Я был в немыслимо странных домах. Хозяева их были похожими на детей, успевших ликвидировать свою обувь и одежду. Они являлись разумными милиционерами, которым все приказывает инструкция и которым нужно налить еще.
Когда к соседям нагрянули с обыском, была ночь. Дул ветер. Качались стеклянные деревья. Неслышно ехали ночные фургоны, они проносились мимо хозяйственного шлагбаума. Мы к этому уже привыкли, к ночным обыскам.
Я учился в школе, в которой ученикам не давали проявлять инициативу. Я учился по самым примитивным учебникам, которые сам находил на свалке. Мои товарищи были веселы, общительны, они доносили друг на друга, а я был тихим, незаметным учеником, я был сосредоточен на своих внутренних переживаниях.
Во дворе скопился строительный мусор, ребятишки играют здесь, устроили себе песочницу и качели. Непонятно, куда подевалась детская привычка слушаться старших, куда делись все печали детского возраста? Мы жили, разделенные бешенным наступательным ритмом, жили по расписанию пассажирского режима. В голове треплется огромный нервный просвет. Я боюсь, что утрачу связь между своими мыслями,я многое уже забыл, скоро забуду все.
Я следую советам. Мне становится интересно жить. Я совершенно не догадываюсь, что будет дальше. Циркачи начали показывать свои трюки.Я наклоняюсь к телевизору, чтобы лучше рассмотреть. Слышны религиозные вопли. Стоит учебный комендант и говорит о пронзительной необходимости комендантского часа. Все это происходит на неизвестной высоте. Улыбается какой-то пьяный, разоблачая дежурную индустриализацию. На батарее сушится скомканная мокрая одежда. Ударные дни обнаружат любого человека и тут бесполезно просить и даже надеяться нельзя. Они достанут тебя в любой норе. Скоро сработают приспособления, придуманные медициной и потянутся астрономические пики, пытаясь окунуться в самую глубину космоса.
Действует электрическая стенка, работает радио, что-то вещает и играет ласковую музыку. Я могу работать в любой стрелковой конторе,я толковый работник, но у меня есть одно опасение-я не пойму современный коллектив. Да и коллектив не примет меня с моим поэтическим мусором. Видные толстяки с вареными руками играют на работе в шахматы, это здоровенные дядьки, они быстро соображают. Все управляется директором. Директор хватает телефон и звонит узнать, чем занимаются подчиненные. На клеенке уже режут колбасу, стоит водка и стаканы. Директор возмущается, что его не позвали. Это неподражаемое скопище лиц с ясными распахнутыми глазками и привычными гримасами.У некоторых моих сотрудников растет кухонный хвост.
Я боюсь соваться в такое общество, боюсь приближаться к ним даже на шаг, поэтому я нигде не работаю. Деньги для меня не проблема. Мне хватает на чай, спички и сухари. Деньги мне шлют отовсюду. Я не знаю, как мне избавиться от денег. Работа в такой ситуации мне не требуется, требуется только подвижность. Объясню потом, что это значит.Я живу на границе, в курортном городе. Почти на каждом доме-циферблат больших золотых часов, чтобы граждане ценили свое время. Негромко стучат часы, а время от времени начинают бить, при этом раздаются довольно мелодичные звуки. Сотрудники милиции начинают искать, где бы опохмелиться. Это дикие грустные люди. Когда-то они были тайными пулеметчиками, сопровождали детские грузы и другую подобную рвань. Теперь они намечают себе выполнимую задачу, то есть задачу,с которой они справятся, которая им по силам. Они описывают друг другу поведение родных теток, которых любят и которых презирают одновременно. Тетки нервничают, их назойливая власть ослабевает. Тетки ругаются, пишут туманные просьбы.
Идет непонятный процесс, организованный крикунами. Крикуны-это просто интеллигентные люди, которые случайно возглавили какую-нибудь контору. Теперь они, обуянные чиновничьим бредом, сгоняют на работу огромные массы народу, подавляя их своим криком и распространяя повсюду тюремную атмосферу. Крикуны ходят в театральных шляпах и плащах, они живут в оборонительном мраке и ездят только по асфальтированным дорогам. Крикуны возвышаются над другими и охраняют свой статус от возможного покушения. Персонал они подбирают себе такой, чтобы это были тихие, неграмотные чиновники, поведение которых никогда не перерастает определенный барьер, но иногда крикуны все-таки дают команду разогнать шальную толпу. Крикуны-это властные негодяи, которые могут сожрать любые благородные качества, будь то человечность или душевность.
Горели тусклые дозорные свечи. Бродили ходячие крикуны. Врачи обращались к ним с добрым требованием. Почему-то чувствовалось, что эти крикуны твердо знают математику, в пустой голове у них-туша разъяренного носорога, но это шли опытные громилы, когда-то они были начальниками над всеми нами.
Тревога нарастала. Крикуны злились, пили хитрое вино, которое принадлежит не им. Они заботились о своем истинном окружении, как хозяйка заботится о курином супе. Их переживания были скрыты под робкой маской, изображающей кратковременное желание.
"Ничему не удивляйтесь"-это крикуны установили такой закон. "Непременно воровать"-тоже их изобретение, записано в школьном учебнике по географии. Во всех мастерских были развешены лозунги, приказы и портреты самого главного крикуна. Я проработал несколько лет мастером, насмотрелся подобных вещей. Крикуны искусственно усиливают мирную кутерьму. Он бесстрастно определяют, что важно для населения на данном этапе. Крикуны благодушно ходят в театры, посещают музеи, библиотеки.