она, как огромный танцпол. Вопли с моста. Верхом на Vespa, Si, мотоциклах больших и маленьких, на Yamaha, Suzuki, Kawasaki и Honda - народ жил настоящей жизнью. Меня интересовала, так сказать, внешняя сторона соревнований, а к технике никаких способностей не было. К тому же мне не нужно знать все эти технические штуковины - не страшно. Всегда можно узнать интересующую информацию у технически подкованного Димки. А Митя мог ответить на любой вопрос об устройстве мопеда, мотоцикла или даже автомобиля. Я же кожей чувствовала, как кипят бешеные страсти. Предельные скорости, яркое зрелище, смертельная опасность.
  Сделала подружке знак идти следом и продолжала вещать:
  - Нельзя достоверно описать чувства и мотивы, толкающие участников на подобный риск, не попробовав самой, - подошла к Подольскому, который в своем блестящем шлеме, на урчащем супербайке выглядел реально круто. В меня словно бес вселился. Я ловко перекинула ногу через сиденье.
  - Спятила, - прокомментировал, ломая весь профессиональный настрой, мой новоиспеченный оператор в лице Леры.
  Дима протянул мне шлем. Явно не по размеру. Я ничего не видела в этом огромном шлеме-интеграле, он, словно шоры, сужал поле зрения. От раскалившихся в пути двигателей исходил резкий специфический дух. Звук ревущих моторов, запах горячего масла, а также мотоциклисты, готовящиеся к заезду - все это объединялось в единое целое. И от этого всего в воздухе витала дикая энергия.
  Вся на взводе, я села на тяжелый мотоцикл. Еще никогда он не казался мне таким большим и жутким. Атмосфера наэлектризовалась до предела.
  Напряжение все возрастало. Я ловила себя на том, что задерживаю дыхание, пока девушка в короткой юбке не дала отмашку. Могучий рык байка, казалось, разнесся над всем пространством. Мой друг прекрасно стартует, входя в поворот как профессионал, каковым он и является. Стартовавшие почти одновременно с нами значительно отставали. Вцепилась в спинку мотоцикла, он, все набирая скорость, пронесся первый круг. На втором нас обогнали.
  Судорожно сглотнула, когда Дима сократил расстояние на очередном повороте и занял место позади лидирующего в заезде. Сердце гулко билось в груди, а по венам бежал бешеный адреналин, подпрыгнувший до небывалого уровня - вот реальность гонщика. Шум двигателей, визг шин. Я как никогда понимала Диму. Это мир, где скорость воспринимается почти как наркотик. Люди где-то вдалеке, как неясное, размытое цветное пятно. Ветер гудит в ушах. Уже финальный круг. Подольский вырывается вперед. Мы должны прийти первыми. Он и я. Мы работаем на победу.
  Посмотрела вниз, на бегущую дорогу, суровую, опасную. Дыхание перехватило, сердце колотилось как сумасшедшее, желудок подскочил к горлу. Зверь под нами мчался с нереальной скоростью. Волнующая, вызывающая острые ощущения гонка должна была вот-вот закончиться. Димка все время поворачивал на кольцевой трассе влево и пытался не врезаться в ограждение или соперников. Мы летели, над серой полосой трассы. Дыхание, биение сердец, напряжение ног. Асфальт, окрашенный желтым светом фар, стелился перед нами, резво ныряя под колеса. Небо нависало, вязкое и рыхлое, зеленоватый месяц лил на землю жиденький свет. Я прикрыла глаза, чувствуя, как байк стрелой летел туда, в самое сердце черноты, рассекая расстояние и время.
  Позади нас послышался грохот и срежет металла об асфальт, перекрывший мощный шум мотора. Я обернулась. Спортбайк, двигающийся за нами, налетев на ограждение, подпрыгнул, из последних сил рванулся вперед. Сдернула интуитивно шлем, в нем зрение не охватывало ситуацию в целом. Байк опрокинулся, метнувшись на один из бетонных барьеров, по безупречному полотну трассы нелепо и страшно разлетелись обломки. Завалившись набок, он катился по асфальту. Дружное "Ох" толпы с моста. Митя, не достигнув финальной черты, резко развернул мотоцикл. Покореженная груда железа по инерции неслась на нас. В этот момент другой гонщик потерял управление и грохнулся следом. Следующий, увидев участь напарника, тоже "разложился" на асфальте. Я пыталась закричать, но горло перехватило железными тисками. Мотор ревел, ветер трепал волосы. Горящая фара описала светящийся полукруг, и в последнем рывке упала наземь, разбиваясь, оставляя за собой след из тысяч осколков стали и стекла.
  - Держись, - крикнул Подольский, - резко газонув с места, в последний момент уходя от катящейся нам под колеса горы металла.
   Мы чудом успели увернуться. Люди бежали к распластанным на асфальте фигурам.
  - Их нельзя трогать. Не исключена возможность повреждения позвоночника. Нужны носилки. Хуже только сделаете, - вопила я. - Скорую, срочно!
  Народ спешно покидал место аварии. Осталось только несколько человек. Разбившийся парень был Димкиным другом. Две следом упавших пары не сильно пострадали. Моих подруг я отправила домой. Все понимали, что придется давать объяснения полицейским, но бросить истекающих кровью парня и девушку я и Димка тоже не смогли. Н-да, книги и фильмы нас ничему не учат. Всем почему-то кажется, что вот с нами этого как раз произойти не может. Как некстати я вспомнила то кино, словно накаркала.
  - Ничего, отбрехаемся, - нервно курил Дима. - Если что, мы просто проезжали мимо. Хотели сократить путь. Главное - все время повторять одно и то же, и не путаться в показаниях.
  В коридоре больницы меня снимал уже Митя:
  - Ночной стрит-рейсинг - популярное развлечение среди фанатов скорости. Сегодня ночью я побывала на одном закрытом мероприятии для тех, у кого вместо крови бензин. Моя история не предполагала столь страшного развития событий, но без этого конца она была бы неполной. К счастью все обошлось. Опасности для жизни пострадавших нет. Они поправятся. Но на больничных койках им все равно придется провести довольно долгое время. Возможно, встав на ноги, молодой человек снова оседлает двухколёсного друга. Это болезнь, от которой нет лекарства.
  По странному стечению обстоятельств мы оказались в клинике Саулова. Хотя, что тут странного? Родители парнишки оказались не из бедных, а эта больница последние время стала набирать популярность. Динар каким-то образом умудрялся переманивать к себе лучших врачей города, да и страны, в том числе приглашал из-за границы. Осознала я свое местонахождение правда не сразу. Только, когда заметила Саулова, идущего по коридору в белом халате.
  - Ты что здесь делаешь? - нахмурился Дин.
  - Сейчас оперируют моих знакомых, - пробубнила нехотя. - После аварии...
   - Парня и девушку? Тех, что на мотоцикле разбились? - тут его взгляд переместился за мою спину, туда, где Подольский стену подпирал.
  - Н... да...
  - Ясно... Попробую догадаться... Ты тоже там была? - его взгляд остановился на камере, которую я вертела в руках. - Что на записи? Дай сюда!
  - Нет. Это мое, - я упрямо спрятала камеру за спину.
  - Мне, видимо, это смотреть не стоит?
  - Не стоит. Тебя это не касается, - отпираться было все равно бесполезно.
  Видок у меня был еще тот. Куртка испачкана в крови, волосы дыбом, а рядом еще Димка в мотоциклетной косухе с двумя шлемами в руках.
  Динар, просканировав его взглядом, рявкнул:
  - Ариша, иди за мной. Поговорим, - тон отметал любые возражения.
  - Дим, я сейчас, - сунула в руки своего подельника камеру.
  Подольский устало кивнул, не задавая лишних вопросов. Его, похоже, уже ничего не удивляло. Особенно то, что было связано со мной.
  - Ты тоже гоняла на мотоцикле? - зарычал Саулов, едва за нами захлопнулась дверь его кабинета. - С этим сопляком? Адреналина не хватает?
  - Я же сказала: тебя это не касается. Это моя жизнь, и я имею право делать с ней все, что захочу.
  - Здесь ты конкретно не права. Во-первых, у тебя муж есть. Во-вторых, ты одна из нас. И все, что с тобой происходит, касается нас всех. Кто этот парень?
  - Мой друг, - насупилась. - Я не маленькая девочка, чтобы меня воспитывать. И Алтай обещал дать мне развод.
  - Это маловероятно. Он оставил тебе жизнь. И она теперь принадлежит ему. Ты стала частью нашей группы и находишься под нашей защитой. Вдобавок уже слишком много знаешь.
  - Я никому не собираюсь ничего рассказывать. Сколько можно повторять! Что я, по-твоему, совсем дура?
  - Ты просто еще не встречалась с людьми, которые умеют задавать вопросы.
  - С какими людьми? Кому до меня есть дело? Это у вас полно скелетов в шкафу.
  - Предостаточно. Поэтому мы обязаны все предусмотреть. Я, Златарев, Рифат и девочки вложили кучу денег и сил в бизнес в этом городе, в этой стране. А из-за тебя все может полететь к чертям собачьим! Из-за твоих детских выходок и дури немереной. Злат, приняв решение сохранить твою жизнь, взял на себя ответственность. Если он даст тебе свободу, то тебя станет совсем невозможно контролировать. И так творишь, что вздумается. Как всегда, ищешь приключений на свою сладкую попку. Кстати, по поводу выбора профессии, Алтай был все-таки прав. Чувствую, ты нам доставишь еще немало неприятностей своими неуемными амбициями.
  - Мои приключения вам никак не навредят! Если меня и нужно от кого-либо защищать, то только от Алтая. Надеюсь, ты ему ябедничать не побежишь?
  - Я думаю, нам всем придется обсудить твое поведение... Алтай отпустил ситуацию, но тебе все неймется. Чего ты добиваешься?
  - Хочу сама управлять своей жизнью и полагаю, что имею право делать все, что считаю нужным. Я не одна из вас, и со Златом мы больше не вместе. Я не вещь, чтобы кому-либо принадлежать. Вы сами захотели перейти на светлую сторону, вести легальный бизнес, уйти от криминала. Тут ваши средневековые правила не работают. Какого хрена он должен меня контролировать? Я не собираюсь к нему возвращаться ни при каких условиях. Он слишком сильно обидел меня. Женщины вообще, в принципе, не прощают. Они либо желают, чтобы обидчик ползал у них в ногах, либо чтобы его переехал трамвай: туда-суда, туда-сюда.
  - Смею тебя разочаровать. Ни того ни другого ты не дождёшься. Разве только очередной взбучки. Поразмысли над этим. И потом не говори, что я тебя не предупреждал.
  
  Глава 7.
  
  Все студенты нашего факультета собрались в актовом зале. Декан с трибуны оглашал итоги конкурса. Я затаила дыхание.
  - Третье место занял фильм о цыганах. Прокрутите его, пожалуйста, - на мой взгляд, это была великолепная чушь. Все разыграно. Так и веяло подтасовкой. Впрочем, преподам виднее. - Есть некоторые недоработки сюжета. Да и вопросы в интервью можно было придумать гораздо интереснее. Но в целом очень жизненный и нужный репортаж, открывающий многим глаза, на то, что может произойти, если верить всяким шарлатанам и предсказателям. Второе место. Телерепортаж с концерта. Нашему студенту удалось взять интервью у всем известной певицы. Звезды. Смотрим...
  - Ага, - крикнул кто-то после просмотра. - Его папочка - владелец концертного зала. Мой отец может договориться взять интервью у сантехника. Или для второго места только звезды прокатят?
  - Мы сейчас не родственные связи обсуждаем, а качество работ, - зло обрубил декан, противореча сам себе. Ведь третье место отдали его родственнику. - Первое место - история с выставки картин, привезенных с самого Лувра! - торжественно заявил.
  - Боже, - воскликнула я, - по окончанию ролика. - До чего скучно. Я чуть не заснула!
  - Зато автор - дочка одного из владельцев телеканала, - едко прокомментировала Лерка в ответ. - Я же говорила! Стоило так напрягаться!
  - Еще есть приз зрительских симпатий, - продолжил наш вождь с постамента. - Большинство голосов, причем с большим отрывом, было отдано репортажу о нелегальных гонках. Я вынужден об этом сказать, так как голосование проводилось публично, и вы все сами об этом знаете. Но официально место присудить не могу, так ка не имею право поддерживать подобные выходки. Рисковать своей жизнью и здоровьем ради победы в конкурсе - верх легкомыслия. Это дискредитирует все руководство ВУЗа. Предупреждаю на первый раз. Еще одна такая выходка - и на отчисление!
  - Ну, что? Добилась своего? - хищно пропела Ксюха.
  - Военные спецкоры каждый день жизнью рискуют, - выкрикнула от обиды я. - И многие из нас скоро окажутся в этих рядах. Так почему вы осуждаете меня за подобное?
  - Потому что, вы еще студенты. Вот станешь военным корреспондентом, то пожалуйста. Если когда-нибудь вообще кем-либо станешь с таким отношением к руководству, - едко ответствовал вождь.
  - Ну, кто тебя за язык тянул? - пеняла мне Валерия в аудитории, пока мы ждали преподавателя.
  - Что-то мне подсказывает, что сессию ты не сдашь, - вторила ей Ксюша.
  После занятий я и Дима нашли ночное кафе и заказали себе водки, картошки с бифштексами и кофе. На улице было до того мерзопакостно, что хотелось поесть горяченького, выпить и согреться. Выпить, конечно, больше от разочарования и обиды. Несправедливость мира, жизни и момента в целом обрушились на меня со всей возможной силой.
  - Вот и все, - всхлипнула, опрокидывая стопку и морщась. - Все пропало. Мой репортаж был лучшим! Это признало большинство студентов нашего ВУЗа. А те, кто не признал - просто подлизы и трусы. И победа в конкурсе тоже плакала. И мечта стать популярной журналисткой в купе с ней.
  - Если ты упустила свой шанс, никогда не думай, что он последний, будут ещё и другие шансы, которые ты упустишь, - задумчиво произнес Митька.
  - Он еще и прикалывается, - у меня было не то настроение, чтобы потакать его шуточкам. - Грех издеваться над несчастной расстроенной девушкой. Несчастная девушка может рассвирепеть и заехать в глаз.
  - Кошечка ты моя... саблезубая, - продолжал стебаться Димка. - Да не волнуйся ты так, а то печень посадишь. Ну, обломалась слегка, с кем не бывает?
  - Ага. Совсем немного... обломалась, совсем чуть-чуть, - я заревела, не в силах больше сдерживать эмоции. - Ты лучше скажи, что мне теперь делать?
  - Ну... есть у меня одна мыслишка....
  - И?
  - И я ее думаю...
  - А можно я ее тоже немножечко подумаю?
  - Нельзя. Давай я тебя лучше домой провожу. Когда все как следует обмозгую: позвоню.
  - Хоть намекни, - в полной безнадеге устало поклянчила в последний раз.
  - Завтра.
  Ох, и любит же он напускать на себя таинственность. Я всегда считала, что загадочность - это прерогатива женщин. Видимо, в виду равноправия полов все в этом мире перемешалось.
  
  У Димки сегодня днюха. И, конечно же, отмечать он собрался в Джангале. Ну, и что ж. Джангал так Джангал. Тем более, девчонки визжали от восторга. Не понимаю: что им - там медом что ли намазано? Народу набралось человек пятнадцать. Митя снял для нас комнату в Вип-зоне. Было весело. В разгар бедлама, который устроила беспечная группа студентов, добрый Димуля развел меня на спор. Кто быстрей из горла выдует бутылку шампусика. Спор на желание. И как я на это купилась! Хорошо же он успел изучить мой характер: уступать не правило, а скорее исключение под давлением обстоятельств. Сейчас обстоятельства располагали напиться. Мы шлепнули пустую тару на стол одновременно.
  - Ничья, - взревела толпа. - Еще раз.
  Я пьяно икнула. Обзор заволокло туманом, голова кружилась.
  - Спятили? Да я лопну! - возмутилась. - Может, позже, а пока мне нужно срочно избавиться от избытка жидкости. Где здесь туалет?
  - Я провожу, - предложил Дима. - А то еще потеряешься, - добавил ехидно.
  - Сама как-нибудь, - пробурчала и нетвердой походкой направилась к выходу.
  Ноги у меня и так заплетались, да еще десятисантиметровые шпильки, жутко неудобных, но шикарных сапожек, на покупке которых настояла Валерия. Они изумительно подходили к черному платью из плотного шёлка. Мягкая волна в зоне делькоте придавала дополнительный объем груди, а на обнаженной практически до попы спине, переплетался шнурок, удерживающий эти полтора-два метра ткани. Расклешенная юбка диной значительно, значительно выше колен, танцевала при ходьбе вокруг моего пухлого зада. Ну, танцевала так себе, учитывая неровную походку. Пьяно так танцевала. Тем не менее, хотелось думать, я выглядела потрясающе стильно и сексуально.
  И вот, опошляя весь образ, я запинаюсь в дверях и лечу плашмя в коридор. От окончательного позора меня спас именинник. Сильные мужские руки, так вовремя обхватившие меня за талию, спасли репутацию. Спиной я врезалась в него. Божественное ощущение. Горячее, жёсткое тело, о которое и разбиться можно, и руки, которые автоматически обхватили меня, ощущать на себе было приятно. Высокий, с отличной фигурой, стильной стрижкой и мягкой улыбкой, мой друг казался тем самым принцем, о котором мечтает каждая девушка чуть ли не с детства. Димка спешно попытался придать мне вертикальное положение, при этом не переставая ржать, как табун лошадей.
  - Стоишь? - выдавил он, задыхаясь от хохота.
  - Стою, - мяукнула, честно стараясь приобрести устойчивое положение. - Отпускай. И хватит ржать! Это все сапоги дурацкие, - неспешно, честно сказать, нехотя, высвобождаясь из его объятий и поворачиваясь к нему лицом.
  - Да, я так сразу и понял, что виноваты во всем сапоги, - продолжал веселиться этот провокатор, снова и еще теснее прижимая меня к себе. Сам напоил, еще и прикалывается.
  - Поросенок, - ударила его в плечо кулачком. - Ты специально это сделал!
  - Я тебя не ронял, - делал вид, что не понимает, о чем я. - И вообще, как настоящий джельтмен, предложил проводить. Сама отказалась.
  - Решил, я там без тебя не справлюсь?
  - Ну... Вдруг утонешь? Я же переживаю. Кстати, как насчёт второго раунда?
  - Зараза. Еще и стебается, - озверев, набросилась на него с кулаками.
  - Эй, хорош меня бить, - Митя, гогоча во все горло, быстро схватил мои запястья, развернул к себе спиной и прижал руки по бокам.
   И тут я увидела их. Всего в нескольких метрах от нас стояли Рифат в обнимку с какой-то кралей, Мурат с ярко накрашенной лахудрой и мой дражайший супруг (все еще супруг) тоже с девицей, которая обвивалась вокруг него, как плющ. Интересненькая ситуация, всю нелепость которой я осознавала даже в алкогольной расслабленности. Как-то даже растерялась, несколько раз моргнула, словно надеясь, что это глюки, и попыталась вспомнить что-нибудь подходящее к случаю. Не смогла. Все внимание сконцентрировалось на девахе, которую мой муженек предпочел моему обществу.
  - Милый, - шептала она довольно громко ему на ухо, как будто они тут были одни, - ты сводишь меня с ума... Я теку, думая о том, как ты хватаешь меня и прижимаешь к стене в каком-нибудь укромном уголке. Я хочу быть твоей маленькой похотливой куколкой. Затрахай меня до беспамятства! Трахни меня так, чтобы завтра я не смогла даже пошевелиться.
  - Заткнись, - тихо рыкнул Злат.
  - Ты злишься. Да! Я плохая девочка и меня надо наказать, - не унималась эта шалава, продолжая бормотать какую-то пошлятину.
  Они все, видимо, выпили не меньше нашего. А эта телка, по ходу, еще и обкуренная. Если бы я была чуть менее пьяна, то покраснела бы от макушки до пяток. Теперь же мне почему-то хотелось заржать, так же оглушительно, как недавно заливался Димка. Начнем с того, что назвать Златарева "милым" можно было только в припадке буйного великодушия. И потом, неужели эта развратная шлюха привлекательнее меня? Похоже, богатый внутренний мир, четвертому размеру груди - не соперник.
  В данный момент Алтай высверливал меня взглядом аж до самых внутренностей, наверное, пытаясь до этого самого мира добраться. Но по его лицу, как всегда, ничего нельзя было прочесть. Мне никогда раньше не удавалось понять, что творится у него в голове. Как обычно, молчит, словно замороженная рыба. Хотя, в общих чертах, счастлив он не был.
  - Брачные игры папуасов, - прокомментировал Метелин. - Смотрю, весело у вас там.
  - И вам здрасте, - ляпнула, ощущая, как хорошее настроение машет ручкой. - Вижу, вы тоже не скучаете. Брачные игры также в самом разгаре.
  - Привет, Мурат, - Дима подвел меня к этой компашке и протянул Метелену руку.
  - Откуда ты его знаешь? - зло прошипела, общаться с ними не возникало никакого желания.
  - Профессия обязывает, - Митя расстроенным не выглядел, что бесило еще больше.
  - Классная у тебя днюха, Мить, - усмехнулся Метелин. - Аришь, выглядишь потрясно. Хорошеешь день ото дня, даже глаза в кучу тебя не портят, - скалился он.
  Мартышка, прилипшая к моему мужу, засмеялась, словно безумная гиена. Боже! Знала бы я его вкусовые пристрастия!
   - И с чего ты так нахрюкалась? - голосом строго папочки спросил Риф.
  - Это секрет. И вообще, мы здесь за этим и собрались.
  - Вы еще тут? Погодите меня, - пропищала очередная девушка Подольского, вываливаясь из нашего закутка, и поковыляла по направлению к нашей веселенькой компашке.
  - А я смотрю, у вас тройничок намечается, - резвился Мурат.
  - Вы тоже неплохо развлекаетесь, - парировала я с ядовито-сладкой улыбкой. - Но в отличие от вас, я жуткая собственница. Мое - значит мое. А если еще чье-то, то мне уже не надо. Пойдем, Мить.
  Я затылком ощущала холодные глаза убийцы, смотрящие нам в спины. Вообще-то, после сцены, которую Алтай наблюдал несколько минут назад, я ожидала, что он впадет в священное бешенство. Все-таки, я ему пока еще жена, а Дима едва не поцеловал меня. Злат эксцентричен, очень самолюбив и мнит себя сверхчеловеком. Пофиг, что он тоже не один, можно сказать, пойман с поличным. Но, похоже, ему на это плевать. Мысль отдалась затаенной болью в груди - далекой, почти неслышной, саднящей. Я тряхнула волосами, отгоняя печаль. Если нельзя изменить ситуацию, то, по крайней мере, нужно приложить все усилия, чтобы изменить свое к ней отношение. Продолжаем веселиться.
  Глава 8.
  В выходные мы с девчонками мотались по клубам. Они искали то ли подработку, то ли спонсоров, но в основном напивались. Первая недостигнутая цель неплохо компенсировалась второй частью планов на вечер: напиться, как чукотский оленевод после сдачи мяса.
  Утром понедельника в состоянии рекордного похмелья я проснулась в квартире у девчонок, благополучно проспав и пары, и тренировку. Разбудил меня после обеда Подольский. Бодрый и полный энтузиазма. Выглядел Дима свежо, румяно и жизнерадостно. Хотя, смею предположить, эти выходные он провел не менее бурно. Однако, в отличие от меня его ничто не брало.
  За окном стоял яркий и холодный осенний день. Золото листвы и ласковое солнце.
  - Вставай и одевайся быстрей, - он поставил чашку крепчайшего кофе на тумбочку рядом с кроватью.
  - Доброе утро. Если оно вообще доброе. В чём я лично сомневаюсь... Тебя кто впустил?
  - Мне Лера ключ дала. В универе. Сказала, что не смогли тебя разбудить. Волнуются девчонки.
  - Это стресс. И полное отсутствие настроения, - пригубив кофе, зажмурилась от удовольствия.
  - Психологи утверждают, что для хорошего настроения нужно ежедневно обнимать восемь человек. Ну, или дать одному в морду. Последнее при стрессе особенно помогает, - у Мити на все случаи жизни есть советы.
  - Я схожу с ума от желания набить морду лишь одному человеку, но, к моему величайшему сожалению, в ближайшем будущем это вряд ли получится. Весовые категории у нас разные, да и вообще...
  - Давай, допивай быстрее, - перебил меня Димка.- Умывайся. Надень что-нибудь приличное. Мы идем на выставку.
  - Какую выставку?
  - Современной живописи. Какая разница?
  - А зачем, спросить можно?
  - За твоим вторым шансом. И учти - третьего может и не быть.
  Я с радостным визгом бросилась Димке на шею.
  
  - Объясни, что мы тут делаем, - скучала я возле непонятных агрессивных абстрактных полотен, на мой неискушенный взгляд, совершенно безвкусных.
  Под ручку с Подольским мы прогуливались по салону туда-сюда уже битый час.
  - Кое-кого ждем.
  - Кого?
  - Да вот его, - Димка направился к мужчине лет тридцати пяти-сорока, волоча меня за собой.
  Его знакомый, несмотря на зрелый возраст, выглядел стройным и видным образчиком мужской породы. Поджарый живот, острый пытливый взгляд зеленовато-серых глаз, коротко стриженые волосы песочного цвета и густая щетина, уже трансформирующая в обширную бородку и усы. Рядом с ним стояла миниатюрная шатенка лет тридцати. Не красавица, но внешность приятная. От неправильных черт ее лица отвлекали огромные карие глаза, бархатные, добрые и приветливые.
  - Привет дружище, - парень стиснул широкую ладонь приятеля. - Арина, познакомься. Это мой давний друг - известный на всю страну спецкор Андрей Стародубцев. А это его прекрасная спутница.., - Дима замялся.
  - Таисия, - подсказал Андрей. - Моя невеста, - он одарил нас широкой белозубой улыбкой. - Рад тебя видеть.
  - Андрюша называет меня на европейский манер Таис , - с нежной улыбкой пояснила женщина. - А друзья просто Тая.
  - Да, конечно, я про Андрея наслышана, - оживилась. - По нему весь наш курс сохнет.
  - А я надеялся, что по мне, - шутливо расстроился Митя. - Позвольте представиться, - он склонился к руке Таис, - начинающий адвокат Дмитрий Подольский.
  "Позер", - фыркнула про себя.
  - По тебе юрфак страдает, а журфак по Стародубцеву. Придется делить лавры, - подколола его вслух.
  - Я так понимаю, ты не просто так сюда пришел? - усмехнулся репортер. - Не помню, чтоб ты от подобных мероприятий тащился.
  - Птичка на хвосте принесла, что ты сегодня здесь будешь, - не стал темнить Подольский.
  - Мог бы позвонить.
  - Нет. Это дело с глазу на глаз лучше решать.
  - Так у тебя ко мне дело. Какое же?
  - Та же птичка доложила, что ты после завтра в командировку улетаешь. В ближнее зарубежье. Там, походу, заварушка намечается. А ты у нас всегда в эпицентре событий.
  - Со мной что ли хочешь? - удивился Стародубцев. - Зачем?
  - Мне, действительно, без надобности. А вот девушке этой юной, - он кивнул на меня, - очень даже нужно. Она учится на журналиста и ей позарез нужен горячий репортаж.
  - Шутишь? - потемнел лицом Андрей. - Я с собой туда ребенка не потащу. Ей восемнадцать хоть есть?
  - Есть, - насупилась я, понимая, что не выгорит. - И я не ребенок.
  - Андрюша, - прищурился Дима. - Помнишь, как я тебя выручил? Ты мне тогда обещал помочь во всем, с чем бы я к тебе не обратился. И вот теперь, когда я обратился...
  - Ты не за себя просишь, - прервал его репортер, начиная злиться. - А за соплюху эту. Уж не представляю, какие у тебя с ней отношения, но я из-за нее подставляться не стану.
  Мне срочно нужно было привести какие-нибудь веские аргументы в свою пользу, но в голову, к моему величайшему прискорбию, ничего стоящего не приходило.
  - Журналистика - это не профессия, это - призвание, - грустно заметила я. - Нельзя вот так губить мечту на корню. Все мы с чего-то начинаем...
  - Согласен. Все мы с чего-то начинаем, а ты пытаешься начать с конца. Так дело не пойдет. Тебе нужно учиться, затем набраться опыта, а уж потом для себя решить - твое это или не твое. Пойми, ты - женщина. То, чем я со своими коллегами занимаюсь - это не работа, это - образ жизни. Поэтому в нашей профессии больше мужчин. У вас, женщин, другое предназначение: семья, дом, дети.
  - Мы живем в двадцать первом веке. Слово "эмансипация" уже давно перестало быть ругательным, - возразила совсем упавшим голосом. - И, уверяю, я многим твоим коллегам-мужчинам сто очков вперед дам.
  - А это еще нужно доказать. Давай так. Нарой мне какой-нибудь стоящий материал. Преподнеси его так, чтобы даже я удивился, понял, что ты - талант, который губить нельзя. Вот тогда и поговорим.
  - Но ты же видел итоговые результаты нашего конкурса в институте? Это был плохой репортаж?
  - Неплохой, но и не шедевр. Этот твой репортаж - посмотрели и забыли. Нужно что-то более цепляющее, что будут обсуждать бабки на лавочках, домохозяйки в магазинах, студенты в перерывах между парами. Целевая аудитория для того твоего сюжета - это в основном молодёжь. Ты понимаешь, о чем я?
  - Ну и где мне найти такой материал?
  - А это уже не моя проблема. Давай так. Приносишь мне что-то по - настоящему интересное, и я беру тебя к себе в группу, ну, скажем, в качестве помощника, для начала. А там, как себя проявишь. Пойму, что ты - самородок, поспособствую.
  - Идет, - процедила сквозь зубы.
   Ну, а что мне еще оставалось.
  - Успехов тебе, девченыш, - донеслось мне вслед.
  
  Ничего не складывалось. Не личная жизнь, ни мои планы стать сильной и независимой личностью. Доказать, что чего-то стою. Конечно, я еще молода. У меня вся жизнь впереди. Но в настоящее время она меня не радовала. Все, что было хорошего сейчас - это мои друзья. Я была не одна. Только это не позволяло мне впасть в жесточайшую депрессию.
  
  Трудовые будни слились в бесконечную череду унылых ноябрьских дней. Дождь расшивал серыми нитями грустный осенний пейзаж за окном. Частокол почерневших деревьев навевал уныние. Иней на пожухлой траве по утрам пророчил неизбежность наступающих морозов. Короче, день - пиz..ц , настроение - пиz..ц, личная жизнь - пиz..ц, погода - пиz..ц. И так постоянно.
  Мне не хотелось бросать курсы иностранных языков, так как они были необходимы для моей будущей профессии. На занятия по вождению и тренировки времени совсем не хватало. Как я и предполагала, Сабиров не оставил это без внимания. Две недели спустя после моего вынужденного отлынивания, когда я уже практически добралась до дома, мечтая рухнуть на кровать и забыться, Риф позвонил.
  - Ты, смотрю, решила совсем забить на наши занятия, - начал он с места в карьер.
  - Я устаю. У меня времени нет, - попыталась слабо возразить, придумывать отмазки было лень.
  - Чем это ты так сильно занята? Тебя даже в выходные дома не бывает. Впрочем, подъезжай в Вымпел. Нам все равно нужно поговорить, - отрезал он.
  Устало вздохнув, я вышла из автобуса и поехала в противоположном направлении. Сабиров прав: поговорить все равно придется.
  В Вымпеле в такой поздний час никого не было. В спортзале в гордом одиночестве Рифат яростно вколачивал кулаки в доску, оббитую плотным слоем дерматина с ватной подкладкой, чтобы не ободрать кожу рук. Я поежилась от мощи его ударов. Ткань висела клочьями. Игра скульптурных мышц завораживала. Капельки пота на обнаженном, идеально вылепленном торсе вызывали какую-то непонятную дрожь внутри. Сплошной тестостерон. А у меня давно никого не было. Внизу живота нарастало напряжение. Я непроизвольно облизнулась, ненавидя саму себя за слабость тела. Риф не обращал на меня никакого внимания до тех пор, пока доска с печальным треском не рассыпалась.
  - Бл.., - выругался он. - Просил же что-нибудь попрочнее.
  - Может, чугунную плиту? - ехидно предложила я, начиная беситься.
  Для чего он меня сюда позвал? Чтобы я лишний раз полюбовалась на красивого сильного мужика? Так они вокруг меня толпами ходят. Толку-то. Риф одарил меня нехорошим взглядом, обтерся полотенцем и надел майку.
  - Ну, и чем ты занята? - продолжил он наш телефонный разговор.
  Исходящая от него мощная сексуальная энергия сбивала меня с мысли.
  - Учусь, по вечерам хожу на курсы иностранных языков. На тренировки нет ни сил, ни желания.
  - Ясно. А что у тебя с тем белобрысым мажором? С тем, с которым ты обжималась в Джангале?
  - Во-первых, я не обжималась! А во-вторых, каким местом тебя это касается?
  - Да так, интересно. Ты специально провоцируешь Злата или просто дура?
  - Не поняла суть вопроса, - сощурилась я. - Алтай там, вроде как, тоже был не один. Он вообще изменял мне с самого начала и с завидной регулярностью. Почему он не отпустит меня? Я ему не нужна, это и ежу понятно.
  - А это ты вон у него спроси, - Риф смотрел мне за спину.
  Резко обернувшись, я похолодела. К нам неспешным бесшумным шагом приближался Злат. Его пронизывающий насквозь взгляд не сулил ничего хорошего.
  - Я полагаю, вам есть, что обсудить, - раздалось за моей спиной, - а мне еще к завтрашнему совещанию подготовиться надо.
  - Риф, - крикнула ему в след. - Ты это специально? Предатель.
  Алтай молчал. Его замораживающий взор сканировал меня снизу вверх. Я также сочилась злобой. Оба молчали. Через пару минут поняв, что этот конкурс уничтожающих взглядов мне не выиграть, решила сбежать.
  - Стоять!
  - Ага, щас, - бросила на ходу, - я тебе не песиль домашний, чтобы на команды реагировать.
  Меня больно схватили за предплечье и резко развернули. Глаза Алтая полыхали яростью. Я также была не в духе.
  - Пусти, - прошипела, сатанея. - Мне больно.
  - Научишься слушаться, и жить станет проще, - прорычал Златарев, но руку отпустил.
  Не позволю ему манипулировать собой. Гнев в душе боролся со здравым смыслом.
  - Чего тебе от меня надо?
  - Ты знаешь, что.
  - Нет, не знаю. Зато знаю, чего хочу я. Развод. Полную свободу, и забыть все, как страшный сон.
  Мое заявление произвело на него такой же эффект, как если бы я зачитала ноту протеста бетонному блоку. Алтай пристально смотрел мне в глаза. Лед и пронизывающая душу тьма, никаких чувств, пустота. Тогда попыталась воззвать к его разуму.
  - Зачем ты меня держишь? О любви давно речи не идет. Я не нужна тебе. Это предельно ясно. Рядом с тобой должна находиться совсем другая женщина. Красивая, яркая, успешная, дорогая. Умеющая постоять за себя, замолвить словечко, поддержать беседу, вызывающая зависть и восхищение других мужчин. Я бы все поняла и отошла в сторону. Нужно было просто сказать.
  Глаза заволокла пелена печали и непролитых слез, болезненная судорога скривила губы. Я в очередной раз пыталась пробиться через стену его безразличия. Хорошего такого безразличия.
  - Тебе отведена несколько иная роль. Просто нужно было делать, что я сказал. И все бы у тебя сложилось отлично.
  - Что было бы отлично? Изменилось бы твое отношение ко мне? И на ком же бы ты тогда реализовывал свои садистские наклонности?
  Я держу тебя под душем,
  Ты визжишь, приятно слушать.
  Hервы режет - словно ток,
  Ох, не любишь кипяток!
  - Все еще детство в жопе играет?
  - Да нет. С тобой я быстро повзрослела. Ты разбил мое сердце, вытер об меня ноги, - прокричала я, старалась успокоить в сотый раз колотившееся о ребра сердце. - Запомни, такие, как я, дрессировке не поддаются. Ты не сломаешь меня. Никогда!
  - Ты, правда, так думаешь? - Алтай прищурил ледяные глаза цвета грозового неба, злобно ухмыльнувшись.
  Мое сердце тревожно сжалось: не стоит с ним так разговаривать. Шизонутый киллер, у которого явное обострение. Плюсом ущемленное мужское достоинство, задетая гордость и эго. Он приказывал мне, помыкал, как хотел, упивался своей властью, а я взяла и ушла из-под его влияния. Наверное, сдерживать себя ему нелегко дается. Непредсказуемые последствия его ярости еще раз испытать на себе не хотелось. Ладно, не буду дергать кота за яйца. Хотя у меня еще есть много чего ему сказать. Резко развернувшись, поскакала галопом к выходу, пока не сорвалась окончательно. Лютая обида разрывала сердце каждый раз, как мы с ним сталкивались. К горлу подступал комок невыплаканных слез, а глаза предательски щипало. У самой двери все же не удержалась:
  - Есть только один способ командовать мной... Но его даже я сама не знаю.
  
  Глава 9.
   Облака в ноябре стали сплошными и серыми, в воздухе висела туманная дымка, по утрам лужи покрывались корками льда. Яркий желтый, рыжий, багряный - все пожухло и сгнило. Тусклый и грустный месяц. Пора тоски и уныния. И вот, как-то вдруг, внезапно пошел снег. В считанные мгновения застилая белым покрывалом этот мир. Сковывая все вокруг ледяными оковами. Это был конец осени и конец моей относительной свободы. Впрочем, все по порядку.
  Рифат, похоже, дал Гене отбой, махнув на меня рукой. Потому, как контролировать меня можно было лишь, посадив на цепь. Не без помощи моих друзей, я находила все новые и новые способы сбегать от охраны. Это было азартно и весело. Наличие слежки я объясняла дикой ревностью почти уже бывшего мужа. Девчонок это жутко забавляло, а что думал Митя, оставалось лишь только догадываться.
  - Я чувствую себя воровкой, - бурчала, карабкаясь на стену, - как в фильме "Если наступит завтра".
  Все в черном, стараясь слиться с темнотой, с Димкой на пару лезла через стену на ту самую заброшенную стройку, на которой прошлым летом меня едва не забил до смерти Варягин. Знакомые очертания полуразрушенного цеха будили неприятные воспоминания. Но с другой стороны, я была рада, что место вижу не впервые. Примерно зная внутреннее расположение помещений, мы сможем найти укромное местечко, чтобы осуществить задуманное. У меня фотографическая память, и я на уровне подсознания запомнила коридоры, по которым мчалась, спасаясь от пули. Надеюсь, сегодня все обойдется. Тут или пан, или пропал. Зря я впутала в это Димку, но без него мне было бы не справиться.
  Мы сидели в гараже у Димки и чинили мотоцикл, подготавливая его к весеннее-летнему периоду и долгому ожиданию этого периода в гараже. Точнее, подготавливал Дима, а я и Лерка болтались у него под ногами.
  - Я тоже хочу на телевиденье, - ныла Лера. - Или, на худой конец, в какое-нибудь популярное издание. Но тема - это реальная беда. Наркоманы, бомжи, выставки и премьеры там всякие не катят. Нужно что-то по-настоящему стоящее, неизбитое, вызывающее интерес.
  - Есть одна темка, - лениво и таинственно обронил Нарцисс, - но вам она не понравится.
  - Как ты это сказал! - причмокнула я. - Знаешь, она мне уже нравится...
  - Авантюристка, - вздохнула подруга. - Тебе бы только в историю влипнуть. Историческая ты наша личность...
  - Ты повторяешься, - огрызнулась я. - Ну, давай уже, излагай, - нависла над другом.
  - Я тут в ментовку на днях забегал по работе, - начал интригующем тоном парень. - Краем уха кое-что слышал.
  - То есть, подслушивал, поганец.
  - Я, вообще-то, не любопытный. Так, просто. Дверь плотно забыли закрыть.
  - Ага. Чисто случайно. Ладно, не обижайся. Я тоже бы так сделала.
  - Так вот, в эти выходные намечается нелегальная поставка какого-то оборудования, то ли техники, которая на вооружение госбеза имеется в данный момент только как экспериментальный образец. Заказчик некто Метелин. Слышала?
  Еще бы не слышала! Общий, мля, знакомый.
  - Допустим, - жадно облизала губы, ощущая, как меня охватывает синдром "великого комбинатора". - И что?
  - Это поможет криминальным структурам полноценно противостоять системе. Понятное дело, значительно осложнив им работу.
  - И почему мне должно это не понравиться?
  - Хотя бы потому, что в этой сделке как-то замешан твой бывший муж.
  - Вот если бы ты этого не сказал, то я бы еще, возможно, сомневалась.
  - Ха! Жаждешь отомстить?
  - А ты как думаешь?
  - Ты понимаешь, насколько это опасно?
  - Вот только про "опасно" мне не надо, о"кей? Я столько раз по лезвию ходила, что тебе и не снилось... Ты лучше скажи: место и время известно?
  - Обижаешь... У меня связей в этом городе больше, чем у твоего муженька. Профессия обязывает. Заброшенную стройку за городом знаешь? О ней еще полгода назад все газеты писали. Там разборки крупные произошли. Море трупов и крови.
  - Слышала я про это. Но не понимаю: зачем опять там-то?
  - За тем, что снаряд в одно и тоже место не падает. К тому же, теперь это здание все стороной обходят. Видимо, привидений боятся. Даже сторож сбежал.
  - Ясненько, - задумалась я. - Так если полиция про это знает, то, наверняка, захотят взять их всех тепленькими. И тут мы, до кучи палимся.
  - Нет. Мыслишь не верно. Разговор был о том, как раз, чтобы не мешать. Не спугнуть. Им на поставщика выйти надо. Полагаю, у них в рядах метелевских братков свой человек есть. Ну и план имеется, понятное дело.
  - Ладно... Но ты хоть понимаешь, что нас тоже по головке не погладят, если мы им всю игру поломаем?
  - Еще бы! Но кто узнает, что это мы? Репортаж издашь под псевдонимом.
  - Каким псевдонимом? - потерялась я.
  Некоторое время мы обсуждали, как меня по круче обозвать. Сошлись на Роксане (или сокращенно Ксанке) Ковалевой. Просто, но с претензией. Необычное запоминающееся имя и самая распространенная фамилия.
  - Вот и все, - удовлетворился Димка. - А если в эфир пустят, то там позняк метаться. Тебе уже точно никто нечего не сделает. Популярность - штука такая. Придется им менять свои планы.
  - Очень хочется в это верить... Сдается мне, ты не меньше меня заинтересован. Есть что-то еще, о чем мне необходимо знать?
  - Это мое дело, - насупился Митя.
  - Эй, ребята, - вклинилась в наш бурный диалог Валерия. - Если че, я в этом не участвую. Да вы спятили просто! Как так можно? Такое мероприятие нужно как следует сначала обдумать. Взвесить все риски. А они, я полагаю, немалые. Вы хотя бы до конца осознаете, во что впутаться решили?
  - Если хорошенько всё обдумывать, то на всё остальное времени не останется, - я так и знала, что у Лерки кишка тонка.
  - На твоем участии, смею заметить, никто не настаивал, - резко ответил ей Дима. - Сиди себе дома. Если повезет - возьмут прогноз погоды вести. И то, если красивее никого не найдут.
  
  Итак, мы карабкались на стену...
  - Откуда ты знаешь про плиты? - он спрашивал про те, что прямо за стеной.
  - Я тут была. Не так давно, если прикинуть...
  - Когда?
  - Помнишь, я тебе про Варягина рассказывала?
  - Так... Те бандитские разборки... Ты там была?!
  - Димуля, пожалуйста. Я не хочу об этом говорить.
  - Ладно.
  Мы вошли внутрь. Вот та самая колонна... Воспоминания нахлынули бурным потоком. Боль, страх, неверие, горькая обида - они до сих пор со мной. Больше никогда не позволю себя обижать! Никому! А ему в особенности!
  - Там вверх по лестнице на втором этаже есть ниша. Оттуда все отлично обозревается. Правда, далековато. В бинокль, или ... в оптический прицел, наверняка, видно отлично. Зато вероятность обнаружения минимальна. Снайперы, предположительно, там прятались. Доверимся профессионалам?
  - Идея неплохая...
  - Холодно, - пропищала я, старясь дыханием отогреть закоченевшие пальцы.
  - Терпи казак, атаманом будешь, - хихикнул Подольский в обычной своей манере. - А ты чего хотела? Работа репортера главным образом и заключается вот в таком вот ожидании, сидении в окопах, в беготне по городами в поисках сенсаций. Волка ноги кормят - вот тебе вся суть профессии.
  - Умный ты, блин. Еще немного, и орудия труда я себе отморожу. Обязательно было так рано сюда переться?
  - Нет. Надо было их дождаться, оповестить о своем присутствии. Спросить разрешения поснимать. На вот - согрейся, - парень протянул мне фляжку.
  Я понюхала:
  - Коньяк?
  - Причем отличный, - парень купался в самодовольствии.
  - Это не профессионально, - засомневалась.
  - Много ты понимаешь! Простыть лучше?
  Прошло еще минут сорок. За это время пол-литра мы уговорили.
  - Ты уверен, что они приедут? - мне стало скучно.
  - Информаторы проверенные. Стал бы я тут с тобой задницу морозить ради шутки. Тихо, - прервал сам себя. - Кажется, началось.
  В здание с одного конца заезжали два огромных темных автомобиля. Остановились у той самой колоны. Де жа вю. Из них высыпались, как горох, ребятки серьезной такой манеры общения.
  - Не видно ж ничего,- посетовала я. - Даже лиц не различишь.
  - Тихо ты. У тебя камера навороченная. Потом посмотрим. Если чего, у меня друг есть. Обработает. Ты, главное, снимай.
  С другого входа в цех внедрились еще три авто. Мужики, прибывшие на них, долго о чем-то переговаривались с теми, что приехали первыми. Потом все дружно пооткрывали багажники. Как в дешевом детективе. Я сделала приближение на максимум. И тут по спине пополз неприятный холодок. Интуиция орала дурным голосом: палимся. Как и почему она, понятное дело, не объясняла. Я пока ничего не замечала, но понимала, что палево, похоже, серьезное. О том, что внутреннее чутье не подвело, меня поставил в известность щелчок предохранителя. И ствол, упершийся в мой затылок. Димулька тоже оказался под прицелом.
  - Камеру положи, - почти дружелюбно посоветовали мне. - Поднимаемся медленно, так, чтоб я руки видел. И без фокусов, - просьба могла показаться даже вежливой, если бы не отвратительный хриплый бас и тон, которым все это произносили.
  Их было двое. Парочка жутко суровых ребят с протокольными рожами и свирепыми взглядами. Один держал нас на мушке и светил фонариком, второй тщательно обыскивал, особенно меня.
  - Прямо как в плохеньком боевичке, - хмыкнул Подольский, не теряя присутствия духа. - Ему ужасно не везло, особенно в пятницу, - дурным голосочком продекламировал он.
  - Тебе еще смешно? - взвилась на него, внут?ренне хо?лодея. - Не доходит, что мы доигрались в шпионов?
  - Девушка права, - подтвердил тот, что ощупывал нас, рывком стаскивая с меня черную шапочку.
  - Рыжая, - почему-то обрадовался он. - Ну-ка, посвети получше, - обратился он к напарнику.
  - Сипотная, - хрюкнул, облапив мне грудь.
  - Руки убери, - вызверилась на него.
  - Та еще стерва, - мужик сиял от удовольствия почище того фонарика. - Чё с ними делать будем?
  - Щас поставщики уедут, и разберемся, - напарник взял телефон. - Шеф, мы тут двоих нашли наверху. С камерой. Ага. Понял.
  - Идите,- он указал направление взмахом пистолета.
  Я хрюкнула, не понаслышке зная, что ствол - не игрушка. Фигли им так размахивать? Он же с предохранителя снят.
  - Поаккуратней, - попросила. - А то дырку сделаешь - потом не запломбируешь.
  Спустившись по лестнице, немного постояли в проеме, дожидаясь, когда стихнет шум двигателей.
  - Пошли, - ощутимый толчок в спину.
  - Фары включи. Посмотрим: что тут у нас, - голос показался знакомым, да и человек при ближайшем рассмотрении тоже.
  - Гена! Привет. Давно не виделись, - опознала я своего бывшего водителя. Типичный браток с толстой шеей и накаченными ушами. - Тебя повысили?
  Мужчина застрял на фазе полнейшего недоумения, силясь привести в соответствие мой трепетный образ с общим антуражем в виде развалин, навевающих жуть, обитающих в них крепышей со зверскими мордами, неунывающего красавца-блондина за моей спиной и груды ящиков в открытом багажнике гелика, олицетворяющих собой кучу статей УК.
  - Ты чего здесь делаешь? - прорычал Геннадий, решивший наконец довериться зрению и явно не испытывавший особой радости по поводу нашей встречи.
  Нужно было срочно придумать легенду по возможности очень похожую на правду.
  - Разве не знаешь, что я на журфаке учусь? У нас задание: создать документальный фильм. Я решила снять про криминал. Очень уж близкая тема. Может ты не в курсе, что на этой стройке банду Варягина положили? Тут много тайн еще осталось. Вот - проводим собственное расследование. А чтобы фильм получился атмосферным, мы с моим другом решили снимать ночью, как тогда, когда все произошло. И тут вы... Мы же не знали... Что нам было делать? Пришлось затаиться, чтоб вас не смущать.
  - Они на камеру все засняли, - решил подпортить вроде бы складную сказку один из тех ребят, которые меня с Димкой взяли. - Смотри, какой аппарат!
  Гена взял предмет моей любви и гордости.
  - Ну, так какой журналист откажется от горяченького, когда оно само в руки приплыло? - опомнился Димон. - Профессиональная привычка: снимать все, вызывающее интерес.
  - Мы же не думали, что это вы, - стала подпевать я своему другу.- Оттуда все плохо видно. Может, мы пойдем, а? А фильмец вы себе на память оставите?
  Глаза моего отставного охранника отражали лихорадочную борьбу мыслей и великое смятение. Он откровенно завис, застыл, как памятник жертвам страшных сомнений, разрываясь между нежеланием афишировать свой прокол и страхом, что скрыть его не удастся. Симпатию к моей скромной персоне я не рассматривала в виду не совсем сложившихся наших в прошлом отношений.
  - Не пойдете, - нахмурился мой бывший бодигард. - Знаю я тебя. Вечно себе на уме. Пусть с вами Метель разбирается. В машину их.
  - Ну, все, - прошелестела, - Какой паршивец! Вот что ему стоило сделать вид, что поверил? Теперь заметет. Метель, блин.
  Шанс выйти из этой передряги без потерь таяла, как снег по весне. Реальный гаденыш. Видимо, решил припомнить мне былые издевательства. А я еще думала, что он парень отходчивый. И воспринимает мои выходки - как детский сад.
  Глава 10.
  
  Проколовшуюся парочку завели в Джангал с пожарного выхода. И прямиком втолкнули в кабинет хозяина. Помимо Мурата, как всегда в весьма респектабельном обличье, которому еще в авто Геночка об наших царских косяках доложил, в комнате присутствовал Златарев. Это сильно осложняло и без того паршивую ситуацию. Он приг?воздил ме?ня к мес?ту ле?дяным взгля?дом сво?их серых глаз, и я сто-яла, не в си?лах ше?лох?нуть?ся, гля?дя то на не?го, то на Метелина, то сно?ва на не?го. Было предельно ясно - сейчас огребем больше, чем сможем унести.
  Собиралась было с места в карьер начать плести небылицы, чтобы не дать Мурату составить собственное мнение о произошедшем, надоесть и запутать своей трескотней. Но сло?ва зас?тря?ли в гор-ле. Затаившийся где-то в подсознании страх неумолимо выползал наружу, подавляя бесшабашность, дарованную алкоголем.
  Алтай неспешно поднялся с кресла. Сердце прыгнуло в уши. Это конец. Сейчас без всяких разбирательств просто и легко свернет мне шею. За?хоте?лось ужать?ся до раз?ме?ра муравья и упол?зти за плин?тус.
  В при?тален?ной ру?баш?ке и уз?ких джин?сах мой бывший муж у любой нормальной девушки вызвал бы приступ обильного слюноотделения и прочих жидкостей в некоторых местах. Было что-то очень мужественное в его манере держаться, какая-то опасная сила, которой мужчины мечтают обладать, но которая дарована лишь единицам. Ощущение этой силы завораживало и будоражило женское естество. Но меня уже мало трогало. Мою душу словно вырвали из меня, кроме боли и ненависти я не чувствовала в данный момент абсолютно ничего к этому человеку. Он мог стать моей самой сильной и единственной любовью, любовью всей моей жизни, заменить мне воду и воздух. Осознание того, что я могла бы иметь, но не имею, потому что он разрушил все то, о чем я мечтала, вызывало практически физические муки. Зная его пас?кудный ха?рак?тер, я на этот ходячий секс уже не реагировала. Я его ненавидела. За ненавистью и рана в груди терялась.
  - А ты прелесть, малышка, - как будто Мурат взаправду был рад меня видеть, он перевел колючий взгляд на Митю. - И мальчик у тебя ладненький. Это она с ним от тебя гуляет? Мы же их тут недавно вместе видели? - обратился он к Златареву.
  Тот сдержано кивнул, делая еще пару шагов нашу сторону. Дима рядом с ним тоже выглядел далеко не ущербным. Вы?сок, бе?локур и оба?яте?лен. Небесно голубые гла?за под шаловливым изгибом темных бро?вей, на ле?вой ще?ке, ког?да он улы?ба?ет?ся, небольшая ямоч?ка. У не?го кра?сивые губы, чувственно кривящиеся в усмешке и вечно озорное выражение лица. Пусть считают, что он мой любовник. Я от этого нисколько не проигрываю.
  - Вот никогда бы не подумал, - ненатурально сокрушался Метелин, дружески нам улыбаясь, как добрый папаша при виде не в меру расшалившихся отпрысков. - На вид такая серьезная, правильная. Ангел, а не девушка. Сама невинность. А на проверку такая же шалава, как и все бабы.
  - Опускаюсь всё ниже и ниже. Даже самой интересно, - прошипела в ответ.
  - И чего тебе все неймется, красавица? - вздохнул Мурат. - Кувыркалась бы себе со своим бойфрендом в теплой кроватке. На стройку тебя зачем понесло?
  - Я Гене все уже объяснила, - для того, чтобы окрепнул голос, мне пришлось кашлянуть. - Мы снимали материал для фильма про криминал. Сюжет-расследование истории гибели банды Варягина в этом месте весной. Конечно, все это на основе того, что нарыли следаки. В этом Дима мне и помогал. У него есть знакомые в полиции и возможность знакомиться с материалами дел. А это дело уже закрыли, так что ничего секретного мы привносить в эту историю не собирались. Просто практическая работа по учебе. И вовсе не предполагали, что перейдем вам дорожку. Откуда мне было знать, что именно в этот момент вы будете проворачивать там свои темные делишки? Мы просто выполняли нашу работу. И все. Так получилось...
  - Кто вам рассказал о сделке? - оборвал мои оправдания грозным окриком Метелин.
  Похоже, в отсутствие злого умысла он верить отказывался. Более того, собирался подвесить на нас всех доступных собак и прочую животину. Вот как его убедить?
  - Компостировать мне мозги еще не одной бабе не удавалось, - продолжал буйствовать он. - Сказками ты своего малыша корми. Еще раз спрашиваю: откуда вы узнали про сделку? Ты реально считаешь, что я поверю в то, что вы снимали просто так, неизвестно что и кого?
  - Ну... да, - честно затрепетала ресницами я.
  - Ладно.
  Мурат вынул флешку из камеры и раздавил ее каблуком своего дорогущего начищенного до зеркального блеска ботика.
  - Как ты мог, - с театральным трагизмом в голосе воскликнула я, стараясь придать своему образу как можно больше драматизма.- Ты погубил мою карьеру!
  - А ничего, что по всем законам жанра мы вас вообще завалить должны? - ядовито осведомился Метелин.
  - А это никак не можно, - спокойно и уверенно известила его, - потому как господин Байсалов, мой добрый друг, хладный труп прекрасной девы сразу на него повесит, - я кивком указала на Злата, который предпочел молча наблюдать за развитием событий и только позволял себе прожигать меня яростным взором.
  - Даже разбираться не станет, - окончательно вошла в роль, умея сохранять хорошую мину при плохой игре.- И всем твоим дружкам-киллерам необратимый и однозначный кирдык. Не знаю, в курсе ли ты всех тонкостей их легального пребывания в этой стране, но моя безопасность в данном конкретном случае не последнее место занимает.
  В это время я не думала о том, что Дима наматывает на ус лишнюю информацию, которая ему совсем ни к чему. Плевать. Пояснять ему все равно ничего не собиралась потом. Сейчас главное, чтобы это потом наступило.
  - А что нам мешает шлепнуть твоего дружка? - грозно прошипел отбредший дар речи Алтайчик.
  Он смотрел на меня так, словно давно не убивал и долго не продержится.
  - Ну.., - закатила я глаза, - дай подумать... Может то, что я молчать об этом точно не буду? Егорушка спит и видит, как вас к стенке прижать. Кошмар, правда? Что это за век?! Людей сжигать нельзя, рабов держать - тоже, даже пытать никого нельзя. Ты родился не в то время и не в том месте.
  Злобные морды Златарева и Метелина были как бальзам на душу.
  - Придется только рассказать, при каких обстоятельствах мы тут оказались. Мне, конечно, от Егора сильно перепадет. Пожурит не по-отчески. Ничего. Переживу. А вот вам... Митька, подскажи: сколько им светит? Ты же будущий юрист.
  Митя помалкивал и о чем-то думал. Выражение его симпатичной мордахи мне однозначно не нравилось. Что у него на уме? Где-то в глубине подсознания начала закрадываться мысль, что он не такой простой, как хочет казаться. Почему в настоящий момент предоставляет возможность мне одной бодаться с ними? Это никак не вязалось с его характером. Но что именно меня беспокоило? Эту мысль я сформировать не смогла в виду насущных проблем.
  - Да кто такой этот Байсалов? - буквально взвыл Метель.
  - Один чувак из госбезопасности, - вздохнул Алтай. - Приставили к нашей группе следить, чтоб особо не злодействовали. Пока предъявить конкретно нечего не могут, но... Потом объясню.
  - Он говорит, что вам категорически возбраняется нас шлепать, - пояснила милостиво я. - За такие шалости вас можно будет крепко взять за кадык.
  Метелин мерил шагами кабинет, разрываясь между желанием проучить распоясавшуюся и абсолютно обарзевшую молодежь и нежеланием навредить друзьям. Было заметно, что подобные дилеммы вызывают у него приступы плохо контролируемой ярости.
  - Что будем с ними делать? - спустя продолжительную паузу, в течении которой он старался совладать с гневом, поинтересовался Мурат. - Я бы обоих закопал. Но раз ты под колпаком...
  - Ты тоже, - бывший муж окинул дружка содержательным взглядом.
  Златарев подошел ко мне так близко, что почти касался моего лба своими губами в то время, как я задрала голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он, похоже, уже успокоился и принял какое-то решение. Во взгляде зияла пустота. Бездушные безжизненные глаза убийцы. Да может ли он вообще что-либо чувствовать? Казалось, взгляд пробирается внутрь, и от этого становилось так холодно, стыло.
  - Ты хотя бы соображаешь своими куриными мозгами, что было бы, если бы Гена тебя не узнал? - от его тихого бесцветного голоса мороз по коже пробирал. - Если бы там были не наши люди? Или если бы Гены там не было?
   Вопросы были больше похоже на риторические, но я все же ответила:
  - Ага, дитятко у вас неплохое, только на головку слабое. Впрочем, это тоже не беда. Тогда бы вы избавились от своей головной боли и лишней проблемы, которую я из себя представляю. Поэтому искренне не понимаю, почему тебя это так беспокоит?
  - Ты хоть сейчас можешь быть серьезной? - осведомился он. - Что за дурацкая манера изо всего устраивать балаган?
  Я привыкла относиться к жизни с изрядной долей юмора, потому что если слишком серьезно воспринимать свои неудачи и беды, то можно впасть в глубокую затяжную депрессию и сутками заливаться слезами, стеная и истеря. Однако, бывают ситуации, в которых сложно найти что-то веселое. И это была как раз одна из них.
   Я больше боялась не за себя, а за Димку. В моей голове и без последней истории полно секретной информации, но я до сих пор жива. И вряд ли сегодня закончу свой жизненный путь. Наказать меня Алтай конечно может. Вижу, как за непроницаемым выражением лица копошатся мысли, что бы такое сотворить с моим бедным щупленьким тельцем. Нарвалась, не спорю. Но он, похоже, этим не сильно расстроен. Ему-то только польза. Появился реальный предлог меня прищучить. Но убить не убьет. Не сегодня. А вот Мите грозила реальная опасность. Жизнь моего друга для них особой ценности не представляет. Труп болтать не будет, понятное дело.
  - Тебе не кажется, что ты предоставил своей женщине слишком много свободы? И старших она, смотрю, совсем не уважает, - вставил свои пять копеек Метелин.
  - Не кажется, - прорычал Алтай. - Я это знаю, и сейчас лишний раз убеждаюсь, что она ей ни к чему. Мурат, ты не возражаешь, если я переговорю со своей женой тет-а-тет?
  Вежливость была чисто формальной, так ка в ту же минуту Злат схватил меня за запястье и вытолкнул из комнаты, протащив мимо охранников, толпящихся в коридоре, затолкнул в приват-кабинет.
  - Ну, и что я, по-твоему, должен с тобой делать?
  - Риторический вопрос. Если дуло смотрит в нос! Понять? Простить?
  Его губы дрогнули в циничной усмешке.
  - Ты понимаешь, что твой хладный трупик Байсалов любом случае повесит на нас? Не важно, кто тебя шлепнет в процессе поиска приключений. Если он оставил тебя со мной, то, значит, у него были планы. Егор просто так ничего не делает.
  - Следовательно, убить вы меня не можете, - рационально заметила я. - И покалечить тоже. Вообще ничего не можете, по сути. А то я ведь и настучать могу.
  - Не обольщайся. Тебе не приходило в голову, что у меня могут просто нервы не выдержать.
  - Нервы у тебя стальные. Вот только злобы через край. И сейчас ты, вроде, здраво мыслишь, - заметила осторожно.
  - Ну, это только сейчас. И ты права. Тебя мы не тронем. Но вот что касается твоего дружка... Должен же кто-то ответить за твои выходки.
  - Нет! - похолодела, страх липкими ледяными щупальцами вцепился в сердце.
  - Почему нет? Молодой человек по роду своей деятельности постоянно лезет в чужие дела. А излишнее любопытство всегда чревато. Всякое может случиться. Поверь, Мурат со своими ребятами обставит дело так, что ни к нему, ни к нам не у кого вопросов не возникнет. У меня есть запись вашего участия в гонках. И если твой дружок совершенно случайно разобьется на своем байке, обвинить в его смерти кого-либо будет сложновато.
  У меня пересохло в горле:
  - Не надо.
  - Не надо? Думаешь, меня сильно радует, когда весь город говорит о том, как ты с этим мальчишкой мне рога наставляешь?
  - Мы просто дружим. Клянусь.
  - Да ну? И почему я должен тебе верить? Знаешь, а у меня тут возникла мысль... Что, если вы оба случайно разобьётесь? И весь геморрой с тобой закончится.
  Я не могла себе позволить бояться. Стоит лишь показать ему свою слабость, и он меня растерзает.
  - Если бы ты хотел меня убить, то давно бы сделал это. Однако, решил поболтать. Я полагаю, вовсе не для того, чтобы напугать до поноса. И чего следует вывод: мочить ты меня не собираешься. Тебе что-то от меня надо. Но, вот только чего? Не расскажешь?
  - Иногда ты проявляешь чудеса сообразительности. Да, ты все еще жива только потому, что нам надо выяснить - какую роль тебе отвел Байсалов. И только поэтому сейчас ты живешь у Рифа и творишь все, что тебе вздумается. А я пока просто наблюдаю, но теперь пришел к выводу, что моя милая женушка способна испоганить любой план, даже идеальный. Поэтому ты едешь ко мне и жить будешь в моей квартире.
  - Мне следует рухнуть в обморок от счастья?
  - В универ будешь ездить с охраной. Вообще, без охраны ни шагу больше.
  - Да щас. Знаешь же, что сбегу. А если ты меня запрешь, то на этот случай у меня есть друзья и подруги. Преподаватели, наконец, заинтересуются, куда это пропала их самая чудаковатая студентка. Я слишком яркая личность, чтобы исчезнуть так просто, и чтобы никто этого не заметил.
  - Солнышко ты мое яркое, ты думаешь, что я не найду способ успокоить этот интерес?
  - Всех не перебьешь. Тем более, обилие трупов вокруг вашей группы чревато последствиями. Нам лучше договориться. Ведь так?
  - Любишь ты торговаться. Как баба базарная. Тебя мама случайно не на рынке родила?
  - Неважно где, но глупых детей она не рожала. Давай так: ты отпускаешь Димку, а я буду жить с тобой. Чисто формально. Но изо всех сил буду делать вид, что мы - счастливая супружеская пара. И обещаю докладывать обо всех поползновениях Егора. Если он вдруг как-то проявит себя или даст мне задание. Или... Ну, не знаю, какие у него там на меня виды... Чтобы это выяснить, мне надо больше свободы. Если я буду сидеть в четырёх стенах и передвигаться под неусыпным оком ваших ребяток, то Байсалов ко мне просто не подберется, не рискуя вызвать подозрения. Как ты себе это представляешь? Он подходит ко мне на глазах у охраны и предлагает за вами шпионить?
  - Хитрожопая стерва. А ты тем временем будешь продолжать зажигать со своим Димулей у меня за спиной. Как далеко вы с ним зашли?
   - До упора, - разозлилась я. - До тех пределов, которые ты можешь себе нафантазировать.
   - Это был сарказм или откровение? В твое горячее желание помочь мне выяснить планы Егора насчет нас верится с трудом.
  Для разрешения конфликтной ситуации требовалось призвать на помощь мой призрачный дипломатический дар.
  - Ненавижу, когда меня используют. Ты, Егор или еще кто-нибудь. Потому шпионить за вами для Байсалова однозначно не буду. Со мной можно договориться. Заставить нельзя. Между мной и Димкой ничего нет! Сколько можно повторять? У Мити и без меня девок хватает. А я себя не на помойке нашла, чтобы быть его очередной галочкой в списке. У нас чисто платонические отношения. И с тобой будут такие же. Давай заключим сделку. Ты отпускаешь Подольского с миром, а я даю слово не играть против вас.
   - Если Байсалов как-то проявит себя, ты обещаешь рассказать сразу? И не плести свои интриги? Думаешь, я не понимаю, что ты при любом ветре гребешь только под себя?
  - Сделка есть сделка. Я прекрасно понимаю, что водить тебя за нос чревато. Всех вас. Не тупая. По крайней мере, не настолько, как ты обо мне думаешь. К тому же, меня мало интересуют ваши дела. Я и так в них влезла по самые уши. Заметь, не по своей воле. Больше мараться не хочу. У меня своя жизнь, у тебя своя.
  - Меня устраивает. Пошли.
  Когда мы вернулись в кабинет Мурата, Митя лежал скрючившись в углу с окровавленным лицом. Над ним нависали Гена и еще один здоровенный детина с лошадиной физиономией.
  - Митя, - я было рванулась к нему, но Алтай перехватил меня за талию и прижал к себе спиной.
  - Мы тут твоему дружку немного его смазливую мордашку подпортили, - осклабился Метелин. - Нужно же парнишке как-то объяснить, чтобы не лез не в свое дело.
  - Нормально так, - согласился Злат. - Я обещал оставить ему жизнь, но насчет здоровья уговора не было.
  - Считаешь, надо его отпустить?
  Златарев оттолкнул меня в сторону и присел над Подольским.
  - Моя жена изъявила горячее желание вернуться ко мне и попытаться спасти наш брак. На радостях я решил предоставить тебе возможность еще немного пожить. Надеюсь, ты понимаешь, что если еще раз захочешь сунуться туда, куда соваться не стоит, то лучше заранее присмотри себе место на кладбище. И обо всем, что произошло, лучше также помалкивать. Ты же умный малыш, прекрасно понимаешь, чем твоя болтовня обернётся для вас обоих, - он оглянулся, смерив меня тяжелым взглядом.
  Я дрожала, как лист на ветру, прижимая руки к груди, изо всех сил стараясь удержать рвущиеся наружу рыдания.
  - Уберите его отсюда, - прорычал Мурат. - Воспитательный процесс на сегодня закончен.
  Охранники подхватили Димку под руки и потащили на выход.
  - Стойте, - Злат одернул их в дверях. - Подольский, запомни: увижу тебя и Аришу еще раз вместе, закопаю обоих. Ваши останки никто никогда не найдет. Мамкам даже поплакать будет негде. Это ясно?
  Глава 11.
  Алтай привез меня в свою новую квартиру. Еще с порога я отметила две вещи: первая - ремонт тут был закончен уже давно (об этом, впрочем, я и сама догадывалась), вторая - женского присутствия в жилище не наблюдалось. Да и выглядело это новомодное пристанище киллера совсем не обжитым.
   Я была рада и удивлена одновременно. Рада, потому что видеть место своей пытки снова мне не хотелось. Удивлена - похоже, Алтай решил кардинально поменять тактику по отношению ко мне. Это, как минимум, настораживало. Нужно было сразу прояснить все неловкие моменты.
  Первый этаж двухуровневой квартиры был условно поделён на три зоны: кухню, столовую и гостиную. Я обогнула барную стойку, включила вытяжку и закурила.
  - Надеюсь, ты понимаешь, что отношения между нами прежними уже быть не могут? - осторожно начала я.
  - Считаешь, я должен расстроиться по этому поводу? - криво усмехнулся Злат, бросив на меня тяжелый и недобрый взгляд - Не переживай. Набрасываться не собираюсь. Жены из тебя нормальной все равно не получиться. И любовница ты тоже так себе. Третий сорт - не брак. Я вполне способен найти себе что-то более качественное и без претензий.
  - Проститутки лучше? Да вы зажрались, батенька, - не удержалась от ехидного замечания. - Впрочем, ты даже не представляешь, как это радует.
  - Моя комната на втором этаже, первая справа. Из остальных трех можешь выбирать себе любую. Я не намерен нянчится с тобой, как Рифат. У меня на это нет ни времени, ни желания. Просто учти - снова встрянешь в историю, и твои передвижения ограничатся пределом этой квартиры. И еще. Предупреждаю в последний раз: вздумаешь крутить любовь с этим своим блондинчиком или найдешь себе кого-то еще - пожалеешь, что на свет родилась.
  - Ревновать можно только того, кем обладаешь. Ты можешь только путем угроз и шантажа заставить жить с тобой под одной крышей, но твоей я больше никогда не буду.
  - Ревность тут не причем. Просто не собираюсь выслушивать от своих друзей и деловых партнеров байки о твоих похождениях. Блядства от моей жены терпеть не буду.
  - То есть тебе можно любовниц заводить, а мне нет? Надлежит целибат блюсти? Это нечестно!
  - Жизнь вообще штука несправедливая. Если станет совсем невмоготу: моя дверь - первая справа.
  Димка в универе не появлялся, звонки игнорировал. Абонент был не доступен. Я вся извелась, переживая за него. Своё беспокойство я объяснила девчонкам тем, что Митя слишком уж беспечно гоняет на мотоцикле на бешенных скоростях, и это добром не кончится. О том, чем завершилось наше совместное приключение, предпочитала помалкивать, отбиваясь от расспросов пространственными фразами. Если уж начинать рассказывать, то возникнет еще много других вопросов, которые задавать не имело смысла. Я все равно не имела права на них отвечать.
  Короче, нервничать мы стали уже втроем. Лерка очень быстро раздобыла адрес Подольского, и я с ней отправилась после пар навестить страдальца. Димка жил в центре города в шикарной высотке. С порога оценила ущерб. Выглядел он, мягко говоря, неважно.
  - Ты почему трубку не берешь? - взвилась я сразу, вываливая на него все свои накопившиеся нервы. - Врача вызывал? Все серьезно?
  - Тихо, тихо, тихо, - оборвал мои нападки Митя. - Не ори. И так голова болит. Ничего критичного. В первый раз что ли?
  - Что с тобой случилось? - задала первый разумный в сложившейся ситуации вопрос Лера.
  - Упал с мотоцикла. Телефон разбился. Новый пока не приобрел. Еще вопросы?
  - Значит, Арина была права! - всплеснула руками подруга. - Ты слишком быстро ездишь, и не всегда по правилам! Это неразумно!
  Н-да. Моя подруга не отличалась умом и сообразительностью. Судя по характеру травм в подобную байку мог поверить, разве что, только полный кретин. Да ладно. Хоть с этим не будем заморачиваться. Димка был со мной солидарен и одарил меня ироничным взглядом. Я лишь пожала плечами.
  - Чем ты лечишься?
  - Зеленкой.
  - Я серьезно.
  - Серьезно, если кто-нибудь из вас сгоняет за обезболивающем, я буду просто счастлив.
  - Ясно. Схожу. Питаешься тут чем? Тоже зеленкой?
  - Холодильник пустой, - Валерия уже инспектировала кухню.
  - Продуктов тоже куплю. И мобильник.
  - Погоди, - Дмитрий остановил меня у входной двери. - Деньги возьми.
  - Не надо. Мне Златарев карточку дал. Так что и телефон, и лечение за его счет, - и тихо добавила. - Это будет справедливо.
  - Зачем ты вернулась к нему? - так же тихо спросил Дима.
  - А ты как думаешь? - криво усмехнулась. - Ты же из-за меня вляпался по самое не балуйся. Мне и отвечать за последствия.
  - Ты тут не причем. Это была моя идея! Ты не обязана портить свою жизнь из-за меня.
  - Моя испорченная жизнь против твоей жизни. Точнее ее отсутствия. Считаешь, у меня был выбор? Я должна была позволить им тебя убить? Как бы ты поступил на моем месте?
  - Мы что-нибудь придумаем, - потупился Митя. - Это было какое-то лютое совпадение. Честное слово: я даже не предполагал, что все так получится!
  - Ненужно больше ничего придумывать. Пусть все будет, как будет. Хватит уже. Допрыгались.
  - Тебе не следовало сюда приходить, - спохватился Подольский. - Вдруг люди Метели за тобой следят?
  - Метелин мне ничего не сделает. Он слишком боится моего мужа. А со Златаревым я договорилась. О нейтралитете. Пока...
  В четыре руки мы быстро наготовили кучу еды, и Митю полечили от души. Он же просто лучился удовольствием от такой заботы.
  - Мне пора, - спохватилась я, вспомнив, что опаздываю на тренировку.
  Придумывать оправдания для Рифата желания не было, да и подозрения лишний раз вызывать не стоило. И так проштрафилась. Риф пока изображал из себя добренького, но очень скоро ему это надоест. Я нисколько не обманывалась на его счет, отлично помня обстоятельства, при которых мы с ним познакомились.
  Я выполняла упражнения на растяжку, когда Риф подошёл сзади. Бесшумно, как всегда. Почувствовав его взгляд затылком, напряглась, но продолжала спокойно заниматься. Пусть сам начнет разговор. Посмотрим, что у него ко мне есть.
  - Слышал, ты к Алтаю вернулась? - тихим вкрадчивым голосом спросил мужчина.
  - Ты же все знаешь, - обронила, не оборачиваясь.
  - Знаю. Это была плохая идея.
  - Какая именно? - резко развернулась.
  От взгляда его темных глаз стало не по себе. Рифат злился. И злился сильно. Все же, решила уточнить:
   - Какая идея тебе не нравиться больше? Согласиться на шантаж Златарева и тем самым спасти жизнь своего друга? Или пробраться на эту чертову стройку? Так мы понятия не имели, что наткнемся на людей Мурата. Все случайно произошло.
  - И прочему я тебе не верю?
  - Не знаю. У меня такой искренний вид.
  - Когда ты, наконец, успокоишься? Совсем дурная или есть шанс? Сама же себе могилу роешь.
  - Упеки меня в острог, на какой угодно срок, все одно сия наука, не пойдет мне, дурню, впрок, - процитировала и хмуро добавила. - Это моя жизнь. И я имею право с ней делать все, что хочу.
  - Когда-нибудь наступит момент, и я не смогу тебе помочь.
  - И, слава Богу. Помог уже. Подарив меня Алтаю. Альтруизм и человеколюбие - это не про тебя. Хоть что-то ты делал бескорыстно? Даже не по отношению ко мне. Вообще в жизни? Нет? Я так и думала. А ради меня? Просто потому, что я тебе хоть немного симпатична?
  - Ты считаешь, что мне симпатична?
  - Нет? Хорошо. Тогда моя смерть тебя не сильно расстроит.
  Разговор зашел в обычный тупик.
  - Я сегодня позанимаюсь с Кристиной, если ты не против, - заметив Крис, входящую в зал, поспешила ей навстречу.
  Димка быстро поправлялся. На нем все заживало, как на собаке. Жизнь текла скучно и размерено. Со Златаревым мы почти не пересекались. Он уходил раньше меня и приходил позднее. Домашнее хозяйство вести мне было некогда. Да и неохота, учитывая его мнение, что путная жена из меня все равно не выйдет. Злат не настаивал. Два раза в неделю приходила женщина для уборки. Я же только закупала минимальный набор продуктов для перекуса. Дома все равно никто не питался.
  Меня все больше занимала мысль, как сподобиться снять нормальный сюжет, больше не вовлекая Диму в неприятности и не спалившись самой. Стать узницей в квартире Злата уж очень не хотелось. А он выполнит свою угрозу, уверена. При малейшем проколе. Проблема казалась неразрешимой. Не рискующий журналист не находит интересную информацию. Рисковать было нельзя. Чревато.
  
  Глава 12.
  Пятница. Еще вчера Злат укатил в свой кемпинг. Сказал, что вернется нескоро и предупредил, чтоб не шалила. Ну, это смотря что, он понимает под шалостью... Никогда не угадаешь, что вызовет его недовольство. В любом случае, киснуть все выходные дома я не собиралась.
  Дима привел меня на стоянку. Там вокруг нескольких авто собралась толпа молодежи. Мы распределились по машинам и куда-то покатили. В динамики музыка орала так, что не было слышно друг друга. Кто-то совал мне в руки банку с пивом, пластиковый стаканчик с вином, кто-то сигарету. Все ребята были общительными и дружелюбными. Вскоре свернули в тихую деревеньку и остановились возле симпатичного бревенчатого домика. Затопили маленькую печурку. Стало тепло и уютно. Хорошо так. Один из парней достал гитару. Часть компании собралась возле него, остальные распределились по парам. Я заняла кресло в углу. Через какое-то время ко мне подошел Дима с бутылкой коньяка и плюхнулся на подлокотник.
  - Грустишь? - отметил мое угнетенное состояние.
  - Нет. Все нормально.
  - Когда тебе очень грустно, знай - где-то в мире прямо сейчас жирный пацан уронил своё мороженое.
  Я печально ухмыльнулась на эту попытку поднять настроение и тоже решила блеснуть остроумием.
  - Порой бывает так паршиво, что даже чай не лезет в глотку, а лезет в глотку только пиво, которым запиваешь водку. У меня такое ощущение, что я из тюрьмы выбралась. И вообще, у меня сейчас очень сложный период в жизни.
  - Ну, так поделись. Считается, что незнакомому человеку всегда легче рассказывать. У американцев для этого психологи существуют. Давай, я на этот вечер буду твоим психологом?
  - Ты не психолог.
  - Я будущий юрист, а это практически тоже самое. Валяй. Вываливай, все что накопилось, - подбадривал он меня, не забывая подливать в стаканчик и добавив обаяния своей улыбке.
  Спортивный, подтянутый и энергичный облик моего друга вызывал симпатию практически у всех. Умный глубокий взгляд бездонных очей цвета лазури. Резко очерченный, сильный подбородок и раскованность в общении говорили об уверенности в себе. А манера улыбаться, демонстрируя ряд ровных белоснежных зубов, - об уверенности в собственной неотразимости.
  - Ладно, - собралась с мыслями. - Только не жалуйся на взрыв мозга.
  Многое из того, что знал обо мне Димка, должно было вызвать у него кучу вопросов, но он никогда не о чем меня не спрашивал. Кое-что я ему все-таки должна рассказать. Он всегда мне помогал, и неизвестно, когда снова мне потребуется его помощь. Дима имеет право быть в курсе того, как рискует, находясь подле меня.
   И я рассказала. Больше, чем планировала. Все. К тому времени была ужасно пьяна, а догружаясь алкоголем, поведала пареньку то, о чем было нельзя говорить даже под угрозой расстрела. Знала же, что после бутылки коньяка беседа превращается в утечку информации.
  - Ой, - испугалась в конце, частично протрезвев. - Что я наделала! Ты же понимаешь, что это нельзя было говорить никогда и не кому? Тот, кто об этом узнает - долго не проживет.
   - Не бойся. Ничего мне не будет.
  - Ты что, заговоренный?
  - Можно сказать и так, - напустил таинственности в глаза Димка.
  Подумать только: следаки со мной несколько дней возились. А тут, оказывается, достаточно было меня как следует напоить. Или же из этого парня взаправду получится гениальный юрист.
  - Успокойся. Я все уже забыл. К тому же ты сама сказала: Байсалов запретил им совершать противоправные действия. А за тобой он, скорее всего, следит с особым вниманием. Что-то мне подсказывает, что особист этот с удовольствием любого из них подловит на горячем. Не умно это: диких зверей в город выпускать.
  - Ну, вот откуда ты знаешь?
  - Просто знаю.
  - Угу, верю. Сам брехун. Мне-то все равно не жить. Думаю... Особенно, если Алтай решит именно сегодня вернуться. И никакой Байсалов тут не поможет. А еще если узнает, что я так и не оставила идею стать известной журналисткой...
  - Нельзя предавать мечту. С таким мужем, вероятно, скоро мечта - это все, что у тебя останется. Я вызову такси. Не будем дразнить зверя.
  Подольский проводил меня до подъезда.
  - Психологический факт: эмоциональная боль длится двенадцать минут. Всё остальное - самовнушение. Не кисни. Не занимайся самокопанием. Если твой муж - мудак, ты в этом не виновата, - сказал он на прощание.
  
  - Польский меня в пятницу в цирк звал. Пойдем все вместе, - обратилась я к Валерии, которая на перемене опять печалилась о своей никак не клеящейся любви. - Ты, Лерка, для разнообразия игнорируй Димку.
  - А ты, Аринка, попроси его с собой друзей взять, - попросила Ксюша. - Мой женатик тоже что-то расслабился. Клин клином вышибают. Будем действовать по этому принципу.
  - Угу. План прост до идиотизма. Если парень над тобой смеётся, плюнь ему в рожу - пусть захлебнётся, - ядовито процитировала я.
  Только вот со Златаревым это не сработает. Как бы самой кровью не захлебнуться. Однако, идея с цирком была замечательной. Не зря Димульку Нарциссом прозвали. Невнимание со стороны Валерии его, как минимум, заденет.
  После представления мы ели мороженое в парке, гуляли по набережной и сидели в кафе допоздна. День прошел отлично. А дома меня ждал Алтай.
  - Где шлялась?
  Только он умел так говорить. Так, что этот ровный без эмоциональный тон внушал больший ужас, чем крики и брань.
  - Гуляла с подружками, - стараясь не нервничать. - Не могу же я сидеть все время в четырех стенах. Тем более, что ты тоже дома практически не появляешься.
  - Ты у меня еще отчет потребуй, - сощурился муж так, что сразу стало понятно: дальнейшие наезды мне боком выйдут.
  Я мялась, никак не решаясь попрекнуть его теми женщинами, с которыми он проводил все свободное от работы время. Я то, в отличие от него не по мужикам шлялась. Но это приведет к неизбежному конфликту, из которого я вряд ли выйду победительницей. Сожалеть он точно не станет. Горло перехватило от не выплаканных слез, океаном плескавшихся в глубине глаз. Горечь и обида прожигали насквозь, выкручивали нутро, разливались по венам ядом неутоленной злобы. За что он так со мной? Чем я заслужила подобное отношение? Почему он все время меня терроризирует, унижает и не дает спокойно жить? Я же давно не интересую его, как женщина. Сам сказал. От этой мысли почему-то стало еще горше. Злат растолковал мое замешательство, как признание вины:
  - Чтоб больше я про подруг не слышал. Думаешь, не понимаю, что это всего лишь причина вести разгульный образ жизни? Тебе что, больше нечем заняться? Водить машину так и не научилась. Рифат о твоих способностях к спорту не лучшего мнения. Халтура одна. В общем, так: с тренировок сразу домой. Кстати, как там у тебя с учебой?
  - Нормально у меня все, - прошептала, крепясь из последних сил.
  Обращается со мной, как с дитем неразумным. В носу щипало. Глаза горели.
  - С понедельника будешь ездить с водителем. Пока не вернусь.
  - Откуда? - на самом деле мне было все равно...
  - Через пару часов я с Рифатом и Кристиной уезжаю в Германию. По делам, - соизволил пояснить муж. - Примерно на месяц, два. Новый год, скорее всего, проведем там. Если что-то случится: обращайся к Динару или Насте. Они за тобой присмотрят.
  - Угу, - как же, без нянек никак.
  Удовлетворившись моим послушным видом, Алтай ушел. По-английски. Не прощаясь. Как только хлопнула дверь, я упала на диван и зашлась в истерике. Моя нежная психика не выдерживала такого давления. Стало окончательно ясно: так дальше продолжаться не может. Это не жизнь, а продолжительный не прекращающейся кошмар. На следующий день я позвонила Подольскому. Мы встретились в кафе неподалеку от центра.
  - Я хочу уйти от мужа. Официально развестись. Это единственный способ обрести свободу. Не могу так больше. Как собака на цепи. Помоги найти квартиру, - начала я с места в карьер.
  - Ты уверена? - нахмурился почему-то друг. Как будто он всей правды не знает!
  - Как никогда. Ты же в курсе, в каком я дерьме. К чему идиотские вопросы?
  - Погоди. Не гони лошадей. Как ты собираешься это провернуть? Вот так просто? Уйти и все?
  - Да. Именно. Так просто. Уйти и все.
  - Погоди ты. Думаю, что просто не получиться. Я, конечно, не знаю твоего Златарева лично, но что-то мне подсказывает, что с ним этот номер не пройдет.
  - И что ты предлагаешь?
  - Нужно все просчитать. Подготовить пути отступления. Взвесить риски.
  - Н-да. В тебе говорит адвокат, - скривилась от его поучительного тона.
  - С таким человеком лучше расстаться мирно. Не конфликтуя. Тогда как твой побег может его спровоцировать, вызвать неадекватную реакцию. Еще неизвестно, как он сам себе объяснит такое твое поведение. Не считаешь, что сначала стоит дождаться возвращения мужа и с ним это обсудить? Спокойно, без истерик.
  - Нет! Не считаю! - разозлилась я, отлично осознавая, что Злат живой жертву из своих лап не выпустит.
  Позже, оценив разумность доводов, пришла к выводу, что надо поговорить с Настей. Мне нужны не только соратники, а еще и союзники. Она единственная из них всех по отношению ко мне проявляет лояльность. Настасью я нашла в одном из спортзалов Вымпела.
  - Я решила развестись с Алтаем, и чем скорее, тем лучше, - огорошила с ходу киллершу. - Ты сможешь помочь мне?
  Настя замерла, будто пыталась осознать услышанное, затем сделала страшное лицо:
  - С ума сошла! Не вздумай! Да что тебя, в конце концов, не устраивает? Алтай тебя не прессует. В средствах не ограничивает. Чего тебе еще надо? Ты живешь своей жизнью, он своей.
  - Но почему? Зачем все это? - удивилась. - Я ему надоела. Я ему больше не нужна. Ни как жена, ни как любовница. Он мне сам об этом сказал. Сам постоянно изменяет мне. Я же не имею права на отношения. Ни с кем, кроме него. И свобода моя чисто условна. Опять вон охрану ко мне приставил. Разве ж это жизнь? Каторга какая-то.
  - А вот на эту тему отношения с ним выяснять тем более не стоит, - наставительно изрекла женщина.
  Вообще, я ничего не имею против возражений. Если возражают не лично мне. И не несут полнейшего бреда. Все полученный ответы именно бредом мне и казались.
  - Театр абсурда какой-то! - прочирикала сквозь нервный смех. - Что же мне делать?
  - Не жди, что Злат ради тебя станет менять свои привычки. Он будет жить так, как привык. Но тебя не отпустит.
  - Почему?
  - Просто не отпустит. Поверь мне.
  Ладно. Советов я наслушалась. Буду жить своим умом. А почему, собственно, я должна тогда менять свои привычки?
  - Лер, - достала я телефон, спускаясь к машине. - Вечером я приеду к вам в клуб. Алтай уехал заграницу. Мне скучно.
  Глава 13.
  Так прошел месяц. Точнее пролетел. Никогда еще так я не веселилась. Топила горе в вине. Ксюха в своей обычной ехидной манере назвала меня авантюристкой. Могла бы что-то новенькое придумать!
   Кайф начинался с побега от водителя с напарником, по совместительству охраны. Это давно вошло в привычку. Но приходилось становиться все изобретательней. Чего только мы не делали. Ускользали через запасной выход. Сбегали с пар. Переодевались. Девчонки и Димка со своими друзьями помогали, как могли. Четко планировали побег, отвлекали бодигардов, как могли. Перегораживали проезд, орали "Пожар! Помогите! Грабят! Насилуют!" Пару раз даже ментов привлекали. Гену и Севу совсем не жалко, конечно. Я не злопамятная, просто злая и на память не жалуюсь. Избиение Мити прощать не собиралась. Они, понятно, люди подневольные, но все же... Им из-за меня постоянно от Саулова перепадало. Печалька. Что поделаешь: лес рубят - щепки летят. О моих проделках Алтай, естественно, подробный отчет получит. Но он же сам обещал, что контролировать каждый мог шаг не будет. Я ему не изменяла. Просто бунтовала. Так почему же он все туже натягивает поводок? Эта мини революция должна была закончиться свержением власти. Чего бы мне это не стоило.
  До нового года оставалось две недели. Настя сказала, что Крис, Риф и Алтай приедут только после праздника. Вопрос с поставкой оборудования не решается. Проблемы с таможней. И что-то там еще... Так, что я могу поехать с ними в Грецию. У них, типо, традиция такая: отмечать Новый год в теплых странах. Нет, она не спрашивала моего согласия. Это было дело решенное. Однако, у меня на этот счет имелись свои мысли.
  -Девчонки! - Лера прямо сияла, когда мы одевались в вестибюле после занятий. - Димка со своим курсом в эту пятницу отмечают новый год в кафешке где-то на окраине. Там новый повар, да и вообще очень уютненько и недорого.
  - И? - я уже знала, о чем речь, но все же посчитала нужным уточнить.
  - Мы приглашены.
  - Настроения че-то нет, - вздохнула.
  Моя жизнь катилась под откос со скоростью локомотива. Что делать дальше, я представляла смутно. Сердце противно ныло. Периодически накатывала такая тоска, что хоть вешайся. Глухая депрессия была не за горами. С одной стороны - быть женой Алтая я больше не хотела и не могла, с другой стороны - потерять его навсегда, окончательно и бесповоротно, невыносимо больно. Вот такая вот загадочная женская душа.
  - Да брось ты хандрить, - встряхнула меня Ксюша за плечо. - Жизнь-то на твоем браке не заканчивается. Она, в принципе, им и не начиналась. Тебе лет-то сколько? Живи и радуйся. Наслаждайся каждым моментом. Состаришься в своих четырех стенах, ничего не испытав, не увидав, не почувствовав - вот где реальная беда, с которой ничего точно не поделаешь.
  Уговорила, знала бы я тогда, чем это все кончится!
  Кафе в самом деле было очень уютным, с домашней такой обстановочкой. Народ беззаботно гулял, веселился. И я постепенно поддалась общей эйфории. В воздухе пахло елью, шоколадом и мандаринками. Новый год уже наступил в сердцах людей. Праздничное расположение духа толкало на безумства. Шампанское, вино и пиво лилось рекой. Время перевалило за час ночи. Мы с Ксюшей вышли покурить на крыльцо пьяные до последней возможности.
  Музыка звучала так громко, что ее было слышно даже здесь. Я забралась на один из широких бетонных блоков, которые ограждали ступеньки по бокам, и пританцовывала там, слегка покачиваясь. Голова кружилась. Со спиртным явно перестаралась. Плевать. Праздник же! Гуляем!
  - Аринка, хорош дым глотать, - окликнул меня снизу Митька, обворожительный и насмешливый, бесконечно притягательный. Леркины чувства понятны дальше некуда. - Я такси заказал. Сейчас подъедет.
  - Пошто? - удивилась.
  - Народу тут надоело. Решили на дачу податься. На ту самую. Ну, ты помнишь. Не хочешь что ли?
  - Без разницы. Поехали, - пропела, выбрасывая окурок.
  - Тогда прыгай, - Дима раскрыл объятия.
  - С ума сошел! Тут высоко.
  - Не доверяешь? - улыбался Митька. - Поймаю. Не бойся.
  - Бойся? Я страх давно потеряла, - и со смехом рухнула на него.
  Парень ловко меня поймал, стиснув гораздо крепче, чем это полагалось в статусе друга. Все равно. Так приятно. Давно не чувствовала мужской ласки, рук, губ... Стоп. Губы уже лишнее. Дима увлеченно, со знанием дела меня целовал. Я не сопротивлялась, млея от теплоты и свежести его рта, настойчивого и нежного одновременно.
  - Эй, вы че? Обалдели? - зарычала позади Ксюша. - Завязываете! Ты, между прочим, еще замужем. Надеюсь, Лерка этого шоу не видела.
  Дима нехотя разжал руки. Но сиял так, словно в лотерею выиграл.
  - Эй, - крикнул кто-то из остановившейся рядом машины. - Народ для разврата собрался! Я сумки девчонок забрал. Садитесь скорее. Только вас ждем.
  Я плавала в пьяном тумане. Подольский ко мне как приклеился. Ну не ощущала я в нем горячей любви ко мне, хоть тресни. Желание, интерес. Да. Но не любовь. Возможно, что на ней я уже не раз обожглась? Не знаю. Но не зря же в средневековье большую часть женщин считали ведьмами. У нас есть то, чего мужчины напрочь лишены. Внутреннее чутье. А ему я всегда доверяла.
  - Как знала! - подлетела к нам Лерка, пока мы кружились в медленном танце. - Подлючка. Ты мне больше не подруга!
  Ксюша осуждающе стояла рядом с ней. Но что я тут поделаю? Голова уже не работала.
  - Понимаешь, - пьяно верещала я в такси. - Это не любовь - это болезнь. Я болею им. Как наркоманка. Зависимость. Понимаешь? В большинстве случаев мы не выбираем тех, в кого мы влюбляемся. Мы имеем определенную власть над своими чувствами, но мы не можем заставить себя влюбиться или разлюбить. В результате очень легко оказаться в ситуации, когда ты влюбилась не в того человека. И еще боюсь остаться одна. Без поддержки, без защиты. Отношения больше становятся необходимостью, а не желанием. Власть и подчинение. Дисбаланс. И гормональная зависимость в том числе. У меня же никого кроме него не было. А с ним было так хорошо.
  Было пять утра. Димка транспортировал меня домой. Почти невменяемую, мужественно терпя весь мой пьяный бред.
  - Если дело в сексе, то тут проблемы особой не вижу, - друг обещающе улыбнулся. - Мы можем пересмотреть наш договор. О дружбе. Ты мне нравишься. Как девушка. В смысле, соблазнительная, желанная девушка...
  - Неееет,- я помахала пальцем у него под носом, умудряясь при этом мотать головой из стороны в сторону. Попросите меня потом так сделать. Не в жизь не получится. - Уговор дороже денег!
  - Ясно, - заметно расстроился Митя. - Как мужик я тебя не привлекаю.
  - Очень даже привлекаешь, - пылко заверила я его. - Не в этом дело.
  - А в чем? В Лерке? Я же знаю, что она в меня втюрилась. Но вынужден тебя разочаровать. Она не мой типаж. И все ваши совместные усилия ни к чему не приведут.
  - Почему не твой? - икнула я.
  - Ну... Валерия... Она пресная какая-то. Не интересная...
  - А я, значит, интересная!
  - Еще какая интересная. Потрясающая. Сильная, смелая, добрая. Душевная. Отважная.
  - Так. Стоп. Во-первых, патологоанатомы утверждают, что внутренняя красота человека сильно преувеличена. Во-вторых... Пойми, я не готова к новым отношениям. Мне бы с имеющимися в наличии разобраться. К тому же с разбитым сердцем искать новую любовь - это не настоящее. Как правило, тут вообще уже никто не нужен.
  Машина остановилась. Дима вышел, открыл дверь с моей стороны и помог приобрести устойчивое положение.
   - Сама дойдешь?
  - Обижаешь. Практика- это наше все.
  - Ну-ну, - хихикнул парень. - Я все равно буду тебя ждать, - донеслось в след.
  Глава 14.
  Помочь мне Димка явно не мог, а вот осложнить жизнь, и без того слишком уж в последнее время занимательную - запросто, как от нечего делать. Я с трудом попала ключом в замок и вползла в коридор.
  - Ждать, ждать... Нету хуже занятия, чем ждать и догонять, - бормотала, разуваясь.
  В гостиной сидел муж. При моем появлении он поднялся и сделал несколько шагов в мою сторону. Я застыла, похолодев от страха. С такими глазами он убивал, и этот взгляд мог впечатлить любого человека, даже со здоровой нервной системой.
   Внутри меня все оборвалось. Просто замерла и смотрела в серую бездну, затаив дыхание. Да и что он тут вообще делает? Его тут быть не должно!
  - Ну, и как он? - голос его звучал спокойно, но я знала цену этому мнимому спокойствию.
  - Ккк...то? - слова колом в горле встали. Алкоголь выветрился в считанные мгновения, вытесненный адреналином.
  - Твой блондинчик, - взгляд стал острее бритвы. От не?го вол?на?ми ис?хо?дила ярость.
  - К..акой блондинчик? - страх сменился ужасом, накрыл с головой.
  Сколько я себя не убеждала, сколько не готовилась противостоять ему, теперь готова была признать, вся моя бравада - пустое. Переедет, как танком. Мокрое место останется. И зачем только на рожон лезла? Сейчас, когда мои выкрутасы привели к логическому завершению, я этого понять не могла.
   - Вот только оскобленной невинностью не прикидывайся. Тот самый, с которым ты сегодня лизалась там у кафе.
  Он что: за мной следил? Откуда он знал, где я? Почему сидел и ждал тут? Впрочем, ответы на эти вопросы не так уж и важны. Судя по его тону и выражению лица, мои оправдания сейчас мужу не нужны. Он просто убьет меня. И все.
  - Я не прикидываюсь. Это был лишь дружеский поцелуй. И только. Между нами нечего нет. Сколько можно повторять? А вот что касается тебя... - Желания гордо задирать подбородок и качать права не было и в помине. Это было очень, очень плохим решением. Но должная была я что-то сделать, чтобы остановить его. - Я же все знаю. Знаю, что ты все равно тусуешься в Джангале. Даже после моего возвращения. Снимаешь там баб и тащишь их в номера. Если бы я тогда могла предположить, что ты такой, то никогда бы не дала согласия на брак. Но в то время я думала, что нужна тебе. Ты сам мне это говорил, позволил мне поверить... Ты парил мне мозги! Ради своей выгоды! Если бы я знала! Если бы знала... Людей по себе не судят! Обещала не изменять и держу слово. Муж для меня не пустое слово. Я действительно ни в чем не виновата, а ты... Ты...
  Я прокричала это, ожесточенная разрывавшим сердце страданием, пытаясь найти его уязвимое место. Он не мог быть таким безжалостно гордым чудовищем, таким лишенным всякой чувствительности деспотом! На его лице читалась такая лютая злоба и презрение, что я невольно попятилась, испугавшись его так, как никогда прежде не боялась.
  - Белая и пушистая, значит, - он не собирался отрицать мои обвинения. Они, словно, пролетели мимо. - Решила отомстить? Или просто воспользовалась случаем? Думаешь, я ослабил внимание и ничего не замечаю? Не знаю, как ты от охраны удираешь? То, как ты шляешься по ночам? Со своими подружками-шлюхами в кабаках зависаешь. Если я позволил тебе учиться там, где ты хочешь, то тебе позволено все?
  Алтай медленно подходил ко мне. А я не могла сделать и шагу. Ноги стали ватными. Тело оцепенело. Злость, обида, отчаяние спаялись в один металлический стержень, удерживающий меня в вертикальном положении.
  - Подстилка дешевая, - оглушительная затрещина отбросила меня к стене.
  Затылком и спиной впечатавшись в твердую поверхность, я стекла по ней жидкой субстанцией. Оглушенная, в состоянии шока боли пока не чувствовала. Я совсем ничего не чувствовала, таращась на него, потрясенная до глубины души черствостью, жестокостью и несправедливостью. За что? Ведь я же ничего не сделала, это он мне изменял!
  Злат наклонился, схватил за волосы, намотал их на руку и рывком поднял с пола. Тут же удар в грудную клетку выбил из меня весь воздух. И еще один раз в челюсть. Эта боль была оглушительной. Обзор заволокла пелена. Комната вокруг поплыла, как в тумане. Почти задыхаясь, даже не думала о сопротивлении, жадно хватая ртом воздух.
   В яркой вспышке нахлынувшей чувствительности я, кажется, услышала хруст собственных ребер. Рухнула на колени, сложилась пополам. Ощутила соленый вкус крови во рту. Сжалась в комок, отрешившись от себя. Никогда еще ужас не был таким острым, таким материальным. Он будет убивать меня медленно, смакуя мои мучения и беспомощность. Я могла бы применить пару приемчиков из тех, что научил меня Рифат. Но они против него не помогут. Только еще больше разозлят. Тогда все будет еще хуже, еще больнее.
   Муж позволил мне упасть на пол лишь для того, чтобы пнуть ногой в живот. Скрючившись в позу зародыша, закрывая локтями голову, я могла думать лишь об одном: хочу жить. Не позволю ему убить себя. Я должна бороться за жизнь, что-то сделать. Не дать ощущению полной беспомощности поглотить себя.
  - Дрянь, - прошипел Алтай сквозь зубы, вновь подхватив меня с паласа.
  Со следующим ударом я вылетела в прихожую. Поползла к двери, не позволяя себе тонуть в агонии своего тела, превратившегося в сплошной мучительный истерзанный неуправляемый организм, состоящий сплошь из одних оголенных нервов. Судорожно отодвинула задвижку. Злат медлил. Он был уверен, что я никуда от него не денусь. Он наслаждался. Оттягивал момент. Профессиональный киллер: мужчина мог прикончить меня одним движением; обладая невероятной силой - оборвать жизнь в один миг. Но это было бы слишком просто...
  Цепляясь за косяк, ломая ногти, я поднялась на ноги и толкнула дверь. Ощутила движение сзади... Конец. Мне конец. Он убьет. Свернет шею. Я не успею... Кровь стыла в жилах, разрывало болью правый бок.
  Упала на чью-то твердую грудь, задрала подбородок, конвульсивно вцепившись пальцами в футболку. Моля о спасении. Рифат. Я пропала...
  Мгновенье он изучал мой безумный взор и залитое кровью лицо, затем перевел взгляд на мужчину позади меня и задал вопрос:
  - Ты че творишь, придурок?
   - Не лезь, она моя, - прорычали за спиной.
  - Риф, помоги. Я не виновата, - заскулила, судорожно пытаясь вдохнуть.
  - Совсем охренел? - гремел Рифат, пристраивая меня в проходе. - Ты соображаешь, что делаешь? Опять крышу снесло?
  Мой взгляд упал на сумку, которую я бросила несколько минут назад в углу прихожей. Схватив ее за лямки, выпала на лестничную площадку. Из квартиры доносился шум борьбы. Пусть. Нельзя терять время. Я поползла, скатилась по ступенькам, заковыляла прочь от подъезда, непослушными пальцами выуживая телефон из сумочки.
  - Митя, помоги, - прохрипела в трубку. - Я за углом универмага, рядом с домом, в котором я живу. Пожалуйста, поскорее. Забери меня отсюда! Он найдет меня и убьет!
  Стояла, словно приклеившись к стене здания, с трудом удерживая себя в сознании. Ноги подкашивались, тело превратилось в орудие пытки. Меня мутило, я чувствовала себя как в бреду, у меня уже не было больше сил держаться. Меня бросало то в жар, то в холод, и вдруг подступила такая дурнота, что перед глазами поплыли пятна.
  
  Визг шин привел меня в чувства. Сделала попытку пойти навстречу. Это усилие отозвалось вспышкой жара в голове, от которого, мне показалось, она лопнула. Я плюхнулась прямо в талый снег. Дима подоспел и втащил меня в машину.
  
  - Это он? Он? Да? - мой друг пылал праведным гневом. - Какая у вас квартира? Я из него самого сейчас отбивную сделаю!
  - Скорее наоборот, - хрипло выдохнула. - Ты же все знаешь. Кто он, и на что способен. Не надо. Прошу. Я просто уйду от него, давно надо было. К тому же там Рифат пришел.
  - Он что: тоже? - в конец ошалел Димка.
  - Нет. Напротив. Заступился. Пока они между собой разбирались, мне удалось сбежать. Не стала ждать, чем это закончится.
  - Теперь понимаю. Прости, - парень был расстроен донельзя. - Действительно: нужно давно было подыскать тебе квартиру. Прости, что отговаривал. Я даже представить себе не мог...
  Странно, что до сих пор я не теряла сознания, пребывая в каком-то пограничном состоянии. Сейчас же, ощутив поддержку, расслабилась и стала заваливаться на бок. Грудь и внутренности пульсировали болью. Все поглотила серая пелена. Мир приобрел тусклый цвет тумана, и вместе с миром поблекли картинки, мысли, эмоции... Я плыла, оцепенелая и опустошенная, в бездонном колодце небытия, растворяясь в нем, исчезая... Внутри у меня все умерло.
  
  Потом меня сотрясали приступы рвоты. При каждом вдохе справа в груди возникала обжигающая боль. Один глаз у меня заплыл, а во втором изображение расплывалось, и я могла видеть только контуры предметов.
  - Тебе в больницу надо, - испугался парень, остановив автомобиль у своего подъезда.
  Он явно колебался: стоит ли меня нести умирать в квартиру. Его голос доносился словно сквозь вату.
  - Не надо. Только не туда, - горячо зашептала уже в темноту. - Они сейчас спохватятся и искать меня будут. В больницах в первую очередь. И ты им не сможешь помешать меня снова забрать. Нужно спрятаться. Нужно спрятаться. Нужно спрятаться...
  - Тихо-тихо. Согласен. Пока не разберемся с этим дерьмом, побудешь у меня.
  Подольский привез мое безвольное тело, пребывающее в бессознательном состоянии, к себе домой. На мгновение очнувшись от боли, которую невольно причинил друг, осуществляя транспортировку, я краем сознания отметила знакомую уже огромную квартиру-студию, часть которой занимал кухонный уголок. В углу находилась отгороженная ширмами кровать, на которую меня и положил осторожно Митя. Потом отогревал мои бедные ножки. Я выбежала в одних носках и без верхней одежды. От шока холода не чувствовала. Еще повезло, что на улице оттепель. Иначе замерзла бы нафик за те пятнадцать-двадцать минут, что Димуля летел до обозначенного места. Сейчас же ступни кололо тысячей мелких иголок, добавляя страданий к уже имеющимся. Накутав меня горой одеял, Димка сделал пару звонков. Затем принес тазик с водой, смывая кровь с разбитого лица и затылка. Дальше все помню смутно: врача, уколы, компрессы. Несколько часов в полноценной отключке.
  
  Глава 15.
  Когда вновь очнулась, на улице снова было темно. На ребрах бандаж. На голове повязка. Башка как-то странно болела. Это были какие-то далекие пульсации, словно фоновый шум. Наверняка, напичкали обезболивающими. Я нехило приложилась об стену и не об одну, когда летала по комнате. Это не есть гуд. Надо в этой жизни что-то менять. Определенно.
  - Привет, - около постели возник озабоченный расстроенный Подольский. - Как ты себя чувствуешь, спрашивать не буду. И так ясно. Говорить можешь?
  - О чем? - тяжко вздохнула, видя, как его голубые глаза наполняются сочувствием, и это так выворачивало...
  Высокий, с отличной фигурой, стильной стрижкой, мягкой улыбкой, поистине неотразимой мордахой, он реально был мужчиной мечты. Ну почему я не могу в него влюбиться, забыв все горести и беды?
  - Что делать будем? - нахмурился Дима.
  - Не знаю... Нужно развестись, чем быстрее, тем лучше. Но Алтай скорее меня пристрелит, чем отпустит...
  - Надо сообщить в органы...
  - Они не будут вмешиваться в семейные разборки. Только один человек может помочь. Байсалов. Тот самый особист, что вел их дело. Из какой-то там секретной организации. Только вот визитку с его телефоном муж порвал сразу же.
  Сейчас я пыталась. Но, увы, не могла вызвать в памяти эти цифры. Походу Алтай их выбил из моей головы вместе с дурью.
  - Как его найти? Не представляю...
  Дима застыл на мгновение со странным выражением лица. Походил с задумчивым видом по комнате. Остановился рядом со мной. Глубоко вздохнул.
  - Я представляю. Давай, я тебя покормлю. Есть нужно. Через не хочу. Силы понадобятся. Затем выпей лекарства и постарайся еще поспать. А я найду Егора.
  - Ты его знаешь? - застыла я с чашкой в руке.
  - Еще бы не знать. Он мой отец, - смутился парень.
  Прибалдеть - это мягко сказано. Чуть чай горячий на себя не выплеснула, торопливо водрузив дрожащей рукой его на тумбочку.
  - Как это отец?!
  Я оху... Охр.., была в шоке, короче, от таких закидонов.
  - Просто. Как дети родятся? Объяснить?
  - Не надо, - хмыкнула напряженно. - Твое счастье, что я не в форме... Так... У вас же разные фамилии?
  - Мужики по своей природе полигамны. Большинство бегают на сторону. Независимо от статуса, должности и моральных принципов. Байсалов нам, конечно, помогал всегда. Участвовал в моем воспитании. Всем, чего достиг, я обязан ему. Но на моей матери Егор так и не женился. Говорил, что профессия не позволяет. А она его любила... Всю жизнь любила. Так и осталась одна... Но это сейчас не важно. Ты ешь давай. Я скоро приду.
  - Подожди, - я отказывалась верить в подобное стечение обстоятельств, и намерена была выяснить все до конца.- Значит, во всем многомиллионном городе.., - меня вдруг осенило. - Вот только не говори, что наша встреча была случайной!
  - Не буду. Ты и сама уже об этом догадалась. Да. Отец просил за тобой присмотреть. Он иногда поручает мне всякие такие дела. Я тоже иногда его прошу о содействии в некоторых деловых вопросах, и поэтому отказать ему не мог. Но знакомится с тобой, не планировал. Меня это задание донельзя раздражало. Поэтому я тогда тебе нахамил. Обычно с девушками, особенно с симпатичными, я веду себя иначе.
  Я хмыкнула. В этом уж точно не сомневалась. Представляю, как тяжко ему пришлось. Такой ловелас, а я для него табу. По крайней мере, делать из меня очередную любовницу было бы крайне не профессионально.
  - Не думай, - похоже мои мысли отражались у меня на фейсе, - я даже рад, что все так вышло. Ты умная, юморная, интересная. Настоящий друг. С тобой не скучно. Как глоток свежего воздуха, после всех этих гламурных барышень, что вешаются на меня пачками. И я отлично понимаю, что отношения с тобой по обычному сценарию развиваться не могут.
   - Да ну? - закипела я. - После такой подлянки, боюсь, они между нами никак уже развиваться не могут. Ты должен был мне все рассказать! У тебя был реальный повод тогда, когда я сама проболталась по-пьяни. А вот ты, ты признаваться нужным не посчитал.
  - Сейчас рассказываю, - Димка вздохнул. - Нам же было так здорово вместе. Не хотелось все портить. Если бы я тебе во всем признался раньше, все было бы иначе. Прости. Поверь, ты для меня не задание. Больше нет. Хотя бы на дружеские отношения я рассчитывать могу?
  - Посмотрим на твое поведение, - все еще злилась.
  Без особого энтузиазма поковырялась в еде. Действительность расплывалась перед моими глазами, потом изображение становилось четче, потом снова затуманивалось. В итоге я снова заснула. Через пару часов меня разбудили голоса:
  - Ты хоть понимаешь, как рискуешь, связавшись с ней? Какая задача у тебя была? Ты не имел права на контакт. Любой. Все заново объяснять? - это знакомый наставительный тон Байсалова. - Ладно бы не знал, с кем дело имеешь. Это надо додуматься: притащить к себе жену наемника!
  - Я не ребенок, и могу сам решать...
  - Чтоб чужую бабу скрасть, нужно пыл иметь и власть, а твоя сейчас задача на кладбище не попасть. Правильно выразила суть спора? - вклинилась в диалог, со стоном приподнимаясь. От этого движения вспышка дикой боли полыхнула в голове. - Извините, что прервала. Егор, ты сомневаешься в собственном авторитете? Митя - твой сын. Его ассасины не тронут. Стоит только их об этом в известность поставить. Тогда зачем им усложнять себе жизнь? И да, Дима мне сказал о вашем родстве сам.
  Байсалов подошел к кровати.
  - Проснулась? - прищурился он. - Как ты?
  
  - Я себя чувствую, но плохо, - тошнотворная боль раздирала, рвала ржавыми зазубренными крючьями каждую клетку моего несчастного тела. - Короче, на жизнь пожаловаться не могу. Никак не могу выбрать - с чего начать.
   - Раз хохмить умудряешься, значит не так уж плохо.
  - Если я рыдать начну, ты станешь выть вместе со мной?
  - Вряд ли. Помнишь наш последний разговор?
   - Вот только не надо этого: "Я же тебе говорил, я же тебя предупреждал!". Все бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы. Мы прежде всего следуем зову сердца, а потом уже думаем головой. Но я учусь. Поверь: опыт не проходит даром.
  
  - Угу. Ты из тех, видимо, что советов не слушают. Только после испытаний на собственной шкуре выводы делают.
  - Ну, хоть так. Жизнь зато объясняет доходчиво, и надолго запоминается.
  - Ого! Благодетельное иго разума. Хотелось бы верить, что надолго, а лучше навсегда.
  - Ты мне поможешь?
  - Чем?
  - Я готова развестись. И никогда больше его не видеть. Ни при каких обстоятельствах. Не в этой жизни!
  Любящая женщина имеет бесконечное терпение, она способна вынести многое, пока однажды мужчина не переступит черту, после которой не будет уже ничего и никогда. Злат эту черту не то, чтобы переступил. Он продрался сквозь нее, оставляя кровавые отметины на душе и на теле.
  - И как только ты пришла к таким ценным мыслям, - продолжал стебаться особист. - Ладно. Завтра я поговорю с Златаревым и со всей их шайкой. Ты точно подпишешь все документы?
  - Какие все?
  - Ты же присутствовала при нашем договоре. Никаких противоправных действий. Нанесение тяжких телесных - за это срок светит твоему муженьку.
  - Они не особо тяжкие. Жить буду, - пропыхтела, хмурясь.
  И зачем я опять за Алтая вписалась? Во мне пылало жгучее негодование, выжигал изнутри лесной пожар казненных обманутых надежд. Я жаждала своими руками придушить Злата. Хотела, чтобы он понял, каково причинять другим нестерпимую боль. Чтобы он испытал мои мучения, чтобы страдал. Ненавидя его всеми фибрами души за то, что Злат со мной сделал, за разбитое сердце, за горькое разочарование, я, тем не менее, почему-то не желала, чтобы он оказался в тюрьме. Не буду мстить. Я не такая, я выше него. Пусть судьба решит, кто чего заслуживает. Бог видит, кто кого обидит.
  - Хочу просто развестись. И чтоб он дал слово: никогда не приближаться ко мне. Не трогать меня, не причинять вред, не пытаться лезть в мою жизнь, забыть о моем существовании. Вот если Злат заартачится и не станет давать таких обещаний, то мне ничего не останется, как написать заявление. Пожалуйста, Егор. Не прессуй его. Помоги освободиться. Я больше не вынесу следствия, судов, допросов. Только не опять...
   - Меня мало интересуют твои моральные дилеммы. Попробую еще раз донести до сознания: твой муж - убийца, садист и социопат. Ты на своей шкуре убедилась: доверять ему нельзя. Гарантировать безопасность я тебе смогу лишь одним способом - упрятав его за решетку на долгие годы.
  - Но Рифату можно верить! Он вполне отдает себе отчет в своих действиях, в отличие от Алтая. Это он вмешался и остановил моего мужа, не позволив добить. Риф прекрасно понимал, что мое исчезновение грозит им серьезными проблемами.
  - Хорошо, - немного подумав, согласился Байсалов. - Сделаешь, как я скажу, тогда дам слово оставить твоего муженька на свободе.
  - Что сделаю?
  - Завтра с Димкой доедите до судмедэкспертов и снимете побои. Мне дополнительный документ для удержания их в узде не помешает. А я свяжусь с их адвокатом. И еще. Не вздумай им говорить, что Митя - мой сын. Поняла?
  - Почему?
  - А это не твое дело, пигалица. Просто делай, как сказал. И без вопросов. Только при этом условии я смогу обеспечить твою безопасность. Дим, снабди ее моими контактами. Пусть выучит наизусть. Все. На созвоне. Отдыхайте.
  Вечером следующего дня прибежали девчонки с бутылочкой вина залить печали.
  - Я думала, ты на меня дуешься, - удивилась, увидев Лерку.
  - Как ты себя чувствуешь?
  - Я себя чувствую, по-моему, это уже неплохо.
  Вечно хохочащая посвистушка, простая в общении, бесхитростная, искренняя и не таящая чувств, она невольно вызывала симпатию. Мне бесконечно жаль было терять ее дружбу.
  - Да ладно. Я же понимаю: насильно мил не будешь. Просто обидно было. Чем я хуже?
  - Ничем, Лер. У меня, что ни день, то приключения. Вот Дима и увлекся. Ему со мной весело. И все. Любовь тут не причем. Поверь. Похоже, что наш Митя любит трудные жизненные обстоятельства, адреналин. А еще в его натуре стремиться кого-то спасать, помогать выбираться из сложной ситуации и вообще превращать свою жизнь из серой в яркую и красочную, наполненную эмоциями и движением.
  - Значит, мне тоже надо выйти замуж за какого-нибудь отморозка. Страдать. И благородный рыцарь Нарцисс примчится на помощь. На белом коне. Спасет несчастную красавицу, мимоходом влюбится и ...
  - Нет у него коня. Ни белого, ни черного, ни в крапинку, - перебила ее Ксюша.
  - Зато байк крутой, - не сдавалась Валерия. - Я и на него согласная. Современная версия коня.
  Мы расхохотались. Повезло мне с подружками. Эта парочка сообща превращала любую серьезную ситуацию в балаган.
  - Лучше не надо, - прохрипела я, сквозь смех, икая, хватаясь за вмиг занывшие ребра. - Целее будешь. Так и коньки отбросить можно. И будет Благородный рыцарь Нарцисс вздыхать на твоей могиле, орошая ее слезами и кляня себя за то, как был слеп раньше.
  - Мужчины любят слабых женщин, но быть слабой женщиной - это не значит быть тихоней и размазней. В отношениях необязательно менять себя, - подтвердила Ксюша и подытожила, - давайте поклянемся никогда не сориться. Не стоят того мужики, чтобы из-за них дружбу рушить. Мы все от них натерпелись и должны поддерживать друг друга.
  - Ты со своим женатиком тоже порвала? - похоже, я за своими проблемами что-то пропустила.
  - Да пошел он, - прорычала Ксения. - Задолбал. Я ему не наложница, за цацки прыгать, как дрессированная собачка. Он хотел, чтобы я бросила работу, учебу. Сидела в съемной квартире и ждала, когда он почтит меня своим присутствием и ласками. Видите ли, его свободное время в связи с напряженным графиком с моим досугом не совпадает. Да еще и семье нужно внимание уделять. А у меня тоже график напряженный! Полностью зависеть от него? Потерять работу? Еще чего! Козел. Совсем офонарел.
  - Короче, тут прынц тоже проскакал мимо, - хмыкнула Валерия. - Белоснежка выплюнула яблоко, проснулась, устроилась на работу, сделала карьеру, купила дом, завела ребенка из пробирки...
  - Не факт, что Митька в браке деспотом не будет, - резонно заметила я. - Он тоже любовниц меняет, как перчатки. Кто гарантирует, что надев обручальное кольцо, он изменится? Типичная версия красавца-мужа: однолюб, но многоёб. Сама удостоверилась. Так что, возможно, Лер, все что ни происходит, все к лучшему.
  - Что опять происходит? - обсуждаемая персона появилась на пороге с пакетами и засекла обрывок разговора.
  Хорошо еще, что только последнюю фразу. Не хотелось бы его обижать. Пока мы тут мужикам кости перемывали, заботливый Димочка организовывал нам ужин.
  - Ничего не происходит, - хихикнула Ксюша. - Мы решили создать клуб феминисток.
  - А мне туда можно? - расплылся в улыбке Дима, присоединяясь к общему маразму. - Я буду вашей подружкой.
  - Он в малину захотел, - смеялась Лера.
  - Я честно буду поддерживать ваши идеи, - дурашливо настаивал парень. - Могу доносить. Ябедничать. Докладывать, что происходит стане врага. Буду очень полезным, - заискивающе затараторил он.
  - Таскаться вместе с нашим шумным курятником по магазинам и салонам, - подсказала Ксения.
  - Нет, только от магазинов избавьте, - всполошился Митя.
  - Ладно, принят, - упокоила его. - Но должна предупредить: предатели будут жестоко заколоты шпильками. Вымазаны тональником, забрызганы лаком, завернуты в антицелюлитную пленку...
  - Я понял. Понял. Только не продолжай, а то всю ночь кошмары сниться будут. Вас если собрать вместе и напоить, то можно отправлять на войну в качестве психологического оружия.
  Глава 16.
  За три дня до нового года мы подписали бумаги о разводе. В кабинете адвоката помимо меня и мужа находились Рифат, Байсалов и еще один человек, по-видимому напарник Егора. Алтай почти не смотрел на меня. Красивый, стильный, спо?кой?ный и чет?ко се?бя кон?тро?лиру?ющий. Он был во?пи?юще нор?ма?лен. Сей?час он ка?зал?ся со?вер?шенно не спо?соб?ным на мер?зкие пос?тупки. Его хладнокровие выбешивало.
  - Давайте поскорее закончим с этим, - перебил он Шляхина, пустившегося в пространственные объяснения. - Всем все понятно.
  Чувствуя, как гнев бурлит в моих жилах, я схватила ручку, надавив на нее так, что едва не порвала документы. На них, мне казалось, лежат осколки моего разбитого сердца, поруганного достоинства, растерзанного доверия. Его надменное лицо с правильными чертами, безупречное тело, глаза, красивые и твердые, как осколки хрусталя, ранящие своими гранями, замораживающий взгляд и полнейшие равнодушие породили во мне что-то новое. Страх, ненависть смешались с болью, создав какое-то иное чувство, которое не обозначить одним словом невозможно. Так закончилась моя короткая и безрадостная семейная жизнь.
  Ксюша и Лера отговорили меня снимать квартиру и настояли на том, чтобы жила с ними.
  - Тесно, зато весело, - говорили они.
  На самом деле, они чувствовали мое состояние и не хотели оставлять одну. Душа - это орган, которого мы не видим, но очень хорошо чувствуем. И болит гораздо ощутимей, чем тело. Она у меня не просто болела, а кровоточила, черствея, покрываясь коркой.
  Новый год справляли в квартире у Подольского. Большой и шумной компанией. Было весело. Я изо всех сил старалась сделать вид, что у друзей получилось отвлечь меня от моих тоскливых дум. Мне не хотелось веселиться, мне хотелось выть в голос.
  Странная судьба. Странная девушка, влю?бив?ше?гося в собс?твен?но?го па?лача. И странная была боль, как после удачной операции, когда все самое страшное позади и пациент знает, что страдания идут на убыль. После последних событий я была морально раздавлена. Не понимала одного. Зачем? Зачем нужно было уни?зить ме?ня и зас?та?вить дег?ра?диро?вать? Я же пыталась объяснить, но понимания с его стороны не встретила.
  Я все-таки купила квартиру в центре. Не ахти какую, но на нее ушли все последние деньги, подаренные Алтаем. Цена моей жизни. Символично. Цена жизни на новую жизнь.
  Уже прошло три месяца с нашего расторжения брака. А я никак не могла насытиться свободой. Кандалы остаются кандалами, даже если они позолочены. Мой славный друг был прав, когда утешал меня: вокруг целый мир. Огромное количество путей и дорог, которые я не изведала. Я сама могу распоряжаться своей жизнью. Воспользоваться всеми перспективами, построить ее так, как захочу. Как сама сочту нужным.
  Сначала была полнейшая апатия, грозящая перерасти в глухую и затяжную депрессию. Затем я решила, такое опустошение не моем стиле. Я убедила себя, что придумала эту свою любовь. Сильный характер в купе с обаянием зла всегда производит впечатление, даже если это дерьмовый характер. Плюсом сногсшибательная внешность, авантюрная жилка и на тебе: герой любовного романа готов. Но, то был не любовный роман, а фильм ужасов. И герой был жестокий, бесчувственный, бесчеловечный. Ревность его не имела ничего общего со здоровым собственническим чувством нормального мужчины. Он заставлял меня чувствовать себя убогой. Не нужной, не любимой. И зачем я вообще о нем до сих пор думаю? На Алтае свет клином не сошелся, в конце концов. Короче, страдать мне надоело. В жизни много куда более интересных вещей. Теперь мне нужно расправить крылья и научиться летать. Дикое состояние свободы толкало на безумства.
  
  Я стояла на остановке и раздумывала о том, чем себя занять. Тренировки в Вымпеле давно забросила. Слишком уж была высока вероятность встретить Алтая. Его трепетный образ до сих пор вызывал у меня приступ дикой паники. Все еще было свежо ощущение того непередаваемого ужаса, как там, тогда в его квартире. Когда вдруг пришло четкое осознание того, что живой оттуда мне не уйти. Его безжалостный сковывающий взгляд. Беспристрастное выражение лица. Он просто решил, что мой час настал и... И на этом все.
  
  Рядом со мной затормозила машина. Опустилось тонированное стекло. Высунулась вихрастая блондинистая голова. Вот кто некогда не унывает. Такому неистребимому оптимизму можно только позавидовать.
  - Чего грустишь? Садись, подвезу.
  Я тихо вздохнула и плюхнулась на пассажирское место.
  - Печально все как-то. Весна. Солнышко. Птички поют. Любовь... А у меня, куда не ткнись - везде засада. И в личной жизни, и вообще... Мне работа нужна. Последние деньги на квартиру потратила. Но кроме официантки, посудомойки и уборщицы мне без образования и опыта работы ничего не светит. По специальности утроиться невозможно. Только разве что бесплатно согласиться работать, а мне жить не на что.
  - Горе не беда!
  Горе не беда!
  Пусть мечты уходят навсегда и в никуда!
  Не жалейте в этой жизни ни о чём и никогда! - запел Димка.
   - Это всё придёт!
  Это всё придёт!
  Сто дорог исходишь, сто потов с тебя сойдёт!
  Как со всеми, и с тобою это всё произойдёт!
  Но нельзя!
  Но нельзя же никому вокруг не верить!
  Как же жить!?
  Как же жить нам!?
  Как же жить нам всем тогда?!
  Пусть мосты горят, и дни уходят в никуда!
  Не жалейте в этой жизни ни о чём и никогда!
  Горе не беда!
  - Клоун, - беззлобно огрызнулась на него. - Не о чем я не жалею, разве только об упущенных возможностях.
  - Ясненько. С тоски вольного свету не видим. У тебя теперь возможностей пруд пруди. Живи - не хочу. Поехали, пожрем, что ли. Сразу настроение поднимется.
  - Если бы все так просто решалось, - мне было все равно, как провести вечер.
  Дома меня никто не ждал. Пустая квартира встречала тишиной. Я с трудом свыклась с мыслью, что никуда торопиться не надо. Никто за мной не следит. Никто не интересуется где я, и чем занята. Никто не отдает приказы, не вмешивается в мои дела и не пытается мной руководить. А вслед за этим пришло осознание того, что сама я не знаю, как мне дальше жить, что делать, чем убить время. Личной жизни нет, работы нет, денег нет, нужных связей нет, перспектив нет, ничего нет. Друзья заняты своими отношениями, работой и поиском новых возможностей. Одна я моталась по городу, как душа неприкаянная, не представляя, куда себя деть.
  Наш ужин подходил к концу, когда за столик присел Стародубцев. Я чуть кофе не подавилась. Вот так сюрприз.
  - Привет, - невозмутимо поздоровался с ним Подольский. - Арину ты помнишь?
  Андрей кивнул:
  - Ну, так что с моим делом?
  - Ты же понимаешь, что все не так просто, - начал загадочно Дима. - Машина твоего оператора не в абы кого врезалась. Дядька оказался серьезный. Серьезней некуда. Опоздал на какую-то там встречу. Понёс колоссальные убытки. Да у вашего Олега в жизнь не хватит бабла, чтобы с ним расплатиться.
  - Мы как-нибудь решим этот вопрос, - Стародубцев недовольно покосился на меня.
   Было заметно, что я его смущаю своим присутствием, и подобные вопросы он бы предпочел решать без посторонних. Спецкор, видимо, никак не мог взять в толк, зачем Димка притащил меня с собой и почему предпочитает выяснять рабочие моменты при мне.
  - У нас послезавтра срочная командировка в ближнее зарубежье. Слышал, наверно, там как раз назревает очередной конфликт на этнической почве. Впрочем, они, эти конфликты, там и не прекращались, но тут организовывается серьезная заварушка. А Олега за бугор не выпускают из-за этой аварии. Пока разбираемся, приедем уже к шапочному разбору.
  - Да, ты у нас всегда привык быть в эпицентре событий. Не вижу проблемы. Найди другого оператора, - разумно предложил Митя. - Что на этом свет клином сошелся?
  - Тебе не понять. У нас слаженная команда. Со случайными людьми в такие командировки не ездят. Это как в разведку ходить. Идешь только с теми, в ком точно уверен. К тому же такого профи найти трудно. Олег гениален в своем деле. По жизни, конечно, еще тот раздолбай, а вот что касается работы... Как тебе объяснить? Только оператору, снявшему сюжет, небезразлична его судьба. Ведь это и его детище. В съемочной группе нет лишних или неважных людей: "Один - за всех, все - за одного!" Хорошие коллективы подбираются не просто из друзей, а из профессионалов-единомышленников, которые понимают друг друга с полуслова, уважают чужие творческие возможности, знают слабости и сильные стороны партнера и стараются работать, как команда. Связка "репортер-оператор", если она складывается, существует годами. С человеком, в котором уверен, не страшно делать самый трудный сюжет.
  Он с таким жаром все это объяснял, что я люто позавидовала. Позавидовала его профессионализму, уверенности в завтрашнем дне, своих целях и возможностях, успешной карьере, горячей любви к тому, чем он занимается, наличию тех самых друзей, с которыми и в разведку не страшно, всему тому, о чем только смела мечтать. У меня тоже были друзья, но... Вот это "но" напрягало. Девчонки думали лишь о мужиках и собственном благополучии. Как бы они повели себя в экстремальной ситуации? Да никак. Сбежали бы при первой возможности. А Димка? Я еще не уверена в нем. На чьей он стороне? Что у него за интересы? Ведь он обманул меня. Притворялся другом, а сам выполнял задание отца. И до сих пор нельзя быть уверенной в том, из каких побуждений он действует в той или иной ситуации.
   Как Митька сам недавно сказал словами песни? "Но нельзя же никому вокруг не верить! Как же жить!?"
  Подольский молча терзал салфетку. Кажется, пытался сделать оригами, но, видимо, ни опыта не хватало, ни уменья.
  - Дим, - Стародубцев решил, что пауза затянулась. - Ты же можешь. У тебя есть связи. Я знаю.
  - Вот девушке этой юной, - Митя кивнул на меня, - очень нужна работа. Она учится на журналиста, и ей желательно работать по специальности. Ариша мечтает стать спецкором. Возьми ее в свою группу? Стажёром. Одним больше, одним меньше, какая тебе разница? Не сложатся у вас отношения, так хоть опыта наберется. Заодно определится, действительно ли это ее. Или же стоит найти что-то поспокойней. К тому же работа в вашей команде хоть и непродолжительное время благоприятно скажется на ее карьере. Ты же у нас человек известный. Даже награды кое-какие имеешь. Давай так: ты берешь ее с собой в командировку, а я надавлю, куда следует. Ты поможешь моей подруге, а я твоему другу. Баш на баш.
  - Шутишь? - потемнел лицом Андрей. - Я с собой туда ребенка не потащу. Ей восемнадцать хоть есть?
  - Есть, - насупилась я, понимая, что не выгорит. - И я не ребенок.
  - Андрюша, - прищурился Дима. - Помнишь, сколько раз я тебя выручал?
  - Ты не понимаешь, о чем просишь, - прервал его репортер, начиная злиться. - За жизнь соплюхи этой не тебе отвечать. Ты хотя бы представляешь, что такое митинги, протесты? Во что они в любой момент могут перерасти. Там вообще гражданской войной попахивает. Все, что угодно может случиться: беспорядки, драки, пальба... Кто это эфемерное создание туда пустит? А если с ней что-то случиться? Кто ее выручать будет? Не говоря уже об аккредитации... Чуть больше суток осталось...
  - Ты можешь все устроить. И риски минимизируешь. Знаю же, - настаивал Подольский. - Я помогу во всем. Проспонсирую. У меня достаточно знакомых. И в средствах не стеснен.
  - Я не соплюха, - вклинилась в спор, вызверевшись на этого самовлюбленного бахвала. - И под пулями не меньше твоего побегала, уж поверь. Для бандитов возраст не имеет значения.
  - Ты про бандитские разборки снимала? - заинтересовался Стародубцев.
  - Не снимала, - пробурчала, нахохлившись. - Точнее, попыталась. Но не вышло. Зато непосредственно в них участвовала. Припоминаешь гибель ОПГ Варягина и таинственное исчезновение лидера группировки? Тайна до сих пор не раскрыта.
  - А ты что-то новое об этом узнала? - прищурился Андрей.
  - Я не узнала. Я была участницей событий. Мне известно, как все происходило на самом деле. А еще за несколько недель до этого в одной областном городе недалеко отсюда произошло убийство двух молодых патрульных постовой службы. Но никто не додумался как-то связать эти события между собой. Так вот: я являлась главным свидетелем в деле об убийстве постовых. Я стояла рядом, когда их убивали, - в запале шипела яростно, как злобная кошка. - Хочешь мне что-то новое про пальбу рассказать? Про то, как людей убивают? Валяй, хоть поржу, а то тут с тоски загнуться можно.
  - Так ты и есть та самая девчонка? - удивился Андрей. Еще бы! Мою личность тогда тщательно скрывали от прессы, дабы не наболтала лишнего. - Офигеть! И ты готова поделиться информацией?
  Само собой ничего такого, чего бы и без меня не стало известно репортерам, я рассказывать ему не собиралась. Впрочем, спустя какое-то время он и сам начнет догадываться обо всем. Потом. Многим позже. Но, понятное дело, следуя своему собственному принципу "риск должен быть разумным", соваться снова в это мутное дело не станет.
  - С чего бы это? Вон, Дима тебе уже не раз помог. И что ему с этого? Одни пустые обещания.
  Стародубцева перекосило. Видимо, мне все же удалось задеть его за живое.
  - Ладно, - смилостивился он. - Отдай Димке все документы. Будем оформлять тебя в авральном режиме. Самолет завтра в полдень. Смотри не опаздывай.
  - Вредный тип. И зануда. Ничего в нем нет симпатичного, - резюмировала, - даже не верится, - я смотрела в растерянности в след удаляющемуся мужчине. - Он, правда, возьмет меня с собой?
  - Возьмет-возьмет, - подтвердил Митя. - Никуда не денется.
  
  - Ну, и что мне с тобой делать? - тяжело вздыхал Стародубцев в самолете. Мы сидели на соседних креслах.
   - Люби, корми и никогда не бросай, - трогательно хлопала я ресницами.
  Спецкор не оценил мой артистический талант и устроил мне школу юного журналиста.
  - Если ты собираешься заниматься экстремальной журналистикой, то будь готова к тому, что тебе часто придется находиться среди мужиков, ночевать с военнослужащими или коллегами в одном помещении или палатке. Необходимо забыть про духи, косметику и яркую одежду. Девушка среди мужчин должна постараться создать образ матери или сестры. В таком случае ее будут защищать и оберегать.
  - Я сама не особенно люблю выделяться. И одежду предпочитаю удобную, а не вызывающую. Вызывающая одежда удобной не бывает. Я ж не мазохистка какая, чтобы по окопам и блокпостам в мини юбке и на шпильках бегать.
  - Ну, раз с этим разобрались, перейдем к следующему. Смелость - начало победы. Но учти, что между храбростью и безрассудством граница отсутствует. Чтобы не остаться без головы, нужно в первую очередь ей думать. Напрасного риска не надо предпринимать. Ни один кадр не стоит человеческой жизни.
  - За это не переживай, - загрустила я. - Кошка, раз усевшаяся на горячую плиту, больше не будет садиться на горячую плиту. И на холодную тоже.
  - И будь посерьезней. Не развлекаться едем! Дальше... Ты должна знать то же самое, что знают военные. Только разница лишь в том, что ты не стреляешь. Тебе нужно знать, как вести себя при минометном обстреле, как вести себя при контактном бое, как правильно выбрать позицию, чтобы остаться живой и еще что-то снять. Вернуться и передать это в редакцию. Вот пока ты все это не усвоила не только в теории, но еще и на практике - будешь меня слушаться беспрекословно. Ловить каждое слово. Ни одного шага. Ни одного движения без моего разрешения.
  - А в туалет? - ехидно осведомилась. - В туалет тоже только по разрешению?
  - Туда тоже, - не нашел ничего смешного в своих высказываниях Андрей. Похоже, у него совсем было плохо с чувством юмора. - Тем более, что туалеты там, скорее всего, будут не те, к которым ты привыкла. И так продолжим. Самое главное - надо для себя четко определить: "О чем сюжет?". Понимание этого собственно сюжет и рождает. Становится понятно: кого снимать, где снимать, как снимать, когда снимать. Прежде, чем приступить к съемкам, следует набросать хоть какой-нибудь план. Обычно из того, что планируешь, выходит только половина задуманного. При любой возможности нужно стараться в кадре комментировать самые важные и интересные моменты происходящего.
  В общем, к концу полета мозг у меня начал из ушей сочиться. Члены съемочной группы насмешливо на меня поглядывали. Видимо, Андрюшенька и им не давал расслабляться.
  С командой Стародубцева я познакомилась еще в аэропорту. Оператор Олежка Смоляков, в народе Смола, был крупным тучным мужчиной с ощутимо выступающим животиком и жидкими волосами. Несмотря на непрезентабельный вид, оказался мировым мужиком. Веселым и душевным.
   Видеоинженер, по совместительству технический консультант Леонид Крутуз, высокий и в меру упитанный шатен с проседью, все время щурил один глаз, поэтому превратился просто в Леню Кутузова. В его обязанности входило готовить камеру и оптику к съемке, делать баланс и выставлять апертуру, вставлять кассету и запускать тайм-код, а также ставить штатив и штативную головку в рабочее положение, менять аккумуляторы. Он отвечал за полную работоспособность камеры и качественную запись.
   Женя Сотов (Евгеша) был самым юным из всей группы: лет двадцати-двадцати трех. Практически мой ровесник. Маленький, щуплый, он постоянно подвергался всевозможным насмешкам со стороны своих великовозрастных, более опытных и солидных коллег. В команду он попал почти также случайно, как и я. Но в отличие от моей персоны, Андрей к нему благоволил. Женя являлся помощником оператора, оператором микрофона, звукооператором и, по совместительству, водителем. Евгеша должен был найти или арендовать машину, привезти группу на событие, при этом объезжая ямы и ухабы, чтобы не билась аппаратура, а также быть всегда на подхвате: помогать переносить или грузить кофры, сбегать за едой и питьем, договориться о ночлежке. Если они собираются и на мне так ездить, то пусть обломаются. Я собралась блюсти исключительно свои интересы.
  Машина, арендованная по прилету, долго тряслась по разбитой извилистой дороге. Меня даже начало укачивать, хотя на вестибулярный аппарат я никогда ранее не жаловалась.
  - Сначала надо разместиться, а уже потом осмотреться и разбираться по ситуации, - постановил репортер.
  Мы сняли три комнаты в обшарпанной старенькой гостинице в одном из маленьких городков северного Кавказа. Гостевой дом занят был в основном журналистами. Больных на голову туристов не наблюдалось. Моя комната была совсем крохотной со стандартным для гостиницы набором мебели. Мебель старенькая и дешевая. На окне шторы в тон покрывалам на кроватях. Обои в мелкий цветочек, линолеум под паркет, два коврика на полу. Обслуживающий персонал давно разбежался. Только хозяин заведения пытался напоследок урвать барыши.
  Здесь на Кавказе постоянно проводятся контртеррористические операции, российские спецслужбы докладывают о ликвидации бандформирований и террористических ячеек, но поток сообщений не уменьшается. Как объяснил мне Стародубцев, вооруженные конфликты бывают разной интенсивности - это противостояние по религиозным, этническим, политическим и иным причинам. Низкой интенсивности характеризуется низким уровнем нападений и жертв; средней интенсивности - эпизодические теракты и боевые действия с применением оружия. Соответственно жертв побольше. И вооруженный конфликт высокой интенсивности - постоянные боевые действия с применением обычных средств вооружения и оружием массового поражения (за исключением ядерного оружия), с привлечением иностранных государств и коалиций. Такие конфликты часто сопровождаются массовыми и многочисленными терактами и характеризуются высоким уровнем жертв. В этом городке на данный момент ситуация обострилась и конфликт перешел во вторую категорию, стремительно перерастая в третью. Началось все с митингов протеста, организованных национал-экстремистами. Потом все вылилось в открытое вооруженное противостояние. В городе было введено чрезвычайное положение. Террористы пытались прорваться в центр, но ополченцы совместно с омоновцами и отрядами военных удерживали их на окраине. Сепаратисты заблокировали центральную трассу, а также некоторые выезды из города. Власти объявили половину населенного пункта по одну сторону центральной дороги зоной безопасности, контроль за которой был поручен отрядам ОМОНа. В этой части городка мы и расположились.
  
  Глава 17.
  Есть такая профессия - военный журналист. К сожалению, она сегодня востребована. Стародубцев в свои 38 лет был опытным и бесстрашным профессионалом, работавшим во многих горячих точках, имел железные нервы. Во время репортажей за его спиной нередко были видны баррикады, вооруженные люди, а в кадре - моменты жестокого противостояния.
  Современная телевизионная съемочная группа обычно состоит из трех-четырех человек. И занимается тем, что по звонку редакции в течение двух часов готова выехать в какой-то из московских аэропортов и улететь в любую точку мира. Это не совсем та съемочная группа, которая работает в городе. Это набор узконаправленных специалистов. В экстремальной журналистике инженер является продюсером, владеет английским языком, обязательно водит машину, монтирует и выполняет еще много других функций: ставит свет, держит микрофон и так далее. И он является абсолютным соавтором материалов. Оператор в обычных условиях просто снимает, а там он водит машину, говорит на английском, звонит и договаривается о съемках, готовит пищу, ну и конечно же, снимает... И, собственно, корреспондент, который должен уметь самостоятельно делать все то же самое. Корреспондент - ответственный за съемки и жизнь группы. Он дает коллегам команду, куда бежать, куда не бежать, что снимать, что не снимать, куда ехать, а куда не ехать. Это небольшое лирическое отступление к тем событиям, что произошли дальше.
  После непродолжительного отдыха Андрей позвал меня в комнату мужчин на инструктаж.
  - Значит так, - задумчиво начал он. - План такой. Я с Олежкой иду к местным журналистам. Обсудим с коллегами темы, разузнаем политическую расстановку: кто с кем и за что. Выспрошу про контакты. В конце концов, будем знать, куда лезть, а куда напрямую не стоит. Руководство компании требует от нас сделать как можно больше материалов, как можно быстрее - чтобы командировка была покороче и пожирнее на репортажи. Все экономят деньги, но нужно приехать, осмотреться, посидеть, выпить, с кем нужно. И решить, как действовать. Поэтому торопиться особо не будем. Леня, подготовишь пока аппаратуру. Ну а вы, стажеры... Раздобудьте плитку, что ли, чайник там... Неплохо бы что-нибудь пожрать.
  - Я сюда не жрать готовить приехала, - пошипела в ответ.
  - Не понял?
  - Да я так, - буркнула. - О своем. Просто поток осознания.
  Через несколько часов, когда еда уже остыла, явились Стародубцев со своим бессменным оператором.
  - Завтра с утра, - начал вождь, уплетая холодную гречку с тушёнкой, - я, Смола и Кутузов попытаемся прорваться за оцепление. Тут ловить нечего. Все темы уже замылены. А Евгений и Арина тут пошукают. Лень, дай им запасную камеру. Обе с собой тащить - смысла нет. С этой бы не расстаться...
  - А что тут снимать то? - удивился Евгеша. - Ты же сам сказал, что ничего интересного, о чем бы уже не рассказали, не осталось.
  - А вы поищите, - ухмыльнулся Андрей. - Например, сгоняйте в лагерь беженцев. Машину мы вам оставим. Завтра эвакуация. Ловите момент. Может, что интересное нароете. Это ваш шанс проявить себя.
  - Женщин-репортеров на войне гораздо меньше, чем мужчин, - позже милостиво пояснил Олег, - а это значит, что им немного проще работать. Женщина потенциально представляет меньшую угрозу, чем мужчина. На уровне инстинкта. Женщину проще подпустить на более близкую дистанцию, проще впустить в свой дом, в то время как мужчина - это всегда угроза в зоне боевых действий, потенциальный убийца.
  - Фигня, - опротестовал это заявление вождь. - Мужики и женщины - мы в гинекологическом кабинете. А на работе мы - профессионалы. Телевизионная журналистика - это специфическая работа, она круглосуточная, она тяжелая и опасная для всех без исключения, требует большого эмоционального напряжения и стальных нервов. Это работа, которую надо очень-очень хотеть. Поэтому, никаких возражений. Сами выбрали направление в профессии, вот и докажите, что я не зря вас с собой притащил. Знали бы вы, чего мне стоило уговорить добавить еще двух лишних человек в группу. Нужно оправдать затраты. Так что дерзайте.
  Утром Андрей провел нам еще один инструктаж:
  - Арин, забудь, что женское обаяние - твой главный "инструмент". Убери волосы под кепку, старайся не вызывать мужского интереса. Помните: ни в коем случае нельзя провоцировать собеседника на агрессию. Если видишь какое-то зло, в этом случае лучше не смотреть человеку в глаза. Особенно если он хочет на тебя наброситься или пальнуть. Вообще, прямой взгляд провоцирует на агрессию.
  - Андрюша хочет смонтировать документальный фильм о войне, - добавил Леньчик. - Он так и будет называться "Война". Некая сборная солянка из всех наших командировок в зоны вооруженных конфликтов. Но пока материала недостаточно. Общие планы тоже пригодятся. Руины, пустые улицы, разруха, напуганные люди.
  - Трупы, - подсказала я.
  - Трупы цензура не пропустит, - хмыкнул спецкор. - Если только снимать издалека. Нечетко. А ты трупов не боишься?
  - Живых я боюсь больше, - вздохнула. - Мертвое тело - оно и есть мертвое. Лежит себе, воняет. Предсказуемо. А вот если тело шевелится, черт его знает, чего от него ожидать.
  - Ладно, снимайте что хотите, - согласился с моими доводами Андрей. - Все. Работаем.
  Я и Женька болтались по пустынным улицам до самого вечера, лишь изредка натыкались на испуганных, стремящихся поскорее укрыться местных жителей, спешащих по своим, лишь одним им ведомым делам, на патрули, у которых камеры за плечами и синие бронежилеты с надписью PRESS интереса не вызывали. Растерзанный покинутый город как-будто вымер, лишь издалека доносился стрекот автоматных очередей и редкие ухи взрывов. Как будто, тут была чума, и всех выкосило подчистую. И этот постоянный стрекот. Словно плохие соседи переругивались между собой. Все же, перестрелки были нечастыми и кратковременными, словно противники присматривались друг к другу, оценивали силы.
  Аборигены на контакт с нами не шли, равно как и военные. И те и другие, злые, раздраженные, спешили уйти, игнорируя попытки вызвать на разговор. Может, они не понимали по-русски? Английский мой был на уровне, но тоже не прокатил. Я быстро заскучала.
  - Позвони Стародубцеву, уже смеркается, - попросила Евгешу.
  - Не отвечает. Абонент не доступен.
  - Что будем делать? - устало поинтересовалась я.
  - Ну... в лагерь беженцев пешком далеко. Нужно на машине ехать. А вдруг она ребятам понадобится? Давай подождем их тут.
  - Может, пойдем к границе миров? Авось там больше повезет. Наших найдем, или узнаем что-нибудь про них от коллег.
  - Лады. Прошвырнёмся. Андрей же не говорил, что мы к зоне оцепления подходить не должны? Не говорил. Значит, можно, - поддержал предложение парень.
  Первое оцепление вдоль центральной трассы выглядело внушительно: баррикады, заслоны из людей и бронетехники. Но мы не сумели пройти даже через второе. Нас остановил отряд силовиков.
  - Что вы тут делаете? Быстро в укрытие. Скоро обстрел начнется.
  - А он, что у вас тут по часам? - удивилась, но ответа не дождалась.
  - Мы тут своих товарищей ищем, - нацепила самую обаятельную улыбку из своего арсенала... - Скажите, а есть хоть какая-то возможность попасть на ту сторону?
  Женька был определенно талантлив. И сообразителен. Он начал снимать незаметно, но сразу же, с начала встречи.
  - Только в виде трупов, - усмехнулся офицер, смерил меня взглядом, в котором не было ни доброты, ни участия, только легкий налет неприязни. Или даже презрения. - На дороге сразу под перекрестный огонь попадете. Да еще снайперы лютуют. Сепаратисты журналюг что-то не жалуют, да и наши разбираться не станут, куда пуля прилетит. Здесь война, а не учения, - сурово добавил он. - Валите отсюда. Живо.
  - Только еще один вопрос, - я стащила кепку и водопад струящихся, сверкающих красными бликами в лучах заходящего солнца волос рассыпался по плечам.
  Вояка, решивший было уйти, застыл, удивленно и заинтересованно рассматривая меня.
  - Сколько времени с этой стороны удастся удерживать оборону?
  - А кто сказал, что мы собираемся ее удерживать? - хмыкнул силовик. - Ты новичок, что ли? - догадался он.
  - Стажёр, - не видела смысла скрывать свою неопытность. - Вы очень мне поможете, если все объясните. Члены нашей съёмочной группы потерялись, и мы не знаем, как их найти.
  - Если они попытались пробраться на ту сторону, то, скорее всего, среди мертвяков.
  - Но хоть какая-то надежда, что они живы, есть?
  - Если опытные спецкоры, то вероятно. Могу допустить, что как-то выкрутились. Но обратно они вернуться не смогут.
  - Наши ребята не выходят на связь. Телефоны отключены.
  - Тогда их либо взяли в плен, либо они их отключили, чтобы не спалиться. Если, конечно, смогли спрятаться. Завтра утром после эвакуации последнего мирного жителя оцепление будет снято. Можете остаться тут. Тогда возможность их встретить будет больше. Либо в тюрьме, либо на том свете.
  - Что будем делать? - задумчиво спросила я, провожая взглядом отряд.
  Ответить моему компаньону помешал вызов мобильного.
  - Да, - разговаривал он с невидимым собеседником. - Я знаю. На наши звонки они тоже не отвечают. Еще после обеда ушли за линию первого оцепления и все. Пропали. Да. Пытались выяснить. Ничего. Не знаем. Это не точно, но либо плен, либо их убили. Я же говорю, что не уверен. Это только предположения. Тут ничего невозможно знать наверняка. Нет. Мы не можем. Нас не пускают. Ясно. Ясно. Хорошо. Ладно.
  - Через две минуты эфир, - обрадовал он меня.
  - Как эфир? - я растерялась. - Мы так не договаривались. И Андрей команды не давал.
  Одно дело вещать Лерке или Димке на камеру, а другое - на всю страну. Так далеко мои фантазии не заходили.
  - А он теперь и не даст. Из всей съемочной группы только мы и остались. Живые и свободные. Пойми, у нас нет выхода. Все просто. Берешь микрофон. Я снимаю. В редакции очень рассчитывали на репортаж нашей команды. Им нечем теперь заткнуть дыру. Сказали, говорить что угодно, но пять минут занять чем-нибудь более-менее стоящим.
  Я спешно достала зеркальце, но тут же со вздохом убрала его обратно. Сумерки сгустились. Евгений делал мне знаки. Отсчет пошёл. Хорошо. Я набрала в грудь побольше воздуха.
  - Здравствуйте, - на пару секунд замялась и затем стремительно затараторила.
  Кратко изложила обстановку, указывая жестом на военных за своей спиной и внушительные ограждения, упомянула про исчезновение части нашей группы во главе с небезызвестным Стародубцевым, а затем началось. Грохнул взрыв, над головой прогудело. Ууу.., ух! Сердце прыгнуло в уши. Звук взрыва больно стеганул по барабанным перепонкам. Снаряд попал в дальнее здание позади моего новоявленного оператора. С завыванием ушли вверх куски рваной арматуры, металлические осколки и камни. Нас окатило градом мелких обломков и накрыло тучей пыли. Один осколок кирпича пролетел мимо лица и больно оцарапал мне щеку. Я стёрла кровь тыльной стороной ладони и со смешком заметила:
  - Нормально так прилетело, - оглянулась на треск автоматных очередей и с улыбкой добавила. - Как видите, тут немного постреливают. Скорее всего, это будет продолжаться всю ночь, утром оцепление планируется снять. Где-то около десяти по местному времени. Начнется срочная массовая эвакуация жителей. Как только последний беженец сядет в автобус и покинет этот негостеприимный край, - Евгений сделал знак закругляться. Время вышло, - военные планируют отступить. С вами с места событий специальный корреспондент Арина Ларина.
  Еще через мгновенье меня снесло, словно ураганом.
  - Какого черта вы делаете на линии огня? - взревел тот самый силовик, которого я недавно интервьюировала.
  Он толкнул меня за БТР и заставил пригнуть голову. Тут же послышался пулеметный рокот, ровная стежка фонтанчиков грязи осыпала нас песком. Били снаряды, которые рвались почти рядом, но это не так страшно - пролетел мимо, ты пугаешься постфактум. Вокруг постоянно свистело и ухало. От свиста все внутри обрывалось.
  - Откуда я знаю, где тут у вас линия огня, - прошептала, потирая ушибленный зад и плечо.
  Только сейчас начала осознавать, что мы чудом остались живы. Женька пристроился рядышком, не дожидаясь приглашения. Сжался в комок и дрожал, прибалдев от впечатлений. Судя по шальному взгляду и трясущимся губам, он пребывал в шоке. Странно, как смог съемку закончить? Видимо, военный оператор - это его призвание. Ничего. Привыкнет. И я тоже.
  Смерти я давно уже не боялась, несколько раз заглядывала ей в глаза, ощущала на лице ее ледяное дыхание, чувствовала, как сердце бьется все медленнее и медленнее. И каждый раз эта неумолимая старуха с косой проходила мимо, не удостаивая мою незначительную персону своим вниманием. Воистину, кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
  - Отснял? - устало спросила, как только наступило относительное затишье.
   У меня было столько адреналина в крови, что испуг места не находил.
  - Ага, - прохрипел Женя. - Нормально, вроде, вышло.
  - Ты бы дома сидела, щи мужу варила, - беззлобно заметил военный. - На кой черт тебе все это?
  - Нет у меня мужа. И никогда не будет. Была я там. Мне не понравилось, - едко ответила ему. - Предпочитаю делать карьеру.
  - Не будешь соблюдать технику безопасности, и она, скорее всего, очень быстро закончится, - предположил мужик.
  Как только канонада немного утихла, я и Евгеша короткими перебежками удалились на безопасное расстояние. Добрались до гостиницы и только там перевели дух. Это была лишь иллюзия безопасности. Утром и сюда придёт война.
  - И что дальше? - Евгений нервно курил, не замечая, как пепел сигареты падает ему в чай. - Ты как хочешь, а я туда больше не пойду. Старик ненормальный, но ты еще хуже. Совсем без башни.
  - Не ссы, Макар. Я сам боюсь. К сожалению, в новостях без шоу невозможно - для аналитики это необязательно, а для картинки очень важно. Я посчитала риск приемлемым, но, возможно, чуточку ошиблась.
  - Еще и прикалываться умудряешься. Лично я в сложившейся ситуации ничего смешного не вижу.
  - Я тоже, но волосы на себе рвать и громко рыдать в уголке считаю бессмысленным. Сам понимаешь, - почесала затылок и тоже закурила. - Как только рассветет, хватаем манатки и рвем отсюда когти.
  Я не знала, что делать, опыт небольшой, да и такой полной безысходности, пожалуй, я давно не испытывала, отлично понимая, что без Андрея нам из страны целыми и здоровыми выбраться будет практически невозможно. В аэропорту хаос. На шоссе небезопасно. Мы не знаем страну, у нас нет связей. Даже карты нет.
  - Куда двинемся? - обреченно поинтересовался Евгеша, пытаясь сообразить, чего следует ждать от жизни.
  Вопрос коллеги сподвиг на раздумья. Я выхватила из пачки новую сигарету и какое-то время я молча дымила.
  - Поедем в лагерь беженцев. Там немного поснимаем. Если Андрей с Олегом на связь не выйдут, поедем вслед за автобусами. Кстати, нужно раздобыть карту местности.
  - А как же они?
  - Оставим им тут записку, что будем их ждать возле разбитого синего грузовика. Ну того самого, который мы по дороге сюда проезжали. Помнишь? Подождем их там какое-то время. Не знаю... Дальше четкого плана у меня нет. Сориентируемся по ходу дела.
  Глава 18.
  В мутное стекло гостиничного номера робко стучался новый день. Шел нудный моросящий дождь. Я уныло наблюдала за холодными каплями, медленно ползущими по стеклу. Оставаться здесь дольше не имело смысла.
  Поэтому с рассветом поступили так, как решили накануне. Собрали барахлишко, накатали нашим письмецо и рванули доставать расспросами беженцев. Интервью не выходило. Помимо меня и Женьки еще несколько репортеров со своими операторами пытались отснять материал. Люди суетились, бегали, кричали и пускали нас в полный игнор. Бронетранспортеры, облепленные продрогшими, злыми и не выспавшимися силовиками в черных масках, поджидали людей, вяло выползающих из своих палаток.
  А когда прибыли автобусы, начался полнейший хаос. Нервы у всех были напряжены до предела, и у мирных жителей, и у военных, и у журналистов. В воздухе распространялся запах паники и животного страха.
  - Аринка, - позвал меня Женя.
  Я стояла посреди лагеря удрученная и растерянная, совершенно не представляя себе, что нужно делать.
  - Звонили из редакции, все в восторге от твоего репортажа. Нам еще пять минут эфира дали. Ты вчера произвела настоящий фурор. Директор телеканала требует еще материал.
  - Ясно. День пропал не зря. Когда? - равнодушно спросила, наблюдая радостно перекошенное лицо соратника, после того, как он справился с нахлынувшим энтузиазмом и возбужденным тиком левого глаза.
  - Через две минуты...
  - Писец... И что я должна говорить? Надеюсь, ты им объяснил, что прошлый номер на бис мы повторять не будем? От знаний еще никто не умирал, но рисковать снова как-то не хочется...
  - Да хоть что-нибудь, - взмолился мой новоиспеченный оператор. - Мели любую чушь. Я дам общий план. Потом пройдемся, заснимем этот бардак и давку у транспорта. Ты главное все время болтай. И с чувством, с чувством...
  - Если подведем, не оправдаем доверие, уволят нафиг, - со вздохом добавил он.
  - Ладно, - я сняла кепку и перекинула косу вперед. - С вами специальный корреспондент Арина Ларина. Сейчас мы находимся в лагере беженцев. Полным ходом идет эвакуация. Люди нервничают, суетятся. Силовики не вмешиваются. По сути, эвакуацией никто не руководит. Мест в автобусах гораздо меньше, чем желающих как можно быстрее уехать отсюда. Как следствие - полный бардак, толкучка, конфликты, паника...
   Тут я заметила маленькую девчушку лет двух, от силы трех. Хорошенькую, как куколка, но одетую не по погоде легко. В тонкое ситцевое платьишко, грязное и порванное. Утро выдалось холодным и промозглым. Накрапывал дождь, дул сильный северный ветер. Она стояла, шатаясь в его порывах, несчастная и потерянная. На чумазых щечках были заметны дорожки слез, а ее огромные в пол-лица голубые глазенки полны ужаса и отчаянья. А еще в них было такое горе, которое, казалось бы, не могло поместиться в столь маленьком сердечке.
  - Чей это ребенок? - я сделала Евгеше знак следовать за собой. - Кто потерял девочку? - старалась перекричать шум, ругань, плач и вопли.
  Никто не отозвался. Я схватила девочку на руки и побежала к толпе у автобуса.
  - Кто знает, чья это малышка? Люди, это же ребенок! Совсем крошечный! Помогите кто-нибудь.
  - Как тебя зову, малышка? - спросила ребенка, опустив на землю.
  - Агая, - громко всхлипнула девочка и ладошкой размазала по личику слезы, вцепившись в мои штаны.
  - Аглая ее зову. Аглаида. Она - сирота, - зло буркнула одна женщина из очереди. Острая крысиная мордочка и бегающие глазки будили неприязнь. - Ее родителей убили. Военные нашли девчонку возле трупов в переулке и притащили сюда. Тут ее подкармливали, кто мог. Особо возиться с ней некому. У всех свои беды. И смерть пришла не в одну семью. Сирот тут немало, кого родственники разобрали, кого красный крест или миротворцы забрали, чтобы пристроить. А эта как-то затерялась. Никто не помнит, когда ее привели. Наверно врачи уже уехали тогда...
  - Но как же так? - я погладила девочку по мягким спутанным кудряшкам, она жалась к моим ногам, как испуганный бездомный котенок. - Нельзя же ее тут бросать! Как вы можете? Неужели некому ее приютить? Есть же и у нее родственники? Соседи?
  - Нет у нее родственников, - пропыхтел замурзанный дедок, проталкиваясь к нам. Испещрённое морщинами лицо, усталые, горькие глаза.- Дед с бабкой по матери детдомовские были. Приехали сюда по направлению на практику, да так и остались. А отец девчушки тоже сирота. Алкаши его родичи сивухой отравились. Дед с бабкой померли. Вот и осталось их только трое на всем белом свете.
  - А соседи? Хоть кто-нибудь? - я была в шоке от людской черствости и бездушия.
  - У меня своих семеро по лавкам, - отозвалась та тетка, что говорила вначале. Похоже, она и была соседкой. В каждой черточке ее лица сквозила какая-то сухая злоба. Узкие губы плотно сжаты, маленькие глазки буравили почти насквозь.- Самим жрать нечего. Ты, профурсетка, хоть понимаешь, как мы тут?! Ни жилья, ни вещей, ни денег. И большинству ехать-то некуда. Кому нужен лишний рот? Самим бы не сдохнуть!
  Я почувствовала, как у меня задрожали губы, но не могла ничего с собой сделать. Просто не знала, как справиться с эмоциями, до того было жалко эту крошку. На глазах бедняжки убили и мать, и отца. Беззащитный, одинокий и некому не нужный ребенок. Двери автобуса открылись, и всем стало не до меня. Началась массовая истерия.
  - Тут таких обездоленных до хера и больше, - прошипел напоследок дед перед тем, как скрыться в давке. - Жалко ее, так и возись сама.
  Столько агрессии, ненависти и страха мне еще не приходилось видеть. Я присела на корточки и прижала малышку к себе. Слезы текли по лицу и капали с подбородка. Наступил какой-то ступор. Нервы стали ни к черту. Происходящее казалось таким нереальным, что я чувствовала себя скорее зрителем, чем участником событий.
  - В любом вооруженном конфликте бесконечно жалко детей, - вещала я в объектив. - Слабые, доверчивые, нуждающиеся в любви, заботе и защите... Ни в чем неповинные, непонятно за что страдают они. Им не нужна эта война. Им безразличны религии, национальности и территориальные распри. Они хотят лишь мирного неба над головой. И чтобы мама и папа были живы... Не плачь, я не брошу тебя, малышка.
  - Снято, - подошел к нам Женя.
  - Достань одело из машины, - бросила ему, наблюдая, как последний человек впихнулся в салон и колонная тронулась, сопровождаемая военной техникой.
  Мы остались одни посреди пустыря, заполненного мусором и позабытыми в спешке вещами. Успокоиться. Надо успокоиться. Оценить ситуацию.
  - И чего мы с ней будем делать? - почесал затылок Женька, протягивая мне плед. - Надо бы тоже двигать. Силовики скоро начнут отступать. Тут такой Армагеддон начнется...
  - Да, конечно, поехали, - я заставила себя встряхнуться. - Ребенка с собой возьмем. Ну, не можем же мы ее тут одну оставить? - возмутилась я в ответ на испуг и отрицание в глазах моего соратника.
  Мы догнали колонну и достигли обозначенного для встречи места.
  - Не останавливайся, - скомандовала путем голосования "один за, один воздержался", взяв на себя роль негласного лидера.
  - Да почему? - удивился Женька, тем не менее, послушавшись.
  - Потому что ждать мы их здесь не будем, - загадочно ответила.
  Немой вопрос в уставившихся на меня в крайнем удивлении глазах едва не спровоцировал аварию.
  - Фиг знает, кто там найдет нашу записку, - милостиво пояснила. - Лучше не рисковать. Остановимся чуть дальше и подождем до обозначенного времени. Затем кто-то из нас тихо подкрадется к условленному ориентиру и выяснит обстановку. Нужно, чтобы хоть кто-то выжил, абы не числились все пропавшими без вести. Было бы кому искать трупы и ставить кресты на безымянных могилах.
  Страх заморозился во мне, как фильм на экране, если нажать на паузу. Я сильно устала и была безгранично эмоционально вымотана. 　
  - Черный юмор - тоже юмор, - проворчал с тоской в голосе Евгеша. - Только вот мне совсем не смешно, а писец как страшно.
  - Бояться нормально, - ободрила его. - Вот отсутствие этого самого чувства - это уже ненормально. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
  Мы свернули немного дальше на проселочную дорогу, уходящую в негустой лесок. Проехали как можно дальше от главного шоссе и организовали привал. Я напоила и накормила ребенка, укутав потеплее, уложила спать. Она почти сразу крепко заснула беззаботным здоровым детским сном, ощущая себя окружённой заботой и в безопасности.
  - Намаялась кроха, - грустно заметил Женя. - А мы что будем делать?
  Полдень. Тучи рассеялись. Выглянуло солнце, но теплее не стало. Уговор был (с нашей стороны - письменный, с их - заочно согласный) встретиться в час ночи. Это при условии, конечно, что вообще будет с кем встречаться. При свете дня на дорогах стало опасно. Да и ночью не намного проще. В любом случае, в темноте больше шансов остаться незамеченным. Короче, времени у нас было полно. Моей выдержки, самоиронии и бравады хватило лишь на то, чтобы найти укрытие для себя и моих спутников. И этот надоевший вопрос уже начинал бесить. Ну не знаю я, не знаю!
  - Ждать, - я нервно закурила, ожидая, когда дельная мысль в голову придет. - Ты не считаешь, что было глупо оторваться от эвакуационной колоны? Там хоть какая-никакая охрана была. А теперь мы совсем одни. Два несмышленыша и ребенок.
  - Чегой-то несмышленыша? - обиделся Женька.
  - Да потому что, похоже, у нас обоих опыта для таких ситуаций недостаточно. Вот ты давно со Стародубцевым в одной связке?
  - Ну, раза три ездил, - нехотя дал ответ товарищ по несчастию.
  - Ясно. Всегда план действий составлял он, а ты только выполнял то, что от тебя требуется?
  - Ну, да, - совсем закручинился Евгеша.
  - А теперь мы с тобой осиротели. Без папы, зато с нагрузкой.
  - Мы правильно поступили. Им, скорее всего, помощь не помешает, - горячо возразил парень. - И без машины туго придется. Вообще, мы - одна команда. Должны друг друга выручать, и всегда держаться вместе. По-другому нельзя.
  - Нельзя, - согласилась я и предложила в приступе здравомыслия, - давай отдохнем. Предлагаю спать по очереди. Ночь, похоже, будет трудная. Силы пригодятся.
   - А что потом? Когда передохнем? - вяло поинтересовался паренек.
  В критические моменты он не терял присутствия духа, но теперь усталость и напряжение последних двух суток сказывались на нас обоих.
  - Потом я еще не придумала, - отмахнулась от него.
  
  Я даже подумала: "А не позвонить ли Егору?" Но идея как-то не прижилась. Какие бы события не происходили в моей жизни, всё всегда заканчивается тем, что я лежу в темноте, не могу заснуть, и у меня дёргается глаз. И опять для этого был реальный повод. Ситуация складывалась патовая. Хуже, чем вчера могло быть только завтра.
  
  Глава 19.
  Женька подремал. Потом я. Ближе к вечеру он меня разбудил. Аглая проснулась и просилась в туалет. Мы покормили ее найденными в багажнике банкой тушёнки и сухарями. Из последней бутылки воду скупо разделили по сто грамм каждому, остальное оставили на потом. Размазали остатки мяса по черствому хлебу и задумались.
  - Завтра, похоже, на обед будет плов, - решила высказаться про наши запасы. - Без мяса. И без риса.
  - Ага, - совсем приуныл паренек. - А вместо чая утренняя роса.
  Девочка тихо играла чехлом от моей камеры и перебирала найденную в бардачке ерунду. Она ни о чем не спрашивала. От этого становилось как-то не по себе. Такая маленькая, но словно все понимала. Казалось, у нее работал инстинкт звериного детеныша - инстинкт выживания. У меня, похоже, он напрочь отсутствовал. Как только стемнело, я уложила девочку спать и нехотя промолвила:
  - Через три часа надо идти. Пойду я.
  - Нет. Я.
   - С херали?
  - Хотя бы на том основании, что я мужчина.
  - А я машину не умею водить. Если с тобой что случится, что мы, две беззащитные девочки тут будем делать?
  - А если с тобой что случится?
  - Тогда ты попытаешься остаться живым и сохранить жизнь ребенку. Туда не ходи. Забирай Аглаю и задними тропками пробирайся к границе. Постарайся миновать блокпосты и заслоны на дорогах и добраться до границы. У тебя есть удостоверение и наши документы. Расскажешь все военным. Они организуют помощь.
  - Ты сама-то в это веришь? Что все так и случится?
  - Верю.
  - Не ври.
  Наш спор прервал свет фар автомобиля, мелькнувшего между деревьями. Кто-то ехал в наш закуток.
  - Б..., - выругалась я. - Че делать будем? У нас есть, хотя бы, какое-то оружие?
  Меня било мелкой дрожью, горло сковал первобытный страх. Убежать и спрятаться? Не успеем. Нас уже заметили. И с малышкой на руках далеко не убежишь. А вдруг это наши ребята нас ищут? Или спецназ. Тревожимая самыми мрачными догадками, я из последних сил старалась держать себя в руках и не впадать в панику, чтобы не напугать ребенка. Но, откровенно говоря, у меня получалось плохо.
  - Перочинный нож подойдет? - невесело пошутил Женька. - Не пойму, кому чего здесь понадобилось?
  - Сейчас поймем, - напряглась я в ожидании.
  Неказистая машинка, шедевр советского автопрома остановилась как раз напротив нашего старенького внедорожника. Фары погасли. В свете луны из нее показался мужской силуэт. Уж очень внушительный. Один. И до боли знакомый. Движения. Фигура. Он приближался к нам по-звериному тихо. Я обмерла.
  - Какого хрена ты тут делаешь? - прорычал Рифат.
  Страх почему-то сразу отпустил. Но с логикой я дружила и потому понимала, что эта встреча ничего хорошего для меня не несёт. Что может быть хуже, чем разъярённый киллер?
  - В общем-то, ничего предосудительного. Просто решили тут ночь перекантоваться, - растерянно прошептала я в наступившей тишине.
  - Ты дуру не включай. Я спрашиваю, какого хера ты в этой стране делаешь? Стало скучно жить? Приключений захотелось? - похоже, он был очень-очень зол.
  - А это еще кто? - отмер соратник.
  - Да так. Знакомый один.., - не посчитала я нужным пускаться в пространственные объяснения.
  - Сядь в машину и не высовывайся, - рявкнул на моего коллегу Риф.
   Ему было сложно возражать. Евгеша, как новобранец, четко и быстро выполнил команду. Отскочить не успела. Рифат больно схватил меня за запястье и потащил в лес. На достаточном расстоянии от нашего импровизированного лагеря он резко развернул меня к себе лицом и снова начал на меня рычать:
  - Повторяю вопрос: ты нафига это делаешь?
  Я осторожно, как из лап дикого зверя попыталась высвободить руку, тихо потянув ее на себя. Когда тигр цапнет, говорят дрессировщики, резких движений делать нельзя, а то растерзает. Предусмотрительно сделала несколько шагов назад.
  - У тебя чего, совсем мозгов не осталось? - продолжал рокотать мужчина. - Я еще в аэропорту по телевизору увидел, как ты, стоя под минометным огнем, жрешь, как дурная лошадь, словно тебе сто грамм наркомовских выдали и предупредили, что за трусость расстрел.
  - Я работала, что непонятно? Работа, ничем не хуже других. Работать, знаешь ли, это нормальная функция большинства людей. Последние имеющиеся у меня деньги я потратила на квартиру. Надо же мне на что-то жить!
  - Другой работы, конечно же, не нашлось...
  - Какой другой? Официантки, полмойки, разносчика пиццы? Или, может, к Кристинке попросится стриптиз танцевать в ее клубе? А что, авось, возьмёт по старой дружбе.
  - Завязывай хохмить.
  - А ты не задавай нелепых вопросов. Мне стипендию не платят. Я учусь на платной основе. Что мне делать? На паперти стоять? Военные корреспонденты, между прочим, неплохо зарабатывают.
  - Если у тебя финансовые проблемы, могла бы мне сказать, - напирал бывший киллер.
  Казалось, между нами искрило от разлитого в воздухе напряжения.
  - С чего бы это? Ты мне не муж, не брат, ни отец и даже не друг, чтобы к тебе по таким вопросам обращаться.
  - Даже не друг? - хмыкнул Риф, внезапно успокоившись.
  Вроде как, даже обиделся. Зато я просто кипела. И уступать в этой пикировке не собиралась. В данный момент на меня напала злоба покруче его.
  - После того, как ты использовал меня для решения своих проблем, а потом намеревался тупо убрать? После того, как ты подарил меня Алтаю? Как какую-то вещь! Да это повод для обиды размером с Сибирь! - набросилась на него.- Не понимаю, как ты сможешь жить с таким пятном на совести, - добавила ехидно.
  - Не драматизируй.
  - Да нет тут никакой драмы, скорее уж трагедия сплошная. Вот объясни: с чего бы это я должна считать тебя своим другом? Видишь ли, дружбу я как-то иначе себе представляю. В моем понимании у друзей несколько иные отношения. Равноправия что ли. И еще теплоты и заботы. Ты же постоянно пытаешься утвердить свою власть надо мной. С какого-то хрена считаешь, что имеешь право лезть в мою жизнь?
  Рифат замялся, чему я бескрайне удивилась. Он провел привычным жестом по своей густой шевелюре. Развернулся. Прошелся туда-сюда и приблизился ко мне почти вплотную.
  - Да, ты права, - глухо начал он, - наши отношения изначально складывались не лучшим образом. Мне казалось, ты должна была это понять. Ты не глупая девочка. Я тебя совсем не знал. Поэтому угрызений совести по поводу совершенных мною деяний не испытываю. Ты для меня была всего лишь объектом для достижения цели. Несговорчивым и сложным.
  - Что-то изменилось? - перебила его. - Я по-прежнему несговорчивая и сложная. А Алтая я тебе никогда не прощу.
  - Я был тогда уверен, - тихим вкрадчивым голосом продолжил он. - Алтай оставит тебе жизнь. Я слишком хорошо его знал. Он не мог по-другому. Мы друг другу, как братья. Душами породнились. Ты тоже смогла достучаться до его души, но лишь однажды. Я это увидел, но не думал, что у вас все так получится...
   - Все получилось, как и должно было получиться. То есть, ничего. И если тебя мучает совесть, то это вовсе не означает, что ты всю оставшуюся жизнь должен искупать свою вину. Все, что в данный момент происходит - это мой личный выбор. Ты тут не причем. Зачем ты здесь? И вообще, как ты нас нашел?
  - Из мобильника аккумулятор надо вытаскивать, - устало пояснил Риф, - а лучше от него вообще избавиться, если хочешь соблюсти инкогнито. Чего вы собираетесь дальше делать? Если не секрет, конечно?
  Я обрисовала ситуацию и наши планы.
  - Ничего более тупого придумать не могли? - на удивление спокойно сделал рецензию наших фантазий Рифат. - То есть, ты собираешься каким-то образом найти пропавших членов своей съёмочной группы, пробраться через заграждения и блокпосты боевиков, минуя заправки, и благополучно достигнуть родины, при том перевезти чужого ребенка без документов через границу? В подробностях можно?
  Тут я притихла. Он был прав. Планы были фантастические. Но иначе я не могла. Как было это объяснить ему?
  - Нет никаких подробностей. По ходу разбираться будем. Как получится, - тяжко вздохнула. - В экстремальных ситуациях своих не бросают. Иначе грош цена тому человеку, которого ты взял в свою команду, - по возможности проникновенно пояснила я.
  - Понятно. Но и ты меня пойми. Я приехал за тобой. И не собираюсь терять свое время и, тем более, рисковать жизнью ради совсем незнакомых мне людей. Милосердие - это не моя добродетель.
  - Не думаю, что у тебя вообще есть хоть какая-то добродетель. Я без них не поеду, - упрямо возразила, не рискуя задавать другие вопросы. - Считай это глупым женским упрямством.
  - Уверена? - по тону было ясно, что решение не за мной.
  Он здорово поднаторел в прикладной психологии. И четко чувствовал все мои эмоции. Страх он ощущал особенно ясно.
  - Риф, - я не могла сдаться. - Уверена: ты можешь помочь! Если не ты, то никто не сможет. Знаю. Я прощу тебе все-все. Пожалуйста. Помоги! Ты же своих тоже бы не бросил. Ведь так? Ты же меня понимаешь. Зачем тогда?
  - Все простишь? - ухмылка чувствовалась в голосе.
  - Все. И даже стану тебя считать своим другом.
  - Я не хочу быть твоим другом.
   - Да? - растерялась.
  - Давай заключим сделку. Я найду твоих ребят живыми или мертвыми. И доставлю тебя, девочку, вас всех в родные края. Но у меня есть условие...
  - Я должна сразу согласиться или озвучишь?
  - Я думаю, ты по любому согласишься. Хотя... Упертая, бля..
  - Тогда озвучивай, - я заранее загрустила.
  - Я найду и привезу сюда твоих друзей. Доставлю домой всю вашу гребанную команду авантюристов. И ребёнка, к которому, ты прикипела. Хоть и не пойму, зачем он тебе сдался. Из тебя мать, как из меня балерина. Да ладно. Со своей стороны. Ты обещаешь выйти за меня замуж сразу по приезду домой. И слушаться во всем. Ничего не делать без моего разрешения. Договорились?
  Тут я слегка прибалдела. Ха! Птица счастья завтрашнего дня, пролетая, клюнула меня... Н-да... К такому повороту событий я готова не была. Офигеть! Риф - это что-то с чем-то. Для чего, собственно, ему это нужно?
  - Могу спросить, зачем?
  - Это сделка, - в голосе проскальзывали издевательские нотки. - У тебя свои условия. У меня свои. Комментировать нужным не считаю.
  - А как же Кристина? - вслух подумала, почему-то сразу возник именно этот вопрос.
  - Мы просто очень хорошие друзья.
  - Ну, да. Лучше дружить и трахаться, чем любить и плакаться! - в соревнованиях по сарказму выиграть у него шансов не было.
  - Это не твое дело, - прогрохотал Риф. - Так ты согласно или нет?
  - А если нет?
  - Тогда я тебя просто вырублю и привезу туда, куда мне надо. И никакой сделки.
   - То есть, выбора у меня никакого?
  Наступать второй раз на одни и те же грабли желания, понятное дело, не было.
  - Выбор есть всегда, и у тебя пять минут, чтобы его сделать.
   - А можно еще вопрос?
  - Да.
   - По кой я тебе сдалась?
  - Ты же сама недавно на него ответила.
   - Когда?
  - А это уже другой вопрос. Решай быстрее. Времени осталось немного.
  Я закурила. Ясно, об акте спонсорской поддержки и речи быть не может. Сабиров умеет добиваться своего. Чегой-то я ему тут в запале наболтала? В голове все смешалось. Выбор... Враки это все, что он существует. Правильного выбора нет. Есть только выбор и его последствия. А в данный момент вообще без вариантов. Не могу я тут всех бросить. Как потом жить-то с этим? И реально на кой я ему сдалась? Чего, других проблем мало? Я же одно сплошное недоразумение. Эх, и намучается он со мной. Но это его выбор.
  - Ладно. Я согласна, - еле выдавила из себя без намека на теплоту и большое счастье. - Ты же сам знаешь, что не смогу по-другому. И просто некрасиво с твоей стороны этим пользоваться.
  Пить, так пить, сказал котенок, когда его понесли топить. Мне уже нечего было терять в сложившейся ситуации. Рифат не то, чтобы внушал опасения по поводу нашей совместной жизни. В конце концов, мы уже однажды жили втроем. Он, я и Кристина. Но уже тогда Риф вызывал у меня какие-то невнятные ощущения. Категоричный и жесткий, совершенно непонятный. Впрочем, как и они все.
  - Я не собираюсь изображать благородного рыцаря. Не вижу смысла. Да, я знаю, что ты не можешь по-другому. Поэтому и считаю тебя одной из нас. Ты сама того не подозревая, подчиняешься нашему негласному кодексу. Ты такая же, как мы.
  - А у вас так принято: избивать своих до полусмерти? - спросила я подначки ради. Ну, не удержалась от ехидного замечания.
  - По-всякому бывало. Некогда это обсуждать. Как они выглядят, эти твои новые друзья? И при каких обстоятельствах потерялись?
  - Андрей среднего телосложения, подтянутый, рост сто под сто восемьдесят. Олежка, наш оператор, полноватый, высокий, с заметным пузиком, Леня Крутуз, видеоинженер, тоже немаленький. У Женьки где-то фото есть.
  Евгеша нашел снимок, и мы, перебивая друг друга, рассказали, куда подевались наши коллеги и передали разговор с тем силовиком у оцепления.
  - Я не верю, что они погибли или попали в плен, - добавила от себя. - У Стародубцева огромный опыт. Он не раз бывал в таких переделках и знал, что делает. Иначе бы не полез туда, тем более не потащил бы за собой Кутузова и Смолу. Не представляю, что могло произойти.
  - И на старуху бывает проруха, - мрачно резюмировал Рифат. - Поверь моему опыту: экстремальные ситуации бывают разными. Иногда весь предыдущий опыт просто не имеет значения. События часто начинают развивается совершенно непредсказуемо. Предусмотреть все обстоятельства просто невозможно. Значит так. Сидите здесь тихо, как мыши, и ждете меня. С ними или без. Трупы я с собой не потащу. Костер не разводить, не шуметь. На дорогу не ходить. К разбитому грузовику тоже. Это ясно?
  Мы синхронно кивнули.
  - Предельно.
  - Вот и молодцы. Вопросы?
  - У тебя вода есть? - вспомнила я. - Девочка скоро проснется и будет просить пить.
  Рифат дал нам пару бутылок воды и сухпаек для военных.
  - И кто все-таки этот жуткий мужик? - решил достать меня Евгеша, провожая машину Рифа взглядом. - Ты уверена, что он найдет наших?
  - Уверена. Если он не найдет, никто не найдет, - не посчитала нужным отвечать на первый вопрос я. - Прошу: не задавай ненужных вопросов, а то можешь получить много ненужных ответов.
  Рифат - боевая машина выживания, профессионал ратного дела, способный сохранить себе жизнь в любых самых сложных и опасных условиях. Прямо, как таракан после ядерного взрыва. Даже у Андрея при всем его практическом стаже работы военным корреспондентом, умении выживать в боевых условиях, профессионализме нет такой звериной интуиции и навыков. При данных обстоятельствах спасителя лучше Рифа не найти. Хорошо, что Женька не знает, откуда у него столь ценный для нас опыт. Иначе бы уже улепетывал отсюда, куда глаза глядят.
  - И ничего он не жуткий, - пробурчала, немного подумав. - Когда спит зубами к стенке... И кровожаден только по пятницам...
  Глава 20.
  Прошли сутки. Мы слонялись вокруг машины, дергаясь от любого шума. Развлекали девочку, как могли, лишь бы она сидела тихо. Впрочем, Аглая особых хлопот не доставляла. Тихая и грустная, она жалась ко мне и дрожала, несмотря на то, что была закутана по самые уши. Насколько серьезно пострадала психика ребенка, определить мне было сложно. Я же не специалист в таких вопросах. Евгеша нервничал не меньше малышки.
  - И долго мы тут будем ждать? - периодически вопрошал он.
  - Столько, сколько нужно, - я была невозмутима. - Поверь, Рифат все устроит. Нужно только четко следовать его указаниям. Он знает, что делает.
  - Почему ты так в нем уверена?
  - Потому что знаю о нем если не все, то очень многое. И знакома уже довольно давно. Успокойся и вспомни главный закон оптимизма: если хуже не бывает, значит это к лучшему.
  Сабиров вернулся глубокой ночью. На радостях, совсем не контролируя свои действия, я, подпрыгнув, повисла у него на шее, едва он выбрался из машины, и со стоном уткнулась в его плечо.
  - Как вы тут? - Риф крепко прижал меня к себе.
  Я ощущала, как гулко бьется его сердце.
  - Нормально, - смущенно высвободилась и обнаружила стоящего рядом Леню.
  - Где Андрюша? - испуганно уставилась на него.
  - В машине. Сильно ранен, - хрипло ответил Кутузов. - У Олега нога сломана. Мы удирали от боевиков, пришлось прыгать в реку. Течение бурное. Я еле их вытащил. А вот дальше волочь на себе двоих раненых не смог. Пришлось искать помощи. Но телефоны вымокли и не работали. Никого из наших по близости не оказалось. Все коллеги поспешили удрать. Территория контролировалась национал-экстремистами. Въезды в город заблокировали. Начались захваты репортеров в качестве заложников.
  - Мы все переругаться успели, - послышался из салона голос Олежки. - Я настаивал на том, чтобы Ленька нас оставил и попытался найти военных или ополченцев. Хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь, но он уперся, и не в какую. Еле убедили его, что иначе все там сдохнем.
  - Этого, - кивнул на Кутузова Рифат, - я вызволил у боевиков. Шкериться совсем не умеет. Потом поехали за остальными. Теперь нужно как можно быстрее достигнуть границы. Не то твой Андрюша коньки отбросит. Он много крови потерял. Я его, конечно, перевязал, как мог, но ему срочно требуется операция. Долго не протянет.
  - Тогда поехали скорее, - встрепенулась я.
  - Бери ребенка и в мою машину, - распорядился Риф. - Остальные едут за нами в хвост. Не отставать.
  Не скажу, что не догадывалась: у Рифата имелись знакомые среди террористов. Что совсем не удивляло. Люди его профессии востребованы на любой войне. И к тому же: как бы он к нам пробрался? У меня имелась масса соображений, которыми делиться не буду. Это все лишь догадки. Я даже рот не успела открыть, чтобы начать спрашивать, как Сабиров меня обрубил:
  - Никаких вопросов!
   Если в двух словах, то нам выделили провожатых, и мы благополучно достигли границы.
  - Не понимаю одного, - поделилась с Рифом своими измышлениями, когда наши машины достигли блокпоста. - Почему наши отступили и бросили там всех, кто не успел скрыться? Почему даже не попытались снять это незаконное состояние оккупации?
  - Потому что, кто не успел, тот опоздал, - хмыкнул мужчина. - Главное - мы вовремя ноги унесли. А то прилетят истребители и разбомбят там все к чертям собачьим. Ты сейчас думай, как нам домой вернуться. Доставай ксивы и включай свое обаяние, - он снял с меня кепку и растрепал со смешком волосы. - Если что, я - ваш коллега из конкурирующего телеканала. В настоящее время друг до гроба, ибо спас ваши задницы.
  Оказалось, что я и Андрей довольно популярные личности. Нас узнали и даже просили автограф. У меня. Стародубцев был без сознания. Когда наша группа прибыла на военный аэродром, нас уже ждала скорая. Андрюшу благополучно доставили в военный госпиталь, вместе с Олегом, конечно. Меня и Рифата встречал Гена.
  В квартиру Рифа я прибыла полумертвая от усталости после того, как убедилась, что операция у Андрея прошла успешно. Вовремя привезли. Еще бы несколько часов...
  Вымыв и накормив ребенка, забылась мертвым сном в своей комнате, той, которую занимала, когда жила у Сабирова раньше. Время было к обеду, когда Рифат разбудил меня. Мы лежали с Аглаей, обнявшись, на моей кровати. Здесь не было ни детской кроватки, ни подходящей для нее одежды.
  - Вставай, давай. Я кофе сварил.
  - Зачем? - вяло поинтересовалась.
  - В ЗАГС поедем, - цинично усмехнулся мужчина, подозревая, что я буду по возможности оттягивать свою часть выполнения договора.
  - Это так срочно?
  - Куда тянуть? Настя и Дин нас уже ждут. Они согласились быть свидетелями.
  - Почему ни Кристина с Алтаем? - не удержалась от ехидства.
  - Они по делам в штатах.
  - Как удобно. Мне не во что одеть девочку.
  - Заверни в одеяло. По дороге купим все необходимое. И кольца, - едко добавил он, понимая, что особого восторга по поводу предстоящего мероприятия я не испытываю.
  Рифат снабдил меня карточкой и заметил, что как муж, вполне способен обеспечить мне достойное существование. Теперь нет нужды подставлять "свою милую попку" под пули. Я промолчала, решив, что все равно хочу иметь свои собственные деньги. И вполне способна зарабатывать сама. Но обсуждение моей работы решила отложить на потом.
  - Какая хорошенькая, - киллерша присела рядом с малышкой, пока Риф договаривался о церемонии. - Что ты собираешься с ней делать?
  - Не знаю, - вздохнула. - В детдом точно не отдам. Рифат еще там по дороге домой сказал, что она нам ни к чему. Только мешать будет. Мне учиться надо, а у него бизнес. Нас обоих дома не бывает. Ну, можно же, нанять няню. Придумать что-то. Риф считает, что я не созрела для того, чтобы воспитывать ребенка. Мне сначала выучиться надо и самой повзрослеть. Мы даже успели поругаться на этой почве.
  - Вы оба по-своему правы, - вынесла вердикт Настя. - В детдом отдавать точно нельзя. А ты готова взять на себя ответственность за чужую жизнь? Мне кажется, ты еще не знаешь, что со своей делать...
  Роспись прошла быстро, сухо, по-деловому. Рифат натянул мне дорогущее кольцо на палец и клюнул в губы. Потом все пятеро поехали обедать в один из ресторанов Мурата. Малышка уплетала вкусняшки за обе щеки. Казалось, она все никак не может наесться. И настороженно на нас всех поглядывала.
  - Отдай ее мне, - вдруг выдала Настя.
  Я опешила.
  - Не поняла... Тебе она зачем?
  - Чтобы любить, - удивилась женщина. - Нам с Динаром как раз для полноценной семьи ребенка не достает. Чтоб жить совсем нормально, как все. Я не могу иметь детей после ранения в живот. Никак. Если только прибегнуть к суррогатному материнству. Мы уже об этом подумывали. Но вот сейчас... Аглае нужна мать. Я всегда мечтала о дочке. Все просто...
  - Отдай, - тихо сказал Рифат. - Настасья будет хорошей матерью. Мы теперь все на легальном положении. Динар - известный уже хирург. Уважаемый в городе человек. Аглая ни в чем не будет нуждаться. У нее будет то, что другим детям только снится. Настя будет растить дочь. Она вполне может позволить себе посвятить все свое время и внимание ребенку. Это лучший вариант. Ты отдаешь девочку не кому-нибудь, а знакомым людям и сможешь следить за ее жизнью. Это, я считаю, лучше, чем нанимать няньку сидеть с ней. Абсолютно чужого человека с улицы. Ты будешь переживать и дергаться.
  - Аришь, - Настя смотрела на меня с мольбой. - Я ее не обижу. Никогда. Правда, буду любить, как родную. Ты мне не веришь?
  - Верю, - сдалась под таким напором. - Вот только малышка ко мне уже привыкла...
  - Аглаюшка, ты пойдешь к нам жить? - с надеждой обратилась Настасья к ребенку.
  - Моя мама теперь - Аиша, - положив ложку и насупившись, пробурчала Аглая.
  - Я буду приходить к тебе часто-часто, так часто, как только смогу, - попыталась уговорить девочку. - А после обеда мы поедем с Настей и накупим тебе много игрушек. И красивых платьев, и все-все, что захочешь.
  - У тебя будет своя комната, и кроватка, как у принцессы, - включился в уговоры Динар.
  - Моя мама - Аиша, - упрямо твердил ребенок.
  - Мне придется завтра оставить тебя с чужой тетей, которую я совсем не знаю. Она может тебя обидеть, - пустила в ход последний контраргумент. - Мне надо будет ехать в институт, а маленьких детей туда не пускают.
  - А эта тетя холосая? - после долгих раздумий, во время которых мы все сидели, затаив дыхание, спросила девочка, кивнув на Настю.
  Маленькая, трогательная и хрупкая, такая несчастная, она смотрела на нас широко распахнутыми испуганными глазенками, смутно понимая, что в данный момент решается ее судьба.
  - Очень хорошая. И добрая, - с жаром подтвердила я.
  - Холосо, - еще немного подумав, согласилась девчушка. - А ты плавда будешь плиходить?
  - Конечно, - горячо заверила ее. - Каждый день, постараюсь.
  Нас всех отпустило, а на губах Настасьи появилась счастливая улыбка. Потом мы отвезли девочку к Динару в клинику на обследования, затем накупили ей всего-всего. Вечером, после того, как вдвоем с Настей уложила Аглаю спать у них в квартире, я выползла в гостиную и рухнула на диван.
  - Устала? - скорее ради проформы поинтересовался Риф.
  Он и Дин паслись там же.
  - Полностью выдохлась. Можно, я тут останусь?
  - Нет, - он сгреб меня в охапку и понес в машину.
  Кажется, я заснула уже по дороге, а проснулась в своей комнате. В одних трусиках и под одеялом. Жутко смутилась. Надо же было так вымотаться, что даже не помню, как он меня раздевал. Или помню? Сразу мысли разные закопошились в голове. Я чувствовала его дыхание на своих губах прошлой ночью, как теплые ладони ласкали мою грудь, нерешительно и осторожно, прошлись по изгибам моего тела, остановились на ягодицах, скользнули по внутренней стороне бедер... Я думала, это сон. Что нисколько не удивляло. У меня уже очень долго не было мужчины. А Рифат был очень привлекательным образчиком мужской породы. И до безобразия сексуальным. Невозможно было не поддаться обаянию его мужественного лица с благородными утонченными чертами, его сильного грудного голоса, магнетизму чуть насмешливой улыбки. Короче, этот поросенок был так хорош, что аж зубы сводило. Возбужденная и злая, больше, наверно на себя, я быстренько намарафетилась и выползла в зал. Риф, как добропорядочный семьянин, строгал бутерброды. Вкусно пахло кофе.
  - Ты в университет? - спросил он, как ни в чем не бывало.
  Значит, думает, что я вчера спала крепко. Ладно. Я сдержалась, и высказываться на сей счет не стала. Тем более, сама еще не поняла, что это было. На извращенца он, вроде, не тянул. Его комментарии по поводу моих внешних данных запомнила на всю жизнь. Может, решил вспомнить прошлое? И у него просто вошло в привычку меня лапать?
  - Нет. Сначала в госпиталь, навестить Андрея. Его из реанимации сегодня должны перевести в обычную палату. За мной скоро Кутузов заедет. Потом вместе с ним на телеканал. Они мне вчера звонили. Просили срочно приехать. Там какой-то ажиотаж вокруг моего репортажа возник. Последнего, из лагеря беженцев.
  - Аришь, - нахмурился Рифат. - Ты больше не будешь работать, - он сказал это с таким нажимом, словно записал статью в конституцию. - На твоем счету достаточно денег. Будет мало: скажи. Я еще переведу.
  - Риф, дело не в деньгах. Хотя, и в них тоже. Ты не представляешь, как приятно зарабатывать самой. Я хочу иметь свои деньги. И могу сама себя обеспечить. Но главное - я хочу работать. Мне нравиться то, чем я занимаюсь, - заявила, хоть и не была уверена, что мои слова произведут впечатление. - И все признали: у меня это получается. Редактор даже отметил особый талант. Сказал, что я из тех людей, которых камера любит, которые органично смотрятся в кадре. К тому же безделье дурно сказывается на моем характере.
  Муж лишь улыбнулся моей горячности своей обычной улыбкой, холодной и жесткой. А затем отписал таким тоном, словно вбивал каждое свое слово в мой мозг.
  - Я не позволю тебе разменивать свою жизнь на кадры. Хочешь работать? Тогда поговори с руководством. Ты больше не будешь ездить в горячие точки. Пусть подберут другую работу, если так ценят. Иначе, я сам поговорю с ними. Жестко. Работа репортера - это вообще не твое. Ты начисто лишена чувства самосохранения. Все лишь амбициозная девчонка с сорванной башней.
  - Хорошо, - процедила, опустив глаза, чтобы он не разглядел в них длинной цепочки матерных слов. - И отдельное спасибо за оценку моих умственных способностей.
  Ругаться с ним пока не имело смысла, да некогда было. Раз уж избежать его опеки не удалось, придется что-то придумывать.
  Я, пребывающая в стойкой оппозиции к любой власти, крепилась из последних сил. С одной стороны знала, на что подписалась, с другой никак не ожидала, что Риф начнет прессовать меня так быстро да еще с пламенным энтузиазмом. Казалось бы, то, на что я согласилась сделать - это бартер. Меня на спасение моих друзей и еще безбедное существование. Казалось, никаких подвохов. Вот только нафига я ему сдалась, и чего это он так обо мне печется, еще предстояло выяснить.
  - Источник наших бед - это наши поступки, совершаемые в порыве безумства, - продолжил он меня лечить. - Я никак не пойму: что, других тем, кроме военных больше нет? Ты - хрупкая девушка, которую соплей перешибить можно. Матерые мужики из твоей съемочной группы и то попали по-крупному. Несмотря на весь свой опыт. Объясни, какого хрена ты туда сунулась? Ты, вообще, когда-нибудь мозг включаешь? Или тебе жить надоело?
  Ну, как ему объяснить? Я уже не раз ходила по краю бездны ради чужой (и в том числе его) выгоды. Почему, когда я это делаю для себя, так бесит? Однако, все эти аргументы лишь вызовут бесконечную и бесполезную дискуссию. Пришло в голову, что "бе-бе-бе" - стало бы беспроигрышным аргументом в подобном споре. Но с учетом только что выданных комментариев по поводу моего интеллекта, такая реплика лишь подтвердила бы его правоту.
  - Пусть я глупая и наивная, но в отношении тебя, не испытываю никаких иллюзий, - прошипела. - Поэтому работу не брошу. Но, раз уж пообещала тебя слушаться... Я поговорю с редактором. И скажу, что муж против моих командировок. Еще приказания будут?
  - Я смотрю, отношения у нас с тобой по-прежнему не складываются...
  - Ты ожидал чего-то другого? Заметь, это была твоя идея. Не самая удачная, хочу заметить.
  - Это была не идея, - вздохнул Риф.
  Последующие дни слились в скучную рутину. Я дала интервью по просьбе спонсоров телеканала. По нашим приключениям и теме брошенной Аглаи сняли целую передачу. О судьбе девочки было много звонков телезрителей, много людей желали ее удочерить после моего репортажа. Настя и Динар светиться не пожелали. Пришлось отметить, что ребенка уже забрали. В достойную семью. Врач и инструктор по спорту. Которые не желают, чтобы они и их личная жизнь стала достоянием общественности. Аглая была рада вниманию. С жаром рассказала про то, как я ее спасала, про новую маму Настю и папу Дина. Вопросов про гибель ее родителей я просила не задавать, категорически поставив условие: если передача окажет негативное воздействие на психику ребенка, то я забираю девочку и просто ухожу. Звездить пришлось не столько Аглае, сколько мне. Появилась целая куча поклонников, от которых просто спасу не было. Пришлось привлекать Гену.
  С Рифом мы почти не пересекались, но в те короткие моменты, когда виделись, я замечала, насколько сильно он был расстроен и зол. Я выполняла его условие: поговорила с руководством, никуда не лезла. Поклонники быстро растворились, Гена, срочно высланный на помощь, сыграл в этом не последнюю роль. Мне же они нисколько самолюбие не тешили. Я старалась ради искусства. Само донесение информации до людей было для меня бальзамом на душу. Всего того, о чем основная масса народа всей нашей необъятной родины даже не подозревала, погруженная в свои проблемы выживания и благополучия. Я же рассказывала о том, что кому-то еще хуже, чем им. И это народ радовало. Воодушевляло.
  Претензий ко мне со стороны новоявленного мужа быть не должно. Рифат это понимал. Мне пообещали, что я и Женька будем заниматься проектом Андрея. Монтировать фильм "Война". А съемочная группа Стародубцева будет ответственна за подачу материала. Ну, после того, как Олежка с Андрюшкой оправятся от ран. Я отчиталась Сабирову и ушла с чистой совестью спать. Утром поехала на учебу, потом курсы, тренировки с Настей в Вымпеле и ее попытки научить меня общаться с автомобилем, а также драться и стрелять из всех видов оружия. Зачем мне это нужно, я не понимала, но нужно же было чем-то время убить. Бойцовские качества у меня были так себе, и от тренировок по рукопашному бою, несмотря на наезды Рифа, отлынивала. Синяки женщину не красят. А вот стрельба шла на отлично. Этим я просто снимала стресс, накопившийся мыслями о моем призрачном будущем. Так прошел месяц.
  - Ты во сколько сегодня закончишь учебу? - задал странный вопрос Риф, когда я выползла из своей комнаты утром за энергетиком в виде ароматной чашки кофеина.
  - У меня, вообще-то, сегодня зачет. И курсовик еще потом доздавать с учетом того, что своевременную сдачу я пропустила, пока была на съемках. Поэтому точно ответить не смогу.
  - Ясно.
  Рифат меня особо не третировал, был сдержан до равнодушия. Мы жили, как соседи. Совсем, как раньше. Только без Кристины. Лишь иногда он на меня подозрительно странно смотрел. Словно хотел пробраться в мою голову. Нет, скорее в душу. Я смущалась и торопилась исчезнуть из его личного пространства. В свое тоже его не пускала. В целом все устраивало. И наше нечастое общение, больше на расстоянии. И своего рода дистанция, которую мы оба негласно соблюдали.
  Было уже довольно поздно, когда я вышла на крыльцо универа. Там меня поджидал Подольский.
  - Аришь, ты меня избегаешь? - наехал он с места в карьер.
  Я даже дернулась. Потом возмутилась.
  - Да я тебя уже сто лет не видела!
  - И на звонки не отвечаешь тоже по этой причине? - припечатал он. - Я ездил в Питер к матери. Но звонил постоянно. С того самого момента, как ты укатила с Андреем на съемки. Я видел тебя в новостях и беспокоился. Если бы знал, что станешь так неразумно себя вести, не стал бы помогать.
   Не то, чтобы я стушевалась, но немного замешкалась с ответом.
  - Сейчас очень тонкая ситуация сложилась, - туманно начала я. - Нам с тобой пока не стоит контактировать.
  - Почему? - удивился Митя. - Обычно при любых сложностях ты ко мне бежишь, а тут, значит, нам вообще знаться не стоит.
  Никогда не предполагала, что Димка может стать таким похожим в общении, как Егор. Это каменное выражение лица, категоричный тон, такой, будто я ему обязано по гроб жизни, менторские интонации, которые подразумевают, что исповедоваться просто обязана, ледяной, проникающий в душу взгляд.
  - Я сказала то, что сказала. Воспринимай, как хочешь, - ответила в подобной манере.
  - Аришь, - он изменился в долю секунды, словно шкурку снял. - Что происходит? Я, правда, переживал за тебя. Видел, как ты ведешь репортаж, игнорируя обстрел. Девчушку эту. Я не мог тогда тебе помочь. Как уже сказал, я был в Питере. Там у меня свои дела. Примчался, все бросив, буквально послав всех, а ты... Ты даже трубку не берешь. Может, все-таки, объяснишь в чем дело? Неужели я даже этого не заслужил?
  Мы дошли до стоянки, я намеревалась свернуть ко входу в метро. Но Митя уговорил подвезти. И мы прошли дальше к его машине. Меня все время терзало смутное чувство, что Подольский сам что-то не договаривает. Темнит. Я была не уверена, что стоит ему все рассказывать, делиться чувствами и мыслями. Как будто, в тот самый момент, когда я вышла замуж за Рифата, то неосознанно перешла на другую сторону. Ощущала какую-то враждебность, исходящую от моего друга. Чувствовала, что наши отношения уже не могут быть прежними, а вот почему, не понимала.
  - Ариша, - трагическим тоном втирал он мне. - Ты хотя бы понимаешь, что я весь извелся? Места себе не находил.
   Мы остановились рядом с его автомобилем.
  - С чего бы это? - едко поинтересовалась, - Папочка взбучку устроит, что объект про.. л?
  - Злая ты, - грустно отозвался Митя. - А тебе не приходило в голову, что Егор к нашим личным взаимоотношениям никакого касательства не имеет? Ты мне нравишься, как девушка, - он привлёк меня к себе, приобняв за талию. - Наши отношения - это наши отношения, и плевать мне на отца. Ради тебя я на все готов. Скажи, что ты хочешь. Все сделаю.
   Я уперлась руками в его грудь, не ожидая такого развития событий.
   - Нет у нас с тобой никаких личных отношений! Митя! Не нужно изливать на меня свое обаяние. Это и раньше было бесполезно, а теперь тем более. Поезд ушел. Я замужем. Хотя, ты, наверно, уже в курсе.
  - В курсе. И давно понял, что френд-зона - это не зона дружбы в понимании женщин, а зона обслуживающего персонала и её слуг. Принцессы не спят со слугами и, тем более, замуж за них не выходят, - мигом осатанел Подольский, еще плотнее прижимая меня к себе, - Да, я в курсе. Но это фигня. Уверен: это было не твое решение. Почему ты мне не позвонила тогда? Почему не попросила помощи?
  - Убери руки от моей жены, - рявкнули откуда-то сбоку, помешав ответить.
   Мы оба повернулись. Дима инстинктивно разжал объятья, а я от него отпрыгнула на недосягаемое расстояние. "Надо же, как интересно получилось", - подумала про себя. Представляю, как все выглядело со стороны. Но я же ни в чем не виновата. Тем более, с Рифатом у нас никаких отношений нет. В смысле, тех самых, что обычно бывают между мужем и женой. Так с чего бы это ему ревновать? В общем, скрывать мне было особо нечего, но почему-то очень хотелось скрыть. Риф пер с ясным желанием кого-то уничтожить. Пока было не ясно, кого из нас. Ни одна, ни другая кандидатура по большому счету на роль покойника не подходила. В виду очевидного мотива. От наших изувеченных трупов фиг отвертишься.
  - Рифат, это не то, что ты подумал, - пролепетала я.
  - А что я подумал?
  Он смотрел на нас так, что как-то сразу захотелось удавиться. Так проще, чтоб не мучиться. Этот взгляд легкой смерти не сулил. Да и сам он производил впечатление. Его фигура, манера двигаться вызывали нервную дрожь и вгоняли в ступор, как при встрече с хищником, когда не знаешь, что разумнее: замереть на месте или бежать сломя голову. Он наводил жуть и завораживал одновременно.
  - Понятно что... Но я даже и не думала думать о том, что ты подумал! И вообще, что за дикие сцены ревности?
  В ответ раздалось рычание. Предусмотрительно загородила собой Димку, который пытался протестовать, но я наступила ему на ногу каблуком, и протесты сменились оханьем.
  - У меня нет привычки, устраивать сцены ревности, я решаю проблемы несколько иным способом.
  Меня окатило волной ужаса. Мне он ничего не сделает, а вот Димке... Подольский, думаю, уже давно всей этой брутальной компашке киллеров поперек горла. Видя, как перекашивается моя физиономия, Рифат процедил сквозь зубы:
  - Иди ко мне.
  Псих. Вот чего он, собственно, завелся? Невозможно понять, что у него на уме. И из каких соображений он ведет себя, так или иначе. С Алтаем, по крайней мере, было все, более менее, ясно. Про способы Сабирова решать проблемы лучше вообще промолчать. В памяти еще свежо, с какой легкостью он ломает шеи. Играючи, как куклам. Таких, как он, определенно, надо держать в резервации.
  Когда я начала тихонечко перебирать ножками в сторону мужа, то уловила какое-то движение за спиной.
  - Дим, не надо, - попросила не оборачиваясь. - Не лезь. Сама разберусь. Наши личные отношения тебя не касаются.
  Рифат больно схватил меня за запястье и поволок в свою машину. Толкнув на переднее сидение, пристегнул ремнем. Резко газанул с места. Я съежилась, разглядывая, уже начинающие проступать синяки.
  - Ты мне чуть руку не сломал, - дрожащим голосочком упрекнула его. - Что на тебя нашло? Ты что, за мной следил? Нахрена?
  Я чувствовала, как горькая обида вырывается наружу соленой влагой, стекающей по щекам. Совсем не было желания показывать ему свою слабость, но предательские слезы текли ручьем. Почему я, такая сильная по жизни, рядом с ним чувствовала себя такой беспомощной? Даже злиться на него была не в силах.
  - Попробую донести до сознания, - тихим вкрадчивым голосом, соизволил дать объяснения мужчина. - Ты сама согласилась стать моей женой. Ты больше не свободна. И должна вести себя, как замужняя женщина, а не как течная сучка. Обжимаясь с этим смазливым сопляком посреди улицы, ты подрываешь мой авторитет. Как мужчины, не способного держать в узде свою жену, и как делового человека. Мне не нужны сплетни по городу о том, что моя жена наставляет мне рога. Не прячась. Не испытывая к мужу ни страха, ни уважения.
  И тут опять двадцать пять! Ничего про это в нашем уговоре не было. Нужно было как-то сразу выдвигать свои требования.
  Несмотря на спокойный голос, чувствовалось, как сильно Риф взбешён и с трудом сдерживается. Плевать. Как он может мне это выговаривать, да еще в таком тоне! "Течная сучка". А сам-то! Что-то сильно сомневаюсь, что все это время, пока мы спали с ним в разных комнатах и в разных постелях, он решал свои интимные проблемы самостоятельно. У меня так и стоит перед глазами та шлюха из кабака Мурата, которая висла на Рифе, обвиваясь вокруг него, как неоперабельная опухоль. Одна эта мысль доводила меня до лютой ярости, поэтому я в свою очередь сдерживаться не стала.
  - У нас фиктивный брак, - зашипела, как кошка, которой на хвост наступили, - у тебя своя личная жизнь, у меня своя. Поэтому не понимаю твоих претензий. Я же не слежу за тобой. Не закатываю скандалы. Или мне тоже стоит отдирать от тебя телок, которые пачками липнут к тебе в Джангале (не знаю, где вы там еще тусуетесь), и бить им морды?
  - Каких еще телок? - глухо зарычал Риф, резко свернув на обочину и затормозив.
  - Ой, вот только не нужно меня убеждать, что все время после нашей женитьбы ты хранишь мне верность, забыв про всех тех мочалок, которые обычно сопровождают все ваши так называемые деловые встречи.
   И зачем я все это кричала? Хотела его смутись? Воззвать к совести? Ничего умнее придумать не могла. Однако, некоторое действие этот полный возмущения спич на мужчину оказал. Он, вроде как, немного успокоился, и принялся с интересом меня рассматривать. Потом, похоже, пришел к какому-то выводу, выгнул бровь и слегка ухмыльнулся.
  - Тебя это бесит?
  - Не больше, чем тебя мои друзья.
  - Например, Подольский? Или еще кто-то есть?
  - Про Митю я тебе уже говорила.
  - А я тебе уже не поверил. После того, что я видел, после того, как Алтай застал вас целующимися в засос, ты снова будешь пытаться доказать, что это - дружба? Аришь, я уже не мальчик. Не стоит терять время и парить мне мозги.
  Я приготовилась к глухой обороне.
  - Не буду я тебе ничего доказывать! Как ты можешь требовать у меня отчет, если сам мне изменяешь налево и направо?
  - Ммм... Направо - это как?
  - Так же, как и налево, только без ужина, - рявкнула в полнейшем бешенстве.
  - Я, конечно, понимаю, что все девушки мечтают о добрых, милых и заботливых парнях, которые пускают на них слюни и клянутся в безумной любви. Но, как правило, у таких парней уже имеются парни. Аришь, я - мужчина. У нормальных мужиков есть, скажем, некие потребности. И они требуют удовлетворения. Это простая физиология.
  - Да неужели? - чуть ядом не захлебнулась. - Позволь открыть тебе маленький секрет. У нас, у женщин, тоже имеются некоторые потребности. Это просто физиология. Все по-честному. И без обид.
  - Ну... если дело в сексе... Могла бы просто сказать. Или, хотя бы, намекнуть. Мы бы решили эту проблему.
  Его циничная усмешка окончательно довела меня до кондиции. Про себя постановила, что теперь уж точно буду пакостить ему не просто осознанно, а самозабвенно и с полной самоотдачей.
  - Это у тебя проблемы с сексом, - удивительно спокойным даже для самой себя тоном, парировала ему. - Раз для тебя это всего лишь физиология. А на душе пусто, как кармане бомжа. Убогие чувства, эмоциональная инвалидность, нравственная беднота, жалкие моральные устои. Шлюхи в постели - твой потолок. Я же нищим не подаю.
  Быстрее, чем он успел среагировать, выскочила из автомобиля, помчалась через дорогу, лавируя среди отчаянно сигналящих мне авто, спеша скрыться в толпе.
  - Куда понесло? - услышала вслед. - Совсем рехнулась?
  На секунду остановилась и оттопырила средний палец. Все, домой можно не возвращаться.
  Глава 21.
  Я не зна?ла обя?затель?ств, ко?торые мы при?нима?ли на се?бя, всту?пая в брак, и не пред?став?ля?ла, ка?кую власть он име?ет на?до мной, бу?дучи мо?им му?жем. Но бо?юсь, она бы?ла боль?шей, чем хо?телось бы. Я сама выбрала свою долю. Ведь могла бы позвонить Егору тогда, когда мне так нужна была помощь. Должна была позвонить. Но, почему-то, не позвонила. А теперь, ес?ли он по?пыта?ет?ся что-то со мной сде?лать, рас?счи?тывать при?дет?ся толь?ко на свои си?лы.
  Я брела по улицам города, мучительно стараясь придумать план дальнейших действий, но в голову не приходило ни одной дельной мысли. Зашла в магазин. Купила бутылку вина. Темнело. И что это я торможу? У меня же своя квартира есть. Туда я и направилась, по дороге прихватив еще пару бутылок. Гулять, так гулять. Психическая перезагрузка мне просто необходима.
  Я приняла душ и переоделась в ночную маячку и шортики. Если уж рухну в кровать в полном отрубе, так хотя бы спать будет удобно. Затем устроилась на застекленной лоджии прямо на полу. Открыла все створки и наслаждалась запахами и звуками весны. Вспомнилась весна прошлого года. Как же легка и беззаботна была моя жизнь. Ровно до того момента, пока я не повстречала сынка Варягина с его дружками. А потом все пошло наперекосяк. Все мои проблемы до этого были такой фигней. Только теперь я это осознала. Просто какие-то детские заморочки. А вот теперь у меня проблемы реальные. И им конца и края не видно.
  Я уже высосала половину бутылки, хлебая прямо из горла, когда в дверь позвонили. Я замерла. Кого это сюда могло принести? Прокралась в коридор.
  - Аришь, открывай, - голос Рифата. - я знаю, что ты там.
  Как же я могла упустить из вида, что Риф мог найти кого угодно и где угодно. А я сейчас даже не пряталась.
  - Арина, дверь высажу, - короткое и четкое предупреждение.
  Я знала. Он сделает. Дверь мне было жалко, и я открыла.
  - Ты что тут делаешь? - довольно спокойно спросил Сабиров, оттесняя меня вглубь коридора.
  - Пью, - я продемонстрировала ему полупустую бутылку.
  - И к чему бы это? - едко поинтересовался.
  - К дождю, - философски заметила я, не теряя самообладания. - Тем более прочие удовольствия мне недоступны.
  - Ясно. Примешь в свою компанию? - он кивнул на сосуд.
  - Да, пожалуйста, говна не жалко.
  Я бы конечно могла удивиться его такому поведению, но было лень. Эмоционально выдохлась, внутри все словно омертвело. Да и градусы на пустой желудок уже начали оказывать свое расслабляющие действие. Поплелась обратно на балкон, а Риф хвостиком прицепился за мной. Мы устроились по две стороны угла. Рифат отхлебнул из моей бутылки.
  - В вине ты совсем не разбираешься, - сделал вывод он.
  - Ну и что. После первой бутылки ни вкус, ни запах значения не имеют, - заметила в ответ.
  - Действительно. Значит, напьёмся.
  - С тобой? - я хихикнула. - Навряд ли. Алкоголь делится на массу тела. А у тебя она раза в три больше. Так что, похоже, напьюсь я одна.
  - Ладно. У тебя коньяк есть?
  - Там в шкафчике за стеклом. Девчонки на новый год подарили. Как раз гостей дожидается.
  Сабиров принес спиртное и обосновался на прежнем месте.
  - Теперь шансы сравняли. Можно и по душам поговорить. Скажи, тебе со мной плохо? Я тебя вроде не обижал.
  - Нормально мне. Пока ты ко мне придираться и занудствовать ни начинаешь.
  - Значит, считаешь меня занудой?
  - Да, есть немного.
  - А с Подольским тебе весело. Ты влюбилась в него, что ли?
  Я аж вином захлебнулась.
  - Че, совсем, что ли? - как попугай, повторила за ним, вытаращившись, откашлялась. - Я в него влюблена не больше, чем он в меня. Повторять тебе одно и то же, мне надоело.
  - Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, такие отношения всегда основываются на надежде одной из сторон, что это не просто дружба.
  - Митя, конечно, иногда предпринимает попытки меня обольстить, но это скорее от упрямства и уязвленного самолюбия. У меня на его чары иммунитет. Вот его и колбасит. В любом случае, он навсегда останется во френд зоне, не более того.
  - А как же физиология? - поддел меня муж.
  - Димка, разумеется, красавчик. Но блондины не в моем вкусе. Он вообще - не мой тип. Мне больше нравятся брюнеты с черными глазами.
  К чему это я ляпнула? Сабиров выгнул бровь и осклабился:
  - Но у них... Как ты там выразилась? Духовная нищета?
  - Аморальное отношение к женщинам, - уточнила я.
  - Только к аморальным женщинам, - уточнил Риф.
  - Да, ну? А с тобой у нас какие отношения? Я вот все в толк не возьму: по кой я тебе сдалась? Раз уж мы тут набираемся, как два алкаша под забором, и за жизнь базарим, может, откроешь секрет?
  Рифат вмиг посерьезнел и замолчал. Я терпеливо ждала. Наконец, он выдал:
  - Ненормальные у нас с тобой, Аришь, отношения. Муж с женой обычно не только жизнь, крышу над головой, но и постель делят. Ты же предпочитаешь перед другими мужиками хвостом вертеть. Я тебе что, настолько противен? Или ты мне все обиды старые забыть не можешь?
  Я была растеряна и подавлена. И понятия не имела, как себя вести, что ответить. Да, наше общение всегда носило какой-то странный характер. И я все никак понять его не могла. Что, он от меня, в конце концов, хочет?
  - Дело не в этом, - мялась. - Ты привлекательный мужчина, но... Во первых, я тоже страшная собственница. И мужика ни с кем делить не собираюсь. Мой, значит, мой. А если чей-то еще, то мне тогда не надо. Противно думать о том, что ты будешь ложиться в нашу постель, параллельно ублажая каких-то девок. Во-вторых, если ты считаешь, что мы должны быть мужем и женой не только на бумаге, но и партнерами, то ты должен доверять мне. А ты мне не веришь. Вот, хотя бы насчет Димки...
  - Я все-таки этого щенка шлепну. Любого, кто только посмеет думать о том, что может иметь мою жену.
  - С ума сошел! - испугалась я. - Даже, если ты спрячешь труп, если обставишь все как нечастный случай, у тебя есть двойной мотив. Подольский - внебрачный сын Байсалова. Егор сам приставил его за мной присматривать. И он даже разбираться не станет. Все слишком прозрачно. Тогда ни тебе, никому из вас, в этой стране не жить.
  Рифат потемнел лицом и взглянул на меня так, что я похолодела.
  - И когда ты мне об этом родстве рассказать собиралась? И собиралась ли вообще? Выходит, этот ушлепок еще и следит за нами? С твоей помощью?
  Я растерялась еще больше.
  - Вот сейчас говорю. Не думала, что это так важно. И не следит он вовсе... Я сама об этом только недавно узнала. Мы с Димкой совершенно случайно познакомились. Егор ему запрещал со мной контактировать. И очень ругался, когда узнал, что мы подружились. А я ругалась на Митю. Но он клялся, что ничего Байсалову не доносит. А просто переживает за мной и следит, чтобы вы меня не обижали.
  - Благородный рыцарь, значит, - Риф злобно ухмыльнулся. - Какая же ты наивная. Пойми, Подольский - не друг тебе. И никогда им не был. Короче так: еще раз вас вместе увижу - мальчишке кирдык. И плевать на Байсалова.
  - Хорошо, - поникла. - Я не буду с ним больше общаться. Между нами ничего не было и не будет. Я тоже ему никогда не доверяла полностью. Особенно после того, как узнала, что он от меня скрывал то, что выполнял поручение Егора. Я считала, что он раньше, намного раньше обязан был признаться. Но он, видите ли, слово отцу дал. Наверно, ты прав. Друзья так не поступают. Только не нужно ничего... Риф... Не трогай его, ладно?
  - Хорошо. Но я предупредил.
  - Так ты мне веришь? Что я и Митя? Что мы...
  - Верю, - муж вздохнул. - Теперь верю. И... И, даю слово, что кроме тебя других женщин больше не будет. Только и ты обещай меня не динамить.
  Я открыла рот, потом закрыла, потом опять открыла и глупо захихикала, а затем и вовсе прыснула, не в силах удержаться. Так смешно он это сказал. Как мальчишка. И, наверно, я просто была пьяна.
  - Зараза, - прорычал Рифат, сгреб меня с пола и потащил в спальню.
  Он плюхнул меня на кровать, разулся и вытянулся рядом. Я замерла, глядя на него широко распахнутыми глазами. Тело заломило от желания его объятий. Отчаянно хотелось ощущать его тепло, хотелось чувствовать его в себе. Каждый сантиметр моей кожи молил ощутить его прикосновение. Наблюдая за движениями его скульптурных мышц в тренировочном зале, часто представляла себе, как он трогает меня. Не так, как во время тренировки, а ласкает, желая не только мое тело, а меня всю со всеми моими тараканами в голове и неуравновешенным нравом. Но дальше касаний и поцелуев мои фантазии не заходили. Сейчас, обратив внимание, какой маленькой и хрупкой я казалась рядом с этим мужчиной, испугалась.
  - Аришь, если ты не хочешь, то я настаивать не буду, - тихо сказал Риф, прикасаясь к моему лицу.
  Его пальцы обожгли щеку, а внутри все затрепетало.
  - Я хочу, - хрипло выдохнула.
  - Боишься меня? - грустно улыбнулся Рифат.
  - Немного, - призналась.
  - Не бойся. Я не сделаю тебе больно, - он плотно прижал меня к себе за попу, и я животом ощутила твёрдость его намерений.
  Он хотел меня. Сильно хотел. Эта мысль закружилась маленьким тайфуном в груди и разлилась истомой по всему телу. Мужчина завладел моими губами, осторожно и бережно целуя их. Это длилось несколько секунд. Рифат отстранился, глубоко вздохнул, словно пытаясь овладеть собой. Стащил с себя футболку. Снял с меня топ, обнажая крепкие маленькие груди с призывно торчащими сосками. Следующий поцелуй был жарким и глубоким. Я кожей чувствовала его твердую, как камень, грудь с щекочущими курчавыми волосками, жар его напряженного от желания тела. Это сводило меня с ума. Я плавилась в его мощных объятиях со всей силой проснувшейся страсти, охотно отвечая на ласки. Запустив пальцы в его густую шевелюру, пила его губы, растворяясь в нем. И даже не заметила, как мы, уже совсем голые сплелись в одно целое, испытывая невыносимую потребность сблизиться еще больше.
  Я не узнавала себя. Широко раскинув ноги, бесстыдно стонала, впитывая каждое движение его пальцев, дарящих непереносимое блаженство. Он подготавливал меня, осторожно расширяя себе вход, шепча на ухо: "Какая ты узкая, маленькая, солнце мое. Теперь уже я боюсь..." Возбуждение нарастало волнами, оно держало и не отпускало. Не в силах больше терпеть, обхватила рукой его подрагивающий огромный орган, двигала ей вверх и вниз, с восторгом слушая его утробное рычание.
  - Прости, - Риф навалился на меня сверху, закидывая мою ногу на себя.
  Я закричала, чувствуя, как атласный горящий стержень внедряется в мое тело. Это было больно и безумно приятно одновременно. Я инстинктивно подалась бедрами навстречу. Рифат задрожал, с трудом себя контролируя, страшась причинить мне вред. И это сводило с ума.
  - Риф, - жалобно позвала.
  Невыносимо было более терпеть эту муку. Тугой клубок страсти, свернувшийся внизу живота, требовал высвобождения.
  - Мне не больно, мне хорошо.
  Мужчина отпустил тормоза. Я, и правда, уже не чувствовала боли, исступлённо отдавая ему всю себя. Его запах обволакивал. Крепкие ягодицы ритмично двигались, все глубже и глубже вонзая в меня пульсирующий горячий фаллос, даря мне неземные ощущения, открывая неведомые раннее границы, погружая в мир нирваны. Я умирала и снова возрождалась. Его медленные и неторопливые толчки сводили меня с ума, разрушая мое сознание и обрекая мой разум на вечные скитания. Ощущая себя на грани, жалобно заскулила. Мужчина вторил мне рыком. Я взорвалась, рассыпаясь миллиардами частиц блаженства, судорожно сокращаясь вокруг его твердого каменного органа. Рифат заурчал и ударил кулаком в изголовье кровати. Горячая лава затапливала меня изнутри. Я с жадностью всасывала ее в себя, выдаивая его до последней капли. Уже в полном опустошении уплывая в страну грез, успела подумать, что мужчина даже во сне не выпускал меня из своих рук, с силой прижимая к своему теплому влажному телу, словно боялся, что я исчезну.
  
  Когда я открыла глаза, то обнаружила, что время близится к обеду, судя по часам на стене. Свернувшись в клубочек, туго замотавшись в одеяло, лежала посреди кровати в гордом одиночестве. Без объятий мужа было зябко. Я выпуталась из кокона и поежилась. На подушке лежала записка: "Уехал по делам. Возвращайся домой. Не дури. Позвони Гене. Он отвезет. P.S. У тебя здесь даже кофе нет". И грустная рожица внизу. Я хихикнула: "Бедняжка". И поплелась в ванную. Между ног саднило, синяки и парочка засосов на шее свидетельствовали о том, что ночь прошла бурно. Но, несмотря на этот ущерб, я чувствовала себя почти счастливой. Почти, потому что мне было недостаточно знать, что муж хотел меня и даже обещал, что я буду единственной женщиной в его жизни. Мне нужно было не только его тело, а еще и душа. Потому что свою, кажется, я ему уже подарила.
  Рифат - самый сложный непостижимый мужчина с тяжёлой судьбой. Я готова была разделить с ним все тяготы жизни, но хотелось быть уверенной в обратной связи. Что и ему нужна моя душа, моя любовь, верность и забота. "Только знать бы, что все не зря, что тебе это, правда, нужно", - вспомнила слова песни.
   Я маскировала отметины собственника на шее, когда позвонила Лерка.
  - Ариша, - с жаром начала она. - Мы сегодня едем с Ксюшей в клуб. Ты с нами? - и, не дожидаясь ответа. - Позови с собой Димку.
  - Я не смогу с вами пойти, - вздохнула, - и с Митей мне лучше больше не общаться.
  - Вот в этом ты вся, - взвилась подруга. - Эгоистка махровая. Когда у тебя проблемы в личной жизни, то мы тебе все сочувствуем и помогаем, а ты... ты думаешь только о себе.
  - Если я буду тебе помогать, - попыталась объяснить ей и вразумить, - то у меня опять начнутся проблемы в личной жизни. А что касается Подольского: это бесполезно. Ничего у тебя с ним все равно не выйдет. Да и не нужен он тебе. Поверь.
  - Конечно, бесполезно, - зашипела Валерия в ответ. - Ты его для себя бережёшь. Запасной вариант. Как только у тебя с твоими папиками не ладится, ты сразу к нему бежишь.
  - Да не нужен он мне, - возмутилась. - Я вообще с ним больше не общаюсь. Все в твоих руках. Дерзай.
  - Да пошла ты, - огрызнулась Лерка. - Ко мне тоже больше не обращайся, - и сбросила вызов.
  - Вот так друзей и теряют, - пробубнила, набирая Гену. - А еще работу и мечту всей жизни. И все эти жертвы в обмен на мужика. Сногсшибательного, конечно, во всех смыслах. Но нет уверенности в том, что этот мужик всецело принадлежит мне. Это все равно, что пытаться приучить бенгальского тигра, сделать из него домашнее животное. Никогда не знаешь, когда в нем взыграет звериный инстинкт. И этот хищник в любой момент способен откусить хозяину голову.
  
  Я накупила продуктов. Приготовила обед, затем ужин. Рифат все не появлялся. Убрала остывшую еду в холодильник. Загрустив, отправилась спать. Меня разбудили горячие губы. Рифат уже умудрился стянуть с меня пижамные шортики. Раздвинув мне ноги, он с упоением целовал внутреннюю сторону бедра, сначала одного, потом другого. Спускаясь к нежным складочкам, лаская их, слегка прикусывая. Его жадный рот всасывал чувствительный бугорок, а язык проникал в тесную пещерку, вызывая бурю восторга. Я застонала и подалась навстречу, корчась от удовольствия. Мужчина удовлетворенно хмыкнул:
  - Разбудил?
  - Я не в претензии, - судорожно вздохнула. - Не отвлекайся...
  Чувствуя, что я уже близка к разрядке, он отстранился, вызывая недовольный стон.
  - Не так быстро, солнце мое.
  Присев на корточки, Рифат придал мне вертикальное положение, устраивая у себя на бедрах. Его каменный орган призывно подрагивал между наших пышущих жаром тел. Я обняла мужчину за шею, жадно впиваясь в его рот, ощущая свой вкус на его губах. Сама нагло внедрялась языком в теплую глубину его рта, с удовольствием замечая волну страстной дрожи, в ответ на свою смелость. Рифат запустил пальцы в мою гриву, не позволяя отрываться от него. Упоительный поцелуй толкал в пучину безумия. Я бесстыдно выгибалась, насаживаясь на его член, дрожа и стеная.
  - Тише, тише, - муж контролировал бурные потоки страсти, поддерживая меня под попку.
  Я чувствовала волны непередаваемого удовольствия, исходящие от него. Он тихо порыкивал, осыпая меня поцелуями, ловил мои губы, проникая вглубь рта, заполняя собой полностью. Мы вместе достигли вершины блаженства и рухнули на смятую постель в полном изнеможении.
  - Устала? - заботливо спросил Риф.
  - Нет, - ответила задорно. - Еще хочу.
  - Жадина, - засмеялся он. - Ты так меня ушатаешь.
  - Ушатаешь тебя, - проворчала. - Не прибедняйся, - и впилась в его губы, завладевая вновь отвердевшим предметом своих желаний.
  
  Глава 22.
  
  Меня разбудили мужские голоса, доносящиеся снизу через приоткрытую дверь спальни. Накинула на себя халатик и прокралась к лестнице.
  - Не думал, что мы с тобой будем когда-нибудь ссориться из-за женщины.
  - А мы и не будем, - спокойно осадил его Рифат.- Пойми, такие девушки, как Ариша, долго одни не остаются. Она, как солнышко. Притягивает к себе все живое. Своей неуемной энергией, чувством юмора, умом и обаянием. Способна свести с ума любого мужика. С ней, вообще, не соскучишься. Видел бы ты, как на нее смотрят ребята из ее съемочной группы. А Подольский вообще прилип, так что, похоже, оторвать его удастся, только прибив наглухо. Ты предпочёл бы, чтобы Ариша досталась кому-нибудь другому, только не мне?
  - Любой другой уже бы лежал с перерезанным горлом, купаясь в луже собственной крови, - мрачно заявил Злат.
  - Так, Аришь, хватит уже подслушивать. Спускайся, - повысил голос Рифат.
  Вот как он узнал? Я почти не дышала. Меня не видно было. Почувствовал, что ли? Я медленно приблизилась к ним. Они сидели за барной стойкой и пили кофе. Риф бросил на меня недобрый взгляд и включил кофеварку.
  - Присоединяйся, раз уж встала.
  - А вы бы тут еще громче рычали, - пропыхтела, присаживаясь. - и, вообще, как-то некрасиво обсуждать меня за моей спиной. А делить, тем более.
  Эти два раздраженных могучих мужика вызывали у меня опасения.
  - Никто тебя не собирается делить, не переживай, - обжог меня взглядом Алтай. - Решила мне отомстить? Ты еще не раз об этом пожалеешь. Запомни этот разговор. Думаешь, Риф мягкий и пушистый? Будет носить тебя на руках и терпеть все капризы? Что ж, ты очень скоро убедишься, как сильно отшибалась. Поверь, я знаю его намного лучше, чем ты.
  - Я не обольщаюсь в отношении Рифата, - грустно заметила. - И допускаю, что ты прав. Но я - свободная девушка, и вправе выбирать, как жить. И ошибаться тоже. Это мое решение. И я готова принять последствия. А что касается тебя... У нас все кончено. Бесповоротно. Я никогда тебе не прощу того, что ты со мной сделал. Если бы Риф тогда случайно не появился на пороге, то все, чтобы от меня теперь осталось - это одни воспоминания.
  - Я не собирался тебя убивать, - опустил глаза Златарев.
  - Ну, да. Только покалечить? - ехидно заметила. - Не представляешь, как я счастлива об этом узнать. Жена в инвалидном кресле - это так удобно. Абсолютно беспомощна, и вся в твоей власти.
  - Давайте замнем тему, - вклинился Сабиров. - Не вижу смысла это обсуждать. Все уже произошло. А кто прав, кто виноват - жизнь покажет.
  - Хорошо, - согласился Златарев. - Уже ничего не изменишь.
  - Не изменишь, - нахмурился Риф. - Но Аришу не вини. Я тебе все объяснил. Это была моя инициатива. Практически шантаж. И она была вынуждена согласиться. Под давлением.
  - Да, давить ты умеешь, - зло усмехнулся Злат. - Ты просто воспользовался моментом, который я упустил. Ты - мой друг, лучший друг, мой брат. Но это вовсе не значит, что я не могу поступить так же. Мы не будем из-за женщины бить друг другу морды. Но имей в виду: будет еще много разных моментов.
  - Может, позавтракаем? - решила перевести русло общение в другое место.
  Обстановка накалилась. Возможно, сытые они подобреют.
  - Нет. Мне надо идти, - Алтай встал. - А вы завтракайте. Идеальное семейное утро. Я тут явно лишний.
  - Не переживай. Он успокоится, - пообещал Рифат, закрывая за другом дверь.
  - Хотелось бы верить, - я принялась накрывать на стол.
  
  Постепенно все стало налаживаться. Я вживалась в роль жены Рифата. Настасья с Динаром - в роль родителей Аглаи. Кристина - в роль любовницы Алтая, который вдруг решил почтить ее своим вниманием. Она, вообще, забросила все свои дела и бегала за ним, как привязанная. Словно, не веря в свое счастье. Митя тоже начал благоволить к Лерке, которая готова была скончаться от восторга. На радостях даже помирилась со мной, напялила розовые очки и витала в облаках. Мы сдавали зачеты и готовились к экзаменам. Я была не против. Пусть хоть немного побудет счастливой. Но, постоянно, напоминала об угрозе завалить сессию. Так прошел месяц. Последний экзамен мне поставили автоматически. И в данный момент я решительно не знала, чем бы себя занять. Посему, помотавшись по магазинам, направилась в Вымпел нарушать рабочий процесс мужа.
  Я прикупила по ходу дела мега сексапильное платьишко. Часа три зависала в салоне красоты. От нечего делать, вылизала себя до последнего сантиметра кожи. Освежила оттенок волос, придав ему яркости. Теперь мои волосы сверкали на солнце красными бликами, привлекая внимание всех особей мужского пола. Короче, сей образ вызывал неуемное желание портретировать Рифата.
  - Место, - визгнула, на начавшую было возмущаться секретаршу, и нагло внедрилась в кабинет директора спорткомплекса.
  Сабиров в это время распекал подчинённых, но его недовольный взгляд, устремленный на меня, быстро сменился очевидным интересом. Я скромно пристроилась на диванчике, поскучала и, уже было вознамерилась повторить выходку героини Шерон Стоун из фильма "Основной инстинкт", продемонстрировав мужу и всем, кто косил на меня взгляды, свои эфемерные трусики, но тут Риф сдался первым.
  И это хорошо. Хоть его работники и стояли глаза долу, но мало ли, как они отреагируют на столь явную демонстрацию цели, с которой я заявилась.
  - Пошли отсюда, - пророкотал Сабиров.
  Главбух в купе с очкариком-адвокатом, а также заведующим комплексом с явным облегчением потянулись на выход.
   Заперев за ними дверь, Риф сердито сгреб меня с дивана и водрузил на стол для совещаний. Стянув трусики, он повертел их в пальцах и зло ухмыльнулся:
  - Что это?
  - Предмет соблазнения, - захлопала я ресницами.
  - Если бы твоя юбка была подлиннее, то я бы решил, что это для меня, - муж тихо бесился.
  - Юбка тоже для тебя, - успокоила его. - Меня сюда Гена привез. Переоделась в машине, и заинтересовать, вроде, ещё никого не успела. А водитель твой - деревянный по пояс.
  - Если только сверху, - уже спокойно заметил Риф. - Решила меня подразнить?
  Он раздвинул мне ноги и внедрился посередине, до боли сжав ягодицы.
  - Мне было скучно, - заскулила, потянувшись к его губам и запустив лапки под его рубашку.
  - Можно было позаниматься в тренажёрке, - Риф уклонился от алчущего рта, все еще пытаясь сердиться.
  Но я-то видела, что капитуляция не за горами. Решила играть по его правилам, демонстрируя обиду.
  - Может, я собиралась с тобой потренироваться. Но, тут все ясно. Ты не ведёшься. Понятно. Худющие скелетины тебя не привлекают. А теперь еще хочешь, чтобы жира у меня поубавилось.
  Я не раз ему напоминала, как он отзывался о моей физической форме в первый раз нашего близкого знакомства. Меня тогда это сильно задело. И каждый раз я старалась напомнить ему об этом.
  - Не хочу, - сдался муж. - Ты и так сладкая, но пара лишних килограммов не помешают.
  - Рифатик, - совсем рассердилась. - Так и я про тоже. Ты только пытаешься меня убедить, я тебе еще не надоела.
  - Дурочка, - Рифат расстегнул штаны и спустил их до колен. - Ты меня с ума сводишь и знаешь об этом, зараза мелкая.
  Он сердито прижал меня к груди.
  - Ну, да, и титьки у меня - помажь зелёнкой и все пройдёт, - все припоминала старую обиду.
  - Не вредничай, - засмеялся муж. - Ты меня тоже Терминатором называла.
  - Терминатор и есть. Весь железный. Изнутри.
  - Полагаю, ты очень быстро сделаешь из меня человека, - пробормотал Сабиров, любя мои губы.
   Желание с ним бодаться тут же пропало. Я пыталась справиться с пуговицами на его рубашке, когда на столе заскулил мобильник. Он все жужжал и жужжал, действуя на нервы.
  - Бл..., - выругался Рифат, застегивая брюки. - Что еще? - рявкнул, дотянувшись до отвлекающего нас предмета.
  Я не слышала, что тихо говорили по ту сторону трубки, зато могла наблюдать, ка лицо мужа заволакивала тёмная грозовая туча.
  - В Кристину стреляли, - пояснил он в ответ на мой испуганный вопросительный взгляд. - Она ехала на турбазу к Алтаю, когда ее машину изрешетили насквозь. Поливали с двух сторон из автоматов. Если бы не ее умение выживать при любых обстоятельствах.... Одевайся, - он поднялся и бросил мне комок кружев.
  - Она жива? - несмело спросила, напяливая одежду.
  - Не знаю... Сейчас на операционном столе у Динара. Едем в клинику.
  - А где Алтай был? - допытывалась я уже по дороге.
  - В своем кемпинге. Готовился к открытию. Тоже спешит сюда. Аришь, давай пока без вопросов. Сам ничего не понимаю.
  Я, Риф и Настя с Аглаей толпились в коридоре больницы, бросая друг на друга тревожные взгляды. Потом приехал Златарев:
  - Как Крис?
  Обычно бесстрастный, сейчас он был явно не в своей тарелке.
  - Не знаем, - Рифат провел пятерней по волосам, как всегда делал в момент сильного волнения. - Динар все еще оперирует. Уже несколько часов. И этого нелегкая принесла, - добавил он, глядя за спину Алтая.
  К нам уверенной походкой приближался Байсалов в компании незнакомого мужика внушительных габаритов.
  - Жива? - спросил Егор, не размениваясь на приветствия.
  - Динар все для этого делает, - процедил Злат сквозь зубы. - Она - крепкая девочка. Выкарабкается.
  - Полагаю, ее жизнь тебя не сильно беспокоит, - заметил ехидно Рифат.
  - Ты прав, - не стал отпираться особист. - Я считаю, что без таких, как вы, мир станет чище. А вот эта девочка, - заметил он мой возмущенный взгляд, - совершила очередную ошибку, став твоей женой. Тянет женщин, как мух.... Сами знаете, на что... Я это списываю на твою молодость и глупость, - обратил он на меня сердитый взор, - Но глупость не освобождает от мышления. Этих голубчиков кто-то принялся методично отстреливать. Теперь и ты можешь попасть под раздачу.
  - С чего ты взял, что под прицелом мы все? - прищурился Сабиров. - И почему тебя так волнует ее судьба? В твою доброту и гуманность я, увы, не верю.
  - Я отвечаю за безопасность мирных жителей этого города, - рявкнул Егор. - Она - невинная малышка, которая невероятным стечением обстоятельств попала в этот водоворот смерти. К тому же, подруга моего сына. Уверен, несмотря на мои запреты, Арина все же проболталась. Дмитрий лично просил меня за эту девочку. Но я, к сожалению, не представляю, как ей помочь, пока она сам этого не захочет.
  - Не нужно за меня беспокоиться. Я уже взрослая, и сама знаю, что делаю. И готова отвечать за свои поступки. Я не просила нести ответственность за свою жизнь. С Димой я больше не общаюсь по той же причине, по которой стараюсь не контактировать с тобой. Вы не вправе контролировать мою жизнь. Я этого не хочу. Теперь я - одна из них. Тех, кого ты так сильно ненавидишь.
  - Я их не ненавижу, - успокоил меня Егор. - Специфика моей профессии такова, что я вынужден оставаться беспристрастным. Просто это мой долг - спасать жизни людей. А ты... ты запуталась. Я уверен, что скоро наступит момент, когда тебе понадобится моя помощь. Что ж. Мой телефон ты знаешь, - он бросил тяжёлый взгляд на Сабирова. - Что касается вас. Мне все равно, перестреляют тут вашу банду, как голубей, или нет. Но я убеждён, что вы начнете мстить. Вот эта та причина, которую я хотел обсудить.
  Двери операционной открылись, и к нам вышел Саулов.
  - Все хорошо, - ответил он на полные надежды взоры. - Крис в тяжёлом состоянии, но уверен: она справится.
  - Раз уж вы все в сборе, давайте обсудим сложившуюся ситуацию, - предложил Байсалов.
  - А не пошёл бы ты, - внес встречное предложение Злат
  - Алтай, - осадил его Риф.
  Мы обосновались в кабинете Динара. Настя уложила спать уставшую Аглаю в соседней комнате отдыха и присоединилась к нам.
  - Насколько мне известно, - начал Егор, - заказы происходят таким образом, что ни заказчик, ни исполнитель не знают друг друга. Поэтому версию акта возмездия за прошлые грехи исключаю. Есть какие-либо мысли по поводу произошедшего?
  - А у тебя? - ощерился Дин.
  - Пока нет информации, ничего определенного сказать не могу, - не обращая внимания на всеобщую враждебность, ответил особист. - Если вы мне ничем помочь не можете... тогда ладно. Раз сами не знаете, кто это мог быть, то выходит вендетта откладывается до выяснения всех обстоятельств.
  - Ты же не собираешься нам помогать? - решил прояснить ситуацию Рифат.
  - Нет, конечно. Мне не нужны открытые военные действия на улицах города. Тот, кто покушался на вашу подругу - такой же преступник, как и вы. Пострадали еще несколько человек. Прохожих. Двое погибли. У остальных ранения разной степени тяжести. Дальше будет только хуже. Лес рубят - щепки летят. Вот это я и постараюсь предотвратить. Или мы работаем в связке: тогда я обещаю найти и наказать нападавших по всей строгости закона. Или же работаю без вас. Но, в этом случае, напоминаю о нашем соглашении. Любые преступные действия со стороны кого-либо из вас - и ваше легальное существование в этой стране закончится.
  - Мы тебя поняли, - Сабиров пронзал его взглядом. - Это все?
  - В целом все, - кивнул Байсалов. - Жаль, что понимания не встретил. Ну, да ладно. Бывайте.
  Когда за ним закрылась дверь, Настасья вскочила с места и принялась мерить шагами кабинет:
  - Теперь, когда этот упырь ушел, у кого какие соображения?
  - Не отсвечивай, - рявкнул на нее Риф.
  - Я за ребенка переживаю очень, - жалобно пояснила Настя.
  - Я тоже. Значит так, - Риф, являясь негласным лидером группы, взял на себя ответственность за принятие решений. - Я созвонился с Муратом. Он прислал своих людей. Выставил охрану по периметру здания и около палаты Кристины.
  - Ты им доверяешь? - спросил Алтай.
  - Я доверяю только тем, кто сейчас находится здесь, в этом помещении, - отрезал Рифат. - Поэтому, будем дежурить у постели Крис по очереди. И еще. Сейчас нам лучше держаться всем вместе. Поодиночке нас проще уничтожить. Не будем облегчать противнику задачу.
  - Ты допускаешь, что покушения продолжатся? - робко вклинилась я. - То есть Крис - не единственная цель?
  - Всем в этом городе известно, что мы - команда, а значит, найдем и устраним обидчиков, кем бы они ни были. Стрелявшие в Кристину это понимают и будут стараться уничтожить нас всех, не дожидаясь ответной реакции. И второй вариант. Изначально мы все стояли в очереди на истребление. Просто Крис было проще достать. Она, как влюбленная дура, не замечала ничего вокруг. И была в то время совсем одна. Ты была со мной. Настя с Дином, а Алтай с кучей охраны на объекте. К тому же, Злат - не Кристина. Его достать намного сложней. Или же они решили начать с женщин, чтобы разозлить. С девчонками, какими бы они не были тренированными, справиться куда проще. А мужики в гневе совершают ошибки, которые могут стоить им жизни.
  - Динару нужно отдохнуть, - внес предложение Алтай. - Я буду дежурить первым. Насте с ребенком лучше остаться тут, - он кивнул на смежную с кабинетом комнату. - Потом меня сменит Дин, а я займусь поиском тех, кому жить надоело.
  - Идет, - согласился с его планом Рифат. - Арина будет все время со мной. Я пока пробью информацию по своим каналам и подключу Метелина. Завтра утром встречаемся здесь же.
  - Думаю, стоит оставить Аришу тут, - возразил Злат.
  - Это стратегически неверно, - спокойно парировал Риф. - На тебе тогда будут двое беспомощных, не способных постоять за себя человека. Ты отвечаешь за Крис, Настя - за ребенка, я - за жену. Потом Дин кого-то из нас сменит.
  - Я - не беспомощная, - вклинилась в разговор.
  Киллеры все разом так на меня глянули, что я предпочла заткнуться. В конце концов, ничего не имела против того, чтобы постоянно находиться рядом с мужем. Последнее время мы с ним общались только в постели.
  Сначала мы направились к Метелину. За нами прицепились две машины охраны. Риф только криво усмехнулся.
  - Зря ты так, - заметил на это Гена. - Ребята - профи. Свое дело знают.
  - Посмотрим, - пожал плачами Сабиров.
   Мурат лютовал. Он метался по кабинету, махал руками и орал:
  - В моем городе! Моих друзей! А я не в теме, как лох последний! Да это беспредел!
  - Беспредел, - флегматично согласился с ним Рифат. - Ты можешь пробить, кто подозрительный в последнее время прибыл в твой город? Это, ясное дело, приезжие. На такую борзоту ни один из местных не решится.
  - Издеваешься? - сощурился Метелин. - Мои ребята в данный момент это и выясняют. И, еще какой камикадзе им оружие продал без моего ведома? Понятно, с собой привезти они его не могли.
  - Это при условии, что они прибыли на самолете, - хмыкнул Риф. - Но ведь могли и массой других способов.
  - Да по любому! - Мурат ударил кулаком по столу. - У меня везде свои люди. Ума не приложу, как они смогли провернуть такое и остаться незамеченными.
  - Что тебе удалось выяснить?
  - Чувствуется рука профи. Преступление совершалось на двух угнанных за час до нападения автомобилях. Номера скручены. Эти тачки сбросили недалеко от места расстрела и пересели на другие, тоже ворованные. Те нашли уже далеко за городом. И, судя по всему, пересели на электричку. Там железнодорожный вокзал неподалеку был. Вполне вероятно, наши борзачи успели потеряться где-то на просторах нашей необъятной родины.
  - Профи, говоришь? - Риф опять запустил пальцы в волосы.
  Он так часто теребил их, что я не выдержала, уселась к нему на колени и, засунув обе руки в прическу мужа, разлохматила его на совесть. Мурат ухмыльнулся моей непосредственности, а Рифат даже не заметил, лишь клюнул меня в губы и крепко прижал к себе. Его губы были твердыми, горячими и на удивление нежными. Я слышала, как тревожно и громко билось его сердце в груди, видела, как напряжены были мышцы его лица, но чувствовала спокойную мощь и силу, содержащуюся в его теле.
  - Профи сначала бы убедились в полном устранении объекта. А эти - просто смылись. Ничего не могу понять.
  - Возможно, - решила поделиться своими мыслями, - их главнокомандующий дал отмашку сваливать. Ведь, если вы поймаете хоть кого-то из них, то будете снимать кожу слой за слоем, пока они не начнут каяться во всех грехах, как на исповеди. И главарю тоже тогда писец. Полная сатисфакция. И урок другим на будущее. Так слишком просто и не интересно. Комбинация намного сложнее, думается мне.
  Мужчины воззрились на меня в недоумении.
  - Что? - удивилась в ответ. - Каждый журналист обязан быть еще немножко детективом. Вы, ребята, узко мыслите.
  - А ты широко? - разозлился Риф.
  Я чувствовала, как гулко бьется его сердце. Его усталость и тяжкий груз ответственности за своих друзей обозначились морщинками на лбу. А я еще повесила ему на шею ребенка и себя неразумную.
  - Не сердись, - поцеловала его в шею. - Я тоже хочу поучаствовать в расследовании. Ты же сам говорил, что я - одна из вас. И Крис мне не чужая. У меня тоже сердце за нее болит. За всех вас.
  - Ладно, - смягчился муж. - Мужская логика - железная, а женская - интереснее. Делись соображениями.
  - Хорошо... ммм... А с чего вы взяли, что эти будут тянуть судьбу за яйца?
  - Не понял? - насмешливо выгнул бровь Риф.
  - Все очень просто, - я воодушевилась, - либо группа вражин поделилась на две части, как я и Стародубцев во время нашей последней вылазки в зону вооруженного конфликта. Одна часть работает, вторая - страхует. Либо группы две. Или три.
  Заикнулась, поняв, что если моя версия верна, то нам капец. Метелин с Сабировым также прониклись.
  - А девочка дело говорит, - закручинился Мурат. - Если она права...
  - Если она права, - перебил его Рифат, - то нужно срочно принять меры для того, чтобы больше никто из наших не пострадал. В этом случае я потеряю друзей, а ты - авторитет.
  Он встал, по прежнему прижимая меня к себе, как будто, боялся отпустить от себя хоть на миллиметр.
  - Ты куда? - удивился Мурат.
  - Принимать меры. Завтра в восемь у Динара в клинике. Будет разбор полетов. Поделимся нарытой инфо и составим план действий.
  Мы заехали на оптовую базу, принадлежащую Метелину, набили провизией все три машины. Двинулись загород. Там в одном их коттеджных поселков Сабиров приобрел домик. Я уныло разгадывала глухой забор метров трех в высоту, двухэтажный коттедж с голыми стенами и полным отсутствием обстановки. Риф проверял установку охранной системы. Спортивные фактурные ребята, одолженные нам Муратом, таскали коробки с едой в погреб.
  - Мы что, готовимся к осаде? - грустно улыбнувшись, спросила мужа.
  - Нет. - Риф взлохматил мои волосы. - Это на всякий случай. А они, как известно, бывают разными.
  Парень лет двадцати пяти, руководящий установкой системы безопасности продемонстрировал нам все в деталях. Комнату с мониторами, на которые выводились изображения с многочисленных камер слежения, комнату на первом этаже, набитую медицинским оборудованием, трех злобных псов, скаливших на нас зубы, датчики движения, установленные по всей территории и в завершении - три запасных выхода с тоннелями, ведущими далеко за пределы посёлка.
  - Кто занимался эвакуационными путями? - деловито спроси Рифат.
  - Как вы и просили. Группа из десяти человек в обстановке крайней секретности, - отчитался паренек. - Кроме меня и этих десяти никто об этих выходах не знает?
  Сабиров многозначительно посмотрел на Гену. Приказ был однозначным. Я все сразу поняла и внутренне похолодела. В сложившихся обстоятельствах умом могла понять необходимость подобной меры, но сердцем - никогда. Впрочем, предпочла не вмешиваться, ибо мои возмущения могли лишь спровоцировать ссору с мужем, но все равно бы ничего не изменили.
  В конце концов, понимала то, с кем связала свою жизнь. И, в итоге надеялась, что со временем и для меня человеческая жизнь не станет значить, вот столь ничтожно мало.
  Рифат заметил мое угнетенное состояние в машине
  - Все будет хорошо. Мы справимся, всегда справлялись, - подбодрил меня, касаясь губами виска.
  Я кивнула, не потому что была согласна, а потому что как раз размышляла над вопросом: сколько еще человеческих жизней ляжет на алтарь нашего благополучия.
  Мы вернулись в клинику поздно ночью. Аглая опять спала, Дин дежурил у постели Кристины, Настя нервно истребляла сигареты в коридоре. Я к ней сразу же присоединилась. Риф уединился с Алтаем пошушукаться.
  - Риф обещал что все будет хорошо, - робко начала разговор я, - но мне кажется, что хорошо уже ничего не будет.
  - С чего ты взяла? - огрызнулась Настя. - Не нагнетай. И так дерьмово.
  - Я чувствую, словно кожей ощущаю: грядет что-то ужасное, - прошептала, не обращая внимание на негатив с ее стороны.
  - Я тоже, - поделилась Настасья, меняя настроение. - Я тоже это чувствую. Мы раньше четко знали, где опасность, кто враг. И действовали, в соответствии с обстоятельствами. А сейчас никто не знает, откуда прилетит. И плана действий четкого нет. Правильного плана. Нас такому не учили. Мне никогда в жизни не было так страшно. Не за себя. За себя я никогда не боялась. За Аглаюшку. Я так ее люблю. Поэтому и злюсь. Прости.
  - Я тоже ее люблю. Вас всех, - тяжело вздохнула. - Вы стали моей семьей, - и всхлипнула.
  - Не реви, - Настя обняла меня, целуя где-то около губ.
  Из-за двери выглянул Алтай.
  - Девчонки, спать, - и застыл. - Не, ну вы совсем обнаглели. Риф, - крикнул он через плечо, - они уже между собой целуются.
  За спиной Злата возник Рифат.
  - Аришь, хочешь пошалить, я к твоим услугам.
  - Да ну вас, придурки, - вяло окрысилась. - Где моя койка-место?
  Я расположилась на диване. Алтай на кушетке. Сабиров ушел в коридор дежурить. Злат заснул сразу. Слушая его размеренное дыхание, я закрыла глаза. Как у такого человека может быть настолько чистая совесть, чтобы так быстро отключаться без всяких мыслей в голове? Может, потому что он ей практически никогда не пользуется? Вскоре усталость взяла свое, и я забылась тяжёлым сном. Меня мучали кошмары.
  Я стояла на обочине дороги. Лицо, одежда, руки были в крови. По ногам стекало вязкое тепло. Кричала, звала на помощь. Но вокруг никого не было.
  - Тише, тише, солнышко мое, - голос Рифата внедрился в сознание. - Не плачь. Я с тобой.
  
  Мы были в кабинете одни. Златарев сменил мужа на посту. Эталон мужественности, упирающийся в мой живот, породил шквал эмоций. Руки Рифа гладили мою грудь. И это было так приятно. Его фантастическое тело всегда вгоняло меня в ступор. Оно у любой нормальной женщины могло вызвать неконтролируемую экзальтацию. Неужели это все мое? И на законном основании? Нужно же было как-то осторожно преподносить такой подарок. Моя нежная психика такого великолепия может не выдержать. Водопад этой фигни в голове прервали жадные губы, порабощающие и поглощающие сознание. Рифат стащил с меня майку и стал покрывать мое лицо, шею, живот жадными поцелуями. Я растворилась в нем и уже ничего не соображала, упиваясь блаженством его губ. Задохнулась, когда эпилог всего этого мужского великолепия вторгся в меня, как варвар завоеватель. Мой мужчина, даря ощущение эйфории, начал насаживать меня на свой член резкими и глубокими толчками. Я унеслась в далёкую страну сиюминутного счастья. Он слился со мной одним целым. Аромат слияния наших тел, его руки, его кожа, обжигающая мою... Я выпустила из себя все то, что накопила, все чувства, все эмоции, все то, темное и светлое, что терзало душу. Взрыв потряс меня. Я распадалась на миллиарды частиц удовольствия. Весь воздух покинул легкие, когда волна чистого наслаждения прошла по моему телу. Я пульсировала вокруг его горячего стержня, пронзившего меня насквозь. Кричала и билась, ощущая губы мужа на виске и тихий шёпот:
  - Солнышко мое, тише, тише...
  Я высасывала его, а он меня. В каком-то головокружительном омуте. Впиваясь в него ногтями, не хотела отпускать. Потом все покрылось туманом неги.
  
  Глава 23.
   Рифат разбудил меня рано утром. Едва я успела привести себя в порядок, как явился Метелин. Динар и Настя, Рифат и Алтай, все мы собрались в кабинете директора клиники, оставив Гену присматривать за палатой Кристины.
  - Давай начнем с тебя, Мурат, - Риф развалился в директорском кресле. - Что удалось нарыть?
  - Да, в общем-то, много чего и ничего одновременно, - задумчиво пробормотал Метель. - Странно это все как-то. С такой фигней мне еще сталкиваться не приходилось.
  - Поясни, - нахмурился муж.
  - Ну, смотрите сами, - Мурат достал флешку, и народ подтянулся к компьютеру. - Вот видео с камер в аэропортах. Трое высадились утром в одном, двое - в другом около шести вечера. На Крис напали ближе к ночи. Все пятеро прилетели из штатов. Мужики крупные, спортивные. Обратите внимание, как они двигаются: чувствуется военная выправка. Лица различить трудно. Кепки надвинуты на глаза, воротники подняты. Кто - в пиджаке, кто - в куртке, несмотря на то, что погода довольно теплая.
  - Почему ты решил, что они - те самые? - уточнил Алтай.
  - Во-первых, одеты по-разному, но всех объединяет одно - военные ботинки. Во-вторых, есть еще съемки с камер у супермаркета. Там, где угнали первую машину. Вот, смотрите, - Метелин пощелкал мышкой. - Прикид сменил. Уже без куртки, но в темных очках. Все в очках. И опять же в кепках. Где угоняли второй автомобиль, камер не было. Но мои люди нашли свидетелей. Маникюрша из салона вышла покурить на крыльцо. Да еще рядом бомж тусовался. Судя по описанию, те же люди. Косят под туристов. Оно и понятно, нужно же как-то акцент оправдать. При этом всем номера в гостинице они не снимали. Сделали свое дело и смылись. Обе тачки оставили на вокзале. Далее где-то в подворотне увели еще одну. Скинули далеко за городом. Действовали, замечу, крайне профессионально.
  - У кого какие мысли? - решил подвести итог Рифат. - Я связался с нашими бывшими...ммм... коллегами. Заказа на Крис не было. К тому же наемники предпочитают действовать поодиночке. И никто с нами бодаться бы не стал. Мы слишком известные личности в своих кругах.
  - Считаешь, это американские спецслужбы? - с явно выраженным сомнением в голосе, задал вопрос Динар. - Хочешь сказать, что группа иностранных боевиков спокойно, особо не таясь, приезжает, выполняет свою работу, уезжает, а наша госбезопасность даже не в курсе?
  - Это-то и настораживает, - Риф взлохматил волосы. - Байсалов прикинулся шлангом. Типо, он не в курсах, и сам сильно возмущен. Однако, такие действия попахивают международным конфликтом. Это тебе не банду гопников собрать. Егор знает, что мы устроим маленькую, но затяжную войну. Ему не нужны беспорядки. Начальство не погладит по головке, если город умоется кровью, К тому же может пострадать и мирное население. Все зависит от масштабов конфликта.
  - Знаешь, что меня смущает? - пробормотал Алтай. - Вот тут на видео с угоном эти ушлепки одеты в майки, футболки или рубашки с коротким рукавом. Не видно ни татуировок, ни часов, ни цепей на шеях, даже родинок не видно. Чистые, как младенцы. У военных обычно тату, или жетоны. У этих вообще никаких особых примет. Как у разведчиков. Даже больше. Ни родимых пятен, ни шрамов, ни аксессуаров. Тебе ничего это не напоминает?
  - Ассоциации вызывает...
  - И еще... Где они взяли оружие? С собой, однозначно, привезти не могли.
  - Я тоже задался этим вопросом, - хмурился Мурат. - Мои люди прочесали весь город. Всех наших на уши поставили. Оружие, отвечаю, им никто не продавал. Чужаков в городе не было, ближайшую неделю точно. С криминалом они совершенно точно не связаны.
  - Нужно достать кого-нибудь из них и пообщаться, - предложила Настасья. - И всех делов.
  - Не получится, - вздохнул Метелин. - Я уверен: они уже покинули не только город, но и просторы нашей необъятной родины. Машины оставили недалеко от железнодорожного вокзала. На каком поезде и в какую сторону уехали, поискать, конечно, можно, но это займет много времени. Что-то мне подсказывает, что они метнулись до границы. Или любого другого мегаполиса, где есть аэропорт.
  - Возможно, он прав, - согласился Риф. - Они точно знают, с кем имеют дело.
  - Профи не стали бы бросать работу недоделанной, - возразил Златарев. - Сначала бы убедились в полном устранении объекта.
  - Согласен, - поддержал Мурат. - С одной стороны они знали, что их быстро вычислят, и тогда им придется думать уже о спасении своих задниц, а не о жертве. С другой стороны, как-то непрофессионально сработали. Что-то тут не стыкуется. Что это было? Говорю же, странно как-то эпизод этот выглядит.
  - Для чего им это нужно было? - хмыкнул Рифат. - Чтобы нас позлить? Так это чревато... Лоханулись?
  - Меня смущает уже то, что они вообще против нас борзанули. На камикадзе не похожи...
  - Угу, а вы сами что, бессмертные? - фыркнула я, поражаясь их всеобщему самомнению. - И с чего вы взяли, что группа убийц была одна единственная? - не выдержала и повторила свои догадки на общей сходке, тем более, что Злат пришел к таким же мыслям. - Возможно, кто-то их страхует. Или все так и было задумано. Для чего-то...
  - Девочка права, - почесал затылок Метелин. - Думаю, есть еще одна группа. Или две. Решили взять количеством.
  - Или вывести из себя и заставить совершать ошибки, - добавил Сабиров.- Метель, как получилось так, что ты о них не знаешь? Сам же сказал, что чужаков в городе не появлялось. А таких фактурных туристов вычислить можно на раз-два.
  - Сам не пойму, - смутился Мурат. - Всех американцев, приехавших в ближайшую неделю, проверили. Никого подозрительного. Если только они еще не прибыли.
  - Как они прибудут, если знают, что их ждут?
  - А вот этого я не знаю, - огрызнулся Метель - Я - не экстрасенс.
  - Послезавтра открытие турбазы, - напомнил Злат. - Что будем делать?
  - Надеюсь, ты не собираешься соскочить? - всполошился Мурат. - Я тоже так нехило вложился в это дело. К тому же начинается сезон. Самое время отбить бабки.
  - Дело не в бабках, - Алтай начинал беситься. Это было заметно по тому, как каменело его лицо. - Мы не можем забиться в угол и дрожать от страха. Было бы смешно. Если дадим понять, что мы их опасаемся, поднимем дух противника. А должно быть наоборот.
  - Но и угрозу игнорировать нельзя, - возразил Рифат. - Нужно принять всевозможные меры для того, чтобы инцидент не повторился. Нам нужен план.
  - Я подгоню в кемпинг чёртову кучу своих людей. К тому же, уверен, террористических актов опасаться не стоит. Им нужны вы. Нет смысла поднимать лишний шум и осложнять себе задачу.
  - Согласен, - кивнул Рифат. - Эти типы, скорее всего, будут действовать неожиданно. Внезапность, полагаю, их единственное преимущество. Открыто схлестнуться не рискнут. Так у них шансов совсем не будет.
  - Я лично бы не решился ничего утверждать, - выразил свои мысли Дин. - Мы же пока не знаем, с кем имеем дело. Ни их целей, ни мотивов. Это жирный минус.
  - Значит, действовать будем так, - постановил Рифат. - Ты, Настасья с девочкой остаетесь здесь охранять Кристину. Гену я тоже оставляю вам. На него можно положиться. Мурат, Алтай и я с Аришкой едем на базу. Поодиночке никто не ходит. Толпой бегать тоже не вариант, поэтому делимся на две группы. Есть возражения?
  Возражений не было, поэтому, заехав домой за шмотками, мы уже целой колонной катили на базу активного отдыха, туризма и экстремального спорта "Эльбрус". Метелин всю дорогу трындел, сколько денег вгробили на создание искусственных возвышенностей для альпинизма, а вертолетная площадка, по его словам, была чуть ли не золотая. Зато от желающих прыгнуть с парашютом отбоя не будет. Рифат только ухмылялся. А Алтай высказал мысль, что бассейны и сауны - это как-то мелковато. При наличии хорошей прибыли можно будет построить на территории турбазы что-то вроде аквапарка. Зимой многие виды развлечений станут недоступны. А сезонное предприятие может прогореть. Так с обсуждениями и спорами о совместном бизнесе, наша компания прибыла на место.
  Я, Риф и Алтай поселились в двухэтажном домике, лично построенном для директора туркомплекса, то есть Златарева. Охранная система была на уровне. Но Злат и Сабиров все равно решили дежурить по очереди. Рифат вызвался на ночное бдение, потому как Алтай с самого утра собрался обходить всю территорию, все постройки, заглянуть в каждый уголок, чтобы убедиться, что все готово, и предстоящее мероприятие пройдет без эксцессов. А также проверить расстановку охраны и убедиться, что все под контролем.
   Я закрылась в комнате на засов по совету мужа. Ставни тоже заперла. На тумбочку положила, облюбованный из предложенного арсенала, ствол, и, чувствуя себя в относительной безопасности, крепко заснула. Все метания, напряженная работа мозга и дорога вымотали меня донельзя.
  Утром приняла душ. Ванная находилась в маленьком коридорчике между двумя спальнями. Оделась в джинсы и белую маячку, сунула ноги в шлепки. Спустилась вниз. Домик был построен в американском стиле. Гостиная занимала весь первый этаж, одновременно являясь столовой, прихожей и залом. Кухонька узкая и длинная, находилась в конце комнаты. Алтай был занят монтажом монитора на стену, бросив на меня короткий хмурый взгляд, он продолжил свое занятие. Я прокралась мимо на кухню и включила кофеварку. Когда кофе было готово и распространяло дразнящий аромат по всему дому, на кухню притопал Златарев.
  - Мне налей, - отдал короткий приказ и занялся креплением второго монитора к стене над столом.
  Я не посчитала нужным с ним бодаться, и достала чашку. Налила напиток, положила сахар и вынула из холодильника сливки. Алтай понял все без слов и сам подошел за чашкой. Я шарахнулась в сторону, упрекая себя за несдержанность. Но ничего с собой поделать не могла. С тех самых пор, когда он чуть не искалечил меня, боялась его до жути. Наедине. Злат в своей обычной манере ухмыльнулся уголком рта и ушел с чашкой доделывать сою работу. В заднем кармане моих джинс зазвонил телефон. Митька! Я скинула вызов и быстро набрала сообщение: "Не могу говорить. Перезвоню". Злат бросил свое занятие и подозрительно уставился на меня. Я спокойно с телефоном в руках вышла, поднялась на верх, закрывшись в своей комнате.
  - Димка, ты меня палишь. Что у тебя?
  - Есть важный разговор.
  - Ну, так говори.
  - Не по телефону. Это касается возни, создавшейся вокруг твоих дружков. Сама понимаешь, ты тоже в опасности.
  - Я сейчас далеко за городом. На турбазе Алтая. Завтра открытие.
  - Знаю. Я приеду.
  - Ты не сможешь. Тут жесткий фейсконтроль. Тебя не пустят.
  - Аришь, не будь наивной. Увидимся завтра.
  Я вернулась на кухню.
  - С кем болтала? - сухо задал вопрос Алтай.
  - Не твое дело.
  - Дай телефон, - он приближался ко мне.
   Я задрожала.
  - Только дотронься до меня, - злобно зашипела.
  Расстояние между нами неумолимо продолжало сокращаться. Я резко стартонула с места и метнулась к выходу. Хлопнув входной дверью, понеслась, как угорелая, к воротам. Сейчас дам с ходу, посмевшему встать у меня на пути охраннику в табло, и затеряюсь на просторах родины. Достало все.
  - Ариша, стой, - голос Рифата.
  Он шел по дорожке к нашему домику. На бегу кинув взгляд через плечо, я набирала скорость. Затылком ощущала, что муж несется следом. Риф очень быстро нагнал меня. Ноги у него куда длиннее. Да и выносливости куда больше. Перехватил за талию и развернул к себе лицом.
  - Какого черта? - рявкнул он.
  - А не фиг меня было с этим оставлять, - задыхаясь, пискнула я.
  - Ясно. Пошли, - он поволок меня за руку обратно.
  На немой вопрос Сабирова Алтай вальяжно подпер стену. Он даже и не думал за мной бежать. Почему? Настолько уверен, что я никуда не денусь? Странная беспечность. Уж не ему ли не знать, что в критических ситуациях порог моих возможностей безграничен.
  - Проверь ее телефон, - посоветовал он Рифату. - Она с кем-то свои планы строит. Всегда себе на уме. Но только не в сложившейся ситуации. Тут секретов быть не должно. Не согласен?
  - Дай телефон, - Сабиров повернулся ко мне.
  - Нет, - вызверилась я на них обоих. - Ты не имеешь право нарушать мое личное пространство! Я твой телефон не проверяю и отчета с тебя не требую. Ни с кого из вас. Если вы мне не доверяете, то нет вопросов. Я сама по себе, вы отдельно.
  - Это я отвечаю за твою безопасность, а не наоборот, - тихо, но зло процедил Риф.
  - Если эта ответственность подразумевает недоверие ко мне, то она снимается. Не парься, - не менее гневно чеканила слова я. - Это твои тараканы. Я же никогда не просила у тебя помощи. И отвечать за меня тем более. Это твое решение. Не мое. Не нужно меня спасать и жертвовать своим благополучием. Сама как-нибудь...
  - Ладно, - я физически ощущала ярость, бурлившую в нем. - Пожрать чего-нибудь накрой. Алтай, на пару слов.
  Они вышли на улицу. Решил меня задеть? Не получится. Они всегда не открывали всей правды и не посвящали в свои дела. Я потопала на кухню и принялась нервно готовить завтрак. Мужчины все не возвращались. Хорошо. Накрыв на стол, удалилась в свою комнату. Помаялась. Открыла окно и закурила. Стояла у распахнутого окна и задумчиво смотрела на белые облака, проплывавшие по синему, как на детском рисунке, небу. Не услышала, как вошел Рифат. Обнял меня за плечи и миролюбиво заметил:
  - Не стоит открывать окно. Кури на кухне. Ты сама что-нибудь ела?
  Я только покачала головой, пытаясь сдержать непрошенные слезы.
  - Пошли, - он забрал окурок из моих дрожащих пальцев, закрыл ставни и увлек меня вниз.
  Мы сидели втроем за столом. Я депрессивно ковырялась вилкой в своей тарелке.
  - Как тебе люди Мурата? - спросил друга Алтай.
  - У нас есть выбор? - усмехнулся Рифат.
  - Если ты опять оставишь меня одну, то я сбегу, - вставила реплику. - Со Златом я больше не останусь. Он невоспитанный, и беспределит.
  - Дай сигарету, - вместо ответа попросил Риф.
  - Ты же не куришь? - удивилась, прифигела (прониклась).
  - Да с тобой застрелиться впору. Глупая малолетка, - зарычал Сабиров.
  Я молча протянула пачку. Он взял ее в руки и брезгливо поморщился:
  - Если желаешь травиться, то выбрала бы что-то покачественней. Я тебя деньгами обеспечил.
  - Не хочу привыкать к хорошему. Неизвестно, как жизнь сложится, - едко отпарировала.
  Алтай протянул свои сигареты.
  - Забей. Хорош лаяться. Что делать будем?
  - Будем делать вид, что все под контролем, - насупившись, ответил Рифат.
  - А у вас все под контролем? - колко и лаконично осведомилась.
  И получила два убивающих взгляда.
  - Понятно, - резюмировала. - Я пошла, почитаю, мальчики. Не скучайте без меня.
  Задремала с книгой в руках. Рядом прогнулась кровать. Муж привлек меня к себе и отключился. Я замерла, опасаясь потревожить его сон. Понимала, как им тяжело. Но не могла простить, что не принимают меня всерьез. Конечно, для них я всего лишь маленькая своенравная девчонка. Дурная мелкая дрянь. Которая только осложняет и без того непростую жизнь. Но не могла понять еще многого. Для начала: по кой я им всем сдалась? Пришили бы, и всех делов. Во-вторых. Почему я в их команде? Почему не могу сдать тому же Байсалову? Сама себя не постигала. Знала же, что хожу по лезвию. Но, тем не менее, выбирала их. Женщина, одним словом. А это то, что роднит нас с мухами, как уже упоминалось? Вечно тянет на дерьмо. Потом, что за странная игра ведется? Кто прав, кто виноват? На чьей стороне правда? И когда же все это кончится...
  Проснулась, как всегда, поздно, проспав почти сутки. И все никак не хотела идти радовать мир. Меня за плечо тряс Рифат.
  - Вставай, нам через час встречать гостей.
  - Я постараюсь успеть, - сонно пробормотала.
  Выбрала платье сочного изумрудного цвета. Спина была обнажена почти до попы. Наряд лифа не предполагал. Очертания груди угадывались сквозь тонкую ткань. Юбка в пол своими волнами мягко подчеркивала изгибы бедер и длинные, бесконечно длинные, стройные ноги. Босоножки на высоченных каблуках из ниточных ремешков и яркая помада. Безумно длинные густые ресницы, выделенные тушью. Отчаянно сверкающие глаза. Думалось, я выглядела обворожительно и сексапильно. В подтверждение этого, Сабиров застыл в дверях спальни, приклеившись ко мне взглядом.
  - Только не проси переодеться, - предупредила его. - Тогда мы точно опоздаем.
  - Не попрошу, - заверил он. - Но завалю любого, кто посмеет всего лишь подумать, что ты можешь стать его. Ты моя. Помни об этом.
  - Да тут хер забудешь, - буркнула в ответ, абсолютно не принимая его собственнические замашки наряду с Алтаем.
  Что за манера такая? Я в любви вечной и верности некому из них не клялась. Вообще, еще не определилась, то ли влюбиться в него по уши, то ли возненавидеть. Потому как он мне мозг парит. Нудно кивала затем всем вновь прибывшем. Потом слушала речь Златарева, как главы всего мероприятия. Заскучала. Стол-фуршет. Экскурсия по территории. Затем намечался банкет. Телефон вибрировал в минодьере. Я ждала этого вызова и поспешила скрыться в дамской комнате.
  - Митя? Ты здесь?
  - Я с твоей съемочной группой. За место Андрея. Скажи, чтобы нас впустили. Журналюг тут не жалуют.
  Пришлось вернуться.
  - Рифат, - дёрнула мужа за рукав, - там мои коллеги по работе. Им нужно интервью. Да и лишняя реклама не помешает.
  - Хорошо, - согласился Риф и посмотрел на Алтая. - В твоем кабинете?
  - Ок, - немного подумав, согласился Злат. - Скажи, чтобы впустили.
  На сюжет явились Женька, Кутузов и хромающий Олег. Растерянные, они не знали, что делать. В роли репортера никто из них себя не видел. Ясно. Отвлекающий маневр не продуман. Микрофон взяла я. Алтай смешался, не понимая, как это расценивать.
  - Господин Златарев, - бодро начала. - Вы ограничили доступ прессы на открытие вашего кемпинга "Экстрим". Почему?
  Если бы у него была хоть малейшая возможность меня расчленить вживую прямо тут, он бы, скорее всего, сделал это. Медленно и со вкусом.
  - Экстрим не нуждается в пиаре. На открытии слишком много важных и известных людей. Некоторые хотят просто отдохнуть. Им лишняя реклама не нужна, - выкрутился он. - Тем более, внимание желтой прессы.
  - Мы не являемся представителями желтой прессы. А представляем один из центральных каналов страны. Расскажите, пожалуйста, о вашей базе отдыха. Чем она выделяется? Отличается от прочих, коих и так немало в нашей области?
  Я по дороге сюда много чего наслушалась про "Экстрим", поэтому провела интервью умело и профессионально. Ребята были в восторге.
  - Редактор заценит, - радовался Кутузов. - Это, конечно, не наше амплуа, но зато эксклюзив. По другим каналам такого не будет.
  - Мы поснимаем тут еще, - обратилась я к Злату, который вышел за нами следом. - Так, общие планы.
  - Хорошо, - буркнул он. - Только к гостям не приставайте. И больше никаких вопросов.
  - Ясно, Олег? - коллеги дружно закивали мне в ответ. - Снимаем аттракционы, спортзалы, бассейн здесь шикарный. И все такое прочее. Лица крупным планом не берем. Посетители должны сохранять инкогнито.
  - Они без тебя справятся. Пошли, - Алтай взял меня за запястье.
  Я резко вырвалась и отскочила от него, как ужаленная. До сих пор не могла терпеть его прикосновения.
  - Сейчас все им объясню. Расскажу, что где находится и приду, - с нажимом ответила ему. - И никогда, больше никогда не смей до меня дотрагиваться.
  В ледяных глазах киллера на мгновение промелькнула бешенная ярость, но он сдержался.
  - Будь добра, сделай это быстро. Ты здесь не для этого. И нечего тебе отсвечивать со съемочной группой. Думай о репутации мужа. Он еще о твоем выступлении не знает.
  - Не думаю, что Риф так печется о своей репутации, - прошипела в ответ. - Он спокойно относится к моей работе. Все жены деловых людей имеют право на хобби.
  - Где Димка? - спросила у мужчин, как только Алтай покинул зону слышимости.
  - Он ждет тебя в холле на втором этаже за колонной в самом дальнем углу, - Евгеша бросал на меня косые взгляды и явно был чем-то обеспокоен.
  - Иди уже, только быстро. Мы пока будем изображать активный труд, - добавил Олежка.
  Я метнулась в указанном направлении. Согласно плана мероприятий, посетителей в данный момент вывели на улицу, где им инструктора демонстрировали мастер класс по альпинизму. В здании было относительно пусто.
  - Аришь, - начал без всякого вступления Подольский. - Ты должна сейчас уехать с нами. Женя в фургоне довезет нас до аэропорта. Я уже купил билеты. Спрячу тебя в одной маленькой деревеньке под Питером у родственников своей матери. Там искать никто не догадается. Ты будешь в безопасности.
  - От кого в безопасности? Объясни, что происходит.
  - А то ты не понимаешь! Твои дружки-киллеры под конкретным прессом. Им уже никто и ничто не поможет. Ни деньги, ни связи. У тебя еще есть шанс сохранить себе жизнь, если только ты не будешь тупить и проявлять никому не нужный героизм.
  Скрестила руки на груди и упрямо вздернула подбородок.
  - Я не туплю - я не в настроении. И никуда с тобой не поеду, пока ты не расскажешь, в чем дело. Именно поэтому, я согласилась с тобой встретиться. Мне нужна информация. Все, что тебе известно о сложившейся ситуации. А потом уже буду решать, что мне делать.
  - На это нет времени. Я все расскажу тебе по приезду, - Димка смотрел на меня пристально и озабочено, всем своим видом и взглядом оказывая давление.
  - Тогда у меня не будет возможности открутить все назад. Так? Не пойдет.
  - Долго объяснять. Мы не успеем. Тебя уже ищут.
  - Уже нашли, - к нам быстрым шагом приближался Рифат.
  Как же я забыла про камеры наблюдения. Риф мне не доверял, и, конечно же, глаз не спускал.
  - Так, значит, с ним ты договаривалась за моей спиной? - грозно начал он. - Мог бы и догадаться.
  - Рифат, ты не понимаешь! Он что-то знает. И может помочь.
  - Я тебя предупреждал! Это ты не хочешь никак понять. Он - враг, от которого давно следовало избавиться. Я исправлю это упущение.
  - Дима, уходи, - я встала между ними. - И лучше сам спрячься там, куда хотел отвезти меня. Это не твоя война. И ты мне ничем не обязан.
  - Дура! - рявкнул Подольский и поспешил удалиться.
  Сабиров ему не препятствовал. Не то место и не то время. Теперь я всерьез боялась за Митину жизнь.
  - Ты видишь только то, что хочешь видеть,- упрекнула мужа. - Ты не можешь мне запретить общаться с тем, с кем я считаю нужным. Я не обязана подчиняться твоим приказам. Если ты только тронешь Димку... Если только тронешь... Вот только попробуй! Я сбегу от тебя. Никогда тебе не прощу.
   - Это наезд или восстание пупсиков?
  - Понимай, как хочешь. Я тебе все сказала.
  - Ладно. Пошли, - тоже решив на слова не тратиться, Риф, похоже, остался при своем.
  Мы проследовали в ресторан, где для гостей был накрыт ужин. После него намечался небольшой концерт. Затем открытие бара и дискотека. Среди всеобщей суеты, шума и веселья я попыталась дозвониться до Жени. Они уже уехали. Сабиров велел их выпроводить вместе с Подольским. Расстроенная, вышла на обширный балкон. Я так и не успела ничего выведать. Димка знал что-то важное. Уверена. И это могло нам помочь. Почему Рифат так глупо себя ведет? Ревность? Самоуверенность? Как до него достучаться? На балкон вышел Златарев. Здесь было пусто и относительно тихо. Только из приоткрытой двери доносился чей-то вульгарный смех и пьяные вопли.
  Внешне спокойный, казалось, в сложившихся обстоятельствах Алтай особых переживаний не испытывал. Сильный, высокий, холодный и жестокий. Беспощадный и неумолимый. Его волю не сломать, убеждения не изменить. Если и есть слабости, то о них никто не догадается. Он не позволит.
  Злат облокотился на перила подле меня и принялся внимательно рассматривать, словно пытался найти какой-то непоправимый изъян. Глаза киллера были оценивающими, пустыми и холодными.
  - Что? - не выдержала я.
  - Риф мне сообщил о твоем рандеву. Почему ты не уехала со своим любимым блондиночком? Он тебе дело предложил.
  - Я к тебе в душу не лезу, - вспыхнула. - И надеюсь на взаимность.
  - Твоя душа меня интересует меньше всего.
  Алтай задержал взгляд на груди. Сквозь тонкую ткань явственно угадывались твердые горошины сосков, затвердевших от вечерней прохлады.
  - Да поняла давно, что никому на хрен не нужна со своей душевной организацией,- мило оскалилась.
  - А ты поняла, что своему Митеньке смертный приговор подписала?
  - Я знаю точно наперёд - сегодня кто-нибудь умрёт. Я знаю где, я знаю как, я не гадалка - я маньяк, - прошептала задумчиво. - У всех есть право на выбор. Рифат сделает свой, я свой. Я выходила замуж за бизнесмена, а не за убийцу.
  - Хорошо. Только на черта было обострять?
  - Ничего я не обостряла. Дима владеет полезной для нас информацией. И готов был ей со мной поделиться. Если бы Риф не влез со своими угрозами, возможно, мне удалось бы многое прояснить.
  - Он хотел тебя увезти, насколько я понял, а не делиться информацией. А это уже аргумент в ведении силовых переговоров.
  - Митя решил, что если он сначала все расскажет, то я с ним не поеду. Поэтому пообещал все объяснить потом.
  - Ясно. Мальчику жить надоело.
  - Он пытается помочь!
  - Инициативный дурак - хуже вредителя.
  Тут у Алтая зазвонил телефон. Он внимательно слушал собеседника, и я с ужасом наблюдала, как меняется его обычно бесстрастное лицо. Огонек, замерцавший в его глазах, и вовсе привел в панический страх. Как-то сразу почувствовала, что грядут очередные испытания. Лоб покрылся испариной.
  - Сейчас будем, - одну лишь фразу произнес Злат внезапно охрипшим от напряжения голосом.
  - Что? - спросила одними губами.
  Глава 24.
  - В клинике Динара ЧП. Срочно выезжаем, - я поняла, что больше ничего от него в эту минуту не добьюсь, и резво поскакала следом.
  Внизу у машины нас ждал Сабиров.
  - Я уже бросил вещи в багажник. Садись, - он распахнул передо мной дверь.
  Автомобиль рванул с места и с устрашающей скоростью полетел в направлении города. Стало зябко. Я нервно обхватила себя за плечи. Риф снял пиджак и накинул на меня.
  - Мурат останется? - спросил Алтай.
  - Да, проследит, чтобы тут все закончилось благополучно.
  На Рифата было страшно смотреть. С потемневшим лицом, весь подобравшийся, как хищник, перед прыжком, во взоре ярость и неуемное желание убивать. Что-то холодное, жуткое поднималось у него в душе. Но я все же не могла удержаться, чтобы не задать вопрос:
  - Что там случилось?
  Через бесконечное количество минут взрывоопасной тишины, Сабиров, наконец, глухо произнес:
  - На больницу напала неизвестная группа лиц. Завязался жестокий бой. Почти вся охрана полегла. Работали профи. Хорошие такие профи...
  - А, наши? - дрожащим голоском, страшась ответа, решилась уточнить.
  - В палату, где лежала Кристина, закинули две бомбы...
  - Крис? - всхлипнула, холодея.
  - Там все разнесло к чертям собачьим, - рявкнул Риф. - И еще две соседние палаты заодно.
  Он посмотрел на меня так, что я сразу поняла: больше пока вопросов задавать не стоит. Не была уверена, что хочу знать. Не так. Ничего не хочу знать. Не хочу, не хочу, не хочу... Я закрыла глаза, прилагая колоссальные усилия к тому, чтобы не зареветь. В горле стоял ком, а тело била неконтролируемая дрожь.
  Муж глубоко вздохнул. Потом прижал меня к себе крепко-накрепко, почти до боли. Но я нуждалась в этом, нуждалась, чтобы он сжал меня ещё крепче. Ткнулась носом в твёрдый подбородок, поцеловала точёные скулы и затихла у него на плече.
  У здания клиники творилось что-то невообразимое. Пожарные, полиция, машины скорой помощи, МЧС. Нам с трудом удалось пробраться через оцепление. Везде, начиная с первого этажа, была кровь, лужи крови. Трупы убрали еще не все. Я вцепилась в руку Рифа и тащилась за ним прицепом, скользя в вязкой багровой жиже на полу. Мы поднялись на третий этаж, там, где находилась реанимация и кабинеты администрации. В коридоре встретили одного из заместителей Динара.
  - Что с Сауловым? - остановил его Алтай.
  - На операции, - врач устало вытер пот со лба. - Сильно ранен. С ним наши лучшие хирурги. Мы не справляемся. Остальных пришлось развозить по другим больницам. Впрочем, живых осталось немного.
  В воздухе стояла жуткая вонь. Смесь гари, крови, пороха, жженого мяса и едкого запаха тлеющей резины.
  - Где Настя? - жалобно простонала я.
  Медик бросил на меня опасливый взгляд, но, тем не менее, счел своим долгом открыть правду.
  - Она как раз дежурила в палате Кристины в это время. Удерживала оборону изнутри.
  - Она была там? Когда... Когда они...
  - Да, - доктор опустил бегающий взгляд, как будто сам был в чем-то виноват.
  Рожа при этом него была такая, что кишки у меня сразу скрутило. Да что он тянет кота за хвост!
  - А... а девочка? Мой ребенок? Аглая? Что с ней? - запричитала.
  - Она тоже тогда была в палате, - почти шёпотом выдохнул врач, сильно побледнев.
  Стылый молчаливый ужас охватил меня, сжимая сердце и перекрывая дыхание. По спине стекал холодный липкий пот. Я бросилась дальше по коридору, туда, где была комната Кристины. Я не верила, что это могло произойти. Мне нужно было убедиться. Он врет. Такого просто не может быть. Нет, не поверю, пока...
  Криминалисты уже закончили свою работу, и люди в белых халатах складывали на носилки то, что некогда было людьми. Рифат настиг меня сзади, схватил и развернул к себе лицом.
  - Куда? Там не на что смотреть! Не надо тебе...
  Взгляд все же успел выхватить куски обугленной плоти, прядь светлых волос с розовым бантом и крохотный башмачок, так неестественно и одиноко торчащий из общей кучи. Я завопило тонко, дико и страшно. Голос на самой высокой октаве, разнеся по помещению, режа перепонки.
  - Нет, нет, нет!!! - билась в руках мужа.
  Голосовые связки не выдержали: слезы смешались с собственными хрипами, превращаясь в месиво из боли и отчаяния. Сознание съежилось от попытки воспринять кошмарную действительность и стало угасать. Я плыла, оцепенелая и опустошенная, в бездонном колодце небытия, растворяясь в нем, поглощаемая темнотой и вакуумом. Звуки затихали, лица, силуэты исчезали...
  Очнулась на кушетке в кабинете Динара. Меня привели в себя звуки жаркого диалога, пробивающиеся в омут сознания. Мужчины ругались и спорили. Я с трудом открыла глаза. В кресле сидел Гена с перевязанной головой. Сквозь толстый слой бинтов проступала кровь. Он был белый, как полотно и говорил тихо.
  - Нападавшие были в форме спецслужб. Мы даже не сразу сообрази, что происходит.
  - Форму найти не проблема, - возразил Байсалов. - Это похоже на террористический акт. В центре города! Пострадали невинные люди. Пациенты. Медсестры, врачи. Вы, ребята, хотя бы понимаете, что вся эта свистопляска из-за вас началась? Одним своим присутствием в этом городе вы создаёте угрозу безопасности мирным людям.
  - Безопасность мирных людей - это твоя задача, - зло и хрипло рычал Риф. - У меня тоже вопрос. Как ты допустил террористический акт в центре города? В больнице? Как незаметно от тебя могла собраться довольно большая группа боевиков? Тренированных, до зубов вооружённых людей? Как они спокойно ехали через весь город, окружали здание? А ты, как бы, не при делах? Заметь, не мы начали эту войну. И никому дорогу, вроде как, не переходили. Живём, работаем себе тихо, мирно. И никого, заметь, не трогаем.
  - Хочешь мне что-то предъявить? - сверкнул глазами Егор.
  - А смысл? Просто предупреждаю. Я не собираюсь ждать, когда нас всех перестреляют, как зайцев. И включаю ответку. Убили моих друзей. За них я на куски рвать буду. Раз ты не в состоянии контролировать ситуацию, просто не лезь.
  - Да щас, - вспылил Байсалов. - Вам дай только волю: весь город кровью захлебнется. Начнете кроваво и жестко мочить всех окрестных мерзавцев, которые попадут под подозрение. Я не могу допустить бойню на улицах. Сказал, что разберусь. Мои люди все на уши подняты. Уже к вечеру кого-то из напавших отловят. Отвечаю. Я проведу допрос и сообщу, что удалось выяснить.
  - Лучше отдай их нам, - предложил Алтай. - Нам-то они уж точно расскажут все, как миленькие. Даже то, чего никогда не знали...
  - Я имею представление о ваших методах ведения допроса, - хмыкнул особист. - Мы живем в цивилизованной стране. И такого варварства я допустить не могу. Поэтому вам ничего не остается, как довериться моему способу добычи информации. И еще, - он посмотрел на меня. - У вас всего одна девочка осталась. Что, совсем-совсем не жалко?
  - С ней ничего не случиться. Я не позволю, - рыкнул муж.
  - Ну-да, ну-да... И все же... Дима мог бы увезти ее подальше отсюда и спрятать. Он просил меня повлиять на вас. Так будет надежней.
  - Надеяться на тебя было бы глупо, - возразил Златарев. - Ты бы лучше за щенка своего переживал. Этот сопляк лично у меня уже в печенке сидит. Руки зудят.
  - Тем более. Будет лучше, если они оба уедут. Митя очень сильно беспокоиться за Арину. И без нее ехать никуда не хочет. Он толковый мальчик. С ним ваша девочка не пропадет.
  - Эта наша девочка, как ты сам заметил, - медленно чеканил слова Риф. - И мы сами в состоянии о ней позаботиться. А твой мальчик слишком много уделяет внимания моей жене. Меня это злит, сильно злит.
  Тихое бешенство делало еще ярче лихорадочный блеск его черных, наполненных болью и яростью глаз.
  - Может, предоставим решать самой Арине? - предложил Егор. - Она твоя жена, а не твоя собственность. И вправе сама распоряжаться своей судьбой и жизнью.
  Я со стоном приподнялась на кровати. Голова кружилась. Тошнило. Постаралась взять себя в руки.
  - Они убили Аглаю, мою малышку, ребенка, за которого я сама кого угодно убью. И моих подруг. Да. Крис и Настя были мне близкими и дорогими подругами. Заботились и помогали всегда. Я не собираюсь сбегать и прятаться. Теперь это и моя война тоже. Не такого решения ты ждал, извини.
  Байсалов ожидал увидеть испуганную, растерянную, залитую слезами девчушку, но не ледяную женщину, взирающую на него с презрением и вызовом. Он растерялся и замешкался.
  - Хорошо, - наконец ответил. - Если передумаешь, мои контакты у тебя есть.
  Да чтоб у тебя все зубы выпали, а один остался - для зубной боли!
  Я встала с кушетки и, пошатываясь, подошла к Рифату. Он стоял у окна, обводя помещение мутным взглядом свирепого, но обессилившего зверя. Словно, никак не мог собрать мысли, заставить себя что-то делать. Боль сжимала сердце за него, за себя, за убитых друзей. За нас всех. Я спрятала лицо у него на груди, прижимаясь к его сильному твердому телу в поисках утешения и защиты. Тихонько заскулила от безнадеги, от невозможности что-то изменить, исправить.
  - Аришь, не надо, - глухо попросил Алтай.
  Эмоциональный надрыв в его голосе заставил мои губы дрожать. Глаза застилали слезы. Я бросила на него короткий взгляд и заметила, как его лицо на миг исказилось. Еще никогда оно не выражало так много чувств сразу. Беспокойство, гнев, смущение, острая боль и глубокое страдание. Только не страх. Никто из них не боялся. А вот мне было очень и очень страшно. Внутри все рассыпалось на осколки. На стенку хотелось лезть от таких эмоций...
  Глава 25.
  - Босс в реанимационной палате, - сообщил старенький врач, открыв без стука дверь. - Состояние тяжёлое, но он выкарабкается. Здоровый молодой мужчина. Вы уж извините, но мы все уходим. Хотелось бы получить расчет. Все сотрудники уважают и ценят шефа, но в связи с возникшими обстоятельствами...
  - Я разберусь, - Сабиров прошёл к двери, выталкивая наружу хирурга.
  - Гена, собери всю выжившую охрану и организуй оцепление объекта. Я понимаю, их необходимо сменить. Но они сами выбрали профессию. Кто уходит, тот уходит. Остальные получат оплату в двойном размере, - распорядился Злат.
  Геннадий тяжело поднялся с кресла и пошёл выполнять распоряжение. Я осталась наедине с Алтаем.
  - Ты уверена?
  - В чем?
  - В своем заявлении. Ты с нами?
  - Я с Рифатом, но не с вами. Такой ответ устраивает?
  - Похотливая сучка, - прошипел Злат и вышел за дверь.
  После Риф вернулся, привел с собой Алтая и Гену, и объявил:
  - Едем в мой загородный дом. Комфорта не обещаю. Там даже мебели нет. Но зато охранная система на уровне. Можем выдержать даже долгую осаду. Динара, пока не отошел от наркоза, транспортируем туда же. Осталась одна медсестра за ним присматривать. Она, вроде как, интерн. Только ВУЗ закончила. Но выбора нет. Все остальные разбежались. Зато эта дивчина, похоже, влюблена в Дина, как мартовская кошка. Будет за ним ухаживать, как ангел-хранитель.
  Купили по пути надувные матрасы и белье. Я устелила нам на верху. Гена лег на первом этаже рядом с комнатой Динара. Алтай обходил периметр и проверял уровень безопасности. Я заснула сразу же, как голова коснулась подушки.
  Розовый ботиночек, бантик, прядь светлых волос и кровь, много крови. Тонкий протяжный визг разорвал тишину.
  - Тсс..., - Рифат навалился на меня всем корпусом, придавливая к ложу.
  Издал звериный рык и страстно впился в мои губы. Он стаскивал пижаму, не позволяя увернуться от своих настойчивых губ. Раздвинул ноги и нежно прикусил сладкие и влажные складки. Он поглощал меня, а я растворялась в его сильном мужественном теле, которое, словно, передавало эту силу мне, даря неземные ощущения, открывая безграничные границы, погружая в мир нирваны... С каждым проникновением, с каждым движением, будя во мне первобытные инстинкты. Тепло, сила и вечность, инь и янь просачивались в меня вместе с тихим шёпотом: "Все будет хорошо, родная. Я с тобой". Его медленные и неторопливые толчки сводили меня с ума, разрушая мое сознание и обрекая мой разум на вечные скитания. Он резко вдалбливался, и я умирала, снова возрождаясь. Он ласкал мою трепещущую грудь, дразня соски умелыми пальцами, и я ощущала, как горячий пульсирующий поток разливается по всему моему существу.
  Я трусь щеками о его щетину и нахожу родные губы, я растворяюсь в его поцелуях и ласках. Я верю этому шепоту. Верю, что пока он со мной, все будет хорошо. Вместе мы справимся. Обязательно справимся. Просто должны. Мы стали тайцзи. Когда стали, я и сама не заметила.
  Китайская мудрость: женщине надлежит быть целомудренной и преисполненной уважения, тщательно выбирать слова, никогда не выказывать неудовольствия, стараться не смеяться, и не шутить, не высовываться из окон и не смешиваться с толпой. Если она неизменно осторожна, словно тень или эхо, кто сможет найти в ней изъян?" Кто может поспорить с последней фразой? Конечно же, я. Утром, не обнаружив рядом мужа, быстро приобрела почтенный вид и тронулась на поиски пропажи.
  Рифат и Гена жрали на кухне яичницу с хлебом. Большую такую яичницу на такой большой сковородке. И запивали кофе. Кофейник был пустым. Я молча прошла к кофеварке и организовала себе напиток Богов.
  - Где Алтай? - вяло поинтересовалась, убивая время.
  - Он уехал, - хмуро ответил Рифат.
  - Куда?
  - Ты не думаешь, что мы предоставим решать нашу проблему Байсалову?
  - Не думаю. Думаю, что даже он так не думает.
  - Следы вооруженной группировки, напавшей на больницу, тянутся откуда-то с ближнего востока. Узнаем точно - откуда, узнаем кто заказчик. Егор, конечно, может отловить кого-то из исполнителей, но нам это ровно ничего не даст. Поешь что-нибудь, - добавил он без всякого перехода.
  - Не хочется... Америка, Восток... Ничего не понимаю...
  - Я пока тоже. Аришь, сейчас дежурит Гена, вечером его сменит Кир. Если что-то произойдет, откатываешь койку Дина в бункер и сидишь там с ним тихо. Ждешь меня. На крайний случай ты знаешь про запасные выходы. Но только, если меня очень долго не будет.
  - А ты-то куда? - встрепенулась. - Мы же решили не разделяться.
  - Предлагаешь мне забиться в нору и сидеть тут до второго пришествия? - зло ухмыльнулся Сабиров. - Мне нужно решать вопросы бизнеса. Теперь больница и турбаза также под моим контролем. Возможно, нам придется очень скоро уехать, нужно найти ответственных людей, способных управлять всем этим в мое отсутствие.
  - Намылился вслед за Алтаем? - прищурилась я. - Хочешь бросить меня тут одну?
  - Не одну, а с Динаром. Возможно, Злату понадобится моя помощь.
  - Дин беспомощен, как ребенок. Он даже за себя постоять не сможет, про меня и речи не идет.
  - Я не сказал, что еду прямо завтра. Саул успеет подлечиться.
  - Понятно, месть важнее, - огрызнулась в ответ.
  Наверное, с этого момента мы начали отдаляться друг от друга. Рифат пропадал где-то целыми сутками, ночевать приходил не каждую ночь, а если и приходил, то ложился и мгновенно засыпал. Часа на два, на три. Потом опять куда-то ехал. На вопросы отвечал односложно. Или делал вид, что не слышал. Он все больше замыкался в себе. Он выглядел... потерянным. Постоянно о чем-то напряженно думал, смотрел сквозь меня. Я обижалась. Да, ему трудно потерять друзей. Членов своей группы, за которых, как он считал, нес ответственность. Ему не удалось распознать угрозу, уберечь их. Скорее всего, именно это его и терзало, терзало сильнее, чем опасность, которая все еще висела над всеми нами.
  Но как же я? Мне тоже тяжело. Они были и моими друзьями тоже. А еще я потеряла ребенка. Маленькую нечастную девочку, которая еще и жизни-то не знала. Которой обещала, что та никогда больше не увидит горя. Риф похоронил их сам, один. Сказал, что на кладбище слишком опасно. И он не может рисковать мной ради прощания с тремя деревянными ящиками. Да. Это все, что от них осталось. Три деревянных ящика с останками, опознанными лишь только с помощью экспертизы ДНК.
  Я маялась, шатаясь по пустынному дому, не зная чем себя занять. Болтала с Динаром, который быстро шел на поправку. Физически. Но, также как Риф, морально был уничтожен. Дин сильно любил Настю. Сильный мужчина, он старался держать себя в руках. Не раскисать. Но как же тяжело ему это давалось.
  Постоянно пыталась дозвониться до Мити. Но абонент на связь не выходил. Телефон Подольского был отключён. Сегодня, завтра, вчера. Я нервничала нарастающим итогом. Меня беспокоил муж. Как я уставала каждый раз думать о том, что он может и не вернуться. Не вернуться совсем. За Диму тоже переживала. С ним-то что могло произойти? Надеялась, что он все таки уехал в Питер. Без меня. С одной стороны. С другой, было просто необходимо переговорить с ним. Он что-то знал. Что-то важное. Что, возможно, прояснило бы непростую ситуацию, в которой мы все оказались. Всю ту возню со смертельным исходом, которая началась вокруг нас.
  Однажды, недели через две после похорон девочек, мой телефон зазвонил. Я как раз собиралась в душ. Было уже поздно. И мужа ждать надоело. Он злился, когда я ему звонила, а я злилась на него. Теперь же удивленно покосилась на аппарат. И радостно взвизгнула. Митя!
  - Арина, завтра за городом, возле деревни Петлинка на заброшенном полигоне будет заезд. В одиннадцать вечера. Жду тебя там. Доберёшься на электричке. Нас никто не должен видеть вместе. Я сам подойду после гонки. Это важно. Очень важно, - быстро проговорил он и отключился.
  Ясно. Как я выберусь из дома, никого не волновало. Впрочем, это - как раз не проблема. Никто за мной не следил. Я, вообще, последнее время была предоставлена самой себе. Вот только оставалось надеяться, что Рифата в это время дома не будет. Иначе, как я ему объясню свое отсутствие. Усложнять и без того напряженные отношения не хотелось. Вздохнув, я пошла в душ. А когда вышла, муж стоял возле нашего импровизированного ложа и держал в руках мой телефон.
  - Опять интриги плетешь? - рявкнул он. - Я тебя предупреждал.
  Риф ушел мыться, а я ругала себя последними словами за то, что не догадалась стереть историю вызовов. Притулилась в углу постели и не спала всю ночь. События, похоже, начали набирать обороты. С одной стороны это радовало, с другой напрягало.
  Время рандеву приближалось. Рифат знал, что Дима мне назначил встречу, но, скорее всего, был уверен, что убежать мне не удастся. Геннадий весь день наблюдал за мной по мониторам. Глаз не спускал, можно даже не сомневаться. Ему отдали вполне конкретное распоряжение. Сабиров опять рано утром ушёл по своим, одному ему ведомым делам, а я быстро составила план побега. Он, впрочем, был прост до идиотизма. Как только Гена пойдет менять Кирилла (а переменок как раз около девяти), я быстренько махну в бункер, а там, через запасной выход, который ведет на загородную трассу, выберусь из дома. Поймаю попутку и доеду до города. Потом, на поезде до нужного мне населенного пункта. Засунув в карман ствол, двинулась выполнять задуманное. Камер в нашей спальне не было. Пусть охрана думает, что я там. Прекрасно понимала, что если Риф приедет до того, как успею вернуться, мне сильно попадет. Очень надеялась, что все-таки примчусь раньше. И мое отсутствие останется незамеченным. Кину камень в ворота, и под собачий лай и общую суматоху доберусь до своей комнаты.
  На полигоне встретила знакомых ребят. Заезд уже начался.
  - Где Митя? - спросила я у одного из дружков Подольского.
  - Вон, в новом синем шлеме.
  Увидела знакомый байк, который в эту минуту сорвался с места вместе с остальными участниками гонки. Содрогнулась от нехорошего ощущения опасности. Гонки всегда были рисковым видом спорта, но в данный момент это было что-то иное. Все внутри тревожно сжималось, чувства были обострены до предела, почему то хотелось завопить "Стой, остановись!" Мерзкий холодок предчувствия чего-то ужасного заползал под одежду, вызывая озноб, просачивался в сердце. Он еще не закончил первый круг, как что-то пошло не так. Дима, это было заметно, едва справлялся с управлением. Тормоза не работали, руль выкручивался под странным углом. Я затаила дыхание, не зная, что делать. Ноги словно вросли в землю, тело окаменело от осознания кошмара происходящей на моих глазах катастрофы. Надо было что-то предпринять, но я никак не могла стряхнуть с себя этот ступор.
  - Что это? - беспомощно шептала, испуганно взирая на стоящих рядом ребят. - Что это? Ну, помогите же ему... Сделайте что-нибудь...
  - Да что за хрень? - бормотали они, а потом уже вопили: - Тормози, да тормози ты!!!
  Парни бежали вдоль трассы, а я растерянно наблюдала, как замедленной съемке: вот Димкин мотоцикл налетает на большущий камень, переворачивается в воздухе, вот Митя вылетает из седла и падает на дорогу, катится по ней, недолго, потому что сверху его накрывает грудой искореженного железа, в которую превратился его дорогущий байк.
  - ДИМААА!!! - ору я и бегу к нему.
  Падаю, поднимаюсь, не замечая боли в разбитых коленках, опять бегу. Кто- то перехватывает меня на пути к месту трагедии, останавливает буквально в паре метров от жуткой аварии.
  - В машину, быстро, - рычит на ухо Рифат.
  - Пусти, пусти, - визжу, вырываясь, выкручиваясь ужом из его хватки.
  Я бьюсь в его руках, словно пойманная в силки птица, отчаянно и беспомощно. Он хватает меня за шею и просто вырубает, пережимая сонную артерию.
  Очнулась я от звенящего телефона в нашей спальне, валяясь на матрасе прямо в одежде. Было уже позднее утро.
  - Да, - хрипло ответила.
  - Дима погиб, - рыдала в трубку Лера. - Разбился на гонках вчера вечером. Я была там. Я видела!
  Я молчала, не в силах выдавить из себя ни звука. Не знала, как могла ее там не заметить. Вообще ничего не соображала.
  - Его убили! Убили, ты понимаешь? - продолжала вопить подруга.
  - Как? - прокаркала я.
  - Кто-то испортил тормоза, что-то накрутил в управлении. Не знаю... Я в этом не разбираюсь. Только следаки, вызванные на место происшествия определили, что кто-то специально что-то там поломал, чтобы мотоцикл смог набрать скорость, но не доехал до финиша.
  - Ясно, - выдохнула, ощущая мороз на коже.
  - Завтра похороны, - уже тише всхлипнула Валерия. - Ты придешь?
  - Да, - отключилась.
  Долгое время сидела в состоянии прострации. В комнату вошел Риф.
  - Это ты! Ты! Ты убил его! - заорала страшным голосом.
  Муж никак не отреагировал. Он словно не замечал меня. Достал сумку и принялся складывать в нее вещи.
   - Не надо так на меня молчать! - яростно зашипела.
  Я расценила это безмолвие, как признание своей правоты, и задыхалась от нахлынувших чувств. От злости, от беспомощности. Хотелось вцепиться в его красивое лицо, вытрясти из него душу. Но при этом отлично понимала, что мне никогда с ним не справиться. Он нарушит мои планы жестокой расправы еще на начальной стадии.
  - Мне нужно уехать, - наконец, закончив сборы, обратился ко мне Рифат, игнорируя желание его скорой кончины в моем взоре.
  Его взгляд также был острее бритвы. Взбешённый, разъярённый. Он был зол. Очень зол. Но, видимо, на разборки со мной у него просто времени не было.
  - Ты остаешься на попечении Динара. Чтобы слушалась каждого его слова. И еще. Попробуешь опять удрать, Гена тебя на цепь посадит. Я отдал распоряжение. Дин пока не в состоянии носиться за тобой по всему городу, а у охраны и без тебя забот хватает. Это ясно?
  Смотрела на него долгим, замораживающим взглядом. Мое бешенство перешло в иную стадию тихой убийственной ярости. Стало нечем дышать. Он убил Диму! Даже не пытается оправдаться. Он бросает меня. Да ему вообще на меня плевать! А тем более на мои чувства. Риф занят лишь своей местью. За людей, которые, реально были ему дороги. Он считал делом чести найти убийц Крис и Насти и уничтожить. Так просто спихнул с себя ответственность на Саулова, который и с кровати-то пока подняться не в состоянии. Подтверждением моих мыслей стала захлопнувшаяся за мужем дверь.
   - Да пошел ты, - прошипела сквозь зубы, размазывая слезы по лицу.
  Мою душу словно вырвали из меня, кроме боли и ненависти я не чувствовала в данный момент абсолютно ничего к этому человеку, который, сам того не зная и не замечая, смог заменить мне воздух.
  
  Глава 26.
  
  Если бы мне не удалось уговорить Гену сопровождать меня на похороны Подольского, то я все равно бы нашла способ свинтить. Раз Рифат оставил меня и ослабевшего от ранений Динара одних, то, значит, опасность миновала. По, крайней мере, здесь и сейчас никто на нас не охотится. Еще бы. Теперь охотятся они. Иметь во врагах этих товарищей - верная дорога на кладбище. Они - млекопитающие на самой вершине пищевой цепочки. Сожрут кого угодно, и не подавятся.
  На кладбище собралось чуть ли не полгорода. Охранник нервничал и, кажется, сильно жалел, что поддался на мои уговоры, а попросту, шантаж. Еще бы. Бегать и отлавливать меня по всему населенному пункту было бы куда проблематичней. Да и вероятность того, что меня найдет именно он, а не тот, от кого надлежало меня охранять, была минимальной. Короче, этот детинушка маячил за спиной, вызывая недоуменные взгляды у окружающих. Под чёрной футболкой бугрились мышцы, кобура на поясе добавляла угрозы всему его могучему образу.
  
  Я бросила ком земли на крышку гроба и поспешила удалиться. Брела между оград, до боли сжимала зубы, чтобы не завыть, так мне было горько. Чувство полного опустошения и усталости поглощало меня с головой. Я была раздавлена, практически уничтожена. Ноги сами принесли еще к трем могилкам. Две прекрасные молодые женщины и маленький ангел. Опустилась на колени и тихо заскулила, чувствуя себя такой несчастной, что просто жить на свете не хотелось. Мой ужасающих габаритов сопровождающий попытался придать безвольному телу вертикальное положение.
  - Не надо, не надо тут... пойдем.., - бормотал обескураженно он.
  Я прекрасно знала, что тащить он меня не может. У него руки должны быть свободными. Это самое первое правило телохранителя. Решила не доставлять Гене хлопот. Он же пошел мне на встречу.
  
  Месяц. Месяц мы сидели в загородном коттедже, похожем на маленькую крепость. Большую часть времени я валялась на кровати, которую таки приобрели в нашу с Рифатом спальню, или сидела на пуфах у окна. Не хотелось ничего. Просто лежать или сидеть, глядя сквозь стекло на то, что мир всё ещё существует, а не рухнул от безысходности, горя потерь, всепоглощающей печали и несчастной любви.
  Мне не удалось достучаться до мужа, пробить стену его отчуждения. А теперь приходилось расхлябывать последствия. И чем больше я обо всем этом размышляла, тем больше понимала, что пропала. Я болею им. Риф стал мне необходим, как воздух. Привязал меня к себе настолько крепко, что, лишившись его общества, я просто-напросто стала терять интерес к жизни. Мне было горько думать о том, что он виноват в смерти Мити. Но я готова была ему простить все на свете. Только бы он вернулся. С ужасом осознавала, что стала одержимой этим мужчиной. Также понимала, что, в конце концов, он разрушит мою жизнь.
  
  С моральными принципами, как у Гитлера и мускулатурой, как у Шварценеггера, чем он меня взял? Я сползала по стене на пол, и принималась рыдать, исторгая из себя океан, затопивший горло. Всегда буду хотеть только его, любить только его.
  
  Кто-то скребся в дверь.
  - Это, там Дин тебя зовет, - смущенно произнес возникший на пороге Геннадий.
  Динар быстро выздоравливал. Уже начал ходить и стремился быстрее обрести физическую форму. Тело его заживала быстро, а вот душе, как я подозревала, болела почище моей.
  - Садись, поболтаем.
  Саулов только вышел из душа. Он стоял в одних джинсах и вытирал капельки воды с могучего торса. Я содрогнулась, скользнув взглядом по кошмарным шрамам, исполосовавшем его стройное крепкое туловище. Дин грустно усмехнулся.
  - На сердце такие же? - печально заметила.
  - А у тебя? - ответил вопросом на вопрос Динар.
  - Да, вот только их гораздо больше, - зло вздернула нос.
  - На Рифа дуешься? - мужчина достал бутылку сухого вина, бокалы и присел в кресло напротив меня.
  - Беседа по душам намечается? - осклабилась я.
  - Нам давно следовало поговорить, не считаешь? - строго спросил Дин, хмуря лоб.
  - Решил вывести меня из Астрала?
  Динар был, пожалуй, самый разумным и здравомыслящим человеком во всей их компании. Когда Дин о чем-то просил, то даже мысли не возникало противиться. Для того, чтобы выразить свою волю ему не нужно даже на полтона голоса повышать. Говорил он как будто по-дружески, создавая ложное впечатление, что ты с ним на равных, но на самом деле это далеко не так. В настоящий момент он смотрел на меня, как на рождественский подарок. Словно по упаковке пытаясь оценить, чего там внутри. То бишь, чего от меня ждать.
  - Нет. В таком состоянии ты мне больше нравишься.
  - Это еще почему?
  - Твоя бурная деятельность обычно несет с собой ворох неприятностей. А их у нас, как ты заметила, и без того хватает. Я полагаю, что этот твой печальный образ таит в себе массу проблем. До чего-то ты уже додумалась?
  - Рифат не имел права убивать Диму, - зло буркнула. - К тому же, мне просто необходимо было переговорить с Димкой. Он что-то знал. Что-то очень важное для нас. Я пыталась объяснить это всем вам и в особенности Рифу, но до него же невозможно достучаться! Это как беседа Гитлера с евреями. Товарищ Гитлер, не могли бы вы быть немного помягче? А он им: "Нет", и без всяких разговоров в газовую камеру.
  - Рифат не убивал твоего Диму, - спокойно заметил Дин.
  - Да ну? А кто?
  - Этого я не знаю. Вот с чего ты взяла, что виноват Риф?
  - Он угрожал это сделать. Раз. Он был там. Два. И не отрицал мои обвинения. Три.
  - Зачем отрицать, если ты все равно не поверишь? К тому же, думаю, у него просто не было ни времени, ни желания с тобой спорить.
  - А ты почему уверен, что Рифат не виновен?
  - Смысла нет. Смерть Подольского ничего не решает. Сабиров никогда не поддается эмоциям, только здравому смыслу. Веришь?
  - Нет, - вздохнула.
  - Вот видишь. Аришь, есть события, которые надо просто пережить. По возможности - без бурной деятельности, чтобы не тянулся длинный шлейф последствий и поступков, которые ты всю оставшуюся жизнь будешь стыдиться, пытаясь забыть. Рифат вернется. Вы оба успокоитесь. Поговорите. Сейчас нужно просто ждать. Обещаешь не чудить?
  Я кивнула, просто потому, что не имела никаких мыслей о том, что собираюсь предпринять. Апатия медленно проходила, но нужен был какой-то толчок, чтобы вывести меня из депрессии.
  Вскоре лимит страданий закончился. И меня начали посещать мысли, что досуг не худо бы разнообразить. Саулов внимательно наблюдал за мной, готовый пресечь любые шалости. Он лишь изображал из себя доброго дядечку. Но, прояви я неповиновение, разговор с ним имела бы короткий. Нисколько не обманывалась на его счет. Дин такой же, как Алтай, как Рифат. Того же поля ядовитая ягода. Ладно, пора брать себя в руки и перестать тупить.
  Раннее утро. На тумбочке дребезжал телефон.
  - Аришка, привет, - радостный и полный энтузиазма голос Стародубцева вернул меня к жизни.
  - Привет, Андрюша. Как ты? Подлечился?
  - Здоров, как бык. Мы сегодня вечером в командировку уезжаем. Ты с нами? Успеешь? Без тебя мой фильм о войне потеряет свою изюминку. Ты, как цветок на руинах после боя. Как вода, в пустыне, как...
  Я засмеялась.
  - Хорош прикалываться.
  - А я серьезно. Без тебя ребята чувствуют себя обездоленными. Журналистика - твое призвание. Ты просто не имеешь права зарывать талант в землю. Ты отлично держалась тогда во время передряги. Нормальная девка стучала бы зубами от страха, забившись в угол, а ты не только материал отработала, но и нас из беды выручила. Теперь я за тебя спокоен. Не пропадешь.
  - Я стучала, просто ты был далеко и не слышал, - продолжала хихикать. - Я поеду. Куда ж вы без меня.
  Договорившись обо всем, что касалось предстоящей поездки с Андреем, я выползла из своей комнаты на разведку. Предстояло еще решить, как удирать буду. Саул собирал в своей комнате вещи в рюкзак.
  - Ты куда? Тоже меня бросаешь?
  - Мне нужно срочно уехать. Это важно.
  Помолчала, изучающе глядя на него. Его здоровье все еще внушало опасения. А все туда же. Будто Риф с Алтаем без него не справятся.
  - Ну да, ну да.
  - За тобой Гена присмотрит. Я доверяю ему, как себе. Будешь его во всем слушаться. Сиди здесь тихо. И ни во что не лезь!
  - Как скажешь.
  - Ариша, я серьезно. Ты на жизнь обиженная, оттого и чудишь. Ведет себя зачастую как непосредственное дитя, но девочка все же не глупая. Отлично понимаешь, что сейчас не то время, и не те обстоятельства.
  - Да я же и слова против не сказала!- ответила с ядовито-сладкой улыбкой.
  - Вот это и настораживает. Что удумала? - ласково осведомился он.
  - Напраслину вы на меня возводите, батюшка. Нет за мной грешных мыслей, - напустив в глаза дурнинки, пропела ангельским голоском. - Буду выполнять все приказания беспрекословно, - заверила с самым послушным видом, на какой только была способна.
  - Смотри у меня, - Динар продемонстрировал кулак в ознакомительных целях. - Если что, башку откручу, юмористка хренова, - и, закинув рюкзак на плечо, удалился.
  
  А что ему еще оставалось делать? Он знал, что я вру, я знала, что у него нет других вариантов, как верить мне на слово. И совесть меня не мучила. Они бросили меня. Все трое. Как волки, вернулись в свою естественную среду обитания. Оставили мою безопасность под Генину ответственность, ничуть не беспокоясь о моем благополучии. Лично я буду чувствовать себя в большей безопасности там, в командировке, чем тут, дожидаясь непонятно чего.
  
   Моё отношение к произошедшему претерпело кардинальное изменение. Я больше не доверяла им. Никому из них. Они нисколько не печалятся о своих безвременно почивших подругах. И обо мне сильно горевать не будут. У них свой взгляд на жизнь. Главное - уничтожить того, кто возомнил, будто может на них залупаться. И неважно, какие жертвы придется для этого принести. С жертвами, знаю по собственному опыту, у них проблем вообще нет.
  
  Я проводила Дина взглядом из окна и поднялась на чердак. Там Геннадий в маленькой каморке бдил за вверенной ему территорией по мониторам. Облокотилась на стену у двери и стала проникновенно ему улыбаться.
  - Что? - смутился мужик.
  Столько я его бедного мучала в свое время, что он, вроде как, меня даже побаивался. В настоящий момент аж пятнами пошел от волнения. Явно не понимая, что от него требуется. Еще немного развила интригу, спросив шепотом:
  - Ген, ты сильно занят?
  А что: в девушке должна быть не только загадка, а ещё ребус, шарада, сканворд, кроссворд и судоку, чтобы окончательно сломать мужскую психику.
  - Да чего ты хочешь-то? - взревел он.
  - Мне нужно доехать до моей квартиры, забрать там кое-какие вещи.
  - Скажи что надо, я привезу, когда меня Кирилл сменит.
  - Я что здесь - заключенная? - разозлилась на него. - Тогда придется организовать побег. Ты же знаешь, в этом мне равных нет. Ведь по-хорошему прошу. Мне сейчас надо.
  - Ладно, - сдался охранник.
  Вот это-то меня и смущало. Физически сильный, духом был слаб. Как же он меня защищать собирается, если из него веревки вить можно? Как мог Динар на него понадеяться? Или же Гена ко мне относился, как к давно и бесповоротно повредившейся умом девице, с которой спорить себе дороже? Такой, как я, ангел-хранитель нужен не с крыльями, а с дубиной.
  В моей квартире бодигард глаз с меня не спускал, следил за каждым движением, ощущая подвох. Я неторопливо, преспокойно рылась в гардеробе. Добыла оттуда трусики. Эдакие маленькие кусочки кружев. Любовно разложила их на кровати. Принялась вытаскивать лифчики. Геночка покраснел, как рак, и отвернулся.
  - Может, чайник поставишь? - предложила ему выход из неудобной ситуации. - Жарко сегодня. Пить охота.
  Мужчина кивнул и скрылся на кухне. Я быстро покидала в сумку штаны, майки, кепку и съемочную аппаратуру, вытащила документы из ящика и бросилась к выходу.
  - Куда ты, дура!!! - вопил охранник, пытаясь сорвать с петель железную дверь, которую я заботливо заперла с наружной стороны.
   - Все задолбало. Уезжаю на Мадагаскар. На велике. И похер, что не доеду, - со смехом ответила ему и направилась в аэропорт.
  
  
  
  Продолжение следует
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"